Текст книги "НеТемный 8 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Это единственный порт в Северной Троецарии, – крикнула сверху Креона, стоявшая рядом с рулевым, – Там только рыбу ловят.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся бард, – Это ваш корабль?

– Д-да… – моряк покосился наверх, на реющий над мачтой флаг, – Они нам заплатили, чтобы мы сюда доплыли.

– А как они узнали, что мы здесь? – спросил я.

Моряк пожал плечами.

– Не знаю, господин. Наше дело сюда доплыть.

– Так вот, сударь, – сказал Виол, – Ваши жизни для вас, наверное, ничего не стоят. Но ваш корабль…

Оба моряка вздрогнули, и бард улыбнулся.

– Этот бросс спалит его одним касанием.

– Я могу, – я тут же кивнул и для наглядности вызвал потрескивающий огонёк на ладони.

– Поэтому, когда мы пришвартуемся в Рыбограде, вы ведёте себя, как обычно, чтобы мы спокойно покинули причал и городок. И, видит Маюн, тогда ваш корабль останется целым.

Моряки сразу же быстро закивали. Вот же хитрюга Виол, как-то сразу распознал, чем надёжнее припугнуть этих прохвостов.

Я встал на носу, впервые решив просто насладиться плаванием. Ну вот, и безо всяких богов разобрались, чисто человеческими силами…

Глава 26

Рыбоград, когда мы к нему приблизились, оказался небольшим городком, раскинувшимся посреди холмистого берега, во впадине между двумя холмами.

Перед побережьем тут и там виднелись серые паруса многочисленных шлюпок, и над ними кружились белые точки чаек, чьи крики ветер доносил до нас. Встречный ветер вдруг донёс до нас стойкое рыбное амбре, полностью оправдывая название городка.

Виол скривил нос:

– Хладочара, такое чувство, что уже отсюда я чую Нужник Моркаты.

– Помолчал бы, наглая твоя глотка, гусляр, – огрызнулась Креона, – Этот город кормит рыбой весь наш север. И до Раздорожья доезжает.

– Что за Нужник Моркаты? – спросил я, вспомнив, что уже не раз слышал эту ругань от чародейки.

Девушка вздохнула и с неохотой ответила:

– Это ущелье в горах, рядом с Храмом Холода. Оттуда всегда страшно воняет, и рядом там долго не проживёшь… Нужником Моркаты его назвали ещё в древности южные завоеватели, когда узнали, как зовут нашу богиню. Название так и прижилось, хоть оно нам и не нравится.

– Да ты ж сама так ругаешься, северные твои ляжки! – возмутился Виол.

Креона гордо вздёрнула нос и хмыкнула.

– Ругаюсь. Но нам, северянам можно…

Я лишь улыбнулся.

– Там магическая зона?

– Да, и можно лишь подозревать, что за могучие существа там обитают. И не нашёлся ни один ещё магистр, который пожелал узнать, что внизу, и обрести там силу, – Креона улыбнулась, – Там всегда мороз, но таким вонючим свежим воздухом ты бы дышать не захотел.

Корабль медленно плыл, минуя первые рыбацкие лодки. Люди, тянущие сети с блестящей на солнце рыбой, вставали на лодках и прикладывали руки козырьком, пытаясь высмотреть, что происходит на нашем большом корабле. Он в этих водах, наверное, был единственным таким крупным судном.

Не удивлюсь, если тот корабль, который мы оставили у скалистого берега, был вторым знаменитым здесь судном. Вот рыбаки и гадали, почему моряки прибыли без сопровождения.

Мы от греха подальше держались в рубке. По договору наши моряки, если хотели жить, делали вид, что всё отлично. Поэтому штурман только махал да отвечал на свист.

А слишком любопытных отгонял наш бард, который, прижавшись спиной к борту, наигрывал на лютне замысловатую мелодию. Она как-то незаметно, нота за нотой вплеталась в скрип снастей и в плеск воды, в крики чаек и в ругань рыбаков… Поэтому корабль плыл себе дальше, а рыбаки, приветственно махнув морякам, снова принимались за работу, забыв о своём любопытстве. Работы невпроворот, некогда им головами крутить, вон сети как натянулись от количества рыбы.

На одной из лодок загалдели, когда вытянули сеть, которая пару мгновений назад чуть ли не грозилась перевернуть судно… и вдруг оказалась пустая. Зато рядом со мной в рубке возникла тень цербера, который довольно чмокал и со смачным хлюпом втянул застрявший в зубах рыбий хвост. Всё помещение тут же наполнилось рыбной вонью, и Креона, ахнув, зажала нос.

– Кутень, давай отсюда, – буркнул я.

– Ням-ням-ням! – цербер унёсся опустошать следующую цель, а Лука засмеялся.

Вот ведь ленивая задница этот Кутень. Всю дорогу плыли по морю, полному рыбы, и он ни одной не поймал, хотя был способен нырять и перемещаться под водой – для тёмных существ что вода, что воздух неразличимы.

Но нет, ему церберская гордость не позволяла…

А как доплыли до рыбаков, где сети ломятся от рыбы, так ему не зазорно выжрать целые лодки чужого улова. Меня, конечно, должна была уколоть совесть, но я лишь хмыкнул.

– Так они ж ещё поймают, – сказал Лука, стоя рядом, – А Кутень просто собачка.

– Да уж, собачка, – улыбнулся я.

– А ты точно светлый? – спросила Креона, – Это же чужой труд.

– А нам, светлым, можно! – тут же парировал Лука, вспомнив оправдание Креоны, и чародейка рассмеялась.

Корабль пришвартовался к длинным мосткам, вдоль которых покачивались десятки лодок поменьше. Мы заведомо собрали немного провизии у дружелюбных и на всё согласных моряков, потом накинули на себя длинные чёрные хламиды, которые нашлись на борту.

Насколько я понял, Храмовникам или Тёмным тоже часто приходилось скрывать, кто на борту, и такой одежды тут нашлось в большом количестве. Да ещё когда мы спустились на доски причала, никто вокруг особо и не удивился, что по мосткам двинулись четыре фигуры, замотанные в длинные балахоны.

Хотя моя рослая фигура, конечно, и привлекала взгляды, но в этих краях броссы навряд ли были редкими гостями.

Наш кромешно чёрный гарант, что моряки не будут делать глупостей, пока остался на борту. Надо сказать, даже бывалых морских волков Кутень, появившийся перед ними, впечатлил до обморока – штурман сразу свалился, даже не успев испугаться.

Да уж, на какие жертвы не пойдёшь, лишь бы оставить этим глупцам их никчёмные жизни. Когда я был Тёмным, все решалось бы гораздо быстрее и удобнее…

– Главное, чтобы тут не было царских соглядатаев, – тревожно прошептал Виол, закрыв лицо наполовину и чихая от пыли в маске, – Ап-чхи! Ух, слёзы мне в печень! Его высочество царь Стоян обещал лишить меня мужской радости, представляете?

– А какая она, эта мужская радость? – наивно спросил Лука.

– Дарить женщинам улыбки, конечно же, – быстро нашёлся Виол.

– Его высочество лишит господина Виола улыбки? – мальчишка удивлённо задумался, каким образом северный царь намеревается это сделать.

– По уши оттяпает, – не преминула вставить Креона, – Вместе с ушами.

Я пытался сдержать смех, поэтому ткнул чародейку пальцем под лопатку.

– Хватит разговоров.

Мы без препятствий прошли через порт, шумящий руганью и стучащий склянками и ящиками. Храмовники, к нашему счастью, и вправду хорошо выдрессировали местный люд – к нам никто так и не пристал.

Поэтому, оказавшись на ближайшей улице, мы скрылись в пустом закоулке. Там спокойно встали, и я прислушался к магическому фону вокруг нас. Пока всё спокойно… Кутень всё ещё дежурил возле моряков на корабле, давая нам чуть-чуть форы.

– До Хладограда отсюда день пути, – прошептала Креона, – Но по дороге крепость Храмовников, у них частые патрули.

– А в ваш Храм можно попасть, минуя Хладоград?

– Да, да, видит Маюн, мне тоже интересно.

– Можно, – Креона усмехнулась, – Так и пойдём, по восточной дороге. Там на пути есть деревушка…

Тут она замялась.

– Там живёт мой давний знакомый, у него сможем остановиться.

– Ооо, знакомый, – Виол заметно оживился, – Неужели нашёлся кто-то, кто смог оставить проталину в ледяном сердце нашей хладочары?

– Моркатова стужь! Не лезь, куда не просят!

– Тихо вы, – буркнул я, – Здесь останавливаться не будем. По дороге тоже не пойдём, попробуем полями.

Креона лишь пожала плечами.

Погода здесь и вправду была холодная, хотя снег ещё не лежал на земле. Но трава вокруг была жёлтой и серой, а листья с деревьев уже облетели. Когда мы выбрались из города, то сразу почувствовали на себе зябкий ветер в спину с моря. Эх, а когда на море были, ветер к нам с берега дул.

В городе, к счастью, обошлось без особых приключений, но я всё же подметил одну вещь. Северные троецарцы отличались от южных не только бледностью или цветом волос. Они ещё и меньше улыбались – неудивительно, при таком-то климате.

Креона на это хмуро пожала плечами, а Виол расплылся в счастливой и гордой улыбке. Мол, южане и вправду такие! Правда, его улыбка сразу же слетела с лица, когда взгляд Креоны напомнил ему о царе Стояне.

Так, кутаясь в хламиды, мы спешно покидали Рыбоград. Когда мы отошли на достаточное расстояние, оставив городок за холмами, вдруг пошёл крупный снег. Вот тогда Креона и вправду улыбнулась, откинув капюшон и подставляя лицо родному краю.

– Было б чему радоваться, – проворчал Виол, кутаясь ещё плотнее, – У вас тут, кажется, всего два цвета. Серый да белый.

– Снег – это хорошо, – сказала чародейка, – Он заметает следы.

Рядом с нами открылся портал и оттуда выскочил Кутень – его дежурство закончилось. И я особо не удивился, когда спустя всего полчаса почувствовал тревогу.

Моряки или кто-то ещё свой долг выполнили и сообщили о нас кому следует. И с этой минуты на нас начиналась охота.

– А ты чего улыбаешься, громада? – проворчал Виол.

– Надеюсь встретить достойных противников, – сказал я, делая всем знак сворачивать с дороги в сторону холмов, поросших лесом.

– Убегая и прячась от них в лесу? – удивился бард.

– Нет, – я покачал головой, – Просто если кто нас там и найдёт, то только достойный противник!

Глава 27

Достойных противников в Рыбограде явно не оказалось…

Спокойно стоя на холме за высоким каменным лбом, который сюда в древности наверняка притащил ледник, мы смотрели, как по далёкой дороге пронеслось несколько всадников, сопровождаемые сворой собак. Я не ощущал от них сильной магии, скорее это были обычные воины.

Но я старательно закрыл всех нас щитом и отзеркалил наше излучение, в особенности сияние Луки. Мальчишка ещё толком не умел это контролировать, и любой грамотный Тёмный легко бы его учуял. К счастью, таких Тёмных вокруг пока что не оказалось…

Остальное за нас сделала природа. Снег давно запорошил наши следы, а порывисты ветер бил в нашу сторону, поэтому нас не учуяли. Они, конечно, скоро догадаются, что раз нас нет на дороге, то надо искать в округе, но за это время и мы далеко уйдём.

– Воины из рыбоградского гарнизона, – сказал Виол, – Среди них даже магов нет. На что они надеются?

Я лишь пожал плечами. Мы скрывались от них не потому, что боялись попасться, а потому, что мне и вправду не хотелось убивать этих служивых. Они ведь даже не служат злу – у них приказ, и для них мы всего лишь разыскиваемые преступники.

Эх, размяк Всеволод Десятый, совсем размяк… Раньше бы он таким милосердием бы не страдал.

Впрочем, я нисколько не жалел. Как-то внезапно мне в голову пришла мысль, что на пути Десятого рано или поздно нашёлся бы такой же избранный. Который бы чистым везением оставил от Десятого одну лишь историю…

А ведь я сейчас, кажется, даже сильнее, чем был в прошлой жизни. Хм-м-м, а над этим я даже не задумывался.

– Эти воины не знают, что я магистр огненной магии, – сказал я, – Те Храмовники, которые порубили лодку, думали, что я всего лишь лиственник. И наверняка эти воины думают, что в нашей компании самая опасная – это чародейка.

– И всё равно Храмовники имеют слишком много власти на севере, – хмуро добавила Креона, – Пора бы уже царю Стояну навести тут порядок.

Бард встрепенулся:

– Мы ведь не пойдём ему об этом говорить⁈

– Успокойся, – проворчал я, провожая взглядом исчезающие в редкой метели фигурки всадников, – Только если из Храме Холода письмо отошлём.

Креона кивнула, и мы продолжили путь.

Почему-то родные края чародейки показались мне гораздо холоднее, чем даже мои Бросские горы. Мы двигались по каменистым холмам, кое-где поросших карликовыми рощицами, и везде нас доставал промозглый ветер. Хоть в голом лесу, хоть в низине – везде ветер. Смердящий свет!

Вдобавок шёл снег, и ледяная метель била по щекам, колола глаза и пыталась залезть под плащи. Я всё же не отлынивал – это была прекрасная возможность потренировать свои магические навыки, и я занялся согреванием всей нашей компании. Хоть Креона и говорила, что ей не требуется тепла, я всё же заметил, что девушка тратит магические силы, потому что от потребностей человеческого тела никуда не деться.

Расширив огненно-воздушную завесу, я по привычке сделал её более разреженной, чтобы тратить меньше сил. Но вот снег, пролетающий сквозь неё, превращался в дождь, и на морозе от этого становилось ещё хуже.

Тогда я впервые стал экспериментировать с разделением воздушного и огненного источников, и в результате смог создать два щита – один из прозрачного пламени, а другой из чистого вихря, сбивающего снежинки в сторону.

Поначалу это давалось мне с трудом, но я не пытался взять новый навык нахрапом. Сначала согревал только Луку, потом добавил Виола… Потихоньку вся наша компания смогла свободно вздохнуть, когда пронизывающий ветер перестал лезть под одежду.

Тогда же мы сделали и первый привал, потому что найти удачное место, куда бы не доставал ветер, казалось просто невозможным. Слишком открытые места тут были, и снег лишь только припорошил подмёрзшую землю.

Костёр мы не стали разводить, потому что я с довольной улыбкой щёлкнул пальцами – и в центре нашего круга возник ровный шар огня, размером с яблоко. Но жаркое пламя согревало даже больше обычного, и все сразу протянули к нему ладони.

Мой щит прикрыл нашу стоянку с одной стороны, и Виол на всякий случай стал наигрывать на лютне какую-то незамысловатую мелодию. Как он сказал, это песня маскировала наш лагерь, заставляя любого случайного путника так задумываться, что он бы прошёл мимо, даже не заметив ничего.

Мы достали узелки с провизией, которую любезно одолжили у моряков. Кутень тут же вернулся из разведки, заинтересованно нюхая свёртки – оттуда несло сушёной рыбой.

Он чихнул, и огненный шар тут же выпустил облако, которое чуть не опалило всем брови. Цербер тут же дунул ещё раз, играясь с бросским огнём, и мне пришлось его силком отодвинуть.

– Господин Малуш, – вдруг спросил Лука, – А вы обещали и меня научить магии.

Я усмехнулся.

– Боюсь, мне уже и нечему тебя учить. Твоя магия происходит естественным образом.

– А когда вы были тёмным, вы тоже умели превращаться во пучок Тьмы?

Я удивился.

– Ты видел наш бой с Храмовником?

– Да. Только проснуться не мог так быстро.

Я спросил:

– Ты хотел бы превращаться в сгусток света?

– А это возможно?

– Я бы не советовала… – начала было Креона, но я остановил её.

– Твоё погружение в холод души не имеет ничего общего с превращением в стихию.

– Эээ… – только и вырвалось у алтарницы, – А разве это не одно и то же?

Я засмеялся, чувствуя, что сегодня вечером у меня будет два ученика, причём с такими разными стихиями… И это делало занятие в разы интереснее.

Свет от Тьмы отличался совсем немного – это была так называемая магическая инверсия. Ведь мы легко переучивали бывших паладинов, которых выгнал Орден Света, поэтому с Лукой никаких проблем возникнуть было не должно.

А вот с Креоной было посложнее. Холод имел другие свойства, хотя чем-то и роднился с Тьмой. Ведь тьма всегда появляется там, где нет света. И холод всегда возникает там, где нет тепла.

– Ну, раз вы пока нашли себе занятие, я, пожалуй, подремлю… – зевнув, Виол улёгся, поглаживая набитый живот.

Я пока попросил Креону лишь слушать, и стал объяснять Луке основы. Мне и самому требовалось вспомнить это, потому что за ненадобностью стало забываться.

Весь секрет был в том, что такое превращение всё же было ненастоящим. Живая плоть не может существовать в вечной Тьме, как и в вечном Холоде. Чистые стихии абсолютно разрушительны, даже такая, как Свет.

Оно и понятно… Любое лекарство – это яд, взятый в нужном количестве. Так и с магической стихией – маг, по сути, овладевает лишь тем её количеством, которое не убьёт его, но сделает сильнее.

Тёмный Жрец не превращается в чистую Тьму. Но, постепенно подготавливая своё тело, он учится превращаться в её самую высокую концентрацию, какую мог осилить.

– Хм-м, – Лука крепко задумался, – А если два Тёмных Жреца прилетят друг другу в лоб?

– Выживет тот, чья Тьма чище.

Креона слушала, но, судя по её лицу, поверить пока не могла. Надо будет спросить у Агаты, а маги холода вообще изучают такую практику? А то и Аура Холода для Креоны, помнится, оказалась новой истиной.

– Маги холода и вправду не умели превращаться в холод в моём прошлом мире, – кивнул я, – Но здесь вы гораздо сильнее, и тем более имеете подпитку от богов.

Лицо чародейки оставалось непроницаемым, и она заспорила:

– Плоть не может выдержать вечный Холод!

– Но ты можешь регулировать чистоту стихии, чтобы оставаться на грани…

– Моркатова стужь! Это невозможно! Если я открою холод души, достигну крайней точки и попробую переступить её, то в этот момент уже не смогу остановить своё замерзание.

– Это вообще не касается души, Креона. Только твой источник магии и твой разум. И только потом твоё тело…

Креона засопела, выражая протест, но промолчала.

Я стал рассказывать про систему упражнений, где маг накладывает заклинания сам на себя, постепенно увеличивая нагрузку, и одновременно повышая собственную выносливость. Начать можно, кстати, просто с превращения руки – когда Лука сможешь заставить хотя бы палец превратиться в свет, можно приступать к следующему шагу.

Мальчишка тут же поднял палец и стал на него таращиться. Палец засиял, но это было всего лишь сияние, сам же палец так и остался сделан из плоти.

– Всего лишь практика и желание, – похвалил я, – А когда твои чакры и контуры окажутся способны выдерживать это…

– А ты? – вдруг спросила чародейка.

– Что?

– Ты можешь превратиться в огонь?

Я открыл было рот, чтобы в очередной раз парировать сомнения Креоны, но тут же и сдулся. Эта простая истина как-то разом рухнула на меня, и я понял, что пока что выгляжу в глазах ликующей чародейки, как сапожник без сапог.

Крепко задумавшись, я глянул на свою руку. Вызвал на ней огонёк, потом убрал защитную пелену между огнём и кожей. И, обжёгшись, тут же понял страх Креоны.

Хорошо учить других, особенно с такими стихиями, как Тьма и Свет. Они на самом деле прощают много ошибок, потому как невещественны и в жизни всё время окружены темнотой и светом.

А вот огонь…

Огонь всегда был чужд и враждебен человеку. Я живо представил себе, как переборщил с жаром, и как моё собственное тело вспыхивает и сгорает дотла. Воображение у любого мага работает отлично, поэтому мне даже почудился запах палёной плоти.

Ведь мой огонь не причинял мне вреда, пока я защищал свою кожу от него, и делал это уже на подсознательном уровне. Давал чёткую команду источнику разделять моё тело и окружающий мир, поясняя, что мир жечь можно, а тело ни-ни…

Но чтобы превратиться в огонь, мне надо будет снять этот приказ. И огонь не будет различать, где мир, а где тело мага. Тогда огонь, особенно подпитанный бросской яростью, сожрёт всё.

– Ну же, давай! – Лука махнул рукой, тыкая в сияющий палец, но тот всё так же сгибался от удара, – Эх…

– Хм-м, – всё же сказал я, оторвавшись от раздумий, – Креона, если я превращусь в пламя, ты будешь учиться превращаться в холод?

– В тот же миг, – честно ответила та, – Без раздумий! И никогда даже не позволю себе усомниться.

Я лишь хмыкнул. Вот же ледяная стерва… Ловко подловила меня, хотя, судя по взгляду, уже и сама этому и не рада.

А я-то хорош! Только-только возомнил о себе, что уже превзошёл Всеволода Десятого, и тут по моей гордыне прилетел хороший такой пинок.

– Нет, Малуш! – Креона вскочила, когда я спокойно встал, – Я не знаю, из какого мира ты пришёл… Да, я видела, как Тёмные превращаются в Тьму. Может, и мальчишка сможет летать светлячком. Но ни в огонь, ни в холод ни один смертный человек превратиться не может!

– Ну, это мы посмотрим, – сказал я, отходя от всей компании и усаживаясь к ним спиной, – Дай мне час, и я тебе покажу, что маги твоего мира ошибаются.

– Это будет интересно, – послышалось от Виола, который приоткрыл один глаз, – В таком случае даже я попробую превратиться в песню. Хм-м… Видит Маюн, я никогда и не задумывался над этим. Интересный ты философ, громада!

Глава 28

Смердящий свет!

А это оказалось сложнее, чем я думал. Помню, как радовался, когда научил своё тело защищаться от своего же огня, но теперь я стал понимать опасения Креоны.

Самому себе пришлось признаться, что стихия огня оказалась не так проста. Но согласиться с Креоной просто так я не мог, тем более, у меня зудело стойкое чувство, что моя теория верна.

Просто я не с той стороны пытаюсь зайти…

В Магии Тьмы у меня было много наставников, включая саму Бездну, повелительницу Тьмы. С таким пантеоном учителей я был обречён стать самым искусным мастером.

Но Завет Ушедших во Тьму, который так не любила Бездна за свободомыслие первых Тёмных, тоже кое чему меня научил. А именно тому, что к любому ремеслу могут быть разные подходы. И к магии тоже…

Эх, найти бы его, этот другой подход. Потому что мой опыт Десятого до сих пор вполне помогал мне.

Я легко воспламенял свою руку, но стоило снять щит с кожи хотя бы размером с монету, как получался серьёзный ожог. Нагревая бросский огонь, я мог повысить выносливость кожи, но лишь оттягивал время. В конце концов кожа так и начинала дымиться.

Вполне возможно, если долго тренироваться, недели, если не месяцы, то что-то и получится. Но мне был нужен другой путь.

Ух, расщелину мне в душу! Я долго сидел и смотрел на свою руку, прислушиваясь к тихому пению барда. Лука смеялся от его весёлых частушек, и даже Креона, кажется, улыбалась. А, вон чего… Там Кутень своим хвостом-тенью, кажется, показывает какое-то занятное представление в свете костра, превращая шерстинки в разные силуэты.

Правда, речи у шерстяных актёров были довольное простые… «Там-там-там», «сам-сам-сам» да «нам-нам-нам». Но зрителям нравилось.

Мне было тоже интересно, я отвлекался и косился назад, и поэтому злился. Хотя злился больше на себя, потому что Всеволод Тёмный точно бы не стал отвлекаться на такую мелочь, в концентрации ему не было равных.

Нельзя выбирать ключом к разгадке бросскую кровь, на мне ответственность за чародейку. Ведь если у меня получится, то что будет с Креоной, которая наивно мне доверится?

Нужно вернуться к чистой стихии… Поэтому, недолго думая, я снова начал с основ, заложенных Десятым. А именно с тренировки Ауры.

Закрыв себя воздушным куполом, чтобы жаром случайно не задело спутников, я заполнил его огнём. Послышалось шипение – снег сразу же растаял, а земля высохла.

Я потратил полчаса, забавляясь с Аурой – то превращая её в щупальца, то выделяя отдельным шаром. Всё то же самое, что я делал, когда был Всеволодом.

Это был хороший способ подумать, когда погружаешься в оттачивание мастерства. Тело само делает заученные движения и приёмы, а мозг в этот момент, словно подстёгиваемый чакрами и мышцами, начинает думать в нужном направлении.

Кстати, всё это время шар-костёр так и продолжал гореть, согревая моих друзей. Это тоже требовало концентрации, но я себе поблажек не давал.

Наигравшись с огнём, я перешёл к другой своей стихии. К воздуху… И, повинуясь наитию, я раскрыл Воздушную Ауру. Сначала она завихрилась, а потом я вдруг вспомнил одно из упражнений Тёмного Жреца.

Природа всегда сама помогает магу, если он умеет думать и слушать.

В это упражнении Тёмный буквально растворялся в ночи, делая её частью себя. Или себя частью ночи… В любом случае, чувствительность Тёмной Ауры повышалась в разы, как и её радиус.

Почувствовать движение врага на другом конце ночного города? Да легко… Правда, атаковать этой ночной тьмой жрец не мог, но умение и так приносило много пользы.

Почему бы не сделать так же с воздухом, который окружает нас?

Я закрыл глаза, отпустил вихрь вокруг себя и позволил Ауре раскрыться… увеличиться… раствориться…

Снежинки плыли сквозь меня, я ощущал голые ветви небольшой рощицы, за которой мы прятались от дороги, и сухие травинки в полях, ещё не припорошенных снегом…

Я ощущал, как мной дышат Лука, Виол и Креона. Ощущал, как меня несёт над полями, холмами, как я закручиваюсь в танце с падающим снегом… и таю в дыхании жарко дышащих лошадей, на которых в нашу сторону несутся всадники. Отряд человек в десять.

Мне стоило некоторого труда, чтобы не сбить концентрацию. Эйфория от такого успеха чуть не вскружила мне голову… Правда, искал-то я совсем другое, но и такое случайно открытие меня порадовало.

– Громада, у нас, кажется, гости, – послышалось от Виола.

– Знаю, – сказал я, не открывая глаз.

Встрепенулся Кутень и, сорвавшись с места, исчез в метели.

Хм-м, а ведь я обнаружил их на мгновение раньше, чем бард и цербер. Однозначно, это очень хорошее умение, чувствовать весь мир сквозь воздух.

– Это чья-то дружина, – сказал я, не открывая глаз.

Ветер обдувал серебристо-голубые доспехи, белые плащи-шкуры и шлемы с меховым подбоем. Нагрудники поблёскивали тиснёными гербами, и я различил геральдический щит со снежинками.

Среди всадников были и маги. Держа наготове посохи, они будто бы разгоняли перед всадниками метель, открывая видимость.

Кутень уже кружил вокруг, помогая мне увидеть картину более полно.

– Это царская дружина, – сказала Креона, когда я озвучил увиденное, – Как царь Стоян так быстро узнал о нас?

– Не о нас… – я покачал головой.

Просто уже видел, что дружина остановилась. Лошади крутились под всадниками, пока те кого-то высматривали.

Маги спрыгнули. Судя по серебристым мантиям, это были соратники Креоны по магической стихии.

Один присел, поводя ладонью над припорошенной снегом землёй. Другой, подняв посох, закручивал вихрь над отрядом. Третий обходил лошадей вокруг, всматриваясь в метель.

Воины, оставшиеся в сёдлах, крутили головами, тоже пытаясь что-то высмотреть. Вот маги вернулись в сёдла и весь отряд повернул в другую сторону.

К нашему… кхм… или, скорее, к их счастью. В мои планы пока не входило обнаруживать себя.

Кутень не сорвался следом за отрядом, игнорируя мой мысленный приказ. Всадники уходили к далёким невысоким горам, а цербер продолжал висеть в воздухе.

Обычно он без причины так себя не ведёт, поэтому я дождался, когда Кутень наконец соизволит спуститься. Цербер покружился над тем местом, где снег уже почти скрыл следы конного отряда.

Приземлившись, Кутень старательно нюхал снег с выпирающими из него комьями земли. А потом тихой трусцой побежал в нашу сторону, продолжая шумно втягивать почудившийся ему запах.

Наши разумы были соединены, и я тоже чуял этот запах…

Кутень остановился. Перед ним ничего не было, только голое поле, запорошенное снегом, но цербер стоял и смотрел в одну точку.

Вот земля двинулась, и оттуда выпросталась рука. Разгребла кое-как комья грязи со снегом… Показалась измазанная в грязи голова – скрученные в косу волосы, которые явно были белыми, какие-то татуировки на щеках.

Девушка?

Да, девушка. В узких штанах, в кожаной куртке с меховым подбоем на плечах и с кольчужными заплатами, и с мечом в ножнах, зажатым в одной руке.

Кроме грязи, я разглядел и кровь на меховом подбое.

Незнакомка, чуть-чуть выбравшись из земли, уронила голову на локоть и попыталась отдышаться. Отдохнув, он стала вытягивать себя дальше, ёрзая застрявшими ногами.

Надо сказать, замаскировалась она умело. Не знаю насчёт своей Воздушной Ауры, но ни Кутень, ни Виол не услышали её, пока она пряталась в поле.

Хотя откуда я знаю, как долго она там пролежала?

Девушка кое-как вытянула ноги, выползла из своего промёрзшего укрытия, но снова упала лбом на руки. Тяжело закашлялась.

Цербер стоял неподвижно в пяти шагах от неё, ожидая моих приказов, как вдруг девушка вскинула руку, и с её руки сорвался нож. Он сверкнувшей молнией прошёл прямо над головой мгновенной пригнувшегося Кутеня, и цербер только и выдал мне:

«Прям-прям-прям!»

Ну да, это было близко, хотя навряд ли обычный нож причинил бы громадному церберу вред.

Бросок явно не прошёл бесследно для несчастной, потому что она, потеряв сознание, плюхнулась лицом в грязь. А цербер, обнюхав её, скакнул за улетевшим лезвием, чтобы принести и аккуратно положить рядом с девушкой.

Правда, та уже никак не реагировала, и Кутень заскулил. Вздохнув, я открыл глаза и встал.

– Вы куда, господин Малуш? – спросил Лука. Он старательно превращал палец в свет.

Я пожал плечами.

– Спасать человека.

Креона удивилась, а Виол ничего не сказал. Он, вполне возможно, многое знал благодаря своему слуху.

– Сейчас вернусь, – буркнул я, и исчез в тёмной метели.

С одной стороны я даже был рад. Новая проблема давала мне время немного подумать над вызовом, который бросила мне Креона. Я пока что был в тупике, и моё превращение в огонь явно не получалось.

А тут уважительная причина, по которой я могу немного отложить наш спор…

Бежать пришлось долго, около четверти часа, и это даже принесло мне удовольствие. Во-первых, воздушная чувствительность простиралась так далеко, и это хорошо, пусть мне и требовалась концентрация. Во-вторых, я натягивал до предела свою связь с огненным шаром-костром, который так и грел моих спутников, а это тоже была хорошая тренировка.

Девушка, которую уже припорошил снег, лежала в той же позе. Кутень поскуливал от бессилия – обернись он в белого цербера, и его сияние увидели бы за несколько вёрст. А в тёмном обличье он никак не мог согреть бедняжку.

Я осторожно взял её со всеми небольшими пожитками. Кутень тут же тявкнул, показывая, что в яме, откуда она выбралась, лежит какой-то свёрток. Пришлось взять и его. На ощупь в мешковине, кажется, была какая-то книга.

Пришлось закопать яму, понимая, что пряталась воительница не просто так. Магией воздуха я разметал землю, а потом нагнал ветром побольше снега, скрывая тёмное пятно.

Девушка чем-то оказалась похожа на Креону, такая же бледная северянка. Только если у чародейки волосы серебристые, то у этой практически белые. Креона казалась более утончённой и изящной, в этой же девушке была совсем другая стать – боевая.

Весила она совсем ничего и я, прижав её к груди, бросился бежать обратно. Мой щит уже окутывал незнакомку, отогревая закоченевшие конечности.

Кутень, скользящий рядом, зарычал.

– Да знаю я, знаю!

Тот отряд, который унёсся в сторону гор, теперь возвращался.

– Уведи их.

Кутень, весело тявкнув, тут же подёрнулся сияющими всполохами. Он не превратился полностью в светлого, лишь пустил по себе полосы, но в темноте и в метели его теперь было хорошо видно. Казалось, что это блестят в свете луны чьи-то доспехи.

Вот только луны на заволоченном небе не было, но кого это волнует в азарте погони?