Текст книги "Белая звезда"

Автор книги: Александр Бауров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Стало видно, как конные орки вплотную подъезжают к стене и, зажимая в зубах кривые уродливые сабли и ятаганы, начинают карабкаться вверх.

– За Таталию! – прозвучал призыв на стене.

Десяток тяжелых рыцарей обнажили мечи, а крестьяне и горожане с вилами, копьями и топорами в руках выстраивались за ними. Все отчаянно всматривались в проход чуть правее основного заграждения. Вот из-за горы так и не легших в стену камней показалась первая зеленая голова. Меткая стрела, орк булькнул и отвалился назад. За ним второй и третий полетели туда же, но остальные прорывались сразу с нескольких направлений, и скоро уже несколько зеленокожих воинов, прикрываясь щитами, помогали своим братьям взбираться наверх. Правда, они не прожили намного дольше. Рыцари и минотавры двинулись вперед. Штурмующих встретила монолитная стена мускулов и стали. Первая линия таталийцев без проблем сбросила вниз не менее сотни орков, но когда к стене подошла вторая и третья, посыпались арбалетные болты, – строй стал терять бойцов. Звон стали, гул и стоны умирающих наполняли воздух.

«А где этот таталийский командир в золотых доспехах?» – подумал Дракис и, будто угадав его желание, другой зонд показал глубокий тыл таталийцев, в нескольких сотнях ярдов от баррикад. В глубине ущелья была видна группа из тридцати тяжелых рыцарей. Впереди выделялись трое: один нес знамя Таталии, другой большой рог, а третий, одетый в позолоченный доспех, и был руководивший отрядом граф Огильвис. Когда стало ясно, что дела у провала на севере развиваются не лучшим для защитников образом, он поднял руку и дал сигнал. Затрубил рог, и одновременно с северных высоких холмов выскочила засадная группа лучников, сокрытая там специально на случай, если враг обнаружит слабое место в защите.

Стрелки быстро расположились на нужном расстоянии и принялись обстреливать лезущих через укрепление орков. Штурмующих накрыл поток стрел. Увидев это, рыцари, минотавры и ополченцы на стене усилили натиск, закипела настоящая резня. В разные стороны летели орочьи руки и ноги, разрубленные тела и головы. Фонтаны черной крови проливались на камни укреплений. Атака орков захлебнулась. Заполняя проем телами убитых и раненых, они побежали, в спешке бросая тяжелое оружие и доспехи.

– Теперь пора! – громко вскричал Огильвис. – За республику, за Таталию! Вперед, вперед!

Ворота укрепления со скрипом отворились, на всем скаку оттуда вылетели три десятка всадников, и как стальной плотный клин врезались в мельтешащую орочью толчею. Гвалт, гомон, стоны умирающих и крики о помощи, ржание лошадей заполнили все вокруг, началась свалка. Один рыцарь, оставшись пешим, зарубил вокруг три десятка врагов, многие из которых были конными, прежде чем его первый раз ранили. Он, без сомнения, был бы растерзан живьем, так как оба его меча сломались, но, вооружившись орочьей саблей, истекая кровью, он продолжал сражаться, пока его не увели свои. Пехота ополченцев подоспела вовремя, прикрываясь щитами, разя бегущих орков пиками, они помогли выносить с поля раненых кавалеристов.

Было видно, что спускавшиеся через провал в стене рыцари и минотавры торопятся к воротам. Идя по трупам, спешат присоединиться к своей немногочисленной, но столь доблестной кавалерии. Задние шеренги орков побежали, бросая факелы, дабы скрыться от меткого огня лучников, открыто вышедших из своих убежищ.

Однако замешательство и толчея играли на руку таталийцам – каждая пущенная стрела находила цель.

Вот в этом тающей как жир в огне свечи темной массе, которая полчаса назад представляла собой отборный отряд орков, выделились два разных течения. Большая часть рванулась назад, нарушая строй, прочь от страшной засады. Но не менее пятидесяти всадников, во главе которых стоял тот самый урук с огромной палицей, ринулась клином на конных таталийских рыцарей во главе с Огильвисом.

Урук первым ворвался в ряды врагов. Удар – и он переломил круп лошади, сбросив седока вниз. Удар – и из седла вылетел знаменосец. Ещё удар – и раненый рыцарь ошалело смотрит на разошедшегося орка, потрясавшего окровавленной булавой, а у самого рука оторвана по локоть. Кровь и стоны вдохновляли Моандора, он смотрел на битву не отрываясь, с наслаждением.

Вот ряды орков стремительно поредели. Подоспели на помощь пешие рыцари, минотавры и пехота ополченцев. Клин урука наскочил на выставленные пики. Таталийский знаменосец, уворачиваясь от стрел и копыт, смог встать и вновь поднял флаг с бычьей головой. Рядом какой-то орк с лёту налетел на чье-то тело, конь запнулся, и всадник, вылетев из седла, сделал высокий кульбит и полетел прямо на пики защитников перевала. Знаменосец улыбнулся, радуясь своей удаче, и тут же рухнул на политую кровью землю под ударом огромной палицы предводителя орков.

– Нет! Нет!! – вскричал Огильвис, рубившийся всего в нескольких ярдах от него. Он снес чью-то зеленую голову и с перекошенным лицом ринулся наперерез орочьему командиру. Его меч и булава врага встретились, меч погнулся, а булава сыпанула искрами. Огильвис приподнялся в седле и уже кривым мечом плашмя ударил орка в лицо, сбил с него шлем. Урук ответил ужасным ударом по лошади Огильвиса, тот вылетел из седла, но приземлился на обе ноги. В то же время две пики пронзили коня орка, и тот полетел вниз. Огильвис выдернул из валявшегося рядом тела меч и ринулся к распростёртому на земле орку. В это время у него за спиной возник другой воин с арбалетом в зеленых руках, к счастью, командир его заметил и, пригнувшись в момент выстрела, с разворота засадил меч прямо в грудь стрелка. Болт полетел криво и попал в плечо встававшему на ноги уруку. Зеленокожий гигант почти саженного роста с ревом бросился на врага, видимо, желая разорвать его голыми руками. В последний момент он выхватил из-за голенища широкий нож, каким потрошат добычу охотники. Огильвис не успел вновь вытащить оружие и отпрянул сторону. Удар, ещё удар, он отступал перед яростным уруком и, запнувшись о чье-то тело, упал. Его рука коснулась чего-то твердого и длинного. Это было древко срубленного знамени. Огильвис откинулся на спину, будто сильно поранившись. Орк радостно взвыл и, замахнувшись, стал опускаться всем телом, намереваясь пробить латы на груди генерала. Огильвис резко дернул правой рукой окованное древко. Оно поднялось и, войдя под доспех подобно копью, вышло из шеи урука. На лице монстра отразилось недоумение, орк захрипел, плюя красно-черную кровь и, наконец, закатив глаза, повалился назад на груду тел воинов его разгромленного отряда Зеленое тело дернулось, и командир орков замер, выпустив из глотки последний свист.

К генералу подбежали ополченцы, верные рыцари, помогли встать. Поднявшись, Огильвис пнул обезображенное тело. Кругом падали последние сопротивлявшиеся орки.

– Пленных не брать! – командовал генерал, и минотавры с топорами быстро прекратили мучения раненых зеленокожих. Через несколько минут все было кончено.

Как оценил Дракис, из почти что двух тысяч орков бежать удалось нескольким сотням, и те ушли лишь потому, что люди не стали их преследовать, а сразу занялись заделыванием старой пробоины. Той, что чуть не привела их к поражению этой кровавой ночью. С поля боя уносили раненых.

– Больше здесь смотреть не на что, – Моандор отвернулся от экрана и медленно побрел к трону. Дракис, не говоря ни слова, двинулся за своим господином.

– Знаешь, – продолжал нойон, – только этот отряд орков обошелся герцогу Брохильду в сорок тысяч сестерциев. Он взял их в долг у местных баронов под обещания огромной добычи в Роратоне. Ему будет чем теперь расплатиться? – в голосе нойона сквозила издевка.

– Нет, господин, казна герцога почти пуста, если он не завоюет часть Таталии, а по нашим планам так и должно произойти, он окажется в весьма затруднительном положении. Когда он раздаст все долги, у него не останется денег, чтобы платить личной страже. Отличная вилка! Не выплатишь долг – разбегутся бароны, как всегда было в Фолии, и тогда прощай мечта о едином государстве. Выплатишь – останешься без армии. Это равносильно гибели: у него множество личных врагов.

– Ты прав, Дракис, я именно так и подумал, он окажется в сложном положении, и тут мы укажем ему единственный путь к спасению – союзный поход вместе с нами против Эрафии. У него просто не будет выбора, он согласится, будет служить нам до конца своей краткой жизни.

– Вы безмерно мудры, господин!

– Не льсти мне, это чревато. По поводу льстецов я делаю собственные выводы, они почти всегда плачевны. Вероятно, я уже утомил тебя? Иди и настрой уже связь с Торнтоном. Без Синката личи ничего не умеют! Скажи, чтобы подобное не повторялось, иначе отпадет необходимость в их услугах! Мне нужно разобраться с посланником Тамикзаллы, жду тебя ближе к полуночи.

Дракис вышел, и через несколько секунд перед троном, где непоколебимо, будто не вставал, восседал властитель Колдсоула, уже находился столь долго ждавший продолжения аудиенции моргул из Терминаса.

– Рахзесс, ты ведь не все мне передал из того, что просила Тамикзалла. Есть вещь лично для меня, а не для нашей службы.

– Да, владыка, все здесь! – лич вытащил из складок плаща небольшой, размером с кулак стеклянный шарик, в котором находился серо-черный газ. Моандор астрально подхватил его и перенес в свою реальную руку. Было видно, что содержимое шара сильно интересует нойона. Лич знал, его вот-вот отпустят домой.

– Ты можешь идти, Рахзесс, – торопливо бросил нойон. Только гость встал и двинулся к красно-черным вратам, как в самых дверях его окликнули.

– Ещё одно, – голос был астральным, лич обернулся и увидел: перед ним в воздухе висел ярко-желтый информ-кристалл, подобный алмазу, – передашь его своей госпоже вместе с глубокой благодарностью от меня. Здесь то, о чем она просила в Агону.

Лич протянул руку и, взяв висящий в воздухе кристалл, спрятал его в специальный кармашек на поясе.

– Смерть – путь к жизни! – Рахзесс повернулся, вышел из зала.

Моандор несколько секунд держал в руках стеклянный шар и вдруг бросил его на землю. Упав на черные гагатовые плиты, стекло разлетелось вдребезги. Черный дым, находившийся внутри, не исчез. Напротив, он разрастался, обретал формы. В нем вспыхнули две маленькие огненные точечки и, вскоре, перед Моандором стоял призрак с туманно-расплывчатым переливающимся телом и дикими горящими глазами.

Вернее, это был пепельный демон, а не призрак. Работники Тамикзаллы собрали вулканический пепел, а сама хозяйка Терминаса по просьбе Моандора вдохнула в него жизнь. Именно такое изощренное средство шпионажа было сейчас необходимо нойону.

– Ты знаешь, кто я? – Моандор хотел убедиться, что это новое орудие годно к действию. Пепельный демон был по своей сути тем же астральным глазом, только куда более скрытым, и мог переносить любые чары, даже часть разума нойона. Он был наделен собственным интеллектом, в облаке виднелись очертания подобия мужского торса, рук и головы.

– Я знаю, вы мой господин Великий Моандор! – прошипел призрак.

– Твое имя Аш, и я теперь буду так называть тебя! Ты уже знаешь, как я вижу, что тебе предстоит сделать, какова твоя первая задача?

– О, мой господин, не сомневайтесь во мне! Я все знаю, все понимаю! – шипел призрак. – Нойон Нагаш послал вампира с тайным заданием! Я должен узнать его, выследить и донести вам!

– Ты все правильно понял, даю срок две недели!

– Я буду скор как ветер, я буду вашими глазами!

– Иди, тогда ты заслужишь новое задание!

Тень растаяла и исчезла из зала, хотя двери и огромные створчатые окна никто не открывал. Это тоже было особым свойством демона, он проникал всюду, куда мог проникнуть воздух.

Что ж, последнее на сегодня дело сделано, подумал Моандор, я скоро узнаю, что втайне от меня задумал Нагаш. Чутье подсказывало ему, что это связано с той загадочной точкой приложения силы, о которой нойон-воин говорил летом после Александрета… Воспоминания отсылали нойона к отдаленным временам его молодости и первой войны с Империей Солнца.

– Нет, этого не может быть, из астрала нельзя вернуться,– вслух, совсем как человек, бормотал Моандор.

Спасаясь от дурных и тревожных мыслей, нойон устремил взор на гигантский экран. Все шло нормально. Дракис докладывал, что связь с Таталией установлена.

Глава 5

Западная Таталия, 10-й путь Лун, 987 год н. э.

Локхед что было силы гнал взмыленного коня. У самого от усталости глаза чуть не смыкались. При этом каждый раз ему виделся сожженный и разрушенный Роратон, десятки тысяч убитых и уведенных в плен людей, истребленный отряд графа Огильвиса, его старого знакомого. Но ничего подобного пока не произошло. Корпус преданной республиканской гвардии объехал город с юга и сейчас спешил к старым горам, где последним препятствием для огромной фолийской армии была маленькая группка отчаянных храбрецов, зажатых в узком ущелье. Из разговоров с беженцами проконсул знал, что Огильвис смог мобилизовать несколько сотен вооруженных ополченцев. В городе не прекращалось формирование отрядов самообороны, а сам генерал слыл человеком незаурядного военного таланта и удивительной храбрости.

Из головы не шел и прощальный разговор, вернее, ссора с братом Артуром. Это было очень тяжело для Локхеда, ему приходилось признавать свою собственную недалекость, если не сказать глупость. Ведь именно он выступал в Совете Таталии год назад и доказывал, как им выгодна война с Фолией. Доказывал, что все можно завершить быстро и малой кровью.

На деле все выходило совсем не так. Тогда он выступал по просьбе брата и второго консула Стиллроя, которые предлагали военный путь. Однако Мади не мог простить себе, что так легко согласился и даже сам отчасти поверил в ту простую реальность, которую навязали ему консулы. А его доля ответственности за союз с нойонами?! Он ведь самэтот союз предложил, сам ездил в выжженные земли за хребтом, говорил с Дракисом, этим хладнокровным и безжалостным убийцей.

Разговор, случившийся в Асанне неделю назад, не отпускал его:

– Ты опять меня не слушаешь! – говорил Мади, присаживаясь на край стола в огромной зале консульского дворца, где его брат принимал важных гостей. Артур считал это место своимкабинетом, потому обстановка была почти домашняя. На столе валялись свитки, бумаги, книги в дорогих переплетах и большая карта Таталии, на которой выделялась жирная синяя стрелка, направленная в центр страны с запада. Это было направление движения фолийской армии. С этой линией ничего сделать было невозможно, её нельзя было просто стереть. Это бесило Артура, он понимал, что ошибся, но признавать ошибки не любил и не умел.

– А что ты предлагаешь? – спросил он Мадивьяра. – Послать к ним переговорщиков, попросить мира, пообещать отдать Тайшет? Вывести войска? Ты этого хочешь?

– Нет, я этого не хочу, но можно атаковать силами республиканской гвардии и Драконовыми наездниками!

– Объясни, почему ты против идеи сейчас просить помощи у нойонов? Мы ведь заключили договор, ты его предложил, не я, а теперь отыгрываешь назад?! Почему ты так нечестен со мною, Мади?!! – Лицо Артура было искажено, он с трудом овладел собой.

– Я просто считаю это последней мерой, только если они подойдут к Асанне, и я буду видеть мерзкие гнолльи рожи из этого окна, – Мади яростно стукнул кулаком по столу и взмахнул рукой, задев золоченую раму, – только тогда я бы согласился принять их помощь!

– Это глупость! Нас лишат власти гораздо раньше, чем они осадят Асанну. Вот увидишь, как все колеблющиеся в Совете станут нашими врагами на следующий день после падения Роратона! Тогда, перестав быть министром, ты заговоришь по-другому! Тебя будут допрашивать насчет сговора, а может, нас всех сразу арестуют, тогда ты будешь снова обо всем жалеть, да?? Фолийцы нам спуску не дадут, народ же будет готов растерзать голыми руками, и все, что ты сможешь им сказать – мне очень жаль, я ошибся??

– Конечно, такое возможно, но ты слишком себя запугиваешь! Не видишь истины потому, что круглые сутки сидишь здесь за этими стенами! Ты не общаешься с народом, с людьми. После взятия Тайшета боевой дух наших сил очень высок, мы не можем позволить себе растерять все это впустую, вызвав помощь нойонов.

Этим мы подорвем доверие людей и покажем собственную слабость! Армию мертвых большинство граждан считают исчадиями зла. В идею вечной жизни никто не верит! Они наш последний козырь, последний шанс, а не оружие, которое можно использовать для тактической победы. Ты говоришь о совете, но какое он может иметь право менять руководство во время войны? Это противоречит законам, а ты и Стиллрой должны служить закону с оружием в руках. Совет можно заставить заткнуться! Если мы отступим или вызовем нойонов, то проиграем, а если будем защищаться сами до последней капли крови, бросив немногих драконов и народное ополчение в бой, то победим! И завоюем славу!

– Ты просто болтун! – Артур вскочил с кресла и бросился к кипе бумаг. – Ты это читал? А это? А это? – он хватал свитки и швырял их в Мади, те отлетали далеко на пол и бурно разворачивались, как праздничные украшения. Первый консул откинул павшую на лоб мокрую прядь и глотнул воды. После дерзко и зло глянул на брата.

– Это доклады о состоянии дел. Ты думаешь или нет, о чем говоришь? Если нет, то спроси меня, я лучше тебя знаю, что происходит в стране на самом деле! Производства нет, откупщики не могут выехать на север, требуя большей доли доходов, которая так до сих пор и не согласована Советом. Крестьяне не знают, что делать с товаром, и стоят на грани открытого бунта, купечество задавлено непомерными налогами – все ради армии. Просить на неё ещё – значит погубить государство!

– Не получить этих средств значит так же погубить! – возразил Мади.

– Не перебивай! Ты говоришь о драконах, – взгляд консула скользил по картине, изображавшей драконьего всадника, обрушивающего сноп огня на разбегающихся всадников, – но их не больше десятка, как они могут остановить тридцатипятитысячную армию? Максимум поджечь обозы. В бою могут рассеять несколько сотен человек, но их все равно убьют. У Брохильда десятки гроссов из Кревланда! Потеряв драконов, мы останемся без чести, без символа и последней возможности для защиты.

– У тебя есть твой народ! – в голосе Мади сквозило отчаяние, он видел, что переубедить брата не получается.

– У меня нет народа, это болото, а не народ! К слову о драконах, ты ведь знаешь, почему они не плодятся?! Нойоны, отступая из нашей страны две сотни лет назад, вывезли драконье кладбище Фен-Шинуй, и город Драконов опустел, говорят, все яйца, которые они не забрали с собой, они заразили какой-то дрянью. И все молодые драконы возвращаются к ним для их чудовищных экспериментов. Для усовершенствования магией и создания драконов-призраков. Так давай используем их силу. Используем мощь, рожденную в Таталии, на благо нашего горячо любимого народа! Это возврат долга, это не слабость и не уступка! Ты говорил, что сам видел истинногонойона, что он похож на человека, что он поднял из пещер горы Ферис огромную армию мертвых! Это достойный ответ Фолии, зачем же отказываться от такой помощи, если мы можем легко её получить!

– Сядь, Артур, – Мади взял его за руку и усадил в кресло, после чего сел рядом и посмотрел прямо в глаза. – Я именно потому тебя отговариваю, что видел одного из них, пусть и издали. Этого мне вполне хватило. Любой, кого они коснулись, не может остаться прежним. Он сказал слова, не открывая рта, прямо сюда, – проконсул коснулся своего виска, – лица его я не видел, но холод, неимоверный холод и боль пронзали меня. Будто он заглянул мне в душу и видел гору моих грехов. Ему очень хочется, чтобы она росла, он от всех этого хочет.Они вяжут всех порукой долга и, единожды получив от них услугу, ты будешь расплачиваться до конца дней! Послушай, Артур, послушай меня внимательно, я менее всего хочу быть их должником. Они древняя первородная сила, нам неизвестная и непонятная, мы не можем трактовать их мотивы, опираясь лишь на древние легенды.

– Все равно надо…

– Нет! – оборвал брата Мади и заговорил быстрее, будто спеша высказаться перед надвигающейся неотвратимой бедой. – Нельзя этого делать. Пойми, они не случайно подняли эту армию. Здесь в городе я слышал, что небо к югу от Хребта Пепла вновь покрыто непроглядной тьмой. Как было две сотни лет назад перед войной стихий. Они скрылись от глаза Арагона и тащат к себе разбросанные по всему свету манипулы силы. Они столкнули лбами нас с фолийцами, посеяли смуту в Кревланде, даже огромная Эрафия переживает тяжелый кризис. Это все их рук дело. Они готовят почву под свое возвращение, хотят снова бросить вызов арагонцам! Мы и раньше смело отвечали северным странам. Всегда давали понять, что привилегии Эрафии несправедливы, и нам ничего за это не было. Времена единого правления, времена Империи Солнца, где маги руководили не скрываясь, канули в Лету! Теперь же мы рискуем навлечь гнев Владык Севера и оказаться на переднем крае неимоверной бури. Это будет не вторжение тридцати тысяч наемников! Это будет война стихий, когда целые страны бесследно исчезают с лица земли. Арагон выглядит неодолимо, нойоны наверняка что-то недооценивают! Ты хочешь связаться с падшими и сгинуть, отвергнутый и проклинаемый своим народом?!

– И давно ты это понял, брат? – с издевкой спросил Артур.

– Когда побывал в их землях, когда увидел то, что считал мифом. Ты этого не понимаешь, так как не видел их мир!

– Зато я чаще бываю в столице, – голос Артура стал жестким. Для себя он уже все решил и был не намерен выслушивать более чьи-либо возражения и наставления. – Я знаю, что думает народ, не попрекай меня! Я принял решение и после твоего доклада окончательно убедился, что прав!

– Какое решение?

– Посмотри сюда, – он указал на карту Таталии, разложенную на столе, – покажи, где сейчас находится отряд Торнтона? – После некоторых раздумий Мади показал, и его брат продолжил: – Отлично, в шести днях пути от перевала старого хребта. Армия Фолии в шестидесяти лигах западнее и едва ли преодолеет это расстояние быстрее. По донесениям разведки, у них приличный обоз и осадные орудия уже в собранном состоянии. Скорее всего, дойдут за неделю. От нас скакать туда шесть дней, а республиканская кавалерия может и быстрее, верно?

– Если с ними поеду я, то успеет! – проконсулу нравился ход мысли Артура.

– Хорошо, ты поведешь гвардию. Но главное, когда ты прибудешь на холмы, то пошлешь разведку на север в поисках передовых отрядов нежити, вступишь с ними в контакт и скажешь… – Артур откинулся в кресле и высокомерно продолжил: – Скажешь: мы, правительство Таталии, принимаем наш договор к исполнению и просим помощи в войне с Фолией!

– Но, Артур?!..

– Никаких но! – вскричал консул, вскочив из кресла, лицо побагровело, вся спесь тут же пропала. – Никаких возражений! Я решил, ответственность на мне, ты служишь консулу республики, а не брату. Ты – министр и должен мне подчиниться, или я быстро найду другого исполнителя!

Мади молчал, он понял, что сопротивление бесполезно, и уже начал думать над запасным вариантом действий.

– Я подозревал, что ты будешь со мной не согласен, и потому решил, что помимо тебя гвардию поведет мой новый советник по обороне. Я наделил его более широкими правами.

Пальцы дипломата пытались отыскать в кармашках комок бодрящей жевательной смеси, но все впустую. По пути в столицу запасы карнского зелья полностью иссякли. Мади болезненно потер виски.

– Новый, кто же это?

– Френсис Ларго!

– Этот бандит?! Артур, ну это выше моих сил, он же пират и разбойник. Я просил отвадить его от нашего двора, а вместо этого он втерся к тебе в доверие!

– Для тебя это уже не важно! – после паузы добавил консул. – Он был официальным представителем Карнской империи и Киликийского союза свободных мореплавателей.

– Сборища пиратов и бандитского государства, покрывающего любой разбой на море за свою долю, – возражал Мади.

– Как тебе известно, и Фолия, и Кревланд занимаются тем же на суше, и что?

– И как же такой морской волк осел на суше?

– Мне доказали, что он чист перед нами. Последний корабль он проиграл в карты. Кажется, у него была какая-то личная трагедия – много гулял, пил, но теперь все в прошлом. Его проверяли мои личные адепты из «серых» магов… Он покончил с пьянством, а кроме того, он мастер военного дела, сам убедишься!

– И что мы будем делать у холмов после того, как отправим дозоры искать армию мертвых?

– Встретишься с отрядом защитников Роратона, главой обороны выбрали местного главу гарнизона графа Огильвиса. Начальник кавалерии Росмир не в ладах с ним, и тебе придется использовать свои навыки дипломата. Найдя контакты с отрядами Торнтона, вы получите полное преимущество над противником и разгромите его! Надеюсь, они не выслали мощного авангарда, который бы мог вытеснить Огильвиса с холмов. Вести бой в городе нашей кавалерии будет не с руки.

– Ты считаешь, у них есть шанс продержаться пять-шесть дней до нашего прибытия?

– Я надеюсь и уповаю на силу Творца! Помни, падение Роратона – это падение нашего рода! Не допусти его любой ценой!

– Ясно, могу идти?

– Да, – Артур встал и, обняв брата, долго держал его в своих объятиях.

– Не надо слез, Артур, я еду не умирать, а биться за свою страну, и не боюсь смерти за неё, это был бы неожиданный и приятный конец моей дипломатической карьеры.

Мади улыбнулся и вышел из залы приемов первого консула. А спустя всего несколько часов во главе собранного семитысячного отряда республиканской гвардии, самой преданной, элитной части таталийской армии, двинулся к северо-западу от Асанны. Вместе с ним на дорогом коне, подарке от Артура, ехал отчаянный морской волк Френсис Ларго. В новых латах, с перьями на шлеме и повязкой на левом глазу он смотрелся немного странно среди однообразной стальной чешуи всадников. Старый начальник кавалерии, генерал Росмир, не был особо счастлив такому соседству, но и плохого о южанине сказать не мог. Искренность и энергия этого человека, безусловно, подкупали и располагали к нему людей. Даже видавшему многое Мади не раз пришлось удивляться, слушая рассказы Френсиса о самых дальних и чудесных уголках света.

С тех пор минула почти неделя. Локхед находился среди защитников Роратона, готовящихся к обороне и искренне радовавшихся подкреплению. Река из блистающих доспехами конных рыцарей вливалась в узкие ворота ущелья. Остановившись, они превратились в целое озеро из стали и конских тел. Локхед, Росмир и Ларго спешились и велели встретившему начальнику стражи провести их к графу Огильвису.

– Генерал сейчас осматривает позиции. Этой ночью мы подверглись атаке фолийского авангарда, потеряли много людей, в том числе и племянника графа.

– Сожалею, но тем не менее придется его потревожить. – Мади поднимался по вырубленным в скале ступеням к верхнему укреплению.

– Вы не знаете, сэр, – продолжал разговорчивый воин, – зачем так много конных здесь? – Росмир потряс кольчугой и презрительно фыркнул: – В горах им не развернуться. Сейчас у вас ещё есть время пройти до южной дороги, если бы вы поспели хоть на полдня раньше, то развернулись бы и снаружи, а сейчас… – он махнул рукой.

– А что теперь там? – спросил Ларго.

– Увидите. – Они поднялись на небольшой плоский участок холма в ста – ста пятидесяти ярдах от пробоины в защите, через которую орки пытались прорваться этой ночью. Человек в позолоченном доспехе подошел к ним и представился. Это был граф Огильвис, командующий Роратонским гарнизоном.

Рядом сновали люди и минотавры, таскали бревна и камни, укрепление строилось даже сейчас. Утреннее солнце приятно и нежно грело кожу тех, кто озяб в эту холодную и страшную ночь, но многим помочь оно было не в силах. Их тела оставались лежать холодными грудами у основания укрепления. До утра все занимались укреплениями, так что толком смогли похоронить далеко не всех жертв ночной атаки. Тела орков собрали по лагерю и, перебросив через стену, свалили снаружи. Большинство лошадей отогнали. По дороге на Роратон Ларго, Росмир и Локхед видели этот табун.

Теперь теплый и сухой западный ветер развевал копну черных волос на голове урука, возглавлявшего ночной рейд. Голова торчала на пике у центрального укрепления над воротами, неподалеку от той площадки, где беседовали Огильвис и прибывшие из Асанны вельможи.

Но прежде чем говорить, генерал предложил им осмотреть долину. Вид, открывающийся с бастиона, привел Локхеда в замешательство. Он был не воином, а политиком и дипломатом. Он видел гравюры, читал книги о прежних войнах и сражениях, но никогда до этого дня не видел армии большей по размеру, чем та, что стояла лагерем напротив позиции таталийцев. Он видел нойона вблизи, и тот страх был много больше нынешнего. Однако сейчас в душе царило смятение и трепет. То, что на пергаменте казалось просто перемещением синих стрелок и цифр, на деле оказалось огромным морем людей и лошадей, палаток, огней и осадных машин, которым, казалось, не будет конца.

– Вот такую картину мы наблюдаем уже четыре часа, разрази их Карнское море, – грустно резюмировал Огильвис. Одноглазый пират понимающе развел руками, южная присказка рыцаря пришлась ему по вкусу.

– Вначале думали всё, конец, но они не стали штурмовать нас и встали лагерем. Потом мне доложили, что вы вошли в ущелье с востока, и у меня отлегло от сердца, но позвольте вопрос – куда нам деть столько лошадей? В нашей горной обороне конница бесполезна! Есть ещё южная дорога, но и её скоро блокируют, она ещё уже этой! Выходить в долину уже нельзя, они подгонят стрелков и перебьют всех по частям.

– Знаете, генерал, вы уже не первый, кто об этом говорит, ситуация тревожная, если не сказать хуже. Именно поэтому мне нужно перемолвиться парой слов с вами наедине. Кто знает, может, через час у них подойдут свежие силы, и нам будет не до бесед!

– Да, я тоже хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, проконсул. У меня есть ряд неприятных новостей помимо этой гнолльей орды.

Они отошли от укреплений на стене и спустились вниз, где на одном из узких поворотов петлявшей по холму тропы ухитрился примоститься домик, ранее служивший таможенным пунктом. Возмущенный и готовый выводить всадников за укрепление Росмир был несколько раз одернут старшим по званию и возрасту Локхедом, после чего вернулся к своим бойцам. В штабной домик вошли только Локхед, Ларго и Огильвис, но генерал явно был недоволен.

– Мне показалось, вам здесь не нужна охрана, министр Локхед! Вы здесь среди своих! – взгляд генерала уперся в Ларго.

– Я личный представитель первого консула и помощник главы республиканской гвардии, а не охранник, – гордо заявил Ларго, поправив черную повязку, скрывавшую левую глазницу. – Я имею право знать все, что знает Мадивьяр Локхед!