Текст книги "Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Корабельные пушки

В середине 30-х гг. нашему флоту потребовались легкие и скорострельные 76-мм палубные установки. К тому времени на вооружении ВМФ состояло только два орудия малого калибра – 45-мм полуавтоматическая пушка 21К и универсальная 76-мм полуавтоматическая пушка 34К. Кроме того, на кораблях находились старые пушки – 76-мм Лендера, 75-мм Кане и др. Прицельная дальность 45-мм пушки 21К была мала, а фугасное действие снаряда еще хуже: вес взрывчатого вещества в ее основном снаряде составлял всего 52 грамма, а в других колебался от 37 до 118 граммов. Созданная на базе 7,62-см пушки «Рейнметалл» 76-мм пушка 34К имела хорошую баллистику, но вес вращающейся части составлял 5 т.

Из-за больших веса и габаритов пушки 34К нельзя было размещать на малых и средних подводных лодках типа «Малютка» и «Щука». А из 45-мм пушек 21К потопить даже малый транспорт водоизмещением 1000—2000 тонн было весьма проблематично.

В этой ситуации моряки вспомнили об опыте Гражданской войны, когда многие десятки речных судов были вооружены 76-мм полевыми пушками обр. 1902 г. Поначалу полевые пушки ставили на палубы прямо на колесах, позже появились специальные станки. Руководство АУ ВМФ предложило КБ завода № 92 создать на базе качающейся части дивизионной пушки Ф-22 палубную установку калибром 76 мм для вооружения средних подводных лодок и мобилизованных на период войны судов гражданских ведомств, которые предполагалось вооружать 76-мм пушками и обращать в военные транспорты, сторожевые корабли и речные канонерские лодки.

76,2-мм тумбовая установка Ф-35 была спроектирована для вооружения подводных лодок. Антикоррозийная пушка Ф-35 создавалась на базе пушки Ф-22. Баллистические данные и боеприпасы у обеих пушек совпадали. Разработка системы была начата в 1939 г. под руководством Грабина и Горшкова. Рабочая документация подписана 20 марта 1940 г.

После заводских испытаний опытный образец Ф-35 был отправлен на Черное море, где прошел испытания на подводной лодке «Щ-204». После корабельных испытаний Ф-35 была рекомендована для принятия на вооружение, но заказа от ВМФ не последовало, а пушка так и осталась на подводной лодке «Щ-204». Вес 76-мм пушки составлял 791 кг.

Параллельно с Ф-35 Грабин работал над 76/51-мм палубной пушкой Ф-36. Она предназначалась для вооружения судов гражданских ведомств, мобилизованных в ВМФ в случае войны. Пушка Ф-36 была максимально унифицирована с Ф-35. Ствол Ф-36 фактически взят от армейской системы Ф-22, но его сделали немного толще. Ствол имел свободную трубу, которая могла быть заменена в корабельных условиях.

Клиновой затвор и автоматика заимствованы у 76-мм дивизионной пушки обр. 1939 г., или Ф-22 УСВ. Люлька литая. Станок вертлюжного типа. Вертлюг литой со вставным, затянутым гайкой на конусе стальным штырем. Тумба литая. Вертлюг вращался на тумбе на шарах. Щит коробчатый, прикрывающий орудие спереди и с боков.

В 1940 г. был изготовлен опытный образец пушки Ф-36. Полигонные испытания (стрельбы) начаты 8 мая 1940 г. Отчет о полигонных испытаниях датирован 21 июня 1940 г., и там указано, что «система Ф-36 может быть принята на вооружение при устранении приведенных недостатков».

Тем не менее ни Ф-35, ни Ф-36 на вооружение приняты не были. Грабин объяснил это позицией контр-адмирала Акулина:

«Работа по созданию пушки Ф-35 и ее аналога Ф-36 (для вооружения военных транспортов) шла быстро. Представители флота регулярно приезжали в КБ, интересовались конструктивными схемами и сроками выполнения договора. Вскоре собрали опытный образец пушки Ф-35, он успешно прошел заводские испытания. Пушку уже готовили к отправке на море для испытания заказчиком, когда на завод приехал начальник АУ флота контр-адмирал Акулин и попросил нас продемонстрировать стрельбу нового орудия. Результаты стрельбы вполне удовлетворили контр-адмирала, он неоднократно подчеркивал нужду военно-морского флота именно в такой пушке. Приятно было иметь дело с таким благожелательным и деловым заказчиком. Акулин поставил вопрос о валовом производстве Ф-35 и Ф-36, назвал цифру – сколько пушек нужно флоту. Для выполнения этого заказа заводу требовалось построить специальный цех. Руководство завода на это охотно шло, но необходимо было разрешение нашего наркомата. Морские испытания к этому времени пушка выдержала и была рекомендована на вооружение. Опытный образец был оставлен на подводной лодке.

Подготовка решения о принятии Ф-35 и Ф-36 на вооружение и на изготовление пушек в валовом производстве проходила в ЦК партии у А.А. Жданова. Все предварительные вопросы были решены в Наркомате обороны у К.Е. Ворошилова и в других наркоматах. Оставалось лишь провести оформление.

На совещании у Жданова я сделал сообщение о пушке,

об итогах испытаний и о готовности к постановке на валовое производство. Подчеркнул, что для валового производства нужен специальный цех и что все наркоматы дали свое согласие. Жданов спросил меня:

– Нельзя ли морскому флоту обойтись без этих специальных пушек?

Я дал подробные разъяснения и повторил, что флот никак не может обойтись без этих пушек. Жданов настаивал на том, что создавать специальные пушки не следует, нужно изыскивать другие возможности...

Наконец Жданов сказал:

– Для окончательного решения вопроса пригласим Акулина.

Я был вполне удовлетворен таким решением, так как знал отношение Акулина к нашим пушкам, он казался мне надежным союзником.

Пригласили Акулина, он появился в кабинете у Жданова довольно быстро. Открыл дверь, вошел четким шагом, отрапортовал Жданову о прибытии и остался стоять по стойке “смирно”. Вообще-то говоря, от начальника Артиллерийского управления Военно-Морского Флота на совещании у секретаря ЦК не требовалось столь строгого выполнения военных уставных правил. Но в конце концов почему бы и нет? Жданов подробно проинформировал Акулина о том, какой рассматривается вопрос, и сказал:

– Можете ли вы обойтись без пушки Ф-35?

Я был доволен, что вопрос поставлен четко, и спокойно ждал, что Акулин ответит: “Не можем”. И вдруг слышу:

– Можем, товарищ Жданов!

Я даже ушам своим не поверил. Смотрю на Акулина и поражаюсь. Оговорился? Да нет, четко все было сказано и с полной уверенностью в голосе.

Я обратился к Жданову и сказал, что Акулин ошибается: нет в стране такой пушки, которая могла бы заменить Ф-35.

Жданов вновь повторил свой вопрос, и вновь Акулин уверенно подтвердил, что флот обойдется без новой пушки. Я ничего не понимал и не мог успокоиться. На мои возражения Жданов ответил, что Акулин возглавляет АУ флота, и если он заявляет, что можно найти другую равноценную пушку, то, значит, такая пушка имеется. Я не мог согласиться с Акулиным и попросил его тут же назвать такую пушку. Но Жданов поблагодарил Акулина и отпустил его. Пушки Ф-35 и Ф-36 на валовое производство так и не поставили.

Позже, в начале 1943 г., к нам в КБ приехали представители флота Галлер и Грен. Галлер рассказал о высоких боевых качествах опытного образца пушки Ф-35, которая сделала подводную лодку грозой для фашистов, и просил меня поставить вопрос перед Сталиным о валовом производстве пушки для подводных лодок. Я рассказал о ходе

совещания у Жданова. Галлер на это ответил, что Акулин допустил тогда непростительную ошибку, которую нужно в кратчайший срок исправить. Я понимал моряков, но обращаться к Сталину отказался. Если АУ флота пересмотрело свои взгляды, то моряки и без моего вмешательства сумеют добиться запуска Ф-35 в валовое производство. А если нет, то мое обращение к Сталину ничего не даст...»*

Здесь Грабин упрощает ситуацию, опускает многие детали. Но по сути он абсолютно прав. Запуск в массовое производство легких и дешевых 76-мм пушек типа Ф-35 и Ф-36 мог дать нашим морякам мощное оружие. Пушка Ф-36 особенно пригодилась бы на речных флотилиях, так как ее боеприпасы полностью унифицированы со всеми 76-мм дивизионными пушками, чего не имели 76-мм пушки 34К и 75-мм пушки Кане.

Забегая вперед, скажем, что в 1941 г. велась работа по созданию 76-мм башенной пушки ЗИС-15 для речных бронекатеров.

В 1943 г. в ЦАКБ была спроектирована 76-мм пушка С-35 для подводных лодок. Опытные образцы изготовлены в 1944 г., и в октябре того же года прошли полигонные испытания на НИМАПе. Затем начались корабельные испытания, которые завершились в июне 1945 г. Дальнейшие работы не проводились.

В 1943 г. путем модернизации танковой пушки Ф-34 были созданы башенные пушки С-45В и С-45Н для установки на бронекатерах проекта 1124. Башни при этом остались почти прежними; был лишь увеличен угол вертикального наведения и изменен ряд мелочей. Орудие могло стрелять всеми выстрелами от 76-мм полевых пушек.

Башенные установки С-45 прошли испытания в 1945– 1946 гг., но на вооружение приняты не были в связи с появлением 85-мм установок МК-85.

В 1944 г. в ЦАКБ началось проектирование 85-мм одноорудийной башенной установки С-66. Ее предполагалось использовать на морских и речных бронекатерах для стрельбы по наземным и воздушным целям.

В артустановке была качающаяся часть от 85-мм танковой пушки ЗИС-С-53 с изменениями, вызванными увели

чением угла вертикального наведения. Башня и качающаяся часть полностью уравновешены. Вертикальное наведение осуществляли вручную, горизонтальное наведение имело электрический привод.

Шаровой погон болтами крепился к шельфу корпуса башни. Шаровое основание крепилось болтами к опорному кольцу корабельной конструкции. По контуру амбразуры в лобовом листе корпуса башни крепилась болтами броневая рамка-отливка, в которой установлены цапфы люльки.

Подача боеприпасов к пушке производилась вручную. На больших бронекатерах в погребах патроны были уложены в стеллажах в вертикальном положении, а на малых – в горизонтальном, и в погребе имелся вращающийся стол, с которого принимал патроны сам заряжающий.

Питание башни осуществлялось постоянным током 110 и 24 В. Стрельба могла вестись при центральной и прицельной наводке. Прицельное устройство – ПТМ.

В 1945—1946 гг. работы по С-66 были переданы из ЦАКБ в МАЦКБ, где установка получила новый индекс – МК-85.

Опытный образец был изготовлен на заводе № 112 («Красное Сормово») в 1946 г. Серийное производство установок велось на заводе № 112 (в 1946—1948 гг.) и Ижорском заводе (с 1950 г.).

Установки МК-85 устанавливали на бронекатерах и малых канонерских лодках проекта 186.

Артиллерийский вектор поражения РККА в 1941 г.

Грабин в отличие от многих мемуаристов не выставлял себя провидцем, знавшем заранее о начале войны. Он, как и подавляющее большинство советских людей, чувствовал напряжение на западной границе, но нападение Германии стало для него неожиданностью. Василий Гаврилович писал:

«У меня оказался свободным целый день – воскресенье 22 июня. Погода выдалась на славу, тянуло за город. В Москву приехал я не один. Со мной была жена. Посоветовавшись, решили заехать в продовольственный магазин и махнуть куда-нибудь в лес, на речку, благо поезд на Ленинград отправлялся около полуночи. На ходу шофер включил радио. Едва подъехали к Столешникову переулку, где разрешалась стоянка легковых машин, из приемника послышались позывные.

– Говорит Москва, говорит Москва... Слушайте важное сообщение... – с какой-то необычной интонацией объявил диктор.

“Что это такое важное, что обязательно надо передавать в воскресенье?” – подумал я.

И тут зазвучал взволнованный и несколько подавленный голос Молотова:

– Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали нашу границу...

Я велел шоферу ехать в Наркомат вооружения... Там было многолюдно. Удивительно, как все успели так быстро собраться! В длинном коридоре толпились, переговариваясь, начальники отделов. Я прошел в кабинет наркома. Там были и все его заместители.

Сам нарком, Д.Ф. Устинов, незадолго до этого дня назначенный на место смещенного с должности и арестованного Б.Л. Ванникова, бледный, полуодетый (он ночевал в кабинете после закончившейся глубокой ночью, как было принято в то время, работы), сидел за столом, закрыв лицо руками и растерянно повторял:

– Что же делать? Что же теперь делать?

Все присутствующие молчали.

Это было очень тяжелое зрелище. Я подошел к нему и тронул за плечо:

– Дмитрий Федорович, откройте сейф, там мобилизационные планы...

Когда планы были извлечены, все вместе начали составлять список пушек, производство которых следовало срочно восстановить или расширить. Этот список был оформлен как приказ Наркомата вооружения.

Пока мы работали, в кабинет наркома, как всегда с шумом, вошел Кулик. Все ждали, что скажет маршал. Обернувшись ко мне, он во всеуслышание объявил:

– Ваши пушки громят немецкие танки. За неполный сегодняшний день подбили около шестисот танков. – Затем обратился к присутствующим: – Давайте больше пушек, пулеметов, винтовок и боеприпасов!..»*

Пушки Грабина действительно громили немецкие танки, но в целом положение Красной Армии было катастрофично.

Поражения РККА в 1941 г. до смерти Сталина объяснялись у нас исключительно внезапностью нападения. Со времени XX съезда КПСС стало модно во всем винить Сталина, Берия, Жданова. На самом деле ответственность за поражения в первую очередь несет руководство РККА. В Генштабе не были сделаны должные выводы из кампании на Западном фронте летом 1940 г. Квалификация офицеров и генералов в РККА была ниже, чем в вермахте, а уровень подготовки рядового состава явно несопоставим. Можно ли сравнить казаха или туркмена, едва-едва понимающего русский язык, с немецким парнем, окончившим среднюю школу и прошедшим военную и спортивную подготовку? Наши военные историки и так и сяк вертят данные по числу самолетов и танков в РККА и вермахте, но почему-то никто не приводит уровень грамотности личного состава этих армий. Каюсь, я этих данных и сам не нашел. Но, по данным Большой Советской Энциклопедии, с 1918 по 1941 г. в СССР среднее образование получили 3829 тыс. человек. Если не считать женщин, умерших и негодных к военной службе мужчин, то среди военнослужащих к 22 июня 1941 г. было не более 1,5 млн человек со средним образованием. Нельзя отрицать, что Советское правительство сделало очень многое. Так, в 1913 г. среди рядового состава русской армии было 1480 человек со средним образованием. А всего грамотных в армии было 604 тыс. человек, малограмотных – 302 тыс., а неграмотных – 353 тыс. человек. Так что качественный скачок в грамотности за первые двадцать лет советской власти налицо, но, увы, мы по-прежнему здорово отставали в этом плане от Германии.

* Грабин В. Г.Оружие победы. С. 500—501.

Самым же важным фактором поражения, на мой взгляд, стало столкновение отмобилизованной воевавшей армии с неотмобилизованной и не воевавшей 20 лет армией. Финская война и ввод войск на территорию Польши в сентябре 1939 г. в силу своей специфики в счет не идут. Войска же, участвовавшие в боях с японцами на Халхин-Голе, в основном так и остались на Дальнем Востоке. Германская же армия менее чем за два года победным маршем прошла по всей Европе от Бреста на Буге до Бреста на берегах Атлантики и от Нарвика до Крита. Был накоплен огромный опыт боевых действий, у противника захвачены тысячи танков, самолетов и артиллерийских орудий. Заводы всей континентальной Европы работали на вермахт.

О танковых и воздушных боях 1941 г. писалось много, я же хочу несколько слов сказать о количественном и качественном соотношении сил в артиллерии сторон – артиллерийском векторе.

К началу войны артиллерия сухопутных частей РККА имела такой состав:

Полковая и дивизионная артиллерия

45-мм противотанковые пушки 14 937

Это официальные данные, и они не полностью отражают состав артиллерийского вооружения СССР. Так, к примеру, 210-мм пушек Бр-17, сделанных по образцу 21-см пушки фирмы «Шкода», было 9, из которых 3 находились на полигоне и заводе, а 6 входили в отдельный пушечный дивизион особой мощности. Но ни снарядов, ни таблиц стрельбы к ним не было. Эти шесть 210-мм пушек стали боеспособны лишь к концу 1944 г.

В таблицу не вошли 127 полевых пушек М-60, изготовленных в 1940—1941 гг.

Соответственно в таблицу не вошли сотни принадлежавших флоту орудий береговой артиллерии; 1698 орудий (калибра 45—152 мм) сорока девяти укрепленных районов, 138 орудий на бронепоездах (калибра 76—107 мм) и др.

Кстати, среди перечисленных орудий есть только две пушки конструкции Грабина – Ф-22 и УСВ, которые вместе составляли 47% общего числа дивизионных пушек.

Ахиллесовой пятой нашей артиллерии оставались средства тяги. Германская артиллерия была моторизована почти полностью, а у нас большая часть орудий была на конной тяге. Что касается механизированных средств, то численность, состав и качественное состояние тракторного парка советской артиллерии на 1 января 1941 г. приведены в табл. № 3.

Таблица № 3
Маркитракторов	Положено по штату	Имеется в артиллерийских частях	Из них требуют ремонта		Всегонеисправных
			среднего	капитального	количество	%
«Ворошиловец»	733	228	23	15	38	16,8
«Коминтерн»	6891	1017	164	87	251	24,6
«Комсомолец»	2810	4401	506	337	843	19,1
Итогоартгягачей	10 434	5646	693	439	1132	20,0
Тягач-60	44	1631	206	343	549	33,7
Тягач-65	3668	7170	677	320	997	13,9
Тягач-3	384	3658	504	348	852	23,3
Итого с/х тракторов	4096	12 459	1387	1011	2398	19,0
Тягач-2	951	-	-	-	-	-
Тягач-5	5478	2839	251	55	306	10,8
«Коммунар»	94	504	71	198	269	53,3
Итоготранспортныхтракторов	6523	3343	322	253	575	17,2
Всеготракторов	21 053	21 448	2402	1703	4105	19,1

Артиллерии дивизии по штату полагалось иметь 99 тракторов, в том числе 21 тягач «Комсомолец»; 48 тракторов СТЗ-З; 5 тракторов СТЗ-5 и 25 тракторов С-65. Однако из-за недостатка средств эти нормы, как правило, не выдерживались ни по типу, ни по количеству машин. Для буксировки 45-мм пушек вместо специальных тягачей использовались грузовые автомобили ГАЗ-АА и ЗИС-5. Дивизионные гаубицы перевозились тракторами СТЗ-З и автомобилями ЗИС-5; 152-мм гаубицы – сельскохозяйственными тракторами С-60 и С-65 вместо положенных по штату более быстроходных тракторов СТЗ-5.

В корпусной артиллерии и АРГК для перевозки 122-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек вместо недостающих тягачей «Коминтерн» использовались тракторы С-60 и С-65.

На 1 января 1941 г. в артиллерии находилось 21 448 тракторов, в том числе 6150 специальных артиллерийских тягачей и 15 298 сельскохозяйственных и транспортных тракторов. Из 21 448 тракторов и тягачей 4100, т. е. около 20%, нуждались в капитальном и среднем ремонте. Вместо положенных по штату 10 528 специальных артиллерийских тягачей налицо было только 6150 (58%), остальные заменялись более тихоходными сельскохозяйственными тракторами с меньшим запасом хода. В резерве центральных органов снабжения специальных тягачей не было, и в случае мобилизации артиллерия могла ориентироваться только на поношенные тракторы, изъятые из народного хозяйства.

Для орудий большой и особой мощности требовалось не менее 7500 тягачей «Ворошиловец», а в наличии было около 250.

Все части зенитной, дивизионной, корпусной артиллерии и АРГК на механической тяге были обеспечены исключительно тракторами сельскохозяйственного типа (СТЗ-З, ЧТЗ-60,ЧТЗ-65), т. е. тракторами с малыми скоростями передвижения (4—6 км/ч) и с очень низкой маневренностью. Обеспеченность частей указанными тракторами, находящимися в удовлетворительном состоянии, составляла около 30—35%.

В первом полугодии 1941 г. началось частичное развертывание армии и интенсивное формирование новых артиллерийских частей. Это еще более ухудшило ситуацию с механической тягой. Мобилизованные из народного хозяйства тракторы большей частью были изношены, а производить их ремонт армия не имела ни сил, ни средств. Средним ремонтом тракторов не занимались ни ремонтные базы Наркомата обороны, ни артиллерийские части; первые – из-за отсутствия свободных производственных мощностей, вторые – из-за отсутствия запасных частей, инструмента или мастерских.

Капитальный ремонт тракторов на ремонтных базах Наркомата обороны задерживался. Так, в Киевском особом военном округе на ремонтных базах находилось 960 тракторов, в Западном – 600. Срок окончания их ремонта без учета вновь поступавших тракторов намечался только на второй квартал 1943 г. В машинно-тракторных мастерских Наркомата земледелия с 1940 г. находилось около 400 тракторов, сданных в ремонт Западным и Киевским округами. Срок выпуска их из ремонта оставался неустановленным.

Вот, к примеру, донесение начальника артиллерии Орловского военного округа от 5 июня 1941 г.: «По штатам мирного и военного времени 364, 488-му корпусным артиллерийским полкам и 399-му гаубичному артиллерийскому полку положены тракторы «Коминтерн» и «Сталинец-2». В момент сформирования указанных артиллерийских частей тракторов «Коминтерн», «Сталинец-2» и их заменяющих ЧТЗ-65 в округе не было... Планом вооружения Генерального штаба Красной Армии на 1941 г. предусматривается укомплектование этих частей на 50% штатной потребности вместо положенных тракторов «Коминтерн» и «Сталинец-2» маломощными тракторами СТЗ-З-5... Перевозка указанными тракторами материальной части артиллерии от станции Рада Ленинской железной дороги до лагерей производилась по лесной проселочной дороге на расстояние 0,5—1 км... Из 10 тракторов СТЗ-З-5, участвовавших в переброске 122-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек, застряло 8. Все принятые меры к вытаскиванию застрявших орудий тракторами СТЗ-З-5 оказались безрезультатными... Считаю, что укомплектование указанных артиллерийских частей маломощными тракторами СТЗ-З-5 в размере 50% штатной потребности делает их небоеспособными».

С целью сбережения материальной части и топлива в предвоенные годы для боевой учебы и хозяйственных надобностей разрешалось использовать лишь один трактор на батарею, причем время работы его не должно было превышать 25 ч в месяц. Можно представить, на каком уровне велась боевая подготовка нашей механизированной артиллерии.

Неудовлетворительное положение со средствами тяги наряду с другими факторами привело к катастрофическим последствиям в первые дни войны.

26 июня 1941 г. полковник И.С. Стрельбицкий доносил командующему артиллерией 13-й армии, что из 12 артиллерийских дивизионов бригады 9 дивизионов не имеют ни тракторов, ни водителей, ни снарядов.

В г. Дубно формировался 529-й гаубичный артиллерийский полк большой мощности. Из-за отсутствия мехтяги при подходе немцев были брошены в исправном состоянии двадцать семь 203-мм гаубиц Б-4.

За первые 18 дней войны ежедневное продвижение немецких войск составляло от 25 до 35 км. Германская армия обладала собственными превосходными артиллерийскими тягачами, а также тягачами и автомобилями из всех стран Европы, включая Англию (трофеи Дюнкерка). Нашу же артиллерию в подавляющем большинстве случаев возили пары (45-мм пушки), четверки (76-мм полковые пушки обр. 1927 г.), шестерки (дивизионные 76-мм пушки и 122-мм гаубицы) и восьмерки (152-мм гаубицы и пушки-гаубицы) лошадей, а также сельскохозяйственные тракторы СТЗ-З, С-60 и С-65, развивающие максимальную скорость 6—8 км/ч. Значительная часть нашей артиллерии 22—29 июня вообще не имела никакой тяги. В романе «Живые и мертвые» есть эпизод, в котором солдаты тащили на себе 45-мм пушку несколько сот километров. А ведь гаубицу на себе далеко не утащишь. Это неплохо помнить всем, кто сопоставляет мощь армий Германии и СССР на 22 июня 1941 г. только по числу танков, самолетов и орудий.

В советской стрелковой дивизии в военное время по штату № 04/400 от 5 апреля 1941 г. полагалось иметь три стрелковых полка, легкий артиллерийский полк, гаубичный артиллерийский полк, отдельный противотанковый артиллерийский дивизион и отдельный зенитный артиллерийский дивизион. В стрелковом полку положено было иметь шесть 76-мм полковых пушек обр. 1927 г., двенадцать 45-мм противотанковых пушек, четыре 120-мм миномета и восемнадцать 82-мм минометов.

В составе легкого артиллерийского полка положено было иметь двенадцать 76-мм дивизионных пушек и восемь 122-мм гаубиц. В гаубичном полку – двенадцать 122-мм и двенадцать 152-мм гаубиц, в отдельном противотанковом дивизионе – восемнадцать 45-мм противотанковых пушек, и, наконец, в отдельном зенитном артиллерийском дивизионе – четыре 76-мм и четыре 37-мм зенитные пушки.

Но эта организация фактически оставалась на бумаге. На самом деле хорошо, если дивизион имел половину положенного. А что касается зенитной артиллерии, то большинство дивизий не имели ее вообще. Зенитные автоматы калибра 37 мм начали поступать в войска в конце 1940 г., их было крайне мало, а боекомплект составлял лишь 23% от положенного на три месяца боев, а для 85-мм зенитных пушек боекомплект составлял вообще 13%.

Германская пехотная дивизия 1-й волны включала три пехотных полка, моторизованный эскадрон тяжелого орудия, артиллерийский полк и истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион.

В пехотном полку имелось шесть 7,5-см легких пехотных орудий обр. 18 (le.I.G.18) и два 15-см тяжелых пехотных орудия обр. 33 (S.I.G.33), двенадцать противотанковых пушек калибра 37 мм или 50 мм и 45 минометов.

Немецкие 7,5-см и 15-см пехотные орудия в отличие от наших полковых пушек имели угол возвышения до 75°, что позволяло им вести навесную стрельбу. Пехотные орудия калибра 15 см, кроме обычного фугасного снаряда весом 2,8 кг, могли стрелять на дистанцию до 1000 м и мошной надкалиберной миной весом 90 кг, содержавшей 56 кг тротила. Оба пехотных орудия с конца 1941 г. для борьбы с танками имели кумулятивные снаряды. Кумулятивный снаряд калибра 15 см при угле встречи 45° пробивал 150-мм броню. Оба пехотных орудия были подрессорены и могли передвигаться со скоростью до 35 км/ч.

В эскадроне тяжелого оружия имелось два легких пехотных орудия и три противотанковые пушки.

В артиллерийском полку имелось тридцать шесть 10,5-см и двенадцать 15-см гаубиц.

Обратим внимание: немцы с 1939 по 1942 г. воевали вообще без дивизионных пушек. В дальнейшем они использовали трофейные дивизионные пушки в качестве противотанковых, но об этом позже. Все орудия германской дивизии могли вести навесной огонь.

Теперь перейдем к корпусной артиллерии РККА. 13 июля 1935 г. Советом Труда и Обороны был утвержден план реорганизации Красной Армии, и в числе прочих мероприятий количество стрелковых корпусов мирного времени увеличивалось до 25. В 15 из них было намечено создать вторые артиллерийские полки большой мощности. На вооружение их должны были поступить 152-мм и 203-мм гаубицы. Общее количество орудий в двух полках корпуса предполагалось довести до 54. Первые восемь полков по этому плану были сформированы к 1 октября 1936 г. Формирование остальных семи полков предусматривалось по мере поступления новой материальной части (шесть из них были сформированы в 1937 г.).

Первый артиллерийский полк стрелкового корпуса состоял из трех дивизионов: первый и второй дивизионы из 107-мм и 122-мм пушек, третий дивизион из 152-мм гаубиц. Все дивизионы – трехбатарейные, в каждой батарее 4 орудия. Всего в полку 36 орудий.

Второй полк также состоял из трех дивизионов (первый и второй дивизионы из 152-мм гаубиц, третий из 203-мм гаубиц обр. 1931 г.). Все дивизионы – трехбатарейные, в каждой батарее по два орудия. Всего в полку 18 орудий.

Но вскоре Комитет Обороны своим постановлением от 22 апреля 1937 г. потребовал довести количество орудий корпусной артиллерии в стрелковом корпусе до 66 и в первом артиллерийском полку иметь 36 орудий (двадцать четыре 122-мм или 107-мм пушки, двенадцать 152-мм гаубиц), а во втором полку – 30 орудий (двадцать четыре 152-мм гаубиц и шесть 203-мм гаубиц). К 1938 г. такие полки были сформированы.

После Финской войны из второго корпусного полка был изъят третий дивизион (шесть 203-мм гаубиц). Дело в том, что запустить в большую серию корпусные 203-мм гаубицы Е-16 не удалось. Новые 203-мм гаубицы М-40, У-3 и БЛ-39 еще только разрабатывались. Поэтому в корпусной артиллерии состояли тяжелые и неповоротливые 203-мм гаубицы Б-4. Командиры корпуса с удовольствием избавились от обузы, а взамен получили дивизион 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20.

К июню 1941 г. по штатам военного времени в стрелковом корпусе полагалось иметь два артиллерийских полка I и II типа и отдельный зенитный артиллерийский дивизион.

Корпусный артиллерийский полк I типа состоял из двух дивизионов 107-мм, 122-мм пушек (24 орудия) и дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (12 орудий).

Корпусный артиллерийский полк II типа имел три дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (36 орудий).

Во многих стрелковых корпусах имелся только один корпусный артиллерийский полк II типа в составе двух дивизионов 107-мм и 122-мм пушек (24 орудия) и двух дивизионов 152-мм гаубиц-пушек (24 орудия). Все дивизионы этих полков были трехбатарейного состава, по четыре орудия в батарее.

К началу войны план мобилизационного развертывания корпусной артиллерии был в основном реализован, т. е. число корпусных артиллерийских полков было доведено до 94, с общим числом 107-мм или 122-мм пушек, составлявшим 1320 орудий, и 152-мм гаубиц-пушек 2220 орудий, всего 3540 орудий. Таким образом, при переформировании 72 корпусных полков в 94 общее количество 107-мм и 122-мм пушек осталось тем же, количество же 152-мм гаубиц-пушек в корпусной артиллерии увеличилось на 528 орудий.

В первые недели Великой Отечественной войны корпусная артиллерия прекратила свое существование. Значительная часть орудий была потеряна в боях, а остальные орудия калибра 107—152 мм были переданы в артиллерию РГК. Да и сами стрелковые корпуса были упразднены осенью 1941 г.

До мобилизационного развертывания 1941 г. артиллерия РГК Красной Армии насчитывала 55 полков, 15 отдельных дивизионов особой мощности и 2 отдельные батареи, имевшие в общей сложности 2182 орудия. В составе артиллерии РГК было: 22 гаубичных полка, вооруженных 152-мм гаубицами, и 22 гаубичных полка большой мощности, имевших на вооружении 203-мм гаубицы (Б-4). Среди

11 пушечных полков РГК, имевших на вооружении 107-мм и 122-мм пушки и 152-мм гаубицы-пушки, был только один тяжелый пушечный полк, вооруженный 152-мм пушками (Бр-2). Согласно табелям новых штатов (февраль 1941 г.) вместо 107-мм пушки обр. 1910/30 г. предполагалось ввести 107-мм пушку М-60 обр. 1940 г., но этого не удалось сделать, так как последняя была снята с производства.