Текст книги "Хроники особого отдела — 2 (СИ)"
Автор книги: Александр Игнатьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Какая ты у нас умная! – вставил Ян… Веселье в его глазах постепенно гасло.
– Вся в дядю, – резюмировала миссис Кесслер.
– Да-да, помню «…Право жить ещё не означает иметь право на продолжение рода», – промычал Борис, пробуя Blason d’or (2)
– А это сказал Карл Пирсон, основатель расистской биометрики, – Маша была в ударе…
– Ну а первым нацистом в мире оказался некий Томас Карлейль, убежденный антисемит, уверенный в божественной миссии нордической расы, – Ян допил арманьяк. – Именно с этих островов в мир выливается грязь. Я добавлю: именно Христиан Девет (а не Троцкий) изобрёл концентрационные лагеря. Джеймс Хант поставил негроидную расу рядом с гориллами. Сэр Чарльз Дилк призывал уничтожать «дикие племена и варваров любыми доступными методами». «Кровавый кодекс», позволяющий вешать детей с 8 лет – это тоже изобретение Великой Британии. Твой любимый Герберт Уэллс, Машуня, сообщил миру о том, что единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение! Кстати советую ещё почитать Киплинга, разумеется, не в переводе Маршака… Именно с берегов Туманного Альбиона на другие земли расползается эта зараза. Если не сдерживать рвение островитян, то Третья Мировая война скоро сметёт остатки разума с поверхности Земли. Вот поэтому мы здесь. И надолго.
***
В 1972 году в Европе сложилась удивительная расстановка сил. Страны Варшавского договора функционировали в почти полной экономической блокаде. При этом лидеры стран обладали удивительными способностями и пользовались безусловным авторитетом среди граждан. Авторитарность власти не подвергалась нападкам, а наоборот, руководители были весьма уважаемыми и любимыми своим народом. В Чехословакии правящую партию возглавлял сын батрака Густав Гусак из Австро-Венгерского королевства, сумевший в неполные шестнадцать лет закончить гимназию и поступить на юридический факультет Коменского университета в Братиславе. Единственный за всю историю студент, обучавшийся бесплатно по выделенной ему персональной квоте «за большое рвение к наукам».
Восточной Германией руководил Эрих Хонеккер, сын кровельщика из Померании, случайно вывезенный убегающим от фашистов советским разведчиком Петраковым А.С. (позднее уничтоженным в ГУЛАГе). Немецкого мальчика, оказавшегося в Москве,пристроили в семью и дали университетское образование.
Венгерский лидер Янош Кадар (Джованни Джузеппе Черманик) начал свою жизнь в канаве, родившись от союза солдата Яноша Крезингера и служанки Борбалы Черманик. К 14 годам мальчик с улицы, работающий вначале разносчиком газет, а потом наборщиком в типографии, выигрывает шахматный турнир в Будапеште!
В Румынии управляет хозяйством страны бывший вор Николае Чаушеску, сумевший вытянуть нищую страну и не оставивший после своей трагической смерти ни одной монеты долга!
Крестьянина Теодора Живкова в момент рождения забыл записать в регистрационную книгу пьяный православный дьячок. Правда, это не помешало мальчику закончить юридический факультет в Софии.
Объединитель королевства сербов, хорватов и словенцев Иосип Броз Тито – крестьянин-хорват, воевавший в австрийской армии в Первую Мировую войну и сумевший заслужить себе личную «серебряную шпагу». После тяжелейшего ранения он оказался в революционной России и обучался в Московском университете. Когда его не стало, искренне рыдала вся Югославия. Такого настоящего народного горя никогда не видел мир…
Личности в истории – играют ли они роль, или как сказал В.В.Маяковский: «Единица – ноль, кому она нужна?».
А к когорте великих можно причислить еще и Мао Цзедуна, и Ким Ир Сена, и Фиделя Кастро…
С другой стороны, в «благословенные времена семидесятых», жизнь ломает испанца «фашиста» Франсиско Франко. Меняются в калейдоскопе президенты Италии и ищет помощи и поддержки от СССР финн Урхо Кекконен.
***
Зато в Британии, в Ливерпуле, женщины – продавцы тропических рыб могут по закону раздеваться догола в общественных местах. Беременную, которой приспичит справить нужду напротив Букингемского дворца, не оштрафуют. Если на побережье выбросило кита, то любой гражданин Соединённого Королевства обязан подарить его голову королю, а хвост – королеве! Если вдруг вы решите умереть в палате парламента – вам запретят! Умирайте где хотите, но не там, иначе семья, скорбящая по покойнику, обязана будет выплатить огромный штраф! Биг Бен – это не имя часов, а название самого большого колокола Вестминстерского дворца, весом в 13 тонн. Королевский театр Бристоля показывает мюзикл «Кошки» с 1766 года, практически без изменений! А Темза, протекая через город, встречает там на своем пути 200 мостов и 20 тоннелей.
***
Влажный и тяжелый туман, как беспощадный, но умелый главнокомандующий,обложил город. Правда, не укреплениями, а густой серо-белой ватой. Вечер взял в осаду дом номер 36 по Уэлбек-стрит. Ветер тихо смылся на побережье и не смог помочь усталым жителям города. Люди кашляли, вдыхая дым, смешанный с угольной крошкой, тихо оседающей на тротуарные плиты. По вечерам камины ещё топили. Все это привело к тому, что дом рядом с православным храмом не был обойдён вниманием островного климата.
Перед сном вконец обнаглевший начальник мило пофилософствовал на тему «Страдания в соответствующих погодных условиях», затронувших одинаково всех вместе и такой единственной и уникальной персоны, как Ян, в частности… и даже самого распоследнего скряги (имелась в виду Ксения). И на этом «печальном материале» сделал вывод о весьма неутешительном результате всеобщего равенства. А потом и вовсе смылся спать, проигнорировав грозные взгляды рассерженной подчиненной. Взмокшая от сырости, раздражённая тишина повисла в доме. В детской на втором этаже, расположенной в конце коридора, уснули неугомонные близнецы. Серой тенью показалась и исчезла кошачья голова.
Дом уснул.
Ближе к полуночи тучи окончательно спрятали до того ярко горящую Луну.
Впрочем, как выяснилось, спали не все. Прозрачной тенью медленно и неотвратимо к дверям дома приблизился человек-призрак в клетчатых брюках. Постояв на крыльце и убедившись, что дверь закрыта, он беззвучно вздохнул и… полез по водосточной трубе, к приоткрытому окну!
***
Кто может обвинить спящих, если миром завладела ночь и Гипнос (3), младший брат Таната(4), летит над миром?
…Илья проснулся внезапно, словно серые тени далеких гор, за которые ушла его старая бабка, посмотрели ему в душу своими грозовыми снежными шапками. В доме стояла сонная тишина. Рядом тихо спала его маленькая жена. И все-таки что-то было не как обычно. Богатырь встал, отгоняя дремоту, и подошел к окну. На улице не горели фонари, и только свет лампады в церкви напротив освещал пространство вокруг…
Маша читала Стокера. Она как раз дошла до момента прибытия, когда ей почудился знакомый запах… с кладбища! Девочка втянула в себя воздух и встала. «Супчик-голубчик пришёл! Вечеринка в доме обеспечена!», – она улыбнулась и, накинув халат,поторопилась по следам идущей с улицы вони…
– Хватай! – среди тишины глубокой ночи донеслось до обитателей дома.
Команда вскинулась, рывком поднимаясь на постелях, вслушиваясь. Где-то за крайней дверью коридора слышались стук и шумная возня.
– Заходи с тыла! Бери его в клещи! Удерёт!
Коридор наполнялся домочадцами. У двери стоял Мрак, глухо рыча и стремительно увеличиваясь в размерах. Бежал со свечой маленький мистер Сомс, и стремительно загоралось электричество во всем доме.
– Он мой! – торжествующий вопль двух маленьких глоток раздался из-за дверей и внезапно затих.
Двери с треском распахнулись, и перед домочадцами предстала картина разрушения в детской. Перевернутые стулья, разбросанные игрушки, немыслимо изогнутый вопросительным знаком торшер. На стене, рядом с картинками зелёных пушек и танков с красными звёздами на башнях, грязной серой тряпкой висел приколотый деревянными мечами, как бабочка на планшете, человек в полосатых брюках, белой рубашке и чёрном пиджаке.
Клочья туманно-белой рубашки потихоньку оплывали вниз, скапливаясь на полу лужицей беловатой мглы.
Вошедший первым Ян широко улыбнулся.
Призрак ответил мрачным взглядом, но промолчал.
Начальник тоже не был расположен к разговорам. Он с удовольствием любовался картинкой. Впрочем, любовался недолго – вынул из стены оружие и щелкнул Мраку пальцами. Собака открыла бездну пасти, и тень исчезла.
– Осина – дерево благородное, – удовлетворенно произнёс начальник, рассмотрев изделие. – Гордое дерево. Гнётся до земли, но не ломается. На ней Иуда повесился…
1. Рабство в Великобритании официально отменено в 2020 году.
2. Одна из дорогих марок арманьяка
3.Бог сна в греческой мифологии
4.Бог неотвратимой смерти в греческой мифологии
Глава 8
Хроники особого отдела 2
Глава 1. Зачем мы здесь? 8
– Смешные белые трясогузки, тысячелетиями сбиваясь в стаи, стараются лететь почти в метре от земли, стелясь живым искристым ковром, избегая таким способом нападений от орланов днём и сов ночами. Так они совершают свой путь-круговорот жизни из Афганистана в Индию и обратно. Рождаясь в горах Гиндукуша, на живописных побережьях Шивы и Сарыкуль, они перебираются на зиму в тёплые и влажные места, селясь в основном по берегам Брахмапутры и Годавари – свящённых индийских рек, впадающих в Бенгальский залив. И пока не погибнет последняя птичка, стая в своём постоянном возрождении будет лететь обратно через горы к своим гнёздам и истокам.
Точно так же неспокойный народ Востока, сливаясь в один живой поток, медленно кочует по бескрайней Хайбер – Пахтунхва, Кашмиру – Разорванному Раю.
Первопредок сегодняшних современных Дуррани из рода Абдал, записанный придворным Великих Моголов, звался Нимат аль-Харави и происхождение вёл от Кайс Абдур Рашида, предводителя всех пуштунов, который, в свою очередь, описан внуком Соломона – царя израильтян. История происхождения народов хитра и замысловата, как и весь мир, а потому, чтобы не отвлекаться, можно лишь указать, что в Великой Летописи «Слуг наставника» указано: «Три сына колена израилиева от разных жён пошли своими дорогами: один из них, лицом чёрен, звался Трир; второй, с ликом белым, имел прозвание Скиф и третий, загорелый солнцем – Абдал»…
Ян рассказывал сказки. Теперь по вечерам его отряд после ужина собирался в гостиной и замирал в предвкушении невероятной истории. И начиналось. Мягко светила вечерняя лампа, звучал негромкий голос, а сам дом и все вокруг становились центром необъяснимых видений. Перед глазами слушателей стены прорастали зелёным коридором лесов, превращались в царство гор, вознесенных под бесконечный свод небес, или пересыпались мелким песком диких пустынь. Вставала над миром серебряная луна, шли по пескам усталые караваны, распахивали ворота старинные крепости, и монах-летописец, с усилием раскрывая тяжелую обложку огромной книги, записывал на пергаменте строку за строкой…
В эти мгновения неугомонные близнецы замолкали и, будучи чувствительнее взрослых, всем своим существом поглощали тайные знания земли. Даже у Ксении сердце сжималось от нетерпения и уходила заползшая в душу глухая тоска.
– Пропустив все оговорки, легенды и мифы, подходим к существу вопроса, – наглый начальник сбил настрой группы, с шумным хрустом откусив большой кусок от яблока.
Борис осуждающе блеснул очками. Танюша вздрогнула, близнецы вспомнили про ещё не сломанный (упущенная возможность!) грузовик. Мир зашевелился. Где-то на улице просительно мяукнула соседская тощая кошка, прикормленная жалостливым Борисом Евгеньевичем при помощи жирных кусочков палтуса. Гавкнул дремавший Мрак, заскрипел львиными ножками старый диван.
Ян продолжил возмутительное чавканье:
– Маш, включай телевизор, новости по ВВС начинаются. Ужинать пора…
Включённый голубой экран тонким срывающимся голоском только что введённой в штат корреспондентки Кейт Эди (1) вещал удивленным слушателям:
– На место этого невероятного происшествия направлено подразделение Национальной жандармерии. Начат сбор доказательств. Комиссар полиции считает, что данный акт вандализма совершили два человека…
Оператор показывал разрисованные свастикой разбитые надгробья на кладбище Катценхайме, расположенном в 10 километрах от Страсбурга…
Таня охнула. Илья сжал кулаки. Маша заплакала…
Ян сгорбившись, как-то странно, по-птичьи, растопырив пальцы, попытался погладить девочку:
– Мертвые сраму не имут, Маша. Пострадали не умершие, навсегда себя испачкали живые. А им… а они… просто грядёт смена эпох. И нам в ней жить.
***
В ночь на 12 июля 1972 года в городе Херрлисхайм впервые после Великой войны был осквернён военный мемориал. Такое святотатство встретили с крайним возмущением во всем мире. Безумцев поймали. Судили. И оба, обладателя здравого ума, отправились в тюрьму на пять лет. Но это было только первое осквернённое кладбище…
Зато в СССР – семидесятые славная эпоха застоя!
В стране впервые с момента ее существования целое десятилетие не ведутся боевые действия. Все страшные потрясения (Карибский и Далмацкий кризисы, события в Чехословакии и в Новочеркасске) остались в прошлом.
В СССР властвуют брюки-клёш, батники, высокие каблуки и ооочень короткие юбки. Дети уезжают в пионерские лагеря, а взрослые – по профсоюзным путевкам в отпуск, бесплатными являются образование и медицина, в стране повсеместно номинальная копеечная квартплата, людям дают квартиры и самый дешёвый в мире проезд на общественном транспорте. Не существует наркомании и безработицы. Крайне низкий уровень суицидов и психических расстройств. Израильтяне, произведя в 90-х статистически-экономический анализ, пришли к выводу, что реальный уровень жизни в СССР превышал уровень жизни в США на 17%. К 1975 году страна производила промышленной продукции где-то на 20,6% в мире (для сравнения США – 20,4%, совокупно страны Европы – 19,8%). И хотя жители величайшей страны завидовали наличию на Западе жвачки, цветной туалетной бумаги и французских духов, но жили они реально лучше! Просто никто не считал то, что есть, социальным благом!
Между делом появляются «универсамы» и кафетерии, стремительно укорачиваются юбки на школьной форме, вырастают волосы у парней, увеличивается ширина брючин. Выходят в прокат «Служебный роман» и «Ирония судьбы», «Семнадцать мгновений весны» и «Место встречи изменить нельзя», «Джентльмены удачи» и «Москва слезам не верит». Появляются передачи: «А ну-ка девушки!» и «Что? Где? Когда?». Поют ВИА: «Самоцветы», «Песняры» и «Веселые ребята». Студенты едут в стройотряды, зарабатывая за сезон немыслимую сумму в 300-700 рублей – на мотоцикл! Страна начала закупать «у капиталистов» ширпотреб и радовать свой народ американскими фильмами, немецкими ботинками, парфюмерией и финскими куртками. Их было немного, но они были отменного качества! При этом доля отраслей определяющих технический прогресс: машиностроение, электроэнергетика, химическая промышленность – выросли до 36%. Совокупно СЭВ производило до 30% продукции в мире. В этот временной промежуток доля капиталистических стран в товарообмене снизилась до 50%. СССР был не сырьевой, а серьезной научно-технической экономикой, лучшей в мире!
Почему в конце «золотых семидесятых» внезапно, как по мановению чьей -то волшебной палочки, СССР отказывается от своей идеологии и финансовой структуры, начиная стремительное падение вниз?
***
Когда все наплакались и… наелись, а близнецов удалось усмирить и мягко отобрать недоломанный грузовик, Ян решил закончить свою историю:
– В начале октября 1524 года в резиденции короля Вест-Индии торжественно отмечали прибытие эскадры, возглавляемой великим мореплавателем синьором Васко де Гама с сыновьями, Эштеваном и Паулу. На званом торжественном обеде синьоры Франсишку ди Алмейда и Афонсу ди Албукерки, делившие в отсутствие вице-короля его полномочия, присутствовали с жёнами. Красавицы-синьоры, укреплённые своей верой, смело выдерживали все невзгоды пребывания в этом диком краю со своими мужьями. Рядом с Эсмеральдой ди Адмейра за столом, не поднимая глаз, сидела ее воспитанница Амалия. «Девушка с необыкновенно белой кожей, несмотря на явно смешанное происхождение, весьма созревшая, тринадцати лет. Она знала игру на клавесине, была крепка в вере, грамотна и владела португальским и испанскими языками». «Его величество вице-король Индии и сопредельных территорий благосклонно отнёсся к сироте, прослушав ее игру на музыкальной челесте». Правда, через непродолжительное время он, обладая свирепым нравом,вспомнил про дела и отдал приказы к немедленному восстановлению разрушенного форта, а также по ремонту прибывших кораблей, которые, несмотря на жару, уже были вытащены на берег. Вечер закончился казнью виновных. Четыре костра с корчившимися на них телами горели ярко…
Это было первое упоминание о странной молодой синьоре, с которым можно ознакомиться по подробным отчетам Гаспара Коррея и Альваро Велхо, состоявших в те времена на службе в Калликуте, Кочине и Каннаноре.
Второе упоминание о девице Амалии находим в завещании вице-короля. Известно, что у Васко де Гама и его жены Катарины де Атайде было шесть сыновей и одна дочь. К 1747 году все потомство по мужской линии вымерло, хотя по женской оно продолжается до нашего времени. Но в неком предсмертном документе, заверенном красными и синими нотариальными печатями, предписано выделить на пожизненное содержание некоей католичке девице Амалии сто золотых дукатов в год, обязав контролировать их расход Паулу де Гама. Это огромная сумма, сравнимая сегодня с ежегодным пожизненным содержанием в триста тысяч евро годовых. Девица оказывается богатой невестой…
История была бы забыта (мало ли незаконно рождённых детей заканчивало свои дни в монастырях) если бы не ещё одно странное событие.
Пожалуй, первыми начали военные действия пуштуны. Им не нравились крикливые выходцы из-за моря, ломавшие при помощи своих мечей и крестов законы торговли. В самом начале 1525 года сын Халида ибн аль-Валида из клана Тор Тари, Абдал запретил продажу иноверцам «ковров, не теряющих цвет, и камней крупнее ногтя». Отплывающий домой Эштеван де Гама был поставлен перед выбором: либо отказаться от партии персидских ковров и драгоценных изумрудов, прибыв к его величеству в Европу ни с чем, либо развязать с огромным арабским кланом войну, либо … извиниться, решив возникшие неполадки в торговых делах мирным соглашением. И вот тогда случился один из странных казусов в истории.
На вопрос, чем португалец может отплатить за допущенное недоразумение в торговых делах, пуштунский клан Тор Тари потребовал некую девицу Амалию! Эштеван да Гама резко отказал. Но уже через седмицу Паулу да Гама дал своё согласие, и красавица католичка, готовая закончить свои дни где-то в португальском монастыре, пошла женой в пуштунский гарем! Невозможное событие! Невероятное! Преступное! Но… запротоколированное все теми же Гаспаром Корреем и Альваро Велхо!
– По-твоему, братья продали сестру иноверцам? – хмыкнув, перебил рассказчика Борис.
– Ага, – гордо сообщил сказочник, закусывая кусочком сыра пятидесятилетний порто.
– Не может быть! – фыркнул историк. Он был готов к спору, но его ожидания были самым гнусным образом обмануты.
– Ну что ж… тогда нам пора спать! – наглец потянулся и, поискав под креслом тапки,собрался удрать из гостиной.
К удивлению компании, дорогу к отступлению начальнику преградил Борис, давно решивший для себя, что хоть Ян и опасный элемент, но перечить жене – это перейти дорогу самому Богу…
С грохотом упал стул, на котором сидел занудный архивист, с треском развалился на отдельные части тот самый злосчастный синий грузовичок (видимо, такова была его судьба – сложить кабину и колеса именно в этот вечер). Удовлетворенные этим событием, Пётр и Павел на миг застыли, широко открытыми глазами посмотрев на отца. Вздохнула Танюша, хихикнула Маша, а громко чихнувшая от поднятой пыли Ксения высказалась:
– Не вздумайте заразить меня простудой! Кто из вас болен?
– Ты! – утвердительно хмыкнул вернувшийся на место прежней дислокации (не удалась попытка скрыться!) начальник.
– Я? – возмущению Ксении не было границ. – На этом забытом Богом острове население поголовно заражено полиомиелитом и туберкулёзом. Вместо того чтобы тихо сидеть по профилакториям, они ещё и перемещаются взад-вперед, как в чумном бараке, и просто обречены на вымирание. Это ты притащил нас сюда, да еще и утверждаешь, что я больна! Давай не тяни, заканчивай свой рассказ и, наконец, поясняй, чем мы теперь будем заниматься!
– О, моя королева, вопросы крови самые таинственные на свете, ведь кровь плотнее воды. Я просто хотел показать предсказание и пригласить на прогулку по Афганистану, ну а дальше вам самим решать, кто и с кем.
За окном ребристым рельефом городской застройки выделялось голубое небо, на котором застыли пушистые сонные вечерние облака. Решившее уйти на покой светило отдавало последнее тепло. Даже редкие автомобили на улицах интеллигентно гудели, словно сонные шмели, летящие в свои норки на покой.
На белую скатерть стола лёг пахнущий плесенью и пылью старый кусок выделанной телячьей кожи, на котором были начертаны странные, похожие на расползающихся червяков, закорючки.
Борис согнулся над документом, потрогал, потёр, понюхал и с придыханием сообщил:
– Подлинник. Санскрит.
В гостиной стало тихо. Большая чёрная собака, тяжело вздохнув, подняла умную голову. Мрак строго посмотрел на общество и вопросительно гавкнул. Илья дотронулся до Бориса и почему-то шепнул:
– Читай давай!
Немец пошевелил губами, переводя старые фразы на немецкий, а потом уже на русский:
«Спустя четверть отпущенного века после смерти последнего из рода англов короля всех пуштунов разразится война со скифами, которая обрушит великую страну и изменит весь мир…» (2)
1. Кейт Эди – известный английский журналист на ВВС
2. Этот документ, датированный концом XIII началом XIV века, написанный на санскрите и принадлежавший последнему королю Афганистана Захир – шаху, хранится в библиотеке Ватикана в собрании редких документов. Документ хранится под литерой DigiVatLib 1725/7851240, цифровая копия протокола CIFS c сетевого оборудования хранения Dell EMC.
Глава 9
Хроники особого отдела 2.
Глава 2. Зачем мы здесь? 1
В середине недели она не просыпалась сама, её будила громкая металлическая трель. С трудом вырываясь из тяжёлого мутного сна, Ксения, автоматически, тянулась к будильнику отвратительного болотного цвета и, гадливо нажав на трескучую кнопку, резко садилась. Морок сна отпускал неохотно, серый утренний полумрак сливался с такой же серой усталостью, и даже сесть не всегда удавалось не покачнувшись.
Обычно, по утрам она чувствовала себя немного лучше, чем тусклыми вечерами, однако на лице давно появились утренние складки, глубокие и грубые, которые наивный муж называл «Jolies petites rides» (1). Но сегодня был особый день. Маше исполнялся 21 год, а потому, к серой усталости, к навечно прилипшей маске презрения, присоединилась ещё и тревога: «А вдруг она не позвонит? Вдруг её не соединят, как на Новый год?».
Прилетев в Москву после грандиозного скандала с Яном, а потом и с дочерью, категорически отказавшейся покидать «капиталистов», и, ещё не ступив с трапа на землю, она почти сразу осознала, какую немыслимую глупость совершила майор службы внешней разведки Мутовина К.Г., вернувшись после командировки в страну. Нет, она не собиралась предавать Родину. Просто она из прихоти бросила своих родных.
Потому что они – там. Потому что уехала и оставила их именно Ксения…
С тех пор внутри умер и медленно болезненно разлагался её самый близкий человек – она сама.
Рядом зашевелился Борис.
– Как ты себя чувствуешь? – Борис задавал этот вопрос ежедневно.
– Каком… – последовал контрольный ответ.
– У тебя глаза больные…
– Очки надену!
– Позавтракай!
– Забыла спросить…
Затем они по очереди запирались в ванной и в туалетной комнатах, изредка переругиваясь, и, вздыхая.
Кроме Машиной даты, сегодня имелся ещё один повод для склок – Ксению вызывало начальство.
Три недели назад она, теперь постоянная работница внутреннего архива КГБ, передала в аналитический отдел справку о состоянии идеологической уверенности в скорой победе коммунизма среди учащихся старших классов школ, ПТУ, техникумов и студентов московских вузов. Закрытая справка, (как выяснилось позднее), была прочитана не только заказчиком, но и озвучена среди бойцов идеологического фронта горкома и, по слухам, даже в ЦК.
– Зачем? – устало поинтересовался вышедший на пенсию, но принимающий участие в жизни Кесслеровых Рашид Ибрагимович.
– Правда навредить не может! – буркнула Ксения.
Худояров в тот день резко замолчал и всю последнюю неделю не общался.
Вчера, случайно столкнувшись в подъезде с вышедшим на прогулку генералом, она услышала дополнение:
– У империалистов своя правда, Ксюша, у ЦК своя, у нашей конторы тоже… ты думай иногда, когда что-то делаешь! Думай!
Последним с тезисами был ознакомлен муж, который, вчитавшись, добил её своим резюме:
– По твоим словам, Советский Союз погиб, его ждёт война и развал на отдельные малые государства? Я, конечно, не специалист, но, при всей логичности вышеизложенного, мне кажется, что об этом никому не надо знать…
***
Уже через час в неизменном, обитом светлыми панелями кабинете, под портретом Феликса Эдмундовича, лицо, облечённое властью, размеренно и неторопливо задавало осточертевшие вопросы:
– Ксения Геннадьевна, вы подумали, как ваш документ может сказаться на оборонной мощности нашей Родины? Нам и так сложно в буржуазном окружении, или вы серьёзно думаете, что здесь все забыли про вашу дочь? То, что она изучает средневековье, не делает её морально устойчивой.
– Я принесла рапорт… – выдавила, наконец, из себя женщина.
Мосты были сожжены. Ей никогда не увидеть своего ребёнка. Надо тихо дожить. Худояров всегда прав.
Сидящий напротив вздохнул. Как-то отстранённо, будто со стороны, Ксения отметила – не подпишет. Хотел бы и хочет – видно же! – но не подпишет.
– Это исключено, – тут же подтвердило «лицо» её догадку. – Ни у меня, ни у вас нет таких полномочий. Вы не можете подать в отставку. Я не в силах её принять. Голос его окреп. – Будь моя воля, вы давно положили бы партбилет на стол! Слышите?! Партбилет!
Обитатель помещения, под суровым портретом, смотрел на неё, как на навозную муху, которая внезапно выползла из помойной кучи и решила поиграть в пасечника и пчелу.
– Я сто раз прочитал ваше личное дело! И не вам заниматься такими вопросами! Учите своего немца… э-э-э… промышленному свиноводству, – между тем, настойчиво порекомендовало начальство:
– Вы свободны! В пределах кольцевой дороги!
***
Проходя в зону архива, Ксения замедлила шаг у самого большого квадратного окна бесконечного коридора и, увидев многочисленные купола московских церквей, вдруг вспомнила, как давно не общалась с Еленой Дмитриевной. Подруга сильно постарела и плохо себя чувствовала в последнее время. А ещё Ксении вдруг остро захотелось зайти к отцу Василию – вдохнуть старинного ладанного воздуха из лампад, посмотреть на золото скорбных огней от зажжённых поминальных свечей и… поклониться лику Заступницы.
Дома, неведомо откуда взявшаяся, хранилась в ящике комода старая, ещё дореволюционная, Библия. Вначале она лежала на его поверхности, но, однажды, зашедший Худояров обратил внимание на книгу. Бережно подержав раритет в руках, старик посмотрел на притихшую Ксюшу и строго указал:
– Убери. В ней слишком много евреев на каждой странице текста…
– Причём тут евреи? – уже лёжа в кровати, поинтересовался у неё Борис. Ответить Ксения не смогла, но книгу они убрали.
Несмотря на политическую грамотность населения и настоятельные рекомендации пионерам и комсомольцам не посещать храмы, в стране, за последнее время, участились случаи крещения детей и отпевания умерших пожилых родственников. Ксения улыбнулась: научный атеизм удобрением ложился на подрастающее поколение и явно способствовал медленному воцерковлению последнего.
Выйдя с работы, она, было, направилась в сторону улицы Горького, чтобы, проходя мимо гостиниц, повернуть под арку и добраться до старого соборного Храма, но тут голову словно сдавило тисками, и Ксения, зачем-то спустившись в метро, поехала домой.
Не успев прилететь, они получили квартиру в только что выстроенной башне на проспекте Вернадского. Зная ситуацию с жильём, Ксения, до сих пор, заходя в подъезд, удивлённо задумывалась: не следит ли за её судьбой обидевшийся Ян, и есть ли шанс вернуться? Впрочем, известный постулат о надежде, умирающей в последнюю очередь, хотя до сих пор тлел, но не сильно, а она, сидя в метро, даже успела задремать, в приступе своих неутешительных мыслей и головной боли.
Доехав, Ксения поборола желание идти домой и тихо сидеть там, рядом с телефоном в ожидании звонка. Только не сегодня. И, пройдя мимо, женщина решительно направилась в сторону кулинарии – за тортом. Праздник у них или нет, в конце концов?
Но враг всего человечества, подрабатывающий, по совместительству, змеем-искусителем, не пустивший в храм и отправивший за покупками, отчего-то направил её путь в сторону пивного бара «Ракушка». Бар был известен на всю Москву своими креветками, жареной треской и пивом. Поразмыслив, Ксения решила не противиться оному врагу и зайти– купить всё необходимое и, накрыв для Бориса праздничный ужин, усмирить, таким способом, сердечную боль.
Престижная пивнушка располагалась в серой цементной пристройке с торца обычной девятиэтажки. В своё время, возмущённые жильцы обили пороги райкома партии, доказывая нецелесообразность такого близкого знакомства обитателей дома с тлетворным влиянием западной субкультуры. Однако, многочисленные проверки СЭС не выявили особых нарушений, и первый пивной ресторан Москвы процветал. По вечерам, особенно в пятницу, туда выстраивались огромные очереди, жаждущих припасть к «источнику» горожан.
Несмотря на объявленную борьбу с алкоголизмом, пиво, по-прежнему, относилось к категории слабоалкогольных, а, следовательно, политически устойчивых напитков. Оно продавалось даже в кинотеатрах и банях. Коммунисты, несмотря на явное превосходство перед капиталистическими оппонентами, твёрдо знали, что привлечение народных масс к гигиеническим процедурам и культурным развлечениям должно происходить не только через разум, но и через желудок.
В «Ракушке», помимо общепризнанного «Жигулевского», можно было продегустировать такие редкие и дефицитные сорта, как «Портер», «Мартовское», «Карамельное», «Дижалус». Последнее время пользовалось большой популярностью пиво «Дачная Москва», являвшееся элитным вариантом марки «Ячменный колос».
