Текст книги "НеТемный 8 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

В Храме было пусто… Мои шаги должны были отдавать эхом, но звук буквально впитывался в стены.

Несмотря на черноту стен и отсутствие освещения я всё равно почему-то видел очертания арок и рельефных колонн. Вымощенный огромными плитами пол вывел меня по длинному сводчатому коридору в огромный зал.

Потолка не было видно, лишь кромешная темнота. Неудивительно, если вспомнить, как выглядит башня снаружи – верхние своды тут, наверное, выше скал.

Так архитекторы умело создали впечатление, будто сверху нависает Тьма. И это было символично – обычно сверху Свет, снизу Тьма… Но тут служители Хморока, видимо, нарочно перевернули стихию своего бога, показывая превосходство Тьмы над Светом. Ну, гордыни им было не занимать.

В центре зала находился алтарь высотой по колено. Идеально круглая плита, выполненная из чёрного мрамора с кровавыми прожилками – и больше ничего.

Я усмехнулся… А чего я ждал в пустом Храме? Сотен невинных наложниц, которые песнопениями будут меня ублажать? Золото, изумруды? Виноград и хмель?

Уж кто, как не Хморок, бог мрака и смерти, знал, что всё это – пыль… Тьма легко скроет блеск любых сокровищ, а в загробную жизнь ничего не удастся с собой унести.

– Здравствуй, скиталец, – слабый, надрывный голос заставил меня вздрогнуть.

Рядом со мной возникла фигура – худой, скрюченный старик, на котором чёрная хламида висела, словно мешок на вешалке. Седая борода старика едва не касалась пола, а подслеповатые глаза щурились, глядя куда-то рядом со мной. Вышел он, кажется, из-за одной из колонн… Ну или просто появился из воздуха, хотя магии я в старике вообще не чувствовал.

В нём была лишь пустота… И это заставляло меня нервничать.

– Смердящий свет! – вырвалось у меня, – Напугал!

Звуки наших голосов не отражались эхом от стен, и это угнетало. Будто мы не в огромном храме, а в крохотной каморке. Явно какая-то магия.

– Имеющие счастье умереть, как же вы это не цените… – почему-то проворчал старик, – Я и забыл, что такое страх.

– Ты кто?

– Я – первый хранитель Вакт. И я ждал тебя, скиталец.

Мне казалось, сейчас будут какие-то философские беседы, какая-то проверка на мою избранность, но старик просто повернулся и медленным, ковыляющим шагом побрёл к алтарю.

– Проходи, скиталец, – пригласил он скрипучим голосом, – Если ты достоен, и в твоих жилах течёт капля избранной крови, то сегодня случится предначертанное…

Дождавшись, когда он доберётся, я тоже подошёл к алтарю. Погладил гладкий, отполированный человеческим трудом, камень. Он был необычно тёплым, хотя в храме было холодно и зябко.

– Быть может, сегодня именно тот день, – мечтательно сказал старик, – когда я смогу закончить свой жизненный путь… Невероятно долгий жизненный путь.

– Сколько же тебе лет?

– Я сбился на трех тысячах пятисот… или на четырёх? – старик замер, погрузившись в свою память и дёргая нижней губой.

– Ты бессмертный? – только и вырвалось у меня, – Но почему… но почему я не чувствую в тебе ни капли магии?

– Её и нет, – усмехнулся старик, – Моё бессмертие – это дар великого Хморока. Дар… – он скривился, – Хотя, по прошествии стольких лет, я понимаю, что это проклятие.

В этом я был с ним согласен. Кто согласится на бессмертие, если вечность суждено прожить в дряхлом теле?

Старик сел на плиту, еле-еле подтянул ноги и подобрался к центру. Затем сунул сухую руку в складки и вдруг выудил длинный кинжал с волнистым лезвием.

– Эй, – вырвалось у меня, – Что ты задумал?

– Это ты должен ответить мне, зачем ты пришёл сюда, – старик дрожащими руками приставил нож к своему животу, – Ответ на этот вопрос и является божественным словом, дарующим ему прежнюю силу…

– Зачем я пришёл?

– Да. Я услышу ответ, и те капли бросской крови, что остались во мне, прольются на алтарь.

– А дальше?

– Если это ты, то моё служение тебе закончится…

Я так и замер.

Прежний я, Всеволод Десятый, и глазом бы не моргнул, если бы перед ним служитель древнего храма залез на алтарь и решил принести себя в жертву. Но сегодняшний я, который прошёл уже такой длинный путь, спасая десятки и сотни жизней, смотрел на это… Нет не с ужасом, а с негодованием.

Я, Малуш, не договаривался, что возвращение Хморока будет кому-то стоить жизни. Уж кто-кто, а бывший Тёмный Жрец знает, какой вес имеет такой грех, и каким грузом он будет висеть на моей душе.

– Погоди, Вакт, – я поднял руку, добавляя стали в голос, – Не делай этого.

– Но таково моё предназначение.

Я вдруг понял, что его руки дрожали не от страха, а от предвкушения. Бедный старик, который давно сошёл с ума в этих стенах, считая секунды, минуты, часы… Дни, месяцы, годы… Он с нетерпением ждал избавления от бессмертия.

Можно ли в тихой пустоте Храма, когда здесь тысячи лет ничего не меняется, не открываются двери, и нет никаких звуков и голосов, кроме собственного дыхания… Можно ли спутать секунды с десятилетиями? Минуты с тысячелетиями?

Уж я-то знал, что такое долго ждать. Правда, мне хватило нескольких недель в подземелье под замком Второго Жреца, чтобы сполна испить этой чаши. Как этот старик вообще смог сохранить разум?

И теперь, когда он приставил нож к животу, я не мог позволить этому случиться. Сколько бы религий и вер я не встречал, но везде самоубийство считалось страшным грехом. Да даже Бездна строго запрещала это, считая, что её последователи не имею права распоряжаться собственной жизнью.

Ох, расщелину мне в душу! Как-то не так я себе это представлял…

Да, на моём пути была целая гора трупов, и я не мог считать себя совсем праведной душой. Но, смердящий свет, этот старик, согнувшийся в три погибели и едва дышащий над острым кинжалом… Он что-то сдвинул во мне ещё на сантиметр к Свету.

Это неправильно.

– Я отвечу на этот вопрос! – послышался ещё один голос, уже до боли знакомый.

Я обернулся.

Сам Волх собственной персоной двигался по коридору. Одетый всё так же в длинную мантию до пят, он держал в руке алебарду. Длинное древко и наконечник, служащий и копьём, и топором.

Лезвие было густо окроплена кровью и, судя по чёрным орнаментам на нём, принадлежала до этого какому-то Хранителю Храма.

Но смотрел я не на оружие, а на руку, держащую его. Просто, помнится, я отрубил именно эту руку… Но теперь уродливая лапа упыря крепко стискивала древко, и длинные кривые когти впивались ему же в ладонь.

Лицо у Волха было таким же, лишь с небольшими изменениями. Шея возле поражённого плеча потемнела, и чёрные вены оплетали почти всю правую щёку и висок. Зрачок в чёрном правом глазу пылал ярко красным светом.

Волх заметил мой взгляд и, оставив алебарду просто стоять рядом, поднял уродливую руку. Широкий рукав сполз вниз, демонстрируя мне, как мастерски тёмный маг прирастил её к телу.

– Ты не думал, Десятый, как мы похожи теперь? – Волх полюбовался на собственные когти, широко улыбаясь. С правой стороны его клыки явно были чуть длиннее, чем обычно.

– Десятый никогда не был упырём, – усмехнулся я.

– Ты лишил себя руки, чтобы показать, что ты слабее всех. Но, получается, именно твоя рука нанесла решающий удар. И ты оказался хитрее всех! – Волх постучал когтем себе по виску, потом снова на полюбовался на когти, – Вот и я теперь лишился руки. Какая ирония, что наши пути так похожи, да?

Я лишь слегка качнул головой.

– Сдаётся мне, Первый, в этот мир ты перенёс только свою силу… но не мозги.

– Даже не старайся, Десятый, – он усмехнулся, – Тебе не удастся вывести меня из себя.

– Это будет довольно легко. Ты не думал, почему я никогда не пришивал себе рук от адских исчадий?

– Ты о том, что яд упыря будет отравлять мой разум? – Волх рассмеялся, – Ты же сам являешься носителем противоядия. Он течёт по твоим венам, бросс!

Волх, подхватив алебарду, пошёл широким кругом вокруг алтаря. Старик Вакт даже не смотрел на него, так и застыв на плите с кинжалом наготове. А я, вызвав в руке Губитель, внимательно следил за каждым шагом.

– Я не собираюсь сражаться, Десятый, – тот примирительно поднял ладонь, – Зачем? Неужели ты не понял?

– Не понял что?

– Если ты тот самый избранный, то, убив тебя, нам надо будет ждать нового… А Хморок так и останется висеть мёртвым грузом, не давая Бездне вернуть этому миру равновесие.

Его голос был густо напитан магией, поэтому мне сложно было различить, где правда, а где ложь.

– Ясно, – сказал я, – Бездна хочет закончить этот вечный круг?

– Да. Пророчество туманно, и она готова ко всему. У нас есть ты, есть я, – он слегка поклонился, – Есть эта принцесска с каплей бросской крови в своих жилах!

Стиснув зубы, я сделал шаг, но Волх тут же исчез и оказался совсем с другой стороны алтаря. Он рассмеялся, а мне пришлось мысленно себя выругать. У кого тут яд упыря кипит в венах, у меня или у него?

– У нас много козырей, Десятый. Отец-Небо думал, что переиграл Бездну, когда перевернул все карты и сразу перешёл за другой стол? – он покачал головой, – Тот мир в руинах, и мы всегда успеем туда вернуться. Здесь же… Здесь боги непуганые и мелкие, как муравьи! Давить их волю одно удовольствие.

Он стиснул пальцы, словно перетирая что-то между ними. Потом его брови слегка подпрыгнули:

– Правда, Морката сопротивлялась подольше…

Мне стоило огромных усилий, чтобы успокоить бурю, поднявшуюся в моей душе. Хморок. Услышав о богине луны, разъярился и буквально рвался наружу, и удерживала его только моя сила воли. А я переживал, что не могу себя держать в руках, а тут вон какие могучие личности с цепи срываются.

Вот так вот, Хморок. Положился на человека? Терпи…

– Хорош, Десятый, хоро-о-ош, – Волх улыбнулся, – Ты достойный противник, этого у тебя не отнять.

– Да ну и ты ничего так, – в ответ я ухмыльнулся, хотя сам впервые почувствовал лёгкую растерянность.

Вот я в конце пути, и вот мне пытается помешать чокнутый знахарь…

Но если уж на то пошло, я надеялся, что лишь ступлю на порог Храма Хморока, как божественный замысел сам начнёт работать. Закрутятся жернова судьбы, и я в конце концов окажусь свободен.

Но и тут оказалось, что всё зависит от обычных смертных. Может, пророчества вообще нет, и мы сами его делаем?

Я обернулся на неподвижного Вакта. Бедный старик встречает тут неизвестно какого по счёту избранного, и тоже каждый раз тоже надеется, что божественный замысел освободит его от вечного рабства. Так что мои проблемы для древнего старика, наверное, просто смехотворны.

Знахарь медленно подошёл к алтарю с другой стороны и тоже положил руку на камень. Нормальную руку.

– Пророчество гласит, что капля крови, брошенная изменником на алтарь, вернёт Хморока. Я – предатель рода бросского, мои руки обагрены невинной кровью! – Волх расхохотался, – Ты – изменник бросской веры, лиственник недоделанный… Ну что, и кто же из нас избранный?

Он, не дожидаясь моей реакции, проткнул алебардой ладонь и провёл по плите, оставляя густой красный след.

– Ну же, Десятый? Возьмём количеством, а? – Волх ощерился, – Твоя кровь, моя, какая разница? Придёт Хморок и рассудит!

Старик Вакт словно очнулся и медленно повернул голову, глядя на кровавые штрихи.

– Ты странно сговорчив, и я не совсем пойму, в чём твоя хитрость, – усмехнулся я.

– Моя хитрость в том, что лучевийская девка сейчас сдохнет, если ты добровольно не отдашь свою кровь! – уже без улыбки процедил сквозь зубы Волх, – Да, Десятый! Когда тебе есть, что терять, ты слаб. И это был твой выбор, когда ты встал на этот путь!

Крыть мне было особо нечем… Потому что я и вправду понял, что не смогу позволить её убить.

Добровольно отдать кровь? Быть может, ему было известно чуть больше, чем мне.

– Время разговоров кончилось, Десятый…

Шаркнули шаги. В зал стали входить фигуры в тёмных балахонах, и, рассредоточившись вдоль стен, окружили нас. Подняли руки, и тут же под нашими ногами заструились светящиеся линии.

Я легко узнал узор Магии Крови, смешанной с Магией Смерти… и ещё какие-то, доселе не виданные мной штрихи. На алтаре тоже высветились магические круги.

И в одном из них уже ждала своего часа кровь Волха. В центре другого сидел старик… А третий был прямо передо мной.

– Смотрю, вы времени зря не теряли, – зло прошептал я.

– Это Магия Богов, дар от Бездны сильнейшему Тёмному Жрецу, – с лёгким хвастовством заявил Волх, – Запоминай, Десятый! Воистину, только ты в этом мире можешь оценить величие этой магии. Жаль, что тебе осталось жить всего мгновения.

Волх вдруг поднял вверх маленькую брошку, зажав её между пальцами. Красный изумруд в золотой оправке.

– На другом конце заклятия девчонка, – усмехнулся он, – «Брошь хозяина» – старое, надёжное средство… Кровь!

Я поджал губы. Затем поднёс Губитель к ладони и, зажмурившись от мнимой боли, сотворил маленькую хитрость – вытащил из внутренней Тьмы крохи окровавленного снега, оставленные внутри, а потом провёл ладонью по алтарю.

– Жидковата кровь от страха, – расхохотался Волх, и я едва сдержался, чтобы моё облегчение не было заметно.

Старый Хранитель, всё так же держа кинжал у живота, повернулся и в мою сторону. Я заметил, что его глаза до сих пор были закатаны в жреческом трансе. Ну, хоть бы нашептал какое-нибудь там пророчество, а то мне известны только сбивчивые отрывки – тут услышал, там услышал. А первоисточник почему-то молчит.

Волх недовольно поджал губы, видя, что пока что ничего не происходит. Потом посмотрел наверх, по сторонам, и выругался:

– Смердящий свет! Ну и где это божество трусливое⁈

Внутри меня снова возмущённо качнулась тень Хморока, и мне стоило больших усилий удержать его, чтобы не поддавался и не выходил. Судя по планам Волха и стоящей за ним Бездны, им было очень нужно его выманить.

Неужели и вправду этот узор на полу сможет причинить вред Хмороку? В это верилось с трудом, хотя противостояние богов сложно измерять человеческим разумом…

Но всё же Хмороку явно надоело сидеть взаперти. Да и о моей хитрости он прекрасно знал.

– Смертный, это последние секунды твоей никчёмной жизни, – мой голос подёрнулся потусторонними нотками.

– А-а-а, Хмо-о-орок… – Волх отбросил алебарду и взялся обеими руками за алтарь, – Всегда мечтал убить божество своими собственными руками! Умри!

Глава 6

Что было дальше, я плохо помню. Но моё подсознание сумело среагировать, собрав крохи сил и окутав меня огненным щитом… Видимо, моя совесть уже взяла верх над тёмной сущностью Десятого, потому что часть сил я потратил, чтобы окутать щитом ещё и несчастного старика-хранителя.

А потом нас чем-то раздавило… Словно на плечи упала кромешно-тёмная гора, и меня просто приложило лицом о плиту алтаря. Я услышал крик старика… кажется, даже радостный крик… и всё потемнело.

* * *

Снова я стою перед горами… Ощущая себя крохотной песчинкой перед огромными вершинами, я смотрю на горы, пытаясь понять, что же я здесь делаю.

А там, за хребтом, показался росток. Только-только народившийся, всего ещё два листочка, вылупившихся из семени. От него исходило яркое сияние, волнами оглаживающее горы, и я даже залюбовался.

– Ты прошёл путь, – прилетел из-под небес оглушающий голос.

Отец-Небо, такой же величественный и беловолосый, в длинной белоснежной мантии, сидел на горе-троне. Узрев его, я тут же повернул голову в ту сторону, где раньше сидела Бездна… Там никого не было, и я даже растерялся.

Огромная гора, вырезанная в виде трона, с грубовато отёсанными спинкой и подлокотниками, пустовала. А тучи, которые раньше темнели и вихрились над головой Бездны, сейчас были спокойны, и с виду грозились лишь проливным дождём, но уж точно не уничтожением мира.

И всё же что-то меня угнетало… Я чувствовал, как внутри моей души бьётся какой-то светлячок, не позволяющий что-то забыть.

– Помнишь, кто ты? – спросил Отец-Небо.

Этот вопрос вдруг ошарашил меня, заставив задуматься… И вправду, а кто я?

Я ведь помню своё прошлое видение, когда Небо и Бездна решали, как дальше быть с моей душой. Но теперь что-то явно отличалось… Теперь здесь стоял не только Всеволод Тёмный.

Отец-Небо терпеливо ждал, пока я разберусь в своих ощущениях. Да и вообще он казался больше каменным изваянием, чем живым существом.

Я смотрю на свои ладони, тщательно пытаясь зацепиться за их реальность. Обрывки моей памяти вдруг стали складываться в мозаику, и я стал вспоминать… Всеволод Десятый, бывший Тёмный Жрец… И Малуш, варвар-бросс, которому было суждено стать Хранителем Храма, и он уже должен был пройти посвящение…

Я тряхнул головой, понимая, что память Малуша впервые проявилась так ярко. Воспоминания об одной короткой встрече с лиственниками, когда-то произошедшей в Камнеломе, тогда навсегда перевернули его… то есть, моё… кхм… мышление.

* * *

Малуш, ещё юный и неискушённый бросс-железняк, помогал погрузить и доставить уголь, закупленный в Камнеломе, и вечером с соплеменниками зашёл в таверну охладиться. Помощь кузнецам родных Бросских Гор всегда считалась благородным и священным делом.

Там Малуш и наткнулся на очень красивую лиственницу, которая совсем не боялась пьяных разнузданных взглядов в свою сторону и пыталась читать камнеломцам проповедь. Половина посетителей, обычные мастеровые, зашедшие перекинуться кружкой пива в конце рабочего дня, слушала с ленивым интересом – всё развлечение, причём бесплатное.

Но было и несколько сильно захмелевших постояльцев, которых грудной голос девушки очень возбуждал. И им захотелось не пустых проповедей о каком-то там шелестящем дереве, а чего-то вещественного, тёплого и мягкого.

В общем, дошло до тисканья и шлепков по заднице, причём лиственница честно пыталась сначала всё решить только словом. Можно подумать, она бы начала драться… Малуша тогда ещё удивило, что никто не заступался за девушку, но несколько броссов быстро утихомирили подвыпивших.

Впрочем, кнез Камнелома под угрозой смерти запрещал стычки с броссами, поэтому на рожон никто не полез. Зато лиственница, представившаяся сестрой Леей, была очень благодарна. И, естественно, в благодарность рассказала Малушу о своей вере…

Броссы с лиственной верой сталкивались мало, всё-таки это север, и чудаковатые проповедники сюда забредали мало. Но в чём-то броссы даже уважали лиственников, точнее, их завидное упорство.

У самих броссов в горах стоял священный вулкан Жерло, считающийся матерью всех броссов. Во всей Троецарии напридумывали кучу глупостей об этом вулкане – о неистовом поклонении, о сбрасываемых в лаву жертвах и иных ужасных обрядах. Броссы между собой часто посмеивались, слушая эти россказни, хотя иногда могли и повздорить с особо пошлыми фантазёрами.

На самом деле броссы просто чтили Жерло, относясь к вулкану, как в родной матери. Потому что всегда помнили, что они вышли из её лона, и почтительно прислушивались к вулкану. Будь то просто ворчание Жерла, будь то раскатистая ругань с выбросом пепла в небеса и с сотрясением горных вершин… Мать имела право и похвалить, и отругать, а то и наказать своих детей.

Но Жерло не была богом. Она просто была матерью – дала жизнь броссам, и ничего за это не просила. Ни поклонений, ни жертвоприношений.

В отличие от богов…

Что ушедший Великий Хморок, что великая Морката, или другие северные боги, павшие в давней войне с южными…

Да и южные Яриус и Сияна со своей богатой свитой, забравшие югу северные богатства… Все говорят, что там, на юге, вера особо жестокая, и боги требуют от южан по десятку жертв каждый день в каждом храме. А то и по тысяче по особым праздникам, да ещё по десять новых храмов… Да-да, Малуш это сам слышал!

Поэтому-то броссы очень даже понимали то, что пытались донести лиственники. Что именно Вечное Древо сотворило Вселенную такой, какая она есть – что миры выросли на его ветвях, и боги тоже появились гораздо позже Древа.

Ну, так-то оно так. Может, и сотворило Древо миры… Почему бы и не верить в него после этого, и чтить память, как делают броссы с вулканом?

Но нет. Бесстыдные лиственники требовали от людей не поклоняться богам. Мол, боги все корыстные, да и вообще, слишком мелкие для того, чтобы люди в них верили. А вот в Древо можно и нужно верить.

«Истинное равновесие одно. Древо выше всех богов, будь они хоть высшие, хоть низшие», – сказала тогда Малушу лиственница.

«Высшие – это которые главные?» – спросил с улыбкой Малуш.

«Скоро ты всё поймёшь, последний Хранитель», – ласково ответила девушка, – «Ведь даже если ваш Хмарок…»

Она говорила Хмарок через «а», как все южане, и броссы от этого только улыбались и морщились.

«…даже если ваш Хмарок понял, что истинна только вера в Вечное Древо!»

Тогда броссы не очень-то поняли эту шутку и изрядно обиделись. Да и с «последним Хранителем» неясно вышло… Чего она имела в виду-то⁈

А ещё, хоть их бог и ушёл, но зачем обвинять его в том, что он в какое-то там Древо поверил? И зачем в него верить, если оно и так существует – этого ни одна вера не отрицает. Может, Хморок ещё и с лиственниками катается по Троецарии на разукрашенных повозках⁈

В общем, разошлись они с той лиственницей Леей не на хорошей ноте, и потом по дороге обратно в горы ещё долго смеялись над чудной девкой. И Малуш смеялся вместе со всеми.

Только он и сам не знал, как глубоко в его душу запали те слова. Но вспомнил о них, когда и вправду оказалось, что ему выпал жребий стать Хранителем Храма. А на посвящении он прочёл древний трактат о том, как на самом деле ушёл Хморок, и как он вернётся.

* * *

Сейчас я, стоя перед Отцом-Небом, чувствовал, как наша с Малушем память сплетается… Мы… то есть, я знал уже достаточно, чтобы понять, что же именно произошло тысячи лет назад.

Когда Хморок, обозлённый неудачей в последней войне, ударил по Вечному Древу, Белый Камень в топоре неожиданно предсказал ему, что произойдёт в будущем.

Светлым Яриусом будет нарушено равновесие… Именно его гордыня повернёт душу Яриуса к тёмной стороне, да ещё и Повелительница Тьмы скоро вторгнется в этот мир.

Получалось, чтобы спасти мир, именно тёмный бог должен был покинуть его, чтобы удержать равновесие, и это на тысячи лет отсрочило приход Бездны.

Но Древо не заставляло Хморока, оно лишь показало ему, как может всё повернуться. Ведь в какой-то другой реальности тёмный Хморок встал на сторону Бездны и поверг этот мир во Тьму… В другой реальности, но не в этой.

«Бог мрака и смерти, великий Хморок, обрёл смерть» – эти строки из трактата зацепили разум юного Малуша, – «И когда бросс подвергнет сомнению истину, тогда Хморок и вернётся»…

Малуш вдруг вспомнил слова лиственницы… И понял, что сами Хранители даже не понимают смысла слов из трактата. Лишь бездумно повторяют строчки из него, да изучают в надежде найти те слова, которые надо подвергнуть сомнению.

Только Малуш осознал эту самую истину…

Да вот же она! «Бог обрёл смерть»… Стал смертным, и перестал быть богом добровольно. И что это божественное решение не имеет ни срока давности, ни какой-то хронологии. Он был, и теперь его нет.

И скорее всего Хморок тысячи лет назад просто стал обычным смертным, и прожил обычную человеческую жизнь до конца.

То есть, некому сейчас возвращаться… Именно это и понял Малуш. Как может вернуться тот, кого больше нет?

Но этого осознания оказалось мало. Не разверзлись небеса, не случилось никаких видений… А старший Хранитель ещё и накричал на юного кандидата за такую дерзость. Ведь его дело облачиться в чёрные доспехи, взять в руки священное боевое копьё или топор, и безропотно ждать часа, когда Хморок придёт.

Но Малуш не послушал… Лиственная вера уже сдвинула жернова судьбы, и юный бросс понял, что надо брать всё в свои руки.

Он нашёл лиственников в Камнеломе, которые рассказали ему об их вере. И Малуш, научившись, попытался рассказать своему племени правду и про Древо, и что Хморока не надо ждать, и что… и… и…

Тогда знахарь Волх уже связал с Бездной свою судьбу. Знахарь нёс броссам совсем другую веру – что Хморок будет главным воином в рядах богини Бездны, и что всем надо склонить перед ней свою голову.

Что было дальше, я уже знал. Сообщники Волха вытащили Малуша в Камнелом и продали работорговцам, остановившимся неподалёку.

Ну а там, в повозке-клетке, Малуш молился за всех своих братьев-броссов, и даже за тех, которые его продали. Судьба же… а точнее, Вечное Древо само решило, каким образом их всех спасти.

* * *

Моя память так усердно вытаскивала подробности из жизни Малуша-лиственника, что я даже растерялся от такого напора. В какой-то момент я почувствовал, что его душа едва ли не перевесила душу Всеволода, и стал сопротивляться…

Как выглядела эта борьба внутри моего разума, сказать трудно, но я даже не сразу расслышал голос Отца-Неба:

– Ты прошёл путь, смертный.

– Да уж, реки бросской крови точно пролились, – прошептал я, вспоминая прошлые слова Неба и сколько Хранителей полегло в битве за Храм Хморока.

– Каждая капля крови важна, – сказал Отец-Небо.

Я улыбнулся, думая, как же он, смердящий свет, прав! Потому что в Магии Крови, например, и вправду каждая капля важна… Тут я вспомнил о принцессе Дайю, и о том, как теперь наши с ней пути разошлись.

И что в этом в какой-то степени виноват и я…

– Твоя дочь жива, Всеволод, – голос Неба раскалывал небеса, – Свершилось.

Снова мои губы тронула улыбка.

– Хорошая попытка, Бездна… – только и вырвалось у меня.

Признаться, это была самая её изощрённая попытка искусить меня, и я даже почти попался. В какой момент я догадался, сказать сложно… Но всё-таки в глазах Отца-Неба успела промелькнуть тёмная искра.

– Ничему-то ты и не научилась, Повелительница Тьмы, – я ощерился нахальной ухмылкой, – Отец-Небо не появится до самого конца пути. В отличие от тебя, боги высшего порядка доверяют воле людей…

Отец-Небо с лицом, искажённым злобой, склонился надо мной. Поднялась его огромная нога:

– Как ты смеешь, смертный⁈ Тебя постигнет неминуемая кара!

Его стопа заполнила для меня всё небо, но я стоял так же, как и в прошлый раз, неколебимо и уверенно. Нет уж, Бездна… Тебе придётся доигрывать эту партию!

Гора упала на меня, вдавливая в землю и обещая раздавить, но тут же всё и исчезло… а я осознал себя в мрачном Храме Хморока, лёжа возле алтаря.

Ух, расщелину мне в душу! Как больно-то! По мне будто стадо медоежей пробежалось…