Текст книги "Удар ниже пояса"

Автор книги: Александр Ходырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Я сяду в центре, между вами. Ну, как тебе здесь?

– Нормально, – кивнул Шутиков. – Впечатляет. А это что такое?

– Приглашение. Вечером после заседания будет не большая пьянка. Коктейль называется.

– Ужинать, значит, не будем?

– Ты что, думаешь, тебя здесь еще и накормят? Напрасно надеешься. Закуска здесь символическая. В гостинице поедим. О, вот и президиум наш идет.

– А кто открывать будет?

– Заместитель генерального. Вон тот, с седой бородкой. Побудет полчаса на парадной части и уйдет. Ну, теперь смотри и слушай.

* * *

Заседание закончилось в шесть. Когда собравшиеся вышли в холл, там уже все было готово. Большая стойка у входа, где обычно сидел дежурный, превратилась в стойку бара, а на столах за стойкой стояли разнообразные напитки и емкости со льдом. Хорошо всем известный шустрый официант из кафе, в котором днем большинство обедало, превратился в элегантного бармена. Первым к вышедшим из зала Ходунову и его спутникам подошел Сорокин, который не пропускал ни одно такое сборище.

– Кого я вижу! – Он изобразил на своем не слишком выразительном лице непередаваемую радость от встречи с Ходуновым. – Александр Петрович! Сколько лет!

– Добрый день, Александр Евгеньевич, – ответил Ходунов, без особого энтузиазма пожимая протянутую ему руку. – Да мы вроде на прошлой сессии виделись. Вот, познакомьтесь, это Шутиков Леонид Павлович.

– А, наслышан, наслышан, – пожимая руку Шутикову, заглядывая ему в глаза, сказал Сорокин. – Очень рад, очень рад. – Потом он поздоровался с Бобровым. – Валентин Евгеньевич, наше почтение. Ну, так что будем пить?

– Определимся, – пожал плечами Ходунов. – Мы сначала в туалет.

– Ну, глядите, а то все расхватают, – предупредил Сорокин.

– Ничего, – ответил за всех Ходунов. – Нам хватит.

Когда они отошли от Сорокина, Шутиков спросил:

– А что это за тип? Похоже, вы к нему не очень, а?

Ходунов поморщился:

– Редкостный экземпляр. У меня с ним был инцидент. Нужно было подготовить предложения. Я тогда ещё только-только пришел в министерство. Ну, всё подготовил. А здесь вопрос вел Сорокин. И как разь кто-то поехал сюда. Я, естественно, передал бумаги. Потом не поленился и позвонил. Сорокин подтвердил. А потом, уже за неделю до заседания, приходит факс. От России предложения не поступили. Ну, конечно, небольшой скандал. Я, естественно, звоню Сорокину. А он совершенно спокойно говорит, что никаких бумаг от меня не получал. А официальных следов-то нет. Все, слава богу, обошлось. Когда я приехал, попытался все этому Сорокину напомнить. А он смотрит на меня – ничего не было. С тех пор я стараюсь с ним дел не иметь. А уж если имею – все строго официально. О, а вот и Дима. Привет! Как прошло воскресенье?

– Спасибо, нормально, – пожимая всем руки, ответил Самойлов. – Ну, как вы тут?

– Да вот, с Сорокиным только что пообщались, – усмехнулся Ходунов.

– Я полагаю, получили удовольствие, – тоже усмехнулся Самойлов.

– Да, только сомнительное, – сказал Ходунов.

* * *

После напряженного понедельника жизнь на сессии для делегации вошла в привычную колею. Уходили они из гостиницы рано утром, возвращались поздно. Времени оставалось только на короткую прогулку после ужина. К тому же и погода была плохая – два дня почти все время шли дожди.

Хотя, как и предполагали многие, сессия шла спокойно, работы было довольно много. Для того чтобы закончить рассмотрение всех вопросов повестки дня в среду, чтобы освободить делегатам четверг, заседание закончилось только в начале восьмого.

– Ну, всё, ребята, – радостно объявил Ходунов своим спутникам, выходя из зала заседаний в холл. – На свободу с чистой совестью. Ага, вон и Дима нас ждёт. Пошли узнаем, как у него дела.

Дела оказались в полном порядке. Самойлов, как и обещал, уже сдал свою часть отчёта и отпросился на день.

– Я предлагаю поехать в Шийонский замок. Ты, я знаю, там уже был, – сказал он, обращаясь к Ходунову. – Но посмотреть это место еще раз весной будет совсем неплохо. А ребята вообще там не были. Я слушал прогноз – завтра обещают улучшение.

* * *

Прогноз оказался верным. Пока они, минуя маленький Нион, оживлённую Лозанну, Вевей с его знаменитой статуей Чаплина, к двенадцати добрались до Монтре, погода заметно улучшилась, в облаках появились разрывы. И когда они вышли из машины на стоянке, яркое солнце осветило красивый старинный замок на скалистом берегу озера.

– Ну, вот, ребята, это специально для вас. – Дима, сощурившись, посмотрел на солнце. – Этот замок обязательно надо смотреть в хорошую погоду.

– Да, – согласился Ходунов, – под солнцем он действительно смотрится очень здорово.

Тут Ходунов снова обратил внимание на то, что Шу-тиков и здесь не расстался со своей сумкой.

– Леня, ты и здесь без нее не можешь? Да оставь ты её в машине. Кому она нужна?

– С собой возьму, – решительно сказал Шутиков. – Я же говорю, как голый без нее.

– Ну-ну, – пожал плечами Ходунов. – Таскай, если хочешь. Только тебя могут с ней и не пустить.

– Пустят, – успокоил Дима. – С такой сумкой можно.

* * *

Несмотря на будний день, народу в замке было достаточно много. Сюда многие приезжали утром, к открытию, и сейчас они уже покидали замок, направляясь к машинам и автобусам на стоянке. Поэтому, когда, побродив по замку часа полтора, делегация, сопровождаемая Самойловым, снова оказалась на мощенной булыжником маленькой площади, которая до этого была буквально забита туристами, там было уже только несколько человек.

– Давайте посидим, ребята, – предложил Самойлов.

– С удовольствием, – согласился Ходунов, усаживаясь на сделанную из толстенной доски грубую тёмную скамью. – Я почему-то безумно устаю во всяких этих музеях. Час, два, и готов.

– Да, точно, – согласился Бобров и зевнул. – Я то же устал. Да еще и спать захотелось. А ты как, Леня?

– Да ничего, – пожал плечами Шутиков. – Дима, а тут туалет есть?

– Есть, конечно. Вон там, по лестнице, вниз.

– Ага, спасибо. Надо посетить. А дальше мы как?

– А нам осталось только подняться на башню.

– А я, пожалуй, не полезу. – Шутиков посмотрел на Ходунова. – Здесь вас подожду. Ничего, а?

– Ты что, неважно себя чувствуешь? – спросил Ходунов.

– Да что-то невнятно как-то. – Шутиков пожал плечами и отвернулся.

– Так, может, поедем? – предложил Ходунов.

– Нет, что ты! Просто посижу, отдохну, и всё.

– Ну, смотри, как знаешь, – сказал Ходунов. А потом серьёзно добавил: – Это у тебя все от усов. Такие усы бесследно для здоровья не проходят. Говорил же тебе – сбрей, глядишь, и полегчает.

* * *

Когда, вдоволь налюбовавшись чудесным видом с вершины башни на освещенное ярким солнцем голубое озеро, они спустились вниз, Шутикова на скамье не было.

– В туалете, наверное, – сказал Дима. – А кстати, может, и нам тоже осмотреть эту достопримечательность?

В туалете, куда спустились все втроем, Шутикова тоже не было. Там вообще не было никого, и все кабинки были открыты.

– Куда это он делся? – удивился Ходунов.

Поднявшись, они обнаружили Шутикова сидящим на скамье.

– А мы уж и не думали тебя увидеть, – сказал Ходунов.

– Да я вот здесь был. – Шутиков показал на проём в стене, за которым была дорожка вдоль внешней стороны стены. – Вид там великолепный.

– Как самочувствие-то? – спросил Дима.

– Порядок, полный порядок. Так что все, не берите в голову, ребята.

* * *

В гостиницу они вернулись только к шести часам. После ужина Бобров твердо заявил:

– Сегодня гулять не пойду. Лягу, телевизор посмотрю и спать.

– А я пройдусь, – сказал Ходунов. – А ты как, Леонид Павлович?

– Ну, если приглашаешь, пойду. Давай только недалеко, а?

* * *

Они вышли из гостиницы и некоторое время молча шли вниз к озеру.

– Послушай, Петрович, – неожиданно сказал Шутиков, – я тут с тобой давно хотел поговорить, да не решался. Дело тут одно получилось…

– Да? А я и смотрю, ты как-то на себя не похож. А что случилось?

Шутиков тяжело вздохнул:

– Да дело-то не слишком хорошее… Ты только не сердись. Короче, помнишь того, с красной рожей, который в самолете дуба дал?

Ходунов пожал плечами:

– Конечно. Ну и что?

– Так вот, чемодан его ко мне попал. Я думаю, он нарочно мне его подменил. Бирка-то на чемодане была моя. Понимаешь?

– Да пока не очень. Так что же с этим чемоданом?

– Ну, я его открыл. Там шмотки кое-какие, ничего особенного. Но у меня глаз-то наметанный. Смотрю, что-то не то. Двойное дно. Открываю – там пакеты лежат. Шесть штук. Написано – кофе, вроде как заводская упаковка. А на ощупь – совсем другое. Я вскрыл один пакет – героин. Я так и сел.

– Да ты что! Надо же заявить! А чего ты молчал-то? – Ходунов взволновался не на шутку.

– Да тут все не просто. Ты же знаешь, где я раньше-то работал. А мы все, можно сказать, меченые. И нам не рекомендуется иметь дело с полицией.

– Но почему?! Я не понимаю.

– Ну, просто свои правила. Ты же понимаешь, ещё совсем не ясно, как тут ко всему отнесутся. А ведь в таком деле бывает достаточно даже запроса какого-нибудь – и все. Я больше не выезжаю. Допускаешь такой вариант?

– Чёрт его знает! Я, по правде говоря, в таких делах не очень-то понимаю. Но, по-моему, это все-таки разные вещи. Одно дело – могут быть неприятности. А совсем другое – если ты прямо закон нарушаешь. Погоди, так что ты сделал с этим чемоданом? И с пакетами этими?

Шутиков опять тяжело вздохнул:

– Да я в первый-то день просто решил подождать, все обдумать хотел. Тут, понимаешь, ещё одно. Там с этими пакетами деньги еще лежали.

– И много? – поднял брови Ходунов.

Шутиков пожал плечами:

– Как сказать. Четыре тысячи. «Зелёных».

Ходунов покрутил головой:

– Ну-ну. Совсем хорошо. Так что же? Что же ты придумал?

– Я решил в полицию не обращаться. Чемодан я разломал и обломки вынес. Чтобы меня по этому чемодану не засекли на обратном пути. Пакеты придется оставить здесь, в Швейцарии. Ох, и осточертели они мне! Я же их все время в сумке таскал. В гостинице боялся оставить.

– А сейчас-то они где?

– Ну, оставил. Там ведь Бобров рядом. Назад я их не повезу – это ясно. А деньги я предлагаю разделить пополам – по две тысячи. Тебе и мне.

– А мне-то почему?

– Да потому же, почему и мне. Ты сам посуди, не выбрасывать же их.

Теперь уже Ходунов тяжело вздохнул и огляделся по сторонам. За разговором они оба не заметили, как оказались на набережной. Погода окончательно установилась, был теплый, ясный вечер. Казалось, все население Женевы вывалило на набережную, истосковавшись за три дня почти непрерывных дождей. Идущие навстречу люди улыбались, и в этой праздничной толпе лица Шутикова и Ходунова выделялись своей напряженной угрюмостью.

– Да-а, – после небольшой паузы протянул Ходунов. – Ну, ты обрадовал. Даже и не знаю. Просто не представляю, что делать. – Он опять замолчал на не которое время. – Это, значит, ты из-за этого, что ли, усы-то отпустил? Да-а, ситуация. И думать-то уже времени не остается, послезавтра улетаем. – Ходунов замолчал, потом, приняв решение, посмотрел на Шутикова. – Так. Я все-таки считаю, что и сейчас не поздно ещё все развернуть. Заявить. Я, конечно, тебя понимаю. Из-за какой-то нелепой случайности вот так получить кучу неприятностей. Но ты ведь, слава богу, не один. Мы же все подтвердим. И я, и Бобров. А в отношении этих денег – нет. Извини, но это как-то не по мне. Я даже и объяснить тебе толком не могу, но просто – нет. А ты подумай. Мне кажется, ты все усложняешь. Если заявить, ничего страшного не произойдет.

– Ну а как объяснить, что я чемодан этот разломал и выбросил?

– Да как есть. Испугался. А потом подумал, посоветовался со старшим товарищем.

– Нет, это не годится. Потом вовек не отмоешься.

– «Отмоешься»! Господи, ну ты даешь! – Ходунов остановился и, нахмурившись, смотрел на Шутикова, который не отрывал взгляда от белой дуги фонтана. – Мне кажется, ты не до конца понимаешь, куда влип. Ты сейчас очень сильно рискуешь. И, между прочим, Бобров и я – тоже. Ты это понимаешь?

– Понимаю. Я поэтому тебе и сказал. Если бы не это – я бы не стал. – Шутиков вздохнул и впервые за прошедшие дни посмотрел прямо в глаза Ходунову. – Тяжёлый у нас с тобой разговор получается. Ну, извини. Давай поговорим нормально, без горячки.

Ходунов некоторое время молча смотрел на Шутикова, потом нехотя улыбнулся:

– Ты хорош. Если бы тебя кто-то вот так оглоушил? Посмотрел бы я на тебя. Ладно, пошли, а то вон на нас внимание обращают. – Некоторое время они шли молча. Потом Ходунов спросил: – А вещи-то где? Из чемодана?

– Я все выбросил. На всякий случай.

– Ничего себе! Хорош случай. А с чем же ты теперь полетишь?

– Да я тут присмотрел. Завтра хочу купить. Ладно, давай просто погуляем немного. Мне главное, что теперь ты все знаешь. А то как-то было не по себе.

– Ну, ясно, – буркнул Ходунов. – Ему полегчало. Это называется – с больной головы на здоровую. Эх, Леня, Леня. Ну, давай погуляем.

* * *

В пятницу работали без обеденного перерыва, и все закончилось к половине третьего.

– Ну, какой маршрут сегодня выбираем? – спросил Ходунов, когда они часов в пять сели за поздний обед. – Какие идеи? Это ведь прощальная прогулка.

– Но, наверное, на этот счет есть традиция? – спросил Шутиков.

– Пока не завели, – сказал Ходунов. – Но стоит подумать.

– Может, прогуляться вниз по Роне? – предложил Шутиков. – Помните, где мы были в воскресенье?

– А что, я за, – поддержал Ходунов. – Это место стоит того, чтобы сделать его традиционным.

* * *

По набережной они шли не торопясь и к площадке на скале добрались только к семи. Вечернее солнце живописно освещало красноватый камень, превращая скалы в багровые, ярко выделявшиеся на фоне темной зелени деревьев и кустарника.

– Красиво здесь, – сказал Бобров, когда они остановились на огороженной площадке у края скалы. – До чего же здорово.

– Да, – поддержал Шутиков. – Место уникальное. Слушай, Валентин Евгеньевич, ты бы вот по этому выступу прошел? – Шутиков показал на широкий выступ, опоясывающий скалу.

– А зачем? – пожал плечами Бобров. – Удовольствия я не получу.

– Не скажи, – возразил Шутиков. – Это может хорошо нервы пощекотать. Так смог бы?

– Не знаю, – спокойно и, как всегда, серьёзно сказал Бобров. – Если спасти надо было бы кого-нибудь, это одно. А если так, для того, чтобы просто нервы пощекотать, так мне это не нужно.

– Понятно, – кивнул Шутиков. – Прагматик ты. Нет в тебе романтики.

– Ну, зато у тебя ее в избытке, – констатировал Ходунов. – И ты нас тут не провоцируй. Я, как руководитель делегации, такое не санкционирую.

– О! – Шутиков показал Боброву глазами на Ходунова. – Суров. Но справедлив. Нет, а вот если технически, так сказать. Можно здесь пройти?

– Запросто, – оценивая ширину выступа, сказал Ходунов. – Я думаю, по нему раньше ходили. Ну, а так как это очень опасно, вот и перегородили.

– Голова может закружиться, – сказал Бобров. – Высоко очень.

– Конечно, – согласился Ходунов. – Но вы же сами сказали, все определяется необходимостью.

– Так голова ведь все равно закружится, – пожал плечами Шутиков.

– Прежде чем дать голове закружиться, надо её напрячь, – назидательно сказал Ходунов. – Если бы мне надо было во что бы то ни стало, я бы просто прополз по этому выступу на брюхе. Вполне безопасно.

– Да, это верно, – согласился Шутиков. – Приходится признать, что золотое правило работает и здесь.

– Какое золотое правило? – спросил Бобров.

– Начальник всегда прав, – важно произнес Шутиков. – Вы согласны, Александр Петрович?

– Вынужден согласиться, – улыбнулся Ходунов. – Против очевидности же не попрешь. Ну, что, джентльмены, домой?

На следующее утро Самойлов приехал за ними в гостиницу, чтобы отвезти в аэропорт.

– Послушай, – укладывая вещи в багажник, обратился он к Шутикову, с которым успел сдружиться и перейти на «ты», – у тебя же вроде другой чемодан был. Чёрный, с колесиками. Или нет?

– Действительно, – удивился Бобров. – Другой чемодан, коричневый. А где же тот-то?

– А ты только заметил? – усмехнулся Шутиков. – Нету того. Не выдержал перелета.

– А когда же ты этот купил?

– Да вчера. Вот здесь, за углом. Надеюсь, Наде понравится.

– Хороший чемодан, – одобрил Самойлов. – Вполне приличный. Ты как считаешь? – обратился он к Ходунову. Тот индифферентно пожал плечами.

– Нормальный. Как раз под цвет свежевыращенных усов. Будем надеяться, что с ним у Шутикова проблем не будет. Поехали, господа, время.

* * *

Самойлов проводил их до самого терминала. Это тоже была одна из традиций.

Ходунов посмотрел на часы.

– Должны бы уже скоро посадку объявить. А самолёта-то еще нет.

– Да, – кивнул Самойлов. – Он уже должен был прилететь. Задерживается.

– Похоже. Дима, ты не жди. Мы же понимаем. Суббота. У тебя наверняка планы. Так что давай попрощаемся. Спасибо тебе за все. И, как говорится, чтоб не в последний раз.

Самойлов вздохнул:

– Действительно, пора ехать. Вам, ребята, спасибо. Созвонимся.

Тепло попрощавшись с Самойловым, они уселись в кресла, откуда было видно все летное поле.

– Хоть бы объявили что-нибудь, – недовольно сказал Бобров.

И, как будто откликнувшись на это, в динамиках щелкнуло, и сначала на французском, а потом на русском женский голос объявил:

– Рейс Эс-Ю 462 Женева – Москва задерживается в связи с задержкой вылета самолета из Москвы. О времени вылета будет сообщено дополнительно.

Шутиков присвистнул:

– Ничего себе. Он еще и не вылетал. Что же там случилось?

– Да мало ли что? – равнодушно сказал Ходунов. – Причин может быть много. Для нас это не так важно. Подождем.

Глава 4

Вылет самолёта из Москвы задерживался. Вначале ничто не предвещало никаких неожиданностей. В обычное время была объявлена и прошла регистрация, потом объявили и посадку. Все пассажиры уже ждали в зале вылета. Сквозь стеклянную стену зала хорошо был виден стоявший рядом самолёт, приткнувшийся через гофрированную горловину к коридору, ведущему в зал. Видно было, как проехал поезд из багажных тележек, доверху набитых чемоданами, коробками и сумками, и скрылся где-то под брюхом самолета. Прошло еще время, но у закрытых дверей в коридор никто не появлялся. Вместо этого началась какая-то непонятная суета вокруг хвостовой части самолета. Несколько человек в синих комбинезонах столпились под хвостом и долго стояли там, задрав головы и что-то обсуждая. Потом к ним присоединились ещё двое в форме. Привезли высокую лестницу на колесах, и один из комбинезонов забрался на самый верх и долго там что-то ковырял. Наконец он спустился вниз, и все, включая лестницу, куда-то исчезли. Пассажиры томились от долгого ожидания и неизвестности. Наконец, когда по расписанию самолет должен был уже сорок минут быть в воздухе, в зале раздался мелодичный гонг и женский голос объявил:

– По техническим причинам вылет рейса Эс-Ю 461 задерживается. Просим пассажиров освободить зал вылета у выхода четырнадцать. Посадка на рейс до Женевы будет объявлена дополнительно. Повторяю…

Пассажиры, кто с разочарованием, а кто и со злостью на лице, неохотно покидали зал, готовясь к длительному ожиданию. Только очень немногие восприняли это известие совершенно спокойно. Среди этих немногих была и Галина Михайловна Богатова, хорошо одетая, довольно полная, но миловидная женщина лет сорока. Задержка вылета не испортила то хорошее настроение, в котором она пребывала.

Это была уже третья ее зарубежная поездка. Но в этот раз она летела за границу одна, и ей это очень нравилось. В поездку она надела новый, модный и достаточно дорогой костюм и, ловя взгляды мужчин, чувствовала себя помолодевшей и интересной. От ощущения собственной значимости даже немного приятно кружилась голова. Разглядывая пассажиров, особенно женщин, Галина Михайловна с удовольствием отметила, что совсем немного таких, как она, – свободных, независимых, элегантных. Да, на нее, безусловно, обращают внимание, и это, что и говорить, просто приятно. А задержка рейса – это мелочь. Если есть время, она вполне может пойти в буфет. Денег у нее вполне достаточно.

При мысли о деньгах она тут же вспомнила то, что произошло с ней совсем недавно.

В среду ей на работу позвонил какой-то неизвестный мужчина.

– Добрый день, Галина Михайловна! Меня зовут Юрий Владимирович. Вы извините меня, пожалуйста, мы с вами незнакомы. Мне порекомендовал позвонить вам Брызгалов Сергей Сергеевич, из Минэкономики. Вы ведь собираетесь лететь в Женеву?

Голос понравился Богатовой. Спокойный, уверенный. И вежливый.

– Да, собираюсь. И действительно, по линии Минэкономики.

– Галина Михайловна, у меня есть просьба.

– Ой, только если что-нибудь тяжелое, я не смогу.

– Нет, нет, что вы! У меня и в мыслях не было обременять вас, так сказать, физически. Может быть, вы разрешите подъехать к вам?

– А когда бы вы хотели подъехать?

– Да вот прямо сейчас. Я могу быть у вас минут через двадцать – двадцать пять.

– Ну, хорошо, приезжайте. Комната триста девять. Третий этаж.

Юрий Владимирович вполне соответствовал своему голосу. Хотя и среднего роста, он выглядел очень внушительно. Лет сорока, подтянутый и широкоплечий, с круглым серьезным лицом, безупречно одетый, с солидным черным портфелем.

Сидевшая в одной комнате с Галиной Михайловной особа с довольно длинным носом и прической а-ля Мэрилин Монро с нескрываемым интересом уставилась на него.

– Ещё раз меня извините, Галина Михайловна. У меня одно деликатное личное дело. – Он вопросительно посмотрел на длинноносую соседку Галины Михайловны. – Может быть, нам в коридоре поговорить?

Соседка всё-таки сообразила.

– Я схожу в плановый. Надо согласовать смету на проведение регионального совещания. Если позвонят, я буду минут через пятнадцать.

Выходя, она окинула взглядом интересного посетителя и, высоко вскинув брови и поджав губы, демонстрируя очень неплохую фигуру с хорошо развитыми бедрами, выплыла из комнаты.

– Серьёзный тут у вас народ, – улыбнулся Юрий Владимирович. Глаза его оставались строгими и спокойными.

«Да, это действительно деловой мужик», – подумала Галина Михайловна.

– У меня просьба не совсем обычная, Галина Михайловна, – сказал Юрий Владимирович, усаживаясь на предложенный ему стул. – У меня был очень хороший приятель. Плотников Георгий Максимович. Был – потому что с ним случилось несчастье. Не сколько дней назад полетел в Женеву и, представьте себе, в самолете с ним приступ. Сердце. До Женевы он не долетел.

Глаза у серьезного Юрия Михайловича стали грустные. Галина Михайловна сдвинула брови и сочувственно закивала.

– Да, конечно. Никогда не знаешь, когда это может случиться. И чем же я могу помочь?

– Понимаете, он в Женеву-то летел по делу. У него какой-то серьезный бизнес. И с собой у него были деловые бумаги, они довольно срочно нужны. В Женеве его должен был встречать компаньон. Ну, он-то мне и позвонил оттуда. Так вот, очень срочно нужно получить чемодан, который был у Георгия. Получить его могут только родственники или кто-то по доверенности от родственников. У Георгия есть сестра, я был у неё. И вот если бы вы согласились с этим помочь…

– А что конкретно нужно сделать?

– Получить по доверенности этот самый чемодан в Женеве.

– И что же я буду там с ним делать?

– О, вас встретят, не волнуйтесь. Вы только получите чемодан, и все. Вас еще и отвезут туда, куда вы пожелаете. Вы одна летите?

– Да, одна. А это хорошо, что меня встретят. Не надо будет никого просить из наших. А как же оформление доверенности?

– Я это полностью беру на себя. Для этого мне понадобятся только ваши паспортные данные. Я, конечно, понимаю, что все равно это определенные хлопоты. Потом тележку надо будет оплатить, когда будете получать чемодан. Это, безусловно, будет компенсировано. Вот здесь, в этом конверте, сто долларов, на все расходы по этому делу и в компенсацию неудобств.

– Ой, ну что вы! – Галина Михайловна замахала руками. – Я и так помогу. Никаких особенных хлопот тут нет. Нет, это просто неудобно.

Юрий Михайлович серьезно покачал головой:

– Нет, Галина Михайловна. Об этом и речи быть не может. Если, как я понял, вы согласны помочь, конверт я кладу вам в стол. И если бы вы дали мне ваш паспорт, то мы бы полностью закончили это дело.

Галина Михайловна ещё посопротивлялась, но довольно вяло. Обстоятельный и одновременно решительный и быстрый Юрий Михайлович аккуратно переписал данные из паспорта, попросил никому ничего не говорить о цели его визита и, поблагодарив еще раз и одарив Галину Михайловну улыбкой, удалился.

Галина Михайловна была в восторге от этого неожиданного посетителя. Вот это мужчина. Такой солидный, уважительный. И сразу видно – деловой.

На следующий день он позвонил снова и потом привез доверенность. На этот раз Галина Михайловна сама вышла с ним в коридор.

– Вот, Галина Михайловна, заверенная доверенность, на русском и на английском. Я позвонил в Женеву, обо всем договорился. Встречать вас будет очень хороший человек, компаньон Георгия. Я его хорошо знаю. У него в руках будет лист с вашей фамилией. Зовут его Сумбат. Если что потребуется – обращайтесь к нему, он всегда поможет. Заранее вам громадное спасибо.

* * *

И сейчас, вспоминая все это, Галина Михайловна не торопясь поднялась в буфет. Она снова подумала об этой, как с неба свалившейся, сотне долларов. Да, как говорят, пустячок, а приятно. И уж эти деньги надо просто обязательно потратить на маленькие удовольствия для себя. Она имеет право.

Встав в небольшую очередь, Галина Михайловна с любопытством принялась разглядывать ряд красивых бутылок на полке.

– Рекомендую «Хеннеси», если вы хорошо относитесь к коньяку, – вдруг услышала она сзади спокойный мужской голос.

Обернувшись, она обнаружила за собой мужчину. И какого! Да, это был действительно экземпляр. Средних лет, высокий, худощавый, гибкий. Темные волосы, темное или загорелое лицо с иронической полуулыбкой. И совершенно неожиданные на этом лице светло-серые, чуть-чуть голубоватые глаза. Галина Михайловна заметила его еще во время регистрации, он и тогда стоял за ней в очереди. Потом она с удовольствием отметила его взгляд, когда он посмотрел на нее в зале ожидания. А теперь он оказался в одной очереди и вот так, совершенно естественно с ней заговорил. Да, в этом мире, в мире ви-ай-пи, дорогих коньяков, роскошных магазинов, все это было совершенно нормально. Это не в толкучке в метро какой-то пьяный пытается заговорить. И Галина Михайловна оценила, поняла и с удовольствием приняла этот свободный и в то же время корректный стиль.

– Да, «Хеннеси», конечно, совсем не плохо. Но для моего уровня вполне годится и «Метакса». Знаете, человек должен соответствовать своему уровню.

– Совершенно с вами согласен, – интересный незнакомец галантно склонился. – Честно говоря, и по моему уровню «Хеннеси» – это дороговато. Но, знаете, иногда просто хочется вылезти за пределы того, что тебе определено.

Он неожиданно улыбнулся как-то простодушно и совсем по-свойски. «А он приятный человек», – подумала Галина Михайловна.

– А вы не будете против, если мы сядем за один столик? – спросил он.

– Пожалуйста. Ничего не имею против.

«Ожидание может быть долгим, – подумала Галина Михайловна. – Хоть время пройдет веселее».

– Вы в Женеву? – спросил приятный незнакомец, когда они сели за столик. – Вероятно, на какое-нибудь страшно международное совещание?

– Конечно! – Галина Михайловна неожиданно громко рассмеялась. Заметив, что сидевшие рядом посмотрели на неё, она, спохватившись, закрыла рот рукой. Ей вдруг беспричинно стало страшно весело. Она наклонилась к нему через стол и, понизив голос, спросила: – А как вы догадались про совещание?

– Даже не знаю, – собеседник пожал плечами и широко улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. Улыбка у него была просто замечательная. И глаза у него стали какие-то теплые. – Просто, по-моему, именно так выглядят женщины, которые живут вот этой самой международной жизнью. Кстати, разрешите я представлюсь: Алексей. Алексей Степанов.

– Очень приятно. Меня зовут Галина. А зачем вы летите в Женеву?

– По делам нашей фирмы. Мы купили оборудование.

– А какое оборудование? Это в самой Женеве?

– О, это совсем не интересно, Галина. Да к тому же у нас на фирме не поощряют разговоров на эту тему. Коммерческая тайна.

– О, понимаю. А жить вы где собираетесь? Или это тоже коммерческая тайна?

Галина Михайловна снова прыснула, но теперь уже тише и с деланым ужасом посмотрела по сторонам. С этим Алексеем ей было очень легко. В нем было что-то такое доверительное, даже простодушное.

– Конечно, – ответил он и наклонился к ней совсем близко. – Но для вас я её открою. Жить буду в Женеве. Вот только название гостиницы никак не могу выговорить. Не то «Корвалол», не то «Карнавал».

– «Корнавен»! Это же вокзальная площадь. Там шумновато немного.

– Зато очень удобно. Мне нужно будет ездить на поезде.

– А, понимаю, действительно удобно. Вас будут встречать?

– Нет. Мне сказали, что ходит автобус прямо до вокзала.

– Да, автобус там такой есть. А вы говорите на французском?

– Что вы! Ни бум-бум. А вы в какой гостинице остановитесь?

– В представительстве. Я хотела где-нибудь в городе, но не было мест. А у нас все, как обычно, только в последний момент.

Галина Михайловна с удовольствием оглядела людей, сидящих за столиком и стоящих у стойки. Вне всякого сомнения, она и этот Алексей были здесь самой интересной и элегантной парой. Да, и она сегодня очень неплохо выглядит, и спутник её вполне ей соответствует.

– Похоже, рейс задерживается капитально, – после небольшой паузы сказал Алексей. – Боюсь, сидеть нам здесь ещё долго. Галина, вы разрешите, я вас угощу чем-нибудь? Может быть, всё-таки «Хеннеси»?

* * *

Наконец часа через полтора объявили посадку. Посадка была из другого зала, самолет тоже был другой. Стюардессы торопились, быстро рассаживали пассажиров. В самолете их места оказались рядом.

– О, у вас место рядом с моим? – удивилась Галина Михайловна. – Вот это совпадение!

– Если говорить честно, – Алексей посмотрел ей в глаза и улыбнулся, – это спланированное совпадение. Я стоял за вами в очереди на регистрации. Вот и подумал, что было бы неплохо, если бы мы сидели рядом.

Галина Михайловна широко открыла глаза в легком замешательстве.

– Ну, даже и не знаю… Пожалуй… – Она запнулась, но тут же быстро нашлась: – Пожалуй, не стоит развивать эту тему, Алексей. Мне хорошо, у меня великолепное настроение, если и вам хорошо, давайте будем просто радоваться этому. Идет?

– Идёт, – с готовностью согласился Алексей. – Согласен заключить соглашение на эту тему. Может быть, нам в честь этого соглашения по рюмочке, а?

– Так какие же рюмочки? Вот взлетим, тогда и принесут вина. Хотя, конечно, сейчас очень неплохо было бы маленький глоточек хорошего ликёра. Но потерпим, подождём.

– Ну, нет. Не будем терпеть. Неужели мы не можем себе позволить такой малости? Какой ликёр вы хотите? «Амаретто»?