Текст книги "Крестьянский сын, дворянская дочь (СИ)"
Автор книги: Александр Позин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Услышав знакомое имя, Николка и Наталка переглянулись, встрепенулись.
– Как? – воскликнула Наталка.
– Откуда известно? – спросил Николка.
– Невежливо-с, молодые люди, перебивать-с! Ну да ладно, скажу. Приятель мой – любитель древностей, это вам к нему, он тоже, как и вы, славянофил и панславист, Яблоков. Он в реальном служит директором. – при этом Дмитрий Сергеевич многозначительно посмотрел на Николку, словно говоря: «Я, брат, все про тебя знаю: кто ты есть и где обитаешь. Но не скажу, ибо с властями дело иметь – недостойное занятие для интеллигентного человека».
– Славяне – стихия, германцы – порядок! Славянин – порыв, германец – расчет! Славянский дух – чувство, германский – разум! – продолжал свои филослфствования доктор, не замечая, что его болтовню никто, кроме Клавдии, больше не слышит.
Наталка и Николка в тот момент были похожи на взявших след борзых. Появилась ниточка, которая может приблизить к тайне Меча Тамерлана, ведь верить в логику Колоссовского ой как не хотелось. Упускать шанс еще что-нибудь узнать о событиях Ангорской битвы было нельзя, но выпроводить старого болтуна было непросто. Наконец затемно он наговорился и, повторив напоследок наставления по лечению больных, удалился.
– Пора и нам честь знать. – начал раскланиваться Николка, втихомолку условившись с Наталкой о визите к Максиму Фроловичу.
– Клавдия Игоревна, можно завтра будет прийти проведать больного? – осторожно поинтересовалась Глаша.
– Конечно приходи, доченька. – забинтованная головка, вдруг ставшая совсем маленькой, создавала ощущение хрупкости и беззащитности девушки. И старая дева начала испытывать к ней прямо таки материнскую нежность. – Мы с Наташенькой всегда рады тебе. – И тут же спохватилась. – А куда ты собралась, на ночь-то глядя? Переночуешь у нас, места хватит.
Глаше, окунувшейся в уют домашнего очага, была нестерпима сама мысль о возвращении в бордель. Поэтому надо бежать, бежать поскорее от этих милых людей и их семейного гнездышка, иначе расслабишься, раскиснешь.
– Не могу я. Надо идти.
– А где ты живешь?
Николка понял, что еще немного – и Глаша разрыдается, поэтому надо прийти на помощь.
– Я, тетушка, знаю. Я проведу ее.
– Вот и хорошо. – Клавдия сразу угомонилась и тепло распрощалась с девушкой и почти по-дружески – с Николкой.
Ребята были уже на пороге, когда раздался окрик Натальи:
– Глаша? – та недоуменно вскинула взгляд на подругу. – А платье?
Только сейчас все обратили внимание на потрепанный Глашин вид: действительно, в таком наряде идти было нельзя. Наталка порылась в своем гардеробе и, хоть небогат он был, подобрала кое-что приличное для подруги. А пока та переодевалась, все пыталась поймать ее взгляд:
– Что-то не так?
– Тебе хорошо – ты дома. А мне еще с Зинаидой Архиповной объясняться.
– Да, дела…
– Вид у меня теперь нетоварный, работать пока не смогу, а это убытки.
– Ничего, не съест же она тебя, тем более что доктор сказал, что это ненадолго – всего дня на три. Хоть отдохнешь немного от этих кобелей.
– Разве что так! – Глаша, наконец, улыбнулась.
* * *
Разговор с Мамкой вышел действительно тяжелым. Зинаида Архиповна, глядя на перебинтованные руки Николки и бинты на Глашиной головке, дала волю раздражению и грозила всякими карами. Глаше пообещала взыскать неустойку, а Николке – пожаловаться Колоссовскому и брату. Лишь выговорившись, сменила гнев на милость и даже расщедрилась и предоставила девушке отпуск на три дня, для приведения себя в порядок. А вот брату и снохе пожаловалась, и Николка получил от них нагоняй. На его счастье Колоссовский был в командировке, а то пожаловалась бы и ему. А пока Глаша получила свободное время, которым она воспользовалась – работала сиделкой у раненого Кирилла. Медицинский патронаж у нее получался так, что девушка удостоилась лестного отзыва даже от такого брюзги, как доктор Белавин. Правда похвала в его устах была своеобразной:
– Ловко, весьма ловко. Вот так бы и работали, сударыня, сестрой милосердия. Это вам не Гимназисткой с мужиками скакать. Всё лучше.
Как он и обещал, ровно через три дня были сняты повязки и на месте царапин остались лишь нежно-розовые полоски молодой кожи. Незапланированный отдых закончился и события помчались галопом.
Глава 13. Яблоков
«Материя, существуй, ибо что же другое бессмертно!
Вы ждали, безгласные лики, вы ждёте, всегда прекрасны,
И мы принимаем вас, не колеблясь, мы жаждли вас, неизменно,
А вы не отринете нас, не затаитесь,
Вы – наша помощь во всем, мы вас не отвергенм – мы вас утверждаем в себе,
Мы вас не исследуем, нет!
Мы просто вас любим – ибо вы совершенны.
Вы отдаете лепту вечности,
И – велики ли вы или малы – вы отдаёте лепту душе.».
Уолт Уитмен
Когда в прихожей раздался звон колокольчика, Маргарита Павловна поневоле чертыхнулась: Мария, прислуга, еще не вернулась с рынка, а самой идти открывать ой как не хотелось. В свои сорок с гаком она ясно осознавала, что в ней мало что осталось от двадцатилетней восторженной курсистки, по уши влюбившейся в будущее светило, как она тогда думала, отечественной науки. И лицо не то, и фигура – еле в дверь влазит. Да и «светило», хоть и остался таким же стройным кузнечиком как был, однако эпоху в лингвистике не совершил, а прозябает в периферийном городишке в должности директора училища. До генерала, правда, дослужился. Детей нет, известности – тоже, зато осталось нечто иное, несравненно более ценное: из отношения не подверглись ржавчиной времени, а остались такими же нежными и уважительными друг к другу, как и двадцать лет назад.
Колокольчик снова подал звук, на сей раз более требовательно, и, вздохнув, хозяйка дома двинулась в сторону входной двери.
– Душенька, мне показалось, что кто-то пришел. – подал голос Максим Фролович из своего кабинета. Он с раннего утра засел за статью, и отрывать его от работы не полагалось.
– Слышу, Максимушка! Уже иду. – успокоила его супруга, думая что пришла молочница, вот бестолковая баба, никак не может запомнить дни, по которым они берут молоко.
Однако на пороге стояли, переминаясь с ноги на ногу, юноша и девушка. Оба были на загляденье хороши! Стройный крепыш, кровь с молоком, молодецкая удаль так и прет, держал под руку мадемуазель с открытым личиком и бриллиантовыми глазами, прекрасную как сама юность.
– Вам кого? – несколько оторопело пытала хозяйка, убежденная, что молодежь ошиблась адресом.
– Мы… вот по какому делу… – начал было тянуть кота за хвост молодой человек.
Но девица, обладавшая от природы более живым нравом, перебила:
– Нам крайне важно повидать Максима Фроловича. Не сочтите за труд доложить о нас?
И тут Маргарита Павловна ее узнала: да это та самая гимназистка, что плакалась где-то с месяц назад в Струковском саду, пытаясь предотвратить стычку между реалистами и гимназистами. Хотя узнать в цветущей девушке заплаканную девчушку было, право скажем, нелегко.
– Да уж не знаю, стоит ли? Не предвестник ли вы несчастья, дитя мое? – с ноткой укоризны улыбнулась Маргарита Павловна. – Хотя, ладно, проходите, а то я страсть как люблю секреты, которых мне так не хватает в этой жизни.
Николка при этих словах удивленно взглянул на Наталку: он оказывается был в неведении о ее похождениях. Наталка в ответ на взгляд легонько подтолкнула Николку локтем и вполголоса сказала:
– Я тебе потом все расскажу.
И, улыбнувшись хозяйке, взяла парня под руку, и они вошли в дверь.
Проведя детей в гостиную, хозяйка постучала, как требовала их семейная церемония, в кабинет и, не дожидаясь приглашения, вошла.
– К тебе посетители, душа моя.
Максим Фролович недовольно отвлекся от работы.
– А позволь, душенька спросить, кто в столь ранний час к нам с визитом изволил?
– Юноша и девушка, Фролушка. – в зависимости от настроения супруга величала мужа то Максимушка, то Фролушка. – Причем – судя по счастливо светящемуся лицу барышни и глуповатому виду молодого человека – влюбленная парочка.
– А не прогнать ли нам в зашей эту влюбленную парочку? – задумчиво пробормотал Максим Фролович, несколько раздраженный таким оборотом дела.
– Боюсь, что увидев визитеров, ты сам не захочешь их отпустить.
– Раз уж так, то – проси!
– Никого не надо просить, я их уже пригласила, молодые люди ожидают в гостиной.
– В таком случае неси мой пиджак, и галстук, галстук не забудь, – распорядился Яблоков, скидывая халат и оставаясь в сорочке с жилетом, – Да, и поставь на огонь чайник.
Выйдя из кабинета, он остановился, по привычке заложил большие пальцы рук в карманы жилета, склонил голову и стал внимательно рассматривать непрошенных гостей сквозь свойственный только ему одному прищур глаз. Под пристальным взглядом директора училища, Николка с Наталкой почувствовали себя неуютно. Наконец Максим Фролович решил, что пауза затянулась:
– Ну, что мне с вами теперь прикажешь делать, юноша? В полицию сдать? – в отличие от многих своих коллег директор училища по прозвищу Батя никогда не позволял себе тыкать в отношении своих учеников.
– Но, господин директор, я же… – начал было что-то лепетать Николка.
Но был прерван Яблоковым:
– Вы о чем думали, дурья башка? Я же по должности обязан это сделать! Но готов выслушать ваши объяснения по этому поводу. – и обернувшись к девушке, он сменил гнев на милость и совершенно другим тоном обратился к ней. – А вас, барышня, я тоже просил бы об осторожности, если у вашего спутника своих мозгов нет. Я же помню, как вы самоотверженно пытались предотвратить побоище. Да, жаль не успели мы с вами.
Хоть не за тем они сюда пришли, пришлось Николке излагать события месячной давности.
– Так-так. – произнес Яблоков задумчиво, а затем быстро приказал: – Ну-ка, вытяните-ка руки перед собой!
Удивленныеребята машинально выбросили перед собой обе руки.
– Ваши ладошки, барышня, мне вовсе не нужны, а вот молодого человека… – он внимательно посмотрел на Николку, державшего перед собой крепко сжатые кулаки. – Ладони, ладони раскройте, а то можно подумать, что бить меня собираетесь.
Юноша разжал кулаки, а Максим Фролович наклонился и через пенсне стал внимательно их рассматривать. Затем удовлетворенно хмыкнул.
– Ваше счастье, Николай, что изложенная версия совпадает с моими наблюдениями. Как я и думал – вы не убийца!
– Значит, полицию вызывать не будете? – подала голос Наталка, не на шутку испугавшаяся за Николку.
– Пусть полиция пока подождет, – снисходительно усмехнулся Яблоков, – К тому же я имею доказательства невиновности вашего кавалера.
– Как? – вскричали они оба.
– Вот и ладно! – подала голос молчавшая до сих пор Маргарита Павловна, страсть как она любила секреты и загадки.
– Сударыня! – Максим Фролович укоризненно посмотрел на супругу. – Разве я не говорил вам вскипятить чайник? Пора уже по чашечке в качестве мировой.
Как не хотелось ей не пропустить ни слова, однако пришлось идти на кухню готовить чай. К радости хозяйки у плиты уже копошилась кухарка, поэтому, распорядившись насчет чая, она поспешила обратно, дабы утолить свое любопытство. Она застала мужа упивающимся своей проницательностью:
– Я вас, Николай, хорошо изучил за эти годы, хоть вы и не догадывались об этом. Всегда уважал вашу позицию по отношению к этому так называемому цупу, позорящему наше училище. Зная несгибаемый характер, я ни минуты не сомневался, что кастет, послуживший орудием убийства, не ваш. Не тот у вас характер-с! А теперь скажите, кастеты изготавливаются индивидуально, конкретно под определенную руку?
– Не совсем так. – стал объяснять Николка. – Зачастую они универсальны: свинец заливается в форму под общий шаблон. В принципе, ведь руки не сильно отличаются. Но иногда профессионалы иди «деловые» делают себе индивидуальное оружие. Это или если рука нестандартная, или просто для форса. Но это сложнее: требуется слепок сделать, изготовить новую форму. Зато тогда кастет как влитой сидит, и пальцы целее будут, ведь при сильном ударепри больших отверсиях для пальцев, их легко сломать.
– Я не случайно просил вас руки показать. У вас, Николай, руки рабочего человека – большие, натруженные, сильные. А кастет, который нашли на месте драки, изготовлен под маленькую руку, вы его просто не сможете надеть. Значит, вы – невиновны!
И Наталка, и Николка слушали рассуждения Яблокова затаив дыхание. Вот он – шанс! Шанс обрести настоящую свободу и восстановить честное имя.
– А как это вы установили! – осторожно спросил Николка.
– Судя по расстоянию между отверстиями ладошка у носителя этого с позволения сказать оружия очень узкая, впору предположить что она принадлежит женщине, но дам среди нашей братии не водится. Но есть и второй параметр – диаметр отверстий для пальцев. Он маленький настолько, что не каждый обычный человек является обладателем столь тонких пальцев. Этот кастет индивидуального изготовления именно потому, что его обладатель не сможет обращаться обычным, стандартным, если можно так выразится, изделием. Ищите среди своего окружения юношу с чрезвычайно узкой ладонью и тонкими и, скорее всего длинными пальцами.
– Я, кажется, знаю такого! – медленно и задумчиво произнес Николка.
– И у меня есть предположение на сей счет. – кивнул Яблоков.
– Да это же!.. Это… У меня прямо перед глазами стоят эти паучьи пальцы. – возбужденно вскочила Наталка, положив руки на стол. – И что мы здесь сидим? Надо бежать в полицию, к следователю – рассказать об этом!
Максим Фролович спокойно сидел и даже несколько укоризненно смотрел на через чур импульсивную девицу. Взглянув на своего директора, более спокойный и рассудительный Николка, хотя у него тоже душа рвалась наружу, положил свою ладонь на ладонь Наталки и легонько, но внушительно пару раз похлопал по ней. Это возымело действие – барышня как-то сразу успокоилась и села на свое место.
– Я думаю, что не стоит пороть горячку: сесть обратно я всегда успею, а вот как скоро выпустят и выпустят ли вообще? Это надо еще посмотреть. – внушительно и серьезным тоном произнес юноша. – Максим Фролович, посоветуйте, как лучше поступить?
– Вот я слышу речь не мальчика, но мужа! – высказал свое одобрение Яблоков, поглаживая свою академическую бороду. – Я вам вот что скажу: доказательств у нас нет!
– Как? – изумились молодые люди. – А кастет?
– Все мои предположения носят умозрительный характер. Кастет я видел недолго и издалека. Нужна экспертиза, опыт. Я захотят ли прислушаться к нашей аргументации – это вопрос. Во всяком случае, следователю я об этом говорил, но мои слова остались баз внимания.
– Почему? – не выдержала и спросила Наталка с кислым выражением лица.
– Представь: у них все так хорошо и логично складывалось, а тут мы явимся со своими догадками. Полиция расценит это просто как попытку вставить палку в колеса. Дело в том, что наша правоохранительная система очень инертна и неохотно признает свои ошибки. Получив Николая обратно, они обрадуются и ни за что не отпустят. Тем более, что в городе уже создан соответствующий настрой в общественном мнении. А состряпать безукоризненное для суда дело в нашем городе не составит никаких трудностей. Вы знаете, сколько на городских базарах стоят услуги «очевидцев»?
– Мне говорили, что копеек двадцать – пятьдесят, в зависимости от сложности дела. – уныло сказал юноша.
– Вот! – Яблоков назидательно поднял вверх указательный палец. – Пусть даже рубль, но заинтересованные следователи предъявят суду целый ворох свидетелей.
– Что же нам делать?
– То же, что и делали! – продолжил свою мысль Максим Фролович, попутно отметив местоимение «МЫ» в словах юной особы, которая была ему смутно знакома. – Надо быть просто хитрее их. Розыскной раж у них рано или поздно пройдет, рутина и новые дела отвлекут внимание, тогда они станут значительно более восприимчивы к нашей аргументации. Надо просто подождать этот годик. Главное – пересидеть и не попасться, а лучше уехать на это время. Но не болтаться по всему городу.
Яблоков говорил, а сам напрягал память, где же он встречал эту девушку? В парке? Нет! Вернее, в парке была, конечно, она, но тогда ему было не до разглядываний. Нет, он знал ее ранее, совсем девочкой и эти воспоминания связаны только не с городом и не с парком. Где же? Неожиданно он прервал свои рассуждения и спросил:
– Молодые люди, мы уже час разговариваем, а не представлены друг другу. Николая то я знаю – он мой ученик, а Вы, юная леди, кем будете?
Сие замечание заставило покраснеть Наталку, действительно как-то невежливо получилось: ворвались в дом, напросились на разговор, а представиться забыли.
Она открыла было рот, дабы устранить возникшее недоразумение. Но была спасена вплывающей в гостиную полной женской фигурой, несущей поднос чайным прибором. Слышавшая конец разговора, Маргарита Павловна проявила женскую солидарность и с порога перешла в наступление:
– Я ты, старый черт, разве дал эту возможность? Не успели бедные детки войти, так ты сразу полицией стал грозить, руки рассматривать.
Неожиданно грозный директор реального училища, Батя, проявил необъяснимую покладистость в отношении своей дражайшей супруги:
– А я что? Я – ничего! Порядок, однако ж, должен быть, этикет, так сказать.
– Вот сядем за стол чай пить – тогда и перезнакомимся.
Вслед за вплывшей в комнату хозяйкой, внесла самовар горничная и принялась ловко сервировать стол. Незаметно на столе появилась плетенка с вкусно пахнущими свежими булочками, розетки с медом и вазочки с вареньем, бублики и целая голова мраморно-белого волжского масла.
Ах, русское чаепитие! Куда до него китайским чайным церемониям и восточным посиделкам в чайхане! Особое русское хлебосольство придало ему не просто ритуал отхлебывания жидкости, а род трапезы, не менее важной, чем обед и ужин. А что за чудеса кухни возникли, обязанные сему ритуалу! Знаменитые русские пироги и расстегаи, блины и кулебяки, печенье и бублики. За чаепитием заключались пари и союзы, ударяли по рукам партнеры, мирились соперники, велись важные беседы о мировых проблемах и местных сплетнях.
У Яблоковых все было подчеркнуто устроено на русский лад. Никаких пирожных с французскими названиями и прочих диковинок заморской кухни. Никаких чашек, а только простые стаканы в подстаканниках. В качестве исключения за столом находилось место только для ароматных хрустящих французских булок. Что поделать, любил Максим Фролович хруст французских булок, водилась за ним такая слабость. А Маргарита Павловна предпочитала лаваш, доставляемый из кавказского погребка «Эльбрус» с изображением армянина над входом и красноречивой надписью на двери: «Заходы, дюша мой!»
По первому стакану чая провели в молчании, словно пробуя крепко заваренный сакральный для русского человека напиток на вкус и аромат. Наконец Наталка, привстав, попыталась изобразить книксен:
– Извините за допущенную оплошность и позвольте представиться: Наталья Александровна Воинова, ученица выпускного класса С…кой женской гимназии.
– Ну, конечно! – Яблоков хлопнул себя ладонью по лбу. – А я-то вспоминал, где я мог вас видеть! Этот лоб! Эти воиновские глаза! Вам говорили, мадемуазель, что вы чрезвычайно похожи на своего знаменитого деда? А черные брови и роскошные волосы, несомненно, от вашей бабушки-турчанки. Боже мой, как я раньше не догадался!
– Вы знали моего дедушку? – дрожащим от волнения голосом спросила девушка.
– Не только знал, но и гостил у него неоднократно. И тебя не раз к себе на руки брал. Однако, ты уже тогда была постреленком и непоседой, ну никак не могла усидеть на одном месте, все норовила в лес удрать, похоже с этим сорванцом – и Максим Фролович указал на чрезмерно удивленного Николку.
– А что вы делали в наших краях? – совсем уж невежливо поинтересовалась Наталка, но Максим Фролович не обратил на это внимания.
– Дружил я с твоим дедом, несмотря на разницу в возрасте, почитай в десять годков. Любили мы с ним встретиться, поговорить, поспорить. Эх, золотое было время. Я тогда все Жигулевские горы исходил, записывал наши волжские сказки, предания песни. Была у меня мечта – найти среди волжских сказаний следы древнерусских былин. Кстати, – Батя, как за глаза называли реалисты своего директора, обернулся к Николке, – Я и вашего батюшку хорошо знаю, бывал у него в гостях. Вы знаете, что Ваша бабушка, Пелагея Никодимовна, – знаменитая сказительница, настоящий кладезь народной мудрости.
– Ну, кладезь, не кладезь, – отвечал Николка, польщенный, что и про его семейство вспомнили, – Но песен и сказок она изрядно знает. На все зимние вечера ее историй бывало хватало, а без ее песен я и уснуть то не мог. И вы знали бабушку Пелагею?
– Знал!? – полувопросительно ответил Батя. – Не просто знал, а записал с ее слов немало сказок и песен, благодаря вашей бабушке попытался ввести в научный оборот два варианта былин об Илье Муромце. Но не вышло… да, ладно, не будем о грустном. – он огорченно махнул рукой.
– Почему же не будем? – мальчик на удивление оказался настырным. – Чем ученым мужам не пришлись ко двору сказки бабуши Пелагеи?
– Не оценил степени косности нашей науки, закостенелости в ненависти к России и русским в просвещенных кругах. – было видно, что воспоминания даются Максиму Фроловичу с трудом. – Оказалась никому не нужной правда о старинах, то бишь, былинах. Молод, горяч был, не слушал предостережений от более старших коллег.
Он остановился передохнуть, достал носовой платок и долго сморкался, так что его плешь покраснела и покрылась испариной. Возникшей паузой немедля воспользовалась Маргарита Павловна и наполнила стаканы ароматной темной жидкостью:
– Вы ешьте, ребята, не стесняйтесь, раз уж Максим Фролович оседлал своего любимого конька – это надолго.
Наконец Яблоков закончил свои гигиенические процедуры и уставился на собеседников:
– На чем я остановился?
– На том, что русские ученые есть ненавистники своего народа. – предельно конкретно подсказала Наталка, которой не нравилось отношение Яблокова к коллегам. Еще один неудачник от науки сваливает свои провалы на козни коллег.
Между тем Максим Фролович продолжил:
– К сожалению, это правда, милая барышня. А как можно расценивать доминирующие в нашей научной среде взгляды на русских как на нацию рабов, а на Россию как на вековую тюрьму? Что преподают нашим студентам профессора? Лекции о татарских основах Русского государства! О влиянии крепостничества на характер русского народа! О неправовом и насильственном генезисе образования России! Вся отечественная наука дает обоснование насильственному уничтожению Русского государства.
– А, может, не все ладно в стране нашей, если такие мысли витают и в научной среде? – приготовился было спорить Николка.
– Не будем о текущем моменте, договорились? – прервал его Яблоков. – Так мы увязнем в спорах и до былин не дойдем. Вы, батенька, нынче обижены на весь белый свет, а для размышлений и суждений требуется холодная голова.
Таким тоном с Николкой мало кто разговаривал, учитывая его физические возможности и репутацию, но это был БАТЯ – непререкаемый авторитет среди учеников. Поэтому он предпочел смолчать и слушать, ведь слушать – совсем не значит соглашаться. Батя, между тем, продолжил:
– Ведь что такое былина, точнее старина? Не что иное, как героический эпос нашей страны, аналогичный «Песне о нибелунгах» и «Песне о Роланде». Все это – боевые песни дружинников в период складывания государства, и носители их – профессиональные военные, феодалы. А найдены былины были у поморов Русского Севера, в крестьянской среде. Начало положено экспедицией в Олонецкую губернию Александра Федоровича Гильфердинга. Авторитет его оказался так высок, что отныне былины ищут исключительно в Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерниях. Считается, что они сохранились только в среде не знавших крепостного права поморов, а Русский Север – нечто вроде холодильника, где былины остались нетленными едва ли с часов Киевской Руси. Попытки найти былины в центральной, коренной России воспринимаются научным сообществом как отъявленная ересь. Мой доклад на заседании Русского географического общества о найденных следах автохтонных былин в Симбирской и Казанской губерниях просто подвергли остраскизму. Оппоненты кричали, что русские в условиях татарского ига и крепостного права не могли сохранить свой героический эпос, что крепостное право выработало у русских рабскую психологию и что рабам не по силам создать такие поэтические образы богатырей!
Максим Фролович прервался, отдышался, отхлебнул чаю и продолжил значительно более спокойным тоном.
– Все мои труды – результаты многолетних экспедиций не были приняты во внимание. А ведь я нашел и записал более десятка былин, которые могли прийти сюда только из Московской губернии. Кстати, сказания бабушки Пелагеи к ним не относятся.
– Почему?
– Мало записать былину, надо провести сравнительный анализ с подобными сюжетами, оценить стиль, приглядеться к носителям этого варианта, выяснить путь, по которому былина пришла в эту местность.
– Так сложно? – протянула девушка.
– А вы как думали, дитя мое? Былина о многом может рассказать. Когда началась крестьянская колонизация поволжской степи, сюда пришли мирные земледельцы, носители окрестьяненного варианта былинных сюжетов. В них подчеркивается крестьянский характер Ильи Муромца, присутствуют приметы народного сельскохозяйственного быта, делается упор на охрану и защиту русской земли от басурман и супостатов. А в старинах бабушки Пелагеи, напротив, любовно и со знанием дела описывается боевое оружие, доспех и сбруя, подробно рассказывается о поединках с находниками. А что из этого следует?
– Ну-у-у! – что-то невразумительное попытался сформулировать Николка.
Но Максим Фролович прервал потуги своего ученика:
– А свидетельствует это о том, что предки Николая сравнительно недавно стали крестьянствовать, не более двух веков. Заломовы, скорее всего, – из военно-служилого сословия, коих посадили на землю только после ликвидации волжского казачества и однодворцев, а пришли они в Жигули из Северо-Западной Руси, скорее всего Новгородской земли.
– Мне бабушка Пелагея говорила, что основатель нашего рода – ушкуйник Васька Кистень, осевший в Жигулях. – вставил свое слово Николка, которому не терпелось поделиться этим фактом. – Но мы это воспринимали как красивую сказку, легенду.
– И напрасно, это как раз все объясняет. Ушкуйники были разбойниками, а значит, воинами и вышли они как раз из Новгорода или Вятки. Так что с исторической памятью у великороссов все в порядке, что не скажешь о малороссах.
– Как это? – заинтересовалась Наталка, которой все не давал покоя отголосок давнего спора со своим милым другом.
– А так, что в современной Малороссии, или Украине, если хотите, осталось очень мало от Киевской Руси. Забыто все: от героического эпоса до архитектуры. Даже династия растворилась, даже вере православной изменили. Язык и обычаи почти растеряли. Как будто новый народ пришел на место русинов.
– Так ведь монголо-татарское разорение, потом иго. – попыталась найти оправдание Наталка.
– У нас что, всего этого не было? Было! Меня не оставляет в покое гипотеза, что современные малороссы – вовсе не предки восточных славян, руссов. Великий исход славянского населения Приднепровья в Волго-Окское междуречье еще не изучен и ждет своего часа и своего исследователя. А на обжитые земли вокруг Днепра пришли, выживаемые со стороны Степи, кочевники – черные клобуки. Они и стали основным этническим элементов современных малороссов, обрусевших во время повторной колонизации Поднепровья выходцами с Волыни.
– Не может быть, чтобы такое явление прошло незамеченным летописцами. – вставил свое слово Николка.
– Оно и не прошло, свидетельства об этом разбросаны по летописям, их просто нужно сложить вместе и получиться ясная картина. Русские – один из самых государственных народов Европы! Что только не происходило в нашей истории: и Смуты, и разорения. Всякий раз у русских получалось из ничего вновь возродить государство. Ничего подобного нет в жителях в Малороссии. Даже тех Рюриковичей, что были – и тех растеряли, кроме умудрившихся вовремя сбежать в Московию или Польшу. Одни банды с атаманами во главе бродили по той территории.
– Максим Фролович, а можно утверждение, что русские – государственнический народ истолковать по-иному? Каждый раз после годов свободы они сами добровольно надевают себе на шею ярмо в виде царей и помещиков. Может, не так неправы те, кто считает, что рабская психология свойственна славянам? Вот доктор Белавин, например…
– Что ты! Что ты! – замахал руками на своего мученика Батя, – Этот субъект спит и видит, чтобы нас в немецкое ярмо отдать. Для этого и придумываются подобные теории. А какое государство должны воссоздавать они были должны? Или прежнее крепостническое самодержавное государство или полный хаос и раздел страны между соседями. Иного и быть не могло!
– Вот мы с Наталкой увлекаемся Тимуром и его противостоянием с Баязетом. – Николка решил подвести не в меру разговорчивого старика к интересующей теме. – Правда ли на стороне османского султана в этой битве героически сражались сербы? Как такое могло быть? Чуть больше десяти лет прошло после битвы на Косовом поле[34]34
Битва на Косовом поле – сражение, состоявшееся 15 июня 1389 года между объединенными силами сербов и армией турок-осман. Обе армии понесли страшный потери, погибли сербский князь Лазарь и османский султан Мурад, погибло почти все дворянство. Несмотря на отступление турецкой армии обратно к Адрианополю, Сербия попала в вассальную зависимость от Османской империи.
[Закрыть], а сербы уже сражаются за своего угнетателя! Славяне что, рабы, целующие руку своего господина?
– М-да-а! – Максим Фролович провел раскрытой пятерней по своей голове от лба к затылку. – Какая каша у вас в голове, ребята! Я попытаюсь ответить вам, в вы не перебивайте, договорились?
Наталка и Николка согласно кивнули, и Батя, попросив Маргариту Павловну наполнить его стакан, продолжил:
– Мы ведь не считаем стойкость и героизм трех смоленских хоругвей в сражении при Грюнвальде[35]35
Грюнвальдская битва—сражение 15 июля 1410 года, в ходе которого Тевтонский орден потерпел сокрушительное поражение от объединенного польско-литовско-русского войска. Считается, что битва положила конец немецкой экспансии на восток.
[Закрыть] свидетельством рабской покорности славян? А ведь Смоленское княжествонезадолго до этого было завоевано мечом и кровью. Просто пред лицом нашествия крестоносцев объединились все: и литвины, и поляки, и русские. Почему у сербов не могли быть схожие мотивы? Турки – противник знакомый, давний, почти что свой. А о жестокостях Тамерлана ходили легенды. Это для изменивших Баязеду наемников-татар Тамерлан с его воинами были «своими», а для сербов тщетно было рассчитывать на жалость завоевателя, у них не было иного исхода, кроме героической смерти. К тому же верность данному слову у славян в чести, а сербы были связаны с османами вассальной клятвой. Поэтому сербы отчаянно сражались в окружении, а потом с боем пробились к основным силам армии Баязеда, в то время как восемнадцать тысяч татар перешли на сторону Тамерлана. Вот она – славянская воинская доблесть! Тамерлан одержал победу благодаря своему таланту воителя, воинской хитрости, чрезмерной гордыни Баязеда, предательству «союзничков», а не… – тут он хитро посмотрел на Наталку, – Вовсе не благодаря какому-то мифическому мечу.
