Текст книги "Похищение Европы"

Автор книги: Александр Белов (Селидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Спецназовцам был отдан приказ стрелять на поражение; а реакцию обезумевшего от горя Князя предсказать было нетрудно.

Конечно, спустя какое-то время все бы поняли, что подстава с ножом шита белыми нитками, но это было бы потом. А посмертное оправдание большой роли не играет.

Кувалда втянулась обратно в проем, и показалась рука в черной перчатке. Еще немного и штурмовая группа ворвется в дом.

Белов не стал дожидаться – он выскочил из центрального зала и, захлопнув за собой дверь, закрыл ее на засов. «Действенная тактика! – подумал он. – Вот на что рассчитывал купец Митрофанов. Через окна не пролезешь, а для того, чтобы сломать двери, требуется время».

Наглухо закрывая двери, они дошли со Злобиным до угловой комнаты, откуда вела лестница на второй этаж.

– Витек! – сказал ему Белов. – Не паникуйте! Отвечаешь за Лайзу головой.

– А ты? – попробовал вставить Витек, но Саша не дал ему сказать ни слова.

– Обо мне не беспокойся, я что-нибудь придумаю. Принеси мне пистолет. Живо!

Злобин помчался вверх по лестнице. Едва он исчез в проеме, Белов поднес мобильный к уху.

– Князь! Ты слышишь меня?

– Дергаешься? – со злобой спросил Князь. – Характер показываешь? Зря.

– Князь! – заорал Саша. – Даю тебе слово, что я здесь ни при чем. Я докажу это. Еще не знаю как, но докажу. А тебя хочу предупредить – если хоть один волос упадет с головы близких мне людей, я стану самым худшим из твоих проклятий. Ты понял? Поэтому не делай глупостей! Стой за правым плечом!

Он нажал на кнопку «отбой», и вовремя. Дверь уже вовсю ходила ходуном, поддаваясь напору мощных ребят с масками на лицах.

Прибежал Витек и сверху кинул ему пистолет. Белов на лету поймал оружие и бросился в анфиладу.

Он слышал, как со второго этажа доносятся крики Лайзы. Она рвалась к Саше, но, наверное, Ватсон или Лукин не пускали ее. И правильно делали.

В комнату ворвались бойцы СОБРа. Спецназовец в черной форме, с маской на лице присел на одно колено и взял Белова на мушку.

– Ни с места! – заорал он.

Саша прыгнул в темноту. Автоматная очередь, кроша штукатурку, впилась в стену. Белов навалился на дверь и щелкнул засовом.

Пули выбивали из прочной древесины острые щепки; одна из них оцарапала Саше лицо.

Белов побежал по анфиладе, захлопывая за собой двери. Он думал, сколько у него осталось времени, и понимал, что ничтожно мало. Рано или поздно он окажется в тупике, откуда нет выхода.

Внезапно вспомнились слова Ватсона, сказанные им в споре с Витьком по поводу анфилады. Доктор тогда сравнил череду проходных комнат с отсеками в субмарине.

«В подводной лодке все продумано до мелочей. Отсеки ведут не куда-нибудь в тупик, а…»

Тогда Ватсон не договорил – его прервал приезд Князя. Но теперь Белов и сам догадывался, что имел в виду Станислав Маркович.

И если архитектор, проектировавший особняк, сам того не подозревая, использовал в строительстве анфилады тот же принцип, что много позже применяли в строительстве субмарин, то у Саши еще есть шанс на спасение.

Потому что «отсеки ведут не куда-нибудь в тупик, а в спасательную капсулу». Вот в чем дело.

XXI

– А-у-у-у! О-у-у-у! А-у-у-у! – завывал страшный голос на все лады.

Сильный ветер дул в сторону моря. Устройство, вделанное в стену или в потолок, издавало несколько звуков одновременно, отличающихся по тембру и высоте; сливаясь воедино, они до жути напоминали человеческий голос. Вой был настолько громким, что заглушал треск ломающейся древесины, крики, ругань и топот бойцов милицейского спецназа.

В той комнате, на стене которой был сделан первый рисунок, Белов остановился и перевел дыхание. Он должен был забыть, что в запасе у него остались считанные секунды, и не думать о времени вообще. Иначе в суете и спешке принять правильное решение невозможно.

Свет угасающего дня пробивался сквозь окна-бойницы и не давал разглядеть бледное голубоватое свечение. Но картинка – хищно ощерившийся дельфин – неотступно стояла перед мысленным взором Александра. Белов словно видел ее – яркую и отчетливую.

В следующей комнате должна быть девушка, а в последней, на заслонке печи – бык. Эта загадка митрофановского дома осталась неразгаданной. У Белова было несколько секунд, чтобы найти ответ.

Итак, дельфин, девушка и бык, нарисованные специальной краской, в которую добавлено светящееся вещество метеорита. Но почему они находятся в разных комнатах? Купец Митрофанов – он же Ерофей Кистенев – вполне, мог нанести рисунки на одну и ту же стену. Зачем ему потребовалось расписывать тупиковую часть анфилады целиком?

Может быть, для того, чтобы показать, что это – вовсе не тупик? Переход от одного рисунка к другому волей-неволей заставлял искать недостающую часть картины, двигаться от дельфина к быку.

Вряд ли потайная дверца спрятана под изображением дельфина или Европы; стена была внутренняя, она ограничивала анфиладу от центрального зала. К тому же эту дверцу (если она существовала) невозможно было открыть, не взломав штукатурку. Но тогда бы она перестала быть потайной.

«Значит, бык!» – решил Белов. Все сходилось. Последнее изображение было нанесено на чугунную заслонку, однако грозную морду быка можно было разглядеть, только если подойти к печи вплотную и обогнуть ее ближний угол.

«Так и есть! – подумал Саша. – Ведь Митрофанов делал эти рисунки, еще не зная, что художник Серов напишет второй вариант. Он-то наверняка считал, что является единственным обладателем картины, стало быть, единственным человеком, точно знающим ее основные структурные элементы – дельфин, девушка и бык. Если бы я никогда раньше не видел «Похищение Европы» в Третьяковке, мне бы и в голову не пришло искать быка, тем более на печной заслонке. Первые два рисунка оставили у меня чувство чего-то знакомого и одновременно незавершенного, поэтому я и продолжил поиски недостающего элемента, хотя и не был до конца уверен в том, что он существует».

Белов, не теряя времени, направился в последнюю комнату анфилады. Здесь не было окошек-бойниц, в комнате царил непроглядный мрак, однако свечение не бросалось в глаза, и найти морду быка, не зная наперед, где искать, было очень сложно.

Саша приблизился к печи и ощутил под рукой холодные выпуклые изразцы. Он обогнул острый угол, присел на корточки и увидел рисунок во всей его пугающей простоте.

– Ну что? Украл Европу? – спросил Белов.

Грохот, треск и крики становились все громче и громче. Саша повернул ручку и открыл заслонку. Он пожалел, что на этот раз с ним не было фонарика, но подумал, что на крайний случай сгодится и дисплей телефона.

Белов включил предохранитель и заткнул пистолет за пояс джинсов – сзади, чтобы оружие не мешало ползти. Саша всунул голову и плечи в топочную камеру и нажал кнопку на мобильном. Подсветка дисплея озарила каменный мешок.

Свод печи был таким огромным, что, казалось, здесь могла проехать небольшая машина. На колосниках лежала пушистая зола.

Белов ощупал проем и внезапно обнаружил утопленные в чугунном обрамлении небольшие засовы. Оказывается, заслонку можно было закрыть изнутри. Вряд ли это было случайностью – кому, скажите на милость, придет в голову запирать печь изнутри?

Еще более убежденный в правоте своих выводов, Белов легко оттолкнулся от пола и нырнул внутрь, в печь. Он присел на корточки и развернулся. Подсветки дисплея хватило, чтобы разглядеть круглую ручку, одновременно приводившую в действие четыре засова – по одному на каждую сторону проема.

Саша плотно притворил за собой заслонку и нажал на круглую ручку. Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы исполнительный механизм, изрядно поврежденный губительным действием времени, сработал. Раздался громкий щелчок, и все четыре засова встали на место.

Белов не стал проверять, насколько надежна заслонка, – пополз вперед, по направлению дымохода.

Спустя некоторое время он обнаружил, что ему совсем не тесно, а дымоход, похоже, вовсе не собирается заканчиваться.

По подсчетам Саши, он прополз около двух десятков метров, когда почувствовал, как стена слева от него содрогается под тяжестью ритмичных ударов. Спецназовцы ломали очередную дверь.

«Значит, – догадался Белов, – дымоход кольцами огибает все здание, а сами стены – полые и служат чем-то вроде батарей».

Он не был сильно удивлен – подобное решение применил Константин Мельников, когда строил свой знаменитый «круглый дом» в Кривоарбатском переулке.

Но тогда это означало, что он может проползти в стенах особняка до самой крыши, а наверху, рядом с трубой, его будут поджидать бойцы с наручниками.

Такая перспектива Белова не устраивала – ради того, чтобы услышать, как защелкиваются «браслеты» на запястьях, не стоило лезть в печь. К счастью, оставалась надежда: Саша продолжал верить, что все это сделано не зря – и рисунки на стенах, и засовы с внутренней стороны заслонки.

Это придало ему сил; Белов пополз быстрее. Видимо, он не рассчитал силы и споткнулся – если про человека, ползущего на четвереньках, можно сказать «споткнулся».

Мобильный упал на дно дымохода, а Белов по инерции проскочил вперед, едва не расквасив нос. Он бы непременно его расквасил, если бы не выставил вовремя руки и не предотвратил падение.

Под мягкой пушистой золой оказалась шероховатая кладка, грубая, как наждак. Саша почувствовал резкую саднящую боль в ободранных ладонях.

Он сдержал невольный вскрик и обернулся. Мобильный светил дисплеем в паре метров позади него, и Белов подумал, что это единственный источник света, которым он располагает. Следовало поскорее вернуться и забрать телефон, иначе дисплей погаснет, и тогда аппарат уже ни за что не найдешь.

Саша стал разворачиваться, но, наверное, немного поторопился – он больно ударился головой об свод, тихонько выругался и схватился за ушибленное место.

Так он потерял еще пару драгоценных секунд. Свечение дисплея вдруг быстро пошло на убыль.

– Нет! – воскликнул Белов, бросаясь к мобильному, но в этот момент экран его «Нокии» погас окончательно, и Саша очутился в абсолютной темноте.

Стало так темно, что он не мог ни рассчитать расстояние, ни правильно выбрать направление.

Саша принялся шарить по дну дымохода. Разбитые ладони по-прежнему сильно болели; они утратили чувствительность, и Белов терялся в тщетных догадках, нащупал ли он то, что ищет, или еще нет.

Любая неровность казалась ему потерянным мобильным. Всякий раз Саша думал, что это телефон, и всякий раз его ожидало разочарование – еще один кирпич, выступающий из неровной кладки.

Наконец ему показалось, что он нашел; Белов сжал пальцы в кулак, но они соскользнули, и в руке осталась только зола.

– Проклятье! – вскричал он. Шансы найти аппарат таяли с каждым мгновением, а без его даже минимального света путешествие по длинному дымоходу превращалось в глупую затею. Нет, скорее, в пустую трату времени. – Проклятье! – Белов в отчаянии стукнул кулаком по неровности и вдруг…

Он почувствовал, как дно уходит из-под ног. Где-то внизу послышалось громкое размеренное тиканье, словно в кладке был спрятан часовой механизм. Воздух сгустился; на Белова пахнуло сладковатой застоявшейся вонью, и он, потеряв равновесие, полетел в узкую шахту, уходившую вертикально вниз.

Она была такой узкой, что Саша с трудом протискивался. Это в значительной степени замедлило падение, но ведь у каждой медали есть и оборотная сторона. Белов сильно ободрал плечи; легкая белая рубашка превратилась в грязные лохмотья, испачканные кровью.

Через несколько секунд он упал на что-то мягкое, хрустнувшее и разбрызгавшееся под тяжестью его тела. Раздался громкий противный визг, в темноте вспыхнули сотни красных точек – жадные крысиные глаза.

Саша поспешил подняться на ноги и отряхнуться – падая, он угодил прямиком в крысиное гнездо, и теперь разгневанные хвостатые твари жаждали мести. Сверху, через открытый люк, на него сыпалась зола; от нее свербило в носу и слезились глаза.

Телефон, оставшийся лежать где-то там, наверху, вдруг зазвонил.

«Очень вовремя, – подумал Белов. – Наверное, меня не нашли в дальней комнате и теперь предлагают объявиться и сдаться. Смешно, ей-богу! На что они рассчитывают?»

Мобильный, светясь и подпрыгивая, подползал все ближе к колодцу.

«Ну же, давай еще немного», – просил Белов. Он уже видел, как где-то там, наверху, мобильный балансирует на самом краю; еще два-три звонка, и он свалится прямо к нему в руки.

Снова раздалось размеренное тиканье. На этот раз оно было громче, потому что механизм находился где-то рядом. Противовес, выждав паузу, стал двигаться в обратном направлении, и люк постепенно возвращался на место.

Белов стал лихорадочно ощупывать стены в надежде найти потайной рычаг или кнопку – что угодно, лишь бы остановить противовес. Ему вовсе не хотелось быть запертым в этом каменном мешке, без света, наедине с полчищами голодных крыс.

Мобильный вдруг перестал звонить, и Белов подумал, что у неизвестного абонента весьма некстати лопнуло терпение. Ну чего стоило подержать трубку рядом с ухом чуть подольше?

За тонкой перегородкой – скорее всего, справа, как ему казалось, – слышались движение шестеренок и гул натянутых тросов. Неумолимый механизм продолжал работать. Еще немного и люк захлопнется. Что тогда? Отбиваться от крыс, пока хватит сил?

– Эй, вы! Там, наверху! – вскричал он. – Вспомните кто-нибудь о Саше Белове! Позвоните мне!

И вдруг… Это было слишком хорошо, чтобы походить на правду, но это случилось. Мобильный зазвонил снова.

Белов задрал голову и смотрел, не обращая внимания на золу, сыпавшуюся прямо в глаза. Аппарат звонил, не переставая. Ход механизма за стеной ускорился; гул натянутых тросов сменился надсадным металлическим скрежетом.

«Нокиа» была уже над самым колодцем. Телефон покачнулся, накренился и полетел вниз, прямо Белову в руки. В тот же момент раздался лязг металла о металл – плита, закрывающая люк, встала на место, отсекая подземелье от дымохода.

Саша поймал телефон и нажал кнопку ответа. Все тщетно. Он находился под землей, в лабиринте, вырубленном прямо в скальной породе; электромагнитный сигнал не мог пробиться сквозь массивную гранитную преграду.

На дисплее высветилось – «Поиск сети». Саша открыл меню и посмотрел, от кого пришли два неотвеченных вызова.

Первым звонил Шмидт. А второй звонок…

«Странно, – подумал он. – С чего бы это?»

Но времени на раздумья не было. Он почувствовал, как цепкие когтистые лапки, прокалывая джинсовую ткань, забираются все выше и выше. Крыса поднялась уже почти до правого колена, на левую ногу прыгнули сразу две.

Белов резким ударом руки смахнул крысу с тела, затем дернул ногой, отбрасывая других. Он решил не дожидаться нападения новых тварей и сам перешел в наступление, отчаянно топча живой визжащий ковер, словно бисером, разукрашенный красными глазками-бусинками.

Поднялся невообразимый вой; голые безволосые хвосты скользили по его лодыжкам, как холодные змеи; еще немного, и крысы стали отступать. Жадные горящие глаза замерли на почтительном расстоянии от человека – там, куда он не мог добраться.

Белов, с трудом сдерживая комок отвращения, подступивший к самому горлу, перевел дух.

– Надо искать выход, – сказал он вслух: громко, чтобы придать себе бодрости. – Обязательно должен быть выход. Он есть всегда, надо только хорошенько поискать.

Саша посмотрел на зарядку батареи. Аккумулятор телефона был почти полон. Белов нажал на кнопку и выставил дисплей перед собой. Слабый неверный свет выхватил длинную черную нору, уходящую неизвестно куда. Размеры ее были таковы, что взрослый мужчина мог пройти, слегка согнувшись.

Белов развернулся на сто восемьдесят градусов. В обратную сторону уходила такая же нора. Он повернулся направо и увидел еще один ход. Налево – то же самое.

Саша стоял в центре, на перекрестке подземных ходов, прорубленных в породе. Надо было выбрать одно из направлений и исследовать ход до конца.

Белов посветил над головой и ребром рукояти пистолета сделал небольшую зарубку, чтобы, если придется вернуться, не перепутать тоннель и не пойти по нему во второй раз.

Покончив с необходимыми приготовлениями, он двинулся вперед, ощущая под ногами противное чавканье и тонкий хруст, словно он ступал по пергаменту. Он задумался только на секунду – что это может чавкать и хрустеть? – и его чуть не вывернуло наизнанку.

Лучше было не думать.

– Ну и что? – спросила Ольга.

Шмидт пожал плечами.

– Не берет трубку. Наверное, чем-то занят. Или спит. Или смотрит телевизор.

Он сбросил вызов и убрал телефон в карман.

Самолет, следовавший рейсом из Москвы, приземлился в Петропавловске-Камчатском пятнадцать минут назад. Шмидт и Ольга стояли в зале выдачи багажа, ожидая, когда резиновая лента транспортера привезет их скромные пожитки – две небольшие походные сумки, собранные в большой спешке.

– Спит? – усмехнулась Ольга. – Смотрит телевизор? У меня такое ощущение, будто мы говорим о разных людях: я – о Белове, а ты – о ком-то еще.

– Ну, тогда я не знаю, – насупился Шмидт. – Честно говоря, мне вообще все это непонятно. Ты ведешь себя, как прилежная жена, – звонишь, предупреждая мужа, что скоро вернешься домой. Чего ты хочешь – чтобы он впопыхах рассовывал любовниц по шкафам? Прятал их под кроватями?

Ольга закатила глаза – иногда Шмидт говорил такие глупости, что ей становилось не по себе.

– Ну при чем здесь это?

– А при том, – повысил голос Шмидт. – Мы и так через полчаса будем на месте. Зачем звонить?

Ольга не нашлась, что ответить. Как объяснить мужчине, что она чувствует? Он же мыслит простыми и ясными категориями, вроде «дважды два – четыре» или «Волга впадает в Каспийское море». Ему невдомек, что такое женская интуиция; в лучшем случае он скажет – «бабьи глупости». А в худшем – презрительно ухмыльнется.

Поэтому, не желая тратить время на пустые препирательства, она достала свой мобильный и набрала номер Саши. Аппарат ответил долгими гудками. Ольга терпеливо ждала, не сбрасывая вызов. Гудок следовал за гудком, но Ольга почему-то чувствовала, что торопиться не следует. Она продолжала ждать, не реагируя на ехидную улыбку. Шмидта.

Затем мембрана пропела мелодичный сигнал, и механический голос произнес: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».

Ольга удовлетворенно кивнула, словно и не ожидала услышать ничего другого.

– Ну что, дозвонилась? – спросил Шмидт.

– Позвонила, – поправила его Ольга.

– А зачем звонить, если не хочешь дозвониться? – не понял Шмидт.

– Неважно. Вон наши сумки, бери и поехали. Ты знаешь адрес?

– Бывший особняк купца Митрофанова, – ответил Дмитрий.

Он стоял, поглядывая на подъезжавшую на транспортере сумку, и думал, что капитан его не подвел: универсальный нож диверсанта в «Домодедове» не обнаружили. Правда, для похищения Ольги нож не потребовался, и Шмидт не мог даже представить себе такую ситуацию, в которой бы он пригодился.

«Зато, – подумал Шмидт. – Это хороший подарок для Сашки. Он обожает такие штуки».

Если говорить откровенно, то и сам Шмидт обожал, но не выставлял это напоказ – чувствовал себя неловко, как большой дядя, до сих пор не наигравшийся в «войну».

Расставаться с ножом не хотелось, однако подарок тем ценнее, чем меньше хочется отрывать его от себя. А еще – такая штука, как универсальный нож диверсанта, может когда-нибудь спасти жизнь.

«Правда, – думал Шмидт, – к нашей ситуации это не относится». Он был чересчур рационален и напрочь лишен предчувствий.

XXII

– Где Александр Белов? – Командир группы спецназа расхаживал по центральному залу митрофановского особняка, заложив руки за спину.

Лайза, Витек, Ватсон, Лукин и Любочка стояли перед ним, выстроившись в ряд. Бойцы только что выломали последнюю дверь и не нашли в анфиладе никого – Белов словно сквозь землю провалился. Командиру штурмовой группы даже в голову не могло прийти, насколько это близко к истине.

На всякий случай он приказал взломать печную заслонку и проверить дымоход и теперь ждал результатов.

– Позвольте узнать, по какому праву вы врываетесь в частное владение? – спросила Лайза.

Командир с тоской оглядел девушку.

– У нас есть соответствующее распоряжение, – коротко ответил он, надеясь, что других вопросов не последует. Однако Лайза и не думала отступать, напротив, она только начала выяснять все обстоятельства вторжения.

– И этот документ подписан прокурором? – сказала она.

– Можете не сомневаться.

– И применение огнестрельного оружия вы тоже расцениваете как правомочное? – не унималась Лайза.

Спецназовец на секунду задумался. Устно ему сказали, что не следует церемониться – все средства хороши, однако теперь у него почему-то появились сомнения.

– Разве вам было оказано сопротивление? – наседала Лайза.

– Специальная проверка установит все обстоятельства, – пробурчал командир.

– Безусловно, установит, – осадила его Лайза. – Но кое-что я бы хотела узнать прямо сейчас.

– С какой стати?

– Я являюсь личным адвокатом господина Белова, и я имею право знать, в чем его обвиняют.

Командир насторожился. Что-то такое про адвоката он слышал – краем уха.

– Если вы дадите мне несколько минут, я предъявлю все необходимые документы, – сказала Лайза. – Они остались наверху, в моей комнате. Кстати, считаю своим долгом заявить, что подам жалобу на необоснованно грубые действия ваших людей. Мне не дали даже одеться.

Спецназовец раздумывал, как ему быть. «Маленькая победоносная операция» неожиданно захлебнулась, и главный подозреваемый ускользнул. Дальше все могло пойти по совершенно непредсказуемому сценарию. Одно командир знал точно – что бы ни случилось, крайним выставят его. Значит, не стоило быть излишне резким:

Он подвинул Лайзе стул.

– Как вас зовут?

– Лайза Донахью. Я – американская гражданка.

Дело принимало совсем нехороший оборот. Об этом командира никто не предупреждал.

– Вы – американская гражданка и являетесь адвокатом господина Белова?

– Насколько мне известно, это не противоречит российским законам.

Командир почесал в затылке. Противоречий тут действительно не было.

– И что вы хотите знать? – спросил он.

– Я уже сказала – в чем обвиняют господина Белова?

Командир рассудил, что рано или поздно, но сказать все равно придется. И раз уж фактор внезапности утерян…

С улицы в центральный зал вошел боец, весь перепачканный в саже и копоти.

– Проверили весь дымоход, – шепнул он на ухо начальнику. – Его нигде нет.

Командир машинально кивнул и устало взмахнул рукой. Бойцы, топая коваными ботинками, потянулись к выходу. Операция захвата завершилась. Ничем.

– Его обвиняют в убийстве, – обратился спецназовец к Лайзе. – Час назад неподалеку от вашего дома найден труп Кондрашова Виталия Сергеевича. Гражданин Кондрашов был убит ножом, на котором обнаружены отпечатки пальцев Белова.

Такая оперативность говорила о многом. Найти труп, отправить орудие убийства на экспертизу, снять отпечатки, сличить их с компьютерной базой данных, и все это – за один час? Дело было явно нечисто. Лайза покачала головой.

– Я как адвокат не считаю это достаточным основанием для того, чтобы вламываться в дом. Более того, могу заявить, что у господина Белова есть стопроцентное алиби – с тех пор, как убитого в последний раз видели живым, и по настоящий момент он все время находился рядом со мной.

Командир погрозил ей пальцем.

– Вы не можете выступать в роли свидетеля. Вы – лицо заинтересованное.

– Отчего же? – перебила его Лайза. – По законам Российской Федерации свидетелем может быть любой человек, который способен внести ясность в разбираемое дело.

– А что же тут неясного? – спросил спецназовец. – Есть труп, есть орудие убийства и есть отпечатки пальцев.

– Пока рано говорить об этом. Пусть следствие установит все обстоятельства дела. Лично к нам у вас есть какие-нибудь претензии?

Командир колебался. Он получил приказ арестовать Белова. Никаких других распоряжений не было.

– Нет, – сказал он. – Претензий нет.

– Стало быть, мы свободны? – уточнила Лайза.

– Вполне.

– Отлично! – Лайза обвела взглядом

Витька, Ватсона, Федора и Любочку и выразительно показала на бардак, учиненный штурмовой группой. – Пора приниматься за уборку. И вам тоже – пора, – сказала она командиру.

Тот кивнул, четко развернулся на пятках и отправился вслед за своими бойцами к автобусу, поджидавшему на шоссе. Он ругался на чем свет стоит за то, что позволил втянуть себя в эти грязные подковерные игры.

Лайза дождалась, когда он отойдет подальше, и спросила у Злобина:

– Где Саша? Витек развел руками.

– Вот бы узнать…

– Звони ему на мобильный. Постоянно. А я свяжусь с Игорем Леонидовичем Введенским. Чувствую, без его помощи нам не обойтись. Кстати, кто мне может сказать, что это за нож, о котором все время говорят?

– Саша привез его от Рультетегина. Нож, в рукоять которого вделан кусочек метеорита, – вмешался Ватсон. – Саша показывал его за обедом. Ты не видела, потому что спала.

– Стоп! – внезапно сказала Лайза. Все замолчали и посмотрели на нее. – Я не видела этот нож. Я ничего о нем не знала. Версию, что Саша, воспользовавшись этим ножом, убил человека, мы отметаем. Стало быть, остаются четверо: вы, Станислав Маркович, Витек, Федор и Любочка.

– В каком смысле – остаются? – не понял Федор.

– В том смысле, – твердо сказала Лайза, упирая на каждое слово, – что ножи, насколько мне известно, сами по воздуху не летают. Где он лежал?

До Витька только теперь дошло, что она имела в виду. Он залился краской, потом сразу же побледнел. На лбу крупными каплями выступил пот.

– Нож лежал в сейфе, – еле слышно сказал Злобин.

– Кто знал, где находится ключ от сейфа? – продолжала Лайза.

– Все, – ответил ей Ватсон. – У нас там нет ничего ценного, поэтому ключ лежал в ящике письменного стола.

– Значит, любой из вас, – сказала Лайза, – мог взять нож и передать его убийце. Либо – и эту возможность я тоже не исключаю – сам убил несчастного Кондрашова. Ведь так?

– Ну-у-у… – замялся Ватсон.

– Матушка! – всплеснув руками, воскликнул Федор.

Витек потупился. Любочка молчала.

– Один из вас, – Лайза роняла слова, как тяжелые камни, – предатель и убийца. По его вине чуть было не погиб близкий мне человек. Самый близкий. Отец моих детей. И это меня злит. Хуже того, это приводит меня в бешенство. Пусть лучше этот человек признается сразу. В противном случае я за себя не ручаюсь.

Она ни разу не повысила голос, но в ее интонации и лице было столько пугающего, что все невольно замолчали. Такой Лайзу еще никто не видел. Волчица, защищающая свой выводок, рядом с ней выглядела бы очаровательной болонкой, норовящей лизнуть руку.

С улицы через разбитые и распахнутые двери центрального зала донеслось шуршание шин по гравийной дорожке.

Витек дернулся было посмотреть, кто это еще к ним пожаловал, но Лайза сказала:

– Всем оставаться на местах! – И он не смог ослушаться.

Лайза поднялась и вышла на крыльцо. Из подъехавшего такси вышли двое – мужчина, и женщина. Мужчину она знала – это был Шмидт. А женщина была ей знакома по немногочисленным фотографиям, сохранившимся в альбоме Белова, – Ольга, его первая жена.

Лайза хотела спуститься с крыльца навстречу гостям, но перед глазами вдруг все закружилось и поплыло. Нестерпимая режущая боль полоснула внизу живота и разлилась по всему телу, накрыв плечи, словно теплым колючим одеялом.

Лайза прижала руки к животу; взгляд ее упал на доски крыльца. Между домашних шлепанцев, в которые она была обута (штурмовая группа застала ее в ночной сорочке и шлепанцах), упало темно-красное пятно размером с крупную монету. Раздался еле слышный звук – еще одно пятно появилось на полу. Затем еще и еще.

«Боже, это ведь из меня!» – подумала Лайза.

Наверное, она изменилась в лице, потому что Шмидт, отбросив сумку, кинулся ей на помощь.

– Где Саша? – прошептала Лайза и лишилась сил.

Она ожидала, что сейчас упадет и больно ударится об пол, но этого не случилось. Сильные руки подхватили ее и прижали к себе.

– Звони в «скорую»! – услышала она, как через подушку.

И потом все стихло.