Текст книги "Удар ниже пояса"

Автор книги: Александр Ходырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

«Глубокая, – подумал он. – Надо пошуровать хорошенько. Не приведи бог, змея или еще что-нибудь».

Он поднял подходящую ветку и засунул в глубь расселины. Тотчас из щели показалась маленькая черная голова с острым язычком. Ходунов отпрянул. Юркая ящерица скользнула вниз по камням и тут же исчезла в узкой щели.

«Тьфу ты! – подумал Ходунов. – Вот напугала. Я уж думал – змея».

Он ещё раз засунул ветку в расселину и, только убедившись, что никакой гадости внутри нет, засунул руку. Что-то там было. Сжав кончиками пальцев это «что-то», он аккуратно вытащил наружу. Это был заклеенный пластиковый пакет.

Он повернул голову к Друзину и встретился с ним глазами.

– Что? – тихо спросил Друзин. – Есть?

– Не знаю, может быть. Отметьте место и идите сюда.

Друзин подобрал ветку, провел ею черту по дорожке и подошел к Ходунову. Тот молча протянул ему сверток. Друзин взял его и нахмурился.

– Что-то маленький пакет. – В голосе его было разочарование.

– Давайте осмотрим все до конца. А там уж будем делать выводы, – успокаивая его, сказал Ходунов.

– Хорошо, давайте продолжим, – согласился Друзин, положил пакет в карман куртки и отошел к отмеченному месту. Оба они продолжили внимательно осматривать стену. Минут через десять осмотр был закончен на середине участка стены.

– Ну что делаем? – спросил Ходунов, глядя на нахмурившегося Друзина, когда они встретились. – Может, вы осмотрите мой участок, а я ваш?

– Давайте, – согласился Друзин. – Пусть уж будет полная уверенность.

Но повторный осмотр никакого результата не дал.

Они сели в машину, проехали вверх около километра и остановились на площадке, откуда хорошо были видны озеро и замок. Друзин достал небольшой складной нож и потом из кармана куртки пакет. Он разрезал липкую ленту и снял верхний пакет. Потом снял еще один и еще. Наконец в руках у него остался черный блестящий пакет, на котором по-русски было написано «Кофе в зернах». Друзин хмыкнул.

– Это вроде наш. – Он внимательно осмотрел пакет. – Точно, наш. – Снова вынул нож и отрезал небольшой кусочек упаковки. Высыпал на ладонь немного белого порошка. Смочил слюной палец и попробовал на вкус. Потом нажал кнопку, опустил окно и плюнул. – Оно, это точно. Наш товар. Один пакет из шести. Триста грамм. А где же остальные?

– Это вам надо было Шутикова спросить. А теперь уж больше некого.

– Ну, ну. Не забывайтесь. Так какие соображения?

Ходунов пожал плечами:

– Самое главное – Шутиков действительно спрятал товар здесь, в Швейцарии, он его не уничтожил. Надо последовательно осмотреть все возможные места для тайников.

– Мог он спрятать остальное здесь, в замке?

– Нет. Думаю, что нет. У него ведь было всего минут пятнадцать, от силы двадцать. Раньше он здесь не был. Так что заранее ничего спланировать не мог. Когда осмотрел эту самую стену, понял, что много он там не спрячет. Значит, ему надо было отделить одну упаковку, завернуть ее и спрятать. Вряд ли он успел бы найти ещё одно подходящее место и спрятать все остальное. Мое мнение – ехать в Женеву. Теперь основные шансы там.

– Ладно, принимается.

Глава 11

На следующее утро Ходунов проснулся и, осторожно подняв руки, перетянутые ремешком, посмотрел на часы. По местному еще не было семи. Он повернул голову и встретился взглядом с глядевшим на него Друзиным.

– Доброе утро. Вы что, не спали? Или это я вас разбудил?

– Доброе, – ответил Друзин и, зевнув, потянулся. – Нет, я сам проснулся минут десять назад. Ну, как? Не затекли руки-то?

– Нет, ничего, вполне терпимо. Но тем не менее лучше бы снять.

– Потерпите еще немного, минут через пятнадцать я вас освобожу.

Пока Друзин был в ванной, Ходунов вспоминал весь этот длинный вчерашний день, начавшийся в Москве, поездку в Шильон, возвращение…

Вернувшись в Женеву, они зашли в супермаркет рядом с гостиницей и, нагруженные пакетами с едой и напитками, поднялись к себе. Друзин прежде всего уединился в ванной, предварительно спеленав Ходунова ремнями. И в ванную он пошел в куртке. Это, конечно, могло быть и случайностью. Но до этого он снимал куртку, как только входил в номер. И Ходунов обратил на это внимание. А когда он вышел из ванной и повесил куртку в прихожей, она, безусловно, была совсем легкой. Это было совершенно точно. Пакета, того пакета, который они взяли в расселине стены, там уже не было.

«Куда же он его дел? – думал Ходунов. – Спрятать там совершенно негде. Единственное место – бачок унитаза, но там ничего нет. И это значит, порошок он спустил в канализацию. И, значит, он ему не нужен. А нужно ему совсем другое».

* * *

– Ну, вы продумали маршрут? – спросил Друзин, когда они поднялись в номер после завтрака.

– Да, конечно. Вчера, когда мы ехали в Женеву, я набросал схемку.

– Давайте посмотрим.

– Вот, вы смотрите по этому плану. Я предлагаю начать с самой дальней точки вдоль озера в этом направлении, вот сюда. Здесь, вот видите, ботанический сад. А потом идем в обратном направлении. Тут вот, на набережной, три павильона, о которых я вам говорил. Вот здесь надо посмотреть около фонтана. Тут мы часто бывали.

– Ладно, – согласился Друзин.

Через полчаса они уже были на том самом месте, которое Ходунов показал на плане города.

– Мы дальше туда не ходили. – Ходунов показал рукой в направлении от города. – А вот здесь надо посмотреть. Тут мы были. Здесь, похоже, какая-то подсобная территория. Посетителей здесь не бывает. Там вон, видите, теплица. Что угодно можно спрятать.

Минут сорок они осматривали старую теплицу. И внутри, и рядом с ней в беспорядке валялись какие-то ящики, горшки. Здесь действительно можно было спрятать и не один пакет. Но тщательные поиски ничего не дали.

– Отрицательный результат – это тоже результат, – доставая из кармана свою схему, жизнерадостным голосом объявил Ходунов. – У нас еще впереди девять пунктов. А сейчас вычеркиваем пункт два.

Друзин ничего не ответил.

– Теперь будем идти все время по набережной, – сказал Ходунов, когда они через какой-то пролом вышли на асфальтовую дорожку, ведущую вниз. – Вон видите этот каменный домик. Это то, о чем я говорил. На набережной их несколько. Они все наглухо закрыты.

– Если он закрыт, где же там можно что-то спрятать?

– А вот сейчас подойдем, покажу.

Когда они подошли к домику, Ходунов показал наверх:

– Вон, посмотрите, вот здесь и надо проверить.

Домик был квадратный, совсем небольшой, но зато крыша была, как у китайской пагоды, с очень большими свесами. Снизу свесы были зашиты досками, которые от старости кое-где прогнулись и отстали.

– Ну, вот, тут мы сейчас и поглядим.

Ходунов встал на выступ фундамента, который шел по периметру домика, и, отогнув отошедшую доску, сунул руку в образовавшуюся широкую щель. Пошарив там, он отрицательно покачал головой.

– Нет, здесь нет.

Вытащив руку, Ходунов стряхнул с нее пыль и спрыгнул с выступа.

– Ладно, смотрим дальше.

Они внимательно осмотрели домик со всех сторон. Ходунов обследовал еще две щели, до которых можно было дотянуться с выступа.

– Вон ту бы доску еще проверить, – показал, задрав голову, Друзин. – Только с выступа, пожалуй, не дотянуться.

– Не увлекайтесь, – усмехнулся Ходунов. – Если я не дотягиваюсь, как же Шутиков-то дотягивался? Или, вы думаете, его кто-то на себе держал?

Друзин тоже усмехнулся:

– Ладно, вычеркивайте этот пункт.

– Сначала руки надо вымыть. Спуститесь или здесь подождёте?

– Здесь подожду.

Ходунов по каменной лестнице спустился к воде и, присев на корточки, тщательно вымыл руки. Потом он посмотрел на часы. Без пяти десять.

«Да, если в таком темпе, мы сегодня все точки осмотрим, – подумал он. – Адальше? Ачто же дальше?»

Так и не ответив себе на этот вопрос, Ходунов с тоской оглядел хорошо знакомую картину озера. Чайки, несколько парусников, от Женевы неторопливо шел старинный прогулочный пароход. Ходунов тяжело вздохнул и пошел наверх к ожидавшему его Друзину.

Обследование следующего домика заняло существенно больше времени. Тут было уже достаточно людно и надо было выбирать момент, когда поблизости никого не было. Результат был тот же. Только когда Ходунов потянул очередную доску, она неожиданно с треском отвалилась. Ходунов, потеряв равновесие, едва не брякнулся о землю, не слишком удачно соскочив с выступа фундамента. Сверху на него посыпались пыль, птичий помет, какие-то ветки и листья.

– Да, – без улыбки глядя на Ходунова и покачивая головой, сказал Друзин. – Тут просто так не вымоешь. Снимайте рубашку и стряхните.

– Ладно, слава богу, приземлился относительно благополучно.

– Я уж думал, вы чего-нибудь себе сломаете. Вы берегите себя.

– Трогательная забота. Ну, опять надо спускаться. Пойдете со мной?

– Пошли. Вы тут так напылили, что и мне бы надо умыться. Вы только доску-то эту бросьте в кусты. А то ведь заметят и заберут нас с вами.

«Это было бы совсем неплохо», – подумал Ходунов, засовывая злополучную доску в глубину большого куста.

* * *

Когда через несколько минут они снова поднялись на набережную, там было неожиданно много народа.

– Откуда они? – удивился Друзин. – Не было ни кого, а теперь…

– Я думаю, это перерыв в каком-нибудь заседании. Тут рядом навалом разных международных организаций, просто за деревьями не видно.

Огибая по боковой дорожке плотную шумную группу, заполнившую всю набережную, Ходунов вдруг услышал сзади:

– О, Александр Петрович!

Ходунов оглянулся. Тут же оглянулся и остановился Друзин.

«Вот чёрт, – ругнулся про себя Ходунов. – Кто угодно, только не этот».

Это был Сорокин. Он стоял с какой-то ярко накрашенной, довольно пожилой дамой и приторно улыбался Ходунову. Увидев, что Ходунов остановился, он, не переставая так же улыбаться, что-то сказал даме, поклонился и тут же направился к Ходунову. Дама, бросив заинтересованный взгляд на Ходунова и еще более заинтересованный – на Друзина, повернулась и, некрасиво виляя бедрами, пошла по дорожке вверх.

– Александр Петрович! – еще не дойдя до Ходунова, радостно и немного удивленно воскликнул Сорокин, поднимая руки. Можно было подумать, что он долгие месяцы провел в ожидании этой встречи, и вот наконец-то она состоялась. – Откуда, какими судьбами?

– Да все по делам, – холодно ответил Ходунов, на шаг отойдя от нахмурившегося Друзина и неохотно пожимая протянутую ему руку.

– А надолго? – Сорокин так искательно смотрел в глаза Ходунова, что тот сразу понял, что ему что-то от него надо. – Сколько здесь будете? А я что-то не помню, чтобы по вашему комитету на этой неделе что-то было. Или вы по другой линии?

– По другой, – кивнул Ходунов и посмотрел на Друзина.

Друзин сумрачно молчал, переводя взгляд с Сорокина на Ходунова и обратно. Не замечая явной индифферентности Ходунова и почти неприкрытой враждебности Друзина, Сорокин не отставал:

– Просьба у меня, Александр Петрович. Уж не в службу, а в дружбу, а? Посылочку надо отправить, со всем небольшую. Очень нужно.

Ходунов снова взглянул на Друзина, который стал как будто еще мрачнее.

– Лекарства? – спросил Ходунов.

– Н-нет, – после некоторого колебания ответил Сорокин. – Сервизик, совсем маленький. Кофейный.

Ходунов отрицательно покачал головой:

– Нет, Александр Евгеньевич, извините, но не могу.

– Да, Александр Петрович, я вам в любое место подвезу. Это очень, важно, понимаете? Надо, чтоб на той неделе он был в Москве. Очень важно.

– Да понимаю я, – криво усмехнулся Ходунов. Он заметил, что люди, стоявшие на набережной, дружно устремились по нескольким дорожкам вверх. – Понимаю, но не могу. Вы не опоздаете? Что это там за сборище?

– А, общественный совет по координации. Чуть-чуть и опоздаю, ничего страшного. Так, Александр Петрович, я подвезу, а? Вы где живете-то?

Ходунов снова посмотрел на Друзина. И тут по выражению его глаз, ставших совершенно пустыми и холодными, Ходунов внезапно понял, что сейчас может произойти что-то ужасное. Ужасное и непоправимое.

Он посмотрел по сторонам. Последние из стоявших на набережной уже поднимались по тропинкам парка, скрываясь за большими кустами и деревьями. Через минуту здесь уже никого не будет. И тогда…

И тут Ходунов заметил, что Друзин с равнодушным видом уже заходит за спину Сорокина. Они стояли на пересечении двух дорожек. И дорожка, которая шла параллельно набережной, была совершенно пустынной. Вот сейчас скроются за высокими кустами последние поднимающиеся вверх, и…

Ходунов физически, всем существом, ощутил реальную угрозу для этого человека. Никчемного, мелкого и подлого. Но человека. Ходунов почувствовал, как мелко, противно задрожали разом ослабевшие ноги. Так было с ним, когда он увидел лежавшего на красивой брусчатке Якова с простреленной головой. Но тогда это уже случилось. А сейчас это должно случиться. Прямо сейчас. В следующие секунды.

И, не осознавая до конца, что он делает, Ходунов не очень вежливо вклинился между Сорокиным и Друзи-ным и, разворачивая Сорокина вверх по дорожке, торопливо заговорил:

– Не могу, Александр Евгеньевич. Не могу. Я здесь совсем по другой линии. Я теперь в фирме работаю.

– В какой? – изумленно открыл рот Сорокин, пытаясь остановиться.

– «Проктор энд Гембл», – энергично подталкивая Сорокина и не давая ему возможности зафиксироваться на дорожке, продолжал нагло врать Ходунов. – Я к ним перехожу. Здесь я уже в частной поездке. Я не могу выполнить вашу просьбу. Никак не могу. Сейчас – всё. Мы очень заняты.

Пытаясь остановиться, Сорокин протянул к Ходунову правую руку. Ходунов тут же схватил ее и, крепко пожав, левой энергично похлопал по плечу и подтолкнул Сорокина по дорожке.

– Всё, всё, до лучших времен. Ауфвидерзеен, гуд бай, адьес, оревуар. Рад был повидаться. Пока, привет, салют. Всем привет.

Оставив ошеломленного Сорокина на аллее и приветственно помахав ему рукой, Ходунов круто развернулся и, быстро пройдя мимо стоявшего неподвижно Друзина, устремился вниз, продираясь напрямик сквозь кусты. Остановился он, только вывалившись на набережную, и, переведя дух, прислонился к прохладному каменному парапету. Друзин, который не отставал от него ни на шаг, остановился напротив.

– Это что ещё за фокусы? – мрачно глядя на Ходунова, спросил он. – Какая еще фирма? Почему «Проктор энд Гембл»?

Ходунов пожал плечами. Противная дрожь еще не отступила. Он тяжело дышал и был весь мокрый, как будто только что закончил тяжелую работу.

– Я все это придумал. Не могу сказать, что удачно. Надо было как-то от него отвязаться. Я просто побоялся, что вы его убьете. Тип он, конечно, мерзкий, но недо такой же степени… У вас ведь было такое намерение?

– Да, – зло сказал Друзин. – Было. И, должен вам сказать, вы очень рискуете. Ладно, черт с ним. Будем считать инцидент исчерпанным.

– А у фирмы этой здесь штаб-квартира, – криво усмехнулся Ходунов, приходя в себя. – Вот, представляю, какой шум поднимется! Уж это Сорокин разнесёт. Завтра в Москве все министерство будет знать.

Ходунов запнулся и замолчал. Он как-то забыл, что для него сейчас это не имело уже никакого значения. И скоро, очень скоро все кончится. И тогда уже точно будет совершенно не важно, что будет говорить о нем этот Сорокин.

* * *

До одиннадцати они успели осмотреть два сарайчика в кустах около фонтана в парке, где Ходунов с коллегами бывал очень часто, и третий, последний каменный павильон на набережной. Результат был нулевой.

– Сколько у вас там осталось? – хмуро поинтересовался Друзин.

– Да еще четыре. Хотя, честно говоря, я надеялся на те точки, которые мы осмотрели. Согласитесь, это все были хорошие места.

– Что толку, – пожал плечами Друзин. – Мы ищем не места, а груз. А груза нет. Может быть, есть места, которые вы просто ещё не вспомнили?

– Может быть. Я, собственно, об этом только и думаю. Такое ощущение, что список еще не полный. Я должен вспомнить ещё.

Ходунов остановился и посмотрел на Друзина. Тот довольно мрачно, но без злобы смотрел на Ходунова.

– У меня предложение, – сказал Ходунов. – Всё по списку мы сегодня точно осмотрим. Но давайте определим реальное время, когда можно просто ходить и вспоминать. Я предлагаю три дня. Включая сегодняшний. Ведь мы и раньше так договаривались.

Друзин пожал плечами:

– Да я, собственно, на вас и не давил. Я понимаю, что мы можем сразу не найти. Поэтому не дергайтесь. Будем искать сколько надо.

– Хорошо, – слабо улыбнулся Ходунов. – В таком случае давайте немного посидим тут на лавочке. Что-то мне как-то не по себе.

– А что такое?

– Да как-то невнятно. Даже мутит немного.

– Ну, вот. Пить надо меньше.

– Да я выпил-то вчера стакан вина.

– А коньяк? В аэропорту и в самолете.

– Так это когда было! Вы бы ещё вспомнили, что я пил неделю назад.

* * *

Отдохнув минут десять в густой тени огромного платана, они продолжали движение, направляясь мимо оживленной вокзальной площади, шумного универмага «Плассет» к рю де Монблан, которая пересекала Женеву сверху вниз, к озеру с белым султаном фонтана.

– А здесь куда? – спросил Друзин, когда они вышли к величественному белому зданию почтамта.

– Перейдём на ту сторону, а потом к мосту через Рону. Два места у нас там, сразу за мостом.

Здесь, вероятно, было самое напряженное движение в Женеве. Выше рю де Монблан переходила в шоссе, ведущее в большой спальный район и дальше в аэропорт. Ниже и левее было множество магазинов. А прямо вниз она упиралась в большой мост через Рону.

Друзин и Ходунов терпеливо ожидали у перехода зеленого сигнала светофора. Когда зажегся зеленый, вместе с плотной толпой пешеходов они пересекли улицу. И когда они уже почти дошли до конца перехода. Ходунов вдруг остановился и хлопнул себя по лбу.

– Как это я забыл? Здесь же рядом есть одно место. Пошли назад.

Он повернул назад и потянул за собой Друзина. Тот недовольно поморщился, но ничего не сказал и пошел за Ходуновым. А Ходунов был возбужден, от недавнего приступа апатии и слабости не осталось и следа.

– Как же я это упустил? – на ходу говорил он угрю мо молчавшему Друзину. – Там точно надо посмотреть. Как же я это забыл?

Пока они дошли до середины улицы, светофор перекрылся на красный. Ходунов подхватил Друзина под руку и потянул за собой.

– Пошли, вполне успеем.

Ходунов бегом устремился по переходу, забирая левее, в сторону от уже начинавших движение машин. Друзин с напряженным и недовольным лицом тоже бросился за ним. Поток машин резко набирал скорость. Тем не менее они вполне успевали. Успевали бы, если бы… Уже буквально в паре метров от тротуара Ходунов вдруг неловко поскользнулся и упал.

Друзин попытался рвануть его, но понял, что не успеет, и одним большим прыжком оказался на тротуаре.

Машина летела прямо на лежавшего Ходунова. И он, осознавая, что встать уже точно не успеет, отчаянным усилием рванулся в сторону, опрокидываясь на спину и потом снова на живот, заставив вращаться своё тело прямо перед надвигающимся радиатором. Откатиться ему удалось метра на полтора, но этого оказалось достаточно. Отчаянно взвизгнув тормозами, машина остановилась, нависнув над лежащим в нелепой позе Ходуновым. Тотчас же раздался звук сильного удара, и машина дернулась вперед. Потом еще сильный удар и третий послабее, зазвенело разбитое стекло. И тут же засвистел полицейский. Все движение остановилось.

Когда буквально через несколько секунд полицейский, стоявший до этого на противоположной стороне улицы, протиснулся между тесно стоявшими машинами к месту происшествия, его глазам представилась следующая картина. Совсем рядом с тротуаром пытался встать бледный Ходунов. А водитель машины, которая неслась на Ходунова, вышел из нее еще бледнее. Сзади в эту машину уперлась другая. Капот у нее сильно прогнулся и открылся. И в зад ей, уже сильно наискось, врезалась третья.

Полицейский что-то сказал в микрофон своей радиостанции и подошел к Ходунову. Он что-то сказал ему по-французски, но Ходунов ничего не понял. С кряхтением он встал, покрутил головой, нашел глазами стоявшего в моментально сгустившейся толпе на тротуаре Друзина и виновато улыбнулся. Друзин, насупившись, в упор несколько секунд смотрел на Ходунова. Потом вздохнул и переключил свое внимание на полицейского.

А полицейский спокойно, уверенно, даже с каким-то артистизмом, делал свое дело. Прежде всего он молча взял Ходунова за локоть и поставил его на тротуар. Потом он свистнул в свисток и, сделав кругообразное движение рукой, возобновил движение. Три вмазавшиеся друг в друга машины стояли у тротуара и движению не слишком мешали. После этого полицейский строго взглянул на стоявших вокруг Ходунова людей и сделал приглашающий жест в сторону перехода. Зеваки везде зеваки. И даже воспитанные европейцы не могут отказать себе в удовольствии посмотреть на то, как машина давит человека. Но жеста полицейского оказалось вполне достаточно. Прохожие послушно переместились к переходу, ожидая, когда загорится зеленый. Рядом с Ходуновым остался только по-прежнему хмурый Друзин.

– Ну, как? – спросил он. – Как это вас угораздило?

– Нога подвернулась. Сам не пойму, как.

– Вы в порядке? Идти-то можете?

– Да, – с готовностью сказал Ходунов, – только отпустят ли меня.

– Скажите ему, что мы готовы заплатить штраф.

Ходунов кивнул и тронул полицейского за рукав.

– Извините, – сказал он по-английски. – Мы готовы заплатить штраф.

Полицейский покачал головой.

– Ждите, – ответил он по-английски. – Скоро будет полиция.

Ходунов просительно улыбнулся:

– Может быть, сейчас? – Он пытался вспомнить слово «штраф» по-французски, но так и не вспомнил. Поэтому повторил по-английски: – Штраф?

Полицейский вдруг повернулся к Ходунову и что-то спросил по-французски. Ходунов не понял и пожал плечами. Полицейский напрягся и перешел на английский. Ему это, видно, было нелегко.

– Откуда вы?

– Мы из России, – так же улыбаясь, сказал Ходунов. Полицейского это почему-то не обрадовало. Он сдвинул брови, строго посмотрел на Ходунова и повторил:

– Ждать!

Ходунов растерянно посмотрел на Друзина. А тот, как ни странно, успокоился, и на лице его даже появилась ироническая ухмылка. Полицейский подошел к ждавшему его первому водителю и о чем-то заговорил с ним. Потом он подошел к следующей машине, и водитель вышел из кабины. Все было очень тихо и вежливо. Никто не кричат и не ругался. Все терпеливо ждали.

Ходунов отряхнул брюки и рубашку и тут только почувствовал боль. Оказывается, на локте была основательная ссадина, из которой сочилась кровь.

– Это всё ваши излишества, – злорадно сказал Друзин. – Представляете, сколько с вас сдерут?

– А сколько, вы думаете?

– Да пару тысяч уж точно. Это уж как пить дать.

Ходунов огорченно вздохнул и вопросительно по смотрел на Друзина.

– Ну, пару тысяч я уже, надеюсь, заработал. Или как?

– Пока или как. – Друзин хмыкнул и с издевкой посмотрел на помятого Ходунова, прижимавшего к локтю платок. – Как все найдем, так и получите.

– Я думал, тот пакет…

– А не надо думать. Вы лучше вспоминайте всё. И не дергайтесь. А то придется мне для вас поводок купить.

– Тогда уж, может, и намордник? – попытался пошутить Ходунов.

– Идея хорошая, – усмехнулся Друзин. – Подумаю о реализации.

* * *

Позади стоявшей боком последней машины остановились две полицейские машины – светлый «БМВ» с мигалкой и темно-синий фургон с белыми полосами по бокам.

Из боковой двери фургона вышел худой и высокий длинноволосый тип в каком-то сером балахоне. На шее у него висело несколько фотоаппаратов и еще какой-то ящик. А с переднего сиденья бодро высадился молодой, красивый, весь тщательно отглаженный полицейский, очень довольный собой и победоносно оглядывающий все вокруг.

За рулем «БМВ» был довольно пожилой грузный мужчина в штатском. Он был совершенно седым, только брови были черными. Он подошел к полицейскому, который что-то сказал ему, и кивком головы указал на Ходунова. Седовласый кивнул и сделал рукой приглашающий знак фотографу, который, казалось, успел задремать, привалившись к фургону. Тут он моментально оживился и очень быстро сделал десяток снимков с разных точек. Полы балахона развевались от резких движений. Фотограф то поднимался на цыпочки, поднимая камеру на вытянутых руках вверх, то припадал к асфальту. Молниеносно сделав свою работу, он вернулся к фургону и, привалившись к стенке, снова впал в спячку.

Старший подошел к Ходунову и что-то спросил по-французски.

– Я не понимаю, – по-английски сказал Ходунов.

– У вас есть паспорт? – теперь уже по-английски спросил седой.

– Да, вот, пожалуйста. – Ходунов достал из кармана рубашки паспорт.

Не открывая паспорта, старший показал рукой на фургон:

– Пожалуйста.

Ходунов нерешительно поглядел на Друзина:

– Надо идти, так не отпустят.

– Хорошо, – спокойно кивнул Друзин. – Я еду с вами.

Ходунов обернулся к старшему и, показав на Друзина, сказал:

– Это мой друг. Мы вместе.

Пожилой полицейский посмотрел на Друзина, потом безразлично пожал плечами и, снова показав на фургон, сказал то же самое:

– Пожалуйста.

Потом он повернулся и спокойно пошел к своей машине. Он, видимо, и мысли не допускал, что его могут ослушаться или неправильно понять.

Ходунов и Друзин остановились у боковой двери фургона, в которую загружался фотограф. Но теперь наступило время действовать молодому полицейскому. Он важно поднял руку, покачал головой, а потом жестом показал на заднюю дверь фургона. Потом он быстро прошел к этой двери и широко распахнул ее. Ходунов вздохнул и полез внутрь. Внутри фургона была отгорожена задняя часть с тремя креслами. Так что фотограф, который уже уселся на свое место, оказался за стеклянной перегородкой. Друзин на секунду замешкался, но потом, нахмурив брови, тоже вошел в фургон. Полицейский закрыл дверь, и фургон тронулся. Ехали совсем недолго, минуты три-четыре, не больше.

Выйдя из фургона, Ходунов огляделся. Они были рядом с небольшим двухэтажным зданием с какой-то невзрачной вывеской и флагом. Полицейский показшг рукой на входную дверь и пошел за Ходуновым и Дру-зиным.

Войдя, они оказались в довольно большом, светлом зале, разделенном массивной деревянной стойкой с окошками на две половины. У входа слева стоял ряд больших кресел, и дальше в глубь здания уходил коридор. Справа все пространство занимала разделенная на секции клетка из толстых металлических прутьев. А всё пространство за стойкой было разделено лёгкими невысокими прозрачными перегородками. Несколько полицейских в форме сидели там за компьютерами.

Молодой полицейский открыл дверцу в стойке и кивнул. Когда Ходунов и Друзин прошли в отгороженное пространство, он показал на стол, за которым сидел полицейский в форме, лет сорока, со строгим лицом, вероятно, кто-то из начальства.

В этот момент открылась небольшая дверь рядом со столом, за которым сидел суровый полицейский, и в нее вошел тот самый седой в штатском, который забрал у Ходунова паспорт.

Молодой полицейский что-то доложил начальнику и тут же ушел. Начальник внимательно посмотрел поверх очков в металлической оправе на Ходунова, потом на Друзина, сказал: «Бон жур» – и показал на стулья напротив стола. Седовласый сел на стул, стоявший рядом со столом, положил на стол паспорт Ходунова, и несколько минут они спокойно, не торопясь, разговаривали. Потом начальник открыл паспорт и стал внимательно его изучать.

– Они, похоже, по-английски не понимают, – наклонившись к Друзину, тихо сказал Ходунов. – Я попробую с ними по-французски.

Громко кашлянув, чтобы привлечь внимание строгого полицейского, Ходунов начал по-простому:

– Пардон, мсье.

Полицейский поднял голову и строго и вопросительно посмотрел на Ходунова. Ходунов набрал в грудь побольше воздуха и довольно быстро сказал несколько фраз по-французски. Сказав, он напряженно уставился на полицейского, пытаясь убедиться, понял ли он. Тот так же напряженно уставился на Ходунова, видимо, тоже стараясь понять.

Подождав несколько секунд, так и не поняв, дошёл ли до полицейского смысл сказанного, Ходунов снова, как с разгона, опять вполне слитно сказал те же фразы на французском. Полицейский если и понял, то никак не реагировал. Сдвинув брови и став уже совершенно неприступным, он сухо сказал только одно слово: «Бьен». Потом посмотрел на седого и, ничего не говоря, поднялся с кресла, снял с крючка свою фуражку, тщательно водрузил ее на себя и вышел.

– Я ему пытаюсь объяснить, что мы готовы заплатить и что у нас мало времени, – шепнул Ходунов Друзину. – Не пойму, дошло до него или нет.

Пожилой в штатском все так же спокойно сидел на своем стуле.

Через несколько минут, открыв дверцу в стойке, пришел улыбающийся белесый и довольно упитанный молодой полицейский в форме. Он сказал всем: «Бон-жур», пожал руку седому и сел на место начальника. Седой встал, кивнул пухлому блондину и вышел. Блондин взял с полки какую-то папку, вынул бланк и, сев за стол, приступил к официальному допросу.

Он открыл паспорт Ходунова и тем не менее спросил на хорошем английском:

– Как ваше полное имя?

– Ходунов Александр Петрович. Там в паспорте есть.

Улыбка упитанного полицейского стала менее лучезарной.

– Вы должны сказать. Прошу вас точно отвечать на мои вопросы.

Дальше Ходунов уже действительно только отвечал. Вопросов было множество: адрес в Швейцарии, адрес в России, место работы, должность, есть ли счет в банке в Швейцарии, цель приезда, установлено ли время вылета, был ли раньше в Швейцарии, кто мог бы подтвердить его личность в Швейцарии и так далее. Потом Ходунов описал то, что случилось с ним на перекрестке.

Когда наконец анкета была заполнена, полицейский поставил внизу свою подпись и дал бланк, закрепленный на планшете, Ходунову.

– Прочитайте и распишитесь, пожалуйста.

Ходунов прочитал текст и хотел было подписать, но тут вошел строгий начальник. Блондин хотел встать, но тот покачал головой, положил ему руку на плечо и что-то спросил. Блондин ответил, и оба они посмотрели на Ходунова.

– Вы согласны? Все правильно? – спросил молодой.

– Да, да, все в порядке.

Ходунов подписал бланк и вернул молодому. Начальник пробежал глазами текст, удовлетворенно кивнул и снова что-то сказал молодому. Тот поднял на него глаза и кивнул. Потом он снова повернулся к Ходунову и Друзину:

– Вам придется подождать. Мы должны проверить данные о вас.

– Сколько времени это займёт? – спросил Ходунов.

Молодой посмотрел на начальника и спросил у него по-французски. Тот пожал плечами и коротко бросил что-то. Молодой снова вежливо улыбнулся.

– Наверное, полчаса. Может быть, немного больше.

Начальник, видимо, находился не в столь лучезарном настроении. Нахмурившись, он сказал молодому ещё что-то.

– Вы должны остаться здесь, – перевел Ходунову на английский блондин и для убедительности показал на Ходунова и на пол комнаты. – А ваш друг может подождать там, у входа. – Он указал на Друзина и махнул рукой в сторону входа. – Там есть кресла.