Текст книги "Белая звезда"

Автор книги: Александр Бауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Илирвен Мей тщательно заплела бороду гнома в четыре блестящие рыжие косички, но все время их подготовки Толин видел – девушку интересует Гримли. Гном заметил это ещё осенью, когда на вступительных экзаменах его друг поразил всех своей победой над Мантисом. А может, ещё тогда, когда друзья помогли эльфийке справиться с шайкой разбойников и были посвящены в её тайну. Никто, кроме них, не знал, что Илирвен убила шестерых нападавших. Гримли был молод, ему скоро исполнялся двадцать один год, и она так к нему тянулась, что гном не понимал, как парень себя сдерживает.

Наконец Гримли проснулся и высказал гному все, что он о нем думает. Толин только расхохотался. Достал кусок курицы, чудом не испортившийся в эту теплую ночь, разломил надвое и положил в тарелки на столе. Рядом стоял кувшин молока и несколько стаканов.

– Я так и не смогу прийти в себя после вчерашнего, – заявил гном, – если не схожу в погреб к хозяину за кружкой пива!

– Иди, иди, только не упади с лестницы по дороге, – напутствовал его Гримли.

Через несколько минут, когда он сам уже умылся и подошел к столу, снаружи донесся приглушенный грохот и потом отчаянное ругательство. Гримли улыбнулся и начать есть.

День этот действительно был важен, ведь уже через полчаса Гримли и Толин подошли к зданию Военной академии. Им надо было успеть до восьми утра, чтобы хотя бы пару часов подготовиться перед первыми боями. Хотя, собственно, готовиться должен был Гримли. Толин лишь помогал ему советами, как лучше обращаться с боевым топором, если он вдруг достанется ему в руки из набора противника.

Сам Гримли не любил секиры. Его оружие – меч, и в своем деле юноша знал толк. У Гримли уже появился личный оружейник – Марк Нестецки, который подбирал ему оружие из запасов школы. За юного Фолкина страстно болела Илирвен Мей и множество других учеников. Он был единственным не окончившим академию участником на этом турнире и первым за всю историю академии учеником первого года обучения, допущенным до боев. На совете учителей, когда решался вопрос о том, позволено ли столь юному воину выступать на равных с мастерами, лишь двое из десяти проголосовали против. В том числе «заклятый друг» Гримли – Леворукий Мантис. На этот демарш сэр Торребор, руководитель группы меченосцев, заметил, что Гримли лучший из всех учеников, что он видел за тридцать лет в академии, и ему уже сейчас место на последнем, а не на первом курсе! Глава академии лорд Ламарк в шутку добавил: «А не боишься ли ты, Мантис, что на турнире этот парень снова тебя побьет, на глазах у его величества и всего двора?»

Мантис разозлился и покинул совет, хлопнув дверью. На следующий день Торребор на очередном занятии сказал Гримли, чтобы тот ни в коем случае не задирался перед леворуким, ведь от того можно было ждать любого подвоха. Но Мантис ничего не предпринимал и заявлял всем, что если даже этот сопляк и гордость всей академии, от этого он не перестанет считать его колдуном. О том, что Гримли колдун и чародей, Мантис твердил всем с утра до вечера, но в местное отделение ордена за прошедшие девять лун не поступило ни одного доноса или свидетельства против юного мечника.

Итак, наступил день турнира, а прежде были месяцы изнуряющих тренировок, уроков и диет. Он должен был есть только то, что говорил ему наставник Торребор, пользоваться лишь тем оружием, которое проверил оружейник Марк, но все равно самыми надежными друзьями и советчиками для него оставались Толин Атой и Илирвен Мей. С ними его свела сама судьба, и теперь именно они готовили его к боям не меньше, чем опытнейшего Торребора.

Вчера из-за дневной тренировки Гримли и Толин пропустили красочное зрелище – проезд короля и свиты по улицам Клекстона. Весь город полнился слухами, говорили, что в конце праздника король объявит о помолвке своей дочери Эльзы и нового канцлера. Самые отчаянные сплетники добавляли, будто принцесса ненавидит герцога, и её выдают чуть ли не насильно. Точно никто ничего не знал.

Учитель Торребор заметил Гримли, что также жалеет, что ему не удалось увидеть, как колонна конных гвардейцев, кареты короля и канцлера проследовали в центральный замок города. «Но мне будет ещё обиднее, если король не увидит твоей доблести и мастерства в финале турнира, если в начале тебя побьет какой-нибудь сильный безвестный рыцарь из королевской гвардии или Южной армии. Если ты не будешь расслабляться, как твой не вылезающий из кабаков друг Толин, то сможешь достичь всего, чего достоин», – указал старый мечник.

Гримли хорошо усвоил этот совет и теперь, перед самым началом турнира, не знал, стоит ли ему пользоваться своим даром или нет? Из прочих о его способностях знал только Толин, и он постоянно говорил, что пользоваться магией или, как он говорил, «силой», – нужно. Сам Гримли придерживался другого мнения. Он боялся. Боялся быть замеченным, обвиненным в колдовстве. Ведь все знали, какие слухи распространяет о нем мастер Мантис. Гримли знал, что рядом с королем находится много монахов ордена Святого Фавела, они могут заметить магию, и тогда все кончено. Конец свободной жизни, пострижение в монахи, келья монастыря до конца жизни – нет, он не хотел этого!

Конечно, мир устроен несправедливо. Илирвен говорила, и Толин подтверждал её слова, что в Авлии любой эльф или подгорный житель может обладать магической силой. Его за это не преследуют, а наоборот – возвышают, считая особенные способности даром свыше, а не проклятьем. Почему же среди людей нельзя говорить о своей особенности, о том, что ты не похож на других?! Почему люди изолируют, преследуют лучших, загоняют многообразие в рамки, указанные правителями, не терпят отличий? Ведь, уважая короля, храбрых рыцарей и богатых вельмож двора, они радуются их жизни, сплетничают о своих хозяевах, гордятся ими и завидуют! А таких, как он, скрытых колдунов, ненавидят и тащат на костер. Жизнь без признания среди людей так невыносима!

Гримли знал, что многие жители Клекстона весьма ревностно относились к служению Церкви и тех, кто, обладая мистическими способностями, отказывался служить в ордене – сжигали на кострах по нескольку человек в год. Почему все люди таковы? Гримли точно решил, что если его дар будет раскрыт, то он не пойдет в монастырь. Он бежит в Авлию, если надо, будет жить в лесах и пещерах, питаться дичью, пойманной на охоте, но никогда не наденет их рясу, не острижет голову. Ему на сердце не нашьют серебряный крест.

«Что ты так задумался?» – спросил Толин, пришедший с мазью и лекарствами. Гримли сидел в тренировочной зале обнаженным по пояс, рядом оружейник Марк начищал его легкий меч. Илирвен ещё не было, хотя до начала церемонии оставалось не более часа. Толин тщательно втирал мазь для скольжения в кожаные латки на спине и боках доспеха. Тело молодого воина за девять месяцев пребывания в академии преобразилось, сейчас он казался уменьшенной копией мастера Мантиса. Ни одного дюйма жира, ни одной нетренированной мышцы.

– Вот фляга, это обезболивает, – продолжал Толин, – Торребор сказал, все проверено, правилам не противоречит. Кстати, я его не нашел, и где Илирвен?

– Мастера вызвали в ратушу вместе с Ламарком. Он будет водить экскурсию по академии для короля и канцлера.

– А разве короля не будет на открытии турнира?

– Нет, не будет. Несколько членов свиты, лорд-мэр и, может, Ламарк вырвется на минуту-другую… – ответил Марк. Оруженосцу Гримли было лет двадцать, их познакомил Торребор, и с тех пор юноша стал его постоянным спутником не только в военном деле, но и в городской жизни. Хотя Марк, конечно, не мог позволить столь вольготную жизнь, как учащиеся в академии, и часто стеснялся, когда Толин или Мей его угощали.

Гримли уже надевал доспех. Гном ушел смотреть, сколько людей собралось на арене. Всего арен было пять. Четыре из них малые – на одной из них Гримли когда-то дрался с Мантисом – и одна большая, для боев с выездкой. Сначала молодому воину предстояло идти на главную арену, где будет церемония открытия, а затем на одну из малых, где его ждал первый поединок.

Марк рассказывал, какие виды оружия разрешено брать.

– Ты берешь три вида оружия, как мы и условились с мастером Торребором. Малый меч, кистень и большой меч. Я думаю, ты одним малым мечом всех на отборочном сделаешь, я все проверил, – он указал на стоящее вдоль стены оружие, – можешь сам убедиться!

Гримли махнул рукой – мол, успею…

Он думал об отборочном турнире. Три боя с заявившимися рыцарями, три пеших боя, потом – четвертьфинал, после перерыва, вечером, уже на большой арене. Там будет король, канцлер, свита… Значит, всего четыре боя за один день. Торребор предупреждал его – главное выдержать первые три поединка, не потеряв много сил.

«Уверен, ты сможешь победить всех вызвавшихся храбрецов, но в четвертьфинале встретишь уже профессионала, надеюсь, это будет не Мантис. В твою стартовую группу он и так не попадет. Лучше всего попасть в первый четвертьфинал. Ведь два из них сегодня, два завтра. Три финальных поединка подряд никто не выдержит, так у тебя будет ночь отдыха и на следующий день только полуфинал и финал. Помни, на большой арене каждый следующий бой сложнее предыдущего. Начнешь работать на публику – проиграешь! Управляй их страстью, а не подчиняйся ей!» – советовал ему учитель.

Гримли встал и подошел к окну, у забора академии собралось очень много людей. Слышался гам, визг и собачий лай. Разносчики хлеба и воды, торговцы пряностями, украшениями и цветами, убогие калеки – обитатели Клекстона просто оцепили комплекс зданий академии, ожидая в дни турнира невиданные барыши. Билеты продавали по двадцать-тридцать сантимов за штуку, а перекупщики загоняли цену на лучшие места главной арены до нескольких золотых.

В дверь постучали, Марк открыл, и в комнату ворвалась Илирвен. Она разрумянилась от бега и была очень хороша в своей новой терракотовой тунике.

– Вы слышали новости о вчерашнем случае у ратуши?

– Нет, мы же вчера вечером вместе были в «Солнечном Эле», Толин ещё утром в себя не мог прийти, – начал Гримли, но Илирвен перебила его:

– Помните, я вас тащила смотреть въезд королевского эскорта после тренировок! Вы говорили, мол, это уже не парад. Так вот утром я от торговцев по пути узнаю, какой смешной случай приключился вчера с новым канцлером…

– А что с ним могло случиться? – спросил Марк. Гримли подумал – жаль, что они пришли сюда так рано, когда их встречали лишь ночные патрули да торговцы, спешившие расставить свои палатки и начать утреннюю торговлю.

– Канцлер и король Эдрик должны были участвовать в церемонии поднятия королевского штандарта на ратуше, – продолжала эльфийка, садясь на скамью и сдвинув тряпки, в которые Марк оборачивал оружие, взгляд Гримли скользнул поверх крыш домов, и действительно, над главной башней ратуши развевался голубой флаг с крепостной стеной, изображением грифона и кораны. – И вот, когда они вышли из карет в сопровождении лорд-мэра Фаруха, направились к ратуше, где король должен был вручить гвардейцам свой стяг, вдруг через толпу на площадь прорвался юродивый Сумяной. В рубище, весь грязный, со всклоченными волосами, на руках цепи-вериги! Гвардейцы хотели его остановить, тот вырвался, подбежал к канцлеру и королю. Монахи могли поразить его магией, телохранитель Рууда меч выхватил. Сумяной пал на колени, закричал отрешенным голосом: «Тьма, тьма съела твою душу, герцог, вижу, вижу, реки текут из-под ног твоих, реки крови тобою убиенных. Ты проклятый, до последнего дня сам себе врагом станешь. Как червь ты нашу рану грызешь!» – Тут его обступили гвардейцы, убили бы, если бы лордмэр не подбежал к королю. Он рассказал, как в городе уважают и любят юродивого. Эдрик велел взять его в темницу. Когда солдаты поволокли безумца в ратушу, он дико вырывался, изошёл пеной и выл как дикий зверь: «Проклят ты, герцог! Черная рука над нами, измена червем точит дерево грифонхатово, идёт тьма и пламя. Все в грехах погрязли, и возмездие без жалости все ближе и ближе! Смерть, смерть, смерть!» Канцлеру стало дурно, он упал на руки своему телохранителю. Лорд-мэр велел гнать народ с площади. Король передал знамя и в большом смятении отбыл в главный замок.

– Неужели после этого он отдаст за него свою красавицу принцессу? – спросил Марк.

– А почему нет? Сумяной просто ненормальный! Он мог то же сказать и про тебя, и про меня, – ответила Илирвен.

– Кто знает, может, все это неспроста, – бормотал Гримли. Перед глазами всплыла крыша авлийского консульства в Александрете. Черная фигура с горящим огненным взором, этот фиолетовый плащ. Руки, сминающие стальной меч, будто масло, жуткий парализующий звук, взрывающий голову. Он вздрогнул, по спине пробежали мурашки. Гримли был единственным живым свидетелем той трагедии.

– Ладно, хватит болтать, – прервал он начавших о чем-то спорить эльфийку и оруженосца.

– Марк, ты идешь со мной на главную арену, на открытие, а вы, наверное, на вторую, где у меня будут бои!

– С билетами все в порядке. Мастер говорил, что может, если что, так пропустить, – Илирвен в ответ показала глиняную бирку, означавшую участника турнира.

Марк подхватил оружие. Илирвен подошла и поцеловала Гримли в щеку. Все трое вышли во внутренний дворик академии, где их нашел Толин. Тут же гном налетел на эльфийку с обвинениями. Он-де искал её так долго, а она проскочила мимо, пользуясь их авлийской магией. Мей быстро успокоила коротышку, и они вместе пошли внутрь, благополучно миновав очередь по знакомству с охраной. Гримли и Марк направились в подвал главной арены, где уже сейчас было тесновато.

Кругом были рыцари и их оружейники. Гримли сразу заметил Мантиса, который ростом и телосложением превосходил всех. Да, не хочется с ним встречаться до финала. Дай Велес, чтобы его жребий не пересекся с моим.

– Какой же он великан! И правда, кто сможет его победить? – восхищался Марк. Мантис будто услышал его слова и направился к ним. Академию на подобных турнирах всегда представляли двое – учитель и ученик. Мантис подошел, его глаза сияли недобрым блеском скрытой зависти.

– Ну что, юный колдун, где встретимся? – спросил он. Остальные обступили их, многие приезжие рыцари уже знали о противоборстве мастера и послушника академии.

– Надеюсь этого избежать. Тебя побьют ещё до финала, и это буду не я! – усмехнулся Гримли.

Мантис вскипел. Эта дерзость была неслыханной – здесь, в присутствии многих более знатных и знаменитых воинов ученик обратился к нему на «ты», да ещё и сомневается в его силе.

– Да как ты смеешь, щенок? – начал было он, но между ними влезли оружейники, какой-то знакомый Мантиса схватил того за плечо, дернул назад. – Сопляк, ты ничто без своей магии! Перед лицом короля тебе не удастся скрыться! Я опозорю тебя перед всей знатью Эрафии, маленький ублюдок!

– Очень боюсь, – скорчил гримасу Гримли.

Вмиг побелевший Марк вцепился в его руку.

– Ты что, свихнулся?! Лезешь в драку ещё до боя! Он ведь может прямо здесь тебя искалечить, глаз повредить или ещё что!

– Да я не хотел, – Гримли тяжело дышал и был мрачен, – он сам лезет, ещё учитель называется, мастер! А глаз я ему и сам выбить могу! – буркнул он обиженно.

– Колдун! – крикнул где-то в другом конце коридора Мантис.

«Наглый хам, за что он третирует парня?» – это было сказано не вслух.Гримли резко обернулся. Он услышал эту чужую речь в своей голове. Неужели, закралась дерзкая мысль, неужели среди этих грозных, готовящихся к бою рыцарей есть такой же скрытый колдун, как я?! Он сам испугался думать об этом, ведь впервые назвал себя колдуном и признавал это.

Снаружи зазвучал рог, и вот шестнадцать рыцарей и шестнадцать оруженосцев направились к выходу на центральную арену. На ней помещалось шесть тысяч зрителей, в самом центре под массивным пологом располагалась королевская трибуна, украшенная знаменами Грифонхатов. Но ни короля, ни канцлера там не было. Лорд-мэр Иегор Фарух, его дочь Рахиль, первые лица города, глава академии Ламарк, несколько учителей. Своего наставника Торребора среди них Гримли не видел.

Ударили литавры, забили барабаны. У Гримли ладони чуть похолодели, напряглись. Только бы жребий не дал мне биться с Мантисом в отборочном туре. Это отнимет все силы, и тогда турнир не выиграть, даже в четвертьфинале не победить. Вот гвардейцы подтащили стол с обрывками бумаги, на которых были имена участников. У Гримли сжалось сердце. Зрителей было мало. Люди разошлись по малым аренам, где уже не хватало мест, ведь там вот-вот начнутся предварительные бои. И все же ему было страшно, вдруг кто-то крикнет ему в лицо – колдун, чародей, сжечь его! Ведь юродивый бросился даже на канцлера, что думать о нем, простом смертном?

Начали объявлять группы. Первая группа – неизвестные Фолкину имена. Хотя рыцарь разведки Лазарен, как говорят, был серьезным соперником. И тут, о чудо, во вторую группу попадает Мантис и ещё трое незнакомых ему людей. Гримли и Марк видели, как белокурый гигант скрипнул зубами. Ему хотелось ранней встречи с Гримли.

Сам юноша попал в третью группу. Теперь пора на малую на арену. Где-то там, среди толчеи лиц, сидят Толин и Илирвен, ещё два десятка самых яростных его болельщиков, однокурсники и просто прознавшие о его мастерстве. Гримли везло, все соперники уступали ему на порядок. Старый гвардеец из Энрофа, сын купца и зять местного епископа. Первый соперник, зять священника – дородный малый лет тридцати пяти, с булавой как первым видом оружия. «Только дилетант выйдет против короткого меча с булавой, – подумал Гримли. – Но даже с такими противниками нужно быть очень внимательным и рассудительным. Быть осторожным, ведь лишние ранения, перед четвертьфиналом, никому не нужны».

На арене бьют барабаны, ревут трубы. Зрители кричат и радуются. Колокола на ратуше пробили одиннадцать утра. Ты должен работать, просто работать, как на тренировке, только лучше! – вспоминал он слова Торребора. На память снова шел Мантис, вот проклятье, так и лезет в голову, урод, даже когда его рядом нет и в помине! Гримли был зол на себя. Он видел, как Рахиль, дочь лорд-мэра, бросила цветы Мантису, назвала его будущим чемпионом. И как столь прекрасная леди может любить такого злобного мужлана, как Мантис?! Может, я плохо его знаю?

– Ваш меч, – Марк теребил его за плечо, а сам с кистенем и двуручником остался на скамье у восточного входа на арену. Помощник мог дать новое оружие только по указанию судьи, или если Гримли, потеряв прежнее, сам добирался до скамьи оруженосца.

Ворота на другой стороне открыты, вот и епископский зять. Протрубили трубы, барабаны дико заколотили. Илирвен и Толин повставали со своих мест. Судья сказал – деритесь честно. И «неистовый поп», как про себя назвал его Гримли, рванулся к нему.

– Давай, Гримли, рази, врежь ему! Я поспорил, что он не простоит и двух минут, давай, не подведи меня! – кричал с трибуны Толин.

Гримли увидел их, расслышал крик гнома и засмеялся. Метнулся в сторону, уклонился и сразу, в прыжке вперед, рассек кожаные ремешки, на которых держалась нижняя часть доспеха противника. Через несколько секунд после первых ударов зять епископа остался, что называется, без штанов. Публика прыснула от смеха. Через минуту толстяк уже бежал за вторым оружием. Когда судья третий раз перевернул песочные часы, противник лежал перед Гримли, раскинув руки и ноги.

Гримли поставил ногу ему на грудь, но не стал подносить меч к горлу, как того требовал обычай, боялся ранить тяжело дышащего. Судья остановил бой. Оруженосец епископата бежал к своему хозяину, а Гримли охватила пьянящая радость, он чувствовал, что может,может побеждать, даже без магии.

Толин и Илирвен были без ума от восторга, Марк вообще чуть не плакал. Они вместе в тренировочной комнате Гримли обсуждали новости с соседних арен. Мантис так же легко побил своего первого соперника, но без театрального «раздевания», а просто «замесил» его. Второй бой был через час. Сын купца, неплохо для непрофессионального военного владевший мечом, заставил Гримли побегать по арене и продержался почти пять минут, однако воспользоваться «вторым» оружием ему было не суждено.

Когда в три часа дня Гримли вышел на последний отборочный поединок, на арене не было свободных мест.

Люди стояли в проходах, ругались с охраной и между собой. По всему комплексу академии, да что там, по всему Клекстону разнеслась весть: юный воин дерется, как будто над ним рука Велеса, красив как ангел, а воспитан, как истый рыцарь, хотя сам сирота! Старый гвардеец сразу пошел в бой с двуручником. Гримли это не нравилось, тут можно было здорово пораниться, а самому брать большой меч не хотелось. Нужно было беречь силы, если повезет, четвертьфинал назначат на этот вечер. Парень бегал от противника несколько минут. Старик был сильно измотан предыдущими боями, на лице выступил пот, а в глазах осознание – ему не победить. Когда Гримли в очередной раз уклонился от разящего выпада противника, на трибуне произошло сильное оживление. Илирвен и Толин этого, конечно, не разглядели, но через один из боковых проходов в окружении охраны появились глава академии Ламарк и какой-то высокопоставленный богатый дворянин.

– Видите ли, сэр Бэдивер, – обратился к нему магистр школы, – это действительно лучший ученик, он впервые за много лет представляет на турнире учеников академии. Вы не представляете, как тут все за него болеют!

– Отчего же, это заметно! – ответил господин. – Хорошо, что собралось много людей, сколько же вы ждете на финал?

– О, все места проданы, – с удовольствием заверил Ламарк.

Через три минуты, прижатый к той части арены, где сидели Толин и Илирвен, Гримли в очередной раз уклонился и ударом ноги выбил двуручник из рук седого воина. Звякнув, меч отлетел в сторону. Вместо того чтобы идти за другим оружием, старик поднял руки и, утерев вспотевшие седые усы, махнул рукой.

– Ты настоящий мастер, парень! Ты вдесятеро ловчее и сильнее, чем я был в твои годы! Тебе двадцать пять?

– Мне двадцать!

– Ишь ты! – старик усмехнулся и пошел к столу судьи, где тот засчитал третью подряд победу Гримли Фолкина, ученика Королевской академии.

По итогам группы в четвертьфинал выходили Гримли и этот старый воин.

– Я больше не буду с тобой драться, – шепнул на прощание гвардеец.

– Откуда вы знаете?

– Твое место в финале, а мое время прошло!

Гримли низко поклонился ветерану под гул аплодисментов. На арене стоял радостный гвалт. Илирвен и Толин пробивались к выходу. Сэр Бэдивер встал и шепотом сказал Ламарку:

– Это и правда удивительный молодой человек. Можно сделать так, чтобы он дрался сегодня вечером перед глазами его величества?

– Жребий есть жребий! – развел руками Ламарк, наклонившись к уху министра, добавил: «Он будет на арене сегодня вечером!»

– Спасибо, мэтр!

– Всегда рад помочь! – И влиятельные господа направились к выходу. Советник по внешним делам неспешно очищал мандарин, поднесенный учтивым слугой. Ему нравился этот приветливый южный город.

Толин, Марк и Гримли стояли во дворе академии около конюшни. Они ждали Илирвен, которая хотела сделать для Гримли сюрприз-подарок, друзья обсуждали результаты других боев. Мантис также победил всех троих соперников, и Гримли уже начал нервничать. Только бы не попасть на мастера в четвертьфинале. Марк заметил:

– Ты ещё ни разу не менял оружие во время поединка, ты его победишь, наверняка!

– Сделаешь, – поддержал гном, – но сил это отнимет много!

– Вот и я об этом, – буркнул Гримли.

Тут раздался цокот копыт, и из-за угла барака показалась Илирвен верхом на красивейшем белом жеребце.

– Неужели ты достала его, как тебе разрешили? – спросил Гримли эльфийку, когда та соскочила с коня и взяла под уздцы.

– Это же Жрец, лучший конь академии! – воскликнул Марк.

– Да, это Жрец, и он твой для следующего боя. Я уверена, все будет хорошо! – Илирвен улыбалась.

– Но как тебе его дали?

– Ну, ведь я чемпион города по выездке, а ты и магистр Ламарк не были против. Кроме того, лошади чувствуют, когда в них нуждаются, верно, красавчик? – она похлопала Жреца по щеке, и он ответил ей богатырским храпом. Илирвен достала из узелка кусок ржаного хлеба и отблагодарила коня.

– Но смотри, с твоим навыком в седле ты должен быть очень осторожен с таким чудом.

– Да Жрец великолепен! Можно мне? – Марк взял поводья, подтянулся и при помощи гнома оказался в седле, объехав своих друзей.

– Ну, где ты, грозный Мантис, выходи, ха-ха! – закричал он.

Тут с другого конца дворика, где были слышны гул и крики с главной арены, показался человек. Учитель Торребор успел посмотреть только один из трех поединков своего ученика и сейчас направлялся к разгулявшимся послушникам. Марк тут же слез с коня и чуть не упал, зацепившись за стремя. Торребор улыбнулся остальным, подошел к Гримли и положил руку ему на плечо.

– Ты хорошо дрался, и судьба, как видно, благоволит тебе. Я только что с совещания учителей. О тебе слышали люди на самом верху, жребий распорядился так, что ты будешь драться сегодня, – все радостно вздохнули, – как и Мантис, между прочим, – добавил Торребор, все насторожились.

– И он дерется со мной?

– Ты все-таки его боишься, это плохо. Я же сказал, тебе благоволит судьба. Мантис дерется с очень сильным противником, Лазареном из разведки. Его ещё надо победить. Тебе тоже достался противник не из легких. Телохранитель командующего Южной армии генерала Оррина, сильный рыцарь Пармон.

– Я о нем ничего не слышал.

– Он побил всех в четвертой группе. Сегодня самые сильные четвертьфиналы. Пармон с малых лет в армии. Он вырос в походах и искренне предан своему господину. Его любимое оружие – большая боевая секира минойцев Таталии.

– О, вот это я понимаю, – заметил гном, – этот парень варит мозгами!

– У него длинные руки? – спросил Гримли, вспоминая сегодняшнюю церемонию открытия. И как он не заметил этого Пармона?

– Ничего не бойся, руки у него обычные, как у всех. Он просто опытный воин и в самом возрасте. Он не устанет и не будет долго гоняться за тобой, он знает правила и приехал сюда побеждать во славу своего господина. Кроме того, он неплохой наездник, как и все ребята у Оррина. Тебе сейчас надо идти переодеться и расслабиться. Ни о чем не думай. А мы с твоими друзьями… – мастер взял Илирвен под руку, – пойдем отобедаем. Помолись перед боем Велесу, чтобы удача не покидала тебя!

Учитель, наконец, заметил Жреца.

– О, тебе удалось его взять, Мей? Это любимый конь Ламарка. Я смотрю, он балует победительниц.

– Надеюсь, мои советы, как держаться в седле, у тебя в нужном месте, Гримли, – Торребор указал на голову.

– Да, мастер!

– Пойдемте, ребята, он должен побыть один.

Торребор увел всех, и Гримли услышал цокот копыт Жреца, которого повели в стойло подле арены.

«Марк не спустит с коня глаз, можно не беспокоиться», – думал Гримли. В городе прозвучали могучие горны. Над зданием, наполняя небо грозным клекотом, пролетели несколько грифонов. Он понял, что король прибыл и всего через час будет на арене. Эдрик Третий Грифонхат, правитель половины мира, будет смотреть на него! На Гримли, которому предстоит биться с сильным Пармоном. Может, стоит и правда помолиться Велесу? Нет, лучше просто тихо полежать.

Гримли вошел в свою комнату, снял доспехи, латы и кожаную подстежку, присел на жесткую лавку и пододвинул под голову гору тряпок. Главное не заснуть, подумал он. Его дыхание выровнялось, мышцы расслабились, и веки все же закрылись…

Его теребила за плечо Илирвен, глаза открываться не хотели. Гримли снился чудесный сон, будто он сидит на скамье на берегу моря и видит, как заходит солнце. Вокруг сад весь в цвету, летают бабочки и шмели, приятный запах и крики чаек там, вдалеке над водой. Кто-то обнимает его за плечи, и шелест слов: «Я люблю тебя!»

– Вставай! – уже более резкий и низкий крик, его тормошат – перед ним был Толин и его лицо, скуластое и бородатое, казалось огромным. Гном отпрянул, к нему прильнула эльфийка, она была огорчена и напугана.

– Осталось десять минут до семи! – гном схватил его тяжелые вещи. – Бежим, сонный рыцарь, может, ещё успеем. Торребор просил меня дать тебе увесистый пинок, если ты опоздаешь!

– И правильно сказал, – зашнуровывая сапоги и одеваясь на ходу, ответил Гримли. Он был очень зол.

Вот так, полуодетый, застегиваясь на бегу, Гримли Фолкин в сопровождении друзей вбежал в подвал главной арены, там уже был запыхавшийся Марк Нестецки. Подле него недобро похрапывал и косил взглядом великолепный жеребец Жрец, украшенный парадной попоной и легкими щитками.

– Ну, где вас носит? Пармон уже на арене, ещё пара минут и тебе засчитают поражение, бегом, живей-живей!

Перед глазами у Гримли все мельтешило, он запрыгнул в седло, опершись на плечо гнома, и наддал коня. Марк протянул ему тупое копье и пристегнул короткий меч, сам с двуручником и кистенём пошел следом. Острое оружие в поединке всадников было запрещено. Никому не нужны были жертвы в первые минуты боя.

– До встречи! – крикнули вслед Илирвен и Толин.

У самого выезда Гримли заметил Торребора. Раздраженное и насупленное лицо учителя сразу стало добрее и мягче.

– Не думай ни о чем, побей его. Я буду рядом с королевской ложей. Если будет плохо, посмотри на меня, я дам совет!

Снаружи слышался гул толпы, рев труб и стук барабанов, над всем этим висел резкий, неожиданно мощный клекот, переходящий в гортанный вой. Гримли на ходу хлебнул обезболивающей жидкости и метнул флягу в кучу соломы. По всему телу прокатилась живительная дрожь. Он закрыл глаза, всадил шпоры в бока Жреца и ринулся вперед, вверх, к выезду на ристалище.

Вся арена была усыпана лепестками цветов. Гримли сразу заметил двух огромных грифонов около королевской ложи. На них сидели наездницы в парадных золоченых доспехах, с тонкими пиками. Напротив его ворот, на большом рыжем жеребце разъезжал Пармон, здоровый и мощный рыцарь, весом много превосходивший Гримли, а шириной плеч – даже Мантиса. На его щите был герб королевской армии, на щите Гримли – герб Клекстонской академии.

Сколько же зрителей! Гримли был поражен – вся арена, шесть тысяч человек. Люди даже стояли в проходах, давили на стражников, ругались, те тоже хотели увидеть поединок и, пытаясь осадить толпу, поворачивались лицом к арене. Гримли был расстроен, он не видел ни Илирвен, ни Толина. Торребор ещё не занял своего места в королевской ложе. Тысячи незнакомых глаз, судья уже начал зачитывать имена и достоинства готовых к сражению воинов. Гримли проехал вперед, глянул в ложу. В окружении монахов в белых одеждах сидел король, на вид самый обычный человек лет сорока. Вот он, момент истины, слава так близко! Гримли обернулся и увидел Марка, стоящего возле входа рядом с гвардейцами, он всегда был готов прийти на выручку. «Ладно, Пармон, я тебя сейчас сделаю. Сделаю безо всякого колдовства, толстяк!»