Текст книги "Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы)"

Автор книги: Александр Снисаренко

Все противоречия мира и все его единство греки изображали в гермах, а римляне воплотили в Янусе;, снабдив его двумя ликами. Само это имя, возможно, произошло от имени индийского бога смерти Ямы, означающего «близнец». Янус во времена Ромула символизировал войну и мир, а также соединял в себе почти все качества богов, которые появятся значительно позже. Одно его лицо всегда смотрит в будущее, другое обращено в прошлое. В честь Януса первый месяц года назвали январем. Позади – год ушедший, впереди – наступающий. Будущее начинается в прошлом, таящем в себе истоки религии, общества и всех материальных и духовных ценностей, накопленных человечеством.

Нечто подобное прослеживается и в мифах: Скилла неразлучна с Харибдой, Орфей с Эвридикой, Нис с Эвриалом. Даже Нарциссу, томящемуся в одиночестве, греки подыскали достойную пару – его собственное отражение. Во многих мифах фигурируют близнецы (Кастор и Полидевк, Ромул и Рем, Фаэтон и Фаэтуза), представляющие собой не что иное, как удвоенные «изображения». Двойственную сущность самого человека (мужскую и женскую) германцы воплощают в своем боге Туистоне, или Туисконе, порожденном Землей (друиды приносили ему человеческие жертвы), а греки – в двуполом Андрогине, или Гермафродите, сыне бога мудрости Гермеса и богини любви Афродиты. Такой же или сходный мотив есть и в мифах других народов. Можно напомнить хотя бы двуполого Хиндурсангу у шумерийцев.

«Когда-то, – философствует Аристофан в одном из «герметических» диалогов Платона, – наша природа была не такой, как теперь… Люди были трех полов… Тело у всех было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре (вспомним четырехрукого критского Аполлона! – А. С.), ног столько же, сколько рук, и у каждого на круглой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у двух этих лиц, глядевших в противоположные стороны (как Янус. – А. С.), была общая… Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов (как гиганты. – А. С.)… И вот Зевс и прочие боги стали совещаться, как поступить с ними… Наконец Зевс говорит: «…Я разрежу каждого из них пополам, и тогда они, во-первых, станут слабее, а во-вторых, полезней для нас, потому что число их увеличится…» Сказав это, он стал разрезать людей пополам… И каждому, кого он разрезал, Аполлон, по приказу Зевса, должен был повернуть в сторону разреза лицо и половину шеи… Итак, каждый из нас – это половина человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину». Это – более земной и понятный вариант учения о раздвоении Мировой Души, о том, как человек стал человеком.

Миф о первосуществе Вивасвате – безруком, бесполом и бесформенном – известен в индийском цикле. И буквально о том же миф догонов – мужчина и женщина, созданные вначале одинаковыми, потом были разделены так, что одна половина дополняла другую. Едва ли это заимствование африканским племенем греческой идеи, скорее речь здесь может идти об общности сознания и мышления человека на определенной стадии его развития.

Мифы герзе, дан, диоманде, коно и некоторых других африканских племен вводят в мнр дуалистическое начало: разумному демиургу противостоит его антипод – злая сила. Но, странное дело, без ее вмешательства мир страдал бы однобокостью, был бы неуравновешенным. Слишком много сладкого – так же плохо, как избыток горького. Добро и зло постоянно враждуют между собой, но их сотрудничество благотворно, в их спорах рождается истина. Поэтому богу вовсе ни к чему побеждать дьявола, пусть их борьба длится вечно. Жизнь есть борьба –  это фундаментальное положение материалистической диалектики, оказывается, было известно не только творцам еврЬпейской культуры, но и обитателям Черного континента. Из такого понимания жизни рождается в мифах и понятие о смерти как неизбежном этапе бытия. Люди не умирают, они лишь перемещаются в иррациональный мир и оттуда наблюдают за действиями живых и корректируют их. Чтобы активно участвовать в жизни племени, оставаясь при этом в своем истинном пространстве и времени, они принимают облик какого-нибудь животного, растения, явления природы, предмета – превращаются в тотем –  Учение о переселении душ, хорошо знакомое многим народам древности…

Дуализм господствовал во всем древнем мире, на всех его широтах. Почти все народы Средиземноморья особо почитали Геракловы (Мелькартовы, Геркулесовы) Столпы – парные скалы Гибралтара. Очень часты различные двойные изображения на камеях и монетах. Двойным (точнее, раздвоенным наподобие змеиного языка) был один из самых ранних греческих музыкальных инструментов – флейта. Особое место в культах многих народов занимает змея из-за своего раздвоенного языка. Иудеи и вслед за ними христиане объявят «нечистыми» как раз тех животных, у которых раздвоены копыта {включив почему-то в их число совершенно неповинных в этом грехе зайцев). Здесь вновь можно вспомнить Библию – два завета – Ветхий и Новый, два послания Петра и три – Иоанна. Иисус разделил своих учеников на пары, рассылая их по миру с проповедью своего учения. «О двойственности природы Иисуса, – писал Гегель, – невозможно забыть. Подобно Геркулесу, который стал полубогом, после того как сжег себя на костре, обожествлённый Иисус вознесся только после смерти».

Возможно, это явление отражает вначале неосознанное, а потом вполне сознательное стремление человека к коллективизму, реализации его общественного сознания. «Не добро быти человеку единому», – молвил христианский Бог, приступая к сотворению Евы. Симметрия – одно из первых явлений, открытых в природе и затем намеренно реализуемых в мифах, а также орнаментах, постройках, предметах обихода. Парные имена (Олег и Ольга), парные названия рек (Волхов и Волга), парные жертвы. Симметрия (то же удвоение) сопровождает человека повсюду, начиная со строения его тела: пара, глаз, пара ушей, две руки и две ноги с одинаковым количеством пальцев на каждой из них. С возникновением медицины люди узнали о двух легких и двух почках, о симметричном строении сердца и других органов, об их симметричном расположении относительно позвоночника. Потеря одного из парных органов исключала человека из мира людей: даже обладая чудесным протезом руки, Нуаду был отстранен от трона. Одноглазым представляли славяне свое Лихо…

Философы оформили эти наблюдения в теорию о единстве и борьбе противоположностей; разбив на пары свойства предметного мира: горячее – холодное, сухое –  мокрое, высокое – низкое, горькое – сладкое, четное – нечетное. Мир в их учениях стал похож на монету, имеющую неотделимые друг от друга аверс и реверс на разных сторонах одной и той же плоскости.

Не меньше подобных примеров в религиях Индии, Шумера, Китая, Японии, зороастрийцев, манихеев. Наиболее известны Тримурти – индийская троица (Брахма, Вишну, Шива), иранская (Сиямек, Хушенг и Тахмурас), шумерская – Энлиль (воздух), Эа (вода), Ану (звездное небо) и вавилонская триады – Ану (небо), Эллиль (земля), Эйа (преисподняя); эпитет брахманов «дважды рожденные» (физически и духовно) и убеждение в наличии «второго зрения» у колдунов и пророков, позволяющего им видеть будущее; дуалистические начала мира в иранских религиях – Ангра –  Майныо и Агура –  Мазда у зороастрийцев, свет и мрак у манихеев. Сама религия (любая религия) есть, по определению Гегеля, «не что иное, как раздвоение сознания».

Греческий философ—софист Протагор считал религию причиной зарождения человеческого общества: «С тех пор как человек стал причастен божественному уделу (получив дар Прометея. – А. С.), только он один из всех живых существ, благодаря своему родству с богом, начал признавать богов и принялся воздвигать им алтари и кумиры; затем вскоре стал членораздельно говорить и искусно давать всему названия, а также изобрел жилища, одежду, обувь, постели и добыл пропитание из почвы». Логично. Но не совсем понятно, как могла религия возникнуть раньше человеческой речи. Упоминаемые Протагором алтари и кумиры, расчленение звуков голоса, одежда – это уже сложившееся искусство, немыслимое вне общества. Возведение алтарей и жилищ требует хотя бы элементарных архитектурно –  планировочных навыков, без развития которых было бы невозможно строительство Парфенона или Тадж –  Махала. Звуки голоса дали людям поэзию и песни – вначале, возможно, религиозные, затем общественные.

Вот как конструирует этот процесс римский поэт Лукреций:

 
Звонкому голосу птиц подражать научились устами
Люди задолго пред тем, как стали они в состояньи
Звонкие песни слагать и ушам доставлять наслажденье.
Свист же Зефира в пустых стеблях камыщевых впервые
Дуть научил поселян в пустые тростинки цевницы.
Мало –  помалу затем научились и жалобно –  нежным
Звукам, какие свирель из –  под пальцев певцов изливает.
………………………
Голову, плечи себе из цветов иль из листьев венками
Резвость игривая всех украшать побуждала в то время;
Все начинали плясать без размера, махая руками
Грубо, и грубой пятой топтали родимую землю.
 

Многие древние народы клали в могилы своих соплеменников цветы, чьи целебные свойства были им хорошо известны. Вначале этот ритуал преследовал вполне утилитарную цель: умершему предоставлялась возможность подлечиться и вернуться в лоно родной семьи, а значит –  в племя, в общество. К тому же сильный аромат перебивал запах тления, нейтрализуя неприятное ощущение от мертвого тела. Но однажды кто-то заметил, что цветы – это красиво, и они сделались предметом дарения. Утилитарно –  религиозная функция уступила место эстетической. И мы по сей день дарим цветы приятным нам людям и приносим их на могилы как дань любви и уважения. Возникла даже целая наука – цветоводство. А кому неизвестно японское искусство икебаны –  составления букетов!

Для древних цветы на могиле должны были символизировать сам процесс жизни и смерти: свежие, они радуют глаз, вызывают сложную гамму эстетических чувств; потом их краски постепенно блекнут, лепестки начинают увядать и опадают; наконец, соки, питающие жизнь цветка, улетучиваются, цветы умирают. Весь этот процесс – словно модель человеческого бытия, и трудно сказать, что именно породило культ растений – лекарственные функции или их символика. Вероятно, и то, и другое. Раз уж мы коснулись Японии, нелишне вспомнить знаменитые «чайные церемонии». Они прошли тот же путь, что икебана – от потребления чая как лекарства, через чаепитие как вид удовольствия, до узаконенного ритуала, таинства со сложнейшей режиссурой.

Со временем эстетический кругозор людей расширялся. Нечаянных находок становилось все больше и больше. «…Люди придумали неисчислимые искусства благодаря наставлениям природы, подражая которой, разум хитроумно приобрел все необходимое в жизни», – солидаризируется Цицерон с мнением Лукреция. Кто-то, растянул для просушки шкуру животного на полом стволе дерева – и изобрел барабан. Кто-то подул в дырявую тростинку –  получилась флейта. Неосознанные открытия понравились, барабаны и флейты стали делать намеренно. Появились праздники. Они посвящались богам., Первопричина открытия или обряда со временем забывалась, и чтобы объяснить ее, конструировалось нечто новое, возникали новые мифы и новые боги, в чью честь слагались новые гимны и рождались новые культы.

Но еще прежде рождался мир людей. У его истоков стояли прамать и ее муж, вычленившиеся из Мировой Души. В некоторых мифологиях можно отыскать не одну такую пару. Скажем, у греков: Гея и Уран, Ида и Тевкр. Возможно, и втрое имя ирландской Кессаир – Банб -тоже отзвук исчезнувшего мифа. У индийцев такими прародителями чаще всего выступают Саранью и Вивахвант, давшие жизнь паре божественных близнецов-яме и его сестре Ями. Иранцы внесли принцип удвоения в сами имена божественной пары: Мартйа и Мартйанаг – дети первого законодателя Каюмарса и внуки, Вивахванта. Их примеру, много позже последовали японцы, присвоив первому мужчине имя Йдзанаги, а женщине – Идзанами, причем, согласно японским анналам «Нихон сёки», эти двое породили не только человечество, но и богов, а вдобавок создали земную твердь -японские острова. У скандинавов роль праматери осталась вакантной, мы не знаем ее имени. Зато праотец известен хорошо – великан Бергильмир, спасшийся с женой и детьми от кровавого потопа в… гробу.

по-видимому, в это же время родился и будущий славянский бог неба, отец солнца и огня Сварог, чье имя произошло от санскритского swarga или иранского xvar – блеск, небо, солнце. Его эра впереди, но он уже есть: солнце, огонь и тепло – это именно то, что нужно людям сегодня, сию минуту.

Обновление мира мифы символически закрепили в образе Мирового Дерева, под чьей кроной рождаются (например, Аполлон, Будда), а потом и собираются боги, дабы вершить свой суд. Иранцы считали таким деревом хауму (ревень), индийцы – ашваттху или пип –  пал – смоковницу, символ плодородия и общины, шумерийцы –  хулуппу (иву), кельто-германо-славянские народы –  березу. Почти у всех народов, не только европейских, – это еще и мощный, раскидистый, одиноко стоящий дуб, подпирающий небо, особенно вечнозеленый, скальный. Но наряду с дубом повсеместно почитались виноград, ольха, рябина, вяз, тис – в зависимости от ареала их произрастания.

У северных кафиров таким деревом был орех с восемнадцатью ветвями. Орех почитался как священное дерево и в Щецине еще в XII веке. Священные деревья, замечает Карл Йеттмар, «относятся к видам, либо играющим большую роль в хозяйстве (как скальный дуб, дающий зимний корм для коз), либо (как, например, можжевельник обыкновенный) имеющим листву, богатую эфирными маслами, и поэтому употребляющимся при окуривании». У некоторых народов существует поверье, что семена таких растений принесли на Землю боги или их посланники – к примеру, иранский Сэнмурв. С распространением индоарийского культа дуба здесь также произошло удвоение: он стал вторым (или, скорее, первым) Мировым Деревом наряду с исконным. Греки почитали его наряду с оливой и священным ясенем «мелия», известным и римлянам императорской эпохи. А в Месопотамии, где дуб почти не растет, его место заступил кедр. На севере Европы наиболее чтимые деревья сделались названиями священных рун: bjarkan или beork – береза, ас – дуб, aesk -ясень. Скандинавы восхищались своим Иггдрасилем – Мировым Деревом: «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни». И под одним из этих корней таился источник великана –  мудреца Мимира, источник знания и мудрости. Не каждому дано было из него испить, как и из других Аналогичных источников – в Греции, Индии, Ирландии.

Прошло еще одно тысячелетие – и наконец-то вступила в полные права «весна Вселенной», как назвал ее персидско –  таджикский поэт Фирдоуси. Но мало радости принесла она людям. В Европе разразился невиданный катаклизм: загордившись и возомнив себя богоравным, человек утратил божественную благодать, и родился Мировой Змей, и землю покрыли воды потопа. Культ змей – символов трех стихий: земли, воды и огня (солнца) – возник именно тогда. Это, собственно, даже не змеи, а трехглавые драконы – Вритра, или Ахи, у индийцев, Герион, Тифон и Пифон у греков, Вртрагна и Гандарева у иранцев, Наханг у народов гиндукушского Читрала, Кингу и Асаг в Двуречье, Змей Горыныч у восточных славян. Только Мировой Змей скандинавов – Ермунганд – был одноглавым, хотя внушал ничуть не меньший трепет, да еще индийский Шеша, или Анаита (Бесконечный), имел тысячу голов.

То была эпоха, когда произошел раздел Вселенной, когда родились старшие братья богов – индийские асуры, иранские агуры, греческие куреты, скандинавские асы, британские эсы, месопотамские ануннаки, когда «средний мир» (Мидгард), населенный людьми, в ужасе ожидал своего конца. Со страниц «Зенд –  Авесты» и «Шах –  наме» доносится до нас шипение змей, правивших людьми. Но это был, пожалуй, единственный островок, где земноводные не причиняли зла людям, а, напротив, выступали в роли их благодетелей: Сйямек борется с дивами – порождением власти Ахримана, Хушевг учит людей добывать огонь (и устанавливает для них саду – праздник огня), пахать землю и ковать металлы, Тахмурас овладевает тридцатиязычным письмом дивов и отдает эти знания людям. Иранские дивы, арабские дэвы (это слово бытует и ныне у кафиров в Гиндукуше) – это духи природы, которым, по словам К. Иеттмара, «приписывали контроль за всеми негативными силами, проявлявшимися в различных бедствиях, эпидемиях, бесплодии, уродствах и т. д.». Иранцы считали себя первыми, с кем покорившаяся природа заговорила на тридцати своих языках… А греками в это же самое время правит змей Эрихтоний – порождение Геи, и Прометей дарит людям, блуждающим во мраке, огонь…

И все уничтожает потоп… Только ли таяние ледника тому причиной? Многие сейчас склонны считать, что эту катастрофу, связывавшуюся греками с именем сына Земли и Воды, фиванского царя Огига, правившего примерно в 1764 году до н. э., обусловил прорыв океана вглубь материка, – после чего на месте весьма скромного пресноводного водоема образовалось Средиземное море. Если это так, то масштабы бедствия действительно были впечатляющи. Разумеется, ни грекам, ни другим народам даже в голову не приходило исчислять исторические события тысячелетиями, когда самих этих народов еще не было. Огиг, божественный предок фиванцев, и без того олицетворял для них такую древность, что у тех, кто слушал аэдов, дух захватывало. Поэтому такие «точные» даты не должны смущать. Возможно, одна из волн этой катастрофы погубила и Кессаир, не умевшую или не успевшую превратиться в лосося.

Впрочем, это бедствие не стоит преувеличивать. Люди к тому времени уже освоили начатки мореходства и даже приобрели некоторые навыки. Например, выходя в море, брали с собой птиц: в случае, если берег скрывался из виду, путь к нему указывали выпущенные на волю пернатые. Этот навык закрепился в мифах о первочеловеке, бытующих чуть ли не у всех морских народов. Сами же мифы явились следствием осмысления мира и самих себя. Человек искал свой исток. И находил его, складывая первые сюжеты.

В ковчеге спасался индийский Ману, сопровождаемый семью мудрецами: его влек по морю Индра в облике огромной рыбы. Но это, пожалуй, единственный пример, когда на роль первопредка выдвинут человек. Сравнительный анализ аналогичных мифов других народов наводит на мысль об утере какого-то звена в индийских сказаниях. У ирландцев жизнь людям дал лосось Кетилль, а у скандинавов – Эмбла (Ольха) и Аск (Ясень). Возможно, это осколки одного и того же мифа, тогда в нем может фигурировать еще и Ху – один из высших богов британской Кельтики, известный из нескольких надписей доримского времени. Именно Ху прекратил потоп, возникнув из расступившихся хлябей в виде огромного чудовища и разогнав собою воду (так британцы объясняли причину высоких приливов и отливов). После этого Ху обернулся горбатым быком и научил людей земледелию и разным ремеслам. У большинства других народов жизнь после этого потопа – акт божественного творения, связанный, как правило, с землей и водой. Из грязи, оставленной схлынувшими водами, лепит первых людей Прометей. Иранцы производят себя от Гайамарта, вылепленного из земли, и блудницы Джех. В Индии Гай –  амарт под именем Мартанды был эпитетом Вивасвата. Из глины вылеплена шумерийская первопара Лахар и Ашнан, а вавилоняне произошли из глины, замешенной на крови убитого Мирового Змея. По одной из египетских версий, людей создал из глины то ли Хнум на своем гончарном круге, то ли Птах, а по другой – их сотворил Тот или же Птах «мыслью и верным словом». Из глины вылепил Адама и христианский Бог, после чего «словом» вдохнул в него жизнь и разум. У японцев существуют даже особые божества слова (Котодама) и разума (Омоиканэ). Из глины или грязи вышли некоторые африканские племена.

по-видимому, в это же время утверждаются в мифах и божественные птицы – прежде всего орел и ворон. Орел Индры, Зевса и Одина, голубь Ноя, сова Афины, вороны Одина (известны их имена – Мунин и Хугин), i Утнапиштима и вещие вороны русских былин, иранская волшебная птица (у зороастрийцев – собакоптица) Си –  мург (арабская Анка), ближневосточная – Феникс (Красная), индийская и исламская Рухх (по-арабски – «дух») или Гаруда (Пожиратель), славянские Науй (Нагой), Могуль, Жарптица (тот же Феникс), Алконост, Гамаюн, Сирин и птица Мораны. Многие из них изображались с человеческой головой на птичьем туловище, или наоборот. Неважно, что в разных странах и мифологических системах они появятся в разное время. И что славянский Сирин – это не что иное, как сова Афины, утвердившаяся к северу от Греции под этим именем, а к югу, у африканского народа каранга, – под именем Ширичена (значение этого слова – «птица с ярким оперением» – заставляет вспомнить мексиканского Кетцаля). Родились они именно сейчас, и это событие мифотворцы извлекут из своей памяти в нужный момент.

Это было время Партолана, достигшего берегов Ирландии. А в горном Иране, оставшемся в стороне от великого потопа, расцвел «золотой век» первого иранца «Зенд –  Авесты» – Джемшида, научившего своих подданных прясть лен, шелк и шерсть, подарившего им искусство вырабатывать кирпич для строительства зданий, придумавшего оружие и разделившего общество на классы. Вообще иранцы в своих мифах постоянно «идут впереди» других народов.

К началу 8-го тысячелетия до н. э. человечество стояло на пороге великих открытий.