Текст книги "Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)"

Автор книги: Александр Филоник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

На командном пункте одновременно размещались летчики авиабазы, мы – ракетчики, батальон связи арабской армии, полк ствольной артиллерии, радиолокационный полк. У одной стены столы и индикаторы оперативных дежурных этих частей, а у второй – во всю стену, около 40 метров – планшеты общей воздушной обстановки и огневые планшеты большего масштаба. В менее напряженное время общаемся с арабскими офицерами, первое время через переводчика, а затем и без его помощи. А планшетисты беседуют за планшетами со своими арабскими коллегами. О чем они говорят нам не слышно, прозрачный планшет из толстого оргстекла дает возможность только видеть, но не слышать разговор. Разговоры за планшетом идут полным ходом, порой с улыбкой. Ну, думаем, пусть отрабатывают взаимодействие. Когда через несколько дней арабские планшетисты в своей речи стали применять отборные, только русскому языку присущие, матерные слова и целые выражения, мы поняли, что взаимодействие налаживается. Война это мужская работа, женщин среди нас не было, и эти выкрутасы арабских солдат нас слегка забавляли и вносили разрядку в нервную и напряженную обстановку. К нам, офицерам КП они обращались «Мистер и далее по имени». Так вот иногда после мистера может следовать такое имя, что «уши вянут». Оказывается, что его научил кто-то из твоих коллег по КП. Поэтому, когда меня однажды встретил капитан-египтянин возгласом: «Здравствуй мистер долбс. б», я с ним поздоровался, понял, кто научил его и объяснил ему истинное значение слова на арабском языке, сказав, что оно равносильно их слову – касура (сломался, заболел и т. д.) и приложив руку ко лбу, повернул ладонь на 90 градусов. Он все прекрасно понял и рассмеялся. Так мы осваивали их язык, а они наш, это на КП, а в городе, в котором мы побывали только через 6 месяцев пребывания в Египте, после окончания боев, язык был уже другой. Об этом расскажу ниже.

Закончив дежурство, после бессонной ночи я шел отдыхать, с 9.00 до 13.30, то есть 4 с половиной часа. Бункер, где мы спали, был рядом с КП и еще ближе к взлетно-посадочной полосе аэродрома. Это бетонный полузаглубленный бункер, разделенный стенкой, с двумя входами. В одной половине жил командир и его заместители, кроме начальника тыла. С ними жил и начальник особого отдела бригады майор Юшутин Ф.К., старый чекист и умудренный опытом человек, участник Великой Отечественной Воины. За перегородкой жили замзамы – зам. начальника штаба, зам. начальника политотдела, инженер (кирка-мотыга, так мы его звали) и два инженера службы вооружения, а также зам. начальника особого отдела – старший лейтенант, не буду называть фамилий. Все инженеры были уже в возрасте, им за сорок, мне исполнилось тогда 30.

Итак, я ложусь отдыхать. Но для этого сначала я обмакиваю обе простыни в воду, слегка отжимаю их, расстилаю на кровать. Затем побью мух, насколько можно и ложусь спать. На взлетной полосе, которая в 20 м от окна, начинаются полеты, иногда самолеты взлетают парами, все вокруг гудит и ревет, но молодой организм берет свое и просыпаюсь я от толчков кого-либо из обитателей нашего жилища. Пора на обед. Обед готовили наши повара. Первое, второе и десерт. На первое – суп с курицей, на второе – кусок голландской курицы, пахнувший рыбой, на десерт – чай, кисель или фрукты, главным образом, апельсины. Воины срочной службы задают вопрос: «Скажите товарищ капитан, а что в Голландии куры имеют только крылья, а по земле они не ходят?» Дело в том, что повар, раздавая порции, ноги куриные выдавал офицерам, а остальные части солдатам. Изменить эту «традицию» так и не удалось. В жару есть не хочется, но усилием воли заставляли себя это делать. Есть приходилось очень быстро. Если зазевался на 1–2 минуты, то суп покрывался мухами в несколько слоев. Их там несметное количество. Отличие арабской мухи от нашей в том, что она более нахальна, не реагирует на отпугивающие взмахи, то есть избавиться от нее можно только одним способом – прибить. Кусает человека она в любое время суток и года. Наша муха кусается только осенью, поэтому родилась в Египте прибаутка: «Когда приеду в Союз, поймаю муху и поцелую ее». Еженедельно боролись с клопами. Это уже с помощью паяльной лампы. Прожигали койки с особым энтузиазмом, иначе спать было бы невозможно. И те, и другие насекомые подрывали нашу боеготовность. Покусанный и не выспавшийся воин, это плохой воин. Каждую неделю устраивали стирку. Воду грели с помощью кипятильника, собирали свою одежду, брали из угла «стоящие» в нем носки, или «висящие» под потолком в кладовке, и дружно стирали, чтобы выглядеть подобающим образом для воина-интернационалиста из Европы.

Быт и взаимоотношения офицеров и солдат египетской армии приходилось наблюдать не только на КП, но и в других местах. Их отличала кастовость. Каждый офицер имел денщика. Офицер идет в туалет, денщик за ним с мылом и полотенцем и ключом от туалета. Ждет, затем подает мыло, а сам закрывает на висячий замок туалет, который предназначен только для офицеров. Солдаты ходили отправлять свои надобности в пустыню. Поэтому ходить около мест дислокации войск было просто опасно. Более 70 % населения Египта в то время были хронически больны кишечными заболеваниями. Нас спасла от этого хлорная известь, а у них и этого не было. Пищу арабам привозил самосвал, до этого перевозящий песок или мебель. Без всякой подстилки в кузове валялись лепешки. Один солдат из кузова руками, а порой и ногами, сбрасывал эти лепешки солдатам, которые успевали их ловить на лету, а второй наливал бобовую похлебку в котелки. Это повторялось в завтрак, в обед и в ужин. Если сержанта, наблюдавшего все это, что-либо не удовлетворяло, то он приказывал солдату одеть шинель, а иногда поверх шинели набрасывали одеяло, и гусиным шагом заставлял ходить провинившегося на солнцепеке, в жару более 50 градусов. И эта экзекуция порой продолжалась длительное время. При появлении русского офицера издевательства прекращались.

С собой мы привезли несколько кинофильмов и крутили их, сколько можно. «Белое солнце пустыни» – крутили более десяти раз, и солдаты просили еще и еще раз. Видимо, каждый из нас чувствовал себя красноармейцем Суховым, боровшимся за справедливость в этом несправедливом мире. Фразы из фильма выучивались наизусть, и в разговоре их можно было всегда услышать, да и письма многие начинали фразами из писем Сухова. Тосковали по дому, русской природе, тосковали по русской пище, черному хлебу, селедке и русской водке в конце концов. Этих продуктов там не было. Поэтому и ходила шутка перед отъездом из Египта: «Как должна встретить жена русского офицера?» В одной руке рюмка водки, в другой – кусок черного хлеба и хвост селедки, а подол в зубах».

Да, женщин тоже не хватало для молодежи. Но естество требует своего. Например, едет через город в штаб дивизии подполковник Ржеусский Э.М., везет документы фотоконтроля о результатах воздушного боя. Вдруг на всей скорости командует водителю: «Стой». Тот резко тормозит, думая что-то случилось. Эдуард Михайлович проводит взглядом симпатичную египтянку, шедшую по тротуару, потрет ладони и разрешает опешившему водителю ехать дальше. Вот так мы общались с женщинами. Кто пытался зайти дальше описанного созерцания, платил за это дорого. Военный трибунал, партийные комиссии были на страже нравственности советского воина, а особый отдел больше волновало, а не разболтал ли лишнего во время общения. И это в тот момент было оправданно. За попытку вырваться в город, за посещение ночных клубов четверо офицеров имели партийные и служебные взыскания. И все-таки любопытство порой брало вверх даже над строгими запретами. По окончании боев мы втроем решили посетить ночной клуб, посмотреть, что это такое и увидеть «танец живота».

Ночной клуб рядом с пирамидами в Гизе. Полумрак. Садимся за столик. Перед нами площадка, возвышающаяся на 1 метр. На ней танцуют девушки. В моде тогда были мини-юбки. Мы сидим, пьем арабский коньяк «Опера» и чем-то закусываем. Взоры устремлены на танцующих. Вдруг одна из них спрыгивает с площадки и садится ко мне на колени, я оторопел. Во-первых, не ожидал этого. Во-вторых, все мое естество воспрянуло, и я сижу ни жив, ни мертв. А она в это время заказывает подбежавшему официанту французское шампанское, икру и еще какие-то дорогостоящие деликатесы. Что-то говоря мне, она елозит у меня на коленях, пока не выдавила из меня то, чего, наверное, и добивалась. Ощутив, видимо, содрогание моего мужского достоинства, она пересела на свободный стул. Официант принес уже все ею заказанное. Тридцать египетских фунтов, одна треть моего месячного заработка вылетели в трубу. Материальные расходы, да еще внеплановая стирка белья отучили меня от дальнейшего посещения этих мест. Но любопытство было удовлетворено.

Вообще, как оказалось, состоятельные люди, особенно во время большого поста в месяц Рамазан, когда запрещено принимать пищу от восхода до захода солнца, пользуются ночными клубами в свое удовольствие. Ночью пьют и едят, а днем отдыхают. И Аллах доволен, и им хорошо. Простым людям, солдатам очень сложно выдержать этот пост. Поэтому духовные власти разрешили военнослужащим, находящимся в первых линиях войск, не соблюдать эти условия во время поста. Это разрешили и летчикам, так как были случаи аварий, потери сознания у пилотов во время полетов.

Воинов ПВО, имеющих в своих частях на вооружении СКС (самозарядный карабин Симонова) и достающих их из ружейных пирамид только при заступлении в караул, вооружили многими видами стрелкового вооружения. Каждому вручили АК – автомат Калашникова, у многих были ручные пулеметы, гранатометы типа РГ-7 и даже типа ЗПУ-2 (зенитно-пулеметная установка, имеющая 2 ствола и калибр снаряда 20 мм). У каждого офицера был пистолет Макарова. У меня в ГАЗике было 2 автомата, ящик с гранатами под сиденьем (20 штук) и пистолет.

Навыков обращения с оружием у солдат не было. Поэтому оно иногда стреляло произвольно, по небрежности, по разгильдяйству владеющего этим оружием. Эти случаи происходили в каждом подразделении, а в первом, четвертом и седьмом дивизионах небрежность при обращении с оружием привела к смерти молодых ребят. В четвертом дивизионе рядовой Литвин П.П. получил сквозное ранение в левое предплечье. Мне пришлось вести его, вместе с нашим бригадным врачом майором Серегиным И.В. в госпиталь. Раненый не терял сознания, рыдал, просил, чтобы мы попросили прощения у его матери за то, что не уберегся от пули, плакал, причитал, что он молодой и очень хочет жить. Передать все это на бумаге сложно. Но меня эта поездка потрясла. То ли его обращение к богу и матери, то ли еще по какой причине, но произошло чудо, и он остался жив. Пуля прошла на 1 см выше сердца.

Теряли мы и водителей. Дороги полны неожиданностей. За время пребывания в Египте в нашей бригаде произошло три случая столкновения автомобилей. Один из них закончился трагически. Водитель получил серьезную травму ноги, был госпитализирован, а затем отправлен в Союз с ампутированной левой ногой.

Бой для воина ПВО это всего-навсего несколько минут, но готовиться к ним приходится годами. Бой – это сконцентрированное выражение боевого мастерства и воли. Бой не для слабонервных, и постоянное ожидание его выматывает человека гораздо больше, чем тяжелый физический труд. Напряжение боя и его ожидание настолько велико, что порой люди не могут перенести запредельные перегрузки. Были случаи, когда из-за сильного нервного шока расшатывалась нервная система, кишечно-желудочный тракт, отказывало зрение, скакала температура, шелушилась, отваливаясь клочьями, кожа или человека с инфарктом отвозили в госпиталь. Случалось это с людьми самого разного возраста, и с теми, кому в то время было 20 лет, и с теми, кому было за сорок, имеющими за плечами Великую Отечественную войну.

Но вот закончились бои. Последним в нашей зенитно-ракетной бригаде из приканальной группировки вышел дивизион подполковника Попова К.И. За сбитые «Фантомы» командир дивизиона был удостоен звания Героя Советского Союза, воины награждены орденами и медалями СССР и АРЕ.

Израиль попросил временно прекратить огонь. На дорогах были выставлены посты ООН. Но нас-то в Египте официально не было, поэтому дивизион со своей позиции возвращался не по шоссе Исмаилия-Каир, а караванными тропами. Сначала встали в лимонную рощу, а затем уже возвратились на свою позицию у озера Карун.

Началась как бы мирная жизнь после пяти месяцев изнурительной борьбы с вражеской авиацией. Боевое дежурство не прекращалось ни на минуту. Но разрешили воинам, малыми группами, не снижая боевую готовность, посещать исторические места города Каира, небо над которым мы защищали, но видели пирамиды Гизы только через увеличительные линзы ТЗК (труба зенитного командира) или бинокля. Перед нами открылись ворота музея древней истории Египта, музеи-дворцы последних правителей – Мухамеда Али и короля Фарука, мы посетили мечеть, в которой был погребен Гамаль Абдель Насер, ну и, конечно, мы посетили пирамиды Гизы и Сфинкса.

Страна духа Птаха, именно здесь были заложены начала материальной культуры человечества – строительства, архитектуры, искусства, физики, астрономии, медицины и других. Страна – пионер почти в каждой области человеческой деятельности, познакомившая мир с именами 12 богов, которые позднее переняли греки и римляне. Тутанхамон и Рамзес, прекраснейшая Нефертити и несравненная Клеопатра – эти имена мы знали по школьным учебникам.

Египетские мумии теперь мы могли видеть в музее истории Египта. Подробно остановиться на впечатлениях от увиденного не позволяют отведенные страницы, они незабываемы. Теперь мы воочию видели, что за это стоило бороться. Мы получили возможность снять накопившуюся психологическую усталость. Стали организовывать спортивные соревнования, смотры-конкурсы художественной самодеятельности. Организовали несколько футбольных матчей команды нашей бригады и авиабазы Кайро-Уэст. Первый матч мы выиграли, а на второй матч они пригласили вратаря из сборной Египта. В результате – боевая ничья. Все остались довольны таким исходом. Дружба заставляла нас и проигрывать, и отдавать сбитые нами самолеты на их счет (поэтому у многих разница в количестве сбитых самолетов), чтобы доказать боеспособность нашей техники, и что они не зря за нее платят деньги, хотя известно давно, что сбивает самолет не ракета сама по себе, а человек, с земли управляющий ею. Побеждает не танк, а человек в танке, в совершенстве овладевший им, слившийся с броней, человек, обладающий высочайшими волевыми и морально-боевыми качествами, чем в полной мере, к сожалению, не владели наши союзники.

Запомнился смотр художественной самодеятельности дивизии. Выступает наша бригада. В репертуаре модный тогда шлягер «Как хорошо быть генералом». А генерал-то в дивизии был один, все мы знаем, как тяжела шапка Мономаха, то есть генеральские лампасы в тех условиях. Нашего генерала Алексея Григорьевича Смирнова я тогда близко не знал. Советуюсь с ребятами, стоит ли исполнять эту песню. Какова будет реакция единственного героя песни, уже занявшего место в президиуме, где сидело жюри конкурса. Решили исполнить. Какова же была моя неподдельная радость, когда генерал сначала заулыбался, а по окончании исполнения песни заразительно рассмеялся и, хлопнув по плечу начальника политотдела дивизии Михайлова Вячеслава Григорьевича, сказал ему: «Скорее получай генерала, видишь, как им хорошо быть», – намекая на слова песни. В итоге мы заняли первое место в смотре, но, конечно же, не только из-за этой песни. Были исполнены и песни А. Кучеревского, которые мы поем до сих пор, собираясь на ежегодные встречи ветеранов.

Стали прибывать гости из Союза: Тяжельников Е.П. – первый секретарь ЦК ВЛКСМ с чемоданом комсомольских наград, Терешкова В.Н., тогда еще с мужем Николаевым А.Н. И вот приезжает Н.В.Подгорный – председатель Президиума Верховного Совета СССР. Этот наград не привез почему-то.

Выступая, Николай Викторович сказал о том, какую важную победу мы одержали, как это важно для страны. Подбрюшье южных границ Союза и т. д. «Вы знаете, что в Средиземном море плавают эти… как их…». Помощник подсказывает: «Авианосцы». «Да, да авианосцы НАТО», – повторяет Подгорный. Там, где выступающий отрывался от текста, выручал помощник. Дошла очередь до вручения подарков. От нашего имени Подгорному Н.В. вручают сделанный умельцами из крыла сбитого «Фантома» подарок – на фоне пирамид Гизы ракетный комплекс и сбитый «Фантом». Высокий гость тоже достает что-то и говорит: «А вот вам…», – и опять заикается. Мы уже видим, что это уменьшенная копия скульптуры воина-освободителя, установленная в Трептов-парке, скульптора Вучетича. Помощник уже громко кричит: «Воин-освободитель!». «Да, да. Вот вам воин-освободитель». Слышу голоса в разных уголках зала: «Твою мать! Кто же нами руководит!» Посадили дерево дружбы, и на этом встреча закончилась.

Для половины состава бригады вскоре командировка закончилась. Они пробыли ровно год. А когда меня спрашивают, сколько я был в этой командировке, я четко отвечаю: «Год, три месяца и один день». Да, именно «И один день». Почему? Попытаюсь объяснить.

Когда в марте 1971 г. половина бригады уехала в Союз, на их место прибыли новички. Новыми были командиры и их замы, т. е. руководство дивизии, бригад и дивизионов. А замзамы, часть инженеров и техников остались еще на 100 дней. Как у Ю. Полякова «Сто дней до приказа». Хорошие взаимоотношения сложились не у всех. Мы еще жили воспоминаниями о боях, о потерянных товарищах. У них этого груза за спиной не было. Они в первую очередь интересовались, что, где и как можно купить, можно ли заработать на машину, какие льготы ждут в Союзе, кто на какую должность назначен из первой партии, отправленной на Родину и т. д. Это все настолько вылезало наружу, что вызывало негативную реакцию у оставшихся, которые прибыли сюда воевать за идею, и только потом узнали о льготах, которые во многом не реализуются и поныне.

На двери нашего бункера появился лист ватмана, разделенный на клетки, с обозначением чисел и дней недели – 100 клеток. Каждый вечер, наливая фронтовые 50 г спирта, из Деда Мороза (трехлитровая бутыль) или Снегурочки (литровая бутыль), мы в торжественной обстановке, стоя провожали еще один день, вычеркивая его в календаре. Через месяц, собираясь в бункере перед обедом, кто-то уже вычеркивал этот день. А последние из 30 дней вычеркивались первым проснувшимся товарищем рано утром. И, наконец, сборы домой. Какое это счастье. Сердце замирает до сих пор при одном воспоминании.

Поездом едем до Александрии. Далее борт теплохода «Россия». Стюардессы, бары и т. д. Правда, только пятая часть стюардесс от штата, они выполняли роль официанток во время обеда. Бары не функционировали, парикмахерские тоже.

Мне вручили билет в каюту № 17-люкс. Старшая стюардесса Мария Николаевна Вечная рассказала, сколько знаменитых людей было в этой каюте, включая уважаемого мною Алексея Николаевича Косыгина. А старшая стюардесса – Мария Николаевна, которая вместе с мужем, к тому времени уже покойным, ходила на этом, немецкой постройки, теплоходе более 30 лет и историй знала премножество. В этой каюте нас поселили втроем, но постоянно находилось 5–6 человек: весь наш бункер с авиабазы Кайро-Уэст переселился сюда вместе с запасом спирта и закусок, потому что у нас в каюте был холодильник и стол для разделки продуктов. Дулись в преферанс и ждали скорейшего возвращения в порт, откуда более года назад нас увезли в Египет. Босфор проходили днем. Прогулочные катера, музыка, веселье. Обе части Стамбула уже связывает красавец вантовый мост, которого не было чуть более года назад.

К родному берегу подходим глубокой ночью. На освещенном берегу видим группы военных, среди них и генералы, и пограничники. Все ринулись на один борт. Шум, гам, неразбериха. Потом уже дружное «Здравствуй, Родина», и многоголосое «Ура», которое было слышно за много километров. С причала в мегафон раздается: «Прекратить шум». А как его прекратить? Да и никогда не понять этому человеку, который кричал в мегафон, что это такое – вернуться на Родину с войны живым, после такой долгой разлуки с ней. Здоровье проверяли сразу при выходе с корабля, заставив всех приспустить брюки. Некоторых с дизентерией отправили проходить карантин в соседний палаточный городок. Бочки с селедкой, черный хлеб в избытке. Какая радость. Теперь осталось добраться до жен и семей. Через два дня все бациллоносители были отсеяны, и поезд Николаев – Москва понес нас еще ближе к дому. Телеграммы успели отослать. В поезде отказались выпить хотя бы каплю спиртного. В Москве встречают семьи. Меня встречает моя жена, самая терпеливая, самая красивая, самая желанная, и сын пяти лет, зажавший в руке подарок папе, орденскую колодку, снятую с моего кителя. Слезы радости и счастья. Мы дома. Что нам Родина приказала, мы все выполнили.

12 июня 1971 года. На следующий день Выборы в Верховный Совет. На радостях опять проголосовал за Подгорного Н.В. Три дня нас с женой никто не тревожил. Сын был у соседей. Мы упивались любовью. А через две недели я уже сдавал экзамены в академию. Но льготы при поступлении имели только награжденные орденами. А мое представление к ордену Красной Звезды с 12 февраля 1971 г. где-то блуждает до сих пор, да и не у меня одного. Да бог с ней со звездой.

Так закончились наши египетские ночи. Но в памяти все события свежи, как будто это происходило только вчера, хотя уже ряды ветеранов войны в Египте редеют. И нервные перегрузки, и стрессовые ситуации и повышенная солнечная радиация, дают о себе знать до сих пор. И все равно жизнь наша разделена на две части. До Египта и после Египта. Вспоминая при встречах какие-либо случаи из жизни, мы так и говорим, это было еще до Египта, не называя календарные годы. Поскольку для каждого из нас это рубежный период, оставивший зарубку в памяти, а у некоторых и рубец на сердце.

А что же в Египте? Смерть Насера потрясла всех в Египте, как жителей, так и нас, прибывших защищать дело июльской революции 1952 года. Сила Насера заключалась в том, что его авторитет в народе и армии был непоколебим. Но созданный им режим оказался режимом личной власти. После его смерти в стране не оказалось таких институтов, которые продолжали бы его курс. Сторонники Насера не успели организоваться после его смерти. К власти пришел Мухаммед Анвар Садат, показавший себя очень ловким, опытным, авантюрным политическим игроком. Участник революции 1952 г., вскоре после ее победы он был отодвинут Насером на вторые роли из-за своих правых убеждений, но затем он стал вице-президентом, который, правда, осуществлял только протокольные функции. Сразу же после смерти Насера Садат активно включился в борьбу за власть. Результат оказался для него удачный. После ареста 9 министров кабинета и других крупных фигур просоветской ориентации в стране был установлен режим военно-полицейской диктатуры. Была осуществлена бескровная контрреволюция.

В Египте начала 70-х годов был модным следующий анекдот. Вскоре после захвата власти Садат решил проехать по столице на президентском автомобиле. Машина, управляемая водителем, служившим еще у Насера, достигла перекрестка дороги. Водитель уточняет у президента, куда поворачивать, налево или направо? «А какую дорогу выбирал Насер?» – спрашивает Садат водителя. «Насер всегда ездил налево», – ответил водитель. Обдумав ответ водителя, Садат приказал: «Включай левый поворот, но поезжай направо». И этот включенный, мигающий левый поворот долго еще вводил в заблуждение многих, включая и руководителей нашей страны. Но я отвлекся. Высокие материи – дело политиков.

Приход Садата к власти я встречал в бункере, будучи оперативным дежурным зенитно-ракетной бригады. Сигнал по телефону с КП дивизии о том, что в стране неспокойно, усилить бдительность, удвоить посты, могут быть провокации в отношении русских. Я все это выполняю, довожу обстановку до дивизионов, что 9 министров арестовано и т. д., а мы пофамильно уже знали, кто за дружбу с СССР, а кто за дружбу с Западом. Пистолет из сейфа перекочевал за пояс. На КП были вызваны 2 расчета «Шилок» и протянута прямая проводная связь с ними. Ночь никто не спал, но все внешне прошло спокойно. А потом нас все-таки попросили из Египта. Пожалуй, наиболее характерной чертой садатовского правления является то, что политические и социальные ориентиры июльской революции 1952 г. затянуло пеленой песчаной бури. Хамсин дул над Египтом уже не 50 дней, а десять лет правления А.Садата. Каковы последствия этого правления? Вот как описывал С.Я.Елпатьевский в своей книге «Египет», изданной в 1891 г. в Санкт-Петербурге, последствия хамсина: «Последствия хамсина очень печальные: все задыхаются, страдают головной болью и ожидают, когда пройдет ветер…»

Постоянные обещания благоденствия, заигрывание с Западом и внутренней оппозицией, переход к репрессиям инакомыслящих, закономерно привел к краху режима Садата. Шестого октября 1981 г. он был убит лейтенантом, членом мусульманской секты. За гробом шло около 600 человек. Народ безмолвствовал. Скорби не было. Взаимоотношения России с Египтом начали налаживаться.