Текст книги "Комэск (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

Глава 11

Огромное обугленное полено сухо и резко треснуло, выплеснувшиеся сверкающие искорки сплелись в мимолетный вихрь. Языки пламени полыхнули и замерцали, красиво подсвечивая кору и трещины в дереве. Отблески огня отразились сполохами на вычурной, кованной каминной решетке, по комнате пробежали мягкие, обволакивающие волны тепла.

Алексей вздрогнул и суматошно повел взглядом по сторонам.

Камин? Какой, кобыле в гузно, камин?

Но глаза не обманывали.

Прямо перед ним стоял огромный, сложенный из дикого камня камин, в котором пылали настоящие бревна. Но удивлял не только камин, а вся окружающая действительность…

Высокий, тоже сложенный из тесаного камня сводчатый потолок теряелся во мраке, на стенах колыхались под легким сквозняком шитые золотом и серебром гобелены, а в кованных шандалах медленно полывали восковые свечи. Отблески пламени лениво играли на развешанных на стенах старинных шитах и оружии.

Пахло воском, дымом и холодным железом…

Лексе очень захотелось перекреститься, он никак не мог понять, каким образом угодил из землянки в Белорусских пущах в средневековый замок. Он уже начал подозревать, что его в очередной раз зафитилило в прошлое, но тут…

Тут Лешка, наконец, заметил, что в комнате он не один.

– Да у нас гости, господа! – худощавый мужчина посмотрел сквозь оправленный золотом бокал с вином на языки пламени в камине.

Говорил он на чистом русском языке, но почему-то с явным французским акцентом. А выглядел…

Выглядел словно сошел с экрана дорогого фильма про Средневековье.

На лице с резкими, хищными чертами и горбатыс носом, чернели лихо закрученные усики и острая бородка, с алого разлапистого берета свисали прирепленные к нему вычурной золотой блашкой красивые перья. Шитая золотом короткая куртка с привязанными витыми шнурами рукавами и мягкие замшевые ботфорты выше колена с зототыми пряжками и шпорами

На его шее поблескивала толстая золотая цепь, с массивной подвеской. На пальцах перстни с огромными драгоценными камнями, а на коленях лежал старинный меч, со сложной, усыпанной камнями гардой…

– Я граф божьей милостью Жан VI Аоманьяк! Но ты можешь меня называть просто Жан Жаныч, – кавалер учтиво склонил голову.

Лешка ему тоже машинально кивнул, а потом, с своему дикому удивлению, обнаружил, что вокруг него еще много людей.

Радом с кавалером в кресле с высокой резной спинкой сидел священник в алой церковной мантии. Белокурые, вьющиеся волосы спадали из-под маленькой церковной щапочки, а лицо удивляло странной, можно даже сказать, ангельской красотой.

Лексу он поприветствовал едва заметной улыбкой и очень тихо сказал:

– Кардинал де Бриен. Но вы, мой друг, можете ко мне обращаться просто: святой отец. Настоящего имени своего, увы, я и сам не ведаю…

Справа от него на кушетке развалился громадный, широкий как шкаф и заросший курчавой бородой великан в древнерусском парчовом кафтане с высоким воротником, опушенной соболями шапке и спогах с загнутыми носками из зеленого сафьяна. У этого между колен стояла массивная старинная сабля с навершием рукоятки в виде головы сокола.

Бородач вполне доброжелательно кивнул Лешке и прогудел басом:

– Зрав буде, друже. Я Шемяка. Князь…

Лекса машинально кивнул и уставился на его соседа.

Рядом с князем сидел еще один мужик. На его красивой и одновременно отталкивающей физиономии застыло жутковатое выражение, а пустые, бесцветные глаза казались мертвыми. Это словно сошел с фильма про ковбоев. Из под стетсоновской шляпы свисали неряшливые патлы, на губах играла зловещая улыбка, а на потертых сапогах поблескивали звездчатые шпоры. На ручке его кресла висел пояс сл старинными револьверами в кобурах из проклепанной бляшками тисненой кожи.

В качестве приветствия ковбой просто небрежно прикоснулся пальцами к шляпе.

– Док Вайт, всегда к вашим услугам.

– Мр-мяяв… – огромный рыжий котяра у ног ковбоя изогнулся дугой, мазнул по Лексе зелеными глазами, а потом опять скрутился в клубок.

Молодой и жилистый парень в тропическом камуфляже с немецкой штурмовой винтовкой G3 на коленях махнул рукой Алексею.

– Привет! Я Тим! Тим Бергер! Скауты Селуса.

– Пихуй! – полосатый, учень упитанный, похожий на барсука зверек стал на задние лапки и приветливо замахал Алексею передними.

Лекса судорожно сглотнул, все это было похоже на форменный бред. Правда, очень похожий на реальность.

Следущим представился парень в советском камуфляжном маскхалате времен Великой Отечественной войны и пилотке.

– Здоров. Я Иван Куприн.

Алексей опять кивнул, потому что, в буквальном смысле, онемел.

– Майкл Игл! – мужчина в военном френче защитного цвета и шляпе с загнутыми полями небрежно отдал Лексе честь. – Чувствуй себя как дома, парень…

В зале еще присутствовали еще два человека, белогвардейские офицеры: штабс-капитан и поручик, но эти поприветствовали Алексей только скупыми кивками.

Лекса вдруг вспомнил, что большинство всех этих людей он уже встречал в своем первом видении, когда гонялся за одним из басмаческих главарей еще в Туркестане, но опять ничего не понял. Кто, они, ети в кобылу? И какое отношение они имеют к нему?

Жан Жаныч вежливо улыбнулся.

– Самое время представится самому, вам не кажется, молодой человек?

Лекса смешался, кашлянул, усилием воли прогнал немату и прохрипел:

– Лекса Турчин. Комэск Лекса Турчин.

– Ну вот, отлично! – воскликнул граф. – Начало положено. Добро пожаловать в клуб, Лекса Турчин. Не сиди столбом, налей себе сам. Красное бергундское на диво как хорошо. А не хочешь вина, плесни себе водочки или вискаря. У нас, сам видишь, полное раздолье.

Ковбой, Шемяка, русский витязт, Майкл Игл и Тим Бергер поощрительно закивали. Один из царских офицеров отсалютовал Алексею рюмкой.

Лекса мазнул взглядом по роскошно накрытому столу, помедлил и неожиданно для самого себя пробормотал.

– Спасибо, не пью. Совсем не пью… – и зачем-то еще добавил. – И не курю…

– Чего? – Жан Жаныч склонил голову к плечу. – Не пьешь? Я не ослышался?

– Хвораешь, что ле, малой? – Шемяка озадаченно почесал бородищу.

– Felix, quipotutirerumcogoscerecausas… – кардинал безразлично пожал плечами.

– Может он из этих? – предположил Ваня Куприн. – Ну а что, эти зумеры и прочие хипстеры куда хочешь просочатся. Извини, дружище, лавандового рафа не держим.

Тим Бергер весело расхохотался:

– Веган, точно веган!А может быть даже ква… квардробер! Или как их там, лишенцев…

– Куда мир катится… – потерянно покачал головой Майкл Игл. – Как ты выжил-то, парень?

Царские офицеры почти в унисон удивленно выругались матом.

После чего все присутствующие осуждающе уставились на Лешку. Даже котяра и полосатый зверек.

– Не пьешь, не куришь, а может ты еще и по бабам не ходишь? – презрительно проскрипел ковбой, угрожающе подавшись вперед. – Ась, убогий?

– Господа, господа, полноте вам… – Жан Жаныч манерно цокая шпорами вышел на середину комнаты. – Не нападайте на мальчика. Знаете, как говорят, плохонький, да свой. Как раз будет облагораживать своей непорочной и кристально чистой нравственностью нашу компанию злостных алкоголиков и распутников.

В голосе графа звучала искренняя и незамутненная издевка.

– Га-га-га!!! – по залу пронеслось оглушительное ржание.

Лекса стиснул ладони в кулаки, уже было собрался послать всех этих мудаков скопом кобыле в трещину, но, к счастью, проснулся и ругнулся уже машинально.

– Да идите вы все… козлы повапленные…

После чего провел по лицу ладонью, чтобы окончательно прогнать наваждение и рывком вскочил с топчана.

Мозги кольнула неожиданная догадка.

«А что если эти мудаки тоже попаданцы⁈ – пронеслось в голове у Лексы. – Того, а беретке и перьях, зафитилило в Средневековье, Шемяку в древнюю Русь, солдатика во время Великой отчественной, а кардинала во Францию времен Дартаньяна и иже с ними. Место и время попадания остальных, увы, не опознал. Меня же занесло в прошлое, почему не может других? Но, наша встреча, пускай даже во сне, означает, что все эти попадания поставлены на системный поток. Кто этим рулит тогда? Вот же заковыка, ети ее…»

Но ломать голову не стал, поплескал себе на лицо из кадушки и потопал в штаб. Вчерашний разговор с командирами затянулся до полночи, но придти к общему решению и обсудить все вопросы, так и не успели.

Солнце уже показалось краешком над лесом, окутывающая все вокруг густая дымка быстро таяла, остро пахло подгорелой кашей, дымком и болотом, а где-то в лесу противно галдели вороны.

Неожиданно послышалось нарастающее противное жужжание. Лекса крутнул головой, сообразил, что это приближается аэроплан и спокойно шагнул под навес. В лесу еще стоял утренний туман, так что разглядеть что-либо с высоты было довольно проблематично.

Но все-таки прикрикнул на слоняющихся по лагерю партизан:

– А ну попрятались, чтоб вас кобыла поцеловала копытом!

Партизаны мигом шарахнулись в стороны, словно увидели приведение.

Через несколько секунд прямо над головой протарахтел биплан с шахматными клетками на хвосте.

– Ой, мамачка… – к Алексею под навес шмыгнула Агнешка.

– Тихо, не пугайся, – Лекса улыбнулся. – Еще туман стоит, он все равно ничего не видит с высоты.

– Я нікога не баюся! – фыркнула Агнешка. – Даже тебя, таварыш Турок!

Совершенно неожиданно чмокнула Лешку в щеку, хихикнула, выскочила из под навеса и побежала дальше.

– Вот же… – обозлился Лекса. – Нажалуюсь батьке твоему, вот он выдерет тебя!

Девушка в ответ только засмеялась.

Алексей ругнулся, быстро проверил, не видел ли кто его конфуза, а потом пошел в штаб. Для себя он твердо решил как можно быстрее поговорить с дядькой Ангелом, чтобы тот приструнил свою оторву дочь.

– Здоров! – на входе в землянку Василь Корж крепко пожал ему руку. – Видал? Не нравится мне все это. Разлетались пшеки последнее время, разведуют, сволочи. Никак пакость какую замышляют.

– Угу, – согласился Алексей. – Есть такое дело. А где Прокофьевич со Стасом?

– Да там, чаевничают, – Корж затушил самокрутку. – А я дыхнуть свежим воздухом выходил. Идем, самовар еще горячий.

– О! Турок! – Орловский приглашающе махнул рукой. – Присаживайся, сейчас Митька тебе тоже нальет.

Перед Алексеем тут же поставили большую жестяную чашку с заваренным до дегтярной черноты чаем и потодвинули плошку с колотым сахаром.

Алексей осторожно отхлебнул, хрумкнул сахарком прикуску, потом взял с расстеленного на столе полотенца ломоть серого, ноздреватого хлеба и положил на него большой кусок желтоватого сала. Полюбовался мгновение на бутерброд, а затем с аппетитом впился в него зубами.

Молодой организм постоянно требовал еды. Лекса все время чувствовал себя голодным.

– Ну что скажешь, Турок? Надумал, что? – Орловский посмотрел на Лексу. – Сам понимаешь, время не ждет.

Лекса неспешно прожевал, отхлебнул из кружки и пожал плечами.

– Понимаю, но прежде чем рыпаться, надо окончательно прояснить картинку в воеводстве. Поляки точно что-то замышляют, но что, нам неизвестно. Можно попасть, как кур в ощип.

– Это понятно и этим уже занимаются, – рубанул рукой Орловский. – Меня интересует твое мнение по тому вопросу, что мы вчера обсуждали.

– Мое мнение?.. – Алексей немного помедлил. – Смотри. Сами мы такой масштаб не осилим. Значит, к операции надо привлекать всех, кто есть в наличии. И гребаных эсэров тоже. Вообще всех. Но если привлекать всех, тогда резко увеличивается шанс утечки инофрмации. Двуйка, чтоб ее, сам знаешь, зря свой хлеб с маслом не ест. Если тебя интересует мое принципиальное согласие на акцию, как представитедя Штаба РККА, то я согласен и даю тебе добро. Но операция требует очень тщательной подготовки. Это вам не помещьичьи усадьбы жечь.

Кирилл, Василий и Стас почти синхронно кивнули.

– Значит, так тому и быть! – Орловский прихлопнул ладонью по столу. – Работаем, браты! Что касается утечки информации, если она и случится, то попробуем сделать так, чтобы она на только пользу нам пошла.

– Пробуйте, – Лекса жестом показал, что вмешиваться не собирается.

В дела разведки он никогда не вмешивался, партизаны и сами прекрасно справлялись.

– А твое дело, брат Турок, помочь нам взять Столбцы и все, что есть в городе, – все три командира разом посмотрели на Алексея.

– Глянуть бы еще живым глазом на эти Столбцы, – машинально посетовал Лекса.

– Так в чем дело? – ухмыльнулся Ваупшасов. – Если надо, поглядишь, организуем. Есть варианты. Скоро ярмарка в городе, просочимся как мыши, ни одна курва ничего не заподозрит.

Алексей тяжело вздохнул, мысленно обругал себя за несдержанность и кивнул. Он очень сильно не любил ввязываться во все то, что выходило за рамки его военной специализации. Штурмы, диверсионно-разведывательные рейды, засады, пусть даже конная атака и рубка – это всегда пожалуйста. Но открыто фланировать по территории врага под чьей-то личиной – увольте, не мое это. Но отказываться было уже поздно.

Чтобы скрыть свое недовольство, Лекса буркнул.

– И вот еще что. Отправь своим шифровку, в которой запроси разрешение на выполнение запланированных мероприятий по недопущению прорыва советской границы и уничтожению польских бандформирований. Ни на чем не акцентируй внимание, только общие фразы. Я примерно такую же, отправлю своим. Так мы прикроем себе тылы. Когда спросят, какого хрена вы там устроили? Всегда можно будет ответить, вы поставили задачу, а мы ее выполнили. А перед этим даже запросили разрешение, а вы санкционировали. Какие вопросы?

– Голова! – одобрительно кивнул Орловский. – Не вопрос, сделаем.

– Что-то новое от пленных есть?

– Кое-что интересное есть, – мотнул головой Корж. – То, что они напели вчера, ты и сам знаешь. А вдобавок выяснилось, что среди пленных есть один очень интересный товарищ, по кличке Есаул, бывший царский штабс-ротмистр Демидов. Но фамилия может быть не настоящая. Так вот, этот Есаул, по словам пленных, якобы, был тесно знаком с самим Савинковым и даже с Булак-Булаховичем. В общем, очень интересная птица. Пробовали расколоть его, но, как не старались, молчит, как рыба.

В ответ на удивленный взгляд Алексея Орловский буркнул:

– Извини, брат Турок, мы не изуверы, как сраные пшеки. Дать по горбу, напугать до усрачки, пригладить плеткой – это можно и даже нужно. Но снимать чулком шкуру и откусывать калеными щипцами пальцы не будем. Остальное ничего не помогает. Твердый, как гранит, сволочь. Передадим его за ленточку в Особый отдел Западного фронта, пусть сами об него зубы ломают.

– Я хочу его сам допросить.

– Думаешь, у тебя получится? – Орловский удивленно вздернул бровь. – А стоит, брат Турок, марать руки? Я понимаю, если за него, как следует взяться, конечно, расколется, но мы же не палачи, в конце концов. Нет, ну ладно, мне все равно. Подручных тебе выделить? Что еще надо? Пилы, топоры, щипцы, каленое железо? Я прикажу.

По лицу Кирилла пробежала пренебрежительная гримаса.

– Не чуди, – сухо бросил Алексей. – Не собираюсь я его пытать. А если бы собрался, мне бы хватило любого подручного средства. Даже простого сыромятного шнурка и палочки. Ты сам прекрасно это знаешь. Для того, чтобы сломать человека, далеко не всегда требуется резать уши и пальцы, достаточно просто залезть ему в голову.

– Эээ… – озадаченно протянул Корж. – В смысле, сначала череп расколоть? С тебя станется, брат Турок, с тебя станется.

Партизанские командиры весело захохотали.

– Вот же мудилы, – беззлобно ругнулся Алексей. – Я вообще невинный аки гимназист. Нет, колоть череп не надо. У каждого есть свои слабости: у меня, у тебя, у всех. Надо просто эти слабости найти. Вот я и хочу посмотреть, получится у меня с этим Есаулом или нет. Если нет, делайте что хотите с ним.

Орловский развел руками.

– Как скажешь, брат Турок, как скажешь. Посмотреть можно, как ты будешь его колоть?

– Нет, – отрезал Алексей. – Но если у меня получится, я все вам расскажу.

– Где ты всему этому научился, братка? – удивленно поинтересовался Стас. – Давно хотел спросить, да не решался. Ну, я о допросах.

– Сразу родился таким больным придурком, – отшутился Лекса. – А если честно, у меня в отряде в Туркестане был один китаец, так он такое…

– Тогда понятно, – не дослушав, согласился Ваупшасов. – Косоглазые еще те затейники.

– Ну, я пошел? – Алексей встал. – Предупреди часового, чтобы пропустил меня к этому Есаулу. И не маячьте за дверью, все испортите.

Есаула содержали отдельно от других пленных, в маленькой тесной землянке, практически в норе.

Лекса поставил на земляной пол каганец и сел рядом на корточки. Связанный по рукам и ногам пленный лежал в углу на тонкой подстилке из еловых лап. При виде Алексея он сплюнул и надсадно прохрипел:

– Мучить пришел, сука? Хер тебе, ничего не добьешься!

Выглядел пленный неважно, покрытое ссадинами лицо сильно опухло, но глаза поблескивали вполне осмысленно.

– Да нет, мучить не буду, – Алексей приподнял его и прислонил спиной к стене. – Вот так лучше будет. А тебя разве мучили? Так, немного тумаков отвесили, да нагайкой пару раз пригладили. А помнишь, что вы сделали с нашим связным? Правильно, кожу срезали со спины и солью присыпали. Вот это называется, мучить.

– Меня там не было… – быстро буркнул пленный. – Я такое не жалую…

– Да какая разница, был или не был, жалуешь или не жалуешь… – Лекса пожал плечами. – Но не суть, я просто поболтать с тобой пришел. Дай-ка гляну на тебя. Ага, так это ты в передовом дозоре шел? Ловкач, ничего не скажешь. Так и не попал я по тебе ни разу. К счастью, ребята подоспели, да скрутили тебя.

– Так это ты нас так чисто и красиво взял? – Есаул зыркнул на Лексу исподлобья. – Тоже хват, не отнимешь. Аа-а, я все понял! Пшеки сетовать последнее время начали, что краснопузые сильно умнее стали, к делу подходят основательно и правильно, словно Академию Генштаба поголовно закончили. Так это дело в тебе? И не скажешь, больно молодо выглядишь. Но это такое, маленький, да удаленький…

Он осекся и замолчал.

– Может и я, – не стал отказываться Алексей. – Тут другой вопрос, что с тобой делать?

– А что делать? – хмыкнул пленный. – Шлепните, да и все. Так-то вы от меня ничего не добьетесь, даже не старайтесь. Хоть режьте, хоть жгите!.. – он надрывно закашлялся и повалился набок.

– Дай-ка руки тебе перевяжу, посинели совсем, – Лекса вынул из ножен нож и достал из кармана сыромятный шнурок. – Еще отвалятся. Вот! Теперь и освободиться не сможешь, да рукам полегше будет…

– Да пошел ты, сука краснопузая! – Есаул попробовал ударить Лексу головой, не смог и разразился проклятиями. – Чтобы ты сдох, шкура барабанная, чтоб тебе бельма попучило, черт, Мара тебя забери! Выходи с шашкой раз на раз! Я тебе все бебихи наружу выпущу! Ссышь, краснопузая сволочь?

– Казак, что ли? – Лекса улыбнулся. – Будя, будя, смотри, от злости заплевал всего себя сам. Чего глазами зыркаешь? Не любишь нас? Быдлом считаешь, ниже себя?

Пленный резко замолчал и отвернулся.

– Считаешь, вижу сам, – продолжил Алексей. – Ну да ладно, самое время что-то решать с тобой, расстреливать и мучить тебя никто не собирается, это лишнее. Мы придумали, что получше. Отдадим-ка мы тебя за ленточку, вот там за тебя по-настоящему возьмутся, есть у меня знакомцы. Если думаешь, что пытать будут, сильно ошибаешься. Из тебя там животное просто сделают. На цепь как собаку посадят, ртом дерьмо хлебать будешь и ссаниной запивать. Все человеческое потеряешь. За грязным куском хлеба на цырлах радостно скакать станешь, да по команде голос подавать и сапоги лизать. Думаешь, выдержишь? Нет, братец, перетерпеть боль – это просто, по себе знаю, а вот такое пережить невозможно, верь мне!

Лекса говорил, а сам дико удивлялся своему неожиданно прорезавшемуся таланту устраивать психологические экзекуции. Допрашивать людей ему приходилось не раз, но тогда все сводилось к пресловутому полевому допросу. Быстро, эффективно, жестко и беспощадно, без всяких экивоков и лишней болтовни.

Но, самое странное, что ложь сработала. И сработала просто отлично!

По лицу Есаула пробежала бешеная судорога, он дернулся, задергал связанными ногами, попытался оттолкнуться и опять ударить Лексу головой, а когда не смог, завыл волком.

– Ууу… ненавижу тварей… тваа-ари, зубами грызть буду…

– Ну, будя, будя, – Лекса опять его посадил. – Вот чего ты боишься казаче, что гордость твоя унижения не стерпит. Ну что же, понимаю, понимаю. Сам такой.

– Чего ты от меня хочешь, сволочь? – прохрипел пленный.

– А ты сам как думаешь? – усмехнулся Алексей. – Ничего особенного, я буду задавать вопросы, а ты будешь на них честно отвечать. Если всю правду скажешь, отдавать за ленточку не станем, слово свою даю. А там дальше посмотрим. На крайний случай, просто пристрелим. Но похороним по-христиански. А пока ты живой, будет относится по-человечески, без унижения. Смотри, надежду тебе даю, время даю. Время для тебя дороже золота. А вдруг сбежать сможешь? Что, горло пересохло? Накось, отпей из фляги…

Есаул долго пил, судорожно дергая кадыком, потом отдышался и мрачно бросил:

– Спрашивай, сученыш, все что знаю – скажу. Но учти, если выпадет хоть малейший шанс, я тебе глотку зубами перегрызу…

– Перегрызешь, если сможешь, я не против. Зовут-то как? Год и место рождения.

– Греков я…

Разговаривали долго. Пленный не обманул, ответил на все вопросы и очень многое добавил от себя.

Алексей сначала не поверил, слишком уж странно и жутковато все звучало, но когда сопоставил некоторые факты, понял, что Есаул не врет. Информацию, в том числе, косвенно подтверждал еще тот факт, что казак сам люто ненавидел поляков, пожалуй, даже сильней, чем красных.

А когда Лекса пересказал все, что узнал партизанским командирам, у них глаза на лоб полезли от удивления.

– Чего? Ну ничего себе! Вот же сволота! Но как, Турок, как? Как ты его расколол?

В ответ Лекса только скромно улыбнулся. Ну не рассказывать же, что все получилось почти случайно…