Текст книги "Удар ниже пояса"

Автор книги: Александр Ходырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Тебе это не нужно знать, – улыбаясь, как обычно, сказал ей Шутиков. – Это имеет отношение к старой работе.

* * *

Аккуратно закрыв дверь, Шутиков подошел к двери лифта и нажал кнопку вызова. И в этот момент из-за того самого выступа на противоположной стороне лестничной площадки мгновенно появилась небольшая фигура, одетая во все темное, в темной шапочке-маске, закрывающей все лицо, с прорезями для глаз. В руке был пистолет, направленный на Шутикова.

– Тихо! – шепотом сказал человек. – Руки! Подними руки! – Это было сказано высоким, но спокойным голосом. – Стой спокойно. Поговорить надо.

– Стою, – ответил Шутиков и поднял руки, делая шаг вперед.

– Стой! Шаг назад. Давай, давай.

Шутиков хмыкнул, но послушно шагнул назад. Несколько секунд они стояли молча. Лифт поднялся, двери открылись и потом снова закрылись.

– Вот так, хорошо.

Шутиков никак не мог определить, кто это – мужчина или женщина. Человек говорил полушепотом, да еще и шапка с прорезями для глаз закрывала рот.

– Так, молодец, – неизвестный кивнул. – Можешь руки опустить. Я тебе плохого ничего не сделаю. Мне только одно нужно. Где чемодан? Если ты это скажешь мне, я тебе обещаю, что ты останешься жив. Если мне не скажешь, тебя спросят другие. Там внизу тебя ждут. Ты понял?

– Нет, не понял, – растягивая слова, медленно сказал Шутиков. – Пока вообще ничего не понял. Какой чемодан?

– Не дури! В любой момент кто-нибудь появится, и всё. Потеряешь свой единственный шанс. Будешь говорить?

Шутиков изобразил на своем лице понимание и полную готовность к сотрудничеству.

– Конечно! Готов. Я только не пойму…

В этот момент внизу, прямо под ними, внезапно, как пушечный выстрел, грохнула дверь. Это вышла одинокая старуха, жившая этажом ниже. Уж кто только ей не говорил – и вежливо, и не очень, что нельзя так грохать дверью, – ничего не помогало. Полуглухая старуха ни на что не реагировала. Совершенно непонятно, как это такое тщедушное создание умудрялось производить такой грохот. И на этот раз она грохнула как следует. Дом, казалось, содрогнулся. Неизвестный от неожиданности дёрнулся, и Шутиков мгновенно среагировал на изменение в ситуации. Резко пригнувшись, вытянув левую руку вперед по направлению к неизвестному, он прыгнул на него. Он рассчитывал, что этого замешательства на долю секунды будет достаточно, чтобы покрыть расстояние, которое их разделяло. В остальном у него не было ни малейших сомнений.

Но Шутиков просчитался. Реакция у неизвестного оказалась хорошей. Да и у Шутикова без регулярной тренировки форма была уже, видимо, не та. Почти сразу же после пушечного удара двери гулко хлопнул пистолетный выстрел. Пуля попала Шутикову в шею, и, продолжая свой прыжок, он почувствовал сильный толчок и жуткую, обжигающую боль в области левой ключицы. От этого толчка тело Шутикова развернулось, он всей тяжестью по инерции врезался своей круглой головой в выступ у двери и потерял сознание.

Неизвестный, не теряя ни секунды, проскользнул мимо распластавшегося на площадке Шутикова к лифту и нажал кнопку. Дверь тут же открылась. Неизвестный нажал кнопку последнего этажа, двери закрылись, и лифт пошел вверх.

Скучавший у окна лестничной клетки между первым и вторым этажом парень задрал голову и несколько секунд напряженно вслушивался. Потом он достал висящий у него на поясе сотовый телефон и быстро набрал номер.

* * *

А во дворе, рядом с соседним подъездом, уже давно, примерно с восьми часов, стоял большой джип с темными боковыми стеклами. Большая машина, развернутая в сторону выезда со двора, стояла в узком проезде вдоль подъездов. Для того, чтобы дать возможность проехать другим машинам, пришлось занять большую часть тротуара, и джип стоял сильно накренившись. В нем сидели четверо крепких мужчин. Трое были одеты в камуфляжную форму и черные шапочки. Четвертый, широкоплечий круглолицый блондин, сидевший за рулем, был одет в светлую старенькую куртку.

Погода испортилась окончательно. Небо, закрытое низкими облаками, потемнело. Уныло шелестел дождь. Двор совершенно опустел.

Громоподобный удар двери, произведенный старухой на третьем этаже, даже на таком расстоянии заставил встрепенуться сидевших в джипе. И тут же до них донесся и слабый, приглушенный звук выстрела. Трое в камуфляже, только секунду назад вольготно развалившиеся на удобных сиденьях, подобрались, напряженно глядя на блондина за рулем. А тот, глядя на дверь подъезда, сдвинул брови.

– Выстрел вроде, – неуверенно сказал сидевший с ним рядом.

Сидевший за рулем ничего не ответил. Раздалась трель сотового телефона.

– Что там? – открыв телефон, спросил круглолицый. – Понял. Стой на месте. Ребята сейчас там будут. – Он посмотрел на сидевших с ним рядом в машине: – Точно. Выстрел был. Давайте наверх. Лазарь будет вас страховать внизу. Я в машине.

Трое в камуфляжной форме с короткими автоматами быстро опустили вниз края своих черных шапочек и рванули из машины в подъезд. Когда они взлетели на площадку у лифта, двери лифта открылись, и они оказались нос к носу с той самой антиобщественной старухой, которую только что помянула про себя (и отнюдь не теплыми словами) по меньшей мере половина жителей подъезда, не поглощенная очередным телевизионным боевиком. Внезапно оказавшись прямо перед здоровенными вооруженными парнями в масках, старуха испугалась. Со страху ноги у нее подкосились, и она, осев в углу лифта, совершенно неожиданно сделала под себя большую лужу. Но на парней в камуфляже все это не произвело ни малейшего впечатления. Один из них схватил старуху за треснувший тут же ворот ситцевого платья и выволок из лифта, как узел с тряпьём. Он тут же вошёл в освободившийся лифт и нажал кнопку пятого этажа. Двое других уже бегом поднимались по лестнице, поглядывая вверх и держа автоматы на изготовку. На площадке четвертого этажа все трое оказались одновременно.

Шутиков лежал в неловкой позе, лицом вниз на кафельном полу. Голова его была повернута набок, щека и нос находились во внушительной луже крови. Один из одетых в камуфляж наклонился над ним.

– В шею, – сказал он. – Дело дрянь. Дуй наверх, – приказал он тому, кто поднимался на лифте. – Посмотри там. Давай пакет, – сказал он другому.

Сноровисто и быстро оставшиеся на площадке перевязали выглядевшего совершенно безжизненным Шутикова. Когда они закончили перевязку, к ним спустился третий, бегавший наверх.

– Всё тихо, – отдуваясь от быстрого бега, сказал он. – Нет никого. Решётка на чердак на замке.

– Замок какой? – спросил старший.

– Висячий. Изнутри не откроешь и не закроешь. Я пробовал.

Старший на секунду задумался.

– Ладно. Потом разберемся. Давайте его в лифт.

Закинув свои автоматы за спину и аккуратно подхватив Шутикова, двое внесли его в лифт и, поддерживая с двух сторон, прислонили к стенке. Лифт пошел вниз. Шутиков застонал, попытался приподнять голову и застонал сильнее. Изо рта у него ленивой струйкой стекала на забинтованную шею ярко-красная кровь. Поддерживая его голову, старший спросил:

– Кто это был? Ты видел?

Шутиков чуть-чуть приоткрыл глаза и только хрипло застонал. Лифт остановился. Шутикова бережно вынесли из лифта, и двое, обхватив его с двух сторон и положив его руки себе на плечи, быстро спустились вниз, к двери. Ноги Шутикова безжизненно волочились. Старший, шедший впереди, широко распахнул дверь. Наблюдатель, который стоял до этого на площадке между первым и вторым этажом, тоже спустился к лифту. Двое с Шутиковым вышли из подъезда на крыльцо.

Сидевший за рулем включил двигатель сразу же, как только трое в камуфляже выскочили из джипа. Подождав минуту, он подогнал джип к самому подъезду, полностью перегородив узкий проезд вдоль дома к другим подъездам. И как раз тогда, когда дверь подъезда открылась и двое в масках выволокли с собой Шутикова, во двор въехала машина и направились к дальним подъездам. Подъехав к проезду и увидев, что он блокирован громоздким джипом, водитель машины включил фары и несколько раз мигнул ими. Эти вспышки яркого света хорошо, как на сцене, высветили на фоне сгустившихся сумерек и джип, и сидевшего за рулем человека. Он поднял ладонь, защищая лицо от света, а потом низко опустил голову на руль.

Появившийся в это время на крыльце подъезда третий в маске среагировал мгновенно. В несколько прыжков он подлетел к продолжавшим сигналить фарами «Жигулям».

– Выключи фары! – Для убедительности он грохнул ладонью в перчатке по капоту. – Коз-з-ёл! Давай назад! Живей, живей!

Здоровенная фигура, автомат, маска и форма, подкрепленные еще и несколькими сильными выражениями, сразу же возымели действие. Водитель, не вступая в пререкания, стал подавать назад, освобождая проезд.

Шутикова втащили в джип, подложив под него куртку, чтобы не пачкать кровью сиденье. Джип тут же рванул с места и, промчавшись мимо незадачливых пассажиров «Жигулей», выехал из двора.

Проехав по улице несколько кварталов, водитель свернул в небольшой переулок и остановился рядом с забором, окружавшим какой-то ремонтируемый особняк.

– Ну, что? – спросил сидевший рядом с Шутиковым. – Вколоть ему надо. А то в любой момент может загнуться.

– Действуй, – сказал сидевший за рулем. – Да снимите вы маски, уже можно.

Сидевший рядом с водителем достал аптечку, вынул оттуда флакон со спиртом и вату. Потом закатал Шутикову рукав, достал шприц и привычным движением сделал ему укол в вену. Шутиков снова застонал. Подождав одну-две минуты, сидевший рядом легонько пошлепал Шутикова по щеке.

– Эй, ты как? Слышишь меня?

Шутиков застонал и немного приоткрыл глаза. Он попытался что-то сказать, но только захрипел.

– Кто это был? Ты видел? Кто это был? – продолжал спрашивать сидящий с ним рядом, поддерживая голову Шутикова.

– Его надо положить, – приказал сидевший за рулём.

Сидевший с краю, оставив автомат, вышел из джипа, а сидевший рядом положил куртку себе на колени и аккуратно опустил на куртку голову Шутикова.

Шутиков снова застонал и открыл глаза. Он посмотрел на парня, поддерживавшего его голову. Парень улыбнулся.

– Мы свои. Все будет в порядке. Сейчас повезём тебя в больницу, все будет нормально. Ты видел, кто стрелял?

Шутиков застонал, потом с трудом глотнул.

– В маске, – наконец с трудом прохрипел он и сморщился. – Женщина… В маске… Я…

Шутиков снова захрипел и весь напрягся. Он пытался что-то еще сказать, но ему не удавалось. Изо рта у него снова, теперь уже сильнее потекла кровь. Ещё минуту он уже почти беззвучно открывал рот, правая рука его сжимала руку смотревшего на него парня. Потом он резко вытянулся и затих.

Державший его на коленях проверил пульс и покачал головой.

– Все, готов.

– Уверен? – спросил сидевший за рулем.

– Абсолютно, – ответил тот, подворачивая куртку вокруг Шутикова так, чтобы кровь не попала на сиденье. – Сонная артерия. Ещё удивительно, как он сразу не загнулся. Что с ним делать будем?

Сидевший за рулем ответил не сразу:

– А может, все-таки есть шанс? Стоит везти к хирургу?

– Нет, – тот покачал головой. – Он уже коченеет. Никаких шансов.

– Тогда оставим его здесь. Вон там, видишь, мусорные баки? Я подъеду, а вы его там за баки положите, чтоб из переулка не было видно.

* * *

Придя на работу во вторник, как обычно, без четверти девять, Ходунов прежде всего позвонил Шутикову. Тот обычно тоже приходил на работу рано. Но сегодня в комнате Шутикова никто трубку не взял. Ходунов на всякий случай поднялся на этаж выше и подергал дверь. Нет, никого не было. Если бы Шутиков пришел и куда-то вышел, он не стал бы запирать дверь. Спустившись к себе, Ходунов решил немного подождать. Мало ли что? Может быть, где-то задержался. Оставив открытой дверь в соседнюю комнату, в которой ещё никого не было, он придвинул к себе пачку бумаг, лежавших на столе, и погрузился в работу. Минут через пять в соседней комнате зазвонил телефон. Ходунов снял трубку.

– Алло, можно попросить Александра Петровича, – произнес какой-то сдавленный женский голос.

– Да, я слушаю.

– Это Надя. Надя Шутикова. – Она замолчала.

– О, я вас не узнал, Надя. Доброе утро. Что-то случилось?

– Да, – она всхлипнула. – Леня…

– Что?

– Убили.

У Ходунова екнуло внутри и перехватило дыхание. Руки как-то противно ослабели.

– Вы из дома? – приходя в себя, спросил он.

– Да.

– Я сейчас приеду. Буду минут через тридцать пять.

Ходунов, действуя как автомат, вынул из пачки бумаг документ, по которому требовалось немедленно подготовить заключение, и быстро написал поручение. Взяв документ с поручением, вышел из кабинета в соседнюю комнату. В этот момент в комнату вошла улыбающаяся Валентина Андреевна.

– Доброе утро, Александр Петрович.

– Доброе утро. Хотя не уверен, что оно именно такое. Мне сейчас жена Шутикова звонила. Что-то у них там случилось. Попросила приехать.

Валентина Андреевна удивленно раскрыла глаза.

– А что такое?

– Пока не знаю. У меня к вам просьба. Вот по этому письму заключение должно быть сегодня. Пролежало у этих друзей три дня, потом у нас два дня. А срок – видите? Попросите Большова срочно подготовить проект, вот я тут написал. А я вернусь, посмотрю. Все, поехал. Надеюсь, буду к обеду. Если буду задерживаться, позвоню. Да, Элеонору Сергеевну предупредите, пожалуйста.

Коротко отвечая на приветствия поднимающихся по лестнице сослуживцев и нигде не задерживаясь, Ходунов спустился вниз и направился к станции метро.

Только усевшись в вагоне метро и прикрыв глаза, он немного пришел в себя и попытался проанализировать ситуацию.

«Что же случилось? Если она позвонила утром на работу, значит, узнала недавно. Что же, она его вечером не дождалась, что ли? Вполне возможно. Встречались-то они довольно поздно. Так, а когда это произошло? До встречи или после? Это важно. Ладно, это я буду знать уже скоро. Господи, Шутиков убит! Теперь я на очереди. Что бы там ни случилось, они возьмутся за меня. У них просто нет другого выхода. Поэтому сейчас главное – Люда и Маша. Надо, чтобы их здесь не было. Да, это главное. Надо что-то придумать».

Хотя вот придумать как раз и не получалось. Подавленный Ходунов никак не мог собраться с мыслями. Так ничего и не придумав, он решил, что сначала надо узнать, что там у Шутикова дома.

* * *

Надя была дома не одна. В гостиной, за круглым столом, покрытым красивой шелковой скатертью, сидел довольно молодой, но уже полнеющий и лысеющий господин с холодными, колючими глазами.

– Это вот Ходунов Александр Петрович, с работы, – представила Ходунова Надя. – А это товарищ из милиции.

Товарищ из милиции, не дав себе труда приподняться, кивнул головой.

– Капитан Воропаев. Следственный отдел. Вы садитесь, мы сейчас заканчиваем. И к вам у меня будут вопросы. – Он обратился к Наде: – Так, значит, ваш муж должен был встретиться с Сергеем Егоровым в 21.30. А ушёл из дома он раньше, в 20.50, так?

– Да, так, – вытирая слезы и сглотнув, ответила Надя. – Он сказал, что ему еще зайти куда-то надо.

– А куда, он не сказал?

– Нет, не сказал.

– Понятно, – со значением сказал капитан в штатском и что-то пометил в своем блокноте. – Ну, пока к вам у меня вопросов больше нет. Теперь вы. – Он повернулся к Ходунову: – Назовите себя, место работы, адрес.

Следователь Ходунову не понравился. Явно хамоват. По меньшей мере, невоспитанный. Неприятные глаза. Поросшие рыжеватыми волосами руки с толстыми, короткими пальцами. Массивный перстень с печаткой. «Хотя, конечно, какое это имеет значение, – постарался убедить он себя. – Нравится, не нравится. Главное, что может сделать. Может быть, вот этот как раз и способен на что-то».

Капитан записал данные Ходунова и потом неожиданно спросил:

– Что вы можете сообщить по этому случаю?

– А что я могу сообщить? – пожал плечами Ходунов. – Я ничего не знаю.

– Какие у вас были отношения с Шутиковым?

– Нормальные, хорошие.

– Личные отношения у вас какие-то были?

– Да, мы были друзьями. – Ходунов посмотрел на Надю. – Ну, и домами дружили. Поэтому я и здесь.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Вчера, на работе, часов в пять. Он был у меня в кабинете.

– Он вам не говорил о том, что его кто-то преследует или угрожает?

Ходунов покачал головой и вздохнул:

– Нет, ничего такого я не знаю.

– Так, понятно, – сдвинув брови, важно сказал капитан. Потом он быстро вскинул глаза на Ходунова. – А Егорова Сергея вы знаете?

Ходунов снова отрицательно покачал головой.

– Нет, не знаю.

– Ясно. А теперь вот что. Вчера его увезли отсюда на машине какие-то люди в камуфляжной форме и в масках. Это показали свидетели. И среди них был такой плотный круглолицый блондин лет тридцати пяти. Вы такого не знаете?

Ходунов пожал плечами:

– Нет. Да таких в Москве тысячи. Десятки тысяч.

– Понятно. Ну тем не менее я прошу вас и вас, – капитан посмотрел на Надю, – сегодня с одиннадцати до четырнадцати подойти ко мне в отделение. Сейчас там как раз опрашивают свидетелей и делают фоторобот. Это совсем рядом. Так что я с вами обоими не прощаюсь. Жду в отделении.

Проводив неприятного капитана, Надя и Ходунов прошли на кухню. Надя уже немного успокоилась, но руки у нее дрожали, а из глаз непроизвольно текли слезы.

– А где ребята? – чтобы как-то отвлечь ее, спросил Ходунов.

– Игорь в командировке. А Катя на работе. Я уже ей позвонила. Она скоро приедет. Ох, за что же это…

Надя села на табуретку и закрыла лицо руками. Ходунов, не зная, как ее успокоить, в нерешительности стоял рядом. Наконец Надя отняла руки от лица и, кухонным полотенцем вытерев слезы, выпрямила спину.

– Он вчера вечером с одним приятелем должен был встретиться, со старой работы. Вот с этим Сергеем. Он хороший парень. Леня сказал, что может прийти поздно. А я, как фильм закончился, спать легла. И даже ни какого предчувствия. Вот ничего не чувствовала. – Надя снова прерывисто всхлипнула. – А утром меня соседка разбудила. Около семи. Она рано на работу уходит. Вышла – а там кровь, на площадке. Ну, она мне и позвонила, на всякий случай. А я смотрю, Лени-то нет. Ну, я звонить стала и…

Тут Надя снова зарыдала, положив голову на стол. Ходунов молчал, понимая, что тут он ничем помочь не может и его утешения не остановят потока слез.

– Надя, – предложил он, – давайте, может быть, чаю попьём?

Надя подняла голову и тяжело вздохнула:

– Да, давайте. Я сейчас чайник поставлю.

За хлопотами она немного успокоилась и уже только изредка прерывисто всхлипывала. Потом они молча, сосредоточенно пили чай. Ходунов молчал, он просто не знал, что можно сейчас сказать. А Надя, уже внешне совсем успокоившаяся, невидящими глазами смотрела в окно и, казалось, вообще ушла мыслями куда-то совсем далеко.

Приехала Катя. Открыв ей дверь, Надя обняла ее, и они обе зарыдали. Понимая, что сейчас им лучше побыть одним. Ходунов прошел в гостиную. Подойдя к застекленному книжному шкафу, он по привычке начал просматривать корешки книг. Ходунов взял одну из книг и полистал ее, потом другую. Увидев на полке «Ходжу Насреддина» Соловьева, Ходунов взял ее и сел в кресло. Механически перелистывая страницы книги, которую Ходунов хорошо знал и любил, он, теперь уже спокойнее, попытался проанализировать ситуацию.

«Так что же делать? Если просто ждать – они меня точно достанут. А главное – Люда и Маша. Эти ведь ни перед чем не остановятся».

Ему снова стало нехорошо. Вдруг резко схватило голову, затылок просто отваливался от сильной боли. Такого страха он не испытывал с детства. Страх перед грубой силой, когда ощущаешь свою полную неспособность ей противостоять. Неспособность защитить самое дорогое, что у тебя есть.

«Нет, милиция тут точно не поможет. Ну что они, охрану ведь на день и ночь не дадут. Да и что может эта охрана, даже если бы она была? Нет, надо куда-то своих отправить. Срочно. Лучше сегодня. Крайний срок – завтра. Но как? Все рассказать Люде? Нет. Она начнет волноваться, со всеми советоваться, и всем все станет известно. А тогда, если даже они и уедут, их найдут».

Ходунов отложил книгу и, тяжело вздохнув, энергично потер затылок.

«Нет, главное, не впадать в панику. Надо думать. Думать, думать».

Он встал и поставил книгу на место. И тут его осенило: «Конечно! Ходжа Насреддин. У него же была точно такая же ситуация в „Очарованном принце“. Все точно. А теперь – прямо по этой схеме».

Ходунов прошел на кухню. Надя и Катя уже немного успокоились. Обе сидели молча, опустив головы. Услышав шаги, Надя подняла глаза на Ходунова.

– Ну, что, Надя, может, вместе сходим в отделение? – спросил он.

Надя кивнула и тяжело поднялась с кухонной табуретки.

– Да, хорошо. Я сейчас, немного себя в порядок приведу.

– И я схожу, – Катя тоже поднялась. – Вдвоём нам сейчас лучше.

* * *

В своём кабинете капитан Воропаев встретил их почти радушно.

– Проходите, пожалуйста. Я сейчас, возьму ещё один стул.

«Да, видимо, то, что Шутиков „оттуда“, сказывается, – подумал Ходунов. – Похоже, этот уже получил соответствующую установку».

Воропаев вернулся с недостающим стулом, на который усадил Ходунова. Сам он сел в кресло за столом и важно вынул из ящика стола лист с портретом.

– Вот, посмотрите, пожалуйста. Свидетели утверждают, что сходство с оригиналом довольно большое. Видели ли вы когда-нибудь этого человека?

Воропаев обращался в первую очередь к Наде и ей передал фоторобот. Надя взяла лист, и Ходунов, сидевший сзади, увидел изображенное на нем лицо. Никаких сомнений. Это был, безусловно, хот самый круглолицый блондин. Тот, который был тогда в аэропорту. И которого потом Ходунов случайно увидел около этой фирмы, не то Эр-Эр, не то Пи-Пи. Да, зовут его Николай Николаевич.

– Так что же? – подождав немного, спросил у Нади Воропаев. – Видели его?

Надя отрицательно покачала головой.

– Нет, я такого не видела.

– Понятно, – сказал Воропаев и нахмурился. – А вы? – спросил он у Ходунова, видя, что тот внимательно разглядывает портрет. – Знаете этого человека?

Ходунов ужасно не любил вранья. Не любил, когда врали ему, но еще больше не любил, когда приходилось врать самому. К сожалению, врать все-таки приходилось. Чаще всего из благих побуждений. Чтобы Люда не волновалась. Чтобы избежать лишних расспросов. И хотя это каждый раз заставляло Ходунова внутренне морщиться, это было, в общем, в пределах правил.

А вот тут уж совсем другое дело. Это серьезно. И тем не менее Ходунов не мучился никакими сомнениями. Уже когда Воропаев дома у Шутикова упомянул круглолицего блондина, у Ходунов возникли подозрения, и решение он принял еще тогда.

– Нет, – глядя прямо в глаза Воропаеву и отрицательно покачав головой, сказал Ходунов. – Я его не знаю.

Воропаев показал фоторобот и Кате.

– Вы не видели его?

Катя пожала плечами:

– Нет, никогда.

– Ладно, – сказал Воропаев, вздохнув, и хлопнул ладонями по столу. – У меня больше вопросов нет. Не смею вас больше задерживать.

* * *

Выйдя из отделения, Ходунов попрощался с Надей и Катей и быстро направился к метро. Через пятнадцать минут он уже был в одной из многочисленных туристических фирм, где, как он знал, часто бывали горящие путевки. А еще через сорок минут он уже был у себя в министерстве.

– Что тут было? – спросил он Валентину Андреевну. – Меня кто-нибудь спрашивал?

– Нет. На удивление тихо. Никому мы не нужны. Что там у Шутикова?

– Плохо. Совсем плохо.

– Так что же?

– Убили его.

– Господи, как же это?

– Не знаю. Сейчас, к сожалению, это вещь обычная.

– Ой, жена-то, наверное…

– Конечно. Ладно, я некоторое время буду занят.

– Понятно. Вы Макарову-то не говорили?

– Нет, сейчас позвоню.

Надо было позвонить Люде на работу. На всякий случай он решил не рисковать. В одной из комнат управления сейчас никого не было. Ходунов прошел туда и, сняв трубку, тяжело вздохнул. Придётся врать. И к тому же врать гладко и убедительно.

Он набрал номер и, услышав знакомый голос единственной сотрудницы, работавшей с Людой, сказал:

– Добрый день, Светлана Ивановна. Можно Людмилу Алексеевну?

– Добрый день, Александр Петрович. Одну минуточку.

– Привет, папуля. Как там у тебя дела? Что звонишь?

Ходунов решил пока не говорить ничего о гибели Шутикова.

– Да ничего дела. Все в целом нормально. Я что звоню-то. Тут у нас путевки были горящие. В Чехию. Я-то отказался. Надо завтра ехать, да и денег у нас нет. А потом что-то сомнения заели. Дай, думаю, позвоню.

– А ехать поездом?

– Да, завтра утром.

– На неделю?

– Да. Прага и окрестности.

– А сколько стоит?

– Да цена-то очень хорошая. Сто восемьдесят долларов с носа. Цена, можно сказать, замечательная, удивительная. Были бы деньги, вполне можно было бы взять. Жаль, что денег нет.

– Но ведь мы же с тобой вроде как раз говорили о том, чтобы мне с Машей съездить на неделю?

Разговор пока развивался в полном соответствии со сценарием, изложенным в любимой книге Ходунова.

– Ну, я думал, вот как деньги получу…

– Так у нас же есть деньги. От твоей последней командировки.

– Но мы же решили, что на эти деньги покупаем циркулярку и электрорубанок. Ведь мы же говорили?

Реакция на эту фразу была абсолютно такой же, как у Гюльджан, которую Насреддин хотел отправить с детьми к отцу.

– Ну а что, это горит у нас, что ли? Почему, когда надо что-нибудь для твоей вечной стройки, мы должны во всем себе отказывать? В кои-то веки подворачивается такой случай. Нет, вот циркулярка – это, конечно, самое важное.

Голос у Люды уже задрожал. Надо было потихоньку разряжать обстановку.

– Ну, маленькая, ты же все равно не успела бы собраться, – сказал он успокаивающим тоном. – Тебе же и отпуск надо оформлять.

– Да чего его оформлять! – Люду уже трудно было успокоить. – Я это за час оформлю. Ты просто не думаешь о нас. Вот только работа, дача, дача, работа. Ни до чего остального тебе просто дела нет. Ты даже купить ничего не можешь после работы. А я таскаю такие сумки, все руки оттянула. У меня скоро руки как у орангутанга будут.

«Да, если заговорила про тяжелые сумки, это значит, дошла уже до высшей точки, – подумал Ходунов. – Еще один рывок – и надо плавно выходить».

– Да и Маша не готова, – пробормотал он. – Ей же собраться надо.

– Знаешь что! – Чувствовалось, что у Люды даже дыхание перехватило. – Не выдумывай. На ребёнка валишь! Ты бы уж лучше молчал. Ну, не подумал о нас, и ничего. Переживу. Только уж не выдумывай.

– Ну, погоди, погоди, – попытался успокоить её Ходунов. – Вообще-то не все потеряно. Давай я сейчас сбегаю. Может, еще эти путевки не купили.

– Как же! Да такие путевки просто не бывают. Это же редчайший случай, так что можешь не напрягаться.

– Ладно, хорошо, я перезвоню тебе через десять минут. Ты не уходи никуда, – сказал Ходунов, положил трубку и с шумом выдохнул.

«Да, спасибо Ходже Насреддину. Блестяще сработало».

Он достал записную книжку и, полистав ее, нашел нужный номер.

– Алло! Добрый день. Можно поговорить с Владимиром Георгиевичем? Ходунов моя фамилия. Хорошо, я подожду. Володя, привет. Извини, понимаю, что занят, поэтому в телеграфном стиле. Ты не знаешь такую фирму «Эр-Эр». Или «Пи-Пи», чёрт её знает. В районе Калининского, в переулках. Меня интересует, чем они занимаются. Понял. А, есть в «Жёлтых страницах». Роман Родионов. Спасибо большое, извини. Супруге привет. Будешь посвободнее, позвони. Ну, счастливо.

Он положил трубку и, глядя невидящими глазами в окно, пробормотал:

– Строительство, значит. Особняки. Ну, ладно.

Потом Ходунов набрал следующий номер.

– Это такси? Можно сделать заказ? Только у меня некоторая проблема, у меня домашний телефон не работает. Да вовремя не оплатили за междугородний. Давайте я вам дам рабочий, а вы мне перезвоните. Так считаете, это будет ненадежно? Ну, ладно, попытаюсь другой вариант.

Ходунов чертыхнулся и позвонил по другому номеру.

– Ланский? Здорово. Ходунов. Как жизнь?

– Нормально. Как у тебя? Как живешь-можешь?

– Да живу-то ничего…

– Ага, понятно, не продолжай. А как дома?

– По-разному. Но жить можно. Слушай, у меня к тебе просьба. Как к автовладельцу. У тебя машина на ходу?

– Да, в порядке. А что надо?

– Слушай, сделай одолжение. Я понимаю, это совершенно за пределами приличий, но… Короче, я тебе потом все объясню. И это важно. Можешь завтра утром отвезти нас на Белорусский вокзал? Надо быть там в 8.15.

– В принципе могу, конечно. Только…

– Коля, если можно, сейчас без вопросов. Ты же понимаешь, если прошу, значит, есть причина.

– Понял. Ладно. Придется подарить тебе полтора часа моего драгоценного сна. Буду у тебя без двадцати восемь.

– Да, имей в виду, у меня телефон домашний не работает.

– Что это у тебя всё не слава богу! Ладно, приеду, не волнуйся.

– Да, ещё вот что. Я попрошу тебя ехать определённым маршрутом. Ты не спорь, а делай, как я скажу. Хорошо?

– Сложный ты какой-то сегодня, Ходунов. Ну, хорошо, буду делать, как скажешь. А как ты хочешь ехать?

– По Брестской.

– Ну, это гиблый вариант. Там в это время пробки, будь здоров.

– Ничего. Так надо, Коля. Договорились?

– Ладно, пока.

* * *

Ходунов взглянул на часы и снова позвонил Люде. Она сама сняла трубку.

– Ну, всё, – бодрым голосом сказал ей Ходунов. – Вот как жена пожелала, так я все и сделал.

– Ты что, серьёзно? Взял путевки?

– Ага. Так что оформляй все, вечером собирайся, утром я вас провожу. Ты довольна?

– Да, конечно. Умница. А как же с деньгами? Где ты деньги-то взял?

– Занял. Так что всё в порядке, действуй. Мне что-нибудь надо сделать? Может, купить что-нибудь? А Маша где сейчас?

– Она поехала к Наташе.

– Она утром уехала? А тебе она звонила?

– Да, полчаса назад. А что?

– Да ничего, так. Ей тоже, наверное, собираться надо.

– Я сейчас ей позвоню. Пусть она ко мне на работу приезжает. Я тут все оформлю, закончу, и мы вместе прошлись бы по магазинам.

– Если хочешь, я мог бы к вам присоединиться.

– Ты?! Ну, это уж я просто поверить не могу. Чтобы ты с нами по магазинам? А, понимаю, хочешь вину свою загладить! Ну, что ж, я буду рада. Я уже и забыла, когда с тобой ходила куда-нибудь. Ну, хоть по магазинам.

– Да мы с тобой на той неделе в гости ходили!

– Это совсем не то. Ладно. Когда нам тебя ждать?

– Давай, я часа в четыре подъеду. Хорошо?

– Хорошо, миленький. Ну, прямо совсем новая жизнь начинается!

– Ага. И замечательно. Да, я сам скорее всего завтра тоже уеду. Только, к сожалению, недалеко. Во Владимир. Так что, как только доберетесь, тут же позвони Эмме. А я уж ей позвоню.

– Хорошо, хорошо. Ладно, все, пока. Целую.

Ходунов положил трубку.

«Да, сегодня уж лучше быть всем вместе. Все-таки так безопаснее, – подумал он. – Кажется, я сделал всё, что надо. Только бы не произошло что-нибудь сегодня».

Проходя к себе в кабинет, он остановился у стола Валентины Андреевны.

– Не звонили из совета по стандартам?

– Да, звонили. Приглашают вас на совещание завтра в пятнадцать.

– Ну, слава богу. Главное, что не сегодня и не завтра утром. У меня тут возникло одно срочное дело. Поэтому, по возможности, меня нет. Вышел куда-то. Здесь, но вышел. Да, и завтра утром я буду попозже, часов в одиннадцать. Вы не знаете, у кого у нас есть «Жёлтые страницы»?