Текст книги "Нам нужна… революция"

Автор книги: Александр Глазунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Ну и чего вы добились? Столько народных денег угробили…

– Лишний комбинат нашей стране не помешал бы, – засмеялся он. – Так что не чувствуйте себя героем…

Николай Никифорович понял, что разговаривать с ним бесполезно. Да и желания особого теперь он не испытывал. Тем более, что вечером он уезжал в Свердловск в командировку. Но ее ему придется прервать – Совмин СССР срочно вызывал в Москву – Лукьянчикову предложили занять должность начальника Главного управления экономики и организации природопользования во вновь созданном Госкомприроде СССР.

Лукьянчиков уважал и ценил в людях достоинство. Жизнь доказала, что только человек, обладающий достоинством, способен быть честным и неподкупным, никогда не предаст и не продаст. Николай Никифорович жил именно по таким принципам, как и его отец, мать, да и большинство тех, кого он знал.

Родители его были родом из села Берека Харьковской области, из крепкой крестьянской семьи. Здоровьем у них Бог никого не обидел, так что все были физически крепкими. Правда, семья немногочисленная по тем временам – мать Анна Яковлевна, отец – Никифор Дмитриевич, бабушка Прасковья Дмитриевна и дед Дмитрий, но трудились от зари до зари. То, что они жили зажиточно, то есть имели две лошади, две коровы, плуг, дом, власти официально признали в 1933 году, когда решили их раскулачить. Тогда это делалось просто. Подгоняли запряженную парой лошадей бричку, на нее грузили кое-какие вещи, сажали людей и увозили в неизвестном направлении. Возможно, так и сгинула бы семья Лукьянчиковых в отдаленном глухом сибирском поселении, если бы не помог отец матери. По тем временам он считался человеком заслуженным, участвовал в революции, чуть ли не московский Кремль брал, поэтому ему вскоре удалось добиться освобождения родни, доказать несправедливость примененных к ним «суровых революционных мер». Но дед Дмитрий пережить позора и унижений так и не смог, и вскоре после возвращения из пересыльной тюрьмы помер. Однако дом и скотину Лукьянчиковым после революционной конфискации так и не вернули, и им пришлось переехать на новое место жительства – в село Мерефу, где проживали родная сестра отца.

Правда, впоследствии судьба все расставила по своим местам и воздала каждому по заслугам. В 1943 году Советская Армия освободила от фашистов Харьковскую область. Лейтенант Александр Безлепкин, житель села Берека, и родственник Лукьянчиковых, ненадолго заскочил домой узнать о своих родителях. Здесь и услышал страшную новость – отца его, партизана, немцы повесили по доносу соседа. Ворвавшись к нему в дом, Безлепкин выволок предателя во двор и при стечении народа расстрелял. Никто из односельчан даже не попытался остановить лейтенанта. А спустя какое-то время об этом стало известно и в Мерефе. Колька слышал, как перекрестившись, мать тихо проговорила:

– Вот и нашла его кара Господня. Он ведь нас раскулачивал, изверг…

Однако война оставила и еще один след в душе Николая Никифоровича. Немцы оккупировали Мерефу в 1941 году. Перед уходом на фронт отец недалеко от дома выкопал большую яму, поверх настелил еловый ствольник, а сверху набросал кучу песка. Сбоку лопатой вырезал ступеньки. «Бомбить начнут, – пояснил он, – прячьтесь в этот блиндаж, авось и пронесет…» И оказался прав. При подходе немцы бомбили Мерефу фактически ежедневно. Смертельная опасность заставляла взрослеть не только детей. Умнели даже животные. У Лукьянчиковых была коза, которая чувствовала прилет фашистских самолетов прежде, чем их можно было увидеть или услышать. И тут же бросалась с блеяньем к блиндажу. После нее торопились укрыться мать с бабушкой и Колька. Бабушка Прасковья научила его читать молитвы, и когда наверху адски грохотало и все рушилось, Николай в голос распевал «Отче наш…» и «Да воскреснет Бог и расточатся врази его…» И кто знает, вполне возможно, что именно молитвы, возносимые малым ребенком к Творцу этого мира окаянного, и спасали всех их от гибели…

А после войны дверь их дома никогда не запиралась, потому как в округе все знали – никто, кроме Анны Яковлевны, не излечит от ушибов, вывихов или переломов и даже от родовых повреждений. Была у нее такая сила в руках, но о чем она не любила распространяться. Правда, всегда спрашивала страдальца, крещеный он или нет. Некрещеных лечить даже не бралась, говорила, что просто не сможет помочь все равно. Некоторые после этого шли в церковь и крестились, а потом приходили снова. Денег мама не брала ни с кого, хотя в ту пору жили бедно, как и все, – и полы в хате глиняные, и лучина в сумерках…

Из статьи «О будущем России» (газета «Спасение», февраль 1997 г.):

«Люди – по мнению древнегреческого философа Сократа – слишком мало ценят сокровище, которым владеют. Они не знают своей души и лишь поэтому оказались беспомощными в мире вещей. Отсюда – и «ужас Рока» и безнадежность». Поэтому, чтобы нам не ошибиться в своих действиях по возрождению России, нужно прежде всего познать ее душу.

Россия является уникальной цивилизацией на Планете, с особым духовным складом русского народа. Он покоится на религиозных началах Православия. Ему присущи такие черты как доброта, сострадание, отзывчивость, желание помочь ближнему, соборное единение и солидарная ответственность. Такие черты русского характера как уживчивость, добронравие и терпимость позволили объединить в нашем государстве множество этносов, проживающих на Евразийском континенте, при сохранении равноправия, многовековой культуры и вероисповедания каждого из них.

Ни одна страна в мире не имеет такого жизненного пространства, такого разнообразия природных ресурсов, богатства национальных культур и устойчивости генофонда, такой истории, как Россия. Историческими корнями нашего народа являются: соборность, высокий дух, патриотизм, готовность к самопожертвованию. Материальная сторона являлась как бы производной от духовности и уходила на второй план. Это полностью соответствует принципам ноосферного развития».

IV

Выбравшись из метро и вдохнув полной грудью морозный воздух, Николай Никифорович сразу освободился от гнетущей духоты метро, почувствовал себя лучше. Хотя метро тут было вовсе ни при чем. Им овладело непонятное ощущение – словно он лыжник на дистанции, но никак не может дойти до финиша. И сил уж нет, и дыхание сбито, а впереди лишь синь убегающего горизонта…

С таким настроением Николай Никифорович и открыл дверь квартиры. Вошел в прихожую, разделся и тут увидел неслышно появившуюся из кухни жену.

– Ужинать будешь?

– Нет, попозже, мне тут кое-что записать надо, – рассеянно проговорил Лукьянчиков и заспешил к себе в комнату.

Здесь он тяжело опустился на стул и задумался. А ведь он лукавит сам с собой, и ему прекрасно известно, что за усталость навалилась на него. И наплыв воспоминаний – это был не просто прорыв в вожделенную молодость, когда характер, сознание своей правоты, уверенность в важности того, что он делает, самой цели, которую он старался достичь, и рождали тот воинствующий дух в нем, который определял его успехи в жизни.

Нет, сейчас Николай Никифорович исходил совершенно из другого, которое до конца пока еще так и не открылось ему. Он как бы сравнивал самого себя в том далеком и трудном, но по-своему счастливом прошлом, словно бы для того, чтобы понять самого себя в настоящем. И те очень важные перемены, которые происходили в нем и временами так остро ощущались. А вот что толкнуло его на это, Лукьянчиков пока еще определить не сумел. Может, поэтому мысли и прыгали, бросая его то в прошлое, то в будущее, то заставляли рыться в настоящем. Но это не было смятением чувств, скорее происходил необходимый ему поиск причин, дабы верно понять и оценить следствие происходящего, а значит, сделать и правильные выводы. Это был тот самый анализ своего духовного внутреннего содержимого, своего большого «Я», которое он терзал еще со школьной скамьи в соответствии с целями и задачами, стоявшими перед ним.

Правда, сейчас происходил анализ совершенно иного уровня, и это Николай Никифорович тоже отметил. Да, последнее время он действительно испытывал непонятную сердечную маяту, душевную печаль удрученного человека, который надеялся увидеть плоды своего труда, воплощение своих идей, замыслов, проектов. Но оказалось, что те, на кого он возлагал эти надежды, не понимали его или не хотели понять. И не по злобе своей или по причине дурного характера, а в силу заблуждений. Человек очень трудно и неохотно расстается со своими иллюзиями. Особенно, если с ними предвидится потеря и части его материальных благ. Нет, то, что творилось с Лукьянчиковым, не было следствием ни его пожилого возраста, ни физической или моральной усталости. То был полностью еще не осознанный им самим качественный переход на высшую ступень сознания, выражавшийся уже иной реакцией на происходящие с ним и вокруг события – человека-мыслителя, философа, сумевшего подняться над эгоистическими желаниями и проблемами, а затем и вместить в себя и оценить понимание, суть происходящих на Земле процессов и осознать себя частью планетарной жизни – не отделимой от нее и зависимой от ее общего состояния. И чем глубже это новое осознание в него проникало, тем спокойнее становился он сам, тише звучал его голос в выступлениях даже с высоких трибун. Он будто доказывал всем древнюю русскую истину: «Не в силе Бог, а в Правде». Ему казалось, что сама жизнь готовила его стать именно экологом, давала проявить себя во всех качествах. Наверное, потому, что судьба преданного своему делу защитника природы трудна и неблагодарна. Испытал все это на себе и Николай Никифорович Лукьянчиков.

В марте 1994 года должны были состояться первые парламентские слушания по концепции перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития. Единственным докладчиком был академик Лукьянчиков, в то время директор института «Экобезопасность». Произошло это, можно сказать, случайно. С председателем Комитета Госдумы академиком Михаилом Яковлевичем Лемешевым он был знаком давно – связывали профессиональные и служебные интересы. Тем более, что человек это был принципиальный и бескомпромиссный, особенно, если вопрос касался охраны природы. Эксперт ООН, доктор экономических наук, профессор, очень авторитетный человек, известный своими публикациями. Николаю Никифоровичу запомнилось совещание в Челябинске, которое он проводил в 1989 году под эгидой тогда еще Госкоприроды. В виде эксперимента в некоторых областях внедрялась система платежей за загрязнение окружающей среды, чтобы проследить, как они впишутся в действующий механизм регулирования. На совещании присутствовали ведущие специалисты отраслей промышленности, которым Лемешев, Лукьянчиков, Потравный и другие попытались объяснить, что экологические платежи, сборы и налоги – это необходимый инструмент, который позволит экономически компенсировать последствия негативных воздействий на окружающую среду от производств. Выступавшие затем представители министерств – металлургии, тяжелого машиностроения, энергетики – в выражениях не стеснялись. Мол, кто вы такие и что здесь делаете, что за бред несете? Хотите страну оставить без металла? Без энергии?..

По выражению Николая Никифоровича, они тогда в драке шли «стенка на стенку». Правда, Лукьянчиков как-то сдержал себя и на выпады министерских чиновников отвечать не стал. А вот Лемешев не стерпел. Тем более, что его завалили записками из зала, содержание которых сводилось к одному: вы тут заставляете нас принять решение, сами потом уедете, а нам как быть – правительство нас с грязью смешает? Ответом прозвучали гневные слова Лемешева с трибуны:

– Значит, председателя правительства Рыжкова надо отправить в отставку.

Противодействия чиновников оказалось сильным, препятствия чинились со всех сторон. Хотя их понять, вероятно, тоже можно было. Экономика страны в тот период находилась в стадии трансформации и была настолько слаба, что введение еще одного платежа могло сказаться на прибыли предприятий довольно серьезно. И если бы на том совещании было принято решение о компенсации ущерба в полной мере, то получилось бы как в Костромской области, где плата за загрязнение окружающей среды превысила в 140 раз балансовую прибыль. Но для того и проводился эксперимент, чтобы найти компромиссное решение. И его нашли – предприятия должны были платить экологический налог в размере 7 % от балансовой прибыли. Первый практический шаг в охране природы на тот период был сделан. И немалую заслугу в этом надо отнести на долю академика Лемешева.

Когда же Михаила Яковлевича избрали депутатом Государственной Думы и назначили председателем Комитета по экологии, Николай Никифорович как-то при встрече и рассказал ему о своем видении проблемы перехода России на модель устойчивого развития. С подачи Лемешева Лукьянчиков выступил со своей концепцией на заседании Комитета по экологии, и доклад его был одобрен. Тем более, что уже готовились парламентские слушания по данной теме. Естественно, что основным докладчиком на них и стал Лукьянчиков, больше этой проблемой никто так глубоко не занимался. И как только вопрос этот окончательно был решен, Николай Никифорович зашел к министру доложить о своем участии в заседании Госдумы.

Министром экологии и природных ресурсов в то время был В. И. Данилов-Данильян. Он выслушал Лукьянчикова и, усмехнувшись, сказал:

– Ну, что ж, депутатов тоже надо образовывать, просвещать. Это наша служебная обязанность.

Таким словам министра Николай Никифорович нисколько не удивился, он считал Виктора Ивановича своим единомышленником. Но когда комитет решили реформировать в министерство, в правительстве и в Верховном Совете СССР витало в воздухе негласное мнение, что кресло министра по праву должен занять Лукьянчиков. В то время он был уже известным ученым, автором многих публикаций и проектов по устойчивому развитию, под его началом разрабатывался и закон о платежах за негативное воздействие на окружающую среду. Сам Николай Никифорович слухами не интересовался, потому как проблем у него и по службе хватало с лихвой – он занимался разработкой нового природоохранного механизма для России. К тому же опубликовал статью с критикой той экономической политики, которую проводило правительство Гайдара и которая, по меткому замечанию Лукьянчикова, вела страну в небытие.

В свое время Данилов-Данильян уже как-то намекнул Лукьянчикову, что с таким первым заместителем он бы не прочь работать и в министерстве. И вроде в шутку поинтересовался, поддерживает ли Николай Никифорович его кандидатуру на пост министра?

– Так я же не член ЦК и даже не депутат Верховного Совета, – засмеялся шутке Лукьянчиков, – назначить министром не могу.

– Да в Совмине мою кандидатуру вроде как готовы утвердить, – заторопился с пояснениями Данилов-Данильян, – хотя и там недоброжелателей хватает. А вот в Верховном Совете кто-то на меня действительно зуб имеет. Очевидно, кому-то я там дорогу перехожу. А у тебя там, Николай Никифорович, друзья, тебя уважают, ценят. Ты бы не мог поговорить обо мне? Мы бы все твои идеи протолкнули…

Лукьянчиков раздумывал недолго. Тем более, что обязан был помочь человеку, который старается вроде не для себя, а ради дела, ради осуществления проектов, которые действительно могут помочь стране вырваться из тисков кризиса и пойти по новому, своему пути развития. И к мнению Лукьянчикова депутаты Верховного Совета СССР прислушались – кандидатуру В. И. Данилова-Данильяна утвердили министром экологии и природных ресурсов СССР.

Правда, Лукьянчиков в тот момент не знал лишь одной небольшой детали – Данилов-Данильян, о котором он так хлопотал, был выдвиженцем Гайдара, экономические реформы которого Николай Никифорович подвергал резкой и обоснованной критике. Однако об этом факте ему еще предстояло узнать.

Перестройка все туже затягивала петлю – развалился Советский Союз, расстреляли Верховный Совет, в общем, как тогда шутили, перестройка плавно перешла в перестрелку.

За день до парламентских слушаний Данилов-Данильян позвонил Лукьянчикову и тоном, не терпящим возражений, заявил:

– Я вам запрещаю завтра выступать с докладом в Думе. Нам надо решать насущные проблемы, а не прожектерством заниматься.

– А что случилось? – Николай Никифорович ничего не понимал, ошарашенный не столько словами министра, сколько его угрожающим тоном. – На слушания приглашены ученые, руководители регионов…

– Предупреждаю, не снимете свой доклад – вас уничтожат.

И вот тут Лукьянчиков понял, что с ним не шутят. Дрожащей рукой он набрал номер телефона Лемешева, но его секретарша прощебетала, что Михаил Яковлевич срочно улетел в Париж и вернется только через неделю. А ведь Лемешев должен был председательствовать завтра на парламентских слушаниях вместе с Астафьевым. И тогда Николай Никифорович поехал в Госдуму. В кабинет председателя Комитета по природным ресурсам и недропользованию он вошел сам не свой. Только и сказал, что министр потребовал от него снять свой доклад на завтрашних парламентских слушаниях.

Астафьев сразу все понял.

– Ну а вы? – тихо спросил он.

– Если поддержите…

– Значит, повестку дня менять не будем…

Доклад свой Лукьянчиков прочитал. Но после него сразу попросил слово Данилов-Данильян. Министр в выражениях не стеснялся, обвиняя докладчика в том, что он проталкивает свои надуманные, нежизненные идеи, прекрасно понимая, что они не осуществимы. Более того, отвлекает депутатов Госдумы и правительство от решения насущных задач…

Что думают по этому поводу приглашенные на слушания ученые или сами депутаты, Данилова-Данильяна уже не интересовало. Сойдя с трибуны, министр покинул зал заседаний, всем своим видом показывая, что считает это пустым препровождением времени.

Из Рекомендации парламентских слушаний «О концепции перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития» от 22 мая 1994 года: «Исходя из результатов обсуждения принимается следующее решение.

Рекомендовать Правительству Российской Федерации использовать материалы Концепции при разработке федеральных мероприятий по реализации Указа Президента Российской Федерации от 04.02.94 г. № 236 «О Государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития», Национального плана Российской Федерации по охране окружающей среды и развитию в соответствии с рекомендациями Конференции ООН (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 г.).

Считать целесообразным проведение экспериментального опробования предложенной модели в одном из крупных регионов Российской Федерации (Удмуртская Республика).

Рекомендовать осуществить финансовую поддержку мер по экологизации экономической реформы, в том числе по линии федерального бюджета, созданием Экологического банка России, сохранением системы внебюджетных экологических фондов.

Считать необходимым включить в состав государственных программ, имеющих приоритетное значение, следующие экологические программы: «Экологическая безопасность России», «Родон»; «Федеральная система экологической (природоохранной) сертификации; «Федеральная система территориальных комплексных кадастров природных ресурсов»; «Совершенствование экономического механизма природопользования в условиях рынка».

Государственной Думе предусмотреть разработку и принятие законопроектов, обеспечивающих создание механизма рационального использования природных ресурсов России и перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития: «Об экологической (природоохранной) сертификации», «Об экологическом страховании», «Об учете природных ресурсов и ведении комплексных территориальных кадастров», «Об экологических ограничениях на хозяйственную и иную деятельность», «О комплексной эколого-экономической экспертизе и оценке воздействия на окружающую природную среду», «Об особо охраняемых природных территориях», «О государственной монополии внешней торговли на стратегические виды сырья и энергоресурсов».

Создание законодательной базы и нормативно-правового обеспечения перехода на модель экологически безопасного и устойчивого развития представляет собой долговременный процесс, включающий в себя цели как краткосрочного (1994–1995 гг.), так и долгосрочного (1996–2000 гг.) периодов».

V

Да, «стенка на стенку» – это серьезно, с улыбкой подумал Николай Никифорович. А ведь никто и не подозревает, что за этим выражением не метафора скрывается, а сама жизнь. Но попробуй скажи кому, что Лукьянчиков в молодости в жестоких уличных драках участвовал, вряд ли кто поверит. Правда, Николай Никифорович и сам не любил вспоминать подобные подробности своей биографии. Да куда денешься, тоже ведь постигал жизненную науку. Возможно, совсем не зря…

Послевоенный город Мерефа слыл бандитским, судя по милицейским сводкам Харьковского областного УВД. Земля хранила столько оружия, что игры мерефянских пацанов мало чем отличались от настоящих фронтовых действий. Часто раздавалась автоматная стрельба, взрывы гранат, иногда имелись погибшие и раненые. Хотя и по мальчишеской дурости или неосторожности. Что уж говорить о тех, кто и не думал добывать свой хлеб насущный честным трудом. Вооруженные налеты и ограбления случались нередко, и сбиться на преступную дорожку можно было легко.

Николая Лукьянчикова судьба хранила и от преждевременной смерти, и от кривой дорожки. Однажды прибежал поутру его двоюродный брат Иван, который был старше его, показал две гранаты и позвал на речку рыбу глушить. Бабушка Прасковья полола на огороде грядки, мама ушла на работу, так что никто помешать им не мог. Да бабушка заметила сорванцов и прикрикнула на Кольку – мол, вместо того, чтобы по улице днями шастать, лучше бы на огороде помог. И как не упрашивал он ее, бабушка его на речку так и не пустила. Словно чувствовала, что там беда подстерегает. А вот Ивана удержать не смогла. Потом они услышали глухой взрыв. Как оказалось, гранаты взорвались в руках у Ивана, от него фактически ничего не осталось.

Позже, будучи уже старшеклассником, у Николая появилась и своя компания. Кучковались они вокруг сорви-головы, участника всех драк и грозы Мерефы Виталия Шеховцова. Закривидорога Иван, Коновальчук Евгений, Кривошей Виктор, Калашник Владимир…

Летом не раз они добывали на колхозной бахче арбузы и дыни, а вечерами ходили в кино и на танцы. С ними были и девчонки – Михайлик Нина, Козовник Раиса, Кривошей Антонина, Шейко Александра. Все из родной Мерефянской средней школы № 1.

Изредка танцплощадку посещали и блатные. Они больше куражились, показывали свою власть и пьяную удаль. Ребята с ними не связывались, но однажды пришлось.

В тот вечер блатные появились на танцплощадке где-то уже к концу и бесцеремонно вклинились в толпу танцующих. Парней после войны было мало, и многие девушки танцевали друг с другом. Вот блатные их и разбивали. Отказаться было нельзя, потому терпели. И не только они, но и другие, которых эти ухари нарочно задевали, толкали, довольные нагло усмехались и всячески провоцировали на драку.

Николая ощутимо задели, когда он танцевал со знакомой и что-то ей рассказывал. И скорее автоматически, нежели с какой-то целью, бросил через плечо:

– Поосторожней.

– Смотри-ка, Бил, – сразу раздался веселый голос с простудной хрипотцой, – фраерок на авторитетных бочку катит.

В этот момент танец закончился, замолчал духовой оркестр, и все столпились вокруг блатных и Николая, оказавшихся в плотном кольце толпы. Лукьянчиков сразу заметил, как высокий парень с прыщавым лицом, лоб которого закрывала косая челка, не спуская с Николая безжалостных прищуренных глаз, быстро сунул руку в карман. «Нож»– догадался он и сразу понял, что рука у этого бандита не дрогнет, зарежет. И уже не раздумывая, едва тот шагнул к нему, ударом в челюсть вырубил его. Благо опыт был, боксом занимался больше года, ну а практиковался, когда ребята с Козивки громили пацанов с Оболони. Так что рука была набита. В этот момент Николай опасался лишь одного – как бы его друзья не полезли в драку, особенно Виталий Шеховцов не сорвался бы или горбун Куталя. Тогда бы дело точно закончилось кровью и трупами.

Однако ребята, видимо, сообразили сразу не лезть. Тем более, что блатные от длинного худого фраера такой резвости явно не ожидали. И пока Бил приходил в себя, медленно соображая, как он мог очутиться на земле, второй попытался «сделать ноги», чтобы крикнуть свою кодлу на подмогу. А этого допускать было нельзя. И только тот ринулся было в сторону, как получил удар по ногам и растянулся на земле рядом с уже почти оклемавшимся и побледневшим от ярости и злобы Билом.

– Ну все, падла, на лоскуты порежу, – прохрипел он, поднимаясь и выхватывая нож.

Николай понял, что ему не сдобровать, но бежать не собирался. Бесполезно, зато позору на весь город.

– А ну постой, Бил.

Лукьянчиков обернулся на голос и увидел спокойно пробиравшегося сквозь немую толпу Павло Буряковского, пользовавшегося у бандитов города авторитетом из-за известности своего брата – чемпиона Украины по боксу. Хотя и сам был неплохим боксером и лыжником.

– Слушай сюда, Бил, – негромко сказал Павло, – тронешь Кольку, клянусь, зарежу.

Бандит ничего не успел ответить, как рядом с Буряковским возник парень пониже его ростом да и в плечах узковат. Однако голос его прозвенел металлом.

– Ты, Бил, слышал или повторить? Перестреляю всех, как щенят…

Глаза бандита вдруг забегали, он осклабился, сунул нож в карман и, кивнув другому, вразвалочку пошел прочь.

Заиграл оркестр, толпа снова рассыпалась по танцплощадке, а ошеломленный происшедшим Николай не успел даже спасибо сказать своим спасителям – они исчезли быстрее, чем появились. В этот момент к Лукьянчикову подошел Олег, сосед, и шепнул:

– Уходи, что-то Бил со своими шустрит, как бы чего не вышло…

Через несколько дней вечером Олега поймали на пустыре, жестоко избили и порезали. Недели две он провалялся в больнице.

Шло время, и Николай уже начал забывать про инцидент на танцплощадке, полагая, что на этом дело и закончилось. Но ошибся. Конечно, он предполагал, и совершенно справедливо, что избить его могут запросто, потому и не скрывался, и на танцы продолжал ходить. Его никто не трогал. А вот что не зарежут – был уверен. Не решатся, их предупредили.

Однако то, что вскоре произошло, Лукьянчиков до сих пор вспоминает с содроганием. Поздним вечером он вместе с друзьями Степаном и Славкой шли со станции. И когда переходили железнодорожные пути у темного тупика, их окружили человек десять. Не местных. Николая схватили сразу, скрутили руки и оттащили в сторону, к вагонам. Друзей его пока не трогали, очевидно, ждали сигнала вожака. Это был светловолосый, крепко сбитый парень, он дымил папиросой и с усмешкой, изучающе смотрел на Лукьянчикова. Потом издевательски медленно произнес:

– Кольку мы не тронем, мы его слишком уважаем, чтобы бить. Но пусть он на своих друганов закадычных поглядит со стороны, как они страдают за него. Воспитание фраеров, так сказать, наглядным примером, – и подмигнул своим. Те разом набросились на ребят и опрокинули их на землю. Били жестоко и молча, исполосовали ремнями в кровь.

Николай от такого зрелища просто озверел, его с трудом удерживали трое. Смысл изуверской выходки бандитов Лукьянчиков понял потом. Они хотели, чтобы друзья за это его же и возненавидели. Но бандитская психология не сработала – товарищи все понимали.

За свою жизнь Николай Никифорович только дважды вспоминал этот случай, когда бессилен был перед обстоятельствами что-либо сделать, чтобы исправить положение. Один из них – после выступления Данилова-Данильяна в Госдуме.

Люди бывают всякие во все времена – и негодяи, и подлецы, воры и авантюристы, льстецы и подонки разных мастей. Кто по слабости характера, кто в погоне за материальными благами, а кого ломала сила. Важно всегда было другое – как к таким людям относится общество. Если не хочет замечать их бесчестные поступки, снисходительно к порочным проявлениям, либеральничает, не наказывает, не осуждает публично, находя всяческие оправдательные мотивы их низости и бездушия – то и разрастается эта масса словно плесень в сырости. Развратить всепрощением можно кого угодно легко и быстро, воспитать человека созидательного, ценителя прекрасного, доброго и образованного, нравственно цельного – куда сложнее. И время нужно, да и немалые усилия приложить и терпение. Это когда хорошие люди обществу нужны…

Может, именно это и осознав, понятие «стенка на стенку» у Лукьянчикова позже ассоциировалось уже с любым невольным противостоянием властям, партийным функционерам, с борьбой против невежественных или лживых «идейных» чиновников, откровенных хапуг или людей без принципов. Потому что он никогда не был в одиночестве, рядом всегда оказывались честные люди, которые тоже пытались сдерживать удары тех, кто предавал национальные интересы России. Хотя поначалу приходилось и в одиночку – при негласной поддержке сочувствующих. Достаточно вспомнить Международное семинар по развитию черной металлургии в развивающихся странах, который проходил в Турции…

Из статьи «Возможны голод и экологическая катастрофа – как спасти от них народы России?» (газета «Зеленый мир»,№ 11–12, 1992 г.):

«Народы России – на краю пропасти, и самое время всем нам вспомнить сейчас заповедь Божию, гласящую: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их». Самое время спохватиться – и не «уподобиться человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот и он упал, и было падение его великое» (Библия, от Матфея, гл. 7). Страна разваливается, народ обнищал, резко обострились национальные противоречия, продолжается ухудшение среды обитания…

Выход из экологического и экономического кризисов следует искать прежде всего в решении проблемы рационального использования природно-ресурсного потенциала России. Необходимо пересмотреть ценовую и таможенную политику в отношении экспортируемого сырья в зарубежные страны, в том числе и в страны СНГ; провести экономическую оценку природных ресурсов; ввести платное природопользование; провести зонирование территории с указанием режимов природопользования; создать рынки природных ресурсов, а также потенциальных сырьевых топливно-энергетических и других материальных ресурсов».

VI

Заканчивалась посадка на самолет местной авиалинии «Стамбул-Измир». Удобно устроившись в кресле, Лукьянчиков наконец-то вздохнул с облегчением – сегодня они будут в Чешме, где и должен был состояться Международный семинар по проблемам черной металлургии для развивающихся стран. Последнюю неделю нервы пришлось помотать. Сначала неожиданным для него оказалось решение руководства института «ЦНИИчермет» послать его на этот семинар вместе с двумя другими сотрудниками в качестве руководителя делегации. Потом утверждение на партбюро, в райкоме партии, затем беседа в ЦК КПСС, где пришлось не только выслушать наставления, как нужно было вести себя за границей, но и подписать бумагу, что с таковыми правилами ты ознакомлен. Да все бы это было ничего, понятно, как смотрят на советских людей за рубежом, если бы не одно «но». В то время в стране шла компания за трезвый образ жизни, и инструктор Отдела черной металлургии ЦК КПСС, доброжелательный и улыбчивый, все втолковывал Николаю Никифоровичу, что и в Турции, будучи на Международном семинаре, где непременно устроят банкет для участников, надо тоже пропагандировать наш советский трезвый образ жизни. Иначе говоря – не употреблять спиртного категорически.