Текст книги "Россия и Германия. История военного сотрудничества"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Всего было сделано 365 выстрелов из пушки Круппа и 317 – из пушки Шнейдера. При одинаковом снаряде пушка Круппа показала лучшие баллистические данные. Меткость обеих пушек одинакова.

У пушки Круппа заряжание было возможно лишь при углах возвышения +35’, а дальше нельзя было открыть затвор, так как казенная часть «уходит между станинами». У пушки Шнейдера максимальный угол возвышения +37’, далее казенная часть ударяется о грунт. Здесь надо отметить недобросовестность комиссии – из пушки Круппа можно стрелять и выше, чем +37*. При этом лишь немного снижалась скорострельность, а у пушки Шнейдера вообще нельзя стрелять при углах больше +35*.

В походном положении обе системы возились раздельно. В боевом положении пушки стреляли с колес, но на колеса пушки Круппа надевали башмачные пояса, а у пушки Шнейдера под колесами были специальные подкладки.

Интересно, что пушку Круппа возили и в нераздельном положении. Без башмачных поясов на колесах систему в нераздельном положении восьмерка лошадей тянула плохо, а при надетых башмачных поясах – удовлетворительно. Зато пушку Шнейдера возили только в раздельном положении.

Возку через препятствия (бревна и рельсы) пушка Круппа прошла успешно, а пушка Шнейдера получила сразу три поломки и была отправлена на ремонт.

Заключение комиссии представляло собой издевательство над здравым смыслом. После всего сказанного обе системы оказались якобы равноценны, но предлагалось принять систему Шнейдера, поскольку ее вес меньше. И тут же, не моргнув глазом, комиссия предлагала внести изменения в систему Шнейдера, приводившие к увеличению ее веса более чем на 250 кг. В конечном итоге серийные пушки Шнейдера весили больше, чем пушка Круппа.

Итак, на вооружение была принята пушка Шнейдера, получившая название «6-дюймовая осадная пушка обр. 1910 г.*.

Традиционно фирма «Шнейдер» потребовала вести серийное производство пушек только на Пугиловском заводе – Сергей и Матильда возражений не имели. 5 июня 1912 г. был подписан контракт с Путиловским заводом на изготовление пятидесяти шести 152-мм пушек обр. 1910 г. по цене 48 тыс. руб. за штуку. Первый экземпляр должен быть поставлен заказчику (ГАУ) втечение 12 месяцев со дня подписания контракта, остальные – в течение 22-х месяцев со дня принятия первого экземпляра.

Первая пушка, изготовленная на Пути-ловском заводе, была доставлена на ГАП 25 июня 1914 г., не через 12, а через 24 месяца, но дельцам Путиловского завода все сходило с рук. Первые четыре пушки были отпущены в войска в феврале 1915 г.

В 1908 г. ГАУ разработало техническое задание на проектирование 203-мм осадной и крепостной гаубицы, которая должна была заменить 8-дюймовую легкую пушку и 8-дюймовую легкую мортиру.

С конца 1912 г. по март 1913 г. на ГАП прошли конкурсные испытания опытных образцов 203-мм гаубиц Виккерса, Круппа и Шнейдера. Все три гаубицы допускали стрельбу полным зарядом без всяких платформ прямо с грунта в пределах 0’; +40', а гаубица Круппа даже с 0’ до +60". Для стрельбы с мягкого грунта имелись специальные приспособления: Виккерса – деревянные подкладки под колеса; Круппа – колесные башмачные пояса; Шнейдера – добавочные уширенные стальные колесные обода и подкладки под колеса. У гаубицы Шнейдерадобавочные обода не обеспечивали лафетные колеса от врезания в мягкий грунт. Поэтому было рекомендовано отказаться от этих ободов и перейти на башмачные пояса.

Комиссия, конечно, предложила выбрать гаубицу Шнейдера, хотя гаубица Круппа существенно превосходила гаубицу Шнейдера по начальной скорости, дальности и углу возвышения. По воле великого князя Сергея Михайловича и красотки Матильды генералы записали в заключении явную глупость (а может, и издевательство над Сергеем), что большой угол возвышения 60’ у крупповской гаубицы не нужен, так как «это орудие не назначается для разрушения прочных бетонных построек». Получается, что 203-мм гаубица предназначалась для разрушения окопов и деревянных изб.

В конце 1913 г. гаубица Шнейдера была принята на вооружение под названием «8-дюймовая осадная и крепостная гаубица обр. 1913 г.». Согласно Положению Военного Совета от 19 июня 1914 г. заказ на 32 гаубицы было решено дать Путиловскому заводу. Контракт с заводом был заключен 9 сентября 1914 г. Общая стоимость гаубиц составила 2 352 тыс. руб.

После первых недель маневренной войны войска враждующих сторон укрылись в окопах, и началась позиционная война. Русская армия не имела орудий калибра более 152 мм. Русские военные агенты рыскали по свету и хватали за огромные деньги все, что попадалось под руку – от вполне приемлемых 203-мм гаубиц Виккерса до абсолютно негодных 203-мм японских гаубиц обр. 1912 г. А Путиловский завод набрал столько заказов, что не мог выполнить и половину их. Национализация завода в 1915 г. ситуацию не изменила. В результате к 1 января 1918 г. было изготовлено несколько полуфабрикатов, из которых нельзя было собрать даже одну 203-мм гаубицу.

В 1909 г. ГАУ выработало тактико-технические требования на 9-дюймовую (229-мм) осадную мортиру и объявило конкурс на нее. Пунктуальный Крупп точно в срок (к июню 1912 г.) прислал свою мортиру, а Шнейдер так и нс смог изготовить опытный образец.

В конце 1912 – начале 1913 гг. 229-мм мортира Круппа прошла испытания на ГАП. Мортира стреляла с колес, на которые были надеты башмачные пояса. Согласно заключению комиссии по испытаниям: меткость мортиры удовлетворительная, устойчивость мортиры при стрельбе удовлетворительная. В целом мортира испытания выдержана.

Что делать бедному Сергею? И вот 26 сентября 1913 г. Артиллерийский комитат ГАУ постановил: «вводить в осадную артиллерию орудия 9-дюймового (229-мм) калибра не следует», и что достаточно, мол, орудий 203– и 280-мм калибров.

Два риторических вопроса: зачем тогда Артком разрабатывал тактико-технические требования на 9-дюймовую мортиру и зачем в 1915 г. тот же Артком настоял назака-зе в Англии сорока четырех 9,2-дюймовых (234-мм) мортир Виккерса? Замечу в скобках, что англичане взяли деньги за 44 мортиры, но сроки все сорвали и к 25 ноября 1917 г. поставили лишь четыре орудия, а дальше появился хороший повод вообще прекратить поставки. Тем не менее 234-мм английские мортиры успешно использовались в Первой мировой и советско-финской войне.

В 1906—1909 гг. ГАУ выработало тактико-технические требования к 280-мм мортирам” (гаубицам). Согласно этим требованиям вес снаряда должен быть 344 кг, начальная скорость 259 м/с при дальности 6,4 км. Таким образом, повторилась история с 9-дюймовой легкой мортирой и 8-дюймовой легкой пушкой —опять дальность стрельбы тяжелой артиллерии должна быть меньше, чем у полевых орудий. Тактико-технические требования ГАУ на 280-мм мортиру были разосланы нескольким иностранным заводам.

8 декабря 1910 г. фирма Круппа направила в ГАУ вполне резонный ответ: «Соответствующее русским требованиям тяжелое орудие навесного огня с досягаемостью 6 или 7 верст, по современным взглядам на действие тяжелой артиллерии, уже не может считаться достаточным. В артиллерийских кругах других великих державот таких орудий требуется досягаемость действительного огня 8—10 км, что должно считаться обоснованным ввиду тактических условий занятия позиции, действия огня и подвоза снарядов для таких батарей. Именно тяжелые орудия навесного огня должны быть в состоянии направлять свой губительный огонь против самых могущественных крепостных сооружений – бетона и брони, будучи сами по возможности защищены от огня крепостных орудий... Едва ли будет возможно подвезти к фронту любой крепости, вооруженной дальнобойными пушками, тяжелую навесную батарею и обеспечить ее питание снарядами, если атакующая батарея вследствие своей недостаточной дальнобойности будет вынуждена занимать позиции в 6—7 верстах от главной оборонительной линии... Поэтому и явилось столь острое желание обзавестись крупными дальнобойными орудиями навесного огня, которые по возможности ос-тавалисьбы вне досягаемости прицельного огня крепостных орудий... Этому требованию в полной мере удовлетворяет наша 28-см гаубица, сообщающая снаряду в 340 кг начальную скорость 340 м/с при досягаемости свыше 10000 м. Такое большое повышение баллистических качеств по сравнению с действием требуемой мортиры, стреляющей лишь на 6—7 верст, должно считаться замечательным. Мы создали систему, во всех отношениях удовлетворяющую требованиям, предъявленным к средствам атаки всмысле превосходства над средствами обороны и быстрой готовности к действию... Гаубица наша имеет колесный лафет и может быстро переходить из походного положения в боевое и обратно. Ее перевозка может быть совершена и по плохим дорогам с помощью башмачных колесных ободов и при механической тяге. Наши испытания дали в этом отношении очень хорошие результаты».

Эта 28-см гаубица была испытана в 1911 г. на заводе Круппа в присутствии командированных в Германию генералов Дурляхсра и Забудского. Результаты испытаний были рассмотрены комиссией при Арткоме лишь 13 марта 1912 г. Главные данные гаубицы Круппа в общем значительно превосходили требования ГАУ от 11-дюймовой мортиры, за исключением веса орудия в боевом положении.

Круппу предложили бесплатно доставить систему в Россию для испытания на ГАП. Крупп просил купить его гаубицу, как это уже было сделано в отношении 280-мм мортиры Шнейдера и 28-см мортиры Рейнского завода. ГАУ отказалось купить гаубицу Круппа, даже не пожелав испытать эту мощнейшую артсистему, да еще и стрелявшую с колесного лафета.

28 апреля 1909 г. Артком постановил заказать Рейнскому заводу опытный образец 28-см мортиры Эрхардта. За мортиру было уплачено 87 750 руб. В октябре 1913 г. 28-см мортиру Эрхардта доставили в Россию. Эта мортира была легче 28-см мортиры Круппа, но уступала ей в дальности стрельбы на 4,5 км. 28-см мортира Эрхардта имела скрепленный ствол с клиновым затвором. Тормоз отката гидравлический, накатник гидропневматический.

Стрельба велась с колес. Колеса металлические со спицами. При стрельбе на колеса надевались башмачные пояса или под них подкладывалась легкая металлическая платформа. В походном положении система перевозилась на трех повозках. Заряжание мортиры раздельно-гильзовое, причем диаметр у фланца гильзы отличался от гильзы 11-дюймовой береговой гаубицы Обуховского завода, что исключало взаимозаменяемость.

Испытания 28-см мортиры Эрхардта на ГАП выявили неустойчивость системы при стрельбе на малых углах возвышения: лопались цепи снарядного подъемника, и был отмечен ряд других мелких недостатков. Это было явной придиркой – 280-мм мортира и нс должна стрелять при малых углах возвышения. (И британские, и французские мортиры больших калибров вообще так не стреляли.) Меткость германской мортиры была признана удовлетворительной.

Поуже известным причинам ГАУ предпочло мортиру Шнейдера образцам Круппа и Эрхардта.

После начала войны, когда русская артиллерия осталась и без немецких, и без французских мортир, в 1915 г. 28-см мортиры Эрхардта были заказаны Пермскому заводу. Но дело не пошло дальше бюрократической переписки, и к производству 28-см мортир Пермский завод не приступил. Сам же опытный образец мортиры Эрхардта вместе с опытным образцом 280-мм мортиры Шнейдера в 1914 г. вошли в состав двухорудийной осадной мортирной батареи.

В результате французских интриг и деятельности французской марионетки великого князя Сергея Михайловичи, а также некомпетентности военного министра Сухомлинова русская армия осталась без тяжелой артиллерии. В годы войны с большим трудом удалось создать несколько батарей тяжелой артиллерии, использовав старые русские орудия обр. 1867 гг. и 1877 гг., небольшое число орудий, закупленных в Англии, США и Японии, а также 12-дюймовые морские гаубицы обр. 1915 г. Своевременное же принятие на вооружение 203-, 229– и 280-мм германских орудий и запуск их в серийное производство на русских заводах, но с помощью германских фирм, могло существенно изменить ход боевых действий на Восточном фронте в 1914-1917 гг.

Военно-морское сотрудничество между Россией и Германией в 1908—1914 гг. также было резко свернуто усилиями наших франкофилов – министров и адмиралов. Потому, чтобы не делать отдельной маленькой главы, я расскажу об этом здесь.

Германские фирмы внесли большой вклад в проектирование и строительство первого русского турбинного эсминца «Новик». В марте 1910 г. по заданию Путилове -кого завода состоялись испытания модели эсминца, выполненной в масштабе 1: 22,5, в бассейне завода «Вулкан» в Германии. Сразу же после окончания испытаний модели Путиловский завод приступил к разработке заданий на проектирование турбин и котлов. Заказ на сооружение турбин и котлов был дан фирме «Вулкан».

По типу «Новика» на русских верфях началось строительство нескольких серийных эсминцев. Морское министерство не желало заказывать эсминцы на русских верфях, и тогда фирма «Шихау» решила открыть в России свое отделение и, понизив цены на эсминцы, стала опасным конкурентом для русских заводчиков. За каждый эсминец фирме «Шихау» выплачивалось 1 млн 935 тыс. руб. вместо 2,4—2,5 млн руб., запрошенных русскими заводчиками.

Именно поэтому фирма «Шихау» накануне войны сумела получить заказ на девять эсминцев для России.

В начале 1912 г. владелец фирмы Карл Цизе обратился в Морское министерство с ходатайством о разрешении на постройку в Риге судостроительной верфи. Начальник Главного управления кораблестроения (ГУК) в ответ предложил построить верфь не в Риге, а в Нарве. Но постройка верфи в Нарве требовала больших капиталовложений, и это предложение фирму «Шихау* не устроило. Одновременно начальник ГУКа довел до сведения Цизе, что в состав правления верфи, администрации и рабочих иностранные подданные допущены не будут. Но это условие нисколько не смутило учредителей новой верфи. Сразу же был подыскан «русский» владелец еще не существующей верфи Карл Иесссн. Он происходил из прибалтийских немецких дворян, в русско-японскую войну командовал отрядом крейсеров и имел чин контр-адмирала.

23 марта 1913 г. с Исссеном был заключен контракт на постройку девяти эсминцев типа «Новик* для Балтийского флота: «Гогланд», «Гренгам», «Кульм», «Патрас», «Стирсуддсн», «Смоленск», «Тснедсс», «Хиос» и «Рымник*. В соответствии с контрактом несуществующая верфь получила первый платеж на 3 млн 375 тыс. руб.

Тем временем Карл Иессеи купил в окрестностях Риги на правом берегу реки Западной Двины у Мюльграбенского протока (Милгравский канал) обширный участок и получил разрешение на строительство верфи. Директор строительных работ К. Ки-наппель, а также все инженеры и мастера были привезены с верфи «Шихау» в Эль-бинге.

Все строительные работы на верфи планировалось закончить к концу 1913 г. К середине 1913 г. намечалось начать сборку трех первых эсминцев. Закладка следующих трех кораблей предполагалась в начале октября 1913 г.

В соответствии с контрактом Иессен получил право заказать турбины с гребными валами и винтами, котлы и вспомогательные механизмы для первых трех эсминцев на заводе «Шихау».

Фактически фирма «Шихау» рассматривала новую верфь не как самостоятельное предприятие, а как место сборки эсминцев, все элементы которых планировалось изготовить в Германии.

Первые два эсминца – «Готланд* и «Гренгам» —былизаложены на Мюльгра-бенской верфи 2 декабря 1913 г. В том же месяце заложили «Кульм* и «Патрас», а в начале 1914 г. – «Рымник», «Смоленск», «Стирсудден», «Тенедос* и «Хиос*³⁵.

С началом войны поставки из Германии, естественно, прекратились, и строительство эсминцев велось черепашьими темпами. В конце 1914 г. «Гогланд» и «Гренгам» были спущены на воду. В июле 1915 г. их недостроенные корпуса были отбуксированы в Петербург. В ноябре 1916 г. Морское министерство выдало заказ Петроградскому металлическому заводу на достройку первых четырех эсминцев и переделку их в быстроходные тральщики. При этом взамен одного торпедного аппарата была поставлена 102/60-мм/клб пушка. Всего на тральщике должно было быть пять 102/60-мм пушек, один 40-мм зенитный автомат Виккерса, два тройных 45-см торпедных аппарата, змейковые и щитовые тралы и трал-кринолин. Получилась некая помесь эсминца и тральщика.

Металлический завод тоже стал тянуть с достройкой кораблей, и решением Временного правительства от 14 октября 1917 г. работы над ними были прекращены.

В 1911 г. ГУК обратился к фирмам «Ан-сальдо», «Шихау» и «Вулкан» с предложением принять участие в конкурсе на проект легкого крейсера для Сибирской флотилии. Конкурс выиграла фирма «Шихау*.

Фирма предложила сравнительно дешевый проект, близкий к германскому крейсеру «Колберг». 4 декабря 1912 г. начальник отдела общих дел ГУКа генерал-майор Н.М. Сергеев заключил с фирмой контракт на постройку двух крейсеров водоизмещением около 4300 т, стоимостью (без вооружения и снабжения) по 3500 тыс. руб. Согласно контракту, первый крейсер фирма «Шихау* должна была предъявить к испытаниям нс позднее 15 июля 1914 г., второй – к 15 октября того же года. В трехмесячный срок завод обещал провести их испытания и сдать корабли заказчику.

Постройка крейсеров «Граф Муравьев-Амурский* и «Адмирал Невельский» началась 5 апреля 1913 г., но официально закладка их состоялась 10 сентября 1913 г. «Граф Муравьев-Амурский» был спущен на воду 29 марта 1914 г., а «Адмирал Невельский» – 21 октября 1914 г., то есть уже после начала войны.

Данные крейсеров типа #Граф Муравьев-Амурский» приведены в Приложении.

5 августа 1914 г. оба крейсера были реквизированы германским правительством и переданы кайзеровскому флоту, где получили имена «Элбинг* («Адмирал Невельский») и «Пиллау* («Граф Муравьев-Амурский»),

Крейсер «Элбинг* в ходе Ютландского боя в ночь на 1 июня 1916 г. столкнулся с германским линкором «Позен» и затонул. Крейсер «Пиллау» удачно прошел всю войну и 20 июля 1920 г. был по репарациям передан Италии. Итальянцы переименовали его в «Бари». 28 июля 1943 г. «Бари» был потоплен американской авиацией на мелководье в пору Ливорно. В 1944 г. немцы подняли его и разобрали на металл.

Часть II

СОТРУДНИЧЕСТВО РККА С РЕЙХСВЕРОМ И ВЕРМАХТОМ

Глава 1

Предпосылки к русско-германским контактам и договор в Рапалло

Как мы теперь знаем, военное сотрудничество России с Пруссией, а затем с Германской империей в XIX и начале XX века велось в целом открыто. Отдельные аспекты его широко обсуждались в прессе обеих стран, в рейхстаге и Государственной Думе. Исключение представляли лишь военные контракты, заключенные в период войн, которые вела Россия, или обострения военно-политической ситуации в Европе. Так было в годы Крымской войны, польского восстания, русско-турецкой войны 1877– 1878 гт. и русско-японской войны.

Военное же сотрудничество СССР с Германией в 1922—1941 гг. и использование германского военного потенциала в 1945—1950 гг. у нас целиком находилось под грифом «секретно* или «совершенно секретно*. Лишь с начала 70-х годов в открытой печати эпизодически стали всплывать фрагменты «германского следа*, как, например, сведения о покупке тяжелого крейсера «Лютцов* перед войной, об использовании С.П. Королевым ракет ФАУ-2 и т.д.

В 1990—1992 гг. часть архивных материалов, связанных с использованием германского оружия, была у нас открыта. Это привело к появлению отдельных публнка-ций, посвященных использованию германской военной техники и специалистов в СССР. Лучшими из них, по-видимому, можно считать работы Д.А. Соболева³⁶. Однако эти работы буквально утонули в «девятом вале» скандальных публикаций типа «Фашистский меч ковался в СССР*³⁷, написанных дилетантами, ставившими своей целью не анализ сотруд-ничествадвух ведущих военных держав, а охаивание истории нашей страны. Суть подобных пасквилей заключается в примитивном тезисе: вот какой плохой Сталин, да и все русские вообще, которые пошли на контакте врагом рода человеческого – немецкими фашистами. Вот, к примеру, пассаж из книги «Фашистский меч ковался в

СССР» (с. 23): «Вполне резонно может возникнуть возражение, что-де шел двусторонний процесс, что Красная Армия училась у более подготовленного учителя. Но ведь, с одной стороны, закулисные сделки за спиной мировой общественности носят печать безнравственности. А с другой – судьбы советских командиров высшего и среднего звена, стажировавшихся в Германии, окажутся трагическими. Почти все они будут уничтожены, а полученные ими в Германии военные знания и опыт навсегда канул в Лету. (Здесь лежит ключ к разгадке репрессий в отношении многих деятелей РККА.) В то же время знания и опыт, приобретенные германскими специалистами, не пропали и в полной мере нашли применение в противоборстве с Красной Армией».

Что получили наши армия и флототис-пользования германской военной техники и опытных разработок и от работы немецких ученых в СССР, читатель узнает в последующих главах и сам сможет оценить справедливость утверждений господина Дьякова и госпожи Бушуевой.

Красивая же фраза о «закулисных сделках за спиной мировой общественности» – типичный шулерский прием. Почему с 1853 по 1914 г. русским царям было позволено совершать «закулисные сделки» с Германией за чьей-то спиной, а вот с 1922 г. Сталину уже нельзя? Ситуация из-менилась?Такпочемус 1922 по 1941 г.«закулисные сделки» с Германией в виде покупки и продажи оружия и военныхтехно-логий совершали в широких масштабах США, Швеция, Голландия, Испания (до Франко и после), Швейцария, Италия, Турция, Китай, Япония, страны Южной Америки, Прибалтийские государства и др.? Почему им можно, а нам нет?

Да простатам нет Дьяковых и Бушуевых. Некому в США стенать и каяться по поводу совместных с Германией работ в области химического оружия в 20—30-х гг. Некому в Швеции ругать своих премьеров 20– 40-х гг., которые позволили германским фирмам проектировать и изготавливать в Швеции запрещенные Версальским договором артсистсмы, подводные лодки и другое вооружение. Почему там массовая печать не пестрит статьями о том, что де в 1939—1945 гг. не менее трети германской военной техники было сделано из шведского железа?

Следует ли из сказанного, что в западных странах факты сотрудничества с Германией в предвоенный период держатся всек-рете? Да нет, конечно! Подробные сведения об этом периодически печатаются в специальных военно-исторических открытых изданиях, но, за редким исключением, нс выплескиваются в виде сенсации в массовую печать и телевидение.

Само по себе название «Фашистский меч ковался в СССР» является наглой провокацией. Из этой фразы логически следует, что Германия свое оружие создавала в СССР, и если Сталин не разрешил это сделать, то нс было бы Второй мировой войны. Таким образом, получается, что в гибели более чем 50 миллионов человек виноват СССР.

Не меньшей ложью оказывается и фраза: «...судьбы советских командиров высшего и среднего звена, стажировавшихся в Германии, окажутся трагическими. Почти все они будут уничтожены, а полученные ими в Германии военные знания и опыт навсегда канул в Лету». Начнем с того, что о сталинских репрессиях у нас в течение 40 летне писал только ленивый. Зато до сих пор все дела всех репрессированных остаются секретными. Почему? Якобы, чтобы не расстраивать их родственников и родственников тех, кто писал доносы на репрессированных. Но ведь давно умерли и те, кого сажали, и те, кто арестовывал и допрашивал в 30-х годах. Умерло и большинство их детей, а немногие оставшиеся уже глубокие старики. Да и мировая практика показывает, что наследники обычно не только нс стесняются негативныхдеяний предков, а наоборот, зарабатывают на этом капитал. Разве чувствуютсвою вину потомки Дантеса? Разве не зарабатывали себе на жизнь рассказами о беспутстве папочки Матрена Распутина и «убивец» Феликс Юсупов?

Нет, тут дело в другом. Раскрытие секретных архивов неизбежно приведет к развенчанию многих репрессированных военачальников – героев Гражданской войны.

Смута и гражданская война – это бедствие для армии в любом государстве. И в том числе потому, что в генералы и маршалы попадают проходимцы и авантюристы, делающие карьеру в политической борьбе. Почему все плакальщики по репрессированным военачальникам не вспоминают Францию 1789—1815 гг.? Куда в конце XVIII в. делись французские генералы – герои взятия Бастилии, подавления мятежей в Вандеи и Бретани, расправ над населением Лиона и Марселя? Хорошо брать незащищенные города, оборонявшиеся плохо вооруженными роялистами, а вот с Тулоном вышла заминка. Город был прекрасно укреплен еще при Людовике XV, а его форты защищали наряду с роялистами и английские войска. О стены Тулона вте-ченис трех недель обломали зубы три республиканских генерала – бывший врач, бывший жандарм и бывший художник. Но тут случайно комиссар конвента Саличет-ти предложил своему коллеге комиссару Огюстену Робеспьеру³⁸ 24-летнего капитана Буона-Парте. Огюстен оценил идеи юного корсиканца, и Тулон был взят за сутки, а точнее, сам пал в руки республиканцев, как спелое яблоко.

Постепенно как-то само собой вокруг Буона-Парте собрались молодые лейтенанты и капитаны. Именно они вместе с «маленьким капралом» пройдут по Европе, сметая все на своем пути. Позже они станут маршалами и принцами. Кстати, и сейчас многие аристократические фамилии Европы ведут свое начало от маршалов Франции.

А куда делись революционные герои образца 1789—1793 гг.? Ведь во Франции при Наполеоне практически не было политических репрессий. Кто-то из них будет служить в наполеоновской армии на второстепенных постах, кто-то от обиды, что его не поняли и нс оценили, эмигрирует за рубеж или вевое поместье. Так или иначе для истории революционные генералы уйдут в небытие.

Тоже случилось и в 1941 —1945 гг. в Красной Армии с уцелевшими от репрессий военачальниками. Все они, как Ворошилов, Буденный, отошли на задний план, дав дорогу новым стратегам, которые в Гражданскую войну командовали в лучшем случае эскадроном или батальоном. Репрессированные же маршалы и командармы в среднем были не лучше, а хуже уцелевших.

В советское время вместо титулованного плейбоя Сергея Михайловича артиллерией стали заправлять энергичные дилетанты типа Тухачевского, Орджоникидзе, Павлуновского и К°.

Назовем поименно. Тухачевский Михаил Николаевич, с 1931 г. заместитель председателя Реввоенсовета и начальник вооружений РККА, с 1934 г. заместитель наркома обороны по вооружению. Образование: окончил в 1914 г. Александровское военное училище, больше он нигде не учился, а только учил других.

Вот передо мной книжка С. Будаевско-го «Курс артиллерии – руководство для военных училищ», Санкт-Петербург, 1912 г. Обратим внимание —это8-е издание, то есть переиздавалась книга ежегодно. Написан сей курс на уровне советских учебников для допризывников. Вот по Бу-даевскому Тухачевский и прошел ликбез по артиллерийскому делу. Увы, подпоручик Тухачевский в отличие от младшего лейтенанта Буона-Парте трактатов по баллистике нс писал. Боевой опыт мировой войны у подпоручика был близок к нулю. На фронт он попал в конце сентября 1914 г., а уже 21 февраля 1915 г. оказался в плену. В октябре 1917 г. ему каким-то образом удалось бежать из лагеря военнопленных в крепости Ингольштадт и добраться до Парижа. В конце 1917 г. Тухачевский появляется в Петрограде, а в феврале 1918 г. едетв Москву. Древняя столица становится Тулоном для нашего великого маршала. В Москве Тухачевский останавливается у своего давнего приятеля Н.Н. Кулябко. До революции Кулябко был посредственным музыкантом, а в начале марта 1918 г. становится членом ВЦИК. В это время Ленин и Троцкий надумали создать институт военных комиссаров. И вот Кулябко назначается заместителем председателя Всероссийского бюро военных комиссаров. Естественно, что Кулябко решил порадеть приятелю, а заодно избавиться от безработного нахлебника. 5 апреля 1918 г. по рекомендации Кулябко и секретаря ВЦИК А.С. Енукидзе Тухачевского принимают в РКП(б). А уже 27 мая бывший подпоручик вмсстеслевым эсером бывшим прапорщиком Ю.В. Саблиным в качестве военных комиссаров поставлены присматривать за начальником Московского района обороны Западной завесы бывшим генералом К.К. Бановым!

28 июня 1918 г. бывший подпоручик вступает в командование 1-й армией Восточного фронта. Так началась карьера «великого полководца».

Что же касается наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе и его заместителя Ивана Петровича Павлуиовс-кого, то они и военных училищ не оканчивали. Орджоникидзе в 1901 – 1905 гг. учился в фельдшерской школе и, видимо, се так и не окончил. А Павлуновский вообше нигде, кроме как в церковно-приходской школе, не учился. Зато Павлуновский еще ведал и мобилизационным управлением РККА.

Вот эта славная троица дилетантов и вершила судьбами нашей артиллерии.

Надо ли говорить, что полученные «в Германии военные знания» мало что давали делетантам типа Тухачевского и Павлу-новского. Зато эти знания пригодились командирам среднего звена и гражданским специалистам, командированным в Германию или работавшим с немцами в СССР.

Кстати, среди них был и мой дед Василий Дмитриевич Широкорад, в 30-х годах работавший «приемщиком» на германских заводах, в том числе и у Круппа. Я до 14 лет жил вместе с дедушкой и бабушкой, и они мне много рассказывали о Германии (дед был там вместе с семьей), но о том, что там принималось, дед никогда не говорил. Отец рассказывал, что ему пришлось за неимением советской учиться в германской школе и вместе с другими школьниками заниматься военной подготовкой. Когда я подрос, отец под большим секретом рассказал, что местный гауляйтер обратил внимание на его выправку и сказал, что этот парень будет хорошим солдатом фюрера. Командир отряда тактично промолчал. Замечу в скобках, что в июле 1941 г. отец, учась на мехмате МГУ, имел бронь, но ушел добровольцем вармию.

Мой дед происходил из казаков, как-то получивших дворянство, а зато бабушка имела куда лучшую родословную. Ее отец был потомственный польский дворянин – Сильвестр Антонович Домброва, а о матери Генриетте фон Бастиан и говорить не приходится. Упоминаю об этом не из тщеславия, а чтобы объяснить, что специалист, проживший несколько лет в Германии, да еще с таким происхождением, не участвовавший в Гражданской войне, нс коммунист (в партию мой дед вступил уже в Москве в октябре 1941 г.) не был репрессирован, и я не слышал ни о каких неприятностях, постигших его коллег по советской торговой миссии. Мало того, и дед, и отец почти всю последующую жизнь проработали в самых секретных «почтовых ящиках».

Судя по сохранившимся фотографиям, семья Василия Дмитриевича Широкорада в Германии была одета гак, что не отличалась от семей германских инженеров, а по советским меркам – очень дорого. Но так и должно было быть для поддержания престижа страны. А вот домой из Германии семья привезла самое необходимое – немного посуды, бритвенный прибор и т.д. Самым дорогим приобретением была швейная машинка.