Текст книги "Когда погиб Милован. Часть 2"

Автор книги: Александр Корнейко

Соавторы: Алексей Роготченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

XI

Самолет набирал высоту. Эльза посмотрела вниз, на землю. Ей были хорошо видны дома города, река, железнодорожный вокзал. С болью отметила, что не скоро увидит этот город. Советские войска через несколько дней выбьют из него немцев и, пока не окончится война, у нее не будет возможности побывать здесь.

Эльза старалась разобраться в том, что задумал Штольц. Зачем был весь этот спектакль? Ради ценностей? Возможно, но почему он не предупредил ее еще в Берлине? Почему раньше его вполне устраивала квитанция оккупационного банка о сдаче ценностей? Что-то тут не так, за всем этим кроется что-то большее, чем желание Штольца прикарманить ценности.

– Что вы думаете обо всем этом, обер-лейтенант? – наклонилась Эльза к Гардекопфу, который сидел рядом.

– Не знаю, фрау гауптман, в таких операциях я участвую впервые.

– Я тоже первый раз оказалась в таком непонятном положении. Как вы думаете, Гардекопф, что задумал Штольц? Не понесем мы с вами наказание за нарушение приказа рейхсфюрера об изъятии и сдаче ценностей?

– Фрау гауптман, я уверен только в одном, штандартенфюрер Штольц по собственной инициативе такие операции не проводит. В данном случае он выполняет приказ высшего начальства.

– Куда же пойдут эти ценности? – задумчиво произнесла Миллер.

– Думаю, за границу, иначе данная операция не имеет смысла. Добывать их таким путем лично для себя никто не рискнет.

– Ваши рассуждения не лишены смысла, Гардекопф. Я тоже не нахожу другого объяснения. Надеюсь, в Берлине что-то прояснится.

– Это в том случае, если Штольц сочтет нужным сообщить нам, куда пойдут ценности, похищенные нами у казны рейха.

– Гардекопф, вы знаете Герфта лучше меня, как вы думаете, он нам не скажет, что все это значит?

– Не скажет. И говорить с ним на эту тему опасно, он может преподнести все штандартенфюреру в ином свете.

– Что же, я согласна с вами. – Миллер положила голову на подушку сиденья, прикрепленную к спинке и закрыла глаза, давая понять Гардекопфу, что разговор закончен.

Ее волновало сейчас другое – то, что не успела сообщить в Центр о своем отбытии в Берлин. Теперь в городе пойдут разговоры о гибели Миллер и Гардекопфа. Эльзу не пугало, что немцы похоронят их и будут уверены, что они погибли при неизвестных обстоятельствах. Она боялась, что партизаны, узнав о ее гибели, передадут об этом в Центр. Надо при первой же возможности сообщить, что с ней все нормально.

Эльза открыла глаза и увидела перед собой Герфта.

– Вы не спите, фрау гауптман?

– Нет.

– Я обдумал свое поведение в городе и пришел я выводу, что поступить иначе не мог. Прошу но обижаться на меня.

– Вы приносите свои извинения?

– Нет. Я не совершил ничего такого, на что мне пришлось бы извиняться перед вами.

– А то, что вы убили моего шофера?

– Я не мог оставить его в живых по многим причинам.

– Что вы имеете в виду?

– Шофера обязательно допросили бы о том, как вы погибли, и он наверняка рассказал бы все.

– Но вы оставили в живых своих соучастников, я имею в виду солдат из бронетранспортера.

– Они скажут в гестапо, что случайно наткнулись на ваш автомобиль. Это проверенные парни, на них можно положиться.

– Почему вы не сказали мне о том, что собираетесь ликвидировать моего шофера?

– Если бы вы были на моем месте, то поступили бы точно так же. Я пощадил вас.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Этот солдат давно служил у вас?

– Да.

– Личный шофер всегда лицо доверенное. Вам было бы жаль его, не так ли? Я не хотел ставить вас в неловкое положение, но и оставлять в живых шофера не ймел права.

– Прекратим этот разговор, майор, – с раздражением произнесла Миллер. – Вы не доработали операцию и, не доставив нас в известность, чуть не сорвали ее. Вам известно, куда направляются ценности? – неожиданно решилась спросить Эльза.

– Известно.

– Я не верю в это.

– Ваши ценности, фрау гауптман, будут отправлены в Швейцарский банк и положены на имя одного сотрудника. Первоначальная цель этого банковского счета – оплата агентов по легальным каналам.

– А в дальнейшем какая цель этого банковского счета?

– Я понимаю, что вас интересует. Мне кажется перестраховкой такой дальний прицел, но я докажу вам, что мне известно абсолютно все. Если мы проиграем эту войну, деньги пойдут на борьбу патриотов великой Германии по возрождению нацизма в Европе, то есть на возрождение Германии.

– Почему эта операция проводится в строгой секретности?

– Ведомства Бормана и Риббентропа уже начали переправку золота и драгоценностей в Швейцарию. Это делается в глубочайшей тайне от всех. Мы не имеем права отставать от них, в случае неудачи хозяином положения станет тот, у кого за границей будет достаточно средств для ведения борьбы за возрождение Германии.

– Вам известно, кто будет заниматься переправкой ценностей в Швейцарию?

– Да. Доставкой ценностей в Швейцарию будет заниматься служба диверсий. Кто именно будет отвозить ценности в банк – знают только начальник управления и Штольц.

– Я все-таки никак не могу смириться с тем, что вы, зная, насколько важна операция, не отнеслись к ней со всей серьезностью.

– При разборе операции начальник управления подтвердит мою правоту. Перед отъездом мне были даны полномочия действовать на свое усмотрение, не советуясь ни с кем. Этим ни в коей мере не высказывалось недоверие к вам. Операция проводилась под руководством одного человека, чтобы не было разногласии.

– Вы знаете, Герфт, у меня и Гардекопфа возникло подозрение, что нас тоже могут ликвидировать.

– Советую вам, фрау гауптман, забыть эту историю. Нам еще придется встречаться с вами, операция только начинается, а работать вместе, не доверяя друг Другу, невозможно. Вы согласны?

– Ну что же, забудем сегодняшнее недоразумение. Надеюсь, такое больше не повторится… А теперь расскажите, Герфт, что нового в управлении?

– А что конкретно интересует вас, фрау гауптман?

– Люблю сенсационные новости, – объявила Эльза.

– Ну что же, есть для вас сенсация. Несколько дней тому назад в управлении схвачен шпион. Один из сотрудников управления работал на какую-то из разведок.

– Как его взяли?

– Во время сеанса радиосвязи. Он вел передачи из трех мест, запеленгованных уже давно. За этими районами велось круглосуточное наблюдение пеленгаторной службы. Когда радист в очередной раз вышел в эфир, его схватили черев полторы минуты после начала работы рации.

– В какой стране изготовлена рация?

– Установить пока не удалось. Рация совершенно нового типа, маленькая по размеру, но довольно мощная.

– Как вел себя шпион при аресте?

– Он тан увлекся передачей, что не услышал, как к нему подошли.

– Давно этот человек в абвере?

– Два года.

– Кто занимается им?

– Сам начальник управления, кроме Штольца никто во время допросов не допускается.

– Начальника управления ожидают большие неприятности в связи с этим?

– Не думаю. Он сумеет выжать из шпиона признание.

– Спасибо, майор, вы немного развлекли меня.

В салон вошел бортрадист.

– Господа офицеры, идем на посадку, пристегните ремни.

Как только самолет приземлился, Герфт первым спустился по трапу вниз, подождал Эльзу и сказал:

– Фрау гауптман, нас ждут, все едем в управление. Это – приказ.

Подошел Гардекопф с тяжелым чемоданом в руке, Эльза огляделась и увидела приближающихся быстрыми шагами секретаря начальника управления и шофера Штольца.

– С благополучным прибытием в Берлин, фрау гауптман, – приветствовал секретарь, улыбаясь Миллер так, словно они были старыми друзьями. От обычной надменности не осталось и следа.

– Спасибо.

На Герфта секретарь не обратил внимания, будто его и не было.

Все направились к автомобилю. Замыкал группу Герфт.

Миллер заметила, что он нахмурился, и позвала его:

– Герфт, что вы плететесь сзади в одиночестве, догоняйте нас.

Майору, видно, понравилось, что Миллер обратила на него внимание. Он догнал ее и зашагал рядом.

Эльза приказала Гардекопфу садиться впереди, а чемодан взять на колени. Она никому не доверяла его содержимое, кроме своего заместителя.

Шофер лихо развернул автомобиль и помчался к Берлину. Эльза смотрела в окно. Ничто не напоминало о том, что война продолжается, жестокая и кровопролитная. Поля, расчерченные на правильные квадраты и прямоугольники, ярко зеленели под июльским солнцем. Вдали виднелись нечеткие фигурки людей, обрабатывающих землю. Все вокруг дышало спокойствием и миром. Эльзе приятно было смотреть на эту благодать, но неожиданно все кончилось: по дороге на полевые работы гнали узников концлагеря, и вмиг померкли краски полей, унеслось романтическое настроение. Эльза плотно сжала губы: колонна пленных вернула ее к действительности.

Чем ближе подъезжали к городу, тем больше встречалось автомобилей с военными, а в одном месте, в километрах шести от Берлина, регулировщики остановили движение: дорогу пересекали танки. Минут пятнадцать все стояли и смотрели на грохочущие стальные громадины.

– Впечатляющее зрелище, фрау гауптман. Вам приходилось раньше видеть подобную картину? – спросил секретарь начальника управления.

– Я видела эти танки после боя с противником. Только выглядели они, как разбросанный по полю металлолом.

– Что за техника у русских?

– Я в этом мало смыслю, но офицеры вермахта отзываются о ней неплохо. У многих немецких офицеров я видела русские автоматы ППШ.

– Что особенного в этом оружии?

– Большой боезапас в магазине автомата.

– Это я слышу впервые. В Европе хвалили наш шмайсер.

– Они просто были не знакомы с русским оружием.

Подъехали к управлению. На крыльце стоял штандартенфюрер Штольц. Миллер улыбнулась ему приветливо.

– Рада видеть вас, господин штандартенфюрер.

– Я тоже очень рад, что ты благополучно долетела; Советы совсем обнаглели. Добираются до Берлина. Позавчера вражеские бомбардировщики сбросили бомбы в двадцати двух километрах от столицы рейха.

– Нам повезло, мы не встретили в воздухе их самолеты.

– Слава Богу.

У входа в здание управления Миллер тотчас бросилось в глаза, что вместо двух часовых, как было раньше, здесь находилось теперь четыре и два офицера сидели за столом дежурного. Штольц, шедший впереди, что-то сказал часовым, и те молча расступились, пропуская всех. У кабинета начальника управления остановились.

– Подождите меня здесь, – сказал Штольц.

Спустя несколько минут он вышел.

– Миллер и Гардекопф, вас ждет начальник управления. Когда освободитесь, зайдете ко мне.

– Хорошо, господин штандартенфюрер.

У шефа они пробыли недолго. Он попросил рассказать, как была осуществлена операция по доставке ценностей в Германию. Эльза все подробно изложила.

Выслушав Миллер, начальник управления поинтересовался:

– У вас были какие-то неувязки?

– Да так, мелочи…

– Конкретнее, фрау гауптман.

– Герфт, не посоветовавшись со мной, застрелил моего шофера.

– У него не было другого выхода.

– Я согласна, но этим он чуть не провалил операцию. Для нас такой ход событий был неожиданный, и лишь чудом Герфт остался жив. Я даже не могу сказать, что удержало меня от ответного выстрела.

– Понимаю, Герфт допустил промах, который мог стоить ему жизни.

– Меня волнует другое.

– Что именно?

– Могла провалиться операция, которой вы придаете большое значение. Я хочу, чтобы впредь, при выполнении подобных операций, во мне видели прямого соучастника, чтобы со мной и моим заместителем Гардекопфом считались, а не ставили нас перед свершившимся фактом.

– Этот вопрос я утрясу. Вам с Герфтом еще придется работать вместе, поверьте мне, больше подобных недоразумений не будет.

– Благодарю вас.

– А теперь дайте мне инвентарную ведомость ценностей.

Эльза вынула из кармана два листа бумаги, сложенные вчетверо, и протянула начальнику управления. Он просмотрел ровные ряды строк и, довольный, улыбнулся.

– Вы поработали неплохо, оберст-лейтенант Миллер.

– Гауптман Миллер, – поправила шефа Эльза.

– С этого момента – оберст-лейтенант. За отличную службу по сбору ценностей вам и Гардекопфу присвоено внеочередное звание. Приказ – у Штольца. Он же дает новое задание.

– Благодарю вас за высокую оценку моих заслуг, – скромно произнесла Эльза.

– Вы заслужили это повышение в звании.

– Еще раз благодарю вас.

– Вы с Гардекопфом никогда не подводили меня, и я не забываю тех, кто верно служит фюреру. Вам, Гардекопф, присвоено звание майора.

– Я оправдаю ваше доверие, – Гардекопф вытянулся по стойке «смирно».

– Вы свободны, майор Гардекопф. Зайдите к штандартенфюреру Штольцу, он ждет вас.

– Слушаюсь.

Новоиспеченный майор четко повернулся и вышел. Начальник управления какое-то время испытующе смотрел на Миллер, затем спросил:

– Эльза, ты не задумывалась, почему такая секретность соблюдалась во время этой операции?

– Я догадываюсь, чем это вызвано, – медленно проговорила Эльза. – Тем, что мы сделали сейчас, ведомства Бормана и Риббентропа занимаются уже определенный период времени.

– Вот это осведомленность! Откуда тебе известно?

– Со слов наших сотрудников.

– Я не спрашиваю, кто тебе сообщил эту новость, но предупреждаю: твое любопытство мне не нравится. В нашем деле каждый должен знать то, что положено ему знать по службе.

– Этот вопрос заинтересовал меня потому, что ценности, собранные моими людьми, могли уйти по нежелательным каналам.

– Объясни, что это значит.

– Занимаясь сбором ценностей, я видела многих высокопоставленных офицеров вермахта, променявших честь солдата на драгоценные камни и золото. Когда Герфт приказал мне оставить чемодан и садиться в автомобиль, я насторожилась. У вас не было повода не доверять мне и моим людям, за столько времени никто из нас ни разу не пытался обогатиться за счет собранных ценностей. Поэтому я отказалась передать ему чемодан, а в самолете вынуждена была осторожно выведать у него все, что ему известно о ценностях.

– Ты поступила правильно. Ценности останутся у меня, ими будут заниматься другие люди. А ты с Гардекопфом сегодня же вылетишь во Францию, твои подчиненные тоже будут доставлены туда самолетом.

Миллер озадачила такая спешка. Ей необходимо было связаться с бывшим хозяином ресторана «Викинг» и передать информацию для Центра. А времени у нее в обрез.

– Нам можно будет привести себя в порядок с дороги? – спросила она.

– Двух часов вам хватит?

– Думаю, хватит.

– Отлично. Передашь Штольцу, что я разрешил вам пробыть в Берлине два часа для устройства личных дел.

– Благодарю.

– Устала, девочка? – Штольц, улыбаясь, смотрел на Эльзу.

– Есть немного.

– Ничего, во Франции отдохнешь, это – не Россия.

– Мне разрешено два часа побыть дома, привести себя в порядок. Я все-таки еду во Францию, не помешало бы и прическу поправить, – кокетливо молвила Эльза.

– На аэродроме ты должна быть через четыре часа. Мой автомобиль в твоем распоряжении. Так что времени у тебя хватит и на прическу.

– Спасибо, господин штандартенфюрер.

– Как настроение у начальника управления?

– Доволен, не ожидал ценностей на такую сумму.

– Это очень хорошо, что он доволен. Я просил его дослать тебя в Швейцарию для контроля за агентами, сдающими ценности в банки. Он ответил, что добыть их намного труднее, чем сдать. С полгода тебе придется поездить по Европе, а там, будем надеяться, прочно осядешь в управлении.

– В настоящее время я должна безвыездно находиться во Франции?

– Нет, твое передвижение никто не ограничивает, но в первую очередь необходимо наладить дела во Франции. Много говорить не стану, подробные инструкции ты получишь на месте. Дело не новое, справишься, я лишь хочу немножко ознакомить тебя с положением во Франции. Только в 1942 году мы начали применять там жесткие репрессивные меры, до этого Франция возмещала оккупационные расходы. Сейчас мы вывозим оттуда к тому же промышленные товары и продукты питания. Всем этим занимаются специальные службы, и подключать к ним тебя мы не будем. Работа у них налажена. В последнее время мною хлопот доставляет движение Сопротивления. Петэн помогает нам чем может, но Сопротивление достигло таких размеров, что сам он уже не может принять какие-либо существенные меры. Мы включились в борьбу с французским Сопротивлением. В 1942 году в концлагеря было отправлено 104 эшелона с заключенными, а в 1943 году только за каких-то полгода – 242 эшелона, в том числе несколько эшелонов с женщинами и детьми. Сейчас я подхожу к самому главному. Борьба по сдаче ценностей во Франции не велась, до конца 1942 года это почти не имело смысла. Сейчас, когда в концлагеря отправляются сотни эшелонов в год, когда расстреливаются тысячи заложников, твоя служба, Эльза, нужна во Франции. В руках солдат и офицеров наших оккупационных войск сосредоточены большие ценности. От твоего умения, опыта зависит многое. Эффект может быть потрясающий! – заключил Штольц.

– Только при поддержке высшего офицерства наших войск во Франции я смогу добиться успеха. У меня должны быть приказы, касающиеся непосредственно оккупационных войск во Франции.

– Такие приказы уже туда отосланы, копии их полу, лишь у секретаря. У него подготовлены все необходимые для тебя документы.

Штольц нажал кнопку вызова. Тотчас дверь открылась, и на пороге появился секретарь.

– Слушаю вас, господин штандартенфюрер.

– Принесите документы, подготовленные для Миллер.

Спустя несколько минут Эльза держала в руках портфель, который вручил ей секретарь Штольца. Провожая ее до двери, штандартенфюрер спросил:

– Вопросы ко мне есть?

– Есть просьба. Как только мои подчиненные прибудут в Берлин, прошу переправить их во Францию. Работы там, как я поняла, много, и времени на отдых у нас сейчас нет.

– Не беспокойся, Эльза. Мы сразу же отправим их самолетом. Пусть это не волнует тебя. Что еще ты хотела бы узнать?

– Ценности во Франции будут сдаваться в оккупационный банк?

– Этим вопросом будет заниматься Герфт. Сдавать ценности не спеши.

– Понятно. Герфт будет в моем подчинении? – не удержалась от вопроса Эльза.

– Нет. Он будет получать инструкции непосредственно от начальника управления.

– Я так и думала.

– Ты не довольна?

– Нет. Мне хотелось бы, чтобы все операции, касающиеся ценностей, были проведены четко и чисто. А Герфт любит играть на публику.

– Что ты предлагаешь?

– Операции должны согласовываться со мной, и в них должен принимать участие кто-то из моих людей. Я не желаю, чтобы ошибки Герфта записывали за мной.

– Хорошо, – согласился с доводами Миллер штандартенфюрер. – Пусть будет по твоему. Герфт будет согласовывать с тобой свои действия.

– В таком случае больше вопросов нет, – улыбнулась Эльза.

XII

Эльза решила передать шифровку через Отто Шальца – резидента бывшей чехословацкой агентуры, а теперь мастера парикмахерской «Драгун».

Оформив все документы, она из управления поспешила в пансион. Машина Штольца, находившаяся в ее распоряжении, была как нельзя кстати. Ведь успеть надо было многое.

В пансионе Миллер переоделась в гражданскую одежду, зашифровала информацию и быстро сбежала вниз.

От постоянной спешки, волнения Эльза раскраснелась, волосы крупными локонами спадали ей на плечи. Стройная, подтянутая, она была прелестна. Водитель Штольца с восхищением произнес:

– Фрау оберст-лейтенант, я не встречал женщин красивее вас.

– Унтер-офицер, не говорите глупостей, везите меня на Вильгельмштрассе, – отрезала Миллер командным тоном.

Машина плавно тронулась с места и помчалась улицами Берлина. Когда до парикмахерской «Драгун» осталось не более квартала, Эльза приказала остановиться. Не торопясь, с видом женщины, которой спешить некуда, она направилась в парикмахерскую. Дорогой внимательно осматривала обе стороны улицы, пытаясь установить, нет ли слежки за домом. Ничего подозрительного не заметила.

Отто Шальц работал на старом месте, сооружая замысловатую прическу полной женщине лет пятидесяти. Эльзу он заметил, как только она вошла. По его удивленному взгляду Миллер поняла, что он ее узнал, но не ожидал здесь увидеть.

В общем-то, это была нормальная реакция на ее визит. После того как Эльза передала агентуру Отто Шальца бывшему хозяину ресторана «Викинг», приходить сюда ей не следовало бы, и только по той причине, что больше ни с кем связаться до отъезда во Францию не было возможности, Миллер решилась на этот шаг.

К мастеру была небольшая очередь, три женщины сидели за столом, перелистывая старые журналы. Эльза молча разместилась отдельно, у вешалки, и стала наблюдать, как мастер причесывает свою клиентку. Он работал ловко, с улыбкой объяснял что-то женщине. Миллер видела, как он, переходя с одной стороны кресла на другую незаметно осматривал ее. Чтобы не волновать Шальца, она сидела со спокойным, скучающим лицом.

Закончив делать прическу, Шальц провел женщину до крыльца. На обратном пути он остановился возле Миллер.

– Очень хорошо, что вы пришли, фрау. Горячая вода только появилась, и я не уверен, что она будет целый день. Идите к мойке.

Миллер направилась в комнату, где во время первой встречи у нее состоялся разговор с Шальцем.

Женщины, ждавшие своей очереди, недовольно переговаривались. Дабы избежать нежелательного конфликта Шальц нашел выход из положения:

– Прошу прощения, дамы, но эта девица весь день надоедает мне: она, видите ли, не может дома помыть голову, а у нас не было горячей воды. Она моя постоянная клиентка, и я не вправе не щадить ее время, она сегодня и так слишком много его потеряла.

Женщины любезно уступили.

– Ничего, мастер, мы подождем, такое может случиться с каждой из нас.

– Кроме того, – Шальц наклонился к своим клиенткам и прошептал: – Мне не хотелось бы иметь дело с ее любовником… – он сделал паузу, – старшим офицером гестапо.

Женщины только переглянулись.

– Мы не торопимся, делайте свое дело, – сказала одна из них.

Шальц быстрыми шагами пересек зал и вошел в комнату, где у мойки сидела Эльза.

– Что случилось, фрау Ирма? – встревоженно спросил он.

– У меня совершенно нет времени, неожиданно для себя я уезжаю за границу. Надо срочно передать шифровку от меня тому, кто приходит к вам на связь.

Шальц развел руками:

– К сожалению, срочно не получится.

– Что такое? Что случилось? – Эльза не скрывала волнения. Неужели рушатся все ее планы?

– Того, кто приходит к нам на связь, не будет в Берлине два месяца.

– Он не предложил другого варианта связи?

– Предложил. Но я отказался от тайника.

– Почему?

– Опытные разведчики стараются избегать тайников. Ими пользуются только в самом критическом случае.

– Сегодня именно такой случай! – от безысходности Эльза вскрикнула.

– Я не мог предвидеть этого, – сокрушенно покачал головой Шальц. – Но шифровку оставляйте. Возможно, связник вернется раньше.

Эльза протянула Отто Шальцу небольшой сверток. Он взял его и вышел из комнаты. Возвратившись, отвернул кран, отрегулировал температуру воды и стал мыть Эльзе голову. Затем вытер волосы насухо, и они вдвоем перешли в зал.

– Какую прическу сегодня мы выберем? – спросил учтиво мастер.

– У меня совсем нет времени, решайте сами, для меня главное, чтобы вы сделали ее быстро, – тихо ответила Эльза.

Отто Шальц разделил волосы на две части и начал накладывать на них длинные блестящие зажимы. Эльза не смотрела в зеркало, ей было совершенно безразлично, какая у нее будет прическа. То, что информация не уйдет своевременно, не давало ей покоя. Она даже не заметила, как мастер закончил работу и выжидающе смотрел на нее.

– Вам нравится? – спросил он.

– Что? – не поняла Эльза и тотчас спохватилась: – Спасибо. Отличная прическа. Сколько я вам должна?

– Шесть марок, фрау.

– Возьмите, – Миллер подала ему пятнадцать марок.

– Фрау, вы меня балуете.

– Еще раз благодарю за красивую прическу. До свидания.

– До свидания. Заходите, когда появится необходимость в моих услугах.

– Обязательно, – пообещала Миллер.

Шофер издали заметил Миллер и потихоньку поехал ей навстречу. Эльза ускорила шаг, ей не хотелось, чтобы Отто Шальц видел, как она будет садиться в этот автомобиль. По служебным номерным знакам парикмахер без труда определил бы принадлежность автомобиля к абверу. Вряд ли это принесло бы ему радость, наоборот, могло шокировать. Эльза уже пожалела, что приехала сюда на автомобиле Штольца, но деваться было некуда. Шофер, видимо, понял, что по каким-то причинам Миллер не желает, чтобы из парикмахерской ее увидели, и остановился.

Эльза открыла заднюю дверцу, села в автомобиль и сказала унтер-офицеру:

– В пансион!

– Слушаюсь, фрау оберст-лейтенант.

У пансиона Миллер отпустила шофера на час и, не прощаясь, направилась к себе в комнату.

Почти весь день она ничего не ела и сейчас ощутила сильный, неприятный, похожий на зудящую боль, голод. Эльза поинтересовалась у администратора:

– Узнайте, не смогу ли я сейчас поужинать, я уезжаю и у меня нет времени ходить по ресторанам.

– В ресторанах сейчас ничего нет. Все изменилось, фрау оберст-лейтенант. В Германии очень плохо с продуктами, даже в нашей столовой офицеры недовольны питанием, а в других местах еще хуже кормят. Подождите меня несколько минут, я узнаю, смогут вас покормить или нет.

Эльза стояла у барьера, отгораживающего от холла рабочее место администратора. Через три минуты администратор вернулся вместе с официантом, который всегда обслуживал Миллер.

– Добрый вечер, фрау оберст-лейтенант. Прошу вас в зал, что-то найдем для вас.

– Спасибо.

Эльза села на свое обычное место. Официант остановился у стола.

– Повар жарит для вас отбивную. Сейчас таких блюд у нас практически ее бывает, это только для вас. На гарнир я заказал картофель «фри». Не возражаете?

– Это мой любимый гарнир, благодарю.

Официант направился на кухню. Вскоре он вновь появился, неся перед собой поднос. Только сейчас Эльза заметила, что вид у него угнетенный, невеселый. Он поставил на стол тарелки, кофе и собрался уходить.

– Что с вами? – не выдержала Миллер. – Вы очень изменились. Постарели. Болеете?

– Болею. Но главное, что меня подкосило – это гибель сыновей.

– Как сыновей? У вас погиб один сын.

– О, фрау оберст-лейтенант, я потерял троих сыновей.

– Но я помню, младший был совсем мальчик. Разве его призвали на фронт?

– После похоронной на второго он ушел добровольцем.

– И вы его отпустили?

– Меня никто не спрашивал. Теперь у меня не осталось детей, все трое погибли в России.

– Мне очень жаль.

– Положение у меня очень тяжелое, если и меня призовут в армию, я не представляю, что будет с женой, она сильно болеет. Вы не смогли бы замолвить за меня словечко? Может быть, меня пока не призвали бы?

– Я бы рада вам помочь, но через чае улетаю. Когда вернусь, и сама не знаю.

– Простите за беспокойство, – официант печально склонил голову.

– Попросите кого-нибудь другого, ведь в пансионе живет много офицеров.

– Я просил, но мне отвечают, что моя просьба похожа на дезертирство.

– Жаль. Если до моего возвращения вас не призовут, я постараюсь помочь вам.

– Спасибо, фрау оберст-лейтенант.

Собралась Эльза быстро. Гардекопф уже ждал ее в аэропорту. Как только Миллер вышла из машины, он отрапортовал:

– Самолет готов к отлету. Кроме нас летит еще шесть пассажиров. Все уже на месте.

Он подхватил чемодан Эльзы и зашагал впереди к военному транспортному самолету, стоявшему в метрах пятидесяти от здания аэровокзала.

Миллер и Гардекопф поднялись по трапу в самолет. Заревели моторы, машина покатилась по бетонной полосе. Затем оторвалась от земли и начала быстро набирать высоту.

В самолете находились военные разных родов войск. В основном – старшие офицеры. Эльза и Гардекопф сидели в четвертом ряду.

– Как вы провели время в Берлине? – спросила Эльза.

– Был у матери.

– Как ее здоровье?

– Старушка пока держится. Она так обрадовалась, когда узнала, что я лечу во Францию.

– Почему?

– Там служит мой двоюродный брат, ее племянник, а кроме того, она говорит, что Франция – это не Россия.

– В какой-то степени она права, хотя и там сейчас нелегко.

– Мне давно хотелось побывать во Франции, я столько слышал об этой стране.

– Я, кажется, догадываюсь, что привлекает вас во Франции, – лукаво взглянула на Гардекопфа Эльза и добивала: – Женщины.

– Не угадали, – засмеялся майор. – Больше всего меня привлекают вина, фрау майор.

– Не майор, а оберст-лейтенант, – поправила Миллер.

– Простите, никак не могу привыкнуть к новым званиям. Жаль, что никому из наших ребят не повысили звание.

– В этом виноват Венкель, – нахмурилась Эльза.

– Подлец. Хвала Богу, он получил свое.

– Об этом я хотела бы поговорить с вами, Гардекопф. Мне не нравится ваша самодеятельность.

– Но Венкель заслужил наказание.

– Я ведь запретила вам предпринимать против него что-либо. Вы верите в обвинение, предъявленное мне Венкелем?

– Я верю вам, фрау оберст-лейтенант. Я могу предположить, что вы вступали в контакт с партизанами из каких-то своих соображений. Вы – разведчик, и ваши действия могли исходить из вашего опыта, но что-то не получилось в вашей операции. Вместо триумфа вы навлекли на себя подозрение.

– Значит, вы ликвидировали Венкеля, спасая меня?

– Да, только по этой причине. И потом… не ликвидируй мы Венкеля, нам всем пришлось бы очень худо. Венкель не оставил бы нас в покое. Если вы советский разведчик, то мы, все ваши подчиненные, являемся косвенными помощниками. Допросы, пытки ждали всех нас. То, что Венкель оговорил ваших подчиненных перед штандартенфюрером Штольцем, было его самой большой ошибкой. Ни один сотрудник абвера никогда не простит подобное сотруднику СД.

– Гардекопф, у вас есть основания не доверять мне, – открыто сказала Эльза.

– Они были у Венкеля, у меня их нет, – ответил майор. – Я верю в ваш опыт разведчика, верю вам как человеку. Кем бы вы не оказались в конечном счете – я с вами, фрау оберст-лейтенант. Можете рассчитывать на меня в любом случае.

– Я признательна вам, Гардекопф, за искренние слова, но чем вызвана эта преданность?

– Тем, что вы всегда видели во мне человека, а не палача, которому другие брезговали подать руку, а большая часть офицеров презирала меня за то, что я пытал людей по их же приказу.

– Мне кажется, вы преувеличиваете все.

– Нет, фрау оберст-лейтенант, я ничего не преувеличиваю, но лучше не говорить на эту тему.

– Хорошо, – согласно кивнула Эльза. – Что вы думаете о наших помощниках?

– Они неплохие ребята.

– Фюреру преданы?

– Пока да.

– Как понимать ваши слова?

– Сейчас, когда гибель Германии еще не выражена предельно ясно, когда на эту мысль только наталкивают поражения вермахта на всех фронтах, они верны фюреру. Но если все будет продолжаться без существенных изменений, лишь единицы – фанатики – будут преданы Гитлеру до конца. Основная часть офицеров будет искать выход из создавшегося положения.

– Вы рассуждаете, как политик, Гардекопф.

– Знаете, я всегда обдумывал свои поступки, после того как стал служить в «Мелодии». Через мои руки прошло столько безвинных, но недальновидных людей, что я вынужден был на досуге размышлять о жизни. Времени для этого у меня было достаточно.