Текст книги "Нам нужна… революция"

Автор книги: Александр Глазунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Сегодня на местах и в центре чиновники криком кричат о соблюдении прав человека и глухим молчанием обходят жизненно важный вопрос о честном выполнении своих профессиональных обязанностей, гражданском долге, ответственности перед обществом и законом. Раньше за Районным обществом охотников и рыболовов было закреплено 171 тыс. гектаров охотугодий. И на протяжении почти полувека эти хозяйства процветали, там охотились тысячи охотников. В настоящее время Смолоблохотуправление распродало эти угодья большей частью московским фирмам. Это охотхозяйство «Олень» КБ «Салют» в 14 тыс. га, «Яузское» Смолоблохотуправления в 31 тыс. га, «Гагаринское» – 36,3 тыс. га, «Смоленское» – 22 тыс. га, «Гжать» – 26,5 тыс. га, частное владение Деренковского; 17,1 тыс. га приобрел «Мосводоканал», 19,4 тыс. га – охотничий участок опять Смолоблохотуправления… Ясно, что местных охотников сюда не пускают, здесь охотятся богатые, которых вряд ли когда взволнуют учет и сохранение животного мира, проведение биотехнических мероприятий.

Около 40 тыс. гектаров охотугодий в Гагаринском районе отдали за долги в энергоснабжении по Смоленской области Чубайсу – даже дикие звери становятся заложниками политики РАО ЕЭС.

Вокруг рыболовной базы Игурово теперь сплошь частные владения Главы районной администрации Иванова А. А., предпринимателя Деренковского и летчика-космонавта Леонова А. А. – именно в тех местах, где любил сидеть с удочкой первый космонавт Земли Юрий Гагарий, уроженец этих мест. Охотоведом в этих частных владениях работает Сергей Алексеевич Леваков, по иронии судьбы, бывший председатель Гагаринского районного общества охотников и рыболовов. Тот самый, который, вероятно, по сговору с Романовым Е. Г., а тот без указаний Сидоренкова А. А. вообще ничего не делает, вывез в поле и сжег охотничий домик Выродовской базы, нанеся тем самым ущерб Обществу в 200 тыс. руб. Для них любые методы хороши. Когда возмущенные охотники выгнали его из Общества, начальник Смолоблохотуправления пристроил его в частные охотугодья. Но сегодня местным охотникам родной лес становится постепенно чужим.

V

Телефонный звонок вывел Юрия Васильевича из задумчивости. Он сразу встрепенулся, услышав в трубке голос Сергея Андреевича Хазова из Общественной приемной Главного Федерального инспектора в Смоленской области Н. В. Рудака.

– Юрий Васильевич, вот вы все требуете охотугодья, жалуетесь во все инстанции, а сами браконьерствуете. Сидоренков ведь с поличным вас поймал. Так что сами виноваты…

Зайцев почувствовал, как телефонная трубка вдруг стала горячей. А перед глазами снова возникла картина из его ночного сна – по заснеженной поляне в ярком сиянии Луны черными тенями мечутся голодные волки, сверкая холодными угольками глаз, они приближаются к нему, беря в кольцо и отрезая путь к отступлению. И в мыслях четкое осознание того, что он охотник, а зверя бояться – так и в лес не ходить…

Юрий Васильевич вынул из папки чистый лист бумаги и размашисто начал писать.

ИЗ ЗАЯВЛЕНИЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГАГАРИНСКОГО РООиР ЗАЙЦЕВА Ю. В.

ГЛАВЕ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТНОЙ АДМИНИСТРАЦИИ МАСЛОВУ В. Н., ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТНОЙ ДУМЫ АНИСИМОВУ В. И., НАЧАЛЬНИКУ СМОЛОБЛОХОТУПРАВЛЕНИЯ СИДОРЕНКОВУ А. А., ГЛАВЕ АДМИНИСТРАЦИИ ГАГАРИНСКОГО РАЙОНА ИВАНОВУ В. Г., ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ГАГАРИНСКОЙ РАЙОННОЙ ДУМЫ ЛОМАКОВУ Г. Д.:

«…На территории Гагаринского района сегодня находятся несколько охотхозяйств разных пользователей на площади в 148,5 тыс. га… Однако членов Гагаринского РООиР – 1267 охотников и 324 рыболова – под любыми предлогами в эти охотхозяйства не допускают. Жители Гагаринского района, а не только члены Общества, до крайности возмущены действиями заместителя Главы Администрации Смоленской области Северинова В. И., начальника Смолоблохотуправления Сидоренкова А. А. и начальника охотнадзора по Гагаринскому району Романова Е. Г., который грубо нарушает все правила и нормы выдачи охотникам лицензий, чем унижает их честь и достоинство. До настоящего момента не решен вопрос о выделении Гагаринскому РООиР хотя бы оставшихся 80 тыс. га. В лесах растет браконьерство, так как охотники Районного общества отстранены от работы по охране охотугодий, и животные просто выбиваются. Зачем надо было лишать работы сотни егерей из общества охотников, которые вели строгий контроль по охране животного мира, и передавать их функции малочисленной инспекции охотуправления? Огромная территория охотхозяйств осталась без надлежащего контроля. Ведь всем хорошо известно, что только усилиями общественности можно содержать охотничьи угодья в надлежащем порядке. Нельзя отбирать у простого народа право на пользование животным миром и охотугодьями, надеясь на богатых людей, которые хотят захватить все в свои руки.

Охотники Гагаринского района и жители, которые голосовали за Маслова В. Н., были убеждены, что с приходом его к власти не будет разных перегибов, как это происходило при бывшем губернаторе.

Совет Гагаринского РООиР, председатели охотколлективов, штатные работники РООиР и представители общественности убедительно просят вас закрепить оставшиеся угодья в долгосрочное пользование за Гагаринским РООиР и тем самым снять накопившееся напряжение в городе и районе…»

Медвежий угол

I

Тарногский район занимает северную часть Вологодской области. Он не знаменит ни древними монастырями, ни старинными памятниками культуры. Райцентр Тарнога издавна в народе почитается как «столица медвежьего края», где водится любая дичь во множестве. Однако, несмотря на то что Тарногский городок находится вдали от больших дорожных трасс, во время охотничьего сезона в райцентр съезжаются на богатых иномарках не только гости из Вологды, близлежащих областей или даже из самой столицы, добираются до здешних мест и иностранные охотники. А в районной газете появляются сообщения о продаже медвежьих берлог, цены за которые достигают 1000 долл. США. Да только всё чаще среди местных жителей раздаются тревожные и негодующие голоса против нашествия безжалостных «карабинеров»-толстосумов, опустошающих таёжную глубинку. Но их заглушает «веский» довод властей – охота имеет коммерческое значение и экономически выгодна для области, главное, подходить к этому делу надо рационально, в соответствии со здравым смыслом и существующими законами. Хотя всем хорошо известно, что там, где правит прибыль, соблюдение законов – вещь сомнительная…

* * *

Под утро ударил тридцатиградусный мороз. Тарнога заиндевела, скукожилась, затуманившийся воздух загустел, перехватывал дыхание, застревая в горле. От подъезда гостиницы до «Волги» директора Тарногского гослесхоза Александра Анатольевича Горчакова пройти всего с десяток шагов, а сел я на заднее сиденье машины уже какой-то остылый, будто проторчал на улице с полчаса. Да, цепкий мороз, подумалось мне неизвестно к чему…

На переднем сиденье рядом с Горчаковым расположился Пират – охотничья лайка, с которой директор лесхоза не расставался. Молчаливая, серьёзная, один глаз карий, другой – зелёный. Такая вот редкость…

– Сегодня поедем в Верховье, – поздоровавшись, сказал Горчаков и тронул машину с места. – Это километров за пятьдесят, час езды. Надо повидаться с местными охотниками, Ламовым и Поповым, они кое-что интересное могут рассказать про районного охотоведа Архутика. Если, конечно, захотят. Не один год уже говорим, пишем во все инстанции, а результат – ноль, как творил Архутик свои чёрные дела, так и творит…

Про кое-какие дела неизвестного мне районного охотоведа я узнал ещё до приезда в Тарногский район, откуда и пришло письмо в редакцию от группы охотников. Но даже если треть фактов, изложенных в нём, нашли бы своё подтверждение, думал я, дело уже будет не в Архутике. Гораздо интереснее станут те, кому он нужен, кто его использует и прикрывает…

– Да, дело может быть вовсе не в Архутике, – задумчиво произнёс я вслух, глядя из машины на мелькавшие придорожные ели и кустарник в морозных кружевах нетронутого снега.

– Нет, здесь – только в нём дело, – услышал я непримиримый голос Горчакова.

В ответ я лишь кивнул, пока соглашаясь с директором гослесхоза, успевшим мне многое уже рассказать. К тому же имелся ещё один свидетель событий – Валерий Иванович Мельников, бывший старший егерь, несколько лет проработавший непосредственно у этого самого Архутика. Так что частичное представление о взаимоотношениях районного охотоведа с местными охотниками и властью я уже имел…

Судьба неопровержимых улик

Сквозь заснеженный ельник просматривались невысокая насыпь узкоколейки и мотовоз, посапывающий сизым дымком. Рядом копошились мужики в пятнистой камуфляжной форме, разделывая тушу только что убитого лося. Ещё двое чуть в стороне курили, у одного в руках был карабин.

Горчаков оглянулся на Попова и Епифановского, стоявших у «Бурана» за разлапистой старой елью и тоже внимательно наблюдавших за браконьерами. До них было не более пятидесяти метров.

– Ну что, узнаёте? – проговорил директор лесхоза, даже не подумав приглушить голос – за шумом работающего двигателя мотовоза вряд ли можно было что-то услышать. Хотя именно его присутствие в этой глухомани, на стыке трёх районов: Тотемского, Верховажского и Тарногского, где рубка леса не велась, – и привлекло внимание Горчакова. И он не мог обознаться – браконьерами заправлял бывший работник Тотемского гослесхоза Игнатьевский. Признал он не только его. Александр Анатольевич уже имел достоверную информацию, что когда в Тотемский район приезжали высокопоставленные чиновники из области, в заготовке лосиного мяса для них самым что ни на есть браконьерским способом участвовали, кроме Игнатьевского, нередко и участковый уполномоченный Тотемского РОВД, и их местный егерь охотуправления. Информация об их частых наездах в охотугодья соседнего, Тарногского, района была, а вот поймать за руку браконьеров всё не удавалось – места здесь глухие, по тайге километров 25 до Верховья, и егеря не часто могли сюда наведываться. А вот со стороны Тотьмы шла узкоколейная железная дорога и бетонка, по которым отсюда заготовленный лес и вывозили. Теперь этот мотовоз приспособили для незаконной охоты на лосей…

– Ну, что будем делать? – подойдя, поинтересовался Горчаков.

– Как что? – с удивлением взглянул на него Попов. – Проверим наличие лицензии, составим протокол… То, что у них нет путёвки, разрешающей охоту здесь, и гадать не надо.

– Всё-таки их шестеро…

– Ой, напугал, – заулыбался Алексей, поглядывая на сумрачного Епифановского, – в первый раз, что ли…

Здесь, в Верховенских лесах, Алексей Попов проработал егерем не один год, попадал в разные ситуации, но никогда не терял присутствия духа. Ненависть к браконьерам и неистребимая вера в то, что их необходимо искоренять любыми законными методами, бескомпромиссность в отношениях с ними давали ему такую несгибаемую силу, которая буквально ошарашивала любителей незаконной охоты. Однажды во время обхода участка Алексей так же вот наткнулся на браконьеров. Семь человек, все с оружием и, как позже выяснилось, тоже из Тотемского района. Что делать? Попов раздумывал не долго. Патрон в ствол, в руки нож – и к ним: я такой-то, мол, лучше не сопротивляться, потому как всё равно потом вас найду. Ребята попались понятливые, хотя обернуться всё могло и по-иному…

– Ты уже не егерь, – напомнил Епифановский.

– А в охотничьем билете что записано? Каждый охотник обязан бороться с браконьерством. – Но тут же улыбка сошла с лица Попова. – Тем более что у меня с ним свои счёты, давние…

Да, они знали, что прошлое его противостояние компании Игнатьевского окончилось ничем – браконьеры остались неуловимыми. Позже Попов осознал, что им сообщают о его маршрутах, и вероятнее всего, это был кто-то из местных охотников.

К браконьерам они вышли втроём одновременно, с оружием в руках, охватив цепью сразу всех и как бы прижав их к мотовозу. Но те бежать вовсе не собирались. Игнатьевский мгновенно оценил обстановку и, со злым прищуром глядя на Горчакова, глухо произнёс:

– Вы зря это затеваете…

– Документы и лицензию на отстрел лося, – не дав ему договорить, потребовал Попов.

– А я её дома забыл, – усмехнулся Игнатьевский и развёл руками.

– Придётся составлять протокол. Стрелял ты? – Видя, что Игнатьевский отвечать не собирается, Горчаков подошёл к нему и попросил: – Покажи-ка карабин. – И когда тот непроизвольно как-то протянул ему оружие, Александр Анатольевич взял и рывком выдернул из него затвор, а уже обезвреженным вернул карабин ошарашенному охотнику. – Конечно, он стрелял, но теперь больше не будет…

Игнатьевский вдруг побагровел, дёрнулся было к директору лесхоза, но его удержал участковый Тотемского РОВД. Они прекрасно понимали, с кем имеют дело, не раз убеждались, что уговоры, угрозы или посулы немалых денег оставались пустым звуком и для бывшего егеря Алексея Попова, и для директора лесхоза Александра Горчакова. Тем более, что им был известен иной путь остаться безнаказанными, о котором спустя несколько дней стало известно фактически всем, только не все отнеслись к этому одинаково…

Так уж получилось, что сразу передать районному охотоведу Архутику протокол о задержании Игнатьевского во время незаконной охоты на лося и изъятый у него затвор карабина «Лось», как вещественное доказательство в содеянном, директор лесхоза не смог – охотовед находился в отъезде. Но утром следующего дня Горчакову позвонил начальник Тотемского РОВД и, не стесняясь в выражениях, потребовал вернуть затвор от карабина его законному владельцу как незаконно изъятый у него. На что Александр Анатольевич заметил рассерженному начальнику милиции, что руководитель лесной охраны Тарногского района имеет полное право останавливать любые действия браконьеров на своей территории, особенно если некоторые сотрудники органов внутренних дел Тотемского района сами участвуют в браконьерской охоте.

Дня через два Горчаков лично передал протокол на Игнатьевского и затвор от его карабина районному охотоведу Архутику. Уже отъезжая от его конторы, Александр Анатольевич вдруг увидел затормозившую милицейскую «Волгу» с мигалкой, из которой не торопясь вышел начальник Тотемского РОВД. «Опоздал, – усмехнувшись про себя, удовлетворённо подумал директор лесхоза, – не на тех напали». Хотя позже никак не мог отделаться от непонятного тревожного чувства. До этого Попов не раз с ожесточением говорил ему о непорядочности районного охотоведа, правда, ничего конкретного. К тому же здесь-то факт браконьерства Игнатьевского можно считать доказанным…

Пару недель спустя, когда закрутили собственные проблемы в лесхозе, Горчаков поехал по делам в Тотьму и на улице райцентра неожиданно столкнулся, что называется нос к носу, с Игнатьевским. Тот был явно навеселе, потому, очевидно, и не в меру разговорчив.

– Ну что, написали протокол? – совершенно незлобиво рассмеялся он. – А где та бумага теперь? Правильно, ей только туда и дорога… Затвор от карабина отнял, законник? Да он уже давным-давно у меня. Работает… Понял? А ты мяса лосиного пожалел… Ну и кто ты теперь есть?

Последние слова браконьера резанули Горчакова по сердцу обиднее любых оскорблений. Действительно, кто же он тогда? Выходит, Архутик вернул затвор Игнатьевскому? На каком основании?

Всё разъяснил Горчакову начальник Вологодского управления охотничьего хозяйства Солдатенков, к которому приехал возмущённый действиями районного охотоведа директор Тарногского гослесхоза. Выслушав его, Валерий Дмитриевич с неподдельным изумлением заметил:

– Александр Анатольевич, о каком протоколе вы говорите? Вот спортивная лицензия на отстрел лося в вашем районе, выданная самим Архутиком…

Тогда-то до Горчакова вдруг дошло, зачем приезжал к районному охотоведу начальник Тотемского РОВД. Он попытался было объяснить всё Солдатенкову, но тот, снисходительно усмехнувшись, посоветовал ему не заниматься склоками.

Александр Анатольевич с минуту недоумённо смотрел на него, затем, побледнев, сдержанно произнёс:

– Выходит, в народе верная молва идёт, что все вы тут браконьеры в законе?

Солдатенков слегка качнул головой, не то соглашаясь с этим доводом директора гослесхоза, не то протестуя, и вдруг громко расхохотался.

– Да наслышан, наслышан я о ваших бредовых идеях, – сказал он, – чтобы охотугодья закрепили за вашим лесхозом в длительное пользование. А то мы, мол, только выбивать зверя по лесам мастаки… Был тут у меня не так давно егерь из вашего района, Попов, кажется… Увольнялся и недовольство своё одновременно проявлял, мол, не сокращаем товарный отстрел лося, уничтожаем поголовье… А по данным учёта, в Тарногском районе поголовье лося как раз и растёт. И вы там бросьте мутить воду, лучше бы занимались биотехническими мероприятиями, а то лишь солонцы уничтожать можете, революционеры! Пока я на этом месте, никакой самодеятельности у вас в районе не допущу.

– Это не самодеятельность. Надо ещё посмотреть…

– И смотреть нечего. – взгляд Солдатенкова стал холодным и жёстким. – Наши егеря с охотоведом у вас в районе делом занимаются, на их плечах и биотехния, и охрана животных, и учёт… А кому ещё работать? Охотобщество пятилетку целую, наверное, уже бездействует, его давно бы разогнать надо, да вот Архутик против – жалко ему, видите ли, вас. А вы вместо благодарности оговариваете лучшего охотоведа в управлении…

Горчаков не стал возражать, лишь махнул рукой и ушёл – бесполезно тратить слова на того, кто тебя не хочет слышать. Хотя уже по дороге домой, немного успокоившись, Александр Анатольевич вынужден всё же был признать, что в речах начальника охотуправления скрывалась и частица болезненной истины. Ситуация в районном охотобществе действительно сложилась паршивая. А если совсем уж честно, то его лет семь вообще не существовало. Все это знали и понимали – причиной тому была вынужденная бездеятельность председателя охотобщества Георгия Пешкова. Его случайно подстрелили на охоте, он длительное время болел и, естественно, что-либо организовывать или контролировать работу практически уже не мог. Перестали проводиться заседания правления, собрания охотников, в то же время лицензии распределялись лично Пешковым…

Однако самое странное заключалось в том, что руководство областного Общества охотников и рыболовов почему-то не замечало сложившейся ситуации в районе. Более того, молчал и Архутик, но при случае он обязательно сочувственно повторял, что к пострадавшему Пешкову надо относиться с пониманием, по-человечески…

И вдруг как гром среди ясного неба – с согласия руководства областного Общества охотников и рыболовов Колинское охотхозяйство в Верховье стало территорией Государственного резервного охотничьего фонда (ГРОФ). Одним росчерком пера чиновников Верховский охотколлектив лишился своих угодий, которыми теперь распоряжался районный охотовед Архутик. Взамен охотуправление выделяло районному охотобществу участок в другом месте. В результате охотники Верховья вынуждены были приобретать у Архутика государственные охотничьи билеты, чтобы иметь возможность охотиться. И получалось, что за годы бездействия Георгия Пешкова Тарногское охотобщество потеряло треть своих членов – с 600 оно сократилось до 230.

Более того, по признанию председателя областного Общества охотников и рыболовов В. Каплина, в шести районах из двадцати общества ликвидированы по причине своей несостоятельности. Иными словами, их охотугодья перешли в ведение охотуправления? Ну а самые слабые на сегодня общества охотников и рыболовов – в Тарногском, Нюксенском и Тотемском районах. Интересно, какая судьба ждёт их?

Однако самое любопытное стало известно гораздо позже – инициатором странного и неравноправного обмена охотучастками в Тарногском районе был Виктор Васильевич Архутик. Более того, председатель охотобщества Георгий Пешков сразу поддержал в этом районного охотоведа. Хотя он не мог не понимать, чем подобное обернётся для охотников Верховья. Кому выгоден был такой обмен, вскоре стало ясно – переданный охотобществу участок ГРОФ оказался вообще необустроенным и бедным на лося, кабана и пушного зверя, численность которых ещё надо было восстанавливать не один год. Архутик со своими егерями просто выбил лося и кабана товарным отстрелом. В последние годы в районе отстреливалось до 150 лосей за сезон для сдачи мяса в магазины. 75 % от суммы за его реализацию получало охотуправление, а 25 % шло на дополнительную зарплату егерям. И этот источник дохода они терять не собирались. Однако на заседании правления районного Общества охотников и рыболовов, куда были приглашены и егеря вместе с Архутиком, многие охотники выступили против такого поголовного отстрела животных. Они заявляли, что плотность лося в районе не такая большая, что тем самым можно истребить воспроизводственную часть лосиного стада в районе. Ведь отстреливали в основном только крупных лосей, а это отрицательная селекция, как говорили охотоведы, сеголеток не стреляли из-за малого их веса. Однако в команде Архутика среди егерей никогда охотоведов не было, так что проблемы такого рода их явно не интересовали… Вот почему им нужна была эта афера с обменом охотучастков.

Правда, она позволила многим взглянуть более пристально на одиозную личность Архутика, а значит – и на его странные отношения с Пешковым. То, что они учились в одном классе, были друзьями детства, – этим в деревне никого не удивишь. И то, что бывший прокурор Тарногского района Вячеславов, родной дядя Пешкова, после ухода на пенсию долгое время работал районным охотоведом, – тоже знали многие. Но незадолго до смерти, когда он тяжело болел, Вячеславов посоветовал своему племяннику, который к тому времени уже был председателем районного Общества охотников и рыболовов, устроить на место охотоведа Архутика. Очевидно, сам Вячеславов уже кое с кем переговорил в области насчёт своего преемника, потому как Пешков нашёл полную поддержку не только в охотуправлении, но и среди областного начальства. Правда, районные власти почему-то выступили категорически против кандидатуры Архутика на должность охотоведа. И, очевидно, не безосновательно, потому как Виктор Васильевич не только не имел охотоведческого или хотя бы биологического образования – он закончил пединститут и работал в школе учителем физкультуры, – но и вообще не увлекался охотой, даже ружья не имел.

Однако трезвому голосу рассудка в области не вняли, хотя в этом как раз ничего удивительного и не было. Начальником охотуправления тогда работал Азарий Иннокентьевич Попов, бывший начальник областного УВД, полковник в отставке и хороший знакомый тарногского охотоведа Вячеславова. Ему было уже за семьдесят, когда уважаемый А. И. Попов уступил своё кресло Валерию Дмитриевичу Солдатенкову, отправленному на пенсию с поста второго секретаря Власинского РК КПСС.

В результате ситуация в Управлении охотничьими ресурсами сложилась очень нездоровая для самих охотничьих ресурсов, так как руководящие посты в области и районе превратились в кормушку и пенсионный отстойник для людей, максимально далёких от биологии и охотоведения. Ждать от таких заботы об охотхозяйствах и охотниках не приходилось.

Видя, что творится в лесах Тарногского района, директор лесхоза Горчаков пришёл к выводу – спасти животный мир от хищнического истребления и защитить интересы тарногских охотников можно, лишь обеспечив лесхозу право ведения охотничьего хозяйства. В Верховье это ещё возможно было сделать, в других же местах, по признанию многих жителей, у деревень не часто и след лосиный видели…

Вот с такими невесёлыми мыслями Горчаков возвращался к себе в лесхоз, прекрасно понимая, что разговор его с начальником охотуправления только осложнит существование. Увидев в приёмной Алексея Попова, насторожился – тот из Верховья просто так не поедет. Пригласив его в кабинет, Александр Анатольевич разделся, на ходу в двух словах пояснив Попову, о чём беседовал с Солдатенковым.

– Так что ты был прав, Егорыч, когда предупреждал о нечестности охотоведа, – признался Горчаков, – только доказать-то мы вряд ли что сможем, вывернется Архутик…

– Да-да… – не очень уверенно протянул Попов, как-то странно взглянув на расстроенного директора лесхоза. – Помнишь, Анатольич, я тебе говорил о пропавшей собачке своей? Ведь я сразу грешил на Игнатьевского, что он, негодяй, загубил её, потому как в тот день отказал я ему в путёвке на отстрел лося. Но вот сегодня прихожу к Архутику, интересуюсь, как следствие идёт в отношении факта браконьерства Игнатьевского, а охотовед небрежно мне так, с улыбочкой, и заявляет, что да, мол, обмишурились вы с директором лесхоза, незаконно затвор карабина изъяли, мне, мол, пришлось извиняться за вас перед начальником Тотемского РОВД. Тем более, говорит, что лицензия у Игнатьевского действительно ведь имелась на спортивный отстрел лося, он сам, мол, и выдавал её. А то, что он дома её забыл, – так с кем не бывает? Если уж вы, мол, такие принципиальные, приспичило это проверить, так проехались бы с ними, как вам Игнатьевский с участковым предлагали, никаких бы проблем и не возникло…

Горчаков слушал, не веря собственным ушам, – до какого же цинизма могут дойти люди, наделённые пусть небольшой, но властью?

– А потом, как бы мимоходом, – всё больше хмурясь, продолжал Попов, – Архутик мне и говорит, что ты, мол, недавно своего охотничьего пса искал пропавшего, а ведь его Игнатьевский убил, сам в кабинете у меня и признался. – Лицо Алексея застыло в каком-то напряжённом изумлении, словно он силился и не мог до конца понять, почему вдруг Архутик выдал ему Игнатьевского, браконьерские действия которого прикрывал. Или, может, Игнатьевский действительно имел спортивную лицензию на лося и забыл её дома? Но тут же Алексей отогнал эту мысль. До него вдруг дошло, что, скорее всего, как раз именно этой мысли, сомнения в его душе районный охотовед и добивался, а вместе с тем и невольного призвания честности самого Архутика в отношении Игнатьевского. Да, хитёр охотовед…

Однако в тот момент Попов подумает об этом с весёлым удивлением. Пройдёт чуть меньше года, и от его весёлости, впрочем, как и от наивности, не останется и следа. Виной тому послужат два события. Сначала Алексей Попов обнаружит за деревней мёртвого медведя-подранка, пролежавшего уже несколько дней и наполовину расклёванного вороньём. Приехавший по его звонку старший егерь Мельников сфотографирует медведя, фото опубликует районная газета. Но когда этот номер Мельников покажет как свидетельство браконьерской охоты начальнику охотуправления Солдатенкову, Валерий Дмитриевич, расхохотавшись, скажет:

– Да это фотомонтаж, чего ты мне суёшь, такого просто не может быть. Журналисты сейчас способны на всё…

Но если такая реакция чиновника на творящиеся в их районе безобразия оставила, образно говоря, шрам на сердце только у Мельникова, то беспредельный цинизм Архутика спустя несколько дней заставил возмутиться фактически всё население Тарногского городка.

Врач Спасской больницы Г. Пешков до темноты охотился в лесу на тетерева. Когда решил возвращаться, оседлал свой мотоцикл, но впереди в кустах услышал медвежий рык, и ему пришлось снова вытащить из чехла ружьё и зарядить его – мол, доберётся до опушки, где посветлей, там и оденется потеплей, и оружие упакует. Однако у овсяного поля недалеко от дороги какие-то мужики стали махать руками, чтобы остановился. Побоялся, тем более что до деревни уже было не так далеко. А через минуту заметил сзади прыгающий свет фар и понял, что за ним неизвестно кто почему-то гонится. Но когда джип впереди неожиданно перегородил дорогу и остановился, а из него выскочили люди в камуфляжной форме, то среди них Пешков с удивлением узнал главу администрации Нюксенского района Константина Пушникова, начальника газораспределительной станции в Нюксенице Владимира Бурдейного и своего районного охотоведа Виктора Архутика. Сначала обрадовался – свои, но после первых слов охотоведа в буквальном смысле опешил.

– Что вы разъезжаете, когда здесь проводится охота с иностранными гражданами? Да ещё с незачехлённым ружьём. А ну давайте его сюда…

Видя, что доктор отдавать ружьё не собирается, они набросились на него, скрутили руки и отобрали оружие, затем охотничий билет и путёвку на охоту…

Подобного унижения Пешков, привыкший по долгу своей профессии и человеческой сути чужую боль воспринимать как свою собственную, ещё никогда не испытывал. Разве мог сельский врач даже подумать о том, что деревни Тарногоского района по воле какого-то там Архутика на сезон охоты превращаются в резервацию, а в лесу правят иностранные охотники? Униженные честь и достоинство требовали немедленного суда. Однако районный суд, куда с иском на незаконные действия охотоведа обратился Пешков, оказался не на высоте, фактически оставив преступника безнаказанным. Именно после этого Архутик почувствовал, что ему всё дозволено. Власти прикрывали его крепко…

А пока директор Тарногского лесхоза и отставной егерь рассуждали о том, что же это творится у них в районе. – Что ты сам-то насчёт всего этого думаешь? – нетерпеливо спросил Горчаков, чувствуя, что собеседник его надолго замолчал. – Даже если лицензия у Игнатьевского и была…

– Нет, не было, – сердито прервал директора лесхоза Алексей, – я слишком хорошо его знаю. Лицензию ему мог выписать задним числом Архутик, а вот путёвку – нет. Охота без путёвки тоже серьёзное нарушение, которое и зафиксировано нашим протоколом, ему охотовед обязан был дать ход.

– Да, Архутику в рот палец не клади, – задумчиво проговорил Горчаков, подумав вдруг, что охотовед неплохо разбирался в психологии людей, и это умение использовал в своих целях. Но в тот момент Александр Анатольевич и сам ещё полностью не осознавал, какую глубокую истину сейчас открыл. Последующие годы показали, что связываться с Архутиком всегда оборачивалось себе дороже. К этой мысли постепенно приходили все. Однако не все с таким положением хотели мириться…

Из приказа № 153 от 6 июня 2000 г. руководителя Вологодского управления лесами Н. Н. Неволина: «В целях рационального природопользования на территории Государственного лесного фонда и в соответствии с «Положением о лесхозе Федеральной службы лесного хозяйства России» от 1.06.1999 г. № 1799:

1. Возложить на Тарногский лесхоз функцию комплексного ведения лесного и охотничьего хозяйства на территории государственного лесного фонда лесхоза.

2. Организовать на территории лесхоза комплексное лесоохотничье хозяйство 89, 2 тыс. га.

3. Выполнять весь комплекс биотехнических и природоохранных мероприятий в соответствии с разработанным проектом экологического обоснования деятельности хозяйства.