Текст книги "Тень победы"

Автор книги: Александр Белов (Селидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Белов миновал длинные ряды «одноруких бандитов» и оказался в маленьком уютном баре. Здесь он остановился и задумался.

– Нехорошо идти в гости с пустыми руками. Взять, что ли, вина? – тихо сказал он сам себе и подошел к стойке. – У вас есть шампанское? – обратился он к бармену

Тот достал бокал, собираясь его наполнить, но странный клиент остановил его жестом и попросил целую бутылку. Бармен поставил ее перед ним на стойку. Белов прочитал этикетку, взвесил бутылку в руке, что-то прикидывая.

– Нет, пожалуй, я передумал. Скажите, а водка у вас есть?

– Конечно. Какую желаете? – бармен убрал шампанское обратно под стойку.

– Какую? У вас есть «Столичная»? Только не латвийская, а настоящая, русская.

– Разумеется, – бармен обиженно нахмурил брови. Вам двойную порцию?

– Нет, мне всю бутылку, – ответил Белов.

– О-о-о! – бармен достал с полки большую бутылку «Столичной» и положил в коричневый бумажный пакет. – Будьте осторожны! Водка – опасная штука. Она может так ударить в голову…

– Спасибо, я знаю, – перебил его Белов. – Я, собственно, для этой цели ее и беру, – он расплатился и ушел, оставив бармена в легком недоумении.

Увидев, что Реваз скрылся за углом, Хасан взялся за ручку непонятной двери. Коротышка сулил, что это место окажется интересным. Что ж, посмотрим!

Хасан крепче сдавил бумажный пакет, нащупывая горлышко бутылки. Проволочное кольцо торчало наружу, как чека гранаты. Хасан вошел внутрь и огляделся. Пол, стены, потолок, – все было белым. По левую руку стояли зеркала; высокие, в человеческий рост. Из зеркал на него смотрели шестьдесят четыре Хасана. Затем начинался длинный ряд умывальников, а над ними – зеркала поменьше. Справа, за стенкой, он увидел длинные ряды кабинок,

– Вах, шакал! – беззлобно выругался Хасан. – Здесь правда интересно.

Он обхватил горлышко и нащупал проволочное кольцо. В этот момент раздался шум воды, дверь одной из кабинок открылась, и оттуда появилась женщина в коротком голубом платье. Увидев Хасана, она медленно подняла руки. Как только ладони оказались на уровне глаз, женщина принялась истошно вопить.

Протяжно, на одной высокой ноте. Хасан засуетился.

– Подожди, слушай! Чего ты так кричишь, дорогая! Я еще до пяти не досчитал!

Он сунул бутылку под мышку и принялся загибать толстые волосатые пальцы.

– Раз… Два… Три…

Из другой кабинки вышла еще одна женщина. Она увидела, что здесь творится, и тоже закричала, сразу же попав в унисон с первой солисткой.

– Четыре… Пять… Вах! Успеть бы!

На этот раз появились сразу две женщины – из двух противоположных кабинок. Они не стали долго разбираться что к чему – присоединились к голосистому дуэту мигом превратив его в квартет.

– Шайтанки вы, а не женщины! – Хасан трясущимися руками сорвал кольцо.

Шампанское оглушительно хлопнуло. Пробка ударила в потолок. Пенная струя описала замысловатую кривую и плеснуло на кафельный пол.

И тут… Произошло немыслимое. Казалось, теоретически это невозможно. Но жизнь в который раз посрамила скучную теорию, доказав, что на практике может случиться всякое. Женщины, не сговариваясь, взяли на октаву выше и заверещали в два раза громче. Хасан, опасаясь, что у него сейчас лопнут барабанные перепонки, бросился прочь из женского туалета.

– Ты слышал это? – один из «горилл», стоявших перед раздевалкой русского боксера, повернул голову.

– Крик, – ответил второй.

– А этот хлопок? Похожий на…

– Что вы здесь стоите?раздался грубый окрик.

«Гориллам» пришлось опустить головы, чтобы увидеть, кто говорит.

– Какой-то маньяк открыл стрельбу в женском туалете! – размахивая руками, кричал лысый коротышка с табличкой сотрудника казино на лацкане пиджака. – Есть жертвы! Скорее! Все туда!

– У нас распоряжение Майка Боумена… – начал один из громил.

– Я все знаю! – перебил его коротышка. – А я, по вашему, на что? Я покараулю этого боксера. Ну, если разобраться, кто к нему сунется, а? Я спрашиваю, кто сунется к здоровенному боксеру? Это все равно, что охранять от посетителей тигра в зоопарке. А там… – он ткнул пальцем себе через плечо, и голос его задрожал от жалости и возмущения. – Там… Несчастные женщины! Они ждут помощи! А маньяк, это свирепое чудовище, насилует их одну за другой, одну за другой. И время от времени стреляет, не забывайте!

Громилы переглянулись. Они запустили здоровенные ручищи под мышки и достали такие же здоровенные пистолеты.

– Я первый, Вес! – сказал один. – Выломаем дверь. Ты меня прикроешь!

Крадучись, на цыпочках, они двинулись в сторону женского туалета. Из-за поворота вылетел Хасан и с размаху угодил одному из охранников головой в живот. Охранник положил руку ему на плечо:

– Что там?

Хасан страдальчески поморщился.

– Лучше не спрашивай, дорогой! Не приведи Аллах иметь такой гарем…

Охранник отпустил его, переглянулся с напарником и приложил палец к губам.

«Действуем, как договорились», – показал он на пальцах.

«Понял», – так же, жестом, ответил напарник.

Движения их стали еще более медленными и осторожными. Теперь они напоминали двух танцоров, вальсирующих под водой. Подождав, пока они скроются за углом, Буцаев, Хасан, Гога и Реваз ворвались в раздевалку…

XV

Альберт со злости зашвырнул чемоданчик в самый дальний от себя угол.

– Ты мог бы предупредить! – кричал он Савину. – Столько лет, столько сил – и все псу под хвост!

– Я не уверен, что от этого стало бы кому-нибудь лучше, – пытался оправдываться тренер. Бесполезные боксерские перчатки он по-прежнему держал в руках, словно не знал, куда их девать.

Они уже и не помнили, когда оставались после боя втроем. Только боксер и его команда – и больше никого. Раздевалка победителя всегда полна. Там толкутся репортеры, импресарио, менеджеры, рекламщики, – словом, всякая шушера, желающая заработать на спортсмене. А что можно заработать на неудачнике? Ничего.

В душе шумела вода. Савин прислушался.

– Если бы ты… – начал Альберт.

– Да пошел ты… – беззлобно махнул тренер.

Альберт нахмурился. Он внимательно посмотрел на Савина, подом подошел ближе и положил руку ему на плечо.

– И давно ты мочишься розовым бульоном?

– С тех самых пор, как вернулся. Им чем-то не понравились мои почки.

Альберт в задумчивости почесал затылок.

– Теперь они мне тоже не нравятся.

– Вот видишь? Но других у меня нет, – тренер развернулся и пошел в душевую.

От порога он сделал несколько шагов и остановился. Большое помещение было перегорожено тонкой кирпичной стенкой, выложенной кафелем.

Савин прошелся вдоль ряда душевых кабинок. В одной из них кран был закрыт неплотно, и вода капала. Он прикрыл кран и вернулся обратно.

– Сергей! Ты меня слышишь?

Боксер, стоявший по другую сторону тонкой перегородки, молчал.

– Я… Наверное, я должен объяснить… – слова давались Савину с трудом. Горло перехватывало, и тренер боялся, что в самый ответственный момент вместо нужной фразы вырвется жалкий всхлип. – Ты имеешь полное право винить меня. Да, я струсил. Признаю. Но я испугался не за себя. Поверь. Я очень боялся за тебя. Я видел этих людей. Они готовы на все. Они хотели, чтобы ты лег в пятом раунде…

– Поэтому ты дал мне неправильную установку? – шум воды затих, затем раздалось шлепанье босых ног по мокрому полу.

Из-за перегородки вышел Степанцов. Савин старался на него не смотреть.

– Сергей! Я понимаю, как это звучит, но поверь, я сделал это ради тебя.

Степанцов сжал кулак и что было сил хлопнул им по раскрытой ладони. Этого выброса энергии ему хватило, чтобы выпустить пар и взять себя в руки.

– Теперь я знаю, – сказал он. – Всегда, когда люди хотят тебя предать, они говорят, что делают это ради твоего же блага. Точно! Это выглядит именно так! – он прошлепал мимо Савина, взял с вешалки большое махровое полотенце и отправился в раздевалку.

Савин подошел к ближнему душу, включил холодную воду, сунул седую голову под жесткие, как спицы, струи и некоторое время так стоял. Затем выключил воду и, мокрый и жалкий, поплелся за боксером.

– Сергей! – снова начал он. – Ну, дай же мне шанс…

В это время дверь раздевалки распахнулась и на пороге появились четверо мужчин. Всех их Савин знал в лицо. Сергей и Альберт до этого видели только двоих: Буцаева и Реваза. Двое незнакомых угрюмых кавказцев производили устрашающее впечатление. Гога и Хасан сразу шагнули в стороны и заблокировали фланги. Руки они держали за пазухой, под левой мышкой. Не нужно было обладать аналитическим складом ума, чтобы догадаться, что именно можно искать в том месте, где обычно висит подплечная кобура. Буцаев вышел вперед и ехидно улыбнулся.

– Это снова я, друзья мои! – он поискал глазами Савина. – Ну что, старик? Ты нарушил наш уговор. А это нехорошо. Я очень не люблю, когда меня обманывают.

Тренер выглядел испуганным, но он не стал прятаться. Напротив, Савин выступил вперед, оттесняя Степанцова на второй план.

– Что тебе надо? Ты получил, что хотел. Все. Иди с миром и оставь нас в покое.

Буцаев рассмеялся – так звонко и заливисто, словно услышал самую веселую шутку на свете.

– Вот как? Получил? – он снова стал серьезным. – Уговор был на пятый раунд, старик. Ты свое слово не сдержал. А я сдержу. Пошел вон! – Он пренебрежительно махнул рукой, словно хотел прогнать тренера с дороги.

– Послушай, не трогай парня. Оставь его в покое, я тебя прошу, – сказал Савин.

– Тебя никто не спрашивает, – ответил Буцаев и обратился к Сергею. – Эй, юное дарование! Собирайся! Прокатимся за город!

Он уловил угрозу во взгляде боксера и поднял руки в предупредительном жесте.

– Только не надо делать глупостей! Ведите себя правильно. Чуть что – и мои люди проделают в вас несколько лишних дырок. Для вентиляции. Вас не удивляет, что мы так легко вошли? Охраны нет. Делайте то, что я скажу, и у нас останутся самые приятные впечатления друг о друге.

Ситуация была безвыходной. Сергей это прекрасно понимал. Одно неосторожное движение, и эти отморозки откроют огонь, стреляя во всех без разбора.

Если он пойдет сам, добровольно, то у Альберта и Савина появится шанс. В конце концов эти четверо пришли за ним. И эти четверо – всему виной.

Значит, надо с ними разобраться…

– Успокойтесь, ребята! Я иду с вами. Не надо стрельбы, – он убрал полотенце с бедер и стал одеваться.

Буцаев удовлетворенно кивнул. Фортуна снова повернулась к нему лицом. Все опять получалось так, как он хотел.

Степанцов натянул трусы и футболку. Затем надел спортивные штаны.

– Слушай, ты, белый и пушистый! – обратился он к Буцаеву. – Тебе нужно было сразу говорить со мной. Зачем понадобилось запугивать старика?

Это как-то не по-мужски, ты не находишь?

Буцаев залился краской стыда, сжал от злости кулаки; наманикюренные ногти впились в мякоть ладони, оставив красные полумесяцы.

– Ты такой смелый, потому что боксер? – с издевкой, спросил он Степанцова,

– Нет, я боксер, потому что смелый, – без тени иронии ответил Сергей.

– Это мы сейчас посмотрим. И помни, – Буцаев наставительно поднял палец, – ты на мушке…

Выйдя из бара, Белов двинулся вперед по коридору. По его расчетам, раздевалка Степанцова должна была быть где-то неподалеку. Коридор все время

поворачивал, и он. чуть не заблудился. Белов прошел мимо двух здоровенных негров, замерших в смешных позах перед какой-то белой дверью. Каждый из них сжимал в руке «Desert Eagle» – машинку, способную проделать дырку в железобетонной плите. Из-за двери доносились отчаянные женские крики, а негры, прижимая пальцы к губам, шикали друг на друга и о чем-то тихо спорили.

– Извините, – сказал Белов и протиснулся между ними.

Коридор еще раз повернул, и Саша увидел дверь, которую искал. На ней висела табличка: «Sergey Stepantsov».

– Значит, мне сюда, – пробормотал Белов и потянулся к ручке, но что-то его остановило.

Он нагнулся и приложил ухо к замочной скважине. Голос, который он услышал, показался ему знакомым. Очень скоро стало понятно, что происходит в раздевалке. Белов решил, что самое время разрядить обстановку – уж больно драматичная складывалась ситуация. Он неслышно открыл дверь изошел в раздевалку.

– И помни, – говорил в этот момент Буцаев Сергею. – Ты на мушке.

– А где мушка? Под мышкой? – весело спросил Белов, помахивая бутылкой, которую держал за горлышко.

Этой немой сцене позавидовал бы сам Станиславский. Семь пар глаз впились в Белова. Буцаев побледнел и сделал «шаг назад. Гога и Хасан развернулись на сто восемьдесят градусов. Руки они по-прежнему держали за пазухой.

– Что случилось, ребята? – участливо спросил Белов, переводя взгляд с одного мафиозо на другого. – Чешется? Надо чаще мыться. И главное, не забывайте про дезодорант. А то от вас козлами несет за версту!

– Ты – покойник! – замогильным голосом сказал Буцаев. – У нас оружие.

– Ах, оружие? – притворно удивился Белов. – Вот это, – он потряс увесистой бутылкой водки, – оружие. Она валит с ног любого богатыря. Хоть внутрь принимай, хоть снаружи. А где ваше?

Гога и Хасан переглянулись. Пауза слишком затянулась. Стоять, засунув руку под мышку, было глупо. А вытащить и показать, что она пуста – еще глупее.

– Мы – в «Тадж-Махале», ребята, – сказал Белов, обращаясь к Степанцову. – Сюда невозможно пронести даже перочинный ножик. Может, у кого-нибудь из них есть деревянный пугач, но лично я в этом сильно сомневаюсь.

Степанцов, кажется, начал понимать, куда тот клонит. По крайней мере, он стал неторопливо разминать кулаки. Савин хмыкнул, лицо его просветлело и он, переплетя пальцы рук, громко ими хрустнул. Альберт тоже сообразил, что к чему, подошел и встал рядом с ними. Потом метнулся к чемоданчику прикинул его на вес и досадливо покачал головой.

– Черт с ним, – он оставил чемоданчик на месте. – Я беру этого, – и показал на Реваза.  И началось…

Вес совсем отчаялся. Тянуть дальше было невозможно. Женские крики, доносившиеся из туалета, и не думали стихать. Он разбежался и с размаху врезался в дверь могутным плечом, намереваясь вынести ее вместе с рамой. И разбег был хороший, и масса была велика, но он не учел как минимум двух обстоятельств. Во-первых, «Тадж-Махал» был построен на совесть. А во-вторых, дверь открывалась в другую сторону.

Он что было сил ударился об дверь, произведя оглушительный шум, размазался по ней и тихо сполз на пол. Крики только усилились. Впечатление было такое, что. в лапы маньяка угодил протестантский женский хор, и даже страшно было подумать, что он с ними делает. Второй охранник понял, что тактику надо менять. Он помог подняться товарищу оглушенному страшным ударом, и отвел его в сторону.

– Вес, держи дверной проем на прицеле. Я сейчас, – он переложил пистолет в левую руку, а правой – схватился за ручку. – На счет «три». Раз, два, три!

Охранник дернул что было сил: ручка осталась в его могучей лапе.

– Вызывай подмогу, Вес, – сказал он. – Боюсь, нам двоим тут не справиться.

– Вах! – Хасан первый понял, что ждать больше нечего. Он был не из тех, кто умеет делать хорошую мину при плохой игре, Хасан вытащил руку из-за пазухи и бросился на Белова.

Тот стоял на месте как вкопанный. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Когда до Хасана оставалось меньше полметра, Белов резко крутнулся на пятке – ни дать ни взять тореадор, уклоняющийся от острых рогов разъяренного быка! Хасан по инерции пролетел вперед, а Белов – небрежно и элегантно – треснул ему бутылкой по загривку. Хасан сбился с шага, ноги у него заплелись хитрым узелком, он с размаху врубился лбом в кафельную стену и затих. Стеклянные осколки бутылки со звоном разлетелись по полу. Остро запахло спиртом.

– По-моему, друг, у тебя проблемы с алкоголем. Литр это явно не твоя норма, – сказал Саша, отбросив в угол ненужную «розочку».

Степанцов тоже не заставил себя упрашивать. Он подскочил к Буцаеву и молниеносным движением врезал ему по уху. Правда, в последний момент успел разжать кулак и ударил раскрытой ладонью. Ухо Романа Остаповича заалело, как майская роза, и мгновенно распухло. Сергей, не давая Буцаеву

опомниться, отвесил еще одну оплеуху – с другой стороны, для симметрии. Затем схватил мафиозо за белые лацканы, приподнял над полом:

– В пустыню захотел? – спросил он и так встряхнул «нового американца», что шикарный белый костюм затрещал по швам. – А я не хочу в пустыню, я воду люблю, – он аккуратно поставил бизнесмена и ударами погнал его в сторону душа.

Роман Остапович вяло пытался сопротивляться, но спорить с полутяжем все равно, что заходить на «Запорожце» в лобовую атаку на электричку.

Степанцов, словно шутя, принялся обрабатывать Буцаева короткими, легкими – с его точки зрения, – ударами, каждый из которых едва не пробивал Романа Остаповича насквозь. Через минуту он лежал на полу в позе эмбриона, глухо рыча от боли и унижения.

Савин, залихватски поплевав в кулачки, подступил к Гоге.

– Эй, абрек! Любитель бейсбола! Давай, посмотрим, на что ты способен без своей любимой биты?

Оказалось, что без инструмента Гога не может сделать почти ничего. Он был здоровым, как бык, но слишком медлительным и неуклюжим даже для старого боксера. Савин провел потрясающий прямой в объемистый Гогин живот так, что верхняя пуговица у него на рубашке оторвалась и отлетела прочь,

освободив короткую толстую шею. Однако дышать от этого Гоге легче не стало. Скорее, наоборот. Он беспорядочно молотил кулачищами воздух, а Савин, на удивление легко лавируя между его колотушками, вышибал из него дух…

И только у Альберта с Ревазом все складывалось не очень благополучно. Назимов опасался подойти слишком близко, поэтому норовил лягнуть противника

издалека. Реваз в свою очередь тоже опасался, что доктор сумеет подойти к нему слишком близко, поэтому отбрыкивался и отмахивался как мог, перемежая взволнованную речь непонятными русскому уху ругательствами.

– Счас я тебе… Как наподдам! – кричал интеллигентный Альберт, пытаясь въехать подъемом стопы в промежность Ревазу. – Я тебе… массаж простаты… нетрадиционный… ты куда?..

– Ай! – визжал тот, прыгая по раздевалке с резвостью пожилого кузнечика. – Мен сен сикамен, бир копейка, бир амен…

Назимов все время промахивался. Со стороны его движения напоминали танец больного церебральным параличом.

– Вот тебе… – воскликнул доктор, лягая пустоту.

– Ай! – Реваз в последний миг успел увернуться. – Сан гётваран!

– Это я-то гётваран? – возмутился Назимов, тесня коротышку. – Сам такой!

Наконец Альберту удалось настичь противника и отвесить ему такого пендаля, что Реваз пару метров пролетел по воздуху и, даже приземлившись, не сразу смог остановиться.

На этот раз победа русской классической школы бокса была неоспоримой. Буцаева с его зондеркомандой загнали в душевую и там еще долго мутузили: с чувством, с толком, с расстановкой. Короче говоря – всласть и от души! Наконец избиение потеряло всякий смысл ввиду полного отсутствия сопротивления. Белов, тяжело дыша, вернулся к Хасану, все еще лежавшему без сознания у стены раздевалки в позе сломанной куклы.

– Правильно я сделал, что не взял шампусик, – задумчиво сказал Саша, глядя на него сверху вниз. – Шампанское тоже бьет в голову, но водка надежнее.

Он нагнулся, схватил буцаевского пехотинца за брючный ремень. Поднял его, как чемодан, и со словами «к цветку цветок» отнес в душевую, к поверженным коллегам.

– Предлагаю пойти на переговоры! – крикнул негр-охранник, вплотную приблизив толстые губы к дырке от вырванной ручки. – Выхода нет, вы окружены! Отпустите заложников, и мы сохраним вам жизнь!

Его напарник, держа дверь под прицелом, скептически качал головой, всем своим видом показывая, что он-то уж точно церемониться с маньяком не будет. Из туалета по-прежнему доносились крики, но уже какие-то хриплые и на терцию ниже. Через пару минут пришел лысый техник в синем комбинезоне, поддел язычок замка складным ножом и приоткрыл дверь.

– Я вам больше не нужен? – спросил он. – Тогда распишитесь вот здесь, – он протянул планшет с разлинованным листом бумаги.

– Спасибо, друг, – сказал ему Вес, поставил закорючку и добавил трагическим шепотом: – У нас нет бронежилетов. Но мы все равно пойдем на это.

Его коллега опустился напротив двери на одно колено, обхватил пистолет обеими руками и направил его в середину дверного короба.

– Готов? – спросил напарника Вес.

Тот несколько раз мотнул головой, как цирковой конь, и сделал мужественное лицо. Вес сверхосторожно просунул пальцы левой руки, правой он держал

оружие, в щель между косяком и дверью и рванул ее на себя. Но так резко, что задел человека в синем комбинезоне. Ничего не подозревавший техник, получив удар по лбу, отключился и упал прямо на Веса.

Вес тоже не ожидал подобного поворота событий. Он случайно нажал собачку: пуля калибра 11,43 ушла в пространство туалета, вдребезги расколов по пути умывальник. Второй охранник с низкого старта самоотверженно бросился в открытую дверь.

Женщины, увидев громадного чернокожего с пистолетом, бросились врассыпную. При этом они не переставали кричать. В охранника полетели сумочки, туфли, пудреницы, гильзы с помадой и упаковки «Тампакс». После того как охраннику угодил в лоб хрустальный флакон духов, ему пришлось отступить.

Он выбежал в коридор, захлопнул за собой дверь и прижался к стене.

– Стокгольмский синдром, – пояснил он, увидев немой вопрос в глазах техника, все еще сидевшего на полу. – Заложники перешли на сторону террориста. Будем ждать подмогу…

Буцаев и его шестерки лежали в душевой под струями холодной воды, но затягивать водные процедуры не имело смысла.

– Вам надо сматываться отсюда в темпе боевого гопака, сказал Белов Савину. – Здесь больше оставаться нельзя.

– Поднимемся в номер и займем круговую оборону? – предложил тренер.

Белов покачал головой.

– Не самый оптимальный вариант. Лучше уехать из Штатов как можно скорее, прямо сейчас.

_ Он подошел к зеркалу на стене и внимательно оглядел себя с головы до ног. Прическа немного растрепалась, кулаки разбиты в кровь, но для такой заварухи это минимальные потери. Саша вымыл руки под краном, поправил воротничок рубашки и застегнул пиджак на все пуговицы.

Интересно, удастся ли им беспрепятственно покинуть раздевалку? Белов выглянул в коридор. Там царила нервозная суета. Короткими перебежками, прикрывая друг друга, сюда стягивались охранники со всего «Тадж-Махала». Они настолько были заняты своими проблемами, что никакой опасности не представляли.

«Эта суматоха нам только на руку», – решил Саша.

– За мной! – скомандовал он, и все трое пошли за ним, как привязанные. Он на ходу продолжал: – Надеюсь, у нас есть несколько минут. Ты, – показал он на Степанцова, – поднимись в номер и быстро возьми документы. Не медли ни секунды. Возьми, положи в карман и тут же спускайся. Теперь ты, – показал он на Альберта, – иди на улицу и возьми такси до аэропорта. Ну а мы с тренером постоим у главного входа. Подождем вас. Там полно охраны. А эти наши гаврики, даже если очухаются, на рожон не полезут.

Покинув раздевалку, они быстро пошли по коридору, потом разделились…

XVI

Белов и тренер остановились в вестибюле гостиницы с таким расчетом, чтобы контролировать старомодные бронзовые стрелки счетчиков этажей над дверями всех лифтов. Савин с мрачным видом уставился себе под ноги.

– Так кто из вас сыграл нечестно? – спросил его Саша.

– Я… – нехотя признался тренер.

– Почему?

– Буцаев хотел, чтобы Сергей лег в пятом раунде. Дураку понятно, зачем ему это было нужно. Сначала он пробовал договориться, но я отказался.

Тогда они… – было видно, что тренеру совсем не хочется об этом говорить… Он с досадой махнул рукой. – А, да что уж там! Купили меня, как пацана. Заманили к какой-то смазливой шлюшке. Все русские в Вегасе ходят под неким Эдиком Маципуло. Он – рыбешка невеликая, специализируется на соотечественниках и русских туристах. Грабеж, вымогательство, проституция, наркотики и прочие прелести криминального бизнеса. Он был заодно с Буцаевым. Мне устроили прогулку в пустыню. Два дня пинали ногами, все почки отбили…

– И ты сломался? – спросил Белов, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более нейтрально. Мало ли, кто как поведет себя в подобной ситуации. Все-таки люди очень разные.

Савин вздохнул. Белов заметил, что в уголках его глаз блеснули слезы.

– Сломался, – кивнул тренер. – Но ты не думай, я не за себя боялся. Он ведь, этот черт белый, чем пугал? «То, что происходит с тобой, это

только цветочки», – сказал Савин, копируя выговор Буцаева. Получилось очень похоже. – «Если парень не ляжет в пятом раунде, мы примемся за него.

А тебе потом пришлем его голову». Понимаешь, – он поднял глаза на Белова, – до боя они не могли его тронуть. А после боя – сделали бы все, что душе угодно… Это такие отморозки! Я вон, до сих пор… – Савин закряхтел и положил руку на поясницу.

Белов сочувственно потрепал тренера по плечу.

– Ладно, забудь. Все уже позади. Ты хоть отвел душу-то? Рассчитался с долгами?

Савин улыбнулся – впервые за последние несколько дней. Видно было, что говорить об этом ему было более чем приятно.

– Думаю, ребра я ему пересчитал и кишки взбил, как в миксере. Пару дней ему кусок в горло не полезет.

– Ну и хорошо. Где же твой подопечный?

Наконец двери одного из лифтов открылись, из него выскочил Степанцов в спортивном костюме, мало уместным в роскошных интерьерах «Тадж-Махала». В руках он держал небольшой чемоданчик с документами.

– Отлично, – сказал Белов. – Осталось только дождаться Альберта.

Назимов оказался легок на помине. Не успели они выйти на улицу, как к центральному входу подкатило такси. Из окошка высунулся доктор и помахал им рукой. Белов, прикрывая отход, проследил, чтобы все сели. В последний раз оглянулся на отель. Ни Буцаева, ни его подручных не было видно. Саша сел на переднее~сиденье и велел шоферу ехать в аэропорт.

– Я с вами туда и сразу же обратно. Меня ждет подруга, – пояснил он новым приятелям. – Она заказала шампанское, и оно, наверное, уже успело согреться.

– Вставайте, идиоты! Чего вы разлеглись? – Буцаев бесцеремонно пинал своих подручных мысками шикарных ботинок.

Гога со стоном поднялся. Хасан ползал по полу в поисках своих якобы золотых зубов. Он уверял, что их, эти зубы, сделал ему один знакомый узбек во Владимирском централе, и потому они ему дороги, как память.

– За мной! – заревел Буцаев и кинулся в раздевалку.

Там он поднял брошенное боксером полотенце и принялся наспех вытираться.

– Проклятье! – бормотал он. – Всех! Всех в капусту! Позвони Маципуло! – прикрикнул он на Реваза.

Коротышка достал из кармана мобильный, посмотрел на него и тяжело вздохнул. Модная изящная вещица была сломана и к тому же полностью залита водой.

– Босс! Боюсь, Эдик сейчас недоступен!

– Идиотство] – зарычал Буцаев. – Как мы в таком виде покажемся на людях?

– Я подгоню «Кадиллак» к подъезду, – предложил Гога.

– Иди! – махнул Роман Остапович. – Нет! Идите вместе с Хасаном.

Громилы вышли. Буцаев остался наедине с Ревазом.

– Они от меня не уйдут! – бушевал он, расхаживая по раздевалке. Его распухшие уши сияли, как кремлевские звезды. – Надо срочно связаться с Маципуло! Пусть даст своих людей. Перекроем все дороги, проверим все отели.

– Босс, – сказал рассудительный Реваз. – У них как минимум полчаса форы. На их месте я бы уже ехал в аэропорт. Ночной рейс до Нью-Йорка, оттуда сразу в Россию.

Роман Остапович заскрежетал зубами от злости.

– Дьявол! Неужели мы никак не сможем их догнать?

– А я бы и не стал их догонять, босс, – вкрадчиво сказал Реваз.

Буцаев так посмотрел на него, что коротышке стало не по себе. Руки босса непроизвольно сжались в кулаки, и Реваз зажмурился в ожидании неминуемой трепки.

– Ты что же, непротивленец, – тихим свистящим шепотом произнес Роман Остапович, – предлагаешь оставить все, как есть? А моя шляпа? А мои…

– он не договорил, но выразительно показал на уши. – А мой костюм? А мой вьщгрыш, наконец?

– Босс! Я вовсе не это имел в виду, – зачастил Реваз. – Я только хочу сказать, что никого не нужно догонять. Надо сделать так, чтобы они сами к нам пришли.

Буцаев склонил голову набок и вопросительно поднял одну бровь.

– И как ты собираешься это сделать? Предложишь им пакетик леденцов и покататься на шарабане?

– Нет, босс. Все гораздо проще. Вспомните бой.

Буцаев помахал перед носом Реваза кулаком.

– Ты опять намекаешь на шляпу?

– Боже избави, босс! Я намекаю на женщину!

– Ты прав. Почему я раньше об этом не подумал? – довольная улыбка тронула губы Буцаева.

Он махнул коротышке и быстрым шагом устремился к выходу. Перед самой дверью Буцаев поскользнулся, подошва лакированного ботинка скользнула по кафелю, и, не поддержи его сзади Реваз, он бы обязательно упал.

Он нагнулся и посмотрел на странный предмет, угодивший ему под ногу. Это был зуб Хасана…

Расчет Белова оказался точным. Сейчас всем троим: боксеру, тренеру и доктору, – необходимо было как можно скорее оказаться в безопасном месте.

Желательно вообще вне пределов досягаемости Буцаева и его банды. Аэропорт Вегаса как нельзя лучше подходил для этой цели. Во-первых, охрана аэропорта не допустит разборок в людном месте. А, во-вторых, если им повезет, то они смогут попасть на ближайший рейс до Нью-Йорка.

Таксист, разговорчивый латиноамериканец, все время что-то трещал на испанском или португальском, Белов не мог точно разобрать. Во всяком случае, тот никак не хотел переходить на более доступный английский. Саша терпеливо слушал его минут десять, потом сказал по-русски:

– Товарищ, я не совсем понимаю сути проблемы. В чем, собственно говоря, дело, товарищ? Объясните подробнее, товарищ.

Это сработало безотказно. То ли на таксиста подействовало труднопереводимое, но абсолютно узнаваемое слово «товарищ», то ли выражение лица Белова, но он замолчал и больше не сказал ни слова. Это не могло остаться незамеченным..

– Уважают нашего брата. Даже в такой дыре, как Лас-Вегас, – с то ли с осуждением, то ли с гордостью сказал Степанцов.

– Поскорее бы свалить из этой дыры. Я лично успокоюсь только тогда, когда увижу «Шереметьево-2» и родные лица угрюмых таможенников, – вздохнул Альберт.

– Да уж, представляю, как мы испортим им настроение, когда прилетим налегке. Можно сказать, в чем мать родила. – Степанцов внимательно осмотрел свой наряд, словно вспоминал, в этом ли спортивном костюме и кроссовках он появился на свет.

– Да неважно. Главное – долететь, – махнул рукой Савин.

Водитель такси все время испуганно косился на сидевшего рядом Белова. Саше стало смешно, но он не показал виду, а наоборот, сделал суровое лицо, посмотрел на парня долгим немигающим взглядом. Латинос побледнел от страха и покрепче вцепился в руль обеими руками. Белов повернулся назад, к боксеру и его команде.

– Вы как хотите, ребята, а мне обидно, что за границей о русских сложилось такое мнение.