Текст книги "Крестьянский сын, дворянская дочь (СИ)"
Автор книги: Александр Позин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
– Так значит, вот где ты скрывался все время? – она с укоризненным видом оглядывала помещение, прежние бесы ревности и подозрений вновь заиграли в ее голове. – Я место себе не нахожу! Все слезы выплакала! – назидательно вещала девушка, сжав своими руками подлокотники кресла. – А он преспокойно с легкомысленными девицами в этом гнезде разврата живет и поживает.
Николка, едва не задохнувшись от этакой несправедливости, хотел было ответить колкостью на колкость, но у него хватило здравого смысла понять, что ее тон вызван неестественностью положения, в котором они оказались. Тем более, что если Наталка переоделась, то он в мокрых штанах ощущал себя весьма неуютно. Поэтому вместо ответа сказал:
– Наталка, радость моя, ты посиди пока тут, а я схожу к себе в укрытие, переоденусь.
И оставил девушку в растерянности, и одну, и в этой непривычной для нее обстановке.
В старом сарае за поленницей, где было оборудовано укрытие для беглеца, стоял большой амбарный сундук, куда Николка и перетащил постепенно кое-какие вещи, литературу и одежду. Первым делом на землю полетела ненавистная жилетка, так делавшая его похожего на лавочника. Следом там же оказалась аляповато расшитая вышиванка. Затем он снял сапоги и насквозь мокрые штаны. Вместо этого мальчик нацепил простые брюки и форменные ботинки, а сверху надел простую рубаху без узоров и рисунков. Все это Николка проделал очень быстро, словно новобранец в армии, боясь, как бы дорогая посетительница не улизнула в его отсутствие. Поэтому, закончив свой гардероб, он бегом бросился обратно. А когда увидел ее сидящей на том же месте, лицо его засветилось от радости.
Пауза, которую благородно предоставил вовремя ретировавшийся Николка, пошла девушке на пользу. Она успокоилась и немного привела свои мысли в некое подобие порядка. «Что это я с попреками, он столько пережил. Где нашел место, там и спрятался». – здраво рассудила Наталка. А главное, о чем она догадывалась, но что только что уяснила точно – он не живет в одной комнате с Глашей. И девочка требовательно попросила демонов из своей головы выйти вон. Поэтому к моменту появления парнишки она была вновь настроена благожелательно. И, конечно, не могла не отметить, что его внешний вид изменился, и изменился в лучшую сторону. Перед ней был снова ее родной Николка, Никлока-реалист, Неваляшка. А с ним было легко и свободно. И Наталка ответила на улыбку вошедшего в комнату друга.
Николка, ощутив положительные изменения в настроении возлюбленной, бросился к ней, по-прежнему сидящей в кресле, и, встав на колени, обнял колени девушки руками и утопил в них свое лицо:
– Наталка, милая моя, Наталка! Если бы ты знала, как плохо мне было без тебя!
Он еще что-то бормотал. Рассказывал, как боялся, что она не придет, думал, что не захочет иметь дела с отверженным, не знал как ее убедить, что он не повинен в той нелепой смерти. А Наташа слушала, улыбалась и гладила мальчика по головке.
– Дурачок! Наплел себе невесть что! Плохо же ты меня знаешь, если навоображал, что я брошу тебя. Мы теперь вместе будем драться за тебя.
– Правда? – Николка отнял голову от Наташиных ног и посмотрел в ее глаза.
Девушка улыбнулась и молча кивнула.
– Ура! – негромко сказал он, поднял девушку на руки и закружил с ней по комнате.
Юноша чувствовал такой прилив сил, что с легкой как пушинка девушкой был готов обойти хоть весь земной шар. Однако плохо ли, иль хорошо, но на его очередном вираже встретилось препятствие в виде кровати. На которую они и приземлились, а точнее грохнулись. Оказавшись на кровати, Наталка посмотрела в глаза лежащего сверху Николки, Николка посмотрел в глаза Наталки, и они почти без паузы перешли к поцелуям. На сей раз поцелуй получился длинным и страстным.
Наконец им стало не хватать воздуха и они оторвались друг от друга. Наташа села, медленно расстегнула на платье две верхних пуговицы и, не сводя взгляда с Николки, оголила свое левое плечо. Николка оторопело воззрился на этот сверкающий белизной незащищенный кусочек девичей плоти, а через некоторое мгновенье буквально впился в него губами. Одновременно требовательные мальчишеские руки добрались и стали ласкать две сокровенных округлости у нее на груди. Но, вдруг оторвавшись, юноша взглянул на Наталку, спросил:
– Ты правда этого хочешь?
Не в силах сказать «ДА!» девушка только кивнула в ответ. Тогда юноша дрожащими пальцами стал расстегивать остальные пуговицы, помогая Наталке освободиться от одежды, покрывая поцелуями все самое заветное и тайное, что доверила ему девушка…
Все случилось легко и просто. У них все получилось с первого раза. И боль была, но не такая страшная, как пугали в гимназии более старшие и опытные подруги, а даже сладкая. Позже, когда они лежали, отдыхая, Наташа подумала, что все она сделала правильно, не было никаких терзаний и угрызений совести, все произошло естественно и закономерно. Вот и сейчас, они лежат совершенно нагие, и Николка откровенно ей любуется, а ей совсем, ну нисколечко не стыдно, словно они созданы друг для друга. А значит, так и должно было быть!
Счастливым чувствовал себя и Николка. Его просто переполняло счастье и нежность к любимой. Хотелось её защищать и спасать, лишь бы было бы от кого. Он повернул голову и осотрожно и нежно, едва дыша, поцеловал Наталку в висок, оторвался и слегка подул на её лёгкую прядь волос. Она почуяла едва слышимое дуновение ветерка, от которого приятно шевелились волосы возле уха. Повернула голову и посмотрела прямо в глаза юноше. Больше всего она боялась учидеть в них торжество от победы над девушкой и самодовольную уверенность. К своему облегчению ничего подобного она не разглядела во взгляде любимого. Его взор светился любовью, нежностью и… благодарностью? Успокоенная Наташа в ответ поцеловала Николая прямо в губы и снова мир замер вокруг них.
Поцелуи были не невинны, а страстны, и было в них некое взаимное подтвержение права собственности на любимую и любимого. Первой оторвалась Наташа, стрго посмотрела на парнишку и требовательно, но с долей шутки попросила:
– Ну, рассказывай, как ты дошел до жизни такой.
Повествование Николки затянулась, но она запаслась терпением и почти не перебивала. Лишь когда прознала про роль Колоссовского, не удержала возмущения:
– Как, и он отметился?
– Да, собственно говоря, он-то все и придумал, и организовал.
– Надо же! Каков паршивец этот поляк. Почитай каждый божий день вместе со своими учениками у нас с Клавдией ошивался и хоть бы словом обмолвился.
– Конспиратор!
Живо и в красках Николка описал свой побег из полицейской части. Девушка смеялась, представляя картину спаивания полисмена.
– А Кирилл, кто такой?
– Ты его не знаешь, он из рабочих. Во-от такой парень! – Николка поднял вверх кулак с оттопыренным пальцем. – Я вас потом обязательно познакомлю. Он, между прочим, Глашин жених.
– А разве такое бывает: жених у… куртизанки? – Наталка запнулась, подыскивая наиболее щадящее для профессии подруги слово.
– Бывает! И не такое бывает. Я за то время, что в беглецах числюсь, всего повидал. Словно всю жизнь до этого в золотой клетке прожил. Не видели мы с тобой, Наташка, за детскими играми настоящей жизни, где и скотство, и подлость, и грязь, и лицемерие, и равнодушие. Я теперь на жизнь совсем другими глазами смотреть стал. Да ты с Глашей поговори, а то мне как-то не с руки о ней рассказывать, а вы все-таки подруги. Несчастная она.
Наталка задумалась: действительно, после беды с Николкой жизнь и к ней повернулась неизведанной стороной. И она решила непременно при удобном случае порасспросить Глашу.
Хоть и коротки летние ночи, но до рассвета они успели и наговориться, и признаться друг другу в любви, и поклясться в вечной верности. Под конец измученные Наталка с Николкой заснули крепким сном. Наталка проснулась от солнечного света, проникавшего в щель между застиранными занавесками. Рядом громко посапывал Николка. Девушка села на постели и, вскинув руки, сладко потянулась и обернулась к своему возлюбленному. Юноша лежал на спине, откинув одеяло, и показался ей прекрасным как Аполлон. Девушка подумала, что, наверное, жители древней Эллады были такими, и принялась тормошить парня. Он ни в какую не желал просыпаться, отворачивался, закрывал голову одеялом, пока, наконец, не сел на кровати и зажмурился от яркого света. Мгновением позже, отойдя ото сна, он огляделся, посмотрел на наполненное светом окно:
– Сколько время?
Наталка подобрала с пола то, что было ее одеждой прошлым вечером, и отыскала свои наручные дамские часики – подарок Клавдии к шестнадцатилетию, предмет ее гордости и зависти подруг.
– Ой! – вскрикнула девушка и зажала рот ладошкой.
Часы показывали без четверти девять. Они проспали все на свете!
– Мне надо бежать! – скороговоркой сообщила Наталка и опрометью кинулась в туалетную комнату. Через некоторое время она, уже одетая и причесанная, вышла из уборной. Вид Николки, деловито снимающего с кровати постель со следами, доказывающими, что этой ночью она стала женщиной, заставил Наталку покраснеть. Мальчик обернулся:
– Уже уходишь?
Его голос задрожал.
– Мне пора!
– Когда я снова увижу тебя? Вечером придешь?
– Не знаю… Вряд ли. У меня экзамены. Но теперь мы часто будем видится.
Наталка подошла и чмокнула погрустневшего парня в щеку. Но Николка не был согласен с таким расставанием, привлек девушку к себе и страстно поцеловал ее в губы.
В этот момент раздался стук, и дверь в комнату голосом Глаши спросила:
– Ребятки, как вы там? Войти-то можно?
– Входи! – раздался совместный дуэт юноши и барышни. Они не сговаривались, просто так получилось, что ответили оба одновременно.
С усталым видом в нумер зашла Глаша, но увиденная картина заставила ее оживиться. Растрепанный вид молодежи, постель в беспорядке, наспех стянутое с кровати белье заставили ее ухмыльнуться. По всему видно было, что этой ночью у ее друзей все сладилось.
– Глашенька, милая, я так тороплюсь! Мне уже убегать надо, а я боюсь заблудиться в этой анфиладе комнат и зайти куда-то не туда. – взмолилась Наталка.
– Ничего, я тебя сейчас через черный ход выведу. Никто и не увидит.
Однако уйти незамеченными у них не получилось. Спустившись с лестницы, они наткнулись на стоящую с грозным видом, уперев руки в бока, чрезвычайно строгую, но ослепительно красивую даму средних лет. Это была хозяйка здешних чертогов, всесильная мамка Зинаида Архиповна собственной персоной.
– Гимназистка! И куда это ты собралась? – тоном, не обещающим ничего хорошего, произнесла Мадам. – А это кто с тобой? – она сделала вид, что только сейчас заметила ночную гостью.
– Подруга в гости приходила. Мадам, позвольте проводить ее до выхода? – смиренно отвечала Глаша.
Вместо ответа Зинаида Архиповна разразилась нравоучительной тирадой:
– Сколько раз я говорила, чтобы не смели водить в дом посторонних, устраивать свидания. У нас, в конце концов, респектабельное заведение, а не дом свиданий! И я дорожу его репутацией.
Несмотря на серьезность заявления, Наталка не могла удержаться от улыбки: хозяйка борделя говорила о своем предприятии, словно это было не гнездо разврата, а богоугодное заведение. И хотя девушка стояла, опустив голову, от Зинаиды Архиповны не укрылась смешинка, проскользнувшая в ее глазах. И она поманила Наталку пальцем:
– Ну-ка, подойди ко мне, дитя мое!
Барышня явно оробела и, уткнувшись взглядом в пол, с опаской приблизилась в всесильной даме. Зинаида Архиповна взяла Наталку за подбородок, подняла голову и пристально посмотрела в глаза девушки. Видимо она увидела в них что-то такое, что позволило ей сменить гнев на милость:
– Хорошенькая! Николку можно поздравить? – сказала она полуутверждающе-полувопросительно, обращаясь к Глаше. Та кивнула.
– Ладно, проведи девицу. Но только до ворот. – разрешила она Глаше. А Наталку предупредила. – Смотри мне! Если узнаю, что обидишь Николку, будешь иметь дело со мной.
Только у самых ворот девушка перевела дух.
– Крута ваша хозяйка, ох крута! У меня душа в пятки ушла. Я уж испугалась, что она меня так и оставит у вас в борделе. – призналась она подруге. – И любит же она у вас о морали разглагольствовать, как будто мы в институте благородных девиц, а не в известном всему городу увеселительном заведении!
– И не говори, – поддержала Глаша свою подругу. – Хлебом не корми, дай нотации почитать. Только ты зря боялась, на такую профессию неволят редко, в основном нужда заставляет.
– Значит и ты добровольно тоже?
– Давай сейчас не будем об этом! – Глаша поморщилась. – Прямо таки добровольцев здесь нет. У каждой девочки свои причины.
Действительно, подворотня – не место для разговоров подобного рода. Наташа и сама не знала как его прекратить, поэтому не нашла ничего лучшего, как сделать вид, что спохватилась:
– Ой, да мне же бежать пора!
На том и расстались.
* * *
Клавдия Игоревна Воинова всю ночь не сомкнула глаз. Беспокойство за внучку своего родного брата, девочку, которую сама привыкла считать своей родной внучкой, не давало уснуть. Несмотря на обострение артрита, она то и дело вставала и, подходила к окнам и вглядывалась в темноту ночи за стеклом. Несколько раз старая дева накидывала шаль, брала фонарь и, волоча ногу с больным суставом, выходила за дверь. Крошечное пятно керосиновой лампы безуспешно отвоевывало у тьмы лишь небольшой кусочек улицы и, вздохнув, Клавдия шла домой. Умом она понимала, на встречу с кем сорвалась девчушка и умчалась сломя голову, но в душе гнездилось беспокойство. Что с ней? Где она? Мысль заявить об исчезновении в полицию возникло было, но сразу исчезло: не навредить бы. Оставалось одно – ждать! Но это как раз и оказалась самым тяжелым, и сон никак не шел, как Клавдия не старалась.
Утро принесло новые переживания, которые возрастали по мере того, как поднималось солнце, и зачинался новый день. Скрип открываемой двери застал хозяйку дома в гостиной. Как не стремилась девушка понезаметней прошмыгнуть в комнату, миновать бабашку не удалось. Вид Наталки был весьма красноречив и сказал Клавдии если не все, то главное. Эти небрежно приведенные в порядок волосы, эти томные глаза с паволокой и темными кругами вокруг, эти бесстыдно-красные распухшие от поцелуев губы. А одежда то, одежда! Словно стадо коров ее жевало всю ночь! Значит, произошло?! И хоть бы нотка раскаяния в глазах. Заметив вопрошающе-укоризненый взгляд Клавдии, чертовка не смутилась и в ответ на него бросила:
– Только ни о чем не говори и не спрашивай меня, ладно?
И удалилась в свою комнату.
Лишь вечером произошло объяснение. Клавдия была мудрой женщиной, не настаивала, знала, что девочке требуется время. И оказалась права. Если Наталке требовалось самой осмыслить свершившееся и она поначалу не желала никаких откровений, то к исходу дна красноречивое молчание бабушки стало невыносимым, требовалось высказаться. Поэтому девушка подсела лисичкой к Клавдии на диван, обняла ее и, заскивающе заглядывая в глаза, попросила:
– Ну, Клавдия, любимая, ну, не обижайся. Я больше не буду. Хочешь, я больше никуда без твоего разрешения ходить не буду?
– Хочу! – поймала Клавдия ее за слово. Обижаться на лису и в самом деле мочи не было.
Наталка прикусила было язык, но поняв, что не отвертеться, вынуждена была поклясться. При этом, о, святая наивность, предусмотрительно сплела крестик из двух пальцев у себя за спиной. После этого обеим стал легче, и Клавдия решила, что раз такое дело, не выведать ли аккуратно кое-что еще.
– У него была?
Девушка кивнула, а лицо аж засветилось от радости.
– Ну расскажи уж, ведь мы с тобой подруги, не так ли? Только, – Клавдия поморщилась, – без всяких физиологических подробностей. Да, и не говори, где твой милый друг обитает, а то мало ли что.
Удивительное дело, прошла целая ночь, а рассказ девушки о ней уместился едва ли в десять минут. После его окончания Наталка с некоторым страхом воззрилась на судию в образе Клавдии: каков будет вердикт? Та не спешила, а только гладила приникшую к ней девичью головку и о чем-то думала.
– Со всеми это рано или поздно случается. Вот и ты выросла, стала взрослой, а я уже совсем, значит, старухой стала.
– Бабушка!
Но та уже овладела собой и прогнала прочь какие-то свои воспоминания:
– Все-таки как время летит: при моем отце, твоего Николку распластали бы заднем дворе усадьбы и всыпали бы розг по первое число, дабы впредь неповадно было.
Наталка внимательно посмотрела на Клавдию: шутит, или всерьез? Увидала в ее глазах веселые огоньки и не без ехидства спросила:
– Ты же сама мне рассказывала, что в нашем роду никогда не пороли крестьян.
– А следовало бы! Чтобы знал, мужик-лапотник, как господскую дочку портить! – и без паузы Клавдия перешла на серьезный тон. – Запретить я тебе видится с ним не могу. Знаю, что ты как коза будешь бегать теперь к нему. Однако требую: не в ущерб экзаменам…
– Обещаю! Все только на самый высший балл! – торопливо произнесла девушка, перебив Клавдию.
Та поморщилась: стрекоза сейчас пообещает все что угодно. Продолжила:
– А лучше всего, пусть приходит сюда. Почаевничаем с ним, хоть разузнаю о его дальнейших планах, не век же ему в беглецах ходить.
– Спасибо, бабушка, ты лучшая! – Наталка в порыве чувств поцеловала Клавдию к вящему ее удовольствию.
* * *
Однако, требовалось разобраться с предателем Колоссовским. Ну никак Наталка простить ему не могла, что столь долго была в неведении. Случай представился на следующий день, когда жаждущая приближения революции молодежь собралась в гостиной у Клавдии. Колоссовский, как водится, постучался в Наталкину комнату, приглашая на собрания кружка, впрочем не особо надеясь на успех: в последние несколько месяцев девушка категорически отказывалась от участия в подобного рода мероприятиях. Каково же было его удивление, когда на сей раз дверь приоткрылась, и он обнаружил Наталку, стоящую в дверном проеме. Девица стояла, облокотившись об косяк и скрестив руки у себя на груди, вид при этом она имела довольно грозный и немного комичный. Глаза пылали праведным гневом:
– А Вас, господин революционер, после того что Вы сделали, я знать не хочу! – выпалив сию тираду, Наталка попыталась закрыть дверь.
Однако Казимир Ксаверьевич был тоже не лыком шит, тем более, что не мог позволить уронить свое достоинство на глазах двух десятков устремленных на него глаз членов революционной паствы. Он просто не дал закрыться двери перед своим носом, поставив ногу, а затем просто нажал на дверь, и как Наталка не старалась устоять против такого натиска не могла.
– Не понял? Что за тон, что за намеки? – сделал удивленное лицо Колоссовский, оставшись в комнате вдвоем с девушкой. Хотя, по правде говоря, он начал догадываться о причине внезапной неприязни. Нашла беглеца, чертовка. Увиделись! Поток слов, выплеснутый на него рассерженной Наталкой, только подтвердил его догадку. Спокойно дождавшись до конца этого излияния, пан инженер перешел в контратаку:
– Что за бабские причитания вы здесь устроили, мадемуазель? Если действительно дорожишь своим милым другом, то должна помнить о конспирации. За Николаем охотится вся охранка города, за его голову объявлена награда! Думаешь, мало найдется охотников получить барыш за твоего дружка? Ради эгоизма кисейной барышни под угрозой свобода, а может и жизнь дорогого человека!
По тому, как девушка опустила голову и избегала смотреть ему в глаза, он понял: проняло.
– Вы как всегда правы, а я дура!
Колссовский решил не перегибать палку: лучше иметь эту бестию в союзниках, чем во врагах. Поэтому сменил тон с осуждающего на доверительный:
– Я рад, что ты поняла! И раз уж ты в курсе местонахождения Николая, то готов доверить тебе его безопасность, пока я буду в отъезде.
– Вы уезжаете? Куда?
– В командировку. Меня не устраивает качество металла, из которого изготовлены трамвайные рельсы. Проедусь по металлургическим предприятиям, поищу нового поставщика. А ты следи за Николкой, за его окружением: каждое новое лицо – потенциальная угроза! Смотри, чтобы он сидел смирно в своем доме терпимости, нигде не шлялся, а то я смотрю, он осмелел совсем, страх потерял. Договорились, значит?
Преисполненная важностью миссии, девушка кивнула. Мало того, согласилась посидеть на собрании кружка, послушать. Вышла из комнаты и терпеливо просидела все собрание, игнорируя любопытные взгляды кружковцев, которые они на нее порой бросали: «Что же у них за закрытой дверью произошло?»
* * *
Странное дело, но такой правильный и честный Николка довольно легко принял и понял то положение, котором оказалась их подруга Глаша и ее малопочтительную, прямо скажем, профессию. Может этому способствовала ситуация с ним самим, или же тот факт, что его знакомый, да что знакомый – друг, принял и полюбил Глашу таковой, какая она есть. Всего этого не было у Наталки, а была в прошлом подруга, почти старшая сестра, которая вновь появилась в ее жизни, но в позорном качестве. Озорница и маленький бесенок в детстве Наталка восприняла новое положение подруги как предательство, измену их детской дружбе. Без необходимого жизненного опыта в душе девушки правила бал юношеская безапелляционность. Внешне это никак не сказывалось, но прежней близости между ними так и не наступило. Девушка была с Глашей вежлива и доброжелательна, но не более, о прежней приязни говорить и не проходилось.
Излюбленным видом отдыха жителей губернского города С. было катание на лодках по Волге. В воскресенье прохожие на набережной имели честь наблюдать на лодочной станции две пары очаровательных молодых людей, арендующих лодку для приятной во всех отношениях речной прогулки. Барышни были очень милы и их лица дышали свежестью юности. Под стать им были и кавалеры – настоящее олицетворение молодецкой силы. Это были Наталка с Николкой и Глаша с Кириллом, решившие использовать выдавшийся выходной для прогулки по Волге. Кирилл было приглядел четырехвесельную шлюпку, но по праву знатока Николка остановился на не слишком громоздкой, но вместительной и удобной двухвесельной лодке: один – на руле, другой на веслах, дамы вполне разместятся на носу и, а грести с Кириллом можно будет по очереди.
Барышни раскрыли зонтики и ступили на раскачивающийся на волнах челнок. Первым на весла сел Николка. Сидящая на носу Наталка любовалась не столько видами волжских просторов, сколько откровенно смотрела, как гребет любимый: на его мощную спину, на бугорки мышц, играющие на плечах и руках парня при каждом взмахе весла. Отчего-то вспомнилось прошлое лето, когда Николай так же греб, а она стояла на берегу и, глядя из-под руки, провожала парня. Казалось – и прошло то всего ничего, меньше года, а столько воды уже утекло с тех пор! Оба они уже другие и прежними им не стать никогда. И оба связаны накрепко той единственной ночью. Как ни велико было желание на следующий вечер снова убежать к любимому, она была достаточно благоразумна, чтобы остановиться. От мыслей о проведенной вместе ночи стало томно внизу живота, и девушка даже невольно подосадовала на прогулку: она бы предпочла вновь остаться с Николкой наедине. В это время лодка сделала крутой вираж и едва не задела бортом встречную лодку: Кирилл правил смело, даже бесшабашно.
– Ухарь! – с досадой подумала девушка. Глашин кавалер ей сразу не приглянулся, еще во время знакомства сегодня утром. Наталка считала, что хорошо знает этот тип людей: наглые самоуверенные франты с пустой головой, считающие, что они пуп земли. Только такой и мог увлечься публичной девкой, каковой стала ее подруга. Она вообще подозревала, что Кирилл может вполне оказаться альфонсом и будет тянуть деньги из бедной Глаши. Впрочем, на той лодке сидела публика соответствующая: пестро и безвкусно одетые мещанки в больших кашемировых платках и их кавалеры Кириллу под стать, такие же франтоватые тоненькие усики, та же гармошка. Причем один из них, явно навеселе, нарывался на драку, пытаясь достать веслом до лодки обидчиков. А рот второго исторгал такие ругательства, что девичьи ушки готовы были свернуться в трубочку. К счастью Николка предпочел не связываться, а приналег на весла. Отъехав на безопасное расстояние, он зло бросил к сидевшему на корме Кириллу:
– Приключений поискать решил? Не тронь его, оно и вонять не будет!
– Я что, знал? – оправдывался тот. – Я вообще их поздно заметил, а они прут прямо на наш борт, едва отвернуть успел.
– Порулил и хватит! Теперь дуй на весла, вечным двигателем поработай.
И мужчины принялись перелазить – меняться местами.
Небольшое происшествие вывело Наталку из раздумий. Пользуясь случаем, она поведала Николке о давнишнем разговоре с инженером, который так ее потряс. Однако, оказалось, что Николка вовсе не разделял ее опасений о судьбе России после революции. И их спутники, похоже, были согласны с ним. Даже Глаша вставила:
– Главное, скинуть царя, а что потом получиться – там видно будет!
– Но, ведь они хотят полностью уничтожить Россию, разрушить государство.
– Это еще бабушка надвое сказала. – вступил в спор Николка. – Я полагаю, что ничего у них не получиться. Даже наоборот, укрепят государство.
– Как это так? – не поняла девушка.
– А вот так! Они ведь мировую революцию организовать хотят, а для этого необходима армия. Ее надо вооружать, кормить и одевать. Для этого нужно, чтобы село работало, город производил, были обмен и торговля. Еще нужно ловить врагов, учить и лечить трудящихся. Чтобы все это сделать, необходимы организация и власть, а это и называется государством.
Тон Николки, как ей показалось, был немного снисходительным. Поэтому, хоть Наталка и не могла не признать в его словах определенный резон, она решила надуться и прообижаться всю дорогу. Девушка, склонившись над бортом, опустила в воду руку и молча смотрела на маленькие волночки, разбегающиеся в сторону от волнореза в виде дамской ладошки. Наконец Николка сказал:
– Пожалуй, вот неплохое место.
И решительно переложил руль к берегу. Не доезжая до суши буквально пары метров суденышко мягко стукнулось о речной песок. Николка спрыгнул прямо в воду босыми ногами, и, прежде чем Наталка успела опомниться, подхватил на руки и понес к берегу. Девушка склонила свою головку к его плечу, посмотрела назад и увидела, что следом за ними со своей дамой шествует Кирилл. Поймал ее взгляд, мерзавец, подмигнул:
– Своя ноша не тянет, а, Наталья Ляксандровна!
Наталка ничего не ответила хаму, отвернулась.
Осторожно опустив девушек на раскаленный песок, мужчины вернулись к лодке – за вещами. Барышни огляделись. Они стояли на песчаной отмели, а в десяти шагах от кромки воды начинался обрыв, на вершине которого росли липы и осины. Каждый год вода отвоевывала у берега несколько метров, обрыв осыпался и отступал вглубь. Деревья не сдавались, деревья боролись и отчаянно цеплялись за край земли своими корнями. Некоторые осинки на краю обрыва держались из последних сил, склонившись своими ветвями над самой водой.
– Ну что, наверх? – поинтересовался вставший рядом Кирилл.
– А, давай! – согласился подошедший сзади Николка, и, уцепившись за ближайшую ветку, стал карабкаться на кручу. Следом полез полез было Кирилл, но его остановили дамские голоса:
– А мы?
Тем временем Николка взобрался наверх обрыва и крикнул, глядя вниз:
– Давай вещи!
Вместо ответа Кирилл метнул в сторону товарища оба рюкзака, один из которых Коля поймал, а второй сбил его с ног, словно кеглю.
– Теперь барышень! – подал голос сверху оправившийся Николка.
– Я вас подниму, а вы руки держите вверх, чтобы Колян подхватил.
Первой отправилась таким образом Глаша. Следом за ней Кирилл обнял за ноги Наталку и поднял как можно выше. Помня наставления, девушка послушно подняла вверх руки, и ее ладони встретились пальцами Николки. Он крепко взял девичьи ладони в свои и, словно пушинку, вытянул ее наверх. Последним с помощью ветки взобрался Кирилл.
Прямо перед ними расстилался обширный луг. Пора покоса еще не наступила, поэтому на лугу царило зеленое буйство. Вдалеке виднелся лес, откуда раздавался голос кукушки, а прямо перед ними, за лугом угадывалась низина с заливным озером, а то и ериком. Низина вся поросла могучими ивами, из-за которых слышалось пение иволги. Зеленый луг весь пестрел желтыми и белыми точками, которые радовали глаз и оживляли пейзаж. Это была пора цветения земляники и одуванчиков.
Наталка упала в траву ничком, закрыла глаза и вдохнула в себя ароматы луга. На душе стало покойно и хорошо. Глаша с Кириллом стали, смеясь, гоняться друг за другом, когда Наталка решилась приоткрыть один глаз и увидела Николку, сидящего рядом на корячках. Юноша задумчиво жевал травинку и внимательно смотрел на нее.
– Как тебе пришелся Кирилл?
Девушка пожала плечами как можно равнодушнее.
– Это же твой друг.
– Не нравится он тебе. – истолковал Николка.
Наташа решила все выложить начистоту:
– Пустой фат и бабник, к тому же недалекий. – пусть не будет у них недомолвок и он знал, как она относится к его нынешнему кругу. – А, собственно, почему он должен мне нравиться?
– Да хотя бы потому, что он оказался верным товарищем и без разговора вместе с Глашей кинулся меня спасать. – с жаром воскликнул Николка. – Если это для тебя что-то значит! Ведь мы теперь вместе, я правильно понял? – и он с надеждой посмотрел на девушку.
Наталка смутилась, как всегда ее милый друг оказался правым:
– Да, ты прав. И твои друзья – мои друзья.
– Понимаешь, – Николка с трудом подбирал слова, стремясь как можно доходчивее выразить свою мысль, – Ты тоже права, Кирилл и был таким до встречи с Глашей. Что на самом деле твориться внутри человека не знает никто. Однако после встречи с Глашей он изменился. Прежний Кирилл никогда бы не пошел меня выручать. Кстати, ты знаешь, что он почти не ест, работает как угорелый – копит деньги, собирается выкупить Глашу, жениться и увезти в другой город?
Ответить девушка не успела – приближались, держась за руки, разгоряченные бегом Кирилл и Глаша – но она определенно была поражена: заурядная, в ее глазах, интрижка завзятого ловеласа оказалась чем-то большим.
– Коль, что стоишь как пень, давай из наших барышень русалок делать? – еще на подходе сказал Кирилл.
– Как это? – не понял Николка.
– Ты поглянь, сколько цветов вокруг, – Кирилл обвел рукой луг, весь усыпанный одуванчиками, – Нарвем для них цветов на венки.
Девушкам идея так пришлась по душе, что они захлопали в ладоши:
– Хотим цветы! Хотим венки!
Николка не возражал, поэтому мужчины, расстелив предварительно одеяла, разошлись по разные стороны луга, каждый стремился нарвать побольше цветов для своей любимой.
Пока кавалеры отправились за цветами, девушки, устроившись на покрывалах, принялись сооружать стол для завтрака: достали посуду, термические фляги и бутылку вина. Затем приступили к нарезке овощей, отваренного мяса и сооружению здоровущих бутербродов из всего этого. Между делом завели и неспешный, но важный для обеих разговор. Недавно посвященная в тайны интимной близости Наталка, окольными путями пыталась выведать у подруги, как было в первый раз у нее. Глаша сразу раскусила интерес своей наперсницы, поэтому, ожесточенно намазывая кусок булки горчицей, отрезала:
