Текст книги "Оккультные силы СССР"

Автор книги: Александр Колпакиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 46 страниц)

В. К. Разумеется. У нас эта тема семь десятилетий была «закрыта». А вот в отличие от нашей страны на Западе книги на тему о психотронной войне выходят регулярно. Их пишут главным образом специализирующиеся на парапсихологической теме журналисты. В 1984 году была издана книга признанных во всем мире парапсихологов Рассела Тагра и Хита Харари «Гонка умов», в которой они предупреждают мир о гибельности для человека как биологического вида психотронной войны и призывают все мировое человечество отказаться от психического воздействия.

Все методы и средства направленного изменения человеческой психики в определенных целях – начиная от школьного воспитания и до наркотиков, сильного алкоголя, нейролептиков и многочисленных прочих психотропных средств воздействия определенными способами – это лишь часть арсенала психотронной войны. Это и есть психотронное оружие. В истории войн эти силы и средства могут быть основными или просто составлять часть многочисленных методов и технологий «горячих» и «холодных» войн. Психотронное оружие – неотъемлемая, неминуемая часть вооружений любых военных, армейских, бандитских или криминальных формирований.

Корр. Ну как же так: психотропные средства – это лекарства, они изобретены на благо человека. И вдруг они – оружие уничтожения?

В. К. Жизнь такова, что все, сделанное наукой во благо человека, пытаются обратить ему во зло.

Познание механизмов и средств управления поведением человека в необходимых целях неотделимы от возможности их применения силами зла.

Осознать это принципиально важно, так как любые запреты научных исследований или их засекречивание лишают нас новейших средств и методов получения различных благ, новых видов лечения, возможности расширения сферы действия добра.

Человековедение, в частности изучение самого человека и его психики, невозможно засекретить от самого человека. Следовательно, все силы должны быть направлены на исключение, искоренение любых возможностей сил и средств науки действовать во зло. И особенно парапсихологии".

Герострат жив!

Размышляя на темы, связанные с психотронным оружием и возможностями его применения в нашей стране, автор этих строк решился написать в свое время фантастический роман-детектив, в котором рассматривалась ситуация выхода психотронных разработок из-под контроля спецслужб. Недавно роман был опубликован в одном из московских издательств. Антигерой детектива, принявший псевдоним Герострат, является специалистом в области психотроники, причем психотро-ники на высшем пике своего развития: психотронные генераторы, «зомби» и секты в романе встречаются практически на каждой странице. Пользуясь тем, что разработки по психотро-нике вышли из-под контроля спецслужб и правительства, Герострат использует их, чтобы «разрушить ненавистный ему мир». Только вмешательство Положительного Героя позволяет предотвратить грядущую катастрофу.

Этот роман – выдумка чистейшей воды, но недаром специалисты и журналисты, занимающиеся историей разработок психотронного оружия, предупреждают нас, что в условиях нестабильной государственности и совершенной секретности может произойти утечка специальной информации в криминальные структуры или в страны с тоталитарными режимами и претензиями на мировое господство. Даже если «психотронный генератор» еще не доведен до конца, даже если он нуждается в обслуживании со стороны высококвалифицированного экстрасенса, опасность от этого не становится меньше. Психотронное оружие может оказаться в руках Герострата, и это изменит историю. В не лучшую сторону.

Поэтому я всячески приветствую любые попытки государства и общественности сделать спецслужбы более открытыми, готовыми отвечать на вопросы (в определенных рамках, конечно) и принимать ответственность. В конечном итоге это идет на пользу и самим спецслужбам.

АЛЕКСАНДР БOPИCOВ. ТЕЛЕПАТЫ В ПОГОНАХ

Особое место в магической и сакральной практике отводится именам. Личное имя – безошибочный код человека ли, духа ли, божества. Чтобы не вызвать ненароком недобрый дух, не потревожить грозное и всемогущее божество, существовал запрет на произнесение их имен. Имена эти хранились в тайне, и вместо них использовались разные замещающие слова. Например, слово «Всевышний» употреблялось вместо имени Бога, слова «нечистый», «лукавый» обозначали силы зла.

Любопытно возникновение таких же «магических», замещающих слов в нашей жизни. И здесь такие замещения порождены страхом перед слепой и непонятной силой, страхом, как бы перенесенным из капищ древности в тревожные реалии современности. В свое время, чтобы не произносить аббревиатуры ЧК и НКВД, было придумано иносказательное выражение «куда следует» («Забрали, куда следует», «Сообщил, куда следует»). В соответствии с той же логикой осторожности, еще не так давно в чиновных кругах не принято было упоминать Комитет государственной безопасности. Вместо КГБ обычно употребляли заменяющее слово «соседи». Точно так же в этой среде не принято было говорить «ЦК КПСС» – полагалось произносить магический замещающий термин «директивные органы».

С другой стороны, в сталинские времена, по свидетельству одного из руководителей советской разведки – П. А. Судопла-това, чтобы скрыть имя того или иного высокопоставленного руководителя, принимавшего решения и, естественно, понимавшего, что именно он понесет ответственность за последствия, говорили обобщенно и просто: «инстанция». А время затем «выветривало» не только из человеческой памяти, но даже из архивных документов имена «авторов» роковых для страны и ее народа «законов», «постановлений», «указов» и иных распоряжений. И даже сегодня, в эпоху постсоветской «демократии», порой невозможно определить, кто именно еще вчера написал ту или иную «свежую директиву». Опять – «инстанция»!..

Людей, обладающих способностями вызывать и материализовать духов с помощью магических слов, можно условно разделить на три категории. Большая, традиционная группа известна давно. Это колдуны и шаманы. Такие исключительные их способности, как ясновидение, целительство, воздействие на расстоянии на людей и животных, в последние годы получили многочисленные научные подтверждения, хотя и не обрели объяснения, что, впрочем, не так уж и волнует носителей этого дара. Благодаря тому что и шаманы, и колдуны живут чаще всего среди тех, кто готов принять все самое что ни на есть необыкновенное, паранормальные потенции имеют возможность максимально проявиться.

В отличие от колдунов и шаманов участь тех, кого называют экстрасенсами, куда труднее и прискорбнее. Они подобны травинкам, которые с трудом пробиваются сквозь бетонную толщу города. Этим самородкам приходится жить в среде, совершенно чуждой как их способностям, так и им самим. Значительная доля усилий экстрасенса уходит на то, чтобы выжить в инородной среде, не жертвуя за это своим даром. И лишь то немногое, что остается у него после этого противостояния, может он посвятить своим несчастным согражданам, тщетно пытающимся понять сквозь шоры навязанных с детства догм и его самого, и все, что он делает.

Третью, совершенно обособленную группу, причастных к этим феноменам составляют святые, люди разных вероисповеданий. Для них возможности аномального не представляют никакого значения и интереса. Понимая, что такие способности никак не связаны с благодатью, они чаще всего пытаются их скрывать или игнорировать, справедливо видя в них лишь помеху на пути духовных свершений.

Как гласит церковное предание, однажды к Авве Сисою пришел мирянин с мертвым сыном на руках. Припав к ногам святого, он положил сына и удалился. Полагая, что ребенок просто замер в пелене, старец сказал:

– Вставай, иди себе.

Отрок встал и вышел из кельи. Когда же потрясенный отец принялся благодарить святого за совершенное чудо, старец опечалился: возвращение к жизни свершилось не по его воле – он не хотел впадать в соблазн чудотворения.

Известно, что многие подвижники и святые намеренно скрывали от современников исключительные свои способности. Подвижники-суфии сравнивают возможности паранормального с занавесом, который лишь отгораживает человека от Бога. И буддизм, и классическая йога, и христианство равно не одобряют стремления к чудотворчеству. Подвижник или святой может оказаться наделенным паранормальными способностями, а может и не иметь их – это никак не соотносится с мерой его святости и совершенства. Точно так же, если живущий в миру человек обладает такими способностями, это отнюдь не свидетельствует о духовных его совершенствах и благодати…

Давайте теперь перенесемся из времен библейских во времена советские. С помощью нашего обыденного воображения представим себе большой чиновничий кабинет той самой «инстанции». Вообразим в этом кабинете ответственное лицо – из тех, на ком завершается дорога «куда следует». Допустим, что это лицо в ранге полковника милиции.

Кроме самого полковника и еще двух его коллег здесь же находятся трое штатских – мужчина средних лет и две женщины. Хотя полковник сидит за своим служебным столом, как бы председательствуя, по тому, как непринужденно расположились в креслах остальные, сразу становится понятно, что это не служебное совещание, а нечто неофициальное. И предмет разговора соответствует явной неофициальности этой встречи – речь идет о последнем событии спортивного сезона, причем говорят о нем столь оживленно, что можно подумать, будто здесь собрались только ради этого. Но мы с вами все-таки дождемся той минуты, когда в дверь проскользнет невидный человек с папочкой и мягким движением положит ее перед шефом. Полковник тотчас же раскроет ее – но вошедшего уже не будет в кабинете. У тех, кто работает в системе, никакая должность не требует такой сноровки и вышко-ленности, как та, что связана с бумагами и начальством.

– Милые дамы, – говорит полковник, вынимая из папки несколько фотографий, – позвольте мне для краткости называть вас так. И вы, – обращается он по имени и отчеству к штатскому. – Мы встречаемся с вами в этих стенах не первый раз. И должен сказать от себя и от руководства, что мы весьма признательны вам за ту помощь, которую время от времени вы оказываете нашему ведомству. Как вы понимаете, мы стараемся обращаться к вам только тогда, когда вопрос достаточно важен, а все другие наши возможности исчерпаны. Эта сумма обстоятельств привела к нашей встрече и на этот раз. Не буду утомлять вас деталями – они нам неизвестны. Единственное, чем мы располагаем, – это фотография, которую я хотел бы вам показать.

С этими словами полковник протянул руку с фотографиями прямо перед собой, и в ту же секунду они были подхвачены его коллегой, бесшумно метнувшимся к столу начальника. Одна из женщин взяла фото, другая, не глядя, положила его перед собой изображением вниз. Мужчина не взял, сделав рукой отвергающий жест.

– Как видите, – продолжал полковник, – перед вами клише для печатания денег. Причем довольно крупных купюр – по пятьдесят и по сто рублей. Это единственная нить, единственный след, который мы имеем. Я знаю, обычно вы не задаете вопросов, но, если бы вы их и задали, повторяю, сегодня я едва ли мог бы сказать вам больше того, что сказал.

Наступила пауза.

– Вижу берег, – произнес вдруг мужчина.

– Зима, – добавила одна из женщин.

Мужчина кивнул. Казалось, сквозь благородные черты его лица смотрела и на этот кабинет, и на полковника под портретами Ленина и Горбачева целая вереница аристократических предков, как и он в эту минуту, знающих и видящих что-то недоступное другим.

Потом заговорили, поправляя друг друга, обе женщины. Затем опять мужчина. Обрастая все новыми деталями, вырисовывалась картина: «Зимний вечер». – «Нет, скорее ночь. Но не поздно еще». – «Да, еще не ночь, но темно, темнеет рано. Уже луна». – «Не вижу луны». – «Я вроде вижу, но не ясно. Вижу скорее свет на снегу. Кажется, лунный». – «Да, именно на снегу». – «Берег пустынный. Дом на косогоре, выше берега». – «Ничего рядом нет, только дом. Дом вижу четко. Деревянный, деревенский, четыре окна. Света в окнах нет». – «Да, света нет. Забор. Скорее штакетник, вероятно новый. Или покрашенный недавно. Цвета не вижу, темно. Но покрашен недавно».

Это напоминало замедленный фильм. Потом они «видели», как из дома вышли двое, мужчина и женщина. Тогда же уточнилось время: между одиннадцатью и двенадцатью ночи. Мужчина и женщина несут тяжелую сумку. С трудом несут. Доходят до берега, идут вдоль него, переходят на лед. Лед не крепкий. Трещит под ногами. В одном месте лед разбит, вода. Бросают туда содержимое сумки. Всплеск. Темная вода. Неглубоко. Идут обратно.

Как выяснилось позднее, все было именно так. Напечатав столько ассигнаций, что их хватило бы «на три жизни», они не поддались искушению многих фальшивомонетчиков продолжать печатать, пока не поймают, и решили бросить ненужные больше клише у глухого берега в воду. Куда уж надежнее можно убрать концы? Это, возможно, никогда бы и не всплыло, потрудись они пройти подальше от берега хотя бы еще на несколько метров. Там же, где бросили они содержимое сумки, летом, когда река обмелела, проступило дно. Досужие ребятишки нашли клише и притащили домой для своих детских нужд. Но вскоре тяжелые свинцовые пластины оказались в сейфе у следователей уголовного розыска, не имевших ни малейшей зацепки, где и кого искать.

Фальшивомонетчики вели себя крайне осмотрительно. Действовали они и вправду только вдвоем, так что утечки информации через других сообщников быть не могло. К тому же, избавившись от клише, они не роскошествовали, старались жить так, чтобы не привлечь к себе внимания. Огромную сумму денег, которую им удалось напечатать, эта пара постепенно вкладывала в дело, но так, что почти невозможно было найти ни малейшего к ней следа.

Когда розыск зашел в тупик, тогда и пригласили трех ясновидцев в тот неприметный особняк, где уже случалось им бывать по подобным поводам. Как и прежде, кроме нескольких человек, уже с ними работавших, никто не знал, с какой целью эти люди приглашены в кабинет полковника. Даже следователей, непосредственно занимающихся этим делом, не поставят в известность, от кого и каким путем получена подробнейшая информация, которая позволит им выйти на злоумышленников.

Не замеченные ранее ни в чем предосудительном, не значившиеся ни в одной из криминальных картотек, разве могли фальшивомонетчики предположить, что профессиональные охотники за преступниками обратятся на этот раз к ясновидящим?..

…Когда оперативные работники и следователь приехали на место убийства, оказалось, что делать им там практически нечего. Убийцу никто не видел, ни малейших следов, ни отпечатков пальцев он не оставил. Среди немногих предметов, приобщенных к делу, оказался листок бумаги с несколькими словами. Очевидно, обрывок письма. Кому принадлежало написанное – установить не удалось. Маловероятно, но был шанс, что клочок бумаги выпал из кармана убийцы. Хотя, даже если и так, этот след мало что расскажет в руках даже самого опытного криминалиста. Но не ясновидящего.

Сначала «пошла картинка», и ясновидящие увидели этого человека. Дали его словесный портрет. Потом смогли описать квартиру, дом, улицу, на которой он жил. И, наконец, назвали город в Сибири, за тысячи километров от места преступления.

Информация, полученная от ясновидящих, помогла следователям собрать улики, и убийца, который был совершенно уверен, что никто никогда его не найдет, предстал перед судом.

Другой случай. К Людмиле К., наделенной даром «прямого знания», обратились следователи из Смоленска. В Глинковском районе Смоленской области пропали две женщины, бухгалтер и кассир. Пропали после того, как получили в банке значительную сумму наличными, предназначенную для выдачи зарплаты. Стали деньги добычей преступников или сами женщины отправились с ними в бега, у следствия не было ни малейших данных.

«Я попросила показать мне их фотографии, – рассказывала Людмила К. – Что ж? С первого взгляда „увидела“, что и та, и другая не живы. Сомнения даже не было. Чтобы найти, где похоронены они или зарыты, я „посмотрела“ карту города, райцентра. Там их не было. Тогда мне принесли очень подробную карту окрестностей. Здесь я их и „увидела“. Обозначила место на берегу реки, в районе Зеленый Мох. Сказала, что зарыты они неглубоко, не больше метра от поверхности земли. Поисковая группа отправилась на место, которое я указала, и сразу же нашла их. Зарыты были они действительно неглубоко. „Видела“ я и человека, который это сделал. Дала его словесный портрет, как говорят в таких случаях. Этот человек, сказала я, обладает властью, ездит на служебной машине. Очень искушен в делах закона и права. Был близок с одной из убитых. С ней и вошел в сговор, чтобы совершить преступление. Но с самого начала задумал убить и ту, и другую. Потом мне позвонили из Смоленска. Убийца был арестован. Им оказался прокурор города. Показания его подтвердили мои слова».

Как-то в Москве из тюрьмы бежал опасный рецидивист. На поиски его были брошены все незадействованные силы. Безрезультатно. Ясно было, что рано или поздно он сам обнаружит себя. Обнаружит через новое преступление. Но это – снова чье-то горе, слезы, возможно, кровь. Нужно было любой ценой опередить такое развитие событий. Тогда снова пришли к Людмиле К. По фотографии и по карте она определила, где преступник. Он был схвачен в течение нескольких часов в другом городе.

Для обычного человека шпионские истории, погони и перестрелки не более чем захватывающий спектакль, за которым можно пассивно и без малейшего риска следить по экрану телевизора или по печатным страницам. Но есть рядом с нами люди, для которых все это – повседневное бытие. Хотя речь пойдет не о них, а об одной из ситуаций, связанных с их миром.

Какое-то время назад к московскому ясновидящему, просившему не упоминать его имени (надо полагать, не только из скромности), пришли люди, назвавшиеся сотрудниками уголовного розыска. Они принесли три фотографии: молодого человека, его жены и ребенка. Все трое пропали. В субботу отправились на машине в лес и не вернулись. Выяснилось это только в понедельник, когда молодого человека не оказалось на рабочем месте.

По тревоге были подняты все службы, что делается в подобной ситуации только в исключительных случаях. То был именно такой чрезвычайный случай, хотя ясновидящему об этом не сказали. Посетителей волновали два вопроса: «Жив ли молодой человек?» и «Где он?» Ясновидящий ответил только на первый: пропавший жив и телесных повреждений у него нет. Указать же место его пребывания не смог. Сказал только, что «видит» его вне Москвы, в доме, окруженном лесом. С ним два человека. Но это не жена и ребенок.

Человек, которого искали люди, назвавшиеся сотрудниками уголовного розыска, был не кто иной, как шифровальщик учреждения столь закрытого, что ни близкие, ни друзья не знали настоящего места его работы и занятия. Те же, кто сумел это узнать, выследить его и похитить, имели для подобных действий, надо думать, достаточно веские причины…

За несколько дней до XIX партконференции, проходившей, как известно, в Москве, известного экстрасенса В. Балашова пригласили в ту организацию, о которой все знают, но которую до недавних лет упоминать всуе было не принято. Там ему показали фотографии двух самодельных взрывных устройств с часовыми механизмами. И то и другое нашли в метро пассажиры. Заметив кем-то «случайно» забытую сумку, они отнесли ее в милицию. Дежурный милиционер развернул сверток…

Если бы нашедший вынес его из вагона на следующей станции или просто замешкался, мощный фугас мог бы взорваться у него в руках – до взрыва оставалось всего пять минут. В другой бомбе, когда ее вскрыли, запас времени составил около получаса. Страшно представить себе последствия и число человеческих жертв, если бы они взорвались. К счастью, этого не произошло. По чистой случайности эти две бомбы нашли и их удалось обезвредить.

Можно понять ту тревогу, которая охватила службы, отвечающие за безопасность в городе. Тем более накануне политического события, к которому было приковано внимание не только в стране, но и за рубежом. Лучшие эксперты скрупулезно обследовали каждый миллиметр взрывных устройств. Ничего. Ни малейшей информации, ни единой нити, за которую можно было бы ухватиться. Не оказалось даже отпечатков пальцев, что вообще было странно.

В этой исключительной ситуации решено было прибегнуть к неординарному способу поиска террористов – с помощью ясновидящего.

"Прежде всего меня спросили, – вспоминал Виктор Балашов, – могу ли я указать, где были изготовлены бомбы. Я «увидел» как бы сарай из белого кирпича на окраине Москвы. Если ехать по Ярославской дороге, то по правую руку, не доезжая до первой станции. Моих собеседников не менее интересовал вопрос, кто подбросил бомбы, как выглядели террористы. Их я «увидел» тоже без труда. Особого труда в этом деле, собственно говоря, и нет. Картинка либо приходит, либо не приходит. Здесь она пошла, и я смог подробно описать тех, кто подложил бомбы в метро. Оба молодые, но один постарше. Тот, что старше, – крепкого, спортивного типа парень в куртке. Другой – совсем молоденький, поменьше ростом, круглолицый. Когда я давал их словесные портреты, один из моих собеседников воскликнул: «Так вы же описываете тех, кто принес эти бомбы!» Я возразил: «Вы просили меня назвать тех, кто бомбы подбросил. О них я и говорю». После этого я описал путь каждого: на какой станции вошел в метро, где делал пересадку, в каком вагоне ехал. Тогда принесли фотографии тех пассажиров, которые, как считалось, проявили чуть ли не героизм, нашли и сдали свертки в милицию. Я только взглянул – они! «Бдительные пассажиры» были те самые двое, что вошли с бомбами в метро. Когда у них брали показания, был записан путь, которым ехал каждый: на какой станции вошел, где пересаживался, в каком вагоне ехал и т. д. Оказалось, что их маршруты полностью совпали с теми, которые я воспроизвел.

Как я тогда понял, никакого злодейства не предполагалось. Накануне партконференции кому-то очень было нужно ради каких-то политических игр создать видимость угрозы террористических актов. Многие москвичи помнят, как тогда на всех станциях метро дикторский голос беспрерывно призывал тех, кто в такой-то день во столько-то часов и столько-то минут следовал по такой-то линии и заметил, кто оставил в вагоне сумку с изображенным на ней женским профилем, срочно позвонить по такому-то телефону. Поняли ли мои собеседники, что случившееся если и было террористическим актом, то не столько в прямом, сколько в политическом смысле? Я не уверен. Объяснять очевидное я им не стал…"

Действительно ли озарения, «прямое знание» связаны с неким выходом, мгновенным выпадением из потока времени, или происходит нечто совершенно иное – сказать трудно. Единственное, что можно констатировать: для тех, кто наделен этим даром, нет ни малейшей разницы, относится ли событие к прошлому, настоящему или будущему.

Драматический пример такого прозрения приводит известный бакинский экстрасенс Тофик Дадашев:

"Телефон зазвонил внезапно в четыре утра. В Бакинском аэропорту самолет с пассажирами захвачен террористом. В багажном отделении самолета среди вещей находится радиоуправляемое взрывное устройство с часовым механизмом. У террориста есть в самолете сообщники. Он поставил условие: вручить ему не позднее восьми утра пятьсот тысяч долларов. В противном случае он взорвет самолет вместе с людьми. Жизнь пассажиров нужно было спасать любой ценой, в том числе и той, которую назвал террорист. Но в самом Баку в банке такой суммы не оказалось. Пришлось срочно запрашивать Москву. Инцидент был неприятен еще и потому, что буквально через день Горбачев должен был прилететь в Лондон. Если новость о захвате самолета будет соседствовать в заголовках газет с сообщением о прибытии высокого гостя, это едва ли пойдет на пользу визиту. Так решили в Москве. Вот почему, пока готовили запрошенные деньги, в Баку приземлились два военных самолета с группой захвата. Нужно было выиграть время. Меня попросили уговорить террориста продлить срок выполнения его требования до двенадцати часов. Я дал согласие. После этого звонка спать я не ложился.

В семь утра за мной приезжает машина. Без пятнадцати восемь я уже в аэропорту. Меня встречает заместитель председателя КГБ республики и ведет в штаб, устроенный в здании аэропорта. Там уже находятся прилетевшие из Москвы военные. «Мы вас представим как работника республиканского МИДа», – предлагают мне. Я соглашаюсь. Но спрашиваю: «Вы действительно уверены, что его угрозы серьезны?» Мне отвечают: сомнений нет. На расстоянии .удалось прослушать тиканье часового механизма в багажном отделении. Кроме того, время от времени террорист переговаривается с сообщниками по рации. Говорит, обращаясь куда-то в глубь пиджака: «Толя, следи внимательно за задней дверью». Словом, дает распоряжения в таком духе.

Подвозят меня не к самому трапу: террорист запретил приближаться к самолету на машине. Иду пешком. Дверь открыта, в глубине, не высовываясь, стоит человек. Молодой, усы, борода. Сильно нервничает, я это вижу и, главное, чувствую. Говорю ему, что я – представитель республиканского МИДа, и объясняю, почему необходимо продлить срок до полудня. Он говорит: «К двенадцати будет поздно». Я объясняю: «Другого выхода нет, вы должны это понять. У нас нет сейчас столько валюты, а к этому времени успеют доставить деньги из Москвы». Он настаивает на одиннадцати. Я еще раз мягко поясняю, что успеть раньше полудня невозможно. В конце концов он соглашается. Тогда я спрашиваю: «Почему вы решили лететь все-таки в Пакистан?» – и давай убеждать его, что для него это не лучший вариант. Немного подумав, он говорит: «Да, лучше в Непал». Это уже более спокойный, не напряженный разговор. Он как бы расслабился, что, собственно говоря, мне и было нужно. В это мгновение я уже «знал», что никакого взрывного устройства у него нет. И сообщников нет. Ничего нет. Все это блеф. И еще я почувствовал, что это человек не совсем здоровый. Психически, я имею в виду. Именно это остановило меня в ту минуту, хотя я мог подойти к нему вплотную, и он ничего бы не взорвал. Нечего было взрывать. Виду я, понятно, не подал.

В штабе мое сообщение выслушали с некоторым недоумением. Они там были настроены совсем иначе. Я сказал: «Понимаю всю мою ответственность, но чувствую именно так: ни сообщников, ни взрывчатки нет». Они посовещались еще. Прошло с полчаса, и в штаб внесли связанного недавнего моего собеседника. Все было так, как я почувствовал…"

Судя по всему, у тех, кто наделен даром прозрения, такое паранормальное знание проявляется сугубо индивидуально. Особенно когда дар такого «видения» обнаруживается впервые. Можно подумать, что речь идет о совершенно различных состояниях. Но речь все о том же. Различны лишь двери, через которые может прийти к человеку этот дар. Вот что рассказывает, как это произошло с ним, экстрасенс Виктор Балашов:

"В тот вечер я вернулся с работы и, как обычно, лег спать. Глаза, помню, еще не закрыл, гляжу на стенку. Темная стена, и вдруг на ее фоне вижу, как возникает роза. Светло-синяя, светящаяся роза. Неземного цвета. Аналогов ей среди цветов, которые я видел, нет. Она начинает как бы вращаться и уходит в сторону. Потом из точки снова как бы возникает этот странный цветок и опять уходит в сторону. Мне стало интересно, я принялся наблюдать за ним. Потом вдруг увидел нечто вроде темно-серого негатива фильма. Какие-то папоротники, растения пошли. Помню, я очень этому удивился. Смотрел-смотрел, и постепенно, незаметно это превратилось в окрашенный вариант. Преобладали цвета голубой, бордо и желтый. Огромные деревья типа пальм, но не пальмы. Все в полутонах, растения красоты необыкновенной. Они колыхались, как бы под ветерком, и не были похожи ни на какие земные. Я думал: что же будет дальше?

А дальше пошла картинка уже настоящая, если можно так сказать. Причем, я заметил, изображение имело ровные и четкие очертания – это был как бы экран. Можно верить или не верить всему, о чем я рассказываю. Я никого ни в чем не убеждаю. Но все это было. Правда, вот я говорю «пошла картинка», а, по сути, сказать так – значит сказать очень упрощенно и грубо о том удивительном, что увидел я в ту ночь. А увидел я освещенный солнцем залив и плывущие по нему корабли. Корабли типа галер. Слева стоят двухэтажные дома под плоскими крышами. Я очень долго смотрел на этот вид, смотрел примерно с уровня человеческого роста. Я разбудил сына, ему было тогда лет шесть, и спал он в той же комнате, рядом: «Витя, проснись! Скажи, ты что-нибудь видишь?» Он посмотрел, куда я указал ему: «Нет, папа, не вижу». Я говорю: «Ты протри глаза!» Он протер: «Нет, ничего не вижу». «Ну, тогда спи».

А «картинка» между тем продолжалась. Я было протер глаза сам. Думал, может, это галлюцинация, может, я с ума сошел. Нет, все видно четко. Уже рассвет начался – светает в конце мая рано. Но в комнате было полутемно: у меня всегда плотные шторы висят. Вдруг пошли странные и очень четкие изображения. Представьте себе нечто вроде ограждения из отлитых из золота воинов. Один, другой, третий и так далее – шеренга, уходящая вдаль. Каждый – с копьем в руке. Смотрел я на эту, я бы сказал, заставку очень долго. Потом вышел, вернулся – все кончилось. Передо мной была просто стена…"

В такой извечно авторитарной стране, как Россия, где жизнь каждого всецело зависит от произвола правителя любого ранга, естественно, что издавна многие колдовские действия направлены были на то, чтобы снискать его благосклонность и любовь. Когда же такая попытка удавалась, то это было не чем иным, как насилием над этим правителем, над его волей и личностью. Множество сыскных и тайных дел посвящено было раскрытию подобных попыток. Злоумышления такого рода карались особо беспощадно, и те, кто решался обращаться по этому поводу к ведуньям и колдунам, шли на великий риск. Так рисковал жизнью, не только своей, но и своих близких, князь Василий Голицын, попытавшийся посредством чар снискать расположение, любовь и милость царевны Софьи. Когда же колдовство свершилось, князь, желая обезопасить себя – чтобы ведун, помогавший ему в этом, не разгласил тайны, – повелел сжечь его в бане.

На мысль об этом наводит и эпизод, который приводит в своих воспоминаниях Вольф Мессинг: «…со Сталиным я встречался и позже. Вероятно, по его поручению были всесторонне проверены мои способности. Помню такое: мне было дано задание получить сто тысяч рублей в Госбанке по чистой бумажке. Опыт этот чуть не закончился трагически. Я подошел к кассиру, сунул ему вырванный из школьной тетради листок. Раскрыл чемодан, поставил у окошечка на барьер. Пожилой кассир посмотрел на бумагу. Раскрыл кассу. Отсчитал сто тысяч… Закрыв чемодан, я отошел к середине зала. Подошли свидетели, которые должны были подписать акт о проведенном опыте. Когда эта формальность была закончена, с тем же чемоданчиком я вернулся к кассиру. Он взглянул на меня, перевел взгляд на чистый тетрадный листок, насаженный им на гвоздик с погашенными чеками, на чемодан, из которого я начал вынимать тугие нераспечатанные пачки денег. Затем неожиданно откинулся на спинку стула и захрипел. Инфаркт! К счастью, он потом выздоровел».