Текст книги " География растений"

Автор книги: Александр Гумбольдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

раздражения, значительно отличаются от животных в отношении;

периода времени своих перемещений. Животные, мало подвижные

в раннем детстве, покидают свою родину лишь достигши взрослого

состояния, растения же, прикрепленные к земле с самого начала

своего развития, начинают свои переселения как бы в яйце, в виде семени,,

приспособленном для передвижений в воздухе и воде, благодаря

наличию летучек, крылаток и эластичных пружинок (эллатеры или

катенулы маршанциевых)31. Осенние ветры, морские течения и птицы

способствуют этим странствованиям, но их влияние, как бы оно ни

было велико, теряется перед тем, которое оказывает человек на

распространение по земле растений.

Когда номады, вследствие ли все увеличивающейся своей

численности, будучи прижатыми к морскому побережью или

вынужденные какими-либо другими непреодолимыми естественными

препятствиями, прекращают, наконец, свою кочевую жизнь, они

начинают тотчас же собирать вокруг себя годных в качестве пищи или

для одежды полезных животных и растений. Это и есть первые

зачатки земледелия. Медленен этот переход от охотничьей жизни

к земледелию у северных народов, значительно скорее он протекает

у народов тропических стран. В богатых лесами речных областях,,

между Ориноко и Мараньоном32, роскошное развитие растительности

создает препятствие дикарю для существования исключительно

одной охотой. Глубина и быстрота речных течений, наводнения,

кровожадность крокодилов и змей(боа) делают рыбную ловлю

настолько же трудной, как и бесплодной. Природа заставляет здесь человека

заниматься земледелием; нужда вызывает необходимость окружать>

свою хижину несколькими пизанговыми33 деревьями, Carica

papaya34, ятрофой и питательным арумом. Это возделанное поле,

если можно так назвать соединение немногих растений, заменяет

индейцу в течение многих месяцев то, в чем отказывают ему охотау

рыбная ловля и дикорастущие плодовые деревья леса.

Так видоизменяют климат и почва образ жизни и нравы дикаря

в гораздо большей степени, чем его происхождение. Это они

определяют разницу между пастушьим народом—бедуинами и пелазгами,

обитателями древне-греческих дубовых лесов, между последними

и охотничьими номадами Миссисипи.

Некоторые растения, являющиеся объектом садоводства и

полеводства, сопровождали кочующего человека с отдаленнейших

времени с одной территории на другую. Так, в Европе виноградная лоза

следовала за греками, пшеница—за римлянами, хлопчатник—за

арабами. В Америке тультеки, вторгшись из неизвестных северных

стран через реку Гилу, распространили маис в Мексике и в южных

местностях. Картофель и квиноа35 можно найти повсюду, где прошли

горные жители древней Кундинамарки*.

Перемещения этих пищевых растений несомненно, но их первая

и исходная родина представляет собою для нас такую же загадочную

проблему, как и родина различных человеческих рас, которые мы

в отдаленнейшие эпохи, к которым исходят народные сказания,

находим уже распространенными по всему земному шару.

К югу и востоку от Каспийского моря, по берегам Оксуса36

и в долинах Курдистана, горы которого покрыты вечным снегом,

находят целые заросли лимонных, гранатовых, грушевых и вишневых

деревьев. Все плодовые растения, украшающие раши сады, кажутся

там дикорастущими. Я говорю кажутся, так как неизвестно, есть ли

это их исходная родина, или же они там, благодаря древности

в этих местах человеческой культуры, а также и садоводства,

сначала возделывались, а затем уже одичали.

Но история, во всяком случае, учит нас, что именно с этих

плодородных равнин, лежащих между Ефратом и Индусом37, между

Каспийским морем и Персидским заливом, Европа получила самые

ценные свои растительные продукты.

Персия дала нам орехи и персики, Армения—абрикосы, Малая

Азия—черешню и каштан, Сирия—инжир, гранат, масличное и

шелковичное деревья.

Во времена Катона римляне не знали еще ни черешни, ни

персика, ни шелковицы. Гезиод и Гомер упоминают уже маслину,

культивировавшуюся в Греции и на островах Эгейского моря. Во времена

Тарквиния старшего ни одного экземпляра из этих деревьев не

существовало ни в Италии, ни в Испании, ни в Африке. В консульство

Аппия Клавдия растительное масло было в Риме еще очень дорого,

но уже при Плинии культура маслины переносится во Францию

и Испанию.

Виноградная лоза, которую мы сейчас культивируем,

невидимому чужда Европе. Она дико растет по берегам Каспийского моря,

в Армении и Карамании38. Из Азии она попала в Грецию, из

Греции в Сицилию. С фокейцами39 виноградная лоза проникла в южную

Францию, римляне культивировали ее по побережью Рейна и Дона.

Виды рода Vitis, находимые в диком состоянии в Новой Мексике

и Канаде, благодаря которым первоначально открытые европей–

Королевство Новой Гранады.

цами части Америки получили название «страны винограда», сильно

отличаются от нашей Vitis vinifera.

Вишневое дерево в плодах украшало триумф Лукулла.

Обитатели Италии видели тогда в первый раз этот азиатский продукт,

который диктатор после своей победы над Митридатом привез из

Понта40. Столетием позже вишни были уже обычны во Франции,

Англии и Германии*.

Так изменяет человек по своему желанию первоначальное

распределение растений и собирает вокруг себя произведения

отдаленных климатов. В Ост-и Вест-Индии, на плантациях европейцев, на

небольшом пространстве расположены: кофейное дерево из Йемена41,

сахарный тростник из Китая, индиго42 из Африки и многие другие

растения, свойственные обоим полушариям; эта картина тем

интереснее, что она в фантазии наблюдателя вызывает воспоминание об

удивительном сцеплении случайностей, которые провели

человечество через моря и земли, через все части земного шара.

Но если неутомимое трудолюбие земледельческих народов

оторвало ряд полезных растений от их родной почвы и принудило их

расти во всех климатах и на всех горных высотах, то тем не менее,

несмотря на это длительное рабство, они мало изменили свой

первоначальный облик. Картофель, культивируемый в Чили43 на высоте

3 500 метров над уровнем моря, имеет те же цветы, как и тот,

культуру которого перенесли в равнины Сибири. Ячмень, служивший

кормом лошадям атридов44, был без сомнения тем же, который мы

и сейчас возделываем.

Все растения и животные, обитающие в настоящее время на

земле, повидимому в течение многих тысячелетий не изменяли своей

характерной формы. Ибис45, которого находят среди мумий змей

и насекомых в египетских катакомбах, и возраст которого быть может

превосходит возраст самих пирамид, этот ибис тождествен с тем,

который сейчас ловит рыбу на болотистых берегах Нила.

Это сходство, это постоянство форм свидетельствуют о том, что

колоссальные остовы животных и удивительного строения

растения, которых хранит в своих недрах земля, не могут быть причислены

к разновидностям современных видов, они заставляют скорее

предполагать состояние нашей планеты, настолько отличающееся от

современного и настолько более древнее, что мифы быть может позже

возникшего человеческого рода не могли бы восходить к ним.

Поскольку полеводство обусловливает господство чуждых, ин–

тродуцированных растений над туземными, распространение

последних ограничивается все более и более незначительной территорией.

Так, культура придает европейскому ландшафту однообразный

облик, и это однообразие, отвечающее желаниям пейзажиста,

является как раз обратным для исследователя-ботаника. К счастью для

обоих из них, это кажущееся зло ограничено лишь небольшой частью

умеренной зоны, где количество населения и культурное развитие

человечества достигли наивысшего развития. В тропических же

* Некоторые ботаники утверждают, что мелкая разновидность черешни–

Primus avium в Германии растет дико. Из слив и груш римляне ввезли из Сирии

только более крупные, красивые разновидности.

странах сила человека чересчур слаба, чтобы одолеть растительность^

скрывающую от наших глаз почву и ничего не оставляющую

непокрытым, кроме океана и рек.

Первоначальная родина тех растений, которые повидимому

сопровождают человечество с его раннего детства, покрыта таким же

мраком, как и родина большинства домашних животных. Мы не

знаем, откуда пришли эти виды злаков, мучнистые семена которых

составляют главную пищу всех кавказских и монгольских народов.

Мы не знаем родины хлебных злаков—пшеницы, ячменя, овса и ржи.

Этот последний вид повидимому еще не культивировался

римлянами.

Хотя древнегреческие мифы и связывают происхождение

пшеницы с равнинами Энны46 в Сицилии, хотя путешественники и

утверждали, что они нашли в диком состоянии ячмень по берегам Самары,

впадающей в Волгу, спельту в Персии* близ Хамадана и рожь на

Крите, тем не менее эти данные требуют точной проверки. Так,

легко смешать туземные растения с заносными, которые, избавившись

от ухода и господства человека, дичая, обретают в лесах свою былую

свободу.

Точно так же и растения, на которых основывается богатство

всех обитателей жарких зон: пизанг, дынное дерево, кокосовая

пальма, маниок и маис, еще нигде не были найдены в диком

состоянии. Правда, многие экземпляры первого из них я видел вдали от

людских поселений, в глубине лесов Кассикиари48 и Рио Негро, но,

тем не менее, быть может и туда их перенесла рука человека.

Дикарь, обитатель этих областей, отличающийся мрачным и

недоверчивым характером, выбирает отдаленные ущелья для своих

маленьких плантаций, которые он, подобно детям, скоро снова бросает,

чтобы обменять их на другие. Одичавшие пизанговые и дынные**

деревья скоро кажутся тогда произведениями почвы, на которой они

растут вместе с туземными растениями.

Точно так же я не мог установить, где в Америке дико растет

картофель. Это благодетельное растение, на культуре которого

главным образом основывается существование населения бесплодной

северной Европы, нигде не было найдено в некультивируемом

состоянии, ни в Северной Америке, ни на цепи Анд в Новой Гранаде,

Кито, Перу, Чили и Чикитос49, несмотря на то что испанцы многим

горным плато дали обманчивое название Paramo de papas50.

При помощи таких и аналогичных исследований проливает

география растений свет на происхождение земледелия, объекты

которого так же различны, как и происхождение народов, их

индустрия и климат, под которым они живут. В задачу этой науки входят

изучение большего или меньшего стимулирующего влияния пищи

на энергию и характер, изучение истории навигации и войны, при

помощи которых далеко живущие друг от друга народы пытались

* В некоторых горах, в четырех днях перехода от Хамадана, нашел ? и ш о

дикую Triticum spelta47. Он предположил, что Triticum hybernum и Triti–

cum aestivum когда-нибудь будут также найдены в Персии в диком состоянии.

** Я имею в виду Carica papaya, так как Carica posoposa, мне кажется, я

часто видел дикорастущей.

5 А. Гумбольдт.

приобрести или распространить растительные продукты. Так

проникают растения равным образом в моральную и политическую

историю человека; если история объектов природы, правда, и

мыслится лишь как естественно-историческое описание, то^ по

выражению одного проницательного мыслителя*, сами изменения

природы могут принимать истинно исторический характер, когда они

оказывают влияние на человеческую жизнь.

Все эти взаимоотношения бесспорно сами по себе уже достаточны,

чтобы очертить широкий охват дисциплины, которую мы обозначаем

не вполне подходящим названием географии растений, но помимо

того человек, ощущающий красоту природы, найдет в ней вместе

с тем и разрешение многих моральных и эстетических проблем.

Какое влияние имело распределение растений по земному шару

и облик последних на фантазию и искусство народов? Чем

определяется характер растительности той или другой страны? Почему

вызывает растительность у наблюдателя то радостное, то мрачное

расположение духа? Эти размышления тем-интереснее, что они

непосредственно соприкасаются с теми таинственными средствами, которыми

пейзажная живопись и отчасти даже поэзия оказывают свое влияние.

Природа, рассматриваемая в целом, созерцание полей и лесов

дает наслаждение, которое значительно отличается от того,

которое вызывает анатомирование какого-либо организма или изучение

его достойной удивления структуры. Здесь детали вызывают

любознательность, там же целое оказывает действие на фантазию. Как

различны ощущения, вызываемые свежей зеленью лугов и густой

тенью пихт, лесами умеренной зоны и тропических стран, где

стройные стволы, образуя как бы колоннаду, возвышаются над

девственной зеленью деревьев. Основывается ли это различие ощущений на

характере и массовом количестве, на абсолютной красоте или же

контрасте и группировке растительных форм? В чем заключаются

преимущества живописной тропической растительности? В чем

выражается физиологическая разница между растениями Африки

и Южной Америки, между альпийскими растениями Анд и Пиренеи

или гор Габеша51? Вот вопросы, очень мало воз.буждавшие внимание

до сегодняшнего дня, но которые достойны стать объектом изучения

естествоиспытателя.

Бесчисленное множество растений, покрывающих землю, при

внимательном наблюдении можно свести к немногим основным

формам, объединяющим такой же ряд аналогичных между собою семейств

и групп. Я удовольствуюсь здесь упоминанием семнадцати таких

форм, изучение которых должно быть особенно важно для

пейзажиста.

1. Форма банан: пизанговые растения—Musa, Heliconia,

Strelitzia. Мясистый, высокий, травянистый ствол, образованный

нежными, серебристобелыми, часто с черными полосками,

влагалищами листьев. Широкие, нежные, шелковисто-блестящие, парал–

лельнонервные, почти лилейновидные листья, в молодом состоянии

желтовато-зеленые, свернутые, вертикально-растущие, во взрослом

* Шеллинг. Система трансцендентального идеализма, стр. 403.

состоянии разорванные ветром, с верхушками, как и кроны пальм,

изогнутыми книзу. Золотисто-желтые удлиненные плоды, собранные

в виде грозди.

2. Форма пальм. Высокий, неразветвленный,

кольчатый, у середины часто вздутый и колючий ствол, на котором

величественно возвышается крона перистых или вееровидных листьев.

На верхушке стебля двулистный початок, из которого выбрасывается

метелка соцветия.

3. Форма древовидных папоротников. Сходна

с пальмами, но ствол менее высокий и стройный, покрытый черным

волосяным покровом, с нежными, светлозелеными, по краю изящно^

зубчатыми листьями, лишенный початка.

4. Форма алое: Agave, Aloe, Yucca, некоторые Euphorbia,

Pourretia. Твердые, сизоватозеленые, гладкие, остроколючие листья.

Длинные соцветия. Стебель, выходящий из середины розетки

листьев и иногда канделябровидно разветвленный. Некоторые виды

возвышают свое соцветие над голым, скрученным, часто змеевидно–

изогнутым стеблем.

5. Форма ароидных: Arum, Pothos, Dracontium.

Блестящие, крупные, копьевидные или стреловидные, окончато

продырявленные листья. Длинные, светло зеленые, мясистые, часто

вьющиеся стебли. Толстые, удлиненные соцветия. Початки,

выходящие из беловатых влагалищ.

6. Форма иглолистных: все иглолистные (folia асе–

rosa), сосна—Pinus, тисе—Taxus, кипарис—Cupressus, некоторые

протейные, даже банксии, виды Erica и (вследствие наследственной

уродливости52), цельнолистные новоголландские мимозы,

соприкасаются с формами Pinus. Крона то пирамидальная, как у

лиственницы и кипариса, то зонтиковидная, почти пальмовидно распростертая,

как у Pinus pinea.

7. Форма орхидей: Epidendrum, Serapias, Orchis.

Простые, мясистые, светлозеленые листья, с разноцветными, удивительно

устроенными цветами, часто паразиты. Главное украшение

тропической растительности.

8. Форма мимозовых: Mimosa, Gleditschia, Tamarin–

dus, Porlieria. Все листья тонкоперисторассеченные, сквозь которые

приятно просвечивает синева неба. Развесистые кроны, часто

зонтиковидно приплюснутые.

9. Форма мальвовых: Sterculia, Hibiscus, Ochroma,

Cavanillesia (Flor. Ре.). Деревья с толстыми стволами, с крупными,

мягкими, часто лопастнымц листьями (foliis lobatis) и роскошными

цветами (Columniferae Линнея).

10. Форма виноградной лозы: лианы—Vitis, Paul–

linia, Clematis, Mutisia. Вьющиеся растения с деревянистым стеблем

и сложными листьями. Цветы большей частью в кистях и метелках.

11. ? о ? м а лилий: Pancratium, Frittilaria, Iris.

Бесстебельные растения с длинными, простыми, светлозелеными, тонко–

нервными, часто мечевидными и двурядными, прямостоячими

листьями, с нежными, прекрасными цветами, то в початках (Spathaceae

Linn.), то без них (Goronaria Linn.).

12. Фор м а кактусов: Cereus. Многоребристые,

мясистые, безлистные, часто колючие, колонновидно-стоящие, иногда

канделябровидно-разветвленные растения, с красивоокрашенными

цветами, выходящими из кажущейся почти не живой массы.

13. Форма казуарин: Casuarina, Equisetum.

Безлистные растения, простого внешнего строения, с мягким тонким члени·

стым, вдоль ребристым стеблем.

14. Форма злаков и осок.

15. Форма мхов.

16. Форма листовидных лишайников.

17. Форма шляпочных грибов.

Это физиономическое деление отличается от того, которое

ботаники устанавливают в так называемых естественных системах.

Здесь идет речь лишь об общих контурах, лишь о том, что

определяет характер растительности, а вместе с тем и том впечатлении^

которое производят общий вид растительности и ее группировка

на наблюдателя. Между тем, собственно ботанические

классификации основываются на мельчайших, обычно совершенно не

бросающихся в глаза, но постоянных и важных частях растения,

связанных с оплодотворением.

Было бы несомненно прекрасным и ценным начинанием, если бы

образованный художник изучил бы, не по книгам и не в

оранжереях, а в самой природе, на родине, и верно и живо изобразил

физиономию этих растительных групп, для описания которых в

самом богатом языке не хватает выражений. Высокие пальмы, колы–

шащие над зарослями геликоний и пизангов мощные,

перисто-рассеченные листья, колючие, змеевидно-вздымающиеся среди

цветущих лилейных, кактусы, древовидный папоротник, окруженный

мексиканскими дубами—какой художественный объект для кисти

умеющего чувствовать художника.

На красоте отдельных форм, на гармоничности или контрасте,

возникающих вследствие их естественного сочетания, на величине

органического целого и интенсивности зеленой окраски—основывается

характер растительной зоны. Многие формы и притом красивейшие,

как пальмы, банановые, древовидные папоротники и злаки,

совершенно отсутствуют в северных областях земного шара. Другие, как,

например, характеризующиеся перистыми листьями, там очень

редки и менее нежны. Количество древовидных растений

ограниченнее, их кроны менее высоки и менее облиственны, реже украшены

роскошными цветами, чем это имеет место в тропических странах.

Только здесь всеобразующей природе угодно было собрать

воедино все растительные формы. Даже хвойные, на первый взгляд

тут как будто отсутствующие, растут не только на высоких гребнях

Анд, но и среди жарких долин Халапы, и то тут, то там* близ Лохи53.

. * Пихты, кипарисы и можжевельник—три рода, в изобилии растущие

в северной части тропической зоны, например в Новой Испании. В

противоположность этому в южной, хотя на горах такой же холодной, части тропической

зоны—они очень редки. На высокой цепи Анд у Санта-Фе, Папайян и Кито54

я; кроме пары экземпляров одного вида кипариса в лесах Киндиу и близ Лохи,

не нашел никакого другого хвойного.

Физиономия растительности под экватором в целом более

величественна и многообразна, чем в умеренной зоне. Восковой блеск*

листьев там красивее, паренхимная ткань более рыхлая, нежная

и сочная. Колоссальные деревья украшены там постоянно более

крупными, более многокрасочными и ароматными цветами, чем наши

низкие, травянистые многолетники. Старые, обугленные солнцем

стволы обвиты свежей зеленью паулинии55, фотоса и орхидей, цветы

которых часто подражают строению и оперению колибри, которых

они снабжают медом.

В противоположность этому тропики почти совершенно лишены

нежной зелени широких травянистых равнин и лугов. Их обитатели

не знают благодетельного ощущения весной вновь пробуждающейся,

быстро развивающейся, растительной жизни. Заботливая природа

дала каждой части земного шара свои преимущества.

Растительные волокна—то густо, то рыхло переплетенные,

сосуды, расширенные и наполненные соком или рано суженные и

отвердевшие, в виде сучковатой деревянистой массы, большая или

меньшая интенсивность окраски, соответственно размерам

процесса расщепления углекислоты, вызываемым солнечным лучом:

эти и .аналогичные взаимоотношения определяют характер

растительности каждой из зон.

Значительная высота, превосходящая уровень облаков, до

которой поднимаются под экватором горы, предоставляет обитателям

этих мест возможность наблюдения редкой игры природы, благодаря

которой они, помимо бананов и пальм, окружены растительными

формами, свойственными европейскому и североазиатскому

климатам. Жаркие долины Анд украшены геликониями и тонколистными

мимозами. Выше них растут древовидные папоротники и растения,

кора которых содержит целебное средство против лихорадки.

Начиная от этого теплого пояса цинхон и дальше кверху поднимаются

дубы, пихты, кипарисы, барбарис, кустарники—ежевика, ольха

и множество растений, с которыми мы привыкли связывать северную

физиономию ландшафта. Земля сразу раскрывает перед ним все

свои многообразные творения, точно так же как и звездный свод

неба, от одного полюса к другому, не скрывает от них ни одного из

своих сияющих миров.

Народы Европы не пользуются этими преимуществами.

Болезненные растения, которых роскошь или любознательность держит

в неволе в наших оранжереях, только напоминают то, чего мы

лишены: они представляют собою лишь оборванный, неполный образ

роскоши тропической растительности. Но в богатстве и культуре

языка, в живой фантазии поэта и художника европейцы находят

удовлетворяющую замену. Чары изобразительного искусства

переносят их в отдаленнейшие части земли.

Тот, чье чувство реагирует на эти чары, чей ум достаточно

развит, чтобы обнять природу во всех ее проявлениях, тот создает в своем

одиночестве свой внутренний мир: он владеет всем тем, что открыла

* Настоящий блеск воска, так как этот воск был химически выделен

Прустом в Мадриде.

прозорливость естествоиспытателя при пересечении морей и воздуха,

на вершинах обледенелых гор или внутри подземных пещер. Мы

достигли здесь того момента, когда культура народов и наука

несомненно оказывают влияние на индивидуальное счастье. Благодаря

им мы живем одновременно в прошедших и настоящем столетиях.

Собирая вокруг себя все то, что человеческими стараниями было

найдено в отдаленнейших местах земного шара, народы

сближаются между собою. Да, познание игры внутренних, таинственных

сил природы позволяет нам делать заключение о будущем и заранее

предсказывать повторение великих явлений.

Так создает познание мирового организма духовное

наслаждение и внутреннюю свободу, которые под ударами судьбы никакими

внешними силами уничтожены быть не могут.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Это произведение А. Гумбольдта было опубликовано в 1807 г.

одновременно на двух языках—немецком и французском—в качестве первой части

его путешествия в Южную Америку: «A. von Humboldt und Aime Bonpland's

Reise. Erste Abteilung: Allgemeine Physik und Historischer Teil der Reise. Band

I. Tubingen bei F. G. Gotta. Paris bei F. Schoell, 1807.

Самый же труд Гумбольдта, с которого сделан настоящий перевод, в

немецком издании был озаглавлен: «Ideen zu einer Geographie der Pf lanzen nebst einem Naturgemalde der Tropenlander. Von Al. von Humboldt und A. Bonpland. Bearbeitet und herausgegeben von dem erstern». Во французском издании он носил

заглавие: «Essaisur la Geographie des plantes accompagne d'in tableau physique

des regions equinoxiales. Par Al. de Humboldt et A. Bonplanfl. Redige par Al.

de Humboldt».

Написан он был первоначально очевидно на французском, а затем уже

на немецком языке. Последний текст отличается несколько большей полнотой,

чем французский. Предисловие к нему имеет дату: «Рим, в июле 1805 г.». Между

тем предисловие французского издания не носит никакой даты. Время

составления французского текста можно примерно установить по имеющейся сноске:

«Lu a la classe des sciences physiques et mathematiques de l'lnstitut national,

le 17 Nivose de Pan 13». Нивоз тринадцатого года революции соответствует

январю 1805 г., что доказывает приоритет французского текста. Помимо того,

в основном это произведение Гумбольдта было написано уже в Южной

Америке, о чем он сам пишет в предисловии и притом очевидно на французском

языке, так как в составленном им перечне совершенно законченных работ,

привезенных из путешествия в Южную Америку, фигурирует и французское

заглавие его «Географии растений» (письмо к Пикте" от Ъ февраля 1805 г.).

О Французское издание было посвящено известным ботаникам Антону Лорану

Жюсье (Antoine Lauren de Jussien, 1748—1836), создателю первой естественной

системы растительного царства, изложенной в произведении, озаглавленном

«Genera plant arum...», и Десфонтену (Rene Desfontaines, 1750—1833),

исследователю флоры Северной Африки и автору «Flore atlantique» (1798).

Немецкое издание посвящено Гёте; титульный лист с посвящением

нарисован Торвальдсеном.

Настоящий перевод сделан с немецкого текста, как более полного, но при

его выполнении оба текста сверялись, причем некоторые мелкие детали,

опущенные в немецком издании, внесены нами в русский текст, а также некоторые

немногие выражения взяты из французского издания.

Добавление к Идеям о географии растений—«Картина природы

тропических стран», не имеющее непосредственного отношения к географии растений,

а дающее общее представление о физико-географических условиях

посещенных стран, в настоящем издании нами опущено, также не приводится нами

и большая карта: «Geographie des plantes equinoxiales. Tableau physique des

Andes et pays voisins», приложенная к означенному добавлению, помимо того

сделаны небольшие сокращения текста в предисловии, относящиеся также

к добавлению.

Что касается до заглавия самого труда, то мы остановились на таковом

немецкого издания «Идеи о географии растений», а не на заглавии

французского «Опыт географии растений», исходя из заключения, что немецкое является

более поздним и дополненным по сравнению с французским. Все это

произведение написано одним А. Гумбольдтом, пояснение же, почему оно носит фамилию

и Бонплана, Гумбольдт дает в своем предисловии.

2. Имеется в виду путешествие в Центральную и Южную Америку (см.

биографический очерк), длившееся с 1799 г. по 1804 г.

3. Чимборазо—самая высокая вершина Анд, в Колумбии, достигает

6 530 метров. Несмотря на нахождение почти на самом экваторе (1°47' ю. ш.),

вершина его покрыта вечным снегом. Гумбольдт и Бонплан поднялись на нее

в 1802 г.

4. Имеется в виду германский философ Шеллинг.

5. Испанские колонии в Америке в конце XVIII и начале XIX столетий

простирались от северной оконечности Калифорнии на 38° с. ш. далеко на юг

до южных границ Чили, на 42° ю. ш., занимая общим протяжением 1 200

географических миль. В них входили современные южные штаты Северной Америки:

Флорида, Луизиана, Техас, Калифорния, а также Мексика, вся Центральная

Америка, большая часть вестиндских островов, почти вся Южная Америка, за

исключением Бразилии, Патагонии и Огненной Земли.

6. Перечисляемые для Европы растения являются: покрытосемянные–

Solanum dulcamara—паслен сладкогорький; Lychnis dioica—зорька двудомная;

Anthericum liliago—лилейник лилиецветный; Crataegus (Sorbus) aria—рябина

круглолистная; мхи—Weissia paludosa, Polytrichum piliferum; морская

водоросль—Fucus saccharinus (Laminaria saccharina) и грибы–Clavaria pistillaris

и Agaricus procerus. Тропические же растения—Theophrasta

americana—относятся к семейству теофрастовых, близкому к примуловым, целиком

распространенному в тропической Америке и на Сандвичевых островах; Lisianthus lon–

gifolius L.—в настоящее время относится к роду Leianthus—L. longifolius Griseb.

из сем. Gentianaceae; Hevea—гевея из сем. молочаевых, включающая ряд видов,

распространенных только в тропической Америке, некоторые из них являются

одними из главных каучуконосных растений; род Cinchona—цинхона или

хинное дерево, из коры которого получается хина, относится к сем. мареновых

и включает около 40 видов, в диком состоянии распространенных только в

Южной Америке от 10° с. ш. до 19° ю. ш. по восточному склону Анд; Vallea stipula–

ris L.—южноамериканское растение из сем. липовых (Tiliaceae). Anacardium са–

racoli, из сем. сумаховых, относится также к роду, свойственному только

тропической Америке; Quassia simaruba по всей вероятности соответствует

современной Simaruba amara, тропическое южноамериканское растение из сем.

рутовых; Spondias mombin (Spondias purpurea), плодовое растение тропической

Америки, из сем. сумаховых (Anacardiaceae); Gentiana aphylla,

южноамериканская горечавка, относится в настоящее время к роду Voyria—V. aphylla Pers.

из сем. Gentianaceae.

Подбор растений чисто случайный, имеет целью указать на виды,

растущие одиночными экземплярами, а не образующие массовых насаждений.

7. Злак Aira canescens в настоящее время относится к роду Weingaertne–

ria (W. canescens—Вейнгертнерия сероватая).

8. Виды рода Sesuvium иэсем. аизоовых (Aizoaceae) произрастают по

побережьям южных морей. Rhizophora mangle является главным видом, входящим

в состав так называемых мангровых зарослей по побережьям американских и

западноафриканских тропических морей, относится к семейству ризофоровых

(Rhizophoraceae). Croton argenteum из сем. молочаевых; различные виды этого

рода содержат в коре (каскаролл) и в масле семян (кротоновое масло)

действующие начала, благодаря которым используются в медицине в качестве

слабительных. Convolvulus brasiliensis—вьюнок бразильский, в настоящее время

относится к роду Ipomoea и носит название Ipomoea biloba Forsk. Brathys juniperina относится к роду Hypericum и носит название Hypericum brathys Sm. из сем.

зверобоевых (Hypericaceae). Bromelia karatas относится теперь к роду Karatas–

носит название К. Plumieri Morr. из сем. Bromeliaceae. Сфагновый