Текст книги "Хроники особого отдела — 2 (СИ)"
Автор книги: Александр Игнатьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
В девяностых годах он, так же безгранично, поверил и Горбачёву М.С…
В любом случае, о получении серьёзных разведданных с Британских островов в СССР, а затем и в России, никто давно не слышал. Правда, есть и другая информация…
_____________________________________________________________________________________
1. Смелым сопутствует удача (англ);
2. 2. Надейся на лучшее, но будь готов и к худшему (англ);
3. 3. Один в поле не воин (англ).
Глава 3
Глава 1. Зачем мы здесь? Часть 3.
Ранней весной 1834 года Его Преподобие отец Лоренцо, прикрываясь старым плащом от пронизывающего ветра, стремящегося уничтожить в Риме остатки затяжной зимы, смог, наконец, добежать до Бронзовых врат…
Швейцарский гвардеец, смотревший на светопреставление, в виде ливня с небес, ниспосланного на грешивших на земле, уже приготовился ткнуть алебардой так стремительно приближающуюся к нему фигуру, но моментально передумал. В самый последний момент, очень во время, он рассмотрел русую голову спешившего, который, при приближении, отбросил с лица влажный капюшон.
Одарив охранника весьма сдержанной и, по-отечески строгой улыбкой, Его Преподобие отряхнулся на мраморные полы, подобно римским мастифам , известным ещё с первого века, благодаря своей дружбе с римским агрономом Колумеллой. На квадратной фигуре, заканчивающейся бычьей шеей «ветерана гладиатора», сидела весьма разумная голова, не всегда мирно, но всегда кардинально, (и для пользы матери церкви), решавшая поставленные перед ней задачи.
По крайней мере, личный охранник архиепископа Паоло Роспильози не сомневался в этом. Синие-жёлтый костюм вместе с владельцем вздрогнул и немедленно посторонился.
***
Сквозь стекла бесконечного коридора Апостольского дворца гнойной лимфой сочилась тусклая муть из рассерженного эмпирея (1). Его Преподобие быстро преодолел путь, позволяющий приближающимся к входным дверям осознать расстояние между просителем и подателем. Данный факт к нему, в этом месте не относился. Двери беззвучно открылись, и padre пересёк черту.
– Монсеньор!? – прозвучало в кабинете, пышно украшенном фресками, изображающими карты Тирренского и Ионического морей.
Над столом, заваленным документами, с грифом «секретно» и «совершенно», поднялось лицо, обрамлённое ровно подстриженными чёрными волосами, украшенными густо пробивающейся сединой.
– Взгляните на этот документ, мой друг.
Протянутый лист был, можно сказать, юн. «Видимо, вчера скопировано», – не стал делиться мыслями его преподобие, взяв бумагу из ухоженных рук. На безымянном пальце дающего золотое массивное кольцо блеснуло алым…
«Дорогой брат мой Альваро! – начиналось письмо. – С глубоким прискорбием, пишем мы свой рассказ. Надеемся, что трагическое известие о смерти Отца Нашего от тяжёлой лихорадки уже достигло Вас, и сейчас, читая эти строки, Вы поститесь, как и Мы, находясь в глубоком трауре».
Сотни витиеватых, (правда, не лишённых определённой исторической привлекательности), португальских фраз – и намётанный взгляд гостя, наконец, нашёл главное, ради чего его сюда пригласили…
«За день до того момента, когда закрылись родные глаза, внезапно ясной зарёй наметилось улучшение, и мы возблагодарили Подателя сей милости Господа всеблагого. Утром Его Величество вице-король Индии смогли встать и даже изволили выйти в сад. В шесть часов пополудни, лишь прошла сиеста и наступило время обеда, к нему прибыл некто, имеющий небрежный вид и, к тому же, в весьма потёртом костюме. Этот человек грубо затребовал аудиенции, назвавшись графом Джоном Арунделом.
К нашему удивлению, отец попросил его к себе немедленно.
Граф не остался на ночь и, после непродолжительной беседы, быстро исчез, в узких улочках Кочина (2). Опрошенная нами стража выглядела растерянно и смогла только сообщить, что данный господин ускакал на «чёрном жеребце, рычащем и скалящем зубы, словно дикий зверь». Глубокой ночью отец позвал нас к себе. Имея неисчислимое мужество, он смог сообщить, что скоро покинет нас. Завещание было составлено ещё год назад, а Их Преподобие Святой отец молился непрестанно, и мы не понимали, с какой целью отец утруждает себя, теряя последние силы. Оказалось, предвидя свой смертный час, он завещал нам старый пергаментный список, который было велено, не разворачивая, вложить в его коченеющие руки и предать земле вместе с телом. «Я должен отвезти это», – невнятно пояснил он нам.
Совсем незадолго перед смертью Его Величество Адмирал Индийского океана долго пребывал в забытьи, но за несколько минут до своего последнего вздоха открыл потускневшие глаза и чётко распорядился: «Выполнить повеление со всей тщательностью! Граф не стареет и настигнет меня даже за гранью!».
С тем он и отошёл.
Любящие братья Ваши Эштеван да Гама и Паулу да Гама».
Копия исторического документа вернулась на стол, и в кабинете на целую длинную минуту воцарилась глубокая тишина.
– Тяжёлые времена, – наконец, вздохнул архиепископ. Он устремил глаза на стоящего напротив и продолжил. – Нам необходим сей документ, дорогой друг. Для этой цели вы поедете в Видигейру, где в церкви Богоматери реликвий, справа от алтаря, под крышкой, из скверно отполированных простых каменных плит, покоятся уже почти три столетия останки вице-короля. Каким образом вы доберётесь до того, что вложено в его руки – решать вам…
***
Останки славного морехода были преданы земле и спустя 15 лет перевезены из Индии Франсишку де Гама. Об этом перезахоронении не обнаружено свидетельств, но сын внёс достаточно средств для проведения ежедневных молебнов, памяти своих достойных матери и отца в старой церкви Богоматери реликвий. Новую построили в 1593 году. Адмирала извлекли из земли и в третий раз перезахоронили рядом с сыном и женой.
28 мая 1834 года не терпящим возражений правительственным запретом все монастырские постройки и саму церковь внезапно предписывается ликвидировать. В тот же вечер, (с необъяснимой скоростью), серебро и ценные культовые предметы упаковываются и вывозятся.
В ночь на 30 мая в брошенный храм ворвались грабители. Сломав могильные плиты, они разорили могилы...
Только 21 сентября 1841 года дон Жузе Жил на свои средства смог отремонтировать осквернённый храм. То, что осталось от могил, привели в надлежащий вид.
В 1844 году аббат Антониу Дамазу ди Каштру написал петицию правительству «О необходимости увековечения памяти Васко де Гама». Он просил установить достойный надгробный памятник. Так общественность узнала об осквернении. Но произошло невероятное. Королевским указом разворованную могилу опечатали. Отныне к ней было даже не разрешено приближаться!
Спустя почти тридцать лет, 24 февраля 1871 года, историк мореплавания А. Тейшейра ди Араган сумел удивить любящего интересные истории короля, который распорядился создать комиссию по расследованию инцидента. Принимается странное решение о новом перемещении останков. На этот раз в монастырь иеронимитов, «откуда начался славный путь».
Архитектору Рафаэлу ди Каштру заказывается памятник. 10 июня 1880 года, «с милостивого согласия прямого потомка Васко де Гамы, дона Томаша, плиты в церкви были подняты, и в домовину из сандалового дерева помещены останки». Для изъятия выделили два часа. Укладывая кости в новый гроб, комиссия отметила, что в старой могиле покоились черепа и берцовые кости, принадлежащие четырём разным скелетам. Историк Араган зафиксировал этот факт в своём отчете. Тем не менее, спустя 382 года и 11 месяцев уже в пятый раз беспокойный адмирал с большими почестями переехал на новое место вечной стоянки – в Лиссабоне.
***
Ян сидел в широком кресле, с высокой спинкой и львиными ножками-лапами, расположив на коленях большую жестяную коробку с печеньем. Данный предмет мебели был его первым приобретением, с момента приезда в Лондон. Начальник созерцал длинные тени, которые отбрасывало весеннее яркое солнце на чёрную землю внутреннего двора.
«Обжива-а-ет», – сообщил домочадцам всезнающий Олладий. Выслушавших сие замечание, при этом, сразу охватило недоброе предчувствие. Видимо, сидеть начальник собрался в нём довольно часто, а вот что делать им в этой серой стране, до сих пор никому не разъяснил.
Ян догрыз почти все печенюшки, когда в комнату влетел Мрак. Его всегда гладкая жёсткая и густая чёрная шерсть стояла дыбом. Сам он, имея крайне воинственный вид, практически прыгнул к столу. И, затормозив всеми четырьмя лапами, с явным раздражением, оценил кресло, проигнорировав сидящего в нём хозяина.
Лицо начальника было таким свежим и добрым…
– Борис Евгеньевич, там в чайнике ничего не осталось? Мне кажется, пора выпить чайку, по чашечке, – присутствующие вздрогнули.
Пёс же, от неожиданности, рухнул на жалобно заскрипевшие полы.
– Да, Мрак, ты прав, у нас новый жилец. Сейчас будем знакомиться, но вначале, чайку. Без воды мои кишки раздуются, и я рискую попасть в лазарет с классическим панкреатитом.
Ян подошёл к серванту и достал блестящую серебряным боком сахарницу.
– Блинов надо бы на ужин, с джемом, апельсиновым…
– Это совершенно невозможно, сэр… – одновременно раздался мягкий голос в голове у каждого члена команды. Причём общался сей голос отчего-то по-русски, хотя слова совершенно точно были произнесены на британском наречии.
– Are you sure of that, my friend? (3) – поинтересовался, неизвестно у кого, начальник.
– Вам ли не знать, мой лорд, традиции прежде всего. Помнится, на ужин вы предпочитали тушёное мясо ягнёнка, с овощами и картофелем…
– Lancashire hotpot… м-м-м-м...
Ксения вздрогнула от того, как Ян почмокал губами. Видимо, воспоминание было вкусным, но ни она, ни все остальные, решительно не могли понять, откуда исходит странный голос.
– Я попрошу вас предложить Борису Евгеньевичу, для начала, несколько приятных блюд, простых в изготовлении, чтобы он освоился, – между тем продолжал издеваться начальник.
Его лицо, за какую-то секунду, претерпело поразительную метаморфозу. Полковник стал похож на нашкодившего пятилетнего мальчишку. В глазах играли маленькими светляками чертята… по крайней мере, так оценила его вид Ксения.
Первым не выдержал Илья.
В совершенно не характерной для себя манере, богатырь, сморщив лоб, и, разместив, как школьник, свои лопатообразные ладони на коленях, тихо и жалобно спросил:
– Ян Геннадьевич, мне хотелось бы попросить вас об одной услуге.
Начальник, удивлённый таким фразеологическим оборотом, в устах своего, отнюдь не красноречивого подчинённого, сделал брови домиком. Все напряглись.
– Вы не могли бы пояснить, кто конкретно влез ко мне в голову, и сколько можно нам здесь жить, – Илья смог закончить фразу, понизив звук до шёпота. Лицо его покраснело, и, если бы не Танюша, положившая руки ему на плечи, он бы сдался и промолчал…
Чертята в глазах начальства выросли в полноценных чертей.
– О-о-о-о, конечно-конечно, – услышали ошарашенные присутствующие. – Для начала, позвольте представиться и представить здесь сидящих. Перед вами – Ян Артур Джон граф Арундел герцог Норфолк (младший).
– Это, – новоиспеченный граф ткнул пальцем в сидящую семью. – Татьяна Вальдек-Пьермонт, дочь и признанная наследница герцога Николая Ольденбургского, она же Татьяна Андреевна Петракова, (по матери и деду), и Пескова, (по мужу). С мужем всё ясно. Он муж, богатырь и русский… эт я ни изменить, ни подделать не смогу, Илюх, эт в крови… – Следующий муж, вот этой возмущённой особы, – улыбка стала сардонической, и он смерил Ксению с головы до ног оценивающим взглядом, причём, черти там уже пустились в полноценный пляс. – Бернагард Кесслер , в его роду затесался барон Вильгельм Эммануил фон Кеттелер, известный теолог и богослов, его племянника, кстати, в девятисотом убили в Китае. Вы в курсе родни, Борис?
Вместо ответа Борис протянул руку к отложенной, было, книге и начал водить пальцем по её обложке. Данный вид занятий его полностью поглотил, но неугомонная жена, чувствительно ткнув пальцем в бок, прервала медитацию:
– Ну?
– У нас какие-то земли в Баварии, я маленький был, не помню…
Ксения обратила на Яна леденящий душу взгляд. Он его выдержал и продолжил:
– Ксения Геннадьевна Мутовина, дочь потомственных золотопромышленников-староверов, ведущих свой род от окольничего Грозного царя – Федора Нагого…
Озадаченная вывертом собственной родословной, Ксения затихла. Староверов среди своих предков она давно смогла принять, но бояре?!
– Ну, а рисуют в данный момент на шёлковых обоях химическим карандашом абстрактную картину, в стиле Хуана Миро – Питер и Пауль Вальдек-Пьермонт. Им, кстати, предстоит поехать в Итон в сентябре, пока папа и мама будут заниматься совсем другими делами, – и Ян назидательно поднял палец!
Кто при этом выглядел менее радостным – близнецы при вести об Итоне, или взрослые, размышлявшие о неких загадочных «делах» – неизвестно.
Ян осмотрел подчинённых и аккуратно нанёс «добивающий удар»:
– А теперь, господа, с большим удовольствием, представляю вам своего старого друга, любезно согласившегося пожить с нами и заняться обучением нашей честной компании хорошим манерам:
– Мистер Сомс, дворецкий, брауни, ведущий свой род от Волосатой Мег из Туллокгорма… – Лицо Яна приняло бесконечно терпеливое выражение, а в дверях гостиной все увидели аккуратно одетого человечка, обладателя смешного носа и больших круглых глаз, в руке он держал саквояж.
– Добрый вечер, леди и джентльмены! – услышали присутствующие.
На кухне загремела упавшая кастрюля…
***
В историческую летопись «самой большой страны в мире» 1972 вошёл, как год «начала застоя».
В этот год на Таганке сыграл Гамлета Владимир Высоцкий. После просмотра «А зори здесь тихие…», рыдала вся страна. Легендарный Озеров, комментируя хоккейный матч «нашей красной машины» с канадцами, произнёс легендарную фразу: «Такой хоккей нам не нужен!».
Советские люди сочувствовали Анджеле Девис и слушали «Эти глаза напротив…».
Они, от приятеля к приятелю, на кухнях, за столом с венгерским «Токаем» и салатом «Оливье», а ещё селедкой «под шубой», передавали слухи о скандале с Евтушенко и, с чувством непоколебимой уверенности, «Ведь по-другому не бывает!», узнавали об успехах советских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене. Правда, они же с трудом верили в террористов и нападение на израильских спортсменов. «Но с другой стороны, что взять с фрицев – прошляпили…».
Никто не сомневался в том, что ровно в восемь вечера выступят Хрюша и Степашка, а тётя Валя всем пожелает: «Спокойной ночи». В 21.00 СССР посмотрит программу «Время», а затем и интересный фильм, и, уже совсем перед сном, покажут «Кабачок 12 стульев».
В том году повысили зарплаты врачам и учителям. При всеобщем среднем образовании, учеников обязали заканчивать десять классов…
Летом заработала крупнейшая в мире Красноярская гидроэлектростанция. Привенерилась автоматическая станция «Венера-8». Создано невероятное судно на подводных крыльях, способное развивать скорость до 500 км/ч – ракетоплан «Орлёнок». И, наконец, проект атомной подводной лодки «Акула», длиной в два футбольных поля!
США отстали в этом году от СССР, как минимум, на десять лет!
После работы жёны покупали домой «Любительской» колбасы, по 2 рубля 20 копеек и «Докторской» по 2.30, запасались «Хвойным» и «Земляничным» мылом по 30 копеек и пирожками с капустой и повидлом за пятачок. Мужья несли домой самый дешёвый, качественный и вкусный хлеб в мире – батон белого по 25 копеек. Кое-кто разливал во дворе «беленькую», за 2 рубля 10 копеек, и брал килек в банке за 33 копейки «на закусь».
А ещё был каток «Медео» и Лев Яшин. Фильм «Печки-лавочки» и счастливое пионерское детство.
Страна отпраздновала свою пятидесятилетнюю годовщину. Нормы ГТО по спортивному ориентированию, бегу и метанию гранаты выполнило 58 миллионов человек.
Страна-победитель! Самая стабильная страна в мире!
Красавец Леонид Ильич, ещё бодрый и энергичный, поздравлял хлеборобов и шахтёров. Был учреждён орден «Дружбы народов». Его, под номером один, торжественно вручили городу Киеву.
Ещё никто не знал про застой, даже баба Ванга...
_____________________________________________________________________________________
1. ЭМПИРЕЙ, -я; м. [от греч. émpyros – огненный] По представлениям древних греков и ранних христиан: самая высокая часть неба, наполненная огнём и светом, где пребывают небожители, святые;
2. Кочи́н – город в индийском штате Керала. Крупный порт на Малабарском побережье Аравийского моря;
3. Ты уверен в этом, мой друг? (англ).
Глава 4
Глава 1. Зачем мы здесь?
4
Спустя тринадцать недель, жарким июльским полднем 1834 года, отец Лоренцо, наконец-то, возвратился в Святые стены.
Всё тот же серый плащ и безукоризненный белый воротничок. Свидетельств сумасшедшей гонки не нашёл бы ни один самый пристрастный инквизитор.
И, всё-таки, он опоздал ровно на одну неделю, несмотря на то, что смог преодолеть расстояние от Лиссабона до Лондона, и от Лондона до Рима – за невероятные двенадцать дней!
И, конечно, если эту потерю осознаёт его преподобие, то её может и просчитать монсеньор кардинал ПаолоРоспильози, ведь их учили одни и те же наставники. А высшая добродетель его Ордена – выдержка и чёткость исполнения просьб от вышестоящего к низшему лицу. Никто из членов Ордена не имеет права на собственное мнение. Его жизнь – собственность Святого Трона.
«Но пока я жив, я надеюсь!».
При всём этом, репутация его безупречна, а послужной список безукоризнен.
Он образцовый пример для подражания. Истинный служитель Веры.
Подчиняясь неумолимому времени, он честно стареет и должен вскоре сгинуть, став безвестным монахом вполуразрушенной обители какого-нибудь дальнего угла империи. Но Лоренцо, извлечённый когда-то из римской клоаки, и, буквально, вскормленный матерью-церковью, не желал уходить в безвременье. Немало повидав и прочувствовав за богатые событиями сорок лет службы, он совершенно не тяготел к тихому существованию в старости. Он хотел тишины внутри его собственного, принадлежащего только ему одному мира. Никогда не вступая в конфронтацию с сильными, отдавая себе отчёт в своей слабости, этот, битый жизнью мастиф Ватикана,просто ждал своего часа. И он его дождался.
Старые кости, найденные им, цепко держали чудо, лежащее в полусгнившем кожаном мешке: Кондиции, определяющие право на престолонаследие, право первенства и ещё какие-то непонятные сведения, смысл которых Лоренцо даже не пытался осознать, потому что это знание перечеркнуло бы всё то, во что он верил всю жизнь. А ещё пергамент с чётко прорисованной на нём картой и медная печать, больше похожая на ключ. Три предмета вместо одного! Торопясь вернуться к Престолу, он, тем не менее, смог передать самый интересный документ заинтересованному лицу и получить вполне зримое и осязаемое настоящее. Он даже смог положить драгоценный металл в надёжный банк.
Отец Лоренцо твёрдо знал, что карты могут быть недостоверны, а старые исторические документы – ценны практически всегда.
Однако работа ещё не закончена. Преподобный отец должен передать в Орден то, что изъято из разорённой могилы.
***
Его преосвященство ожидал своего посланника в небольшой оранжерее Апостольского дворца. Дверь в эту «Обитель души», располагалась в боковом коридоре, сразу при выходе из кабинета монсиньора. Аккуратно подрезанная живая изгородь, густая и зелёная, несмотря на обжигающую июльскую жару, блестела гладким лавровым листом. Нежные бледно-розовые орхидеи обвивали старые,искусно разложенные коряги. Их заботливо спрятали под тент, самолично натянутый кардиналом Роспильози. Так цветы дольше хранили свой аромат и радовали всех посетителей, восхищённо взирающих на это разноцветное совершенство. «Ибо нет ничего краше того, что создано самой природой».
Отец Паоло любил размышлять, пребывая здесь в одиночестве. Терпкие запахи оранжерейных трав не горячили его седеющую голову, и он давно не обращал на них внимания. Пьянящее благоухание могло свести с ума только случайно попавших в эту «Обитель тишины и света». А потому, погружаясь в очередную молитву, кардинал не разочаровывался в натуре человеческой. Он твёрдо знал, как велика опасность пропасть в суетном мире. Он всегда скорбел о потерях. И никогда не делал ничего второпях.
– Вы привезли, мой друг? – поинтересовался он после того, как обветренные губы пришедшего коснулись его кисти.
На резной столик легли некий металлический предмет в небольшом мешочке и пергамент, с начертанной на нём картой.
– Вы ознакомились с вещью? – спросил он повторно, после того, как рассмотрел привезённый документ. А получив утвердительный ответ, махнул рукой: «Отдыхайте!».
На безымянном пальце вызывающе блеснул алой каплей рубина перстень.
Утром отца Лоренцо найдёт в келье гвардеец. Увы, его преподобие в этот момент будет готовиться к встрече со своим самым главным патроном. Синее, после апоплексического удара лицо уже превратится в маску, но налитые кровью сияющие глаза ещё смогут рассмотреть фигуру вошедшего. Остывающий рот откроется, и гвардеец расслышит:
– Передай ему! Он меня опередил, но и я не привёз всего. Пусть ищет! И никогда не найдёт!
После сказанного отец Лоренцо отойдёт в прекрасный светлый мир, с улыбкой на чернеющем лице, (но улыбка эта, по правде сказать, будет больше похожа на оскал). Маленький цветок орхидеи, нежным пятном украшавший келью монаха, завянет вместе со смертью последнего.
Лично отпевая друга, кардинал положит руку на лоб и, прощаясь, скажет усопшему:
– Лондонский Тауэр тоже хорошее место для хранения, друг мой. Я всё уже нашел…
***
Лето 1972 года.
Сквозь приспущенные гардины в лиловый кабинет Букингемского дворца попадало ровно столько солнечного света, сколько требовалось для уставших глаз. Еёвеличество встала с дивана и ещё раз поблагодарила за оказанную ей услугу:
– Спасибо.
Корги, такие же неспешные, как и их хозяйка, подняли головы, понимая, что беседа завершена – и приготовились провожать свою госпожу.
Между тем, вставший вслед за ней, немного полный господин продолжал говорить. Говорил, несмотря на то, что разговор завершён, и завершила его сама королева... несмотря на то, что его поступок был серьёзным нарушением этикета:
– Орден всегда будет благодарен Вам. Никто никогда не позволит опубликовать что-либо из событий полутысячелетней давности. Конечно, ситуация слишком щекотливая, но…
– Но это было очень давно, – коротко закончила еёвеличество. Резко повернувшись, она добавила, уже даже не пытаясь уйти. – Извините, если доставила вам неприятности.
Но и эта попытка вернуть общение в рамки привычного протокола была напрасной. Полный господин улыбнулся – медленно и почти… хищно.
– Святой Престол никогда не забывает своих обязательств. Вместе мы всё сможем преодолеть.
«А цена?» – хотелось ей спросить. В какую цену обойдется это преодоление?
Но она тянула время, не вполне зная, но догадываясь, что произойдёт, и ей было заранее страшно.
Королева – сильная умная красивая женщина, всегда держащая свои эмоции под замком. В её маленьких ухоженных руках находится будущее семьи, будущее фамилии Виндзоров. Но глупые родственники, с какой-то особенно жестокой настойчивостью, всё пытаются и пытаются выбить камни в построенной предками стене престолонаследия.
***
В 1936 году дядя Эдуард отрёкся от престола и сочетался браком с дважды разведённой Уоллис Симпсон, католичкой. Его фраза во время отречения от престола потрясла весь мир, (он не нашёл возможности быть королём без женщины, которую любил). Слава Богу, детей они не нажили…
В 1972 году, не успев снять траур по своему авантюрному дяде, её величество столкнулось с новой проблемой.
Кузен – и девятый претендент на престол Уильям Глостерский – собрался под венец с разведённой ЗузиСтарклофф, американкой еврейского происхождения. К большому облегчению семьи, недальновидный родственник разбился, управляя самолётом.
Затем была невестка, которая, родив престолу двух наследников, и, расторгнув брак, вдруг решила выйти замуж за араба… сколько потерь. И не выглядит ли сегодняшний мезальянс её внука с разведённой американкой наказанием за бабкины грехи?
***
Точно известно другое.
В 1972 году родилась ABBA; состоялась премьера «Высокого блондина в чёрном ботинке»; в Лондоне прошёл первый, одобренный властями, гей-парад; НАСА запустило в сторону системы Альдебаран космический зонд «Пионер-10»; канцлер Энтони Барбер объявил о снижении налогов в бюджете более чем на миллион фунтов.
Немного западнее Сити, в Вест-Энде, модный новый мюзикл «Иисус Христос Суперзвезда» посетила королева.
На следующий день, в рамках заявленного ранее обеда, она принимала Хавьера Эчеваррия Родригеса, второго прелата Опуса Деи и личного представителя святого Хосемарии Эскривы, (умер в 1975 году). После обеда еёвеличество уединилась с господином Родригесом, а затем,(11 августа), ему, в обход всех традиций и устоев Великобритании, был преподнесён личный подарок от Елизаветы II. Глава англиканской церкви, в качестве подарка, вручила главе тайной разведки церкви католической редкий раритет – пергаментный свиток, датируемый XV веком. Было объявлено, что это старый свод молитв…. и ещё – единственный подарок, когда-либо сделанный королевой неофициально. Также известно, что документ долгое время находился в королевской сокровищнице в Тауэре.
Непонятно другое: каким образом Елизавета самолично решила судьбу антикварного документа, который никем не изучался, (по крайней мере, таких сведений нет). Через 16 дней случилась авиакатастрофа. Принц Уильям Глостерский погиб.
Спустя 25 лет, 31 августа 1997 года, на мосту Альма в Париже разбился «Мерседес», в котором смертельно пострадала принцесса Диана Уэльская. За несколько дней до трагедии её величество встречалась в замке Балморал со своим старым другом мистером Родригесом, на безымянном пальце которого золотое кольцо блестело алой каплей…
***
«Надо как-то выбираться отсюда», – в очередной раз сказала сама себе Ксения, посмотрела на спящего благоверного, шумно вздохнула и захлопнула книгу, пометив её в своей голове ярлыком «не интересная». Томик Роберта Бернса ей подсунул Борис, и образчик вкуса супруга неделю пылился на тумбочке, ожидая своего часа. Дождался.
«Сам-то дрыхнет, гад!», – с раздражением, подумала она и встала.
Маленький будильник переместил стрелку на три часа ночи. Спать не хотелось.
«А я, между прочим, не создана для одиночества. А ты спишь!» – вновь мысленно обратилась она к мужу.
Бессердечный мужчина остался к призыву равнодушен и продолжал бесчувственно дрыхнуть.
«Мне нужно внимание и любовь!» – позвала Ксения. Но Кесслер, как-то особенно толстокоже, по мнению супруги, хрюкнув, повернулся на бок.
«Где-то за пределами веры и грехов есть сад. Я буду ждать тебя…».
– О да, в костюме Евы! – громкий голос ввинтился в мозг, но в спальне, по-прежнему, висела сонная дремотная тишина…
«Когда живёшь в окружении привидений и монстров, твоя дочь ходит по дорогам мёртвых миров, внутри тебя живёт огромная волосатая паучиха, кто ты, в конце концов? Ты хоть чего-то можешь бояться?».
– Можешь! – утвердительно сказал кто-то в голове.
Женщина подошла к окну и, отодвинув плотные шторы, увидела, как бледная полоса рассвета показалась в низком лондонском небе.
«И кого я должна бояться?» – поинтересовалась она.
Тишина подло промолчала.
Серые предутренние тени просачивались в дом вязким лондонским туманом, слоями ложились в спальне. Страдающая бессонницей «столбовая дворянка» прижалась лбом к холодному стеклу и застыла. Ксению словно утренней сыростью накрыла жалость к себе. За прожитые здесь полгода, она прониклась такой неестественной ненавистью к Британии, что для склонной к роскоши и «совсем не советской» женщины это граничило почти с патологией. А когда от мужа она узнала, что немцы издавна и очень ласково зовут англичан не иначе, как «inselaffe», что значит «островная обезьяна», скрытая патология перешла в открытое противоборство. С лозунгом «Прочь всёанглийское», Ксения открыла военные действия… в собственном доме! Никаких «английских завтраков»! Никакой овсянки! Джем? Джем тоже английский? К черту! К блинчикам подать мёд, вот!
Никаких газонов! Никаких разговоров о погоде! А кто заикнётся про пиво и пудинг, того она лично научит Родину любить!
Подлый Олладий еженощно призывал её совесть проснуться, но совесть дрыхла, как царевна в хрустальном гробу, а Ксения сопротивлялась и твердила, как молитву: «Хочу домой».
Женщина тяжело вздохнула. Жалость к себе тихо убивала её рассудок. Всю жизнь, боготворившая Яна, отдавшая ему своё здоровье, молодость, красоту, самую свою суть, сейчас Ксения дошла до вопроса: почему она обязана до смерти идти за ним?
– Почему?! – вдруг громом среди спящего дома прозвучал её тихий голос. – Домой хочу! Я просто хочу домой…
В кровати зашевелился Борис.
– Ты опять не спишь?
Она промолчала.
В душе сверкали молнии, и Ксения не могла их успокоить. Тяжёлая бархатная портьера зашевелилась и затрещала от мелких электрических разрядов.
Кровать заскрипела, и к сверкающей в утренней дымке фигуре приблизился в смешных зелёных тапках и полосатой пижаме, (неизменно застегнутой на все пуговицы), человек. Мужчина, которому она отдала себя в жертву, предмет греховной страсти, растопивший её ледяное сердце и обязанный ей своей собственной жизнью.
Она резко обернулась и почти с нескрываемой ненавистью посмотрела на Кесслера. А тот… заулыбался, протянул руки и подхватил на руки её резко ослабевшее тело.
– Родная моя… – хитро кольнула ухо зашуршавшая щетина…
Где-то в глубине гаснувшего от захлестнувшего счастья сознания, большая чёрная паучиха дала гулкий подзатыльник подкрадывавшемуся любознательному Олладию.
Глава 5
В этом парке всегда было пустынно и величественно. Его разбили широкими полукруглыми ступенями, полого спускающимися с высокого холма к берегу. Рощицы, лестницы из роз, живописные просеки – красиво и спокойно для глаз… почти медитативно…
Его высочество принц Бернард, опираясь на толстую трость, неторопливо перемещался по пологому склону к реке. На этой прогулке его сопровождал невысокий, плотного телосложения господин, совершенно не запоминающейся внешности.
– Как и обещали наши синоптики, стоит чудесная погода, – после некоторого молчания отметил гость.
– Да, но нам пора возвращаться, скоро ужин, – отметил его высочество.
– Жаль. Мне понравилась прогулка, – гость пощелкал языком, словно попробовав на вкус здешнего воздуха и всесторонне его одобрив.
– Все приходит к повороту, – вздохнул принц, поворачивая назад.
Его собеседник сумел улыбнуться.
– Поверьте, мы начинаем достойное дело. Мало того, что география как наука чрезвычайно интересна. Но мы с вами обсуждали сегодня не какой-то магматический парагенезис и совсем не точку зрения минералога. Очередной передел мира не за горами. Ещё двадцать – тридцать лет – и на наших глазах развернётся новый катаклизм.
