Текст книги "Нам нужна… революция"

Автор книги: Александр Глазунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

4. Ввести в штатное расписание лесхоза должность охотоведа и необходимую в соответствии с «Проектом экологического обоснования деятельности хозяйства» численность егерей…»

II

Пират поднял голову, вскочил и заскулил, глядя разноцветными глазами в лобовое стекло машины, – проезжали какую-то безлюдную деревеньку, запорошенную снегом…

Горчаков на собаку не обратил внимания, да и всю дорогу молчал, занятый семечками, потому что с неделю как бросил курить. Шаг серьёзный, если учесть его нервную работу и события, центром которых он невольно стал. Что поделать, человек старой закалки, ему не безразлично, что творится вокруг, и голову прятать в песок он, видимо, не собирался…

И всё-таки мне как-то не верилось, что среди егерей в команде Архутика не было охотоведов. Как они тогда вообще могли выполнять работу по охране и учёту животных, проводить биотехнические мероприятия?.. Но когда я об этом спросил Горчакова, он даже не улыбнулся.

– Вы не поверите, – сказал Александр Анатольевич, – но за двадцать лет, которые я охочусь в этих местах, я только один раз встретил егеря. Да и то сам к нему подошёл. Они свои производственные и служебные обязанности понимают по-своему – только как организацию коммерческих охот. И если спрос рождает предложение… – Горчаков невесело усмехнулся и, не отрывая взгляда от дороги, потрепал по шерсти прислушивавшегося к его словам Пирата.

А ведь Мельников, подумал я, тоже упоминал о том, что Архутик не раз убеждал его в необходимости увеличивать в маршрутных листах учёта цифры зафиксированных следов лосей и кабанов. Система учёта, мол, все равно несовершенна, реального количества животных в лесу не отражает, зато выделение на район лицензий прямо пропорционально зависит от этих самых данных. Возражения Валерия Ивановича охотовед воспринимал как чушь несусветную, когда человек, в данном случае старший егерь, руководствовался в реальном деле какими-то затхлыми принципами и понятиями.

В разговоре Мельников сетовал и на то, что охотуправлением до сих пор проводится товарный отстрел лося и кабана. Если раньше это был госзаказ – население надо было обеспечивать мясом, то сегодня товарный отстрел – это прикрытый фиговым листком коммерческий интерес чиновников. А кто же будет стоять на страже государственных, национальных интересов России?..

– Смешно сказать, – хмуро продолжал Горчаков, – но в охотуправлении ни его начальник Солдатенков, ни главный охотовед области Филатов, да и никто из сотрудников не имеет охотоведческого образования. Отсюда, очевидно, и отношение у них к госохотрезервфонду – как к бесхозным фермам, которые никому не принадлежат – выбил животных в одном месте, заработал, переходи на другое. А что дальше? Сегодня-то Верховье – единственное, пожалуй, место в районе, где всякий зверь ещё водится. То-то я смотрю – на кабана, лося, медведя со всего района к нам охотиться едут. Значит, точно, везде расстарался охотовед свой коммерческий интерес проявить…

Горчаков ненадолго замолчал, потом вдруг неожиданно рассмеялся каким-то сухим коротким смешком и горько изрёк:

– Мельников вон не один год общался с московскими банкирами Скоробогатько и Пономаренко, их идеологию познал непосредственно во время охоты. От стрельбы городской человек пьянеет в своём диком азарте почище, чем от вина, болтливым и шумным становится. А настоящие охотники – народ молчаливый, им надо природу слушать, зверя выслеживать, чтобы одолеть его в равном противоборстве. Дельцам же всё некогда – наскочили, постреляли по беззащитным живым мишеням из безопасного места и довольные укатили. Разве же это можно назвать охотой?

Да, думал я, для одних охота – ремесло, жизненная необходимость, даже искусство взаимопроникновения человека и окружающей его живой природы, для других – времяпрепровождение, «цивилизованный» досуг. Деловой человек, привыкший всё оценивать по законам рыночных отношений, и к природе относится с точки зрения получения максимальной прибыли при наименьших затратах. Ему некогда, да и к чему – и в это он искренне верит, тратить своё драгоценное время на блуждания в лесных дебрях в погоне за зверем, когда это не только не рентабельно, но и опасно. Ведь цель охотника – добыть трофей, что-то вроде лосиных рогов или медвежьей шкуры, по трофеям определяют, удачлив охотник или нет. А любая удача имеет свою цену. Именно это на протяжении нескольких лет и старались доказать московские банкиры Александр Скоробогатько и Александр Пономаренко старшему егерю Мельникову. Начальнику областного охотуправления или районному охотоведу им ничего доказывать было не надо. А Архутик всегда поддерживал нужных людей или тех, кто ему платит…

Опаснее зверя-подранка

Медведь появился из леса со стороны ручья, откуда его и ждали. По хорошо протоптанной тропе он спокойно шёл к овсяному полю. Чувствовалось по его поведению, что кормился здесь медведь уже не раз, иначе сначала поднялся бы на задние лапы, осмотрелся, принюхался, а уж потом только скрылся в овсе. Хотя если бы и новичок появился на этом подкормочном поле, то и тогда старший егерь Мельников был бы вполне уверен – охотников зверь не учует. Вышка стояла ближе к кромке леса, почти у самых деревьев и метрах в тридцати от поля. Как только солнце садилось, она оказывалась в сумрачной лесной тени, делая охотников фактически незаметными для зверя. К тому же находились они с подветренной стороны. Иначе и быть не могло – медведь по ветру сразу учует человека и уже на поле не выйдет. Поэтому когда Пономаренко, сидевший рядом с егерем на вышке, мягко опустил на перекладину карабин и подал знак, что хочет стрелять, Мельников его остановил. Так же молча, знаком, потому как ни разговаривать, ни шевелиться на вышке не рекомендуется: медведь – зверь чуткий! Хотя егерь прекрасно понимал нервозность московского банкира – ещё один медведь на этом поле ведь мог и не появиться. Но Валерий Иванович знал, что сюда ходят кормиться несколько медведей, вот он и ждал. Как вскоре подтвердилось, Мельников в своих предположениях не ошибся.

Второй медведь появился где-то через полчаса и тоже со стороны ручья, но был гораздо крупнее, пятилеток, не меньше. Валерий Иванович подал знак Пономаренко, и тот сразу прильнул к окуляру оптического прицела. Сухой звук выстрела прокатился над лесом и замер. Колосья с краю поля заколыхались, но скоро успокоились.

Спустившись с вышки, Мельников не спеша пошёл к медведю, держа наготове карабин. Добивать зверя, если он только ранен, это уже его работа – охотник теперь, по правилам, должен находиться на вышке. Подранок ведь может и уйти, и тогда егерь обязан взять помощника и уже с собаками добивать медведя. Во время охоты готовым надо быть ко всему…

Взглянув на неподвижно лежавшего зверя, Валерий Иванович понял, что тот убит наповал. И всё же для верности ткнул дулом карабина в медвежью безвольную морду, потом с трудом перевернул тушу, нашёл кровоточащее отверстие под правой лапой…

Зверь оказался приличным, килограммов под двести, погрузить которого в старый «газик», служебную машину егеря, оказалось делом непростым – пришлось затаскивать тяжёлую тушу верёвками по наспех сооруженному помосту из молодых осин.

По дороге в Тарногу Пономаренко всё никак не мог успокоиться. Как же так, повторял он, в других районах он просиживал на вышках до утра, но даже не видел медведя. А здесь полчаса – и готово…

Мельников мотнул головой, отгоняя почему-то вспомнившийся сейчас ни к месту тот неприятный эпизод – всё же за рулём, надо за дорогой следить, а он, выходит, расслабился. И чего это вдруг выползло из памяти? Та первая охота с московскими банкирами прошла нормально…

Нормально? В правилах охоты Российской Федерации сказано, что «добыча диких копытных животных или бурого медведя в целях любительской охоты при их переправе через водоёмы или с применением самоловных орудий» запрещается. Значит, стрелять медведя при переправе через реку нельзя по законам чисто человеческим: когда зверь лесной находится в экстремальной ситуации, он беззащитен от посягательств охотника, не только оснащённого оружием дальнего боя с оптическим прицелом, но и обладающего ещё высшим разумом и чувствами. И это правильно и гуманно по отношению к «братьям нашим меньшим», тем более что вопрос стоит не об охоте ради выживания человека, а о его развлечении, досуге, времяпрепровождении. Однако остатки человеческого милосердия буквально испаряются, когда в тех же правилах охоты мы читаем о возможности отстрела медведя на подкормочных полях. Получается, подобное входит в рамки закона и приличия? Охотуправлением и Обществами охотников и рыболовов предписывается проводить биотехнические мероприятия, направленные, в частности, и «на улучшение угодий за счёт повышения их кормовых, защитных» и иных свойств. В то же время на подкормочных овсяных полях, засеянных человеком специально для подкормки животных, можно сказать, для поддержания их жизнедеятельности, зверей целенаправленно убивают. Зачем же тогда посев овса на участках относить к подкормочным полям, то есть к мероприятиям биотехническим, когда они всего-навсего служат приманкой для отстрела зверей? Или возведение егерями охотуправления отстрелочных вышек на полях сразу после посева овса? Может, коммерческая охота на медведя в Вологодской области стала тоже частью охранных мероприятий охотуправления?

«Да, а всё же не зря припомнилась та охота с Пономаренко», – усмехнувшись про себя, подумал Мельников. Ведь начинали банкиры вполне пристойно, но вскоре вошли во вкус, не жалея уже ни денег, ни медведей…

Сентябрь стоял тёплый, осенняя листва ещё только начинала устилать придорожье, а заходящее солнце высвечивало на деревьях желтизну и багрянец, словно подольше пыталось удержать эти краски своим живительным теплом. Однако такое привычное разноцветье вокруг чем-то всё же задевало и будоражило Валерия Ивановича, будто и он имел отношение к неприглядной истории с подранками, о которых узнал сегодня утром.

Заявившись в контору, Валерий Иванович застал охотоведа уже на месте – хмурого и чем-то здорово озадаченного. Таким он видел его впервые, сразу сообразив, что что-то произошло. Архутик долго куда-то звонил, потом отвечал на звонки, но довольно односложно и неохотно, багровея от какого-то внутреннего напряжения. Наконец он бросил трубку и раздражённо произнёс:

– Поезжай в Верховье, там охотники двух медведей-подранков нашли. Рядом с подкормочными площадками. – Виктор Васильевич поморщился, вытащил из кармана пачку сотенных и, не считая, бросил их на стол старшего егеря. – Заплати Самодурову и Шамонину, чтобы не трепались, нам в разгар сезона только этого шума не хватает. Шкуры снимешь, одну им оставишь. Пулю извлечёшь обязательно сам. Не забудь акт о найденных подранках забрать у Шамонина. Привезёшь мне вместе с пулей. – Он пытливо взглянул на старшего егеря и, пожав плечами, неуверенно произнёс: – Из Вологды начальство приезжало, охотились там, а вот добрать подранков, очевидно, времени не хватило… Шамонину скажешь – туши пусть закопает, чтобы и запаха не осталось…

Мельников вздохнул, рассеянно глядя на дорогу и припоминая, что утром он засомневался в словах Архутика. Когда ночью Валерий Иванович сидел в гараже районного охотоведа и снимал шкуру с очередного трофея Скоробогатько, банкир возбуждённо говорил Пономаренко:

– …Неделю назад пять шкур увёз, жаль тебя не было… Сегодня, правда, добыл всего одну, так два медведя ушли, хотя я видел, что попал…

Теперь вот старший егерь вёз Архутику акт об обнаружении двух медведиц, которых охотники нашли в десятке метров от засидки, и извлечённую пулю. Выпущена она была, судя по калибру, из карабина иностранного производства. Такого оружия не было ни у кого в округе, даже у вологодского губернатора. Его имели лишь Виктор Архутик и московские банкиры. Так что вологодское начальство здесь было ни при чём, а получалось – тех подранков бросили Скоробогатько и Архутик.

Мельников прибавил скорость, чувствуя, как внутри у него всё кипит. Но улики налицо, и кто браконьерствовал в Верховье, установить будет нетрудно. Тем более что есть и живые свидетели, которых нашёл неугомонный Алексей Попов. Его «Жигули» Мельников встретил на окраине Власьевки и остановился. Оказалось, Алексей ездил в колхоз «Аврора» и разговаривал там с местными охотниками. Вчера в половине двенадцатого ночи жители деревни Мартьяновской на дороге видели машину охотоведа – жёлтый уазик с номером 71–16. Так что если понадобится, то они это подтвердят…

Да, иного пути обезвредить браконьера в законе Архутика просто не существовало. Он позволял банкирам отстреливать медведей без ограничений, иногда лишь закрывая на них лицензии в конце охотничьего сезона. По своим записям Мельникову удалось высчитать, сколько медведей ими было уничтожено браконьерским способом, а вот доказать он ничего не мог. Очевидно, от подобного бессилия Валерий Иванович и высказывал всё напрямую районному охотоведу, взывая к его совести, но тот с усмешкой отмахивался от него, как от назойливой мухи. И совесть мучила только старшего егеря…

Тарногский городок уже погрузился в синие сумерки, когда Мельников подъезжал к конторе Архутика. У входа стоял его жёлтый уазик – значит, ждал. Войдя, Валерий Иванович увидел, что охотовед в кабинете один, и молча положил ему на стол акт и пулю.

– Из иностранного карабина стреляли, – не удержавшись, заметил старший егерь, – так что браконьера найти будет несложно…

– Завтра отправлю в Вологду, пусть там решают, – открывая сейф и пряча в него улики, с облегчением произнёс Виктор Васильевич.

О том, что Попов нашёл в деревне свидетелей, видевших машину районного охотоведа, Мельников говорить не стал. Он действительно надеялся, что они скоро понадобятся. Впрочем, как надеялись и сами верховские охотники. Но они опять просчитались – какая-то злая сила хранила изворотливого охотоведа. И когда спустя пару недель старший егерь поинтересовался у Архутика, как идёт расследование по факту браконьерского отстрела двух медведиц в Верховье, тот с сожалением развёл руками и огорчённо проговорил:

– Так разве я тебе не сказал? Совсем из головы вылетело. Пуля-то у меня пропала. Да, вот такой случай, не знаю, что и думать. Солдатенкову я сразу доложил, сказал, что из Архангельска мужики отхотились, в Тарноге были проездом, поэтому доказать мы ничего не могли…

Очевидно, выражение лица старшего егеря при этих словах стало таким, что Архутик мгновенно перестал улыбаться и медленно поднялся из-за стола. Мельников понял, что сейчас он всё ему выскажет прямо в глаза, которые продолжали смеяться. Над ним! И Валерий Иванович заговорил – сумбурно, нервно, почти не слыша себя, однако каким-то уголком сознания догадываясь, что районный охотовед его не слушает. Вернее, не слышит, не хочет слушать…

Из письма № 1601/03–5 от 5 июня 2001 г. первого заместителя губернатора Вологодской области С. М. Громова первому заместителю Министра природных ресурсов РФ Ю. А. Кукуеву: «Администрация Вологодской области, рассмотрев Вашу просьбу по предоставлению государственным лесхозам права ведения охотничьего хозяйства, сообщает, что государственным лесхозам объекты животного мира не могут быть предоставлены, так как это противоречит законодательным и нормативным актам…

В настоящее время функции государственного управления, контроля, охраны и регулирования использования охотничьих животных осуществляет государственная служба охотнадзора (в её состав входят 29 охотоведов, 37 госохотинспекторов, 99 егерей по охране государственного охотничьего фонда и 14 егерей госзаказников), поэтому организация параллельной егерской службы МПР России является грубой ведомственной попыткой перераспределения государственных полномочий в сфере охраны, контроля и использования животного мира. Об эффективности лесной охраны по вскрытию нарушений правил охоты свидетельствуют цифры: в 2000 г. службой лесной охраны, насчитывающей 1600 штатных работников, вскрыто 14 нарушений правил охоты, в то же время работающими на общественных началах общественными охотинспекторами в 2000 г. вскрыто 48 нарушений правил охоты. Информация о том, что Тарногский, Вашкинский и Вытегорский лесхозы МПР России в течение ряда лет осуществляют охрану животного мира, абсолютно недостоверна – за период с 1980 по 2001 г. штатными работниками этих лесхозов не вскрыто ни одного нарушения правил охоты…»

Они стояли друг против друга – Архутик и Мельников. Первый, глядя на своего подчинённого, как смотрят на убогого или совсем недалёкого человека, не способного ни оценить создавшегося положения, ни осознать текущего момента, а уж тем более попасть в струю круговорота современной жизни. Такие обычно в ней и тонут. Смеющиеся глаза охотоведа словно бы говорили, что игра в донкихотов давно признана экономически не рентабельной, здесь тайга, закон в ней всегда правил один…

Выражение лица другого было растерянно-удручающим, словно не он только что уличил своего начальника в проведении незаконных охот, браконьерстве, фактически в совершении преступления, а его самого обвинили в попытке бессовестно оговорить честного человека. Но разве отстрел с вертолёта лосей не преступление? Однако на всё старший егерь слышал только один циничный ответ: «Не твоё дело…» Но тогда чьё же, если районный охотовед, призванный своим служебным, да и человеческим долгом бороться с браконьерством, сам является браконьером в законе? Или тайга всё спишет, потому как звери ничего не расскажут? А люди… Их-то как раз и не принимают во внимание!

– Тогда я вынужден буду обратиться к начальнику областного охотуправления, – хрипловатым от волнения голосом произнёс Мельников, – к Солдатенкову…

– Да обращайся к кому хочешь, – скривил губы Архутик, глаза его сузились, взгляд стал холодным и жёстким.

В тот момент Валерий Иванович вообще не думал жаловаться областному начальству, он лишь бесхитростно хотел припугнуть охотоведа, зная его трусливую натуру, хотя внешне тот выглядел физически крепким, спортивно подтянутым человеком – всё-таки бывший учитель физкультуры, к тому же продолжал заниматься спортом, за собой следил. Однако, к удивлению старшего егеря, такая угроза на Архутика совершенно не подействовала. И Мельников растерялся – на охотоведа это похоже не было. Неужели же он Солдатенкова не боится? Вряд ли! Потому как Мельников прекрасно помнил слова начальника охотоуправления области, когда тот сам пригласил его на работу старшим егерем, но предупредил:

– Главное требование у меня к егерям – честность, ни в коем случае не терять совесть. О браконьерстве я вообще говорить не буду – за малейшее нарушение правил охоты уволю сразу…

Именно такая принципиальная позиция Валерия Дмитриевича Солдатенкова и перевесила сомнения Мельникова: идти на работу старшим егерем к Ахутику или нет? Про него ходило немало слухов, на которые охотовед реагировал без эмоций и молча. Подобное отношение Виктора Васильевича к «обливанию его грязью» многих сбивало с толку. Тем более что Архутика всегда защищал и председатель районного Общества охотников и рыболовов Георгий Пешков. Но главное – слухи слухами, а жить надо, особенно в охотничий сезон. Фактически большинство мужского населения в районе были охотниками, каждый прекрасно осознавал, что полностью зависим от Архутика и Пешкова – лицензии распределялись ими по своему усмотрению. Некоторые охотники всё же жаловались на районного охотоведа в область, оттуда приезжали проверяющие, однако выводы всех комиссий были одинаковые – факты не подтвердились. Всё это вселяло уныние в тех, кто пытался доказать, что Архутик браконьер, и недоверие к обвинениям в адрес охотоведа. Во всяком случае, Архутик оставался тёмной лошадкой, которая умела угождать и губернатору, и московским чиновникам, и иностранным охотникам. Да только все тёмные дела охотоведа скрывала тайга, а она своих тайн никому не выдавала.

Прозрение к Мельникову тоже пришло не сразу, тем более что команду из егерей и охотинспекторов Архутик себе подобрал соответствующую. Однако сейчас, глядя в равнодушные глаза невозмутимого районного охотоведа, Валерий Иванович вдруг невольно вспомнил, что уже однажды ощутил на себе холод такого взгляда. Это произошло после того, как Архутик с вертолёта расстрелял на просеке стадо лосей с сеголетками, отдыхавших на дневке. Глубокий снег и иностранный карабин с оптическим прицелом лишали животных последних шансов на спасение. Да и от вертолёта они вряд ли сумели бы укрыться.

Егеря должны были освежевать лосей и закопать мясо в снег, чтобы спустя неделю-другую отвезти его на склад районного охотоведа. Зная, что охота с любого вида транспорта запрещена, Мельников сразу же попытался выяснить у Архутика, что всё это значит. И услышал в ответ, что товарный отстрел лосей произведён с разрешения руководства, иначе откуда бы появился вертолёт. Однако Валерий Иванович не поверил. О данном факте браконьерства старший егерь решил сообщить в УВД области и попросил егерей Полищука и Баженова в случае необходимости подтвердить это. Но егеря отказались наотрез, по-дружески посоветовав и Мельникову не связываться с районным охотоведом…

Домой возвращались на «буранах», когда уже начинало смеркаться. От газопровода свернули в лес на просёлочную дорогу, и вдруг ехавший впереди Архутик неожиданно вскинул карабин и на ходу выстрелил. Мельников увидел в двух десятках метров крупного секача, который, пропахав с разбега снежную целину, замер меж двух осин. Подъехав к кабану, убедились, что он был сражён наповал. Валений Иванович взглянул на довольного Архутика и спросил:

– Зачем ты стрелял? Тебе нужно мясо?

– Да нет, – вяло пожал плечами охотовед, – просто в азарт вошёл… Тебе, что ли, это объяснять…

Он повернул голову и посмотрел на Мельникова – в его глазах стоял лёд, а на губах играла жёсткая усмешка. Валерию Ивановичу стало как-то не по себе. Именно тогда-то он и подумал, что Архутик никогда не был охотником и уже никогда не станет им. Охотовед, который по сути своей не охотник, а стрелок, опаснее медведя-подранка…

Всё это моментально пронеслось в голове Мельникова, пока он, уже молча, стоял против своего начальника. Да, Архутик действительно уверен, что его в любом случае прикроют. Именно это он всем и даёт понять, кто приходит в его кабинет, иначе зачем районному охотоведу надо было вешать на стену свою фотографию в окружении губернатора области В. Позгалёва и начальника УВД Н. Головкина. Говорят, что раньше на этом же самом месте висело другое фото, подтверждающее охотничью славу Ахутика, – он вместе с бывшиим губернатором Подгорновым и начальником УВД Головкиным. Однако, когда губернатор оказался под судом, а потом в тюрьме, фотография со стены исчезла. С год место над столом пустовало, а сам Архутик несколько изменил своё поведение – и лицензии стал распределять по-божески, и даже разговаривать со своими врагами – верховскими охотниками и директором Тарногского лесхоза – приветливее. Кое-кого такая перемена в поведении охотоведа смутила, да только хватило его на один охотничий сезон. А потом всё опять пошло по-старому, даже ещё круче, словно Архутик старался наверстать упущенное. Тогда же появилась и фотография охотоведа на стене уже с новым губернатором, хотя и в старой рамке…

Сейчас Мельников даже невольно взглянул на неё, заметив, как усмехнулся снисходительно на это охотовед. Небось подумал, что наконец-то и до старшего егеря дошло, с кем он имеет дело. Да и, очевидно, догадался, что Архутика обвинения его не страшили по другой причине – их ещё надо было доказать: охотовед умело прятал концы в воду, и документально подтвердить что-либо было фактически невозможно. К тому же найдутся и такие, кто постарается выгородить охотоведа, чтобы не шуметь и не привлекать внимание к персонам области. Они готовы и пожурить Архутика, и наказать его за упущения в работе, лишь бы только не расследовать факты браконьерства районного охотоведа, способного в случае чего и наговорить лишнего. А уж Архутик, естественно, постарается больше не попадаться, хотя от людских глаз на селе трудно укрыться. Правда, на них можно не обращать внимания, если начальственное око благосклонно к тебе. Тем более, что среди деревенских охотников тоже попадаются всякие, так что и за Архутика, если надо, скажут своё слово…

Из письма Первого заместителя Министра природных ресурсов РФ Ю. А. Кукуева Первому заместителю губернатора Вологодской области С. М. Громову: «Ограничения по осуществлению деятельности, связанной с использованием объектов животного мира, в том числе отнесённых к объектам охоты, установленные статьёй 12 Федерального закона «О животном мире», не распространяются на лесхозы МПР России ввиду того, что ведение охотничьего хозяйства в комплексе с лесным хозяйством не входит в перечень видов пользования животным миром, указанных в статье 34 Федерального закона «О животном мире».

На основании положений… правовой базы, по заявкам лесхозов МПР России постановлениями губернатора Вологодской области от 19 октября 1995 г. № 67, от 25 октября 1996 г. № 820, от 17 ноября 1997 г. № 1125 и от 2 июня 1998 г. № 447 право ведения охотничьего хозяйства было предоставлено Кириловскому, Бабушкинскому, Тотемскому и Нюксиницкому лесхозам МПР России в Вологодской области, в которых организована егерская служба.

Комитет природных ресурсов по Вологодской области ежегодно осуществляет мероприятия по охране объектов животного мира и улучшению условий их обитания на территории лесного фонда, затраты на которые в 2000 г. составили 256 тыс. руб.

По состоянию на 25 июня 2001 г. расходы Тарногского лесхоза МПР России на проведение биотехнических мероприятий составили 9432 руб.

Дополнительно сообщаем, что факты уничтожения солонцов по распоряжению директора Тарногского лесхоза МПР России в 2000 г., приведённые в вашем письме, не подтвердились.

Учитывая вышеизложенное, Министерство природных ресурсов Российской Федерации считает неправомерным отказ администрации Вологодской области в предоставлении права пользования объектами животного мира, отнесёнными к объектам охоты, Тарногскому и Вытегорскому лесхозам МПР России в Вологодской области и надеется, что указанный вопрос будет решён в установленном законодательством Российской Федерации порядке…»

И всё же старшему егерю Мельникову хватило решимости обратиться к начальнику областного охотуправления Солдатенкову по поводу незаконной деятельности районного охотоведа. Выслушивать жалобы подчинённых для Валерия Дмитриевича было делом обычным. Но в данном случае его озадачило другое – Мельников не захотел рассказывать о браконьерстве Архутика ему одному, а поставил условие: при разговоре должен был обязательно присутствовать главный охотовед области Филатов и сам Архутик, дабы смог ответить на все обвинения старшего егеря. Валерию Дмитриевичу и самому было интересно, что станет отвечать районный охотовед. Тем более что и сам начальник охотуправления из-за него уже пострадал. Недавно из Департамента охоты и охотничьего хозяйства Минсельхоза РФ позвонил Русинов и первой же фразой дал понять, что ему известно о творящихся в Тарногском районе безобразиях.

– Как это возможно, чтобы за одну ночь Скоробогатько отстрелял в Тарноге сразу пять медведей? Кто разрешил? Где документы на эту незаконную охоту?

– Мне об этом ничего не известно, выясню – доложу…

С Архутиком Солдатенков сумел связаться лишь после обеда. Спустив на районного охотоведа всех собак, Валерий Дмитриевич потребовал немедленных объяснений, однако в ответ услышал спокойное:

– Ерунда, не было такого, могу ручаться…

Удовлетворённый ответом, Солдатенков перезвонил в Минсельхоз и стал заверять Русинова, что очередная кляуза на районного охотоведа не подтвердилась.

– Значит, не подтвердилась? Да мне об этом сам Скоробогатько говорил, хвастал и звал на свою выставку трофеев – пять шкур за ночь! Не будешь знать, что у тебя творится в хозяйстве, можешь нарваться на неприятности…

Сейчас, рассеянно слушая старшего егеря Мельникова, Валерий Дмитриевич смотрел на набычившегося, побагровевшего Архутика и думал о том, что он действительно не знает, что там в Тарногском районе творится. Да только за эти отстрелы лосей с вертолёта, присвоение волчьих шкур, брошенных медведей-подранков районного охотоведа надо было отдавать под суд. «А что? Уволить Архутика да поставить охотоведом этого Мельникова, так хоть порядок будет…» – распаляясь, подумал Солдатенков. И вздрогнул, представив, как придётся оправдываться не только перед областным начальством – Архутик ведь охотился и с губернатором, и с начальником УВД, – но и перед Москвой. Эти банкиры имеют связи и в Госдуме, и в Правительстве, куда ему с ними тягаться. Придя к такому выводу, Валерий Дмитриевич вдруг физически остро ощутил свою беспомощность и несостоятельность даже перед подчинённым. Побледнев, Солдатенков уже не отрывал ненавистного взгляда от Архутика. И когда Мельников заговорил о том, как за одну ночь ему пришлось снимать шкуры с пяти медведей, убитых Скоробагатько, да ещё без лицензий, Валерий Дмитриевич не выдержал и грохнул кулаком по столу.

– Если я узнаю, что в Тарноге снова появятся эти банкиры, ты у меня не просто с треском вылетишь… – И, подняв злые глаза на растерявшегося от этой вспышки негодования Мельникова, спросил: – У тебя всё?

Архутик возвращался в Тарногу несколько обеспокоенный круто изменившимся к нему отношением со стороны Солдатенкова. Но скребло по сердцу другое – то, что начальник охотуправления и старший егерь начали понимать друг друга. А этого как раз и нельзя было допустить. И здесь выход только один – заставить Солдатенкова изменить своё мнение в отношении Мельникова, чтобы затем старшего егеря уволить.

Тем же вечером Архутик долго сидел на телефоне, прежде чем дозвонился до Скоробогатько. Александр Иванович понял его с полуслова и, рассмеявшись по поводу страхов охотоведа, посоветовал ему выпить на ночь рюмку коньяка и забыть обо всём – неприятностей у него не будет…

На открытие осеннего охотничьего сезона в Тарногский городок шумно съезжались гости. Центральная площадь, где находились здание районной администрации, гостиница, Дом культуры, универмаг, сплошь была заставлена иномарками. Особенное оживление царило в магазинах, с прилавков которых сразу же исчезли дорогостоящая водка, коньяк и вино.

Некоторая нервозность ощущалась и в конторе районного охотоведа. Егеря готовились принимать не столько гостей, сколько начальство. Мельников копался в моторе своего старенького ГАЗ-66 – с утра вдруг потекло масло. Он и не заметил, как из подкативших джипов вылезли московские банкиры Скоробогатько и Пономаренко, а вслед за ними начальник охотуправления Солдатенков. Их уже с улыбкой встречал Архутик. Но Валерий Дмитриевич лишь перекинулся с ним парой слов и тут же направился к Мельникову. Тот его тоже увидел и, захлопнув капот, вытирал руки ветошью. Однако Солдатенков здороваться с ним за руку вовсе не собирался.