Текст книги "Владивосток - Порт-Артур"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

   Наш отряд вел огонь на оба бортам – с левого – по удаляющимся русским, с правого – по батареям Электрического Утеса. К сожалению, заставить прожектор потухнуть мы так и не смогли, но зато подавили батарею! Электрический Утес временно замолчал. (Закончились снаряды, сложенные у орудий для первых выстрелов, когда были поданы снаряды из погребов – батарея продолжила огонь. Вообще за весь бой батарея получила единственное повреждение – снаряд попал в свинарник, погибла свинья, два поросенка,и несколько кур, чему личный состав батареи был очень рад).

   Прямо по курсу, чуть левее, открылся еще один прожектор – это русская канонерка («Манчжур») открыла (опять по «Ариаке-Мару»!) огонь из своих допотопных пушек. Наши скорострелки быстро превратили ее в пылающий остов, и она отвернула влево, спасаясь у береговых батарей, успев, правда, всадить нам в борт 8'' снаряд. Но железобетонная защита показала себя отменно – пробития не было, и это почти в упор! Вообще из всех попавших в броню «Фусо» снарядов ни один не пробил ее. Неожиданно пламя погасло, и канонерка исчезла, видимо, затонула. (На «Манчжуре» потушили пожар и приткнулись к берегу у батареи N9, т. к. имели две подводные пробоины, утром завели пластыри и своим ходом ушли в док. За бой «Манчжур» выпустил пять 8 '' снарядов, тринадцать 6 '', восемнадцать 107-мм и одну мину Уайтхеда).

   Пока все шло по плану, однако случайности предусмотреть нельзя. Электрический Утес все-таки ухитрился поджечь "Ариаке-Мару" (и не удивительно, его деревянный груз был предварительно полит керосином, но, скорее всего, это стало следствием попаданий с «Манчжура») и повредить ему руль. Горящий пароход, освещая все вокруг, стал описывать циркуляцию вправо, нам пришлось принять левее, чтоб избежать столкновения, за нами начали поворачивать остальные корабли отряда, строй несколько смешался, концевой «Фукуи-Мару» при этом, видимо, коснулся мины и потерял ход, довольно быстро погружаясь, но на него никто не обращал внимания.

   Когда "Фусо" створился с "Ариаке-Мару" – в нас попал единственный 10'' снаряд (перелетом, целились в транспорт). Снаряд попал в дымовую трубу и, не разорваршись, снес ее за борт вместе с вентиляционным дефлекторм. «Фусо» стал резко терять ход, из кочегарок повалил дым, практически все кочегары им отравились. Неприятным последствием этого было то, что шедший за нами «Конго» не успел отвернуть и навалил нам на корму, ничего существенного не повредив ни нам, ни себе, он своим корпусом раздавил паровые катера, буксируемые за «Фусо» для снятия экипажа.

   Но отсутствие пути к спасению только вдохновило экипаж биться до конца! Чем больше потери, тем слаще победа! Наш доблестный командир был контужен, однако быстро разобрался в обстановке и отдал приказ – подносчикам снарядов спуститься в кочегарки и поддерживать ход.

   Так как во избежание взрывов и пожаров мы не скапливали запас снарядов у орудий, а экипаж был сокращен до минимума, то ушедших в кочегарки подносчиков заменить было некем, "Фусо" прекратил огонь. Но это было к лучшему. Отсутствие вспышек от выстрелов и черный дым, валящий из того места, где раньше была дымовая труба, сделали нас почти невидимыми! Из-за этой неразберихи наш строй нарушился, ход "Фусо" упал до четырех узлов, за нами продолжал идти в кильватер только корветы, но мы продолжали двигаться к цели, и русские упустили нас из виду!

   Транспорт "Чийо-Мару" взял левее, видимо, рассчитывая выйти на фарватер вдоль Тигрового полуострова. К сожалению, он наткнулся на подводную скалу, получил пробоину («скалой» был затопленый накануне по приказу адмирала Макарова для затруднения действий брандеров пароход «Харбин») и был вынужден включить прожектор, чтобы разобраться в обстановке. Этим он сразу же привлек к себе внимание береговых батарей, после чего у тяжело груженого «Чийо-Мару» не было шансов («Чийо-Мару» затонул рядом с «Харбином»).

   Внезапно луч прожектора Электрического Утеса осветил "Конго". Батарея открыла по нему огонь, сразу же добившись попаданий. Корвет потерял ход, а затем начал тонуть (после первого попадания в «Конго» у него самопроизвольно отдался якорь, корвет потерял ход – мощности не хватило волочить по дну якорь, поднять его уже не могли, а расклепать цепь не успели, при приближении русских истребителей неподвижный «Конго» во избежание захвата в плен затопился).

   Мы тем временем миновали Электрический Утес, но по нам открыла огонь батарея Золотой Горы (11'' мортиры, батарея N13). Поднялся вой, подобный завыванию тысячи демонов. Этот звук мешал сосредоточиться и вызывал дрожь в коленях. Зрелище медленно летящей 11'' бомбы на фоне звездного неба так величественно, что даже захотелось отстраниться от всего и написать хайку (сомнительно, что безлунной ночью можно визуально наблюдать полет мортирного снаряда, оставим последнее на совести автора). Однако я пересилил себя и продолжил вычисление нашего положения, чтобы вовремя дать команду к отдаче якоря и затоплению.

   Русские в очередной раз подтвердили, что стрелять не умеют, они не брали упреждение на наш ход и бомбы падали в кильватер "Фусо". К сожалению, случайная бомба попала в палубу спардека шедшего прямо за нами "Хиейя". Все было кончено за несколько минут. Он окутался клубами дыма и пара, потерял управления, быстро кренясь, склонился влево и, подорвавшись на мине заграждения, стремительно затонул.

   Теперь только наш старый верный "Фусо", олицитворяя собой самый дух нашей страны, продолжал неуклонно двигаться к цели. (Фусо – одно из поэтических названий Японии). Впереди показался русский трехтрубный крейсер («Диана»), он осыпал нас снарядами, вывел из строя почти всех на верхней палубе, но не мог пробить нашу бортовую броню, усиленную бетоном! Правда, от сотрясений появилась течь в старом корпусе, но это уже было не важно. Произведя последний раз триангуляцию, я поклонился нашему доблестному командиру и сказал: «Пора». Мы отдали якорь, машинами развернулись поперек фарватера, стравили пар из котлов и подорвали кингстоны. Дело было сделано. Теперь осталось умереть достойно! (Като-сан подтвердил свою квалификацию штурмана, место затопления было выбрано на редкость удачно).

   Но теперь этот чертов прилив нам мешал! Корабль погружался слишком медленно и никак не ложился на дно. В это время неожиданно появился русский портовый буксир. Он с разгона ударил нас носом. (Это был портовый буксир «Силач», который стоял у прохода на внешний рейд с одним работающим котлом. Утром планировалось отправить его с водолазной баржей к месту гибели «Боярина» с целью съема 120-мм орудий с боезапасом и других ценных вещей. Как только началась стрельба, «Силач», по решению своего командира Сергея Захаровича Балка, развел пары и вышел под берегом вдоль Тигрового полуострова в проход, чтобы при надобности оказать помощь нашим поврежденным кораблям. Увидев вражеский броненосец на фарватере, командир «Силача» принял единственно верное решение – пожертвовать буксиром, но предотвратить закупоривание канала. После столкнрвения с «Фусо», поврежденный «Силач» начал принимать воду в носовые отсеки. Спасло его то, что буксир имел усиленную носовую часть. Ведь по совместительству он был и портовым ледоколом. «Силач» смог добраться до мели, а после заведения пластыря ушел в док на ремонт). Затем этот наглец уперся нам в корму и начал разворачивать вдоль фарватера, одновременно выталкивая «Фусо» к кромке канала, ему мешал только наш якорь.

   Нужно было что-то предпринимать. И наш отважный командир приказал взять буксир на абордаж. Но было поздно, Аматерасу Оми-ками, видимо, оставила нас. Чертов русский крейсер уже подошел к нам на три кабельтова и застопорил ход. Как только наша абордажная команда (все, кто остался в живых) появилась на верхней палубе, с марса крейсера нас смели пулеметным огнем. Я был тяжело ранен и потерял сознание.

   Очнулся я уже в русском госпитале, где был искренне удивлен человечным отношением к нам, врагам. Здесь же лечились раненые русские моряки. В том числе и с того самого буксира, который пытался помешать нам выполнить приказ адмирала. С их стороны мы так же не встретили враждебного отношения, скорее наоборот. Видимо, как и у нас, японцев, в русских традициях уважительное отношение к доблести своего противника.

   Смерть легче пуха, долг тяжелей, чем гора. Мы до конца исполнили свой долг: как я узнал в госпитале – русская эскадра оказалась запертой в гавани! («Силач» все-таки смог вытолкать «Фусо» к краю форватера до того, как броненосец лег на дно, и хотя ширины канала было недостаточно для броненосцев, крейсера могли проходить). Теперь дело было за армией – захватить или уничтожить огнем осадной артиллерии русские корабли в этой мышеловке!

Глава 3. Многие знания – многие печали...

   Санкт-Петербург. Конец апреля 1904 года

   Кроме очного и заочного, в «записочках», ликбеза о будущем, и безуспешных перманентных попыток изменить мировоззрение царя в отношении внутренней ситуации в России, Вадик изо дня в день разрывался между кучей прочих «горящих» дел. Он координировал игру на бирже и достройку Кругобайкалки. Продавливал просьбы и заказы двух своих товарищей через инстанции и держал руку на пульсе подготовки к уходу на Восток новых эскадр. Организовывал на перспективу опережающее развитие российской военной техники и следил за перестановками в командовании армии и флота... Да еще и антибиотики: расчеты, склянки, шприцы, живые мыши, дохлые мыши...

   Каждый божий день недосып и нервное напряжение накапливались, и вот однажды, когда они, наконец, достигли критической массы, у доктора элементарно сдали нервы. Причем, как и следовало ожидать, "рвануло" по поводу того вопроса, где его успехи выглядели скромнее всего. Вернее их вообще не было, и даже не намечалось...

   Это случилось через двое суток после вышеописанного разговора о катерах, моторах и новых линкорах. Во время очередной "беседы без свидетелей" в Александровском дворце Царского Села, хронически не выспавшийся Вадик по просьбе августейшего собеседника излагал подробности того, что случилось в итоге трагического развития русско-японской войны в нашем мире, и как хорошо было бы этого не допустить. До этого дня он ухитрялся оберегать психику царя от мрачных подробностей драмы в подвале ипатьевского дома, считая, что довольно и того, что Его Величество понимает, что ТАМ кончил плохо. По умолчанию...

   Отдохнувший и погулявший с утра по подсыхающему парку Николай, как всегда, очень внимательно, и почти не перебивая, выслушивал вадиковы эмоциональные воспоминания о будущем. Но когда Банщиков попытался заострить ситуацию на том, что вся эта череда бед была предопределена кризисом государственной системы управления, Николай, слегка приподняв бровь, что говорило о легкой степени раздражения, стал неторопливо излагать, что и как следует делать. Ни на йоту при этом не изменив ни одного своего решения, по сравнению с известной Вадику историей, поскольку в основе всех этих рассуждений царя лежало одно: принцип незыблимости самодержавия и его государственных институтов.

   Конечно, Вадик был готов к тому, что не следовало ждать вольтерьянства от человека, воспитанного не только своим отцом, прямо завещавшим ему хранить самодержавие, как главное достижение российского национального пути, но и абсолютно солидарным в этом вопросе с Александром III, Победоносцевым. Поэтому он старался расшатывать этот больной зуб потихоньку, исподволь подбрасывая Николаю факты, которые, в его понимании, сами должны были бы навести царя на очевидные выводы... Но не тут-то было! Монарх оставался убежденным монархистом.

   И вот, в этот прекрасный апрельский день, – а день и в самом деле был замечательный: солнце щедро заливало все вокруг, щебетали устраивающиеся на гнездах птицы, пьянящие ароматы распускавшихся садов наполняли воздух, – терпение собеседника императора, далеко, кстати, не самая ярко выраженная черта в характере Вадика, неожиданно иссякло.

   Он схватил со стола хрустальную пепельницу и от всей души швырнул ее в стену. Ярко блеснувшие осколки дробью протрещали по паркету, вылетели в распахнутое окно... После этого в наступившей мертвой тишине раздался странно шипящий голос Банщикова. У него вместе с крышей сорвало и предохранительные клапана, которые до сих пор охраняли самодержца от самых неприятных для Николая моментов из истории будущего.

   – Ваше пока еще величество, вы можете делать все, что вам захочется, но когда вы это делали в моем мире, то очень плохо кончили. И не только вы, всей вашей семье пришлось расплачиваться за вашу полную неспособность управлять Россией в критический момент. Вы помните, я вам говорил, что ваш сын дожил только до тринадцати лет? Знаете, почему? Думаете, дело в наследственной болезни? Нет... Просто те самые революционеры, которых вы всерьез не воспринимаете и планируете разогнать одним полком гвардии, в семнадцатом году придя к власти и расстреляли не только вас, но и всю вашу семью!

   На Николая Второго, который искренне любил своих дочерей и жену, было жалко смотреть. В одно мгновение из уверенного в себе человека и государя крупнейшей в мире страны, он превратился в жертву своего самого страшного кошмара. Но Вадик, намертво закусив удила, больше не намеревался щадить чувства и самолюбие самодержца.

   – В подвале дома инженера Ипатьева в Екатеринбурге в Вас и Ваших домочадцев сначала выпустят по барабану из револьвера. Потом тех, кто будет еще жив – от корсетов дочерей пули из наганов будут рикошетить – добьют штыками...

   – Прекратите, – слабо прошептал Николай, но Вадик уже не слышал ничего, его понесло.

   – Чтобы тела не опознали, на лицо каждого выльют по банке кислоты, а сами лица разобьют прикладами винтовок.

   – Пожалуйста, перестаньте, – тщетно взмолился Николай.

   – Останки будут сначала сброшены убийцами в шахту в тайге, а потом, чтоб следов не нашли, они примут решение их вытащить и их сжечь. Но по дороге авто поломается, и трупы просто посекут на куски шашками, после чего зароют в придорожной яме. Где их и обнаружат только в девяностые годы. А сама Россия, проиграв германцам гораздо более серьезную войну, чем Русско-Японская, на пять лет скатится в резню братоубийственной гражданской...

   Да, Ваше Величество! Вовсе не супостат чужеземный угробит Россию! Не новый Батыга, не Великий магистр меченосцев или чудовище-корсиканец! Сами! Брат на брата пойдет! Сын на отца...

   Но и это будет еще не конец... За сорок последующих с этого дня лет, почти сорок миллионов наших соотечественников погибнут насильственной смертью. СОРОК МИЛЛИОНОВ. Истребляя сами себя и погибая в бессмысленных, навязанных им войнах. И истоком этого безумного кровавого потока явится Ваше, Николай Александрович Романов, царствование...

   – Хватит... – уже не шептал, а почти хрипел Николай.

   – Зато, можете радоваться, Вас потом канонизирует церковь, и станете вы великомучеником и страстотерпцем Николаем, – с убийственно злым сарказмом продолжал крушить хрустальные замки царя Вадик, – За такое и всю семью возвести на эшафот не жалко, не так ли, Ваше Величество? Оно того уж точно стоит...

   – Не надо, пожалуйста, не надо!!! – у Николая начиналась первая в зрелом возрасте истерика.

   – Не надо? Так, а я-то тут причем? – искренне удивился Вадик, – Я-то ничего, что к этому привело, не сделал. Меня тогда еще вообще не было, не родился я. Даже родители моих бабушек и дедов еще не встретились.

   Вас, Николай Александрович, простите, в МОЕМ (выделил голосом Вадик) мире, не поддержал НИКТО. Вы умудрились, пытаясь угодить всем, наступить на мозоль каждому. Даже часть дворянства и малограмотные крестьяне, которые сейчас хоть и собираются жечь помещиков, но на вас лично молиться готовы, через тринадцать лет пойдут против вас. И при известии о вашей гибели больше злорадствовать будут, чем горевать...

   Вы хотите повторения ЭТОЙ истории? Тогда можете спокойно продолжать в том же духе, а я, пожалуй, перееду хоть... Хоть в Новую Зеландию что-ли, там-то в ближайшие лет сто будет тихо, на мой век хватит...

   – Господи... – Николай тяжело дыша расстегнул ворот, сжал в дрожащих пальцах свой нательный крест. Взгляд его бесцельно блуждал не задерживпаясь ни на чем, – Господи смилуйся... Какой ужас... Грешен я... И девочек... Как же... Кто же... КТО?!

   Наконец взгляд его вновь начал приобретать осмысленное выражение, рука сжимавшая крестик перестала трястись. И взгляд этот сфокусировался на лице Вадима, пригвождая к месту...

   "Все... Шлиссельбург. Или виселица... Сразу. А может тут, в парке, и закопают... Какая, нафиг, Новая Зеландия. Доигрался. Приплыли... Может в окно? Хоть какой-то шанс..." – пронеслась в голове у Банщикова шальная мысль.

   – Вадим... Миша... Можно ли еще что-то изменить? Как ты думаешь? Ты сам веришь? С этим... Ведь все это в вашем мире уже было... Может, все-таки так свыше и предопределено? – хриплым и каким-то чужим голосом, проговорил, наконец, Николай.

   Отлегло... И снова кровь в виски!

   – Хрена лысого что-то вообще может быть предопределено! – грохнул по столу кулаком лекарь Вадик (или Михаил – он уже и сам запутался), – у нас и "Варяг" не прорвался, и Макаров на "Петропавловске" погиб 31-го марта. На мине должен был две с лишком недели назад взорваться. А тут – все это уже пошло по-другому! Сами же третьего дни говорили, что верите в то, что Господь Вам теперь помогает!

   – Так, может, тогда и подвала этого Ипатьевского монастыря не будет, если все пошло по-другому? Уже с Вашего появления здесь? – встрепенулся Николай.

   – Ипатьевского дома, а не монастыря... И к предсмертным проклятиям и пророчеству Марины Мнишек, уморенной в сем костромском духовном оплоте, инженер этот никакого отношения не имеет... Хотя, как знать, как знать... Возможно, Вы правы, и некая мистическая связь тут просматривается. Я об этом и не подумал...

   Но тогда, тем более! Сможем ли мы разорвать этот мистический круг – сейчас это в первую очередь от Вас зависит, Ваше величество! И Вы сами это не хуже меня понимаете. Я могу лишь подсказать, что помню и знаю из ТОГО будущего, помочь Вам подобрать и "зарядить" на общую цель наиболее способных людей, а талантами, слава Богу, Россия никогда не была скудна. Просто наши мздоимцы и завистники их хорошо "задвигать" умели. Дерьма то у нас тоже – не хило. И кто ему окорот довать должен? Власть! А власть – это ВЫ!

   Управлять государственным кораблем – это Ваша царская задача. И Ваша державная ответственность. Зная, ЧТО может ождать впереди, я лишь могу поставить вешки на фарватере. А сесть на помеченную ими мель или нет – Вам решать. Поэтому куда Вы штурвал повернете, там мы и окажемся.

   Но крутануть-то штурвалом – мало. Нужно быть уверенным, что исправны штуртросы, что машины выгребут против течения, что вахтенные сигнальщики не дрыхнут на посту, что вовремя предупредят: впереди камни! Поэтому вся команда корабля и действует как одно целое. А если бы кочегары враждовали с сигнальщиками? А палубная команда ненавидела машинистов? Может не лучший пример, но на нем хорошо видно, что если в команде разброд и раздрай, как не крути штурвал капитан, а мели не миновать. Так и в стране...

   Кризис в российском обществе – он системный. И поражение в войне, которого избежать, кстати, вполне реально, это не его причина, а следствие. А то будет в итоге не Ипатьевский дом в Екатеринбурге, а, скажем, Мазаевский в Питере или Гужоновский в Москве. Вам от такого поворота истории, правда, станет легче? Надо бороться не с проявлениями кризиса, а искоренять его очевидную причину!

   – Боже мой, так в чем, в чем же причина? – кажется, в первый раз за все царствование проявил искренний интерес к внутренним делам своего государства хозяин земли русской.

   – А Вы и не догадываетесь, Ваше величество, в чем?

   – Но... Фон Плеве утверждает, что интеллигенция и евреи, они намеренно...

   – Ваше Величество! Это все – пена! Накипь. Видимая часть айсберга. Я Вам два месяца почти привожу примеры бед, обрушившихся на страну вследствие раздирающего ее внутреннего конфликта, конфликта который можно выразить одной фразой не иначе, как кризис системы управления. Новые производительные силы, новые общественные классы с новым уровнем образования и мировосприятия не способны жить и работать в рамках архаичных социальных отношений абсолютной монархии. Поймите же... При всем моем уважении к Вашему батюшке и Константину Петровичу: это не моя личная придумка, не вольтерьянство и не якобинство! Это доказано многолетней практикой мирового развития в течение всего наступившего столетия.

   – Но почему?

   – Отказ от промышленного пути превращает страну в зависимую от ввоза товаров полуколонию. В лучшем случае. Если государственное руководство действует в интересах своей страны и такого положения вещей не желает, то, строя свою индустрию, оно автоматически обязано поднимать образовательный и культурный уровень населения. Не избранных каст, а ВСЕГО народа!

   А это и есть объективный приговор абсолютизму, опирающемуся исключительно на дворянство. Приговор отжившим свое дворянским привилегиям. Ибо это они превратили большинство дворян из элиты, движущей вперед державу, в паразитов. Эти привилегии переложили львиную долю их проблем на казну, и таким образом, объективно сделали дворянство якорем, не дающим стране двигаться по пути технического прогресса. Какой такой прогресс!? Зачем им эта головная боль? У них и так все хорошо! Зачем думать о том, что соседи-конкуренты вырываются вперед семимильными шагами, когда можно выставить пятимиллионное войско?

   А Вы подумайте, что случиться, если в нашей орде будет по пулемету на сотню, а у полумиллиона врагов по пулемету на отделение? Долго провоюем? Очередная битва при Омдурмане?

   Значит, промышленность необходима. Причем современная. А раз так, то неизбежно повышение качества и массовости образования, поскольку промышленности нужны образованные кадры. Но образованный человек, из какого бы сословия он не вышел, уже не желает быть чьей-то бездумной пешкой! Вещью! Он готов подчиняться, но обдумано, понимая, что его не используют как тягловую скотину. Тупую и безгласную. Ему нужна обратная связь – возможность хоть как-то влиять на принимаемые государством решения. Чтобы ощущать себя личностью, а не быком у ворот бойни.

   Да и армия та же... Просто посчитайте на досуге, сколько нужно офицеров, чтобы иметь, к примеру, в военное время пятимиллионную армию? Всех дворян России не хватит! Включая младенцев и стариков. Значит, офицерами неизбежно будут становиться люди и из иных сословий.

   А сколько инженеров, мастеров, конторщиков, статистиков, бухгалтеров потребуется для многочисленных новых заводов и фабрик? Сколько землемеров и агрономов для приведения в порядок дел на селе? Сколько врачей и учителей, наконец...

   О каких особых дворянских привилегиях тогда говорить? Так что...

   – Так что же, народное представительство неизбежно, Вы это хотите сказать?

   – Да, государь.

   – Парламент? Как у англичан?

   – Ух... Хороший вопрос, Ваше величество... Полагаю, что нет. Английская система, это вещь в себе. Единственная и неповторимая. Романовы ведь не промышляли наркоторговлей? Да и доходы с бандитами, пиратами и ростовщиками не делили?

   – Чем-чем не промышляли? О чем это Вы, Михаил...

   – То-то и оно. О чем? Да об опиуме, естественно... О дрейках, морганах, ротшильдах и прочей ухватистой шушере с кинжалом или мошной. Ваша семья и Вы – не дельцы. Тем смешнее потуги некоторых из Ваших дядьев на этой ниве... Так что английская система власти с встраиванием королевской фамилии в доходнейшие бизнесы без учета того, как и чем они пахнут – это не для России, и нам противопоказана категорически.

   Наверное, лучше всего, взять за основу систему Бисмарка, немцев. И для Вас, и для народа лучше. Но, конечно, с сохранением подконтрольного императору правительства. Никаких "ответственных министерств". Это позволит Вам сохранить всю атрибутику и привилегии династии, назначать СВОЕГО премьера, и, в конечном счете, практически сохранить власть в своих руках. По большей части, на всех важнейших направлениях государственной политики, по крайней мере...

   – Господи, как же этого всего не хотел отец...– почти простонал Николай, сжав кулаки до хруста в костяшках.

   – Зато к этому практически был готов Ваш дед. Не исключено, что поэтому его и убили. Ведь к сему грязному делу приложили руку не только фанатики-исполнители, но и те, кто не желал России величия мировой державы.

   – Вы так думаете? Или знаете точно?

   – Это мнение ряда авторитетных историков конца 20 века. Но однозначного, документально доказанного ответа, нет. Британцы умеют прятать концы в воду.

   – Но ведь, это значит, что могут снова...

   – Могут. А Вы как думали, Николай Александрович? Могут... Но если по другой дорожке пойдете – ТАМ уже один раз было ТАК, как я Вам только что рассказал. Извините, что грубо вышло. Накипело... Так что Вам решать.

   – Ничего... Я не в обиде... Но только больше так не нужно, Михаил. С царем... Хорошо?

   – Простите, Ваше Величество, я...

   – Понимаю. И Ваши извинения принимаю.

   Но, Михаил, а разве на этом либералы, анархисты и жиды успокоятся? Получив место для сборища и выкрикивания своих лозунгов, они обязательно начнут требовать это самое "ответственное министерство", как и законодательные полномочия. Дашь палец, отхватят же всю руку!

   – Сразу не начнут. Им нужно будет сперва переварить полученное. А это года два-три, не меньше. А вот их-то, эти годы передышки, и нужно ПРАВИЛЬНО использовать.

   Беда Ваша и России сегодня в том, что дворянская гвардия в ее нынешнем, парадном виде, уже не является ни Вашей надежной защитой, ни машиной, способной удержать в повиновении либеральную свору. Свору, жаждущую жить "как Европах и Америках", и не способную, или не желающиую понимать, что для России, как многонациональной Империи, это смерть. Про полицию, жандармов и органы судопроизводства вообще молчу – они и так себя показали в 1902-03 годах.

   Собственно, к тому, что Вам писал по этому поводу князь Мещерский мне и добавить-то нечего. И введение совещательного парламента позволит сделать главное – выиграть время для создания ВАШЕЙ реальной силы, которая сможет жестко обуздать всех скрытых врагов российской государственности. И внутри страны и во вне ее.

   – По типу того, что сделали Иван Четвертый или Петр Великий?

   – Именно так. Опричнина, Секретный приказ... Называйте как хотите, но для наведения порядка в России и защиты от всяческих поползновений из-вне необходима НОВАЯ Тайная политическая полиция. Выражаясь языком моего времени – спецслужба. Наделенная лично Вами чрезвычайными полномочиями. Присягнувшая лично Вам как новая гвардия, и готовая ЗА ВАС и державу Российскую порвать глотки кому угодно.

   – Я подумаю над этим, Михаил. Кстати, отец мой, тоже собирался сделать нечто подобное. Но тогда слава богу, обошлось, полиция и жандармы сами управились.

   – Кстати! Ваше Величество, это очень хорошо, что Вы напомнили о полиции... Лопухина надо немедленно убирать. Это не просто "человек не на своем месте". Это деятель, который идейно поддерживает либералов республиканского толка. В моем мире именно его преступное бездействие привело к началу революции 1905 года. Убирайте немедленно его. Он "додумался" снять слежку в Стокгольме за бывшим японским агентом в России – полковником Акаши. А этот кадр сейчас занимается налаживанием финансирования любых подрывных элементов в России, до которых сможет дотянуться. Да они и сами к нему "летят". Как мухи на...

   – На кого менять? Кто из наших деятелей сейчас готов к занятию этого поста? По мнению ваших историков?

   – Мнения-то разные, Ваше Величество. Но если брать "среднее арифметическое", то, конечно, кандидат единственный – это Петр Николаевич Дурново.

   – Да он же сам – записной либерал!

   – Ваше Величество... Вы же помните, что сказал Константин Петрович Победоносцев по такому поводу? "Кто в молодые годы не был либералом – тот дурак. Кто в зрелые годы не стал консерваторм – тот сволочь!" Ну не золотые ли слова, а?

   – Но Дурново, он же кроме того еще... Ну, как бы...

   – Как бы в смысле, на женщин падок?

   – Да.

   – А это к РАБОТЕ и твердокаменным монархическим убеждениям его как-то относится? Ваше Величесто, Вам нужен умный, решительный и жесткий человек на этом месте? Если так – он у Вас есть. А про остальное... У всех свои недостатки, так ведь. А еще у него крестьяне через пару месяцев любимую усадьбу сожгут. Которую он своими руками отстроил. Еще жестче после этого будет. Кроме того, в моем мире именно он справился с революционной ситуацией 1905-го года. Так что...

   – Так что предупреждать, чтоб хороших сторожей нанял, не стоит Петра Николаевича? – царь улыбнулся, хитровато взглянув на Вадика.

   – Думаю, что нет, Ваше Величество. Правильнее будет потом денег дать на восстановление.

   – Ну что-ж. Пожалуй, на счет Дурново Вы меня убедили...

   Так что потом нам делать с этим парламентом?

   – Так и оставить его совещательным органом. Весьма полезным, кстати. Восстановив реальный контроль над страной создать прогосударственную манархическую партию, которая всегда будет получать в нижней палате большинство мест, – труда особого уже не составит. И внешне все будет выглядеть "как у них" – Вадик рассмеялся.

   – Да, признаться, такой вариант, да и такая оценка ситуации, мне в голову не приходила. То есть, мы как бы поддаемся, а на самом деле...

   – Именно. Но не поддаемся, а играем на опережение. И при этом действуем по жесткому, заранее продуманному плану. Не плывем по воле обстоятельств, а сами создаем нужные для страны обстоятельства.

   – Да. Видимо, верно говориться, что издалека – виднее, Михаил... Кстати, а эта новая тайная политическая полиция... Она, что, должна будет... Хм... Скажем так, работать с нашими зарубежными недругами и ЖЕСТКИМИ методами? Даже в Америке или Англии?

   – Если возникнет необходимость – непременно. Англосаксы сами с этим не церемонятся. Так что пытаться противостоять им в белых перчатках и с открытым забралом – гарантированный проигрыш. И вот в этом вопросе – никаких угрызений совести, Ваше Величество. С волками жить – по-волчьи выть. Другое дело, что внешне Вы сами должны всегда оставаться в стороне от тайных операций. На то они и тайные.