Текст книги "Колумбы неведомых миров"

Автор книги: Александр Колпаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава девятая
РАДОСТЬ ПОЗНАНИЯ

Вскоре с помощью Уо мы составили промежуточную программу для лингвистических аппаратов и смогли свободно разговаривать с ним Он говорил в свой аппарат на синтетическом языке, а затем целый комплекс электронных машин переводил его слова на грианский язык, который уже легко трансформировался нашими аппаратами.

– Почему в Информарии гриан нет никаких упоминаний о вас? – опросил Петр Михайлович. – Ведь такое событие не может не стать достоянием истории. Тем более, что вы здесь находитесь уже свыше пятисот лет по времени Гриады.

Провожая взглядом удаляющийся от острова корабль Югда, Уо тихо ответил:

– Странное и непонятное началось еще тогда, когда мы приближались к Гриаде шестьсот лет тому назад. Как только сторожевые локаторы искусственных спутников Гриады донесли до Трозы необычайную весть о появлении космического корабля из глубины Космоса, познавателен охватило большое волнение. Впервые за всю историю их цивилизации в небе Гриады появился чужой астролет, Это было событие, грозившее нарушить их “идеально” налаженную жизнь.

Кроме того, познаватели напугались: ведь бесконтрольное вторжение на планету чужой, неведомой жизни вызовет среди них страшные эпидемий. Они не знали, что мы давно изгнали из своей жизни все, что может вызывать болезни или эпидемии.

Круги Многообразия приняли все меры к тому, чтобы не допустить нашей высадки на Гриаде. Однако ни мощные электромагнитные барьеры, созданные энергостанциями искусственных лун, ни излучения огромной жесткости, посылаемые навстречу кораблю, не могли заставить нас изменить курс. На Гриаде со страхом наблюдали, как гигантский шаровидный корабль легко прошел все барьеры, вторгся в верхние слои атмосферы и засветился ослепительным оранжево-зеленым светом.

Когда наш корабль плавно опустился на равнину Юго-западного острова, туда устремились чуть ли не все познаватели восточного полушария Гриады. Просторы Фиолетового океана усеяли тысячи судов, переполненных грианами.

Однако непосредственная встреча была довольно дружественной, хотя мы не пустили никого из гриан в наш корабль, опасаясь любознательности познавателей, которые могли бы захватить с собой какую-нибудь незаменимую деталь из оборудования нашего астролета. После посадки и осмотра шара мы обнаружили, что он нуждается в серьезном ремонте и поняли что нам не обойтись без помощи познавателей. В свою очередь они стремились заимствовать хотя бы часть наших технических достижений. На этой основе было налажено наше сотрудничество. Гриане дали нам материалы и машины для ремонта корабля, помогли смонтировать энергетические станции, преобразующие энергию Солнца и центра Галактики. С помощью этих станций мы накопляем запасы топлива. Мы же рассчитали и спроектировали для познавателей Энергоцентр, способный перестраивать структуру пространства-времени вокруг планеты. Мы научили их строить шародиски, движущиеся за счет энергии, получаемой из окружающего пространства. Познаватели сумели усвоить часть наших научно-технических знаний.

Сотрудничество это продолжалось около двухсот лет. Напряженно трудясь над ремонтом корабля, мы не имели времени разобраться в общественной жизни Гриады и считали, что здесь достигли довольно высокого уровня цивилизации, тем более, что нас обивали с толку передачи Службы тысячелетней гармонии. Однако, восстановив свои электронные и телевизионные аппараты, мы обнаружили признаки жестокой и позорной системы на Гриаде: подводный труд грианоидов, насильственное удерживание их на Сумеречных Равнинах, операции над мозгом непокорных. Познаватели отказались ликвидировать изжившую себя систему гармоничного распорядка жизни, и наше сотрудничество было прервано.

К этому времени наш энергетический запас возрос настолько, что мы могли бы легко превратить познавателей в мезонное облако. Но изучение общественного строя Гриады показало нам, что здесь создала продуманная система господства. Самое сложное заключается в том, что снабжение всей планеты энергией находится в руках двух-трех десятков познавателей.

– Как же могло случиться, что история развития общества на Гриаде дала такое уродливое отклонение? Почему массы тружеников в век электроники и энергии мезовещества оказались во власти горстки познавателей? – спросил я.

Уо глубоко задумался.

– Да, – промолвил он. – Это удивительное отклонение мы встретили первые. Наши братья знают десятки планет, населенных разумными существами и везде, где наука и техника достигли высот, подобных грианским, неизбежно расцветают Общество Свободы и Труда, Царство Разума и Красоты. Почему иначе получилось на Гренаде? Мы долго размышляли над этим. Так как познаватели тщательно уничтожили все записи, микрофильмы и целлюлы, повествующие о прошлой истории общества, очень трудно восстановить истинную картину постепенной монополизации знаний горсткой технократов; они постарались вытравить из памяти поколений остатки воспоминаний о классовой борьбе прошлых веков, о праве тружеников на свободную жизнь, на культурные и научные ценности.

Познаватели, используя опыт многовековой классовой борьбы, несколько тысячелетий назад сумели исподволь, тонко обработать сознание масс с помощью гигантской идеологической машины – кино, телевидения, радио, печати, с помощью достижений биологии и психологии, сочетая в то же время идеологический нажим с удовлетворением насущных материальных потребностей тружеников. Процесс “обработки” масс длился, должно быть, тысячи лет. Познаватели начали неуклонно сужать вдруг людей, владеющих высшими знаниями. Наконец с помощью высочайших достижений кибернетики и электронной автоматики они захватили власть над всепланетной энергией.

– В этом все дело, – перебил я метагалактианина. – Жители подводных городов должны как можно скорее вырвать энергию из рук познавателей.

Петр Михайлович возразил мне:

– Грианоидам надо еще учиться не менее полувека, чтобы овладеть планетной энергией.

– Тысячи лет назад, – продолжал Уо, – предки нынешних энергомонополистов создали совершенную энергетическую сеть, составили математические программы – команды для Главного электронного мозга, управляющего энергосетью, а наиболее важные входные данные программ запечатлели в своем мозгу. Эти данные передаются из поколения в поколение лишь в узком кругу монополистов, давно застывших на том же уровне цивилизации, который достался им от далеких предков. Все монополисты являются членами Кругов Многообразия. Остальные познаватели не владеют тайной программ, но обладают суммой знаний, необходимых для управления электронной техникой.

Процесс управления энергией построен так, что он должен периодически программироваться. Один из посвященных в день спадания активности закладывает в Главный электронный мозг очередное звено программы. Если уничтожить всех энергомонополистов, то через некоторое время остановятся энергостанции, так как некому будет вложить в электронный мозг очередную программу. Тогда жизнь на Гриаде замрет, и первыми погибнут миллионы подводных тружеников и узники Желсы.

– А если внезапно напасть на Круги Многообразия, арестовать монополистов, а затем заставить их выдать тайну программ? – предложил я.

– Это исключено, – вмешался академик. – Из бесед с Виарой я узнал, что каждый монополист имеет аппарат, позволяющий остановить на расстоянии работу Главного электронного мозга. В Главной централи находятся служители, слепо выполняющие любые указания познавателей. Монополисты не остановятся ни перед чем. Как только они почувствуют, что их тысячелетнему господству приходит конец, они сейчас же дадут служителям радиоприказ выключить электронный мозг.

– Но ведь тогда погибнут и сами монополисты? – возразил я.

– Нет. На полированной равнине, в ее южной части, всегда стоят наготове гигантские шародиски с запасами мезовещества. Выключив энергосеть, познаватели отправятся в Космос, подождут там сколько угодно лет, пока не вымрут все восставшие, а потом вернутся на Гриаду и начнут все сначала. Новое трудящееся население они создадут из тех же служителей, которых захватят с собой.

– Что же делать?! – отчаянии воскликнул я, обращаясь к Уо. – Неужели даже вы, обладающие высочайшей техникой, не в силах помочь освобождению порабощенных?

– Вот если бы узнать шифр входных программ… – задумчиво ответил Уо. – Тогда мы сумели бы разрушить чудовищную систему угнетения.

Я рассказал Уо о движении грианоидов за овладение знаниями гриан, о роли Джирга, Виары и их друзей в этом благородном начинании и спросил, не могли бы мы, объединившись с ними, что-нибудь предпринять.

Эта мысль заинтересовала Петра Михайловича и метагалактианина.

– Кажется, я вижу реальный путь, – нерешительно начал академик. – Хорошо было бы проникнуть в Главный электронный мозг в тот момент, когда очередной монополист закладывает входные данные программы. Ведь иногда можно по одному звену восстановить вою цепь процессов управления, при условии, конечно, углубленного изучения работы электростанций.

– А можно ли проникнуть в Главную централь гриан? – с сомнением спросил я. – Там ведь у них, должно быть, имеется система совершенной сигнализации. Как бы ни был осторожен смельчак, его неизбежно обнаружат.

– Я знаю, как можно проникнуть незамеченным в централь! – внезапно оживился Уо. – С помощью генератора поля Син, создающего небольшую зону перестроенного пространства, из которой не вырвется ми один луч света. Находясь в этой зоне, землянин будет невидим. Вместе с зоной мы перенесем его в электронный мозг, где он беспрепятственно изучит входную программу, наблюдая за действиями познавателя.

– Ну и отлично, – сказал Петр Михайлович. – Тогда осталось лишь выяснить, где находится Главный электронный мозг.

– Это предоставьте мне, – предложил я. – Я свяжусь с Джиргом и Виарой. Они должны знать, где расположена централь.

Весь вечер я вызывал! Джирга с помощью условленного шифра. Наконец экран моего радиотелеаппарата слабо засветился. Изображение лица Джирга было так неясно, что я едва узнал его. Вероятно, мешали какие-то излучения.

– Я нахожусь в Лезе, – передавал Джирг. – Познаватели узнали о моем самовольном плавании к Юго-западному острову и лишили права подниматься на поверхность океана. Виара в Трозе. Она вне подозрений…

Через некоторое время я получил второе известие от Джирга. Оно было полно тревоги. Туманные черты лица моего друга выражали озабоченность.

– Круги Многообразия спешно строят на верфях Дрезы какие-то механизмы, – сообщил он. – В то же время большая часть познавателей покинула Острова отдыха. Вернее, Круги Многообразия заставили их оторваться от полусонной неги. В восточный сектор океана стянуты все лайнеры и плавучие энергостанции. Элц и его окружение что-то замышляют. Над Лезой патрулируют сторожевые катера. Подняться на поверхность океана нет никакой возможности. Свяжись с Виарой, сообщаю ее позывные…

Я рассказал об услышанном академику и Уо. Метагалактианин нахмурился. Он включил систему причудливых аппаратов, скрытых в глубине ниши.

– Сейчас узнаем, – сказал он. – Я, кажется, догадываюсь…

На мерцающем экране проектора возник огромный зал Кругов Многообразия, заполненный до отказа. По-видимому, происходило какое-то важное собрание. Председательствовал Элц в своем неизменном фиоле-тово-красном одеянии. Он что-то быстро говорил, и звуки его речи мы не слышали, пока Уо не повернул сектор на пульте перед двумя улиткообразными аппаратами. До нас явственно донеслись слова Элца, находившегося за тысячи километров.

– Гиганты закончили ремонт загадочного шара, – размеренно говорил он, – Их дальнейшее намерения неизвестны Кругам Многообразия. Возможно, они покинут Триаду, и мы избавимся от угрозы гармоничному распорядку жизни. Хотя гиганты за все время пребывания ни разу не предпринимали враждебных действий и даже передали нам часть своих знаний, все-таки мы постоянно ощущаем их огромную мощь. Туманные сведения о могущественных пришельцах, которые требовали перестроить гармоничный распорядок Гриады, непонятным образом проникли в массы грианоидов, усилив их дерзкие надежды. Мы будем спокойны лишь тогда, когда на Гриаде не останется более могучих сил, чем сила познавателей. Но с уходом гигантов в Космос исчезнет невиданный источник чудесных знаний. Поэтому познаватели должны захватить загадочный шар и его обитателей.

– Не дадим улететь гигантам в Космос! – громовым эхом пронесся по залу призыв тысяч познавателей.

– У гигантов скрываются и земляне, – продолжал Элц. – Эти беспокойные существа ускользнули из Трозы в тот момент, когда биопсихологи должны были приступить к решающим экспериментам для изучения их мышления. Нам необходимы эти земляне для продолжения опытов, которые могут оказаться очень важными для развития познавателей.

Щелкнул выключатель, и экран погас.

– Вот в чем дело, – заметши Уо. – Они давно собираются завладеть нашим кораблем. До сих пор это им не удалось. Но сейчас они на что-то надеются. Тем хуже для них.

Наша дружба с метагалактианами крепла и развивалась. Это были в высшей степени обаятельные и приветливые люди. Трудно нам было постичь их внутренний мир, но все же мы чувствовали, что сердца (гигантов широко открыты для всего доброго и справедливого. Мы помогали им, как могли, заканчивать настройку приборов волшебного “корабля пространства-времени”. Каждый день Уо старался передать мне новую крупицу знаний, и я чувствовал, как неизмеримо расширяется мой кругозор, как открывается удивительный мир новых вещей и понятий. С гордостью думал я о том времени, когда вернусь на родину; земляне-астронавты будут благодарны мне за то, что я принес им эстафету ценнейших знаний метагалактиан.

Петр Михайлович сутками пропадал в библиотеке метагалактиан. В свободное время и я забирался в информарий корабля, пытаясь понять теорию “туннеля” пространства-времени и законы перехода к электронно-мезонной форме движения.

Во время одной из бесед с нами Уо насмешливо улыбнулся, услышав о полете “Урании” со скоростью, большей скорости света.

– Явное заблуждение! – прервал он академика. Одухотворенное лицо гиганта отразило напряжение мысли. – Ошибка заключается в том, что закон взаимосвязи массы и энергии гораздо более сложен, чем вы думаете. Существует особое поле сопротивления движению света, недоступное вашим приборам, но проникающее весь видимый мир. Это особое состояние материи мы называем полем Син. Оно очень усложняет вид всех математических уравнений, описывающие движение частиц и волн.

И скорость света в этом поле сопротивления никогда не превышает трехсот тысяч километров в секунду в переводе на ваши земные измерения.

– Скорость света недостижима для тел, обладающих массой, – продолжал рассуждать Уо, – не только потому, что требуется затрата бесконечно большой работы для разгона тела до этой скорости. Все дело в свойствах поля сопротивления. Если бы вам удалось нейтрализовать это поле, “Урания” достигла бы суперсветовой скорости. Но вы не умеете еще делать это. О поле Син не подозревают и гриане.

– А вам удается нейтрализовать поле сопротивления?

– Чтобы преодолеть скорость света, – не отвечая на, мой вопрос, Уо повернулся к экрану, – надо пробить в поле сопротивления “туннель”, затратив для этого громаднейшую энергию в бесконечно малый промежуток времени в строго рассчитанном ритме. Но раз пробитый “туннель” уже все время сопровождает корабль. Надо лишь поддерживать его небольшим расходом энергии – около ста миллиардов киловатт в минуту.

“Вот так небольшой расход энергии”, – растерянно подумал я.

Затем Уо вызвал на экране целый лес математических символов и стал объяснять нам сущность поля сопротивления. Я незаметно потрогал свои иски и лоб. От умственного напряжения трещала голова.

Разочарование и досада охватили меня.

– Почему же приборы “Урании” показали скорость больше световой? И почему нас забросило в межгалактическое пространство на миллион световых лет в сторону от центра Галактики?

Уо усмехнулся:

– Это сказались парадоксы пространства-времени и действие поля сопротивления. Огромное выделение энергии, которого вы добились на “Урании”, повлекло за собой гигантскую концентрацию эквивалентной массы. Эта масса породила грандиозное поле тяготения, сильно искривившее пространство вокруг ракеты. Астролет стал двигаться по кривой кратчайшего пути в этом пространстве. А противодействие поля Син вызвало искажение показаний приборов. Вот почему вам казалось, что скорость света превзойдена.

С тяжелым сердцем пришлось перечеркнуть нашу несовершенную теорию пространства-времени-тяготения.

Глава десятая
ОСВОБОЖДЕНИЕ ГРИАДЫ

Поздно ночью мне наконец удалось связаться с Виарой. Ее голос был едва слышен, изображение почти пропадало.

– Над Трозой установлен ионизированный барьер, гасящий радиоволны, – говорила Виара. – Круги Многообразия подозревают, что между подводными городами и некоторыми жителями Трозы существует радиотелесвязь. Я не могу вылететь из Трозы, так как выходной туннель открывается только по личному разрешению Элца. Я узнала от Джирга, что вы находитесь на Юго-западном острове. Помогите предотвратить разрушение Лезы…

– Лезу хотят разрушить?… – в смятении опросил я. – Но почему? Кто хочет совершить это преступление?

– Познаватели, – ответила Виара. – Вчера Круги приняли такое решение. Какой-то предатель сообщил Элцу о тайном движении грианоидов за овладение знаниями. Лезу решено уничтожить как опасный очаг.

Я живо представил миллионы ничего не подозревающих грианоидов, которые трудятся на дне океана, упорно накапливают знания. Ужас сжал мое сердце. Надо было немедленно что-то предпринимать!

– Как можно скорее узнай, где расположен Главный электронный мозг энергостанций, – попросил я Виару.

– Это трудно, – в раздумье ответила она. – Но я постараюсь. Жди вызова.

Благодаря Виаре мы вскоре узнали, что Главный электронный мозг находится в недоступной горной стране на северо-западе Центрального материка. Он окружен перестроенным пространством и мощными силовыми полями. “Возможно ли туда проникнуть?” – с сомнением спрашивал я себя. Но Уо в течение минуты набросал на биоэкране схему взаимодействия зоны, в которой будет помещен Самойлов, с грианскими барьерами. Тех-ника метагалактиан обеспечивала стократное превышение потенциала их силового поля над грианским. Следовательно, “зона Самойлова” легко проникнет в Мозг.

Через несколько часов Петр Михайлович поспешно рассовал по карманам микрофильмы, блокноты, магнитофон, электроанализаторы. Уо знаком предложил ему не торопиться и выбросить из карманов все содержимое. Недоумевая, академик повиновался. Тогда метагалактианин вынес из корабля кресло, стол, ящик с питанием и установил все это на площадке из голубого металла, которая была смонтирована, по-видимому, еще вчера.

– Вот площадка. Вокруг нее образуется зона, – коротко пояснил Уо. – Садись в кресло. Сейчас включаем аппараты.

Я крепко пожал руку Самойлову и посоветовал быть осторожным. Мы условились, что, как только Петр Михайлович достигнет успеха и разгадает принцип программирования Электронного мозга, я свяжусь с гри-аиоидами и Виарой и подам им сигнал к действию.

И вот я воочию увидел сказочную власть метагалактиан над природой. Мы поднялись с Уо в централь управления кораблем. У главного пульта здесь работали два гиганта, напряженно следя за багровым глазом генератора поля. Генератор представлял собой огромный эллипсоид, занимавший всю верхнюю часть шара. От централи он был отделен двухметровой массивной переборкой, сквозь которую доносился низкий вибрирующий гул. На экране обзора я отчетливо, словно в двух шагах, видел академика, сидящего в кресле и с любопытством смотрящего на шар. Внезапно багровый глаз прибора засиял ослепительно-голубым огнем, а рокочущий гул генератора перешел в еле слышный. Постепенно пространство, замыкаясь вокруг Петра Михайловича, искажало ход лучей света. На какой-то миг фигура академика вдруг выросла до размеров слона, потом уменьшилась, стала расплываться и прощала совсем из глаз.

“Как же мы будем теперь наблюдать за ним?” – подумал я. Словно угадав мои мысли, Уо улыбнулся и включил темный экран, монтированный в переборку генератора. Некоторое время экран тускло разгорался. Наконец тонкими синеватыми линиями на нем обрисовался Петр Михайлович и окружавшие его предметы. На столе перед ним я заметал небольшой круглый экран, на котором такими же прозрачными линиями были изображены часть пульта и мы с Уо.

Уо подал знак, и один из гигантов включил другой аппарат. Площадка, на которой находился академик, плавно поднялась вверх и, набирая скорость, помчалась в северо-западном направлении. Самойлов помахал нам рукой.

Итак, мы первыми начали наступление.

Я не отходил от экрана. Уменьшенное синеватое изображение площадки с академикам и окружавшей его зоны пространства вплотную приблизилось к цели. Одновременно работал обычный задран обзора; на нем Самойлов не был виден, но зато во всем великолепии красок развертывался пейзаж горной страны, скрывавшей Главный электронный мозг – сердце всей Триады, несшее свет и воздух подводным городам, энергию – машинам и утонченные блага – познавателям. Кругом громоздились высочайшие горные хребты, поросшие густым лесам. Они сменялись многокилометровыми провалами, окутанными туманом.

И вдруг за острой вершиной горы, взлетевшей на десятикилометровую высоту, открылась глубочайшая впадина, окруженная стенами гор. На дне ее сверкал огнями гигантский прозрачный купол. Это был Электронный мозг! Над впадиной струилось загадочное марево.

– Пространственное облако, – вглядевшись, уверенно сказал Уо. – Пройти через него не может ни один аппарат, ни одно существо. Там – высшее напряжение энергии, возможное на Гриаде.

– А как же академик? – Я с беспокойством вглядываюсь в колыхающуюся пелену над куполом.

Уо отвечает мне, что ученому бояться нечего.

Теперь все наше внимание сосредоточилось на “экране видимости”. “Зона Самойлова” неподвижно повисла над волнами перестроенного пространства. На “экране видимости” это пространство представляло собой волнующееся море зеленовато-фиолетового цвета. Время от времени по нему прокатывался красно-багровый вал – должно быть, вспышка максимума энергии.

– Создаю “туннель хода”, – сказал Уо, переключая на пульте рубильники.

“Зона Самойлова” вдруг окуталась ослепительно-голубым облаком, которое тотчас же приняло форму гиперболоида вращения, погруженного наполовину в зелено-фиолетовое море. Еще через мгновение “зона” медленно вошла в горло гиперболоида и скрылась из виду. На экране началась бешеная пляска триер ачнык вихрей. Потом все успокоилось. По обычному экрану по-прежнему струилось легкое марево.

– Готово, – облегченно вздохнул Уо. – Барьер пройден.

Он снова сделал переключения. На “экране видимости” показался силуэт Петра Михайловича, теперь уже не синий, а коричнево-зеленый. Уо подал мне плоские наушники, в которых я услышал слабый голос Самойлова:

– Я на куполе Мозга. Вводите площадку дальше.

На “экране видимости” тонкими линиями вырисовывался купол централи и “зона Самойлова”, вплотную примкнувшая к нему. Уо снова сделал серию переключений, и “зона” легко вошла в вещество купола. На обычном экране во всю стену возник внутренний зал централи с рядами гигантских электронных машин, расположенных полукругом у огромного пульта. Повсюду сновали служители. Вдруг они беспокойно забегали по централи, жестикулируя и возбужденно переговариваясь. На пульте и под крышей здания замигали сотни разноцветных индикаторов. В тот момент, когда “зона Самойлова” преодолевала пространственный барьер и проникала внутрь централи, все сигнальные приборы, вероятно, отметили неожиданные изменения энергетического равновесия. Но служители вскоре успокоились, так как не нашли никаких нарушений в работе Мозга – и барьера.

А в это время “зона” плавно опустилась почти на самый пульт и неподвижно повисла в пространстве, над клавишами управления. Это было похоже на сказку: словно у себя дома, академик встал с кресла, потянулся, размялся, прошелся по своей невидимой площадке и снова сел за стол, приготовил магнитофон для записи наблюдений. Некоторое время он напряженно прислушивался к разговорам ничего не подозревавших служителей. Потом настроил аппарат связи.

– Они говорят, – передавал Самойлов, – что день спадания активности наступит через сорок шесть циклов, то есть через восемьдесят пять наших часов. В этот день на централь приедет Югд, чтобы заложить очередное звено программы. Когда активность достигнет максимума, силовой луч, направленный на Лезу, разрушит ее до основания.

– Что вы намерены делать в ожидании дня спадания активности? – опросил я академика.

– Необходимо тщательно изучить законы функционирования Электронного мозга и чередования циклов управления. Короче говоря, надо уловить ритмику процессов, а потам уже можно будет разгадать программу по входному эвену, которое заложит Югд.

Почти четверо суток Самойлов, не разгибаясь, работал за столом, лишь иногда ненадолго засыпая. Он напряженно следил за работой Электронного мозга, то и дело сверяясь с микрофильмами, таблицами, “запоминающими” кристаллами, которые он в свое время вынес из грианского Информария. Как они пригодились ему сейчас, когда нужно было разгадать ритм процессов, происходящих в Главном электронном мозгу!

Наступил день опадания активности. Приближался решительный момент. Удастся ли Петру Михайловичу овладеть программированием грианской энергии? Если удастся, то судьба дознавателей будет решена. Жестокий и нелепый в эпоху высокой цивилизации “распорядок жизни” рухнет вместе с его выродившимися творцами.

В этот день с восходом грианского солнца на централи загорелись тысячи фиолетовых и зеленых огней, возвестивших о прибытии Югда. Когда познаватель вошел в централь, служители подобострастно бросились к нему.

Югд сделал рукой знак, и служители покинули зал. Должно быть, им тоже не доверяли. Акт “священнодействия” начался. Югд подошел к пульту и стал наносить на белые пластинки код очередной программы. “Зона Самойлова” висела совсем низко над ним. Казалось: подними Югд руку – и он неминуемо наткнется на площадку, где стоял стол академика.

Петр Михайлович весь превратился в слух, напряженно следя за движениями познавателя. Его электроанализатор непрерывно трещал, расшифровывая закладываемую программу. До Югда же ни звук, ни свет от зоны не доходили. Тонкий слой перестроенного пространства надежно изолировал академика.

Наконец Югд выпрямился: программа была заложена. И сразу огромные светящиеся индикаторы на пульте Мозга стали разгораться ослепительным белым огнем: активность энергостанций резко повысилась. Они снова вырабатывали море энергии.

– Программа разгадана! – вдруг раздался в наушниках взволнованный голос Петра Михайловича. – Энергия в наших руках! Теперь можно действовать. Постойте… Это чудовищно!

Академик внимательно всматривался в лицо Югда, который быстро составлял какую-то новую программу.

– Он хочет заложить программу-команду южной группе энергостанций, питающих Лезу, – снова послышался в наушниках голос академика. – Медлить нельзя! Леза будет лишена света, воздуха, энергии. Вот еще одна команда – генератору гравитации… “Над Лезой взорвать гравитационную бомбу! Полное разрушение!…”

Югд уже протянул руку к входному каналу, собираясь вложить в Мозг преступную команду, как вдруг академик схватил со стола массивный ящичек анализатора и ударил им познавателя по голому блестящему черепу. На обычном экране странно было видеть, как из пустоты вдруг выросли готова и руки Петра Михайловича и тяжелый металлический предмет упал на голову Югда.

Югд глухо вскрикнул и свалился на пульт головой. Петр Михайлович вытер со лба пот. Впервые ее жизни он совершил убийство!

Служители, почтительно наблюдавшие за познавателем через прозрачные стены, начале не могли понять, в чем дело. Они толкались у дверей, отчаянно жестикулируя, а потом гурьбой ринулись к познавателю. Один из них вскочил на пульт, чтобы поддержать за плечи Югда, и вдруг случайно вошел головой в “зону Самойлова”. Глаза служителя округлились от изумления и страха. Он отшатнулся и удивленно захлопал ресницами: перед ним снова ничего ее было. Он опять вошел в “зону” и увидел Самойлова. Тогда с гортанным криком он бросился на Петра Михайловича. Через секунду они уже боролись на площадке.

Академик был стар, но крепок. Его коренастая фигура с широкими плечами не раз оказывалась наверху. Он пытался схватить служителя за горло. С грохотом упало на пол тяжелое кресло, сбитое с площадки. Другие служители, оставив Югда, в панике метались вокруг пульта, не понимая, куда исчез их товарищ и откуда свалилось кресло.

Медлить было нельзя. Каждую минуту академик мог погибнуть. Ему не справиться с толпой служителей. С мольбой и отчаянием я повернулся к Уо. Тот быстро сказал что-то своим собратьям. Гиганты мгновенно выкатили из глубины корабля два цилиндрических аппарата и повернули их головками на северо-запад – по направлению к централи гриан. Затрещали электронные автоматы, установленные на цилиндрах. Вероятно, это были приборы наводки.

– Что это? – с надеждой спросил я.

Мне не ответили. Уо кинулся к переговорному аппарату и закричал академику:

– Любым способом выбрось служителя из “зоны”! Скорей! Сейчас включаем аппарат, излучающий электронные лучи. Они парализуют все живое на расстоянии десяти тысяч километров! Скорей же!

Продолжая бороться со служителем, Петр Михайлович огромным напряжением сил оторвал его от себя и столкнул вниз. Нелепо взмахнув руками, служитель упал с площадки. В тот же миг “зона Самойлова” ясно обрисовалась в пространстве ослепительным контуром над мечущимися служителями.

– Защитный экран для Самойлова от электронных лучей, – пояснил мне Уо значение этого ослепительного контура и включил цилиндры. Они коротко взревели, исторгнув синеватое излучение.

Служители, находившиеся от нас на расстоянии восьми тысяч километров, словно пораженные молнией, падали самых разнообразных позах.

– Все кончено! – крикнул Петру Михайловичу Уо. – Выходите из “зоны”! Все служители парализованы!

Сияние энергетического экрана, защищавшего “зону” от действия электронных лучей, погасло, и Петр Михайлович, все еще не веря в свое спасение, осторожно высунул голову из “зоны”. Увидев недвижимых служителей, он успокоился, спрыгнул с площадки и как ни в чем не бывало начал оттаскивать парализованных к стене, расчищая себе место у пульта.

Грианская энергия была в наших руках!