Текст книги "НеТемный 8 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

Остаться одним на ристалище нам с бардом, естественно, никто не позволил. Несмотря на то, что нас приняли на Жерле, и даже впервые в сердце бросского мира допустили чужеземцев Креону и Виола, нам до конца не доверяли.

И я не осуждал их за это… Честно говоря, мне даже было жаль жрицу Мать, ведь на неё сейчас свалилось слишком много важных решений.

Кенна слушал наши с Виолом разговоры, но мы и не старались ничего особо скрывать. Зато со слов барда я теперь хорошо разбирался в бросских проблемах и понял, почему Мать допустила Виола на Жерло.

Раньше вулкан Жерло особо не участвовал в политической и торговой жизни Бросских Гор. О том, чем занимались племена, старшую жрицу лишь уведомляли, и она всегда просто благословляла «своих детей» на действия, если они не противоречили бросской вере.

Надо признать, я даже с помощью памяти Малуша до конца не мог разобраться в этой двойственности бросской религии. С одной стороны, вера в Хморока, с другой стороны, почитание памяти Жерла, первородной матери всех броссов, из чьей лавы они и вышли.

И сейчас, после общения со старшей жрицей, вдруг оказалось, что она вполне способна изменить религию. Заставить броссов если не забыть Хморока, то перестать поклоняться ему, и открыть правду о Вечном Древе.

Но, самое важное, ей теперь надо было задуматься о налаживании отношений с Троецарией. Племена теперь разрозненны, ведь Волх со своей ересью оставил тяжёлое наследие, раздробив веру в Хморока на противоречащие друг другу осколки, и жрица понимала, что именно Жерло сейчас осталось единственной связующей всех броссов опорой.

Царь Могута Раздорожский, который обжёгся о кровный договор с вождём Калёного Щита, и из-за которого сама Троецария чуть не свалилась в междоусобную войну, явно потребует от броссов каких-то более серьёзных гарантий. Ну или Бросским Горам придётся забыть о былых связях с Троецарией.

Потому что на востоке ждала своего часа Лучевия, и Виол охотно пояснил мне, что с ней всё гораздо сложнее… Троецария никогда не вмешивалась в культуру броссов, и терпела их природные упрямство и строптивость в обмен на доверие.

Лучевийцы были совсем другие.

Старшая жрица прекрасно знала, что едва лучевийцы ворвутся в Бросские Горы, они будут менять всё под своё усмотрение. Принесут своих богов, свою культуру, свои взгляды на жизнь, наплевав на сопротивление броссов.

Были когда-то в восточных предгорьях родственные броссам племена, которые согласились на подданство Лучевии. Теперь, спустя десятки лет, это те же лучевийцы, в смешанной крови которых даже не осталось бросской горячести. Кто был не согласен, либо бежал глубже в горы, либо сгнил в казематах лучевийской столицы.

Ну а те, кто сбежал в бросские горы, своими историями крепко вбили в сердца горцев непреложную истину – союз с Лучевией это смерть для броссов.

Троецарцы, пусть всё время и намекали, что не прочь принять Бросские Горы к себе, всё же терпели их вечный отказ и никогда не нарушали бросских запретов, не лезли в горы. Броссы же в благодарность не только торговали, но и всегда приходили на помощь Раздорожью, присылая воинов.

Была и ещё одна немаловажная деталь, конечно же… Лучевийцы не вторгались в Бросские Горы до тех пор, пока за горцами незримой тенью стояла Троецария. И старшая жрица теперь понимала, что после случившегося с Камнеломом многолетний баланс нарушен, а Троецария вправе гневаться.

Таков уж материнский удел. Дети набедокурили, оставив свои проблемы на голову старшей жрицы.

* * *

Выйдя на большую открытую площадку, в центре которой высились несколько каменных силуэтов, напоминающих фигуры воинов. Они были оплавлены и посечены множество ударов.

Кенна мне пояснил, что среди броссов, не смотря на троецарские поверья, маги огня всё же встречаются. Жерло даёт своим стражам силу противостоять врагам, а основная сила вулкана – конечно же огонь.

Я обернулся на Виола, который сидел с закрытыми глазами на краю площадки возле стоек с оружием. Почуяв мой взгляд, он сразу же открыл глаза и кивнул мне.

– Я чувствую, что Мать будет задавать мне вопросы перед скорой встречей с Могутой, так что мне стоит подумать.

– Хм-м-м, – я усмехнулся. Бард редко когда был так серьёзен.

– Я служу Могуте, но и ты мой друг, громада, – Виол пожал плечами, – И броссам я обязан спасением жизни Креоны… Я кое-что смыслю в политике… Да, не смейся! Так что мне придётся объяснить Матери все подводные камни, чтобы она смогла заключить с Могутой новый договор, который учтёт чаяния обеих сторон. Поэтому я буду думать… Да слёзы мне в печень! Тебе ли не знать о магических медитациях, разгоняющих мозги?

Я лишь с одобрением кивнул ему. Ну сразу бы так и сказал, что погрузит своё сознание в изменённое состояние.

Затем я повернулся обратно к площадке.

Первым делом я сам погрузил свой взор внутрь себя, устремил своё намерение по чакрам и энергоконтурам, наконец-то запечатлев тот ранг, что достиг.

Я – старший магистр. А это очень… это невероятно серьёзно для Троецарии. Выше только архимаг, но насколько я знал, он главенствует в Совете Камня и сидит где-то на Острове Магов, что в Срединном Море.

Законы магии таковы, что чем сильнее становится маг, тем больше его сила излучает в эфир. И это практически невозможно скрыть в первое время. Моё же подъём в ранге был не совсем обычным – я оказался настолько сильно истощён, что моя сила пока что не пустила волны по эфиру.

И срочно надо было что-то делать с этим, пока о моём существовании не прознали сильные мира сего… Да, смердящий свет, я прекрасно представляю себе последствия и будущие проблемы.

Это лишь кажется, что властители мира подчиняются каким-то законам и порядку. Нет, просто у них всё поделено настолько, насколько они согласны терпеть неудобства друг от друга. И это с одной стороны и крепкая система – все друг друга уравновешивают, не желая рисковать в бессмысленных стычках. Но в то же время этот баланс хрупкий, и появление новой могучей фигуры мигом взбаламутит магический порядок.

Точнее, не так… Мгновенное появление могучей фигуры взбаламутит порядок.

Нет, конечно, никто не узнает, кто я и где я конкретно. Но магистры будут чувствовать примерное направление, откуда повеяло новой силой, и скоро здесь всё будет кишеть их шпионами и соглядатаями. Меня будут бояться, опасаться, будут пытаться вызнать мои планы, следить за каждым шагом.

Могучие маги-советники, служащие царям, будут бояться и нашёптывать, что в Бросских Горах что-то происходит. Маги из Совета Камня тоже будут опасаться, чью же сторону примет неизвестный новый магистр в их вечных спорах и стычках. На светлой ли я стороне или на тёмной…

Да и вообще, поначалу по одному только фону в магическом эфире будет трудно определить, а разумная ли это мощь. Ведь это вполне может оказаться какое страшное чудовище, которое может разрушить половину Троецарии.

В общем, едва Каменный Совет почует мою силу, им нужно будет что-то предпринимать. Ведь равновесие задают не только боги, но и сами маги. Смысл их Совета гораздо глубже, чем кажется, и я это понимал.

Я сам, будучи Десятым, прекрасно чувствовал волны от других Тёмных Жрецов, и даже от Жриц Света, если те вдруг становились сильнее. К этому постепенно привыкаешь, как к ветру или солнечному теплу на щеках.

Но когда новое ощущение только-только появляется, его сразу замечаешь…

Вот только Десятый восемнадцать лет учился скрывать свою истинную мощь. Я досконально изучил эту стезю, и достиг такого, о чём Первый Жрец даже не мог помыслить. Он любил, что все ощущают его мощь. Что все его боятся.

Я же исходил из того, что враги должны всегда меня недооценивать. Вот и сейчас, пока мои контуры и чакры ещё не расправились во всю мощь, и не засияли на магическом небосводе новой подозрительной звездой, я должен обуздать это излучение.

Кстати, если бы не мой опыт Всеволода, то ничего бы не получилось. Как можно скрыть силу, которой ты только-только овладел? Как спрятать новый козырь в рукаве, ни разу не увидев его и даже не подозревая, какой он формы и размеров? А вдруг он гораздо больше рукава?

Сначала увидел, оценил, и лишь потом решаешь, как спрятать… Но этого момента будет достаточно, чтобы другие узнали обо мне.

Меня спасало то, что я прекрасно знал, как излучает эта сила. Поэтому я, растёкшись сознанием по внутренним контурам, принялся за методичную работу. Это не относится к Магии Тьмы или к какой-то стихии, это просто азы.

Вот и сейчас я аккуратно заворачивал потоки энергии в контурах таким образом, чтобы излучение стремилось внутрь, а не наружу. Просто обманывал собственный организм, но вреда это никакого не приносило.

Для этого требовалось просмотреть каждый контур, запомнить течение энергии в каждом завитке. Сначала я научусь контролировать себя в спокойном состоянии.

Затем я должен буду прогнать все известные мне заклинания, и в этот момент смотреть, какие точно контуры задействуются, и так же следить за ними. Естественно, всё это требует работы ума. Сначала следишь осознанно, а потом надо переводить это на подсознательный уровень…

Но у меня не было выбора.

Сейчас всё перевернулось с ног на голову, и я уже точно не знал, какие у меня ещё враги появились.

* * *

Прошло больше часа прежде, чем я, мокрый и потный от неимоверных усилий, смог добиться результатов. Правда, это всё было в спокойном состоянии… Расщелину мне в душу! И это спокойное состояние⁈

Просто я слегка недооценил стихию огня, которая теперь при этом и смешалась с магией воздуха. Вулкан продолжал насыщать меня энергией, буквально впихивая её в меня, как кашу в малыша ложками, и каждую минуту мне приходилось практически осваивать собственное магическое тело заново.

Два источника спеклись в единый, в перспективе позволяя мне создавать интересные заклинания. Но в итоге получилась очень вспыльчивая стихия, явно берущая свой характер в бросских истоках, и которая буквально кипела и выплёскивалась из меня.

Магия Тьмы спокойна и холодна по своей природе, и теперь я понял, какие лёгкие и тепличные условия были у Всеволода. Всё равно, что приручить домашнюю кошку, а потом взяться с этим опытом за льва…

– Так, теперь попробуем, – я встал и открыл глаза, следя за общим своим состоянием. Ощущение было, что встаю с полной кастрюлей кипятка на своих плечах.

Кастрюля – это та зыбкая мысленная граница, в которую я заключил свою энергию. Кипяток – это магия, которая продолжает бурлить и выплёскиваться, да ещё и прибывает с каждой секундой. И мне надо было успевать мысленно увеличивать границы ёмкости, чтобы сила не выплёскивалась в эфир.

– Кровный купол вокруг вулкана скрывает любую силу, – вдруг сказал Кенна, который всё это время стоял рядом, – Если ты, Малуш, боишься быть обнаруженным, то зря.

– Я знаю, – спокойно сказал я, – От того и спешу. Когда я уйду отсюда, у меня не будет этой защиты.

Так. Встал и даже сказал фразу… Магия не выплеснулась, не побежала волнами по эфиру. Уже хорошо.

Теперь пробуем. Эх, где мой Кутень?

Вспомнив о цербере, я попробовал мысленно до него дотянуться. Но мой разум был чист, ни единого намёка на Кутеня… Как бы я совсем не потерял способность его слышать, это было бы ужасно.

Сдаётся мне, когда Хморок из меня вышел, он обрубил мне все связи с Тьмой. Неуклюжий увалень, мог бы и аккуратнее.

Поджав губы, я решил зайти с другой стороны. Просто прислушался к своей интуиции… Она мне говорила, что с Кутенем, как ни странно, всё в порядке.

Вообще, интуиция в этом месте работала на удивление хорошо. Я прекрасно знал, что у меня ещё есть время, и что с Лукой всё в порядке. Что там на небесах полный сыр-бор после произошедшего, и боги сами не понимают, что творится с этим миром.

Скорее всего, это было влияние материнского вулкана. Она, как мать, лучше всего знала, какие слова нашептать своим детям, чтобы успокоить.

Вздохнув, я глянул на манекен и, вытянув ладонь, решил создать первое простейшее заклинание…

Глава 12

Ух, смердящий свет!

Мне опять приходилось буквально привыкать к этому телу. Слишком быстрый рост, из-за чего все мои прошлые тренировки сошли на нет, да ещё стихия воздуха буквально вмешивалась во всё, что я колдовал.

Даже обычный огонёк на ладони, и тот получался мощнее в несколько раз – я случайно опалил самому себе брови, отчего даже следивший за мной Кенна не сдержал смешок.

Попробовал приподнять его над головой… И получил огненный вихрь, добавивший пекла в этом и так не холодном месте, да ещё и подлетел он гораздо выше. При этом нельзя было отпускать из воображаемой клетки чакры и контуры, которым нельзя было дать излучать.

– Воздух? – прошептал я, догадавшись, что является причиной такой нестабильности, – Ну точно, воздух!

Дело не только в возросшей силе. Воздух, который спёкся с источником огня, непроизвольно усиливал его. Всё равно что меха, поддувающие в кузнечную печь.

Теперь мне ещё и с новой стихией разбираться… Какая ирония – до этого я наоборот пытался их как-то совместить, чтобы добиться лучших результатов. А теперь мне приходилось разъединять их, и это оказалось гораздо труднее.

Запускаю огонёк на руке. Тот самый, слабенький, но яркий, который служит лишь для освещения. Теперь в заклинании есть и воздушная стихия, поэтому либо огонёк следует делать слабее, либо нащупать токи новой стихии.

Хорошо. Зачем отказываться от дармовой силы? Поэтому делаю огонёк слабее… Уже был поздний вечер, и можно было увидеть, что с яркостью огонька опять надо работать.

Ну, допустим… Теперь поднять его над головой? Да куда ты, сожри тебя Бездна⁈ Слишком высоко!

– И тут воздух! – вырвалось у меня.

Огонёк стал легче, да ещё при мысленном приказе подняться ему помогает воздух. Он и поднимает его выше, да ещё поддувает, разжигая! Да расщелину мне в душу!

У меня ушло около часа, прежде чем я заново… вот позорище… освоил простейший освещающий огонёк. Я силён. Я слишком силён. Да я неимоверно мощный!

И из-за этого все проблемы… Ну, в том смысле, что у меня нету недель и месяцев на освоение новой силы.

Так, нытьё в сторону!

Я, не тратя время на мысленное самобичевание, просто начал отрабатывать упражнение, благо сил оно практически никаких не требовало.

Огонёк, подъём, следование за мной… Когда начинаю шагать, концентрация сбивается, и приходится тратить больше усилий.

Ещё раз… И ещё. Ещё.

Десять.

Двадцать раз…

Я открыл глаза и протёр их от щиплющего пота. Дышал я как загнанный медоёж, и удивился, когда подошедшая молодая бросска, мило улыбнувшись, протянула мне деревянный кубок с водой.

Мне показалось, что прохладная вода, хлынувшая в горло, была высшей наградой за все усилия, что я сжёг в этой борьбе с самим собой.

– Странно, – сказал Кенна, когда бросска, покачивая бёдрами, ушла, – Сначала ты показал великую магию, но с каждым разом она всё слабее и слабее.

Это было для меня самой настоящей похвалой…

– Я думал, что маг должен быть сильнее с каждым разом, – добавил Кенна.

– Ты владеешь копьём?

– Конечно…

– Можешь пробить противника в доспехе?

– Зависит от доспеха, – поморщился Кенна, – Но лучевийские нагрудники легко… Лучевийцы не смыслят в металле.

– А теперь представь, что тебе надо этим же копьём убить скорпиона на голой груди той красавицы. Из той же стойки, с того же расстояния, держа оружие за кончик древка.

Я кивнул вслед ушедшей бросске, и Кенна задумался.

– Удар тот же – и скорость, и мощь, – ведь нельзя дать скорпиону ужалить. Но и поранить девушку тоже нельзя.

– Кажется, я понял… Кхм… Получается, ты тренируешь сейчас точность?

– Вроде того…

– Это отличается от тренировок наших стражей. Ты ведь знаешь, что бросский огонь распаляет ярость?

Я кивнул. Ещё бросский огонь неплохо так жёг Тьму, но мне хотелось послушать именно рассуждения Кенны о природе их крови. Мой сопровождающий охотно рассказал, как их стражи тренируются.

– Воины учатся себя ярить. Ярость поджигает кровь, а потом она, в свою очередь, увеличивает ярость, превращаясь в чистую силу. В таком состоянии бросский воин непобедим.

Кенна говорил с гордостью, показывая боевые удары. Оружия при нём не было, и из его движений я понял, что он имитирует удары боевой секирой, с которыми встречали нас стражи.

Двусторонний топор на длинной рукояти – оружие воистину страшное. Кенна кружился и кружился, подсекая невидимого противника, отрубая ему голову, а в конце рубящим ударом рассекая надвое… И в завершение всей связки, когда ярость его ударов, казалось бы, достигла апогея, он выкинул руку в сторону манекенов за моей спиной.

От него не изошла огненная волна, нет… Может, поэтому я и не активировал «огненное яйцо», потому что не ощутил привычной мне магии. Но меня накрыло волной страха, который я легко подавил, а вот манекены за моей спиной неожиданно вспыхнули, да ещё бушующий огонь затрепыхался так, будто от Кенны дул ураганный ветер.

Длилось это пару секунд, но вот бросс убрал ладонь, встав в стойку завершения боя – приложив одну руку к груди, а другую, сжав в кулаке и вытянув вниз, он с уважением кивнул воображаемому противнику.

По его виду было видно, что он достиг небывалой концентрации, и что на самом деле это очень опытный воин.

И всё же я был поражён – впервые я увидел чистую магию бросской крови. От Кенны не было излучения, свойственного тем, кто владеет стихией огня, чувствовалось только давление на мою ауру своей яростью.

– Так ты тоже страж?

– Бывший, – усмехнулся Кенна, – Впрочем, бывших стражей не бывает… Сейчас я служу Матери, потому что ей требуется защита.

Я обернулся, оценивая расстояние между Кенной и каменными менекенами. Они уже почти потухли, лишь редкие язычки пламени облизывали оплавленные края.

Но как? Я стоял между Кенной и его целью, но меня не задело. Я не воспламенился, лишь почуял тот необычный страх. Это было какое-то совсем другое мастерство, открывающее новые возможности.

И, естественно, увидев новое заклинание, мне захотелось его повторить. Я почуял знакомый зуд, который заставлял Всеволода учить всё, что было ему непонятно и неподвластно.

– Мать сказала тебе показать это мне? – спросил я, кое о чём догадавшись.

– Да, конечно. Дальше ты будешь бороться уже не только сам за себя.

– Ну, знаете, – возмутился я, – Как-то уже надоело быть орудием в чьих-то руках.

– А разве мы тебя о чём-то просим?

Вопрос Кенны застал меня врасплох. Я только хмыкнул, поняв, что он прав.

Мне надо отправляться вслед за Лукой, и это лишь моё желание. Мне надо найти Дайю, и это лишь моё желание.

А вот поход в храм лиственников, кажется, смахивает на цель, поставленную высшими силами. При этом все боги куда-то исчезли, а то до этого в очередь выстроились, лишь бы намекнуть мне, куда двигать дальше. Да и броссы пока к Вечному Древу безразличны.

Так что сейчас я и вправду более чем свободен в выборе пути…

– Как сказала Мать, тебя до этого вели на поводке, как слепого котёнка. Ты выполнил предназначение… быть может, выполнил, – тут Кенна пожал плечами, – Но теперь ты полностью свободен в своих решениях, разве ты не чувствуешь?

– Как раз об этом подумал.

– Но ты наш, Малуш. Хочешь ты этого или нет. Получится у тебя или нет, ты всегда можешь вернуться в Бросские Горы.

– Вот тут сомневаюсь…

– А ты не сомневайся! В любом случае, мы только и можем тебе отплатить тем, чтобы наполнить силами и показать на твои сильные стороны.

С этими словами Кенна поднял ладонь. Снова волна страха поднялась из глубин моей души, у меня вдруг перехватило дыхание и едва не задрожали колени. Да ещё возникло чувство стыда, от которого я едва не сгорел.

Кажется, объектом атаки уже был я…

Это тут же вызвало у меня ответную ярость. Опыт Всеволода и природная вспыльчивость Малуша позволили мне быстро перехватить инициативу, и я едва не вспыхнул, так разъярилась моя кровь.

Ого, даже призыва Тьмы, которая перестала меня слышать, уже не нужно!

Кенна засмеялся. Но пошёл вокруг меня, намекая, что у нас начинается магический спарринг.

– Это Мать тоже сказала делать?

– А ты против?

– Нет, – усмехнулся я.

Кенна выбросил ладонь в мою сторону, и снова меня обуял страх, да такой, что я упал на одно колено. Да смердящий свет!

В этот раз было несколько труднее перехватить инициативу. Ответная злость, конечно, вспыхнула, но этому предшествовали несколько секунд сомнений: «А смогу ли? А что, если эта волна сильнее?»

Встав и гневно дыша, как разъярённый бык, я уставился на Кенну. Тот снова засмеялся, убрав руку. Каждый раз, как он опускал ладонь, я испытывал облегчение…

Вот только он провёл уже две ментальные атаки, и при этом весело улыбался. Я же чувствовал себя будто после стычки с сотней противников… Физическая усталость и полное эмоциональное опустошение.

Мой магический источник при этом полон, и я знаю, что в принципе в любой момент могу испепелить этого наглого бросса. Но смысл нашего поединка был совсем в другом.

– И всё же ты бросс, – с хохотом сказал Кенна, – Я даже горжусь этим, знаешь ли.

И третий выпад ладони…

Моё сердце сковал такой ледяной страх, что я, зашатавшись, просто сел. Бездумно загребая пальцами гравий из остывшей магмы и подвывая, будто раненый зверь, в этот раз я потратил гораздо больше времени, чтобы отбить его «удар ужаса». Так я мысленно назвал это заклинание.

– А-а-а!!! – заорав, я всё же встал и, расставив ноги и стиснув кулаки, уставился на Кенну.

Тот засмеялся, и это было словно пощёчиной. Я уже думал, а не шмальнуть ли в него настоящей огненной магией, как тот примирительно выставил ладони. Да, у броссов всегда так – все эмоциональные поединки короткие, потому что с природной яростью лучше не шутить.

– Просто хочу, чтобы ты подумал, Малуш, – он улыбался, – Что ты делал не так?

Медленно выдохнув и используя умения Всеволода по самоконтролю, я довольно быстро пришёл в себя. И едва вернулась способность рационально мыслить, как я просмотрел в уме последние минуты.

– Я лишь защищался, – спокойно ответил я.

– Да, ты не нападал в ответ.

– И тратил силы…

– Эх, – Кенна с досадой вздохнул, – А мозги у тебя не бросские, права была Мать. Ты вот сразу догадался, – он отмахнулся, – Некоторые мои ученики ходили неделями, пытаясь понять свою ошибку.

– Так что ты делал?

– У бросской крови есть одно свойство…

Я думал, он сейчас скажет про сжигание Тьмы, но дальше Кенна меня искренне удивил.

– Тот огонь, который ты чувствуешь внутри, в своей крови, и который якобы питается яростью, – он сделал акцент на слове «якобы», – На самом деле его дровами служат совсем другие эмоции. Ярость лишь распаляет, как воздух.

Хм-м-м… Я думал, что меня уже сложно удивить, но в этот момент выругался сам на себя за то, что был так слеп. Владеть стихиями огня и воздуха, и не видеть аналогии с бросской кровью и яростью?

Да, по тугодумию я среди броссов занял бы… эээ… я бы, наверное, даже не нашёл бы, где такие состязания проводятся.

– Бросский огонь сжигает низменные чувства, – прошептал я, догадавшись.

– Бросский огонь не питается яростью. Он и есть ярость… А питается он… – тут Кенна, принявший важный вид, осёкся, – Что ты сказал? Ну вот, скрой меня Хморок, и тут ты сам догадался!

Я лишь отрешённо кивнул, полностью погрузившись в свои мысли. Как я не видел этого раньше? Ведь тот же страх, сковывающий сердце… Стыд, печаль, и ещё целый букет эмоций, убивающих человека изнутри – это неотъемлемые признаки Тьмы!

Тёмный маг с самых первых шагов учится контролировать этим эмоции, чтобы Тьма, которая и так поразит его душу, не сожрала её раньше времени. И особенно хорош тот Тёмный маг, который достигает хладнокровия ледяного камня.

Но это первые шаги Тёмного мага. Это самые азы, которые потом забываются, становясь частью разума, превращаясь в рефлексы.

Это было так давно, что я и забыл о такой простейшей истине… Я забыл свои первые ощущения, когда коснулся Тьмы. Как сковало моё сердце, как свело все мышцы, и я не мог двинуться, пока боролся со страхом.

Этот Кенна, будь он неладен… он же по сути ищет эти проявления Тьмы в моей душе и вытаскивает их из глубины наружу. И это он ещё не поджёг мои низменные эмоции, хотя мог это сделать!

Я обернулся на манекены…

– А откуда у них страх?

Кенна резко посерьёзнел, и даже, кажется, обиделся на меня. Нельзя быть таким умным в Бросских Горах.

– Вот Мать говорила мне, что ты – необычный. Но я не подозревал, насколько… Ты зришь прямо в корень тех знаний, что я постигал месяцами! – он грустно добавил, – На манекенах есть частички Тьмы, конечно же. Крохи, оставленные великим Хмороком на заре веков, и они до сих пор служат нам.

Я лишь усмехнулся. Ну, ладно, теории достаточно…

– Ещё! – сказал я, готовясь к новой схватке.