Текст книги "Когда погиб Милован. Часть 2"

Автор книги: Александр Корнейко

Соавторы: Алексей Роготченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

X

На базаре была облава. Полицаи и немецкие солдаты хватали людей и заталкивали их в грузовики. Приблизившись к входу на базар, Эльза заметила двух гитлеровских солдат, которые под руки вели Хохлова – шофера, отвозившего её в отряд. Эльза, мгновенно сообразив, что делать, остановилась, ожидая, пока солдаты подойдут к ней.

Хохлов сразу узнал Миллер. Он внимательно посмотрел на нее и опустил голову, ничем не выказывая своих чувств. Когда все трое поравнялись с Эльзой, она глухо скомандовала:

– Стой!

Солдаты и Хохлов остановились.

– Кто он? – спросила Эльза у солдат.

– Подозрительный, фрау гауптман.

– Чем подозрительный?

– Увидев, что мы направляемся к нему, пытался скрыться в толпе.

– Кто ты? – на русском языке обратилась Миллер к Хохлову.

– Шофер, фрау офицер.

– Что делал на базаре?

– Я привез продукты для фольксдойче. Здесь отоваривают их карточки.

– Продукты выгружены?

– Нет. Как только я подъехал, началась облава.

– Оружие есть?

– Нет.

При этом Хохлов, вместо того чтобы отрицательно покачать головой, кивнул сверху вниз. Миллер поняла, что он вооружен.

– Этот человек – шофер, привез продукты для немцев, которые живут в этом городе, а вы, не разобравшись, уводите его от автомобиля. Русские, я имею в виду полицию, растащат продукты и виноватых не отыщешь.

– Простите, фрау гауптман, мы не знаем русского языка. А вообще у него очень подозрительное лицо.

– Может быть. И все же отпустите его.

Один из солдат повернул Хохлова лицом к базару и скомандовал:

– Шнель!

Хохлов стоял, не двигаясь, не понимая, что хочет от него немец.

– Идите по своим делам, – сказала Эльза. И когда шофер быстро зашагал обратно к автомобилю, добавила: – Проследите, чтобы его не взяли вторично.

– Будет исполнено, фрау гауптман.

Вскоре облава закончилась, на базаре восстановилась обычная жизнь. Эльза, не торопясь, прошла между рядами торговок, а затем повернула к сапожной мастерской. Кустарь сидел на своем обычном месте.

– Добрый день, – поздоровалась Эльза, – Есть для меня что-нибудь?

– Да. Передаю на словах: никаких операций с ценностями. Запрашивают, когда вы возвращаетесь в Берлин. Кроме задания подпольного обкома, вам ничего не поручается.

– В Берлин вернусь в конце мая – в начале июня. Информацию для обкома принесу послезавтра, – кратко ответила Эльза.

– Хорошо.

– Только что на базаре, во время облавы, схватили Хохлова.

– Что с ним?

– Я приказала отпустить его.

– Его не обыскивали?

– Нет.

– Ваше вмешательство не опасно для вас?

– Думаю, нет.

– Вообще подобные случаи нежелательны.

– Я знаю, но не могла допустить, чтобы Хохлова на моих глазах забрали в СД.

– Я понимаю вас, и все же на подобные чувства мы не имеем права.

– Меня неоднократно инструктировали, как поступать в таких случаях, – немного резко заговорила Эльза. – Но Хохлов вчера возил меня в партизанский отряд, к тому же я слишком хорошо знаю, что представляет собой СД. В целях своей безопасности я обязана была поступить именно так.

– Согласен с вами, – не стал больше спорить сапожник.

Он подошел к большому сундуку, стоявшему в углу мастерской, открыл его, вынул оттуда пару новеньких офицерских сапог и подал Эльзе.

– Возьмите, вы уже раз приходили сюда без обуви, это может вызвать подозрение. Сапоги хорошие, носите на здоровье.

Миллер осмотрела сапоги.

– Сколько я вам должна?

– Это подарок от меня.

– Благодарю. А деньги все равно возьмите, они вам пригодятся. Сколько стоят такие сапоги?

– Двести марок.

Эльза вынула из кармана деньги и протянула Кустарю.

– Еще раз спасибо. Послезавтра зайду, как и условились.

Из сапожной мастерской Эльза направилась к гостинице. Решила отнести домой сапоги, а потом вернуться в СД. В холле гостиницы она столкнулась с Венкелем.

– Фрау гауптман, вас можно поздравить с обновкой? Отличные сапоги! Видимо, мастер высокой квалификации.

Начальник СД взял один сапог и внимательно осмотрел его.

– Ручная работа. Где шили?

– В сапожной мастерской возле базара. Я заказала эти сапоги еще до ранения и только сегодня забрала их.

– Сапоги столько времени лежали у сапожника, и он не продал их?

– Он их продал бы давно, но они слишком малы на немецких офицеров, а русским такие сапоги не по карману.

– Можно считать, что вам повезло. Мои сапоги скоро совсем распадутся. Завтра или послезавтра отнесу их сапожнику, может, подремонтирует. Вы сейчас на службу?

– Да. Вот только оставлю обувь в комнате.

– Если вы, не возражаете, я подожду вас.

– У вас ко мне дело? – поинтересовалась Миллер.

– Можно сказать – да.

– Хорошо, я сейчас спущусь. Она отнесла сапоги и вернулась.

– Вы обедали? – спросила начальника СД.

– Нет, фрау гауптман.

– Я тоже ничего не ела с утра. Давайте пообедаем в ресторане «Викинг».

– С удовольствием, фрау гауптман.

По дороге в ресторан Эльза заметила, что Венкель не на шутку чем-то встревожен. Не выдержав, решила начать разговор сама:

– Я слушаю вас, господин штурмбанфюрер. О чем вы хотели поговорить со мной?

– Видите ли, фрау гауптман, я до сих пор не могу прийти в себя после того неприятного случая.

– Это был не случай, а умышленное обвинение меня в измене.

– Все дело в том, что я верил «Дятлу»…

– Допустим, «Дятел» намеренно ввел вас в заблуждение, а не приходило ли вам в голову, что вся группа, отобранная вами и оберштурмбанфюрером Гейнцом, провалилась, а Гнатенко почему-то остался вне подозрений.

– Я думал над этим, но «Дятел» внедрен не так, как остальные, он был в числе заключенных.

– Допустим, он остался вне подозрения. Какую пользу принес СД ваш агент?

– Почти никакой.

– Почти, если не считать, что нашел в абвере русского шпиона в лице офицера с особыми полномочиями, не так ли? Почему он не сообщал вам о всех перемещениях партизанского отряда? – распалилась Эльза.

– «Дятел» объяснял это тем, что мог легко провалиться.

– Очень «умное» объяснение. Значит, если бы он вывел СД на партизан, то провалился бы, а принеся ложные показания, остался бы партизаном, которому доверяют?

– Нет, и в этом случае он не мог вернуться в отряд.

– Значит, он остался бы здесь, чтобы информировать обо всем партизан.

– Я понимаю, что допустил ошибку, поверив «Дятлу». Я клюнул на провокацию партизан.

– Скажите, Венкель, когда вы были в Берлине, вы не говорили Штольцу об этом, почему?

– Я хотел убедиться в правдивости слов Гнатенко.

– Мне кажется, причина совсем в другом, – сделав паузу, Миллер продолжила: – Если бы вы рассказали всю историю Штольцу, штандартенфюрер приказал бы немедленно убрать вас.

– Как убрать? – остановился от неожиданности штурмбанфюрер.

– Ликвидировать.

– Этого не может быть.

– Может. Вы нанесли личное оскорбление адмиралу своим недоверием ко мне, и Штольц не стал бы церемониться с вами.

– Но мое начальство подняло бы шум!

– Ваше начальство ни о чем и не догадывалось бы.

– Вы считаете, что можно безнаказанно ликвидировать офицера СД?

– А вы считаете, что можно безнаказанно оговорить офицера абвера с особыми полномочиями? – Эльзе надоел уже этот разговор.

– Фрау гауптман, давайте раз и навсегда забудем об этом недоразумении.

– Пройдет время и все забудется, но мы с вами больше никогда не будем друзьями.

– Очень сожалею.

– Я понимаю, Венкель, что все произошло только по вашей неопытности, – снисходительно молвила Эльза. – Будь на вашем месте Гейнц, он быстро разобрался бы во всем, и я никогда не узнала бы о том, что меня пытался оговорить и обвинить в предательстве его агент.

– Но я ведь тоже разобрался в ситуации и сам застрелил «Дятла»!

– Вы застрелили его потому, что Гнатенко понял безвыходность своего положения и попытался оклеветать вас. Хотя это тоже было похоже на правду. Если бы он не сказал, что вы заставили его давать подобные показания, вы не застрелили бы его…

Венкель молчал.

За обедом штурмбанфюрер спросил:

– Фрау гауптман, мне сообщили, что на завтра вы вызываете командиров воинских частей, расположенных в нашем районе.

– Да. Я получила приказ из Берлина усилить активность по сбору ценностей, не сданных в казну рейха.

– Мое присутствие не обязательно?

– Желательно, но лишь в том случае, если вы не будете пассивным слушателем, а поддержите меня.

– Не сомневайтесь, фрау гауптман.

– Тогда я жду вас в 10.00. Вам больше ничего не известно о не сданных ценностях?

– Сегодня я прикажу своим офицерам заняться этим вопросом.

Пообедав, отправились в СД. Гардекопф сидел за своим столом и просматривал журнал. Увидев Миллер, поднялся со стула и отчеканил:

– Фрау гауптман, ваше задание выполнено. Завтра в 10.00 командиры воинских подразделений, которые находятся в нашем районе, прибудут сюда.

– Кто-нибудь из них говорил, что не сможет явиться?

– Нет.

– Хорошо. Меня никто не спрашивал?

– Нет, фрау гауптман.

– Идите отдыхайте, я побуду здесь до прибытия Гартмана.

– Разрешите мне остаться на службе, фрау гауптман.

– Обер-лейтенант, мне кажется, что вы не хотите уходить отсюда по каким-то причинам?

– Да, фрау гауптман.

– У вас от меня есть секреты?

– Никак нет, фрау гауптман. Когда мы уезжали из Берлина, Штольц приказал мне: «Гардекопф, если с Миллер случится что-нибудь, вы мне ответите головой».

– Ну и что же? – недоумевала Эльза.

– А то, что по глупости Венкеля я чуть не потерял вас. И вообще мне очень не нравится штурмбанфюрер. Я не уверен, что мы убедили его.

– Вы думаете, что Венкель все еще считает меня русской шпионкой?

– Да. И потому настаиваю: Венкеля необходимо убрать. Кроме меня этого не сделает никто, – твердо добавил он.

– Обер-лейтенант, я больше не желаю разговаривать с вами на эту тему. И вообще об инциденте с Венкелем никогда впредь не напоминайте мне.

– Слушаюсь, фрау гауптман.

– Вы свободны, – холодно закончила разговор Миллер.

Эльза впервые видела Гардекопфа таким взвинченным. Когда он вышел, она задумалась, не наделал бы обер-лейтенант глупостей, слишком уж близко к сердцу принял он действия Венкеля.

На следующее утро Миллер проснулась от стука в коридоре. Она подошла к двери, прислушалась. Показалось, что в коридоре взламывали какую-то дверь: Миллер быстро оделась и выглянула в коридор. У двери комнаты, где жил начальник СД, собралось человек десять сотрудников СД, Замерн, Гартман и Гардекопф. Окинув взглядом собравшихся, Эльза поняла, что с Венкелем что-то случилось. Она подошла к Гардекопфу.

– В чем дело, обер-лейтенант?

– Штурмбанфюрер Венкель закрылся в комнате и не подает признаков жизни.

– Кто-нибудь стучал в дверь?

– С семи часов стучат, уже начали ломать дверь, а оттуда – ни звука.

В это время один из офицеров СД нажал ломиком дверь, и она со скрипом открылась. Замок был закрыт ключей изнутри, в комнате был порядок. Штурмбанфюрер Венкель лежал на кровати, скрестив на груди руки и, казалось, спал. Оберштурмфюрер Вельц подошел ближе и окликнул начальника СД:

– Господин штурмбанфюрер, господин штурмбанфюрер!

Венкель не отзывался. Тогда Вельц наклонился к нему и потрогал за руку. Но тут же испуганно отпрянул.

– Срочно врача. Штурмбанфюрер мертв. Никому ни к чему не прикасаться. Надо позвать криминалистов.

Эльза стояла у порога и старалась не выдать волнения. Осмотрев внимательно комнату, она все поняла. Ничто не говорило о том, что здесь совершено убийство. Все вещи лежали там, где им положено лежать, лицо у мертвого Венкеля спокойное, впечатление такое, что штурмбанфюрер спит, но Эльза была уверена, что он убит.

Миллер подошла к двери, взяла в руку носовой платой и осторожно вынула ключ. И тут же бросила быстрый взгляд на Гардекопфа. Тот пристально следил за ее действиями. Во всем его облике чувствовалось внутреннее напряжение. Миллер посмотрела на ключ: так и есть – замок открыт при помощи «слона». А «слон» Марека остался у Гардекопфа. Все ясно: это работа обер-лейтенанта, Гартмана и Замерна, в этом Миллер не сомневалась. Сработали они чисто, как профессионалы. Никто их не сможет заподозрить.

Она вставила ключ в замок и обернулась. Гартман, Замерн и Гардекопф неотрывно смотрели на нее. Миллер махнула рукой, подзывая их к себе.

– Долго вы собираетесь здесь торчать?

Все трое недоуменно переглянулись.

– Вы забыли, что на сегодня вызваны командиры воинских подразделений, расположенных в нашем районе?

– Никак нет, фрау гауптман.

– Вы собираетесь участвовать в расследовании смерти штурмбанфюрера Венкеля?

– Никак нет, фрау гауптман.

– Тогда немедленно отправляйтесь на службу и занимайтесь своими делами.

Все трое щелкнули каблуками и вышли. Миллер вернулась к себе в номер. Подошла к тумбочке, стоявшей у кровати, посмотрела на ручные часы. Они показывали 8.37. Эльза решила после завтрака, не откладывая на завтра, отнести Кустарю данные о находящихся в районе воинских подразделениях немцев. Она взяла конверт с данными, подготовленными для подпольного обкома партии, завернула в газету сапог (Эльза не хотела пренебрегать советом Кустаря – приходить в мастерскую только по «делу»).

Обычно в это время в столовой было многолюдно, но сегодня, в связи со смертью начальника СД, она пустовала. За соседним столиком сидели два гестаповских офицера. Они о чем-то говорили. Миллер прислушалась.

– …К нам не приедет ни один уважающий себя старший офицер, – сказал один из гестаповцев.

– Ты уверен в этом?

– Это какое-то проклятое место, за два с половиной года здесь погибли три начальника СД.

– Ты подозреваешь, что штурмбанфюрер Венкель умер не своей смертью?

– Это не имеет значения. Как он умер, определят криминалисты, я не о том.

– Не понимаю.

– Ты веришь в проклятые богом места?

– Нет.

– Я тоже раньше не верил. Но как объяснить все? Зайлер был зарезан ножом вместе со своим заместителем. Гейнц покончил о собой. Венкель найден мертвым в постели. Что это значит?

– Не знаю.

– А я знаю: над нами висит какое-то проклятие… – прошептал гестаповец.

– Не болтай чепухи, рядом в нами видит гауптман Миллер, если она услышит твоя олова, нам обоим не поздоровится, – пресек его второй.

Офицеры замолчали.

Миллер позавтракала и отправилась в мастерскую. Кроме сапожника, там находился рыжий веснушчатый полицай. Увидев Миллер, вытянулся по стойке «смирно».

Не обращая на него внимания, Эльза небрежно бросила на столик перед мастером сапог. Тот стал разворачивать бумагу. Полицай продолжал стоять по стойке «смирно».

– Иди, Виктор, зайдешь позже.

– Фрау гауптман, разрешите идти?

– Идите, – махнула рукой Миллер.

Когда полицай вышел, она спросила:

– Что ему нужно здесь?

– Это наш человек.

Эльза протянула Кустарю конверт.

– Вот информация для подпольного обкома партии.

– Быстро вы справились с заданием!

– Как получилось. Сегодня ночью умер начальник СД.

– Умер или убили?

– Думаю, его убили мои подчиненные.

– Вы так спокойно говорите об этом. СД не выйдет на них?

– Вряд ли. Они отлично сработали. Абвер славится специалистами такого рода.

– Причины убийства?

– Во время моего пребывания в госпитале Венкель оклеветал моих подчиненных перед берлинским начальством. Кроме того, пытался сделать из меня русскую шпионку. Вот и поплатился за все.

– Репрессий против мирного населения не ожидается?

– Пока не знаю, но, на всякий случай, надо быть наготове.

– Понятно. Из Центра предупреждают, чтобы вы вели себя крайне осторожно. Ко мне приходить только в экстренном случае. Сапог оставьте, придете за ним, когда понадобится связь с Центрам, Радомир напоминает никакой самодеятельности с ценностями, на них можете погореть. Вопросы есть?

– Нет.

– Желаю удачи!

– Спасибо.

Из мастерской Эльза направилась в СД.

У здания стояло семь легковых автомобилей, три бронетранспортера, больше десятка мотоциклов. Миллер поняла, что съехались командиры воинских подразделений, вызванные на совещание. Она вошла к Гардекопфу. Его, Гартмана и Замерна окружили офицеры вермахта, ожидавшие ее.

– Господа офицеры, прошу ко мне. Гартман, все явились?

– Так точно, фрау гауптман.

Как только все расселись, Миллер взяла в руки приказ Гиммлера относительно повышения активности по сбору ценностей, не сданных в казну рейха, и начала свою речь:

– Господа офицеры, все вы получаете из Германии письма и знаете, что в последнее время жизнь ваших матерей, жен, детей и отцов с материальной стороны ухудшилась. Чем это вызвано? А тем, что вермахт не дает отдачи в той мере, на какую рассчитывал фюрер, когда посылал вас сюда. На войну с Россией тратятся огромные средства, и то, что в Германию отправляется большое количество хлеба, угля и материальных ценностей, уже не окупает расходы государства. Наша родина в тяжелом финансовом положении. И в это нелегкое время среди офицеров и солдат находятся такие, кто не выполняет приказ фюрера, касающийся сдачи ценностей, найденных на территории России, в казну рейха. Вы все понимаете, какое серьезное преступление совершают те, кто скрывает захваченные ценности. Мне приказано повысить активность по сбору ценностей, не сданных в казну рейха. Я собрала вас сюда для того, чтобы напомнить о необходимости сдачи ценностей и еще раз объяснить вам, какие могут быть последствия для тех, кто не выполняет приказ фюрера. Прошу вас, господа офицеры, сделайте соответствующие выводы. Все, что спрятано от государства, прошу сдать в течение двух дней. Я располагаю определенной информацией по этому вопросу. И знаю точно, что у некоторых из вас такие грехи, имеются. Отнеситесь к моим словам со всей серьезностью, у меня все. Вопросы есть?

– Да, – поднялся один из офицеров. – Я командир полка самоходных орудий. Несколько дней назад ваши люди изъяли у меня ценности на огромную сумму. Я собирался сам отдать их, да все не мог выбрать время. Как будет расцениваться это?

– У меня есть журнал, куда я записываю обстоятельства сдачи ценностей. Ваш случай зарегистрирован как добровольная сдача, но лишь потому, что все произошло до нашего разговора. В настоящее время я располагаю сведениями о том, что у многих из сидящих здесь имеются золото, камни и другие ценности, не сданные в казну рейха. Если в течение двух дней они не сдадут их, такой поступок будет расцениваться как невыполнение приказов фюрера. Что за этим следует, вы все отлично знаете. Еще вопросы есть?

Все промолчали.

– Ну что же, господа офицеры, благодарю за внимание, до встречи через два дня.

Когда все разошлись, Миллер позвала Гардекопфа:

– Обер-лейтенант, зайдите ко мне.

Гардекопф вошел в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь.

– Слушаю вас, фрау гауптман.

– Где «слон»? Вы понимаете, о чем я спрашиваю?

– Да, фрау гауптман.

– Немедленно уничтожьте его.

– Жаль, очень хороший инструмент.

– Если кто-нибудь узнает настоящих убийц Венкеля, нам всем будет очень туго, а хуже всего мне. Вы думали об этом?

– Да. Но никто ничего не узнает. Венкель умер от перепоя – это диагноз врача СД.

– Замерн, Гартман не проговорятся?

– Нет. Они хорошо понимают, что им будет за это.

– О нашем разговоре никому ни слова.

– Я понял, фрау гауптман.

– А теперь – вы свободны, помогите СД организовать похорон их начальника.

– Слушаюсь, фрау гауптман.

Прошло два месяца после смерти Венкеля. За это время много ценностей перекочевало из потайных мест офицерских чемоданов и солдатских ранцев в сейф гауптмана Миллер, а приказа из Берлина, как действовать дальше, все еще не было.

Советские войска находились в двух сотнях километров от города. Город был наводнен немецкими солдата, ми и офицерами. Фашисты отступали.

Партизаны взрывали эшелоны, устраивали засады на дорогах. Новый начальник СД метался по своему району с карательным отрядом, разыскивая партизан, но они появлялись всегда там, где их меньше всего ждали. Среди офицеров СД ходили разговоры, что в городе есть советские разведчики и что они корректируют действия партизан.

Никто из СД не догадывался, что этим занимается офицер с особыми полномочиями – Миллер.

Было воскресенье. Эльза только что пришла из ресторана и собиралась составить шифровку в Центр, как в дверь ее комнаты постучали. Миллер держала в руках книгу Гитлера «Моя борьба». Она отложила ее и сказала:

– Войдите.

– Разрешите представиться – майор Герфт, – высокий мужчина крепкого телосложения приветствовал Миллер.

– Гауптман Эльза Миллер.

– Много хорошего слышал о вас, фрау гауптман.

– Очень приятно, мне тоже приходилось слышать о вас, Герфт. Садитесь, майор.

– Благодарю. У меня для вас письмо от Штольца.

Герфт сел на стул, снял фуражку и положил ее на колени. Миллер вскрыла конверт.

«Эльза, я уже писал тебе, что пришлю Герфта. Он расскажет тебе, что делать с ценностями. Приказываю следовать его наставлениям. До встречи в Берлине.

Штольц».

Когда Миллер прочитала письмо, Герфт спросил:

– Все понятно, фрау гауптман? Или дополнительно что-то объяснить?

– Как я поняла, с этого момента вы, Герфт, должны не объяснять мне что и как, а приказывать.

– Браво! Это ответ настоящего солдата. Сожалею, что вы женщина. Будь вы мужчиной, я просил бы перевести вас в наш отдел моим помощником. Мы бы с вами…

– Прошу ближе к делу, майор, – резко прервала Миллер.

– Чем занимаются сейчас ваши люди?

– Отдыхают. Сегодня воскресенье.

– Отлично. Прикажите им завтра же отправляться в Берлин.

– А как быть с прикомандированными из СД?

– Они вам нужны? Пусть едут в Берлин вместе с вашими людьми.

– Понятно. Что дальше?

– Вы и Гардекопф освободите сейфы и на вашем автомобиле следуйте в оккупационный банк в город Н.

– Ценности сдать в банк? – этот вопрос больше всего интересовал Эльзу.

Герфт хитро прищурился:

– Там будет видно…

– К кому должны обратиться мои люди, прибыв в Берлин?

– Непосредственно к вам, – улыбнулся майор.

– Вы думаете, что я доберусь до Берлина раньше их? – искренне удивилась Эльза.

– Уверен в этом. Вы вылетите в Берлин самолетом сегодня же. Жду вас за городом через два часа.

В СД Миллер вызвала всех своих подчиненных и прикомандированных к себе в кабинет. Перед этим она встретилась с Гардекопфом. Когда он вошел к ней, Миллер закрыла дверь на ключ. Затем вынула из платяного шкафа чемодан и поставила у сейфа.

– Перекладывайте ценности, – приказала обер-лейтенанту.

Гардекопф осторожно переложил содержимое сейфа в чемодан.

– Готово, фрау гауптман.

– Хорошо. Зовите всех.

В кабинет один за другим стали заходить члены группы и прикомандированные из СД.

– Все пришли? – спросила Миллер.

– Так точно, – ответил Гартман.

– Слушайте мой приказ. Завтра всем отправляться в Берлин. Я буду ждать вас в управлении. Мои чемоданы сложены. Замерн, поручаю их вам. За вещи Гардекопфа отвечает Гартман. Его же я назначаю старшим. Все свободны. Вы, Гардекопф, останьтесь здесь.

Когда они остались вдвоем, Эльза сказала:

– Обер-лейтенант, через двадцать минут у крыльца должен стоять мой автомобиль.

– Слушаюсь, – он повернулся и быстро вышел.

Эльза открыла ящики стола, вынула оттуда все бумаги и бросила в камин. Осмотрела сейф, взяла там две папки с документами и тоже швырнула их в камин. Подождала, пока они не сгорели. Затем прошла в кабинет Гардекопфа и осмотрела его стол. Никаких бумаг там не было. Открыла своим ключом сейф Гардекопфа, забрала все папки с документами и тоже сожгла.

Гардекопф был, как всегда, точен.

– Автомобиль стоит у крыльца, – отчеканил он.

– Возьмите чемодан, Гардекопф.

Они сели в автомобиль и помчались в направлении города Н. В километрах двенадцати от города Эльза заметила на дороге черный мерседес и бронетранспортер. У мерседеса стоял Герфт и курил. Поравнявшись с ними, Миллер приказала шоферу:

– Остановитесь.

Она вышла из машины и спросила Герфта:

– Что дальше, майор?

– Одну минуту, фрау гауптман, – Герфт направился к ее автомобилю и что-то тихо сказал водителю. Тот побежал к дереву, стоявшему у дороги, метрах в сорока от того места, где они остановились.

Миллер ничего не понимала. Вдруг раздался выстрел. Шофер упал, раскинув руки. Герфт спрятал в кобуру пистолет.

– Что все это значит, майор? – воскликнула Эльзе.

– Это значит, что мертвые не говорят. Садитесь со своим заместителем в машину, фрау гауптман. Чемодан оставьте, я возьму его с собой в бронетранспортер.

– Гардекопф, с чемоданом ко мне, – сказала Эльза, вынимая из кобуры вальтер. – Ценности я передам сама. Не вздумайте повторить фокус с шофером, один из нас успеет пустить вам пулю в лоб.

– Что вы, у меня и в мыслях ничего подобного нет.

– Не знаю. Повернитесь кругом. Так. Что делать нам дальше?

– Бросьте ваши штучки и садитесь в мерседес.

– Что дальше? – в голосе Эльзы уже слышалась угроза.

– Поезжайте на аэродром, там вас ждет самолет. Я прибуду минут через десять.

– Лучше я подожду вас здесь.

Миллер стала рядом с Гардекопфом. Тот, держа кобуру расстегнутой, внимательно наблюдал за – тем, что происходит. Герфт подошел к бронетранспортеру и приказал сидевшим там солдатам в эсэсовской форме:

– Переносите в автомобиль.

Четыре солдата соскочили на землю, открыли заднюю дверь бронетранспортера и вытащили оттуда два трупа, Миллер взглянула, и ей стало жутко. Один из них был мужчина в форме обер-лейтенанта, телосложением похож на Гардекопфа, второй – женщина, гауптман.

Миллер не выдержала:

– Что это значит, майор? Что за спектакль?

– Это значит, что Гардекопф и Миллер погибли от пули партизан. Поджигайте автомобиль, – крикнул Герфт эсэсовцам.

Те облили трупы и обивку сидений бензином и подожгли автомобиль.

– Фрау, отойдите подальше, я не хочу, чтобы здесь оказалось два трупа, похожих на Миллер, – засмеялся майор. – Комедия окончена.

Через час Миллер, Гардекопф и Герфт летели самолетом в Берлин.

Приезд майора спутал все планы Эльзы, у нее не было времени даже сообщить о том, что она возвращается в Берлин. Оставленные в автомобиле трупы мужчины и женщины введут в заблуждение как СД, так и партизан.

На следующий день в Центр ушла радиограмма, посланная из партизанского отряда майором-чекистом.

Москва. Центр. Радомиру.

Сегодня в городе хоронили обер-лейтенанта Гардекопфа и гауптмана Миллер, погибших при неизвестных обстоятельствах. В двенадцати километрах от города найден сгоревший автомобиль и в нем трупы Миллер и Гардекопфа, метрах в тридцати от автомобиля лежал убитый из пистолета шофер. Что произошло, мне неизвестно. Собираю информацию о происшедшем. Как погиб Милован, постараюсь разузнать в течение недели.

Отряд «Корчагин».

Чекист так и не узнал подробности гибели Милована, не узнал и о том, что Эльза Миллер жива. Спустя неделю, участвуя в операции по освобождению города от фашистов, при попытке захватить архив СД он был смертельно ранен и, не приходя в сознание, умер.

О том, что Миллер жива, в Центре узнали через два месяца. В тот самый день, когда Миллер прилетела в Берлин, она была отправлена во Францию вместе с Гардекопфом и остальными членами ее группы.