Текст книги "НеТемный 8 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 23

Плохо смазанная дверь скрипнула, пропустив нас в мрачное помещение. Согнувшись в низком проёме, я вступил в трюм, заполненный ящиками и бочками, переплетёнными снастями. Здесь пахло пылью, порохом и при этом сыростью.

Они были в другом конце трюма. Клетка с Лукой, сидящим в позе лотоса, была зажата парой ящиков, а перед ней стояла фигура в тёмном балахоне.

Наше появление, несмотря на то, что корпус трещал под ударами волн, не могло остаться незамеченным, но фигура даже не повернулась. Лишь стояла, не сводя глаз с мальчишки.

Трюм был освещён фонарём, подвешенным под балкой над клеткой. Он болтался от качки, и тень незнакомца металась вместе с тенями ящиков и перевязей по всему помещению.

Смердящий свет! Едва я увидел скачущие по трюму тени, как зажёг щит – я чувствовал, что незнакомец, кем бы он ни был, владел Тёмной Аурой, и она уже оплела почти весь корабль.

Одна из теней рядом с нами стала гуще, теряя форму ящика, и вдруг метнулась к нам. Воткнулась в мой огненный щит, где встретилась с бросским жаром, отчего просто сгорела.

Фигура возле клетки вздрогнула, словно только сейчас заметила наше присутствие, и повернулась… Это был мужчина, с короткими усиками и бородой, черноволосый, облачённый в золотой доспех. Правда, сейчас по золотым броням, словно живые, ползали щупальца Тьмы, но это лишь добавляло зловещей красоты паладину.

Белки глаз у рыцаря оказались чёрными, когда он стянул с головы капюшон и откинул плащ за спину. Он поставил перед собой огромный двуручник, и на его руке оказалось чёрное кольцо.

Ещё один Тёмный Жрец⁈ Или всего лишь очередной Храмовник, возомнивший, что у него есть сила? А не тот ли это Жрец, который из Межемира?

Именно от него исходили волны магии, буквально сквозящие могильным холодом. Лишь подойдя ближе, я наконец сообразил, что холод этот несколько отличается от магии Креоны, и что это именно он выпил всю жизненную силу у своих собратьев.

Это ещё один путь силы у Тёмных, вот только очень непопулярный. Потому что выбравшие его долго не живут.

Энергетический вампиризм от классического сильно не отличался. Иссушая живых и вытягивая из них жизнь, такой вампир не испытывал жажды в прямом смысле слова… Просто законы мироздания были таковы, что если каждый раз на поддержание своей жизни использовать чужую, что-то нужно отдавать за это, причём с надбавкой.

Чтобы в следующий раз набрать столько мощи, понадобится ещё больше жертв. А потом ещё больше… При этом собственная душа уже теряет способность поддерживать жизнь в теле, и даже на это нужно будет тянуть силу из других.

Магическая теория гласит, что если бы и нашёлся такой везучий Тёмный, которого от греха подальше не убили бы свои же соратники, то в конце концов дошло бы до того, что жизней всех живых во Вселенной ему бы не хватило.

К сожалению, этот, судя по холодному сквозняку, только-только начал свой путь и вправду был силён. К счастью, я за свою жизнь, даже прошлую, таких гениев не встречал, поэтому уставился на него, как на древний экспонат в императорской коллекции.

Что-то в моём взгляде его всё-таки смутило. Не так он представлял эту встречу.

– Ну, здравствуй, любимец Бездны, – неуверенно произнёс незнакомец, и я усмехнулся.

Он знал больше, чем положено незнакомцу, но меня это не напрягало. Пусть расслабится от чувства превосходства.

– И кто ты? – спросил я.

– Разве это важно? – рука с кольцом стиснула рукоять, – Мир перевернулся, свет стал тьмой, а тьма стала светом… Можешь считать меня первым Тёмным Храмовником.

Он торжествующе улыбнулся, и тени в трюме зашевелились, словно волосы Бездны.

Я присмотрелся к Луке, подмечая светлый силуэт вокруг него. Кутень был здесь, и он всё так же помогал мальчишке сдерживать натиск Тёмной Ауры.

– Я служил Яриусу в свете, буду служить и во тьме! – произнёс Храмовник, – Как моя тень – часть меня, так и Тень Яриуса – часть Яриуса. Но тень – это часть Тьмы, и тени нет без Света…

Он ещё что-то бубнил, а я, окончательно поняв, что это не заклинание, а какая-то очень важная молитва, закатил глаза и обернулся на Креону и Виола. Те только пожали плечами – мол, ещё один фанатик.

Нет, так-то я к любой вере относился с пониманием, если под ней твёрдый фундамент, уходящий в древность. Я уважал даже Орден Света, уничтоженный мной в прошлой жизни.

Но когда вера меняется быстрее, чем облака на небе? Какое может быть уважение к этим адептам, когда вчерашние догмы сегодня ими же и попираются?

А дальше я просто сложил магический щит в тугой огненный кулак, и послал его в рожу Храмовнику. Тот даже не открыл глаза, явно не ожидая от меня такой подлянки, и с разбитыми губами влетел в стенку корпуса. Послышался треск досок, но борт выдержал. Я поджал губы – ух, смердящий свет, надо быть поосторожнее!

Двуручник улетел в сторону, да ещё и плащ замотался вокруг головы Храмовника. Он забарахтался на полу, выбираясь и ругаясь на чём свет стоит:

– Хорлова ты падаль! Сожри тебя Яриус, как ты посмел⁈ – он вскочил, с треском сорвав с себя плащ, – Я же молился!

– И? – улыбнулся я, впечатывая новый удар.

А потом поехал мутузить его свёрнутыми щупальцами, не давая даже поднять головы. Он ещё что-то кричал про моё бесчестье и низко павших лиственников, и про то, что всё всем расскажет, но мне было наплевать.

Бездна, как говорится, уехала, а её последователи остались. И пока они вдруг не поумнели, этим следовало воспользоваться.

Храмовник наконец сориентировался и, увернувшись от очередного моего удара, превратился в сгусток тьмы. Жирно пульсируя, он помчался над ящиками, заходя нам за спину, но я тут же сместил наш щит в ту сторону.

А потом, когда он попытался его пробить, просто оплёл сгусток, заключая в кокон. И тут же стал выжигать кислород внутри, одновременно пытаясь стиснуть ловушку.

Чёрное пятно сразу заметалось, пытаясь пробить острыми лучами покров, но враг был Тьмой, а в моём огне была бросская сила. Поэтому лучи, которые пытались пробить мой щит, только беспомощно отгорали.

Тут же раздался приглушённый щелчок – и мой щит схлопнулся в точку.

– Так просто⁈ – удивился Виол.

– Нет! – я подскочил к нему, отталкивая барда на ящики.

В этой же точке открылся портал, и оттуда вылетел Храмовник. Я сразу понял, что он никогда не сражался с другими Жрецами – ни один Тёмный, если у него есть хоть чуть-чуть мозгов, не будет открывать портал во Тьму во время боя.

Ай, ай, ай, как расточительно и недальновидно! Мне пришлось прикрыть Креону, формируя перед собой новый щит, но моё лицо уже расплылось в улыбке – второго шанса у противника не будет.

Враг, кстати, неплохо владел Тёмной Аурой. Он тоже атаковал тёмными щупальцами, как и я, сверху, снизу, с разных сторон.

Мне было бы легче закрыться от него в коконе, но я тут был не один… Да ещё инициатива, мать её, Бездну, перешла бы ко врагу, а этого я позволить не мог.

Если бы не ранг магистра, я быстро бы выдохся, а так, меткими щелчками отражая каждый хлёст врага, мне всё же удалось оттеснить его к выходу из трюма.

Он чуть поднажал, и некоторое время мы стояли в проходе, будто соревнуясь в забавном танце. Он стоял и подрагивал плечами, растопырив руки, и я точно так же… Хэй-на-нэ! Хэй-на-нэ!

А вокруг нас метались и встречались с искрами и дымом удары десятков щупалец, каждое из которых могло бы проткнуть человека насквозь.

Тьма и бросский огонь!

Храмовник довольно быстро понял, что я ему ни в чём не уступаю, и вдруг решил переключиться на моих друзей. Этого я ему позволить не мог, поэтому, создав особо сложную форму щита, чем-то напоминающую спрута, заставил его отразить удары моих щупалец, а потом резко выбил врага из трюма огненной стеной.

Тот, проломив затылком часть косяка, стрелой влетел в кучу иссушённых тел, разбив их в пыль. А потом раздался треск… и тот самый звук, который заставил заледенеть наши сердца безо всякой магии!

– Громада, видит Маюн, нам каюк! – прошептал бард, который услышал плеск вливающейся в трюм воды на секунду раньше.

– Смердящий свет! – вырвалось у меня.

Креона прошмыгнула мимо и буквально нырнула в месиво раскисших в воде тел. Мгновение, и устремившийся было внутрь поток превратился в лёд.

Побледневшая больше обычного чародейка, которая вмёрзла в воду по колено и по локти, прохрипела:

– Держу!

– Громада, сзади!

Виол мог бы и не кричать, потому что искажения магии, которые происходили перед каждым открытием портала, я ощущал прекрасно. И Храмовник не успел вылететь из Тьмы, как получил в рожу сформированным кулаком.

Но я оказался хитрее, и в этот раз, не дав ему выскочить из портала, мои щупальца буквально обвили его, вливая бросский огонь прямо в нутро. Так как Жрец сейчас представлял из себя сгусток Тьмы, ему пришлось особо больно… У него был выбор – либо снова стать живой плотью, либо уйти от меня во Тьму.

Но плоть не может существовать в вечной Тьме, а он ещё наполовину там, поэтому… Ку-у-у-да⁈ Я тебя не отпускал! Нет, не для того я тебя оплетал, чтобы ты попробовал ускользнуть обратно.

А портал что? Почему же ни один Тёмный не смеет открывать в бою портал?

Да потому что это на самом деле очень энергоёмкое заклинание, которое жрёт силы тем больше, чем дольше он открыт. А поймать Жреца в момент выхода ничего не стоит… И тут-то магические законы переплетаются с более жестокими математическими, а именно с геометрической прогрессией. Секунда работы портала – час жизни, а через несколько секунд уже половина земного пути!

Храмовник за мгновение до смерти вдруг осознал, какую ошибку совершил, и чуть было не превратился в ледяной водоворот, который должен был высушить все наши тела… – если бы не оказался заключён внутрь огненного кокона вместе с порталом. Да, мне пришлось очень постараться, поддерживая эту сложную мыслеформу, чтобы и нас прикрыть, и его щупальцами держать.

Но где-то на пятой секунде раздался щелчок, и на пол упала половина тела Храмовника. Надо отдать должное порталу Тьмы – он срезал золотые доспехи по нагруднику настолько идеально, что любой кузнец позавидовал бы такому ровному краю.

– Хм-м, – усмехнулся Виол, – А теперь мы можем его считать последним Тёмным Храмовником?

– Дилетант, – я смачно сплюнул на поверженного врага… кхм… на половинку поверженного врага, – Ты не можешь быть из Межемира, слишком тупой.

– Громада, – с укоризной проворчал Виол, – Ты всё же за силы добра, и не должен так поступать! Смотри на него хотя бы с уважением.

– Ага, – я кивнул, делая шаг к клетке с Лукой, – Извини, дома забыл свой светлый трактат, куда обязательно запишу эту светлую мысль.

– Слёзы мне в печень, а ведь это было смешно, громада! Ха-ха!

– Лука, – позвал я мальчишку, чувствуя, что он крепко закрылся в своей защитной медитации. Она была не опасна, вот только просыпаться он может несколько дней… если не месяцев.

Мы одновременно с бардом повернули головы на скрип, донёсшийся из соседнего помещения. Кажется, это трещал лёд, которым наша чародейка закрыла пробоину.

– Я, конечно, понимаю… – послышался сдавленный голос Креоны, – Но, моркатова стужь, мне что, опять в душевный холод нырять⁈

Глава 24

Что делать варвару с пробоиной на корабле, да ещё посреди ледяного моря?

Я судорожно пробежался взглядом по трюму, заставленному всяким хламом. И снова с сожалением глянул на свои варварские руки – в корабельном деле от магии прока особого не было.

– Громада, тут не головой, тут задницей надо, – посоветовал бард, пробираясь по льду к замороженной стене, – Пробоина, по-моему, как раз размером подходит.

– Смешно, – буркнул я, с тревогой чуя, как Виол прав.

Если мы не хотим, чтобы Креона снова заморозила саму себя, придётся мне закрыть дыру своей пятой точкой. Что вообще-то не решало одну маленькую проблему…

Как нам вообще доплыть до берега?

О чём думал этот Тёмный, который покромсал всю команду на жизненный фарш, я не представлял. Хотя нет, представлял… Когда напитываешься силой, крышу сносит быстро, и логика уже не работает.

Даже на Луку этот Храмовник, наверное, смотрел исключительно как на источник жизненной силы, вот только такой кусок оказался ему не по зубам.

За корпусом послышался какой-то шум, а потом по доскам с той стороны что-то проскрежетало.

– Мавша! – я тут же стиснул кулаки, – Стрибор!

Пройдя мимо Креоны, я обнял чародейку огненным щитом, мгновенно выплавив во льду вокруг неё идеально круглую чашу. Девушка, охнув, съехала в эту полусферу, а потом удивлённо уставилась на меня.

Я же, подобравшись к Виолу, отодвинул его. Потом, сняв доспех и латы с ног, разогрел как следует свою кровь, развернулся… и стал вплавлять свой бросский зад в наплывы льда.

Где-то через пару минут я почувствовал холод океана, но Виол оказался прав – пробоина оказалась мне как раз по размеру.

– Может, вина? – улыбаясь, предложил бард, – Фруктов? Путь долгий, и я бы с удовольствием скрасил его музыкой.

Он поднял лютню, но тут же опустил, наткнувшись на мой взгляд. Его творчество я готов был терпеть ради магии, но точно не ради того, чтобы услаждать свой слух всё плавание.

Снаружи снова что-то проскрежетало, а меня коснулся чей-то жёсткий плавник. Корабль слегка накренился, а потом уверенно набрал ход… Усилившееся течение я чувствовал буквально своим задом.

Эх, надеюсь, у Виола не хватит ума написать об этом в своих балладах?

* * *

Лука очнулся на рассвете.

– Господин Малуш! – мальчишка бросился меня обнять, и я не сдержал улыбки, – А где Бам-бам⁈

– А где Кутень? – в свою очередь спросил я.

Светящийся пёс вдруг возник рядом с ним, и я, проворчав, сказал:

– Мог бы и вернуться в тёмную форму. Я без тебя, как без рук… кхм… то есть, без глаз, – потом глянул на Луку, – Бам-бам остался в горах, у моих друзей.

Я решил не упоминать, что вулкан Жерло могут осаждать дикие броссы с крайнего севера. Да и, если честно, в глубине души я всё равно чувствовал, что Огневики отобьются. После атак знахаря Волха разрозненные дикие племена не должны стать проблемой.

– А что вы делаете, господин Малуш? – мальчишка заглянул мне за спину.

– Это горячий бросский парень! – весело бросил спустившийся сверху Виол, – Ему требуется охлаждение!

Он устало зачерпнул ведром холодную воду, которая всё равно поступала в трюм мимо меня, а потом поплёлся наверх. Они с Креоной всю ночь этим занимались, и это был уже сотый заход Виола. Или двухсотый?

И если честно, я даже был благодарен судьбе, что оказался в роли затычки. Что-то мне не улыбалась возможность вот так таскаться всю ночь.

Хотя я уже достаточно просадил свой запас энергии, отогревая пятую точку от ледяного океана. Ещё одну ночь я, наверное, не выдержу.

– А я вам сейчас помогу! – Лука убежал в трюм, потом вернулся со своим молотом.

Я прищурился.

– Ты бы поосторожнее с этой штукой, у нас тут уже есть одна пробоина.

Мальчишка, улыбнувшись, поднял молот. Прикрыв глаза, что-то произнёс, и корпус корабля вдруг заскрипел. Не успел я запаниковать, как какая-то сила вдруг вытолкнула мою задницу из дыры.

Вода хлынула в помещение, я испуганно обернулся, прикрываясь от усилившейся струи, будто кто-то специально пускал её мне в лицо… А потом всё прекратилось, лишь редкий звук капели в тишине.

Дыра оказалась заросшей тугим плетением свежих ветвей, покрытых нежной зеленью. И это плетение, которое ещё потрескивало от натуги, оказалось таким плотным, что оно не пропускало ни капли.

– Это я ещё там, в горах, вдруг понял, как этим управлять, – улыбнулся Лука, – А дядя Агар мне помогает. Он стал духом древесной стихии.

– Во как… – я поскрёб затылок, решив не говорить мальчишке, что его уже чуть ли не прочат в новые светлые боги.

Мы поднялись на палубу, и на нас удивлённо уставились Виол с Креоной. Чародейка как раз отдохнула, чтобы снова спуститься вниз с ведром.

– Громада, надеюсь, мы не тонем? – с лёгким подозрением спросил Виол, прислушиваясь к звукам снизу, – Земля ещё не скоро.

Я посмотрел на обрывки парусов, свисающие с мачт. Корабль уверенно шёл вперёд, а вокруг нас бурлила морская жизнь – какие-то существа, подвластные Мавше, всё ещё помогали нам.

Бард всё же отправился вниз, чтобы убедиться, что уши его не обманывают. А Креона, устало потянувшись и глядя на запад, куда отступала ночь, сказала:

– Мне надо будет заглянуть в Храм Холода, – она вздохнула, – Я не могу не посетить храм, проходя мимо. Это долг алтарницы.

– Это большой крюк? – спросил я.

– Если в Хладограде нам дадут лошадей, мы даже получим фору…

– А если не дадут? – выпалил Виол, чья голова появилась из трюма, – А если, слёзы мне в печень, нас там ещё и посадят в темницу?

– У, Моркатова стужь! Нечего скрашивать вечера с царскими жёнами, – с усмешкой бросила Креона, – И тогда не будет риска загреметь в темницу!

– Громада! – Виол умоляюще уставился на меня, – Мне даже на этом берегу-то показываться опасно… Я согласен ещё раз в Камнелом к той чародейке попасть, но только не в Хладоград! Царь Стоян с меня три шкуры спустит!

– А царица? – усмехнулся я.

Виол закатил глаза.

– Да в том-то и дело, что она наверняка до сих пор жаждет встречи! – он чуть не захныкал, – Она до сих пор в меня влюблена…

Лука внимательно слушал нашу перепалку, любуясь на безоблачное небо, где в лучах солнца играл светлый Кутень. Мальчишка вдруг сказал:

– А мне мама говорила, что во всём надо искать хорошую сторону. Разве любовь – это плохо?

Мы с Креоной рассмеялись, и я добродушно похлопал поникшего барда по плечу.

– Ну вот видишь, – я улыбнулся, – Всё ведь не так плохо. Царь тебя в темницу, но его суженая найдёт способ проникнуть туда и спасёт тебя.

– Или не спасёт, – добавила чародейка, – Но перед тем, как с тебя спустят три шкуры, гусляр, ты обретёшь счастье в объятиях любимой.

– Да если бы это была настоящая любовь! – возмутился бард, – Я ж тогда совсем молод был и глуп! Пробовал всякое, и на ней тоже бардовские чары попробовал…

Мы с Креоной переглянулись. Ох, не нравилась мне эта черта в Виоле, когда он вот так легко ломал чужие судьбы. А особенно не нравилось то, что он даже не пытался исправиться. Что и говорить, царский сын.

– Погоди, гусляр, – спросила чародейка, – То есть, на царице Хладоградской сейчас твои чары?

– Ну да… У нас магия творческая, поймите вы! Я не мог не попробовать, душа поэта не вынесла бы сожалений, – он выгнулся, прикрыв лицо ладонью, словно страдал от одной мысли, что мы его не понимаем.

Мой ответ не заставил себя ждать.

– Тогда тебе по любому надо снять эти чары. Ведь получилось же с Петрой в Камнеломе?

Я решил не упоминать, что это именно я наложил магию забвения на чародейку земли. Кстати, такой же вариант мог прокатить и с царицей Хладоградской… Правда, масштаб личности тут был поболее.

– А мне мама тоже всегда говорила, что за свои дела всегда надо отвечать! – добавил Лука.

– Сам-сам-сам! – прогавкал упавший на мачту Кутень.

– Видит Маюн, как-то душно стало в это океане, не находите? – проворчал Виол, спускаясь в трюм, – Пойду посплю. Разбудите, как приплывём.

Я лишь хмыкнул. А потом, подняв глаза на цербера, сказал:

– Может, уже хватит баловаться? Ну-ка мигом обращайся в тень, кому сказал!

Кутень тут же чихнул и словно сбросил с себя мерцающее облако, которое рассыпалось мириадой искр. На палубу приземлился громадный чёрный цербер, который недовольно мне протявкал:

– Хам-хам-хам!

Я с превеликим удовольствием почуял, как Кутень вернулся в мою голову, и как мир раскрылся через его органы чувств. Эх, теперь бы ещё и Губитель Древа вернуть… Только вот как?

– Вам, надо, во-первых, занять своё тёмное место в пантеоне богов, – серьёзно ответил мне Лука, а потом, спохватившись, добавил, – Мне мама так говорила.

Я не успел удивиться его моменту прорицательства, как Креона, подойдя к борту, вдруг вдохнула полной грудью морозный ветер и сказала:

– Ну вот и родной берег.

Вдали и правда показалась полоска земли…

Глава 25

Так как мы не управляли кораблём, а тянущее нас существо особо не представляло, куда нам надо, то к суше мы приблизились в весьма опасном месте.

Берег поднимался перед нами из океана огромным плато и тянулся в обе стороны, на сколько хватало глаз. Огромные волны, накатывая, разбивались о высокие скалы, и мне как-то сразу стало понятно, что высадиться здесь будет трудновато.

Надо сказать, с берега подул довольно тёплый ветер. В сравнении с морозной бурей, которая заставляла меня каждые полчаса оттаивать свои волосы, этот воздух, хоть и был холодным, но действительно будто отогревал. Да и солнце заметно припекало, навевая нам мысли, что всё не так уж и плохо.

Мы нашли внизу много припасов, Храмовники явно подготовились к плаванию, и даже собрали себе несколько узлов в дорогу. Даже Кутеню перепала сушёная рыба – учуяв её запах, он растерял все мозги и только и делал, что приставал ко мне с требованием перекусить.

Я пару раз приставал к Луке с вопросом, что он имел в виду, когда прочил меня в тёмный пантеон, но мальчишка лишь пожимал плечами. «Не помню». У меня, конечно, были кое-какие мысли на этот счёт, но они меня, если честно, пугали.

А корабль так и продолжал плыть вперёд, к скалистому берегу, и нам уже следовало задуматься, что же делать дальше.

– Эй! – свесившись с борта, я крикнул в морскую пучину, – Мавша, выбери бухту получше! Мы здесь разобьёмся!

Корабль дёрнулся, будто бы поддав ходу, и я нервно обернулся на приближающийся берег.

– Мавша, расщелину тебе в душу! – крикнул я, – Здесь негде пришвартоваться!

Что-то забурлило внизу, волну разрезал огромный плавник, который мог поспорить с кораблём своими размерами, а потом громадная тень проскользнула в глубину… и была такова.

Корабль тут же сбавил скорость и лёг в обычный дрейф. Заполоскались в полной тишине изорванные паруса.

Вот тебе и вся божественная помощь… Видимо, боги тоже не мастаки в морском деле, и Мавша просто решила не позориться, понимая, что у неё нет таких навыков, чтобы грамотно выбрать бухту и пришвартоваться к берегу.

Впрочем, как и у меня не было таких навыков.

– Ну, громада, – сказал сонный Виол, появляясь из трюма, – Надо сказать, из тебя не самый лучший переговорщик.

– Ты, я смотрю, у нас мастер по переговорам с богами, – буркнул я, поднимаясь к штурвалу.

Я покрутил его туда-сюда, чувствуя, что механизм крутится впустую, и внизу точно что-то отломано. Да ну смердящий свет!

Мы все уставились на возвышающиеся скалы. Несмотря на встречный ветер, волны потихоньку несли нас к ним, и следовало что-то предпринять.

Ни Стрибор, ни Мавша больше никак не отзывались. Да и вообще боги будто бы оставили нас на время, пока мы не решим эту сложную проблему. Ну а потом-то они помогут, конечно…

– У тебя нет какой-нибудь песни, бард? – задумчиво спросил я, – Моряцкой…

– Да есть-то есть, – Виол поморщился, – Вот только она больше для кабаков, где моряки уже на твёрдой земле, и тискают портовых… Ой!

– Что?

Виол покрутил головой, пытаясь сам понять, что же его отвлекло. А потом показал пальцем:

– Корабль!

Он был очень далеко, я даже не сразу рассмотрел кончик мачты за волнами на горизонте. Судно спешило в нашу сторону, и Кутень, сорвавшись стрелой между волнами, даровал мне дополнительное зрение.

– Храмовники Яриуса, – сказала я, скоро узрев реющий сверху флаг.

– Моркатова стужь! – выругалась Креона.

– Не бойся, хладочара, – усмехнулся бард, – Это теперь лишь тень от того ордена, что был раньше.

Самое интересное было то, что раньше Кутень даже не рискнул бы приблизиться к Храмовнику, потому что от золотых рыцарей исходило такое мощное светлое излучение. Теперь же этого не было и в помине – павший Яриус не мог дать своим последователям былой силы.

Тёмное же излучение исходило от корабля, но это был такой позорный винегрет из зелёных послушников, что Десятому, например, было бы даже стыдно набирать такую команду. Все они, с падением своего бога, не обрели новую силу, а просто встали перед фактом – вам теперь постигать тёмное знание.

Кажется, Яриус-то и сам не знал, что ему делать со своей тёмной ипостасью. Точно так же и все его последователи не знали, что толком делать.

Как этот неудачник-Храмовник, которого я располовинил порталом. Нащупал в тёмном искусстве самый простой путь получить былую силу, и все мозги тут же растерял.

Я снова вспомнил слова Луки про тёмный пантеон, потом посмотрел на свои руки. Ну, смердящий свет, я так привык быть хорошим и сеять добро!

– Какой у них хороший корабль, – улыбнувшись, сказал я, – Целёхонький, быстрый, и на нём наверняка много настоящих моряков.

– Тогда давайте спустимся в трюм и тихонько их подождём, – предложил Виол.

– Лука, – сказал я, – Тебе придётся хорошенько закрыть эти двери.

* * *

Через зрение Кутеня я прекрасно видел, как корабль потихоньку подошёл и некоторое время дрейфовал вдалеке на расстоянии пушечного выстрела. Потом, подняв паруса, он потихоньку приблизился.

Лука, как я и попросил, стал читать молитву древу. Мне нужно было, чтобы от мальчишки исходило мощное светлое сияние – на борту вражеского судна наверняка найдутся такие маги, которые это почуют.

У этого сияния было одно замечательное свойство. Если остальные будут сидеть тихо и прикроют свои ауры, насколько смогут, то их не учуют. Светлое сияние затмит всё… Ну, кроме тёмного.

Кутень держался подальше, витая над волнами, но я прекрасно видел, что на борту собралась пара рыцарей-Храмовников и несколько настоящих тёмных послушников – одетые в чёрные робы, они подняли ладони и думали, что прощупывают наш корабль.

Это были, кстати, не лучевийцы. К счастью, чтобы почуять Кутеня, они должны были быть хотя бы равны ему по силе. Поэтому тёмные сказали Храмовникам именно то, что мне и было нужно – на борту сильный светлый… и всё.

Поэтому вскоре судно, управляемое довольно опытным штурманом, стало приближаться. И прежде, чем чужой борт заскрипел о наш, мне вдруг пришла в голову шальная мысль.

– Слушай, Лука, – прошептал я, заставив мальчишку открыть глаза, – А ты можешь повторить тот трюк с ветвями?

– Зарастить новую пробоину? – спросил Лука, – Но с кораблём ведь всё в порядке.

Я склонился к нему и прошептал на ухо то, что мне бы хотелось увидеть. Лука, услышав пожелания, только округлил глаза и вжал голову в плечи – как любой мальчишка, он сразу же засомневался, что справится.

Виол, который, естественно, слышал моё шёпот, тут же сказал:

– Лука, если у тебя получится, нам не придётся с ними сражаться. Ведь так будет лучше всем.

Мальчишка со вздохом кивнул.

– Я попробую.

Сверху как раз раздался стук – на корабль перекинули мостки. Затопало множество сапог, послышался лязг доспехов.

Лука же в это время, прикрыв глаза, направил молот к борту корабля. Чуть-чуть поморщился, словно пытался подобрать слова…

Когда в заросший ветвями и забаррикадированный нами трюм стали требовательно стучать, дощатая стена сбоку от нас вздрогнула. Потом стала расцветать листочками и пускать новые ветви. Эти ветви стали скручиваться, образуя довольно большой круг, как раз для меня ростом.

А круг в свою очередь стал углубляться – доски в его центре прогнулись наружу, превращаясь в тоннель. И вдруг с той стороны раскрылся выход… в другой трюм.

Лука, как я и хотел, просто срастил два корабля, соединив их растительным плетёным коридором. Мы не мешкали и оказались на другой стороне спустя мгновение.

Мальчишка сразу же повёл молотом и коридор закрылся. На стене осталось только несколько веток со свежей листвой.

– Вау, – у мальчишки загорелись глаза, – Я и не думал, что так умею!

– Какого⁈ – раздалось сбоку, – Хорлова падаль!

Парень в замызганной рубахе даже не успел броситься к лестнице, как в него прилетел мой незримый кулак. Пришиб я его не сильно, лишь приложил о столб.

Судя по одежде, это был моряк… А мне хватило всего одной ночи на корабле, чтобы понять, что в море моряки, оказывается, очень ценные ремесленники.

Тихо поднявшись наверх, я заметил ещё пару моряков, стоящих возле мостков и разглядывающих, как Храмовники на соседнем корабле ковыряют клинками вход в трюм. Рулевой у штурвала тоже внимательно смотрел, поэтому на огромного бросса, вылезшего из трюма, никто и не обратил внимания.

С этой стороны, стоя прямо на мостках, остался один тёмный, но лёгким толчком ладони он отправился вниз. От удивления он даже не вскрикнул, так и исчез в ледяной воде.

Моряки тут же обернулись, но не смогли сказать ни слова – сзади едва слышно тренькнула струна, и корабль погрузился в пучину безмолвия.

Я пнул мостки, и широкая доска в полной тишине полетела вниз. Вообще не издала ни звука, хотя задела и тот, и этот корабль.

Рулевой что-то там кричал, пытаясь привлечь внимание Храмовников, и моряки тоже бросились на меня. Но с ними я обходился мягко и аккуратно, лишь пригласил их прилечь на доски отдохнуть.

Так, в полной тишине наблюдая, как Храмовники используют двуручники не по назначению, пытаясь сверлить ими плотно заросший вход, я стоял и улыбался. Корабль потихоньку отдалялся, потому что рядом с рулевым уже стояла Креона и понятно намекнула, что нам надо отплывать.

На том корабле забили панику слишком поздно. В нашу сторону даже метнулась пара залпов тёмного пламени, но они сгорели в моём щите.

Один послушник, явно самый талантливый, прыгнул с борта, превратившись в сгусток Тьмы и полетев над волнами. Но другой тёмный сгусток, отдалённо очень напоминающий огромного пса, просто перехватил его громадной челюстью, и в воду приземлились уже две половинки смельчака.

Всё это происходило в полной тишине, и я даже вздрогнул, когда вдруг прорезался крик очнувшегося моряка:

– Грязные пираты! – его голос больно резанул по ушам.

– Пираты⁈ – возмутился Виол, – Глупец, мы вообще без крови взяли ваш корабль! Ну, не считая тех неудачников. Мог бы и восхититься!

– Да, – буркнул я

В том корабле, от которого мы постепенно удалялись, на борту открылись бойницы. Я усмехнулся – пушки мы попортили, да и порох весь старательно намочили.

Один из Храмовников что-то кричал, стоя на палубе и потрясая двуручником. Так-то мне было наплевать, но ради интереса я мысленно послал Кутеня:

– Меня зовут Унглих! Бойся, что перешёл дорогу моему Ордену! Слышишь, бросс⁈

– А, слышу, слышу, – отмахнулся я.

Их корабль… да, ведь теперь он был их, а не наш. В общем, их корабль, полностью непригодный для плавания, всё больше отдалялся. А наш, уверенно взяв курс вдоль берега, уже мчал на полных парусах.

Я присел перед дрожащим от страха моряком. Второй тоже очнулся и отполз к мачте. Эти не были бойцами, это было сразу видно.

– Громада, давай я, – улыбнулся Виол и великодушно всплеснул руками, – Господа, у вас есть уникальный шанс сохранить свои жизни!

Оба уставились на него, и даже рулевой сверху прислушался.

– Откуда вы сюда приплыли?

– С Рыбограда, – неуверенно протянул моряк.