Текст книги "Хроники особого отдела — 2 (СИ)"
Автор книги: Александр Игнатьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Они могут и восстановиться, мой дорогой...
– Не на моем веку…
– Не стоит сбрасывать со счетов Север. Он всегда непредсказуем.
– Он тоже поборник развития, правда, скорее ведущего к неразберихе. Кстати, где он сейчас?
– Представьте себе, в Лондоне…
Вертолёт сел. Разговоры были завершены.
***
1977 год август Royal Ascot.
Волшебный королевский праздник, гордо называющий себя Royal Ascot, гостеприимно распахнул ворота, принимая толпы готовой есть, пить и смеяться публики. Трибуны наполнялись дамами и кавалерами…
Парковочных мест не хватало. Недавно введённая система Valet Parking буксовала. А в ворота, рыча сотней лошадей под капотом, врывались новые «кадиллаки», «ягуары» и «астин мартины». Гул толпы нарастал, подобно шуму прибоя. Несмотря на множество облаков, взбитыми сливками повисших над ипподромом, и, даже готовых, с течением времени, превратиться в тучи, солнце так ловко распределило свои лучи, что облачка осыпались рождественским конфетти.
– Кроме Мрака на каких коняшек ставим? – бодро интересовался Илья.
– Бриллиант – в десять раз; Буммер – в три раза; Синус – в тридцать, – серьёзно вторила мужу жена, посвятившая анализу королевских скачек последние две недели.
– Семья под ключ, – бурчал Ян, руки которого были заняты подросшим и неутомимым потомством четы, столь «подковано» рассуждающей о ставках.
Услышав недовольство в шипящем голосе начальства, Илья отвлёкся:
– Нам-то куда, Ян Геннадьевич?
Последний воодушевился, (всё-таки, воспитание детей, в любом количестве и любого нрава – нехилое испытание для психики любого человека). И, сдав близнецов их счастливому отцу, тут же вцепился в Машу, как утопающий за соломинку.
– К Симону Рогану нам вечером. У нас там столик забронирован в его pop-up (1). А сейчас у нас пикник от Fortum and Mason.
Не встретив понимания на обращённых к нему лицах подчинённых, начальник особого отдела резко остановился. Вспомнил, что не все такие полиглоты. И, строго посмотрев на Бориса Евгеньевича, провозгласил:
– Нам, господа, направо, на лужок. Боря, тащи коробки под навес!
На пушистом английском газоне, под синим навесом неба, расселась компания. Клетчатая скатерть, невесомое стекло фужеров с шампанским, белоснежный фарфор из Веджвуда…
Тёплая погода и симфония праздника под открытым для просмотра эмпиреем, сама по себе, предполагала потребление больших количеств еды совершенно недиетического сочетания.
Даже Маша налегала на фирменный пудинг «Понд», лежащий на траве в обрамлении запечённых фруктов…
Перистые облака, наконец, сдул ветер, открыв взору прибывших на праздник, бесконечную даль горизонта. Где-то кричали букмекеры…
Внезапно Ян вскочил на ноги:
– Мальчишки, уже почти 13.50… Бегом к кассам, поставим на цвет королевской шляпки. В лидерах голубая и розовая… я за салатовый….
Примерно через час началось активное движение. Тихо пившие до этого Brut граждане вдруг начинали лихорадочно вскакивать, посматривать на часы и вливаться в толпу с одинаково горящими круглыми глазами. Ян встал, стряхивая крошки с безукоризненно гладких брюк.
– Пошли! Группа зомбяков из России готова к скачкам! Куда улетела моя чудесная шапочка?
Наконец, чёрный цилиндр завершил своим мазком полотно: «Герцог Норфолк на Royal Ascot».
На средней трибуне в павильон с широким, затейливо согнутым в полуовале балконом, взошла королева. Следом, нарушая этикет, проследовала прямая и торжественная принцесса Анна. И только после неё толпа рассмотрела принцев, Филиппа и Чарльза. Толпа почтительно замерла.
Королева подняла руку и описала ею в воздухе широкий полукруг. И тут же на поле рухнул вал радостных криков. Публика восторженно завопила, отбрасывая свою прославленную сдержанность – словно взмахом своей кисти, Елизавета объединила и выводимых конюхами на беговые дорожки лошадей, и сам ипподром, с его наездниками, зрителями, знатью и обслуживающим всё это великолепие персоналом. И сейчас все просто радовались этому единению, забыв о сословных границах… до поры. Радовались солнечному дню, долгожданному празднику, красавцам-коням…
Ветер принёс звонкие удары колокола.
Начинался главный заезд года…
Хлопок – и лошади помчались, с быстротой курьерского поезда, несущегося по ровным, словно, смазанным маслом рельсам. С невероятной грацией, вытянув в линию прямые шеи, они рассекали невидимую ткань воздуха.
Все лошади. За исключением неторопливо гарцующего мимо королевских трибун рысака…
Гарцующего. Неторопливо! На заезде!!!
Немыслимо!
– А это кто? – поинтересовалась Её Величество.
Ответа она не успела получить, ибо случилось невероятное: мистер Сомс внезапно резко поднялся на стременах. Его глаза метали молнии. Этот маленький сухой человечек, с несуразными ушами, смешно торчащими из-под кепи, в едином порыве какой-то безумно-смелой ярости, поставил коня на дыбы.
Мрак рыкнул и… полетел. Невозможно сказать про его движение иначе. Это был действительно полёт – копыта чёрного красавца почти не касались земли. Чёрным пламенем вился за ним хвост, чёрным пламенем летела грива…
Толпа восторженно заревела.
Миг, и вот он нагнал основной состав. Ещё пять секунд, и он в середине, ещё… и, чёрный, как смоль араб, глупо скалится, жуя удила. Он впереди – на голову, на две трети туловища… он обогнал. Всех. Единственным начиная следующий круг заезда.
Творилось немыслимое.
Трибуны смолкли, задержав дыхание. Её Величество Королева Елизавета встала. Только судья, пытаясь сохранить остатки хладнокровия, и, не забыв о долге, не спускал глаз с традиционной ленты. Он один ждал.
И… толпа взревела!
Женщины стучали зонтиками и сумочками. Мужчины кидали цилиндры на пол и, с каким-то нервным смехом, бежали, кто к букмекерским кассам, кто на скаковое поле – взглянуть на чудесного жеребца. Всхрапывали и нервно вскидывались ещё не остывшие от гонки лошади, поражённо переговаривались их наездники. А над всей этой живой, переливающейся цветами радуги массой, состоящей из искажённых расстоянием кукольных лиц, раскрытых от невероятного действа ртов и маленьких чёрных бусинок глаз – стояла и аплодировала Королева!
В затихшую ложу вихрем ворвались двое:
– Ян, ты видел? Наш Мрак обошёл всех. Играючи.
– Видел… – недовольство начальника особого отдела невозможно было скрыть. – А где охрана? Каким образом пропустили вас?
– Кто это? – заинтересовалась, отмерев, Елизавета.
– Несносные внуки герцога Николая Ольденбургского, – последовал немедленный ответ, быстро перешедший в шипение. – Вон! Брысь отсюда!
Её величество позволило себе улыбнуться.
– Мне показалось, что Вы говорили с ними «Ils parlaient russe».
– Ну, ваше величество, детям необходимо знать язык возможного противника…
Человек уселся в кресло его величества Филиппа. Наглость герцога стала невыносима.
– Я, собственно, чего зашёл-то, – продолжал тем временем исторический персонаж… – Передайте своему опрометчивому сыну, – при выборе тронного имени, пусть берёт какое-то своё, у него их немало. (2)
– Я пока ещё жива, – мирно парировала Её Величество.
Ян пожал плечами, выразительным жестом поясняя, как быстротечно время, но промолчал.
Затем он долго кланялся. Сожалел о том, что не встретился с герцогом Эдинбургским, которого срочно вызвали вместе с сыном куда-то вниз. Наконец, выпрямился, прислонив пальцы к цилиндру «отдал честь» и… исчез.
Ветер трепал ленты. Королева закрыла салатовый «Launer»и негромко обратилась ко всё ещё стоящей рядом нехарактерно молчаливой Анне.
– Запомни! Чарльз обязан взять тронное имя только из списка собственных имён…
– Кто это был, ма?
– Риторический вопрос. Его зовут Артур Джон граф Арундел герцог Норфолк. Кто он, на самом деле, не знает никто, но с его появлением… последние пятьсот лет… династия начинает шататься. Запомни, Энн… (3).
Через час Принцесса Анна опросила начальника охраны:
– Как вы могли пропустить в ложу детей? Это грубейшее нарушение этикета! Какие дети на скачках?
– Так и не было никого… – последовал немедленный удивлённый ответ.
***
Приблизительно, в это самое время, карета скорой психиатрической помощи везла по улицам Нижнего Новгорода истощённое тело того, кто всего лишь семь лет назад сумел испугать до сердечных колик весь Бальдербергский союз.
Андрей Дмитриевич Сахаров. Гениальный физик. Изобретатель водородной бомбы, впервые высказавший мысль о затоплении Соединённых Штатов Америки, при помощи направленного цунами. Лучший из лучших: студент, аспирант, самый молодой в мире академик – получивший это звание в 32 года; наконец, трижды Герой труда. Обладатель Сталинской и Ленинской премий. Его жизнь началась… правильно. Любимая работа, трое замечательных детей, (две дочери и сын), жена-хозяйка. Всё рухнуло в одночасье. От рака сгорела его любимая женщина. Год одиночества, посвящённого детям и… Елена Боннер.
Каким злым роком принесло её в эту семью? Какая разведка придумала столь тяжкий крест для гения? Вопросы…
Доподлинно известно следующее. Дама, войдя в семью Сахаровых замужней – стремительно развелась. Дети Сахарова, (сыну 13 лет, средней дочери 15, старшей – 18), остались на попечении… старшей дочери. Мачеха никогда не пускала их к отцу. Первая встреча сына, (после ухода отца из дома в 1971 году), состоялась в психиатрической больнице в 1977… Странно? Да! В этот момент Сахаров испытывал триумф от очередной победы над Советами. Ему разрешили выезд дочери его ненаглядной жены и некоей правозащитницы Андреевой, которая, попав в США, спешно стала невесткой Елены Боннер, сын которой спокойно жил в Бостоне со времён первой голодовки Сахарова в 1973 году, (тогда родину вместе с ним ещё покинул будущий зять). Много странного в этой истории. Доподлинно известно, как дама била уважаемого академика скалкой и, не считаясь с посетителями, ловко раздавала ему оплеухи. Он же мыл посуду на кухне и, вжимая голову в плечи, стараясь уходить от удара… серьезная психологическая обработка, с которой не справились советские психиатры.
Покинув Родину после смерти академика, дама поселилась в облюбованных семьёй Штатах. Правда, не забыв организовать музей Сахарова в Москве и Фонд, котором руководила лично. Одним из меценатов Фонда был Березовский, перечисливший 3 миллиона долларов вдове-страдалице, получившей при жизни в Нижнем злую кличку «Эта Лиса».
***
А ещё летом 1977 года впервые встретились шестнадцатилетняя леди Диана Спенсер и Его Высочество Наследный Принц двадцати девятилетний Чарльз…
_____________________________________________________________________________________
1. Обладатель двух мишленовских наград. Ресторатор, ежегодно открывающий ресторан поп-ап на Аскоте;
2. Карл III не слишком удачное имя в истории Королевской династии: Карлу I отрубили в 1649 году голову, после чего на целых одиннадцать лет в стране воцарилось безвластие; его сын Карл II правил с 1660 по 1685 годы. В стране всё время правления царили оспа и хаос. При нем выгорел Лондон. Больше никого не венчали на трон под именем Карла. Что заставило Чарльза, который мог выбирать из Charles Philip Arthur George, выбрать именно это имя, непонятно. Возможно, ссора с сестрой. Его величество славится своим упрямством;
3. Есть три письменных свидетельства, в которых прямо указывается на неоднократное напоминание принцу Чарльзу ее несколько странной и не корректной монаршей воли…
Глава 18
Хроники особого отдела 2
Глава 3.3. Что мы ищем?
С бессонницей каждый борется по-своему. Кто-то закидывается таблетками, кто-то выматывается до потери сознания, кто-то лежит в расслабляющей ванне, кто-то… способов много. Джерри Эман был сотрудником Центра космических исследований, и метод у него был свой, глубоко научный. Он боролся с бессонницей методом произвольного переключения частот. 15 августа 1977 года в 3 часа 35 минут утра в Бостоне он, рассеянно поворачивая переключатель поймал со стороны созвездия Стрельца необычный сигнал. Упорядоченный сигнал, превышающий любой космический шум во много раз.
Он воспроизводился трижды и всякий раз повторялся ровно 72 секунды...
***
Утром следующего дня кардинал Кароль Войтыла осматривал соляные шахты в маленьком польском городке Величка, открытые в 10 веке святой королевой Кунигундой. Огромная шахта, состоящая из десяти уровней и измеряемая прорубленными за тысячелетие двумястами сорока пятью километрами коридоров, богатая на легенды и призраков, была великолепна. Молодой праведник-кардинал уже освятил открытое для туристов историческое место, но мэр города, продолжая нервничать и заикаться, предложил:
– Давайте немного пройдёмся по тоннелям. Удивительно целебный воздух с примесями солей полезен лёгким. Мы нашли некие наскальные рисунки. На них стоит посмотреть. Я приказал установить прожекторы. Вашему преосвященству должно понравиться...
Кардинал Войтыла только тяжело вздохнул: обед откладывался на неопределенный срок. Но он давно приучил себя к терпению. Впрочем, это было даже интересно. Он провёл рукою по кресту в привычном жесте благословения и первым шагнул в открытый проход.
Их ждали.
Инженеры и техники пошли вперёд, освещая путь. Тощий епископ Стефаний, практически исчезнувший в тенях и определяемый по блеску зубов, суетливо метался где-то между ними. В руках он держал огромный серебряный крест, словно хотел защитить себя и гостей от возможных встреч с Белой Девой, официально признанной историческим привидением данного места.
Его Преосвященство, недавно ознакомившийся с легендой об отчаянной девице, пятьсот лет гуляющей в копях, и смелом рудокопе Михалеке, улыбнулся:
– Мы все знаем, что маленький шахтёр вывел девицу из Бездны. Не бегите так епископ, мы не успеваем за вами...
Наконец, они подошли к стене, блиставшей соляными кристаллами, как алмазами.
– Какая удивительная надпись, а что она обозначает?– немного сухо молвил кардинал.
– Это неизвестно ваше Преосвященство, – ответил за всех присутствующих мэр города,
– Вы не находите, что этот орнамент очень напоминает набор единиц и нолей?
Много читавший и любящий историю кардинал долго молчал и, уже выходя на свет из недр горы, вдруг сообщил:
– А я вспомнил: похожие знаки вырублены на скалах с идолами в Афганистане... надо будет рассказать об этом историческому сообществу в Варшаве. Пометьте у себя, пожалуйста, – повернул он голову к референту.
***
В 1991 году профессор физики Антониу Ромару Кардиш, заведующий кафедрой в университете Лиссабона, напишет интереснейшую статью, не имеющую отношения к его основной деятельности. В ней будут опубликованы три идентичные фотографии, снятые в разное время и в совершенно разных местах.
На первой будет изображение одежд левой Бемианской фигуры Будды из Афганистана, датируемой 3 веком до нашей эры. На второй – петроглифы из пещеры польского города Величко. На третьей – совокупность цифр, записанных аппаратурой Центра космических исследований в Бостоне (именно в Центре приняли сигналы из далекого космоса – за сутки до посещения уважаемым кардиналом старой пещеры)...
***
Аккуратно обходя высокие пики гор, дорога уходила на восток. Четыре грустных товарища из далекой страны второй час тряслись в кузове лендкрузера, какого-то первого, ветхого года выпуска. Лендкрузер скрипел на поворотах и подозрительно чихал при разгоне, а скрежет и грохот при попадании на очередной ухаб или выбоину наглядно свидетельствовали: скоро машина может просто рассыпаться на детали.
Местность вокруг тоже не радовала путников. Никаких пасторальных английских картинок, наоборот, на всем протяжении до линии горизонта она была унылой, серой, и сплошь усыпанной каменной оскольчатой крошкой разной величины. Усталые глаза напрасно искали на этой равнине хоть клочок зелени, хоть блеск случайного озерца. Ничего, только серость и камень, камень, камень – до бесконечности.
Густонаселенная часть страны была чуть поживее – она встретила путешественников многочисленными, остро пахнущими мускусом отарами, а также худыми, высокими, одетыми в мешковатые штаны и подобие российских телогреек, пастухами.
Люди имели почти чёрный, обветренный жгучим солнцем и колючим ветром, цвет кожи. Их согнутые трудом спины привыкли кланяться. Но гордый взгляд пронзительных карих глаз, говорил прибывшим о свободолюбии народа, издревле населявшего эту не слишком гостеприимную страну.
Почти все были вооружены. У некоторых за спиной висели ружья, которые могли бы стать лучшим экспонатом у какого-нибудь коллекционера древностей. Но у большинства на плече висел банальный АК -47.
Впрочем, скоро путникам стало не до наблюдений. Тойоту швыряло на выбоинах и колдобинах от одной стороны дороги к другой так, что порой машина перепрыгивала глубокую колею, но только для того чтобы тут же попасть в более глубокую, соседнюю.
– Ян, в этой проклятой стране никто не думает чинить дороги? – с трудом ворочая пересохшим языком, спросил Пётр.
– А зачем их чинить? – поинтересовался весьма бодрый проводник. Его дикая тряска почему-то не вымотала, он был свеж, аки майская роза и лучился улыбкой, будто ядерный реактор средних размеров.
– Это горцы, они дикие, – попытался объяснить брату, хрипя высохшим ртом, Павел.
– Не надо лезть со своим уставом в чужой монастырь, дети, – грустил Илья.
Навязанная, хоть и долгожданная поездка за приключением, не нравилась никому.
***
Спустя пять бесконечных часов тряской езды машина, проделав двести километров пути от Кабула, вдруг резко свернула и поползла вниз, туда, где темной ниткой блестела лента мутной реки.
К этому моменту вымотанные и почти полностью засыпанные пылью путники пребывали в забытьи, странном состоянии не то бреда, не то ступора, выйти из которого, казалось, не мог уже никто.
Водитель притормозил на холме и прокричал:
– Эй, хоридж! (Эй, иностранцы!)
Никакого шевеления под чёрным, растерзанным беспощадным ветром и песком тентом он не уловил. А потому остановил машину и, аккуратно сняв с шеста привязанный кусок рваной ткани, громко повторил, скептически осмотрев в кузове внедорожника пассажиров:
– Эй?
Одна из фигур зашевелилась, потянулась и ... водитель даже не понял, как рядом с ним оказался только что лежащий без движения человек.
– У-у! Бача-и шурави – хэйли хуб! (Советский парень – очень хорошо!), – восхитился он.
Потом поднял руку и показал вниз, где чернела под исчезающим светилом долина:
– Бамиан!
***
Афганистан. Странная и дикая страна. Именно через нее в Индию придёт буддизм. Именно здесь ровно стучит сердце самого загадочного исламского течения – суфизм. Говорят, отсюда разошлись в разные стороны двенадцать Израилевых колен. Именно в этой стране находится самый древний город в мире – Балх. В нем родился Заратустра и Авиценна. А ещё Афганистан связан с таинственными бактрийцами, улетевшими в далекую Петру на своих коврах-самолетах...
Переполненный дервишами, фокусниками и странными чаровниками змей, имеющий связи с тибетскими йогами, богатый легендами о Гиперборее и Шамбале, неграмотный, озлобленный, работящий и нищий Афганистан. Перекрёсток великих путей. Таинственный. Архаичный. Связанный сверхъестественными силами Сидхи. Только здесь сохраняются зловещие легенды йезидов о Семи Башнях Сатаны. Рассказывают также, что где-то в этих краях, в Хорасане, Ной, покинув ковчег,спустился на землю после потопа. Здесь появилась и выросла секта Павлина, превратившаяся в далеком Туманном Альбионе в масонскую ложу и трансформировавшуюся в двадцатом веке в Бадельберский клуб. Говорят, что Афганистан посещал Иисус Христос, прозванный Юс Асафом.
Перечёркнутая цепями гор, выжженная, никогда никем не завоёванная степь. Страна на которую претендовали и Великий Александр, и Чингиз-хан...
***
Долина, представшая в лучах умирающего заката, показалась огромной. Где-то далеко по кромке каменной гряды темнели фигуры знаменитых Будд. На небе уже появились первые звёзды, и вид на долину с горы напоминал обрыв, дно которого скрывал сумрак.
Между тем путники начали спуск. Почти сразу дорогу пересекла небольшая река, а потом и огромный караван верблюдов, появившийся из-за каменной гряды и напомнивший близнецам сказку Али-Бабы. С величественной неторопливостью корабли пустыни шествовали по своим делам – не замечая всякие презренные мелочи типа грузовиков и людей. Качались лохматые тела, переступали округлые копыта, с бесконечным равнодушием смотрели вдаль рыжие морды…
Пришлось задержаться.
– У верблюда два горба, потому что жизнь борьба, – философски заметил товарищ полковник.
Наконец, машина с урчанием заехала во двор при огромном глинобитном… параллелепипеде. Площадка перед зданием оказалась заполненной автобусами, грузовиками и непонятного цвета легковыми автомобилями, одинаково древними и одинаково грязными.
– Приехали! – громко сообщил команде Ян. – Выметайтесь из машины!
– Где мы? – поинтересовался Илья, вытаскивая рюкзаки.
– Отель имени Ходжи Насреддина, – хихикнул авантюрист. – Для друзей и родственников – «Мехманхану». Ничего не меняется в подлунном мире... Пошли. Поедим и уйдём подальше, на травку. Здесь спать нельзя. Тут блох больше, чем звёзд на небе...
Он перешагнул порог и, подойдя к хозяину постоялого двора, поклонился. Потом приложил свою руку к его груди, а в ответ хозяин прислонился к нему щекой. Обменялись рукопожатиями. И только потом заговорили…
Время текло, как кисель. Притихшие мальчишки с удивлением слушали чужую неторопливую мелодичную речь. Совершенно непонятную, увы.
– Пап, о чем они говорят?
Илья снял шляпу, почесал поскрипывающий от песка затылок и раздумчиво сообщил:
– Здороваются. Как жизнь? Как дела? Сразу-то не поймёшь. Восток оно дело тонкое...
Это «здороваются» затянулось еще на пять минут… потом на десять… потом…
Только через полчаса, заплатив смехотворные 800 афгани за всех, Ян рассадил оголодавшую компанию на ковре за низким столиком. Закрытая темным одеянием и похожая на чёрную мумию дама с поклоном принесла очень вкусный плов и обжигающий чай, с маленькими кусочками похожего на карамельки коричневого сахара.
Поели.
Сытная еда после долгого пути почти моментально склеила веки и отяжелила голову. И ближайшие коврики разом показались невозможно уютными и даже мягкими… а предупреждение начальства о блохах – такими неважными. Спааааааать…
– Ну пошли. Нам палатку ставить. Тут недалеко. Место нормальное. Там и умоемся, – начальник особого отдела растолкал засыпающих мальчишек.
Ненадолго впрочем.
Когда поставили палатку, близнецы спали...
***
Илья проснулся с первым робким лучом, проникшим в палатку через крохотную дырочку в потолке. Желто – золотой горячей накипью он, медленно, расползаясь внутри помещения, попытался влезть прямо в нос спящего. Богатырь сморщился и поторопился вылезти из-под полога. Чихал он громко и будить уставших от бесконечной дороги мальчишек не хотел.
Мужчина осмотрелся. Вокруг него на желтой, давно сгоревшей под лучами жестокого солнца траве, лежала огромная долина. Напротив, ровным, застилающим горизонт каменным забором возвышалась стена, в которой высеченными в скале башнями высились огромные фигуры.
Послышался шорох. Илья обернулся и увидел, как среди исчезающих ночных облаков, закрывая своим телом поблекшую Венеру, к нему приближается человек. Высокий и жилистый, он не был похож на воина-богатыря, но за ним, клубясь чёрными нитями серпантина и вскипая густым туманом, в котором явственно проступали багровые всполохи огня, шла сила.
«Словно дракон в рогатом шлеме-черепе», – подумал Илья.
Но тут «дракон» поднял руку и, улыбаясь, показал путникам авоську, из которой торчали банки с кока – колой и лепешками.
Кроваво – красный силуэт на миг мелькнул в голубом небе и исчез.
В этот момент мальчишки вылезли из палатки и, увидев пришедшего, вмиг выхватили у него банки сладкого напитка.
– Словно щенки, – почему-то подумал Илья.
Светало стремительно.
В надежде спастись от встающего безжалостного светила угольно – чёрный силуэт опоздавшей спрятаться до восхода мыши метнулся в единственную в округе пещеру-палатку.
Близнецы, заметив добычу и толкая друг друга, ринулись было в проход, на ходу поливая себя приторно – шипящей колой. Мышь нервно пискнула, узрев новую угрозу.
– Эй, мужики, оставьте в покое крысу. Любая тварь, которая просит о защите, обязана ее получить. Она сгорит заживо, если не спрячется. Поверьте мне, это страшная смерть, я точно знаю!
Илья посмотрел на небо. Легкий утренний ветер разогнал безжизненные клочья ночного тумана, и бесконечность над ним окрасилась прозрачной невесомой лазурью.
«Какой он дракон? – мелькнула навязчивая мысль. – А если и дракон, то что? Наш он! Советский! Коммунист!»
Богатырь выровнял неровно бившееся сердце и шагнул вперёд!
Глава 19
Хроники особого отдела 2
Глава 3.4. Что мы ищем?
– Не пройтись ли нам к стене? Она древняя, как старый мамонт, и знаменитая, как пропавший в пустыне Сахаре римский легион! Я хочу показать вам монастырь, могилу и фрески, – не поднимая головы, озвучил план на день товарищ полковник. Он возлежал на холмике, заботливо предоставленном для начальника особого отдела в качестве подушки.
Остальные тоже были заняты делом. Жующие горячие лепешки с кислым овечьим сыром и весьма довольные жизнью близнецы в такт словам закивали, всемерно выражая одобрение планам начальства на активный отдых.
– А что за монастырь, Ян? Вроде же тут мусульмане? – поинтересовался Пётр.
Едва приподнявший голову с холмика Ян тут же уложил ее обратно и принялся повышать культурный уровень подчиненных:
– Изучавший горы Гиндукуш в 827 году корейский монах Хуэй-Чжао отметил, что правитель этих мест поклоняется Будде. Ранее область Бамиана считалась центром зороастризма. А ислам проник в долину с приходом Газневида где-то в 9 веке. Да и монастыри – это места, в которых живут люди, поклоняющиеся определённым богам. А богов… их как грязи на колёсах лендкрузера.
Мальчишки хихикнули. Илья вздыхая, молча пошел собираться. Ему смеяться не хотелось. У него болело где-то глубоко внутри. Приснились серые бабкины горы. «Не к добру», – уверенно шептал рассудок.
Через час туристы бодро подошли к стене и, забравшись по выщербленным временем ступеням, оказались на каменном балконе – площадке перед дырой, зияющей чернотой бесконечной ночи.
– Вход, – сообщил их неунывающий проводник.
Отверстие в скале охранял худой старик с темной, покрытой бородавками кожей. По его лицу ползали вездесущие мухи. Аксакал не обратил на пришедших никакого внимания. Проходивший мимо Илья осторожно переступив через торчащие в проходе сухие ноги, дотронулся до сморщенного желтого плеча, с которого сползла старая тряпка.
– Отец? – сидящий не подавал признаков жизни.
– Ян, он жив? Может ему помочь чем, спроси, – обратился богатырь к приятелю.
Последний скорбно посмотрел на друга и злым, каким – то свистящим шепотом произнёс:
– Ты вообще соображаешь о чем просишь? Нам это не надо! От многих знаний – много горя!
Но тут старик вздрогнул, разлепил серые от старого гноя веки и живыми чёрными блестящими глазами посмотрел на пришельцев. Мухи взлетели и громко жужжа напали на стоящего рядом Илью. Старик заговорил:
– Родились в начале начал два духа-близнеца. Один был добрым. Второй – злым. Один был глупец. Второй – умник. Кто изберёт путь праведника? Кто упадёт?
Ян нахмурился.
– Это не те Близнецы, старый дурак, – услышали горы.
– Ты не почитаешь Мазду, не воспеваешь Амеша Спента, не тебе решать, – сказали в ответ старые камни пещеры.
– Это не те Близнецы! – грохот камней, упавших в ущелье, стал слышен у майдана.
– Не кричи, я слышу, враг Дэвов, но не тебе решать…
И тут Ян без взмаха ударил старика ногой в грудь. Спор прервался. Где-то неподалеку с вершины сорвался еще один камень и покатился, гремя, по склону.
Когда настырные насекомые, жужжа, вновь уселись на камни в преддверии пещеры, Илья увидел только детей.
– А где старик? – спросил он, испуганно оглядываясь назад.
– Какой старик, па? – удивлению мальчишек не было границ.
На каменной, выжаренной солнцем площадке до белизны, не было ни души.
Солнце, ослепительно ярким пучком острых лучей, насквозь прокалывающих тела своим огнем, отчаянно, пыталось ужалить стоящих, осмотрительно отодвинутых заботливой рукой отца от входа.
Ян злобно посмотрел на богатыря, перевел взгляд на его вспотевшее потомство, вздохнул, почесал нос и подмышку, хрюкнул, явно проглотив ругательство, а потом громко и четко выговаривая каждое слово, будто минуту назад здесь в самом деле никого не было, начал:
– Окружённая практически непроходимым скалистым Гиндукушем – недружественным преддверием Памира и Тибета – как в глубоком бассейне, лежит, ежегодно расцветая по весне маками и ирисами, долина Бамиан.
Голос Яна отразился от скалы, взвился вверх – и мягко растекся по каменной площадке, погружая слушателей в давние, очень давние времена…
...Горы, за тысячелетия изрытые людским старанием, давно превратили окружающий пейзаж в странный, похожий на рваный орнамент кружева, рисунок. Многочисленные пещеры комплекса старых монастырей переходят от шумерских монахов с их императором – полубогом Энмеркаром к огнепоклонникам и далее, без конца.
Здесь отметились почитатели пророка Зардешта, которого греки назвали Зороастром, Сыном Звезды.
Евсеи писали свои странные речи и проклинали пришедших им на смену толкователей священной книги праариев – Авесты.
Наконец, видимо начитавшись арийских былин, кто-то высек пять скульптур Будды: гигантскую-стоящую, потом лежащую, сидящую, маленькую идущую и, ещё одну, тоже гигантскую. Между этими памятниками, среди бесконечных галерей, пещер и ниш, можно встретить старые фрески – целые книги, давно предлагающие нерадивым потомкам прочитать оставленные на них письмена…
Он вздохнул и остановился напротив расписанной чёрной от старости охрой стены.
– Ну ваще, ты даёшь, – восхитился любознательный Павел.
– Как наша грымза-истеричка Гарпия Лоренс, – хихикнул Пётр.
– Преподаватель истории Британских островов, – поправил Илья.
Отнюдь не польщенный сравнением Ян только выразительно возвел глаза к вершинам гор. Но злиться по таким мелочам он не умел, не считал нужным. И вообще, можно же качественно посчитаться?
– Двигаемся живее, запоминаем проход, ещё минут десять, тут уже недалеко… На месте садимся, перекусываем, осматриваем могилу, – экскурсовод, не обращая внимание на нытьё и выразительные вздохи, тащил туристов в глубь горы.
– Не видели мы, что ли, старых костей, – мальчишкам было немного жутко в этих душных, пустых тоннелях.
– Там нет костей. Там могила. Я про кости не говорил, – хмыкнул проводник.
– А чья могила-то? – Илья, пытаясь забыть старика, решил поучаствовать в разговоре.
Дёрнув плечами, фигура начальства исчезла за поворотом…
