Текст книги "Комэск (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Глава 18

– Что ты чувствуешь, когда убиваешь? – абсолютно спокойно поинтересовалась Бронислава.

Алексей отвлекся, мельком глянул на девочку и про себя вздохнул.

Бронислава в последнее время стала гораздо больше похожа на обычного ребенка, но, порой, в ней все-таки проскакивало, что-то совершенно не детское, холодное и жесткое.

Броня ловко и быстро собрала Люгер, положила его на стол и скрестила руки на коленках, с выражением уверенной в себе отличницы на личике.

Лекса одобрительно кинул и решил не отвечать, но Броня сразу же напомнила о себе:

– Дядь Турок…

Алексей еще раз на нее покосился, отложил карандаш и неохотно буркнул:

– Ничего не чувствую. Хотя, нет… иногда, чувство хорошо исполненной работы. Что за вопросы, Бронислава Жук?

Он давно взял себе за правило общаться со своими детьми, как с взрослыми и лгать не собирался.

– Мы же договорились называть меня товарищ Пчелка? – Броня состроила недовольную рожицу, а потом горько вздохнула и разочарованно пробормотала.

– Вот и я ничего не чувствую. Это нормально?

– Нормально, товарищ Пчелка, – отрезал Лекса и демонстративно взялся за тетрадь с карандашом, показывая, что его не стоит отрывать от работы.

С момента последней операции прошло две недели, партизаны свели свою деятельность до минимума, ограничиваясь только разведкой, а Алексей с радостью самоустранился от служебных обязанностей и вернулся к своим работам.

Броня тайком показала Лексе язык и принялась разбирать сразу три пистолета – Браунинг, Штайр и свой карманный Маузер М1910.

Лекса при каждой возможности пополнял свой арсенал короткоствольного оружия и теперь его скопился полный вещмешок. У него самого регулярно обслуживать арсенал времени не хватало, но за него этим с радостью занималась Броня.

– Товарищ Турок, – в двери землянки показался Сенька Ненашев. – Я того… этого… не заняты, часом?

– Заходи… – Лекса с трудом сдержался, чтобы не прогнать Семку.

– Держи, подруга! – Ненашев протянул Брониславе берестяной туесок с клюквой.

– Спасибо, товарищ Няня… – сдержанно поблагодарила Броня и аккуратно забрала туесок. Семен по своему извечному обычаю сразу начал таскать девочке всякие вкусности, но расположить к себе Броню у него никак не получалось. Справедливости ради, ни у кого не получалось. Бронислава признавала только Лексу, а остальных, в лучшем случае, терпела. А Агнешку она сразу люто возненавидела, хотя, внешне, почти никак это не обнаруживала. Дочь лесника сразу это поняла и отвечала девочке полной взаимностью.

Семен примостился на краешек табурета и сразу начал ерзать, вздыхать и всячески намекать своим видом, что было бы неплохо поговорить наедине.

Алексей из вредности все намеки проигнорировал и сухо бросил:

– Ну, говори, что тревожит. Что-то по службе?

– По-жизни! – запальчиво вдруг выпалил Семка и насупился. – По-жизни беспокоит, Ляксеич.

– Опять? – Лекса покачал головой. – Говорил же тебе…

– Нет, нет! – Семка выставил вперед ладони. – Завязал, как есть, завязал! Пусть другим голову морочит, мне нужна баба понятная, как портянка. Чтоб я к ней всей душой и чтобы она всей, значитца, ко мне. Без вывихов. Я об другом… – он запнулся и тихо сказал. – Колено помер. Тяжко мне. Я ж их как деток своих воспринимал. И Беню и Клеща и Колено… вот. Словно от сердца кусочек отщипнули. А у тебя как, Ляксеич? Что посоветуешь?

Лекса хотел сразу ответить, но задумался. Он тоже, сначала, очень тяжело переживал гибель боевых товарищей, но потом, это чувство как-то смазалось и огрубело. Да, все еще было тяжело, особенно, когда люди гибли под твоим началом, но мозги сами научились блокировать горе. А еще, он уже давно понял, что сердце начало черстветь, а человеческие чувства отупели.

– Привыкнешь… – сухо и даже грубо, вдруг бросила Броня. – Я привыкла и ты привыкнешь. Сначала тяжело, хочется умереть, а потом все легче и легче. Но когда станет совсем легко – будет даже тяжелее. Ты начнешь смотреть на людей, как на мертвецов и думать, все равно умрут, зачем относится, как к живым? Бойся этого. Я боюсь. Это плата такая. А дальше только от тебя зависит, останешься ты человеком или нет. А еще… помогает убивать самому. Чуточку легче становится. Ненамного, но становится.

Лекса чуть не ахнул: лучше и полней, пожалуй, он сам бы не ответил. Броня словно прочитала его мысли.

Семка ошалело уставился на девочку и кивнул.

В землянке повисла тишина, которую прервал ординарец Орловского Митька.

– Товарищ Турок! – парень зачем-то стянул с себя шапку и прижал ее к груди. – Зовут вас! Так и грят, мигом, Митька, зови, так что пожалуйте!

Алексей с удовольствием воспользовался возможностью и сбежал, оставив Сеньку и Броню наедине.

Нога уже почти перестала болеть, так что он уже через пару минут сидел в командирской землянке.

На столе, как по мановению волшебной палочки возникла кружка с круто заваренным чаем, кусковой сахар и порезанное на тонкие ломтики желтоватое сало с хлебом. Митька привычки Лексы уже давно изучил назубок.

– Как нога, брат Турок? – заботливо поинтересовался Орловский.

В штабе больше никого не было.

– Нормально, – спокойно ответил Алексей. – Чего звал? Никак, шпиона выявили?

– Пока нет, – Кирилл смахнул со стола крошки и аккуратно расстелил на нем карту. – Но круг подозреваемых сузился. В отряде шпика точно нет, скорее всего, это один из наших агентов, в Столбцах. Они были осведомлены об акции, в общих чертах. Мы закинули им информацию, что собираемся взять мукомольный заводик, так там сразу нездоровое шевеление произошло. Но не суть. Смотри вот сюда! – он ткнул пальцем в карту.

– Ты о складе оружия? – Лекса пожал плечами. – Тут надо сразу думать, как его вывозить и куда девать. Это не пара винтовок, на себе не унесешь.

– Вывезем! – рубанул рукой Орловский. – К утру, уже там пусто будет. Надо пользоваться моментом. Как ты и говорил, скорее всего, случившееся в Столбцах замяли. Даже дополнительные силы не перекинули. А оружие нам позарез требуется. Если вооружить подполье и активистов, у нас появится, как минимум дополнительно полторы тысячи штыков. Наше дело взять, остальным уже будут заниматься другие люди. Сделаем все так, как ты учил. Перекроем все подходы, пути отхода уже отработаны. Мало того, часть отряда я уже сосредоточил в условных местах. Оружие испарится…

– От меня-то, что надо? – перебил его Алексей.

Орловский обошел стол, сел напротив и спокойно ответил:

– Твоя задача, быстро и без лишнего шума захватить склад. Из всех нас, только ты со своими людьми, сможешь это сделать так, как требуется.

– Охрана?

– Слад охраняет примерно взвод польских регуляров. За ними уже неделю мои наблюдают. Братишка, мнится мне, что оружие скоро вывезут, раз у них с провокацией не вышло. Успеть бы? Это очень важно!

Почувствовав, что Кирилл что-то не договаривает, Лекса посмотрел на него:

– Я что-то не знаю?

– Все ты знаешь, – отмахнулся Орловский. – Просто создалась очень удобная ситуация и склад может стать началом для нашей операции по захвату части воеводства. Поверь, мы сделали все, чтобы утечки не произошло. Поляки убеждены, что мы надолго засели в топях и не скоро оправимся. Если удастся правильно перехватить те силы, что сунутся к складу нас прогонять, Столбцы останутся беззащитными.

Алексей разговаривал с Кириллом очень долго, но, все-таки согласился на операцию. Оперативная обстановка действительно создалась очень удобная и терять возможность не хотелось.

Отряд сразу начал готовится к выступлению, Алексей отдал все необходимые распоряжения своей группе и пошел собираться сам.

– Я все переснарядила… – Броня сама аккуратно разложила магазины к пистолету-пулемету по подсумкам разгрузки. – Вот еще…

Алексей повел плечами, остался доволен и отправил в кобуру свой Браунинг. В Люгере он успел немного разочароваться. На самом деле немецкий пистолет ему очень нравился своей точностью и удобностью, но сложность конструкции и его уязвимость к грязи оказались явно не для этих мест.

В первый гранатный подсумок отправилась британская граната системы Милса. Во второй и третий – французские «бомбы» F-1. Четвертый остался пустым, в него Лекса засунул жгут и обернутый в пергаментную бумагу стерилизованный бинт. С гранатами в отряде наблюдался устойчивый дефицит, в свободном наличии остался только ящик гранат системы Рдултовского, но их использовать Алексей лично запретил, по причине сомнительной надежности – корпуса насквозь проржавели.

Фабричных перевязочных пакетов тоже не хватало, а точней, изначально совсем не было, но по инициативе Лексы их готовили в санчасти, а потом, при случае, прикупили несколько ящиков немецких перевязочных пакетов очень высокого качества у контрабандистов.

– Я поправила кромку, – Бронислава подала Алексею обоюдоострый немецкий окопный кинжал.

Лекса вложил его в ножны и провел ладонью по волосам Брони.

– Не скучай, я скоро.

Бронислава улыбнулась:

– Я знаю. Можно я у тебя останусь ночевать, а не у этих… – девочка пренебрежительно наморщила носик и посмотрела в сторону санчасти. – Можно? Остальное оружие, как раз перечищу. И саблю поправлю.

– Можно, – Алексей закинул за спину пистолет-пулемет и вышел из землянки. Снаружи его уже ждал дневальный из легкораненых с кобылой Плотвой. Той самой трофейной лошаденкой, на которой Лекса вернулся с последнего дела. Как ее звали на самом деле, никто не знал, но кобылка охотно откликалась на любое прозвище.

Расстояние от базы до оружейного склада составляло всего около восемнадцати-двадцати километров. Но это только по-прямой, через непролазные для непосвященного человека топи. По-прямой и отправились, так как проводники знали в этих местах каждую бочажину и кочку. Дорога заняла весь остаток светового дня и часть ночи, лошади и люди до предела вымотались и превратились в грязевые мумии, но, ровно в полночь Лекса уже лежал на пригорке в кустах и наблюдал в бинокль за складом.

Склад устроили на окраине поселка Задворье, на большой ферме, которую, для надежности, обнесли колючкой и поставили пару неказистых вышек. Судя по всему, место размещения обуславливалось близостью к непосредственным тылам планируемой провокации на границе, а так же тем, что в самом Задворье стоял эскадрон улан. Да и городской гарнизон Столбцов, вместе с балаховцами, тоже находился в непосредственной близости.

В любом случаем, в настоящий момент, как расположение объекта, так и его охрана, не выдерживали никакой критики – сам Алексей, ни за что не оставил бы запасы оружия в таком месте. А если бы оставил, то только под охраной, как минимум, батальона.

Однако, подобная беспечность его почти не удивляла – польские власти, в том числе армия и даже контрразведка, порой отличались удивительным разгильдяйством.

Прошелестел порыв неожиданного ветерка, слегка разогнав вездесущий туман, консервные банки на колючей проволоке уныло зазвякали. На ближайшей вышке вяло пошевелилась сгорбленная фигура, закутанного в башлык часового.

– Все понял? – Алексей оперся на локоть и посмотрел на Семку. – Время пошло.

– Угу… – Ненашев кивнул и сразу стал отползать назад.

Лекса дождался, когда едва различимые в темноте фигуры сосредоточатся за зарослями ивняка в низинке, после чего толкнул в плечо кулаком Петьку, самого меткого стрелка в группе, с говорящей фамилией Борщ.

– Работай…

– Угу… – Борщ приник у своему Манлихеру.

Почти сразу же тишину разогнал резкий выстрел. Фигура на вышке сложилась и вместе с обломками досок полетела вниз. Через мгновение стеганул выстрел с другой стороны, а потом сразу второй и третий.

Лекса пообещал образцово-показательно вздрючить Сашку Пузика, второго стрелка, а дальше взялся за свой Льюис – с пригорка отлично просматривался сарай с каменными стенами – импровизированная караулке, где базировалась остальная охрана.

Прогрохотала короткая очередь, сразу за ней вторая – выскочивший из караулки солдатик кубарем покатился по земле, второй просто плашмя рухнул, а третий – шустро заскочил обратно.

Лекса дал еще две очереди по входу для пущего устрашения и принялся наблюдать за своими людьми, как на просмотре кинофильма.

Тем временем, обе штурмовые группы уже подошли к самой караулке. Два бойца, с разных сторон скользнули вдоль стен и почти синхронно закинули в узкие окошки гранаты.

Через несколько секунд раздались глухие взрывы, а из всех щелей здания вырвались языки чадного дыма.

Собственно, на этом все закончилось. Лекса кивнул сам себе, вскинул Льюис на плечо и потопал к складу.

В успехе начальных этапов операции Лешка совершенно не сомневался. Самое сложное, выдвижение к месту – уже было позади, а караул, с таким-то уровнем организации службы, по определению ничего не мог противопоставить обученной группе.

О том, что на звуки взрывов и пальбы немедленно примчится подмога, он тоже почти не беспокоился – остальные отряды партизан перерезали все дороги к ферме, в том числе главную, Столбцы-Задворье, а сам поселок надежно блокировали.

К тому времени, как Алексей добрался до склада, из караулки уже вытащили единственного оставшегося в живых поляка – пожилого подхорунжего. Все лицо и китель подофицера были залиты кровью, но матерился он на удивление бодро и забористо. Впрочем, недолго – его почти сразу стукнули прикладом по башке, связали и уложили под стену караулки.

Сенька уже было собрался рапортовать, но Алексей его оборвал:

– Выставь посты. И поищите, чем вскрыть ворота…

Оружие складировали в двух больших коровниках с каменными стенами. Ярик Дуля, сутулый детина с длинными, как у обезьяны руками, играючи сдернул с пожарного щита лом, зачем-то сунул его Лексе, но сразу же смутился и ловко сковырнул засов, вместе с замками.

С протяжным и противным скрипом распахнулись ворота.

В лицо ударил плотный запах железа и оружейной смазки.

Дуля снял с полки у входа керосиновую лампу, через мгновение темнота отступила, стало видно высокие ряды крашенных в защитный цвет армейских ящиков.

– Етить, матка боска! – восхищенно ахнул Дуля. – Добра-то сколько…

Лекса сбросил защелки с первого ящика. Внутри масляно блеснули стволы и казенники немецких винтовок Gewehr 98.

Лешка не удержался и довольно выругался вслух:

– Кобылье гузно!

Несмотря на уверенность в успехе операции, он подсознательно ждал какого-то подвоха.

Первый коровник, на первый взгляд, оказался полностью заполнен винтовками и патронами к ним. Во втором, нашлось, как минимум, около двух десятков австро-венгерских станкачей Шварцлозе, столько же немецких Bergmann MG 15 и очень много другого оружия, в том числе ручные гранаты и даже две русских трехдюймовки образца 1902 года со снарядами к ним.

– Ракетницу…

В руки Алексею вложили увесистую ракетницу, с бронзовым стволом. Через секунду в черное небо взмыла ярко-зеленая ракета.

Почти одновременно, со стороны Задворья и Столбцов, начали лупить пулеметы длинными очередями, а еще через полчаса, к складу потянулась длинная вереница подвод.

Бойцы группы и возчики начали таскать ящики в телеги, а Лекса следил, чтобы на каждую подводу грузили не только оружие, но и боеприпасы.

В процессе погрузки ему неожиданно попались на глаза пара оружейных ящиков, немного отличающихся от других: похожие на винтовочные, узкие, но более длинные и широкие.

– Стой… – Алексей откинул крышку и с удивлением уставился на странные винтовки. – Что за кобылья неожиданность?

Лекса сначала подумал, что это крепостные ружья, о которых он читал, но при ближайшем рассмотрении, это оказались немецкие Tankgewehr M1918, то есть, первые в истории противотанковые ружья.

Алексей восхитился и тут же реквизировал в свое распоряжение обе штуки и ящик патронов к ним.

К рассвету оба склада опустошили примерно наполовину, а заградотряды отрапортовали, что успешно отбили все попытки прорваться.

Но как только первые лучи солнца показались над лесом, прилетели три польских аэроплана…

Глава 19

Глава 19

Самолеты Алексей заметил первым.

Аэропланы показались со стороны всходящего солнца, похожие на стрекозы два больших биплана и один маленький, в два раза меньше, чем остальные. Для того, чтобы понять куда они летят и зачем, долго думать не пришлось. Не имея возможности быстро отбить склад с оружием, поляки решили его просто разбомбить. Благо, сравнительно недалеко, в Барановичах, находился военный аэродром с десятком самолетов

– Воздух!

– Ась? – Дуля недоуменно посмотрел на Алексея. – Чегой-то, командир? Чего там?

Остальные только недоуменно завертели головами по сторонам.

– Рассредоточится, кобыльи дети, чтоб вас…

Алексей вмиг истратил весь свой небогатый арсенал ругательных терминов. Впрочем, больше костерил себя, за то, что не отрабатывал с личным составом команду «воздух». Любой современный индивидуум понял бы все с полуслова, но, увы, подавляющее количество бойцов из отряда видели летательные аппараты только на картинках, а многие вообще даже не подозревали, что аэропланы могут быть смертельно опасны.

Первым пришел в себя Сенька и принялся матерком разгонять личный состав.

– Выгоняйте подводы и уезжайте подальше! – Лекса поймал за шиворот одного из возчиков и толкнул его к телеге. – Живо! Пошел, пошел…

Тем временем аэропланы стали на боевой курс. Лекса сначала думал встретить самолеты из пулеметов, но очень быстро передумал. Судя по всему, летчики собирались бомбить склад с высоты, как минимум, нескольких сот метров, так что стрелять по ним из пулеметов винтовочного калибра являлось занятием только для убежденных оптимистов. К тому же, ни один из пулеметчиков в группе даже близко не представлял, как ведется огонь по воздушным целям.

У Алексея задергалось правое веко. Любую военную летающую дрянь, как малую, так и большую, он успел искренне возненавидеть еще в прошлой жизни.

– Ляксейч, ну дай-ка пальну по этим стрекозлам из энтой дурынды! – начал возбужденно поскуливать Дуля, не выпуская из рук немецкое противотанковое ружье. – Ну, дай, а?

Но очень быстро заткнулся, потому что примостившийся рядом с ним в канаве Семен без лишних слов ткнул Ярика башкой в грязь.

Тем временем, с первых двух бипланов медленно посыпалось неожиданно много мелких точек, словно они рассыпали горох.

Быстро увеличиваясь в размерах «горошины» полетели вниз.

– Каменюками, что ль, сыплють? – удивился Дуля, оттирая рукавом грязь с физиономии и опасливо косясь на Семена.

Дробно загрохотали разрывы, в воздух взметнулись доски, грязь и комья тины.

Но…

Но на ферму попало всего две бомбы. Одна разнесла в щепки штабель пустых ящиков, а вторая саданула в пустую караулку. Остальной «пакет» благополучно перепахал заболоченное поле с недолетом в сотню метров.

Бомбардировщики заложили плавный разворот и начали…

Уходить. Получалось, непонятно с какой стати пилоты сразу вывалили всю загрузку.

Бойцы с радостными воплями выбежали во двор фермы.

– Ідзіте да ліхамaтары!

– Шкындзехайте у пихву, курвины ляхи!!!

– В жопу! В жопу ляхов!

– Посмокчи струка у мяне, лярва пшекска!

– А мабл зол аф дир кумэн ви аф сдом, бля!!!

– Чык-чырык, курва!

Вслед аэропланам бабахнуло несколько винтовочных выстрелов.

Лекса схватил Семку за шиворот, развернул и показал пальцем на стремительно снижавшийся третий самолет.

– Это что, кобылий хвост? Командуй!!!

– Отставить, мать вашу! – бешено заревел Семка. – Разойдись, сучьи дети!!!

Бойцы снова рассыпались по сторонам, но, почти сразу стало ясно, что аэроплан, разведывательный Potez XV, заходит не на ферму, а на…

Возчики успели выгнать со двора фермы последние две груженые телеги, но, отъехав на всего сотню метров, стали прямо на дороге и теперь таращились на самолеты. Заходивший на них третий биплан, судя по всему, они в упор не замечали.

Затрещал пулемет, на дороге строчкой взметнулись фонтанчики грязи и комки земли. Ящики на телеге взметнулись щепками, лошади с жалобным ржанием встали на дыбы и завалились в разные стороны, ломая дышло и оглобли.

Аэроплан с ревом пронесся прямо над дорогой и заложил крутой вираж. Второй возчик прыгнул на свою телегу и, бешено гикая, погнал ее по дороге.

Лексе сразу стало ясно, что летчик на этом не успокоится.

– Пулеметчики, ко мне!

Аэроплан вернулся добивать оставшийся воз, а к Алексею подбежало шесть человек – трое с Льюисами, двое с Шошами и Валька Кузнечик с Мадсеном.

– Двое со мной, остальные в группе отбежите вон туда! – Лекса ткнул рукой. – Огонь ведем заградительный, длинными очередями, по моей команде, но целимся не в самолет! Проведите линию глазами по направлению полета – упреждение по этой линии четыре корпуса аэроплана! Если направление прямо на вас, со снижением, целимся под двигатель. Остальные палите из карабинов, как сами хотите! Внимание!

Сам в хоть какой-то успех почти не верил. Стрельба по скоростной воздушной цели – это очень сложный процесс, для которого требуется специальное обучение. Тут даже охотничий опыт мало помогает, потому что пулемет – это не дробовик с дробью. К тому же, нет зажигательных и разрывных патронов, а обычными пулями можно долбить конструкцию из деревянных реек и перкаля до полного посинения. А шанс попасть в пилота или двигатель очень мал.

Аэроплан опять заложил вираж и понеся со снижением прямо на ферму. Перед его винтом заплясали язычки пламени, пули рванули черепицу на крыше коровников.

– Огонь, огонь!!!

Загрохотали очередь, Льюис Алексея заколотил прикладом в плечо.

– Аа-ааа!!! – заорал Лекса, свирепо скаля рот. Весь мир для него сузился до мушки в прорези прицела.

«Потез» дернулся, завилял, с патрубков двигателя сорвались чадные струйки дыма, на крыльях и фюзеляже заполоскались клочья обшивки, но…

Но, аэроплан, как ни в чем не бывало, пронесся над фермой и снова ушел на разворот, а стрелок в его заднем отсеке издевательски замахал руками.

– Кобылье вымя!!! – Лекса выбил пустой диск, воткнул полный, вскинул пулемет, но на спусковой крючок нажать не успел.

Потому что на середину двора с воплем вынесся Дуля со своим немецким противотанковым ружьищем.

– Пізьдзец тябеее-ее!!!

Бабахнул оглушительный выстрел, Ярика развернуло и опрокинуло в лужу, а гигантское ружье отлетело в сторону.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом биплан резко клюнул носом и врезался в болото.

Бабахнул несильный взрыв, а когда дым снесло в сторону, от самолета остался лишь торчавший из большой лужи хвост с потрепанным килем.

– Кобылья сиська… – восхищенно ахнул Лекса.

– А-ааа, ай да Дуля!!! – следом грянул дружный рев. – Прама ў дупло страказе!!! Дуля! Дуля! Дуля…

А Дуля сидел в грязи, ошарашенно вертел башкой и тоненько озабоченно причитал:

– Патрапіў ці не? Патрапіў ці не? От же курвина дупа…

Лешка обессиленно утер лицо рукавом, сел на ящик и зачем-то пропел:

– Хватит зла…

И хватит боли…

Бойцы вокруг замолчали и недоуменно уставились на него…

Лекса ухмыльнулся и заорал:

– Бобр курва, я пердоле!!!

Через мгновение воздух сотряс новый взрых хохота.

Лекса отмахнулся и потребовал:

– Гляньте, что там с возчиками…

Но доложить ему не успели, потому что во двор фермы влетел на взмыленном жеребце ординарец Орловского Митяй.

– Зовут!!! – он как куль выпал из седла и замахал руками. – Зовут!!! То… товарищ Турок! Туда! Надо, значитса… надо… тама такое… такое…

Глаза ординарца бешено вращались, зубы стучали, а сам он дрожал, словно его подключили к динамо-машине.

Алексей сразу почувствовал неладное, поймал Митяя, притянул к себе, закрыл ему ладонью рот и ласково приказал.

– Тихо, тихо! Все хорошо! Да? А теперь спокойно, что случилось…

– Ап… – Митька звонко щелкнул зубами и начал рассказывать.

Если честно, Алексей не ожидал такого. Как выяснилось, партизанские соединения, отбив первый наскок поляков и балаховцев, сами перешли в контратаку, взяли Задворье, Заемное и Оканщицы, а сейчас уже бились в Столбцах.

– В тюрьме засели ляхи… – торопливо бормотал Митька. – В тюрьме и казармах! Бьются, страсть, из пулеметов садят, лезут в атаки, того и гляди, выскочат! Наши-то их пока держат, а дальше никак. Пушку нашу гранатой подорвали…

– Кобылья сиська… – Лекса ругнулся, потом отошел в сторону и еще несколько раз помянул кобылу.

Для того, чтобы взять с лихого наскока все подступы к Столбцам, сил у партизан вполне хватало. Возможно, даже зайти и покуролесить в самом городке, но уже при определенных условиях. А дальше сразу начиналось очень много проблем. И первая проблема – это полная бессмысленность захвата, так как удержать территории, после того, как поляки придут в себя, шансы напрочь отсутствали. А еще, сразу вставала другая основательная проблема, пожалуй, даже более значительная. Одно дело устраивать мелкие пакости, трепать полицию, уланов с балаховцами и жечь поместья, а совсем другое, захватить такой шмат польской территории. Законной польской территории, отошедшей пшекам по мирному договору. Фактически – это односторонняя аннексия и объявление войны. Войны, к которой Советская Россия готова гораздо хуже, чем поляки. А точнее, вовсе не готова.

У Алексея даже по спине мурашки побежали, когда он представил, что в Москве начнется, когда придет польская дипломатическая нота.

Ввариантов выхода из положения оставалось всего два.

Первый, чтобы хоть как-то уберечь свою шкуру, встать на дыбы и немедленно приказать партизанскому руководству отступить. А в случае неповиновения – самоустраниться и первым настучать в Центр. Мол, так и так, проявили самоуправство, а я сделал все что мог.

И второй…

Второй – завершить начатое, добить обороняющихся, зачистить все намеки на бандформирования, а потом организованно отступить с флагами и трофеями. Потому что отступить придется в любом случае.

А дальше с мученическим стоизмом встретить неизбежную кару и уповать на милость командования. С очень небольшим шансом на это.

Алексей глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и скомандовал:

– Приготовится к маршу!!! Тащите трехдюймовку и снарядные ящики, возьмем собой. И гранаты разберите. Живо, кобыльи дети! Дуля – жив? Бежать сможешь? Шевели гузном, убивец!

Группа быстро выстроилась в походный ордер, пушку прицепилик к телеге. Столбцы находились от склада всего в пяти-шести километрах, так что через сорок минут уже показались шпили костела Святого Казимира.

В самом городе шла ожесточенная стрельба, судя по всему, поляки и балаховцы сдаваться не собрались, но только группа вошла в город, по главной улице прямо на нее из-за переулка вывернулся отряд кавалеристов, как в военной форме, так и в гражданке. Скорее всего, остатки польского гарнизона и балаховцев, каким-то образом добрались до своих лошадей и вырвались из окружения.

– Naprzód! Naprzód! – скомандовал несшийся впереди пожилой польский офицер в мундире с серебряными галунами и вздернул саблю вверх. – Do boju!

Еще миг и лошади, высекая подковами искры из брусчатки, галопом понеслись на партизан.

Собственно, Лекса поступил бы точно так же на месте этого офицера, у поляков другого выхода не было, потому что отряды столкнулись почти нос к носу, а места для маневра на узкой улице не было.

Никто из поляков и бандитов даже не попытался развернуться и скрыться.

И полегли все – шесть ручных пулеметов не оставили им ни одного шанса.

Даже повидавшего очень многое в прошлой и этой жизни Алексея чуть не стошнило. Вся улица была устлана сплошным ковром из трупов лошадей и людей, а кровь текла ручьями, словно дождевая вода.

Лекса заменил магазин, поморщился, стер с лица кровь и коротко приказал.

– Вперед!

Когда добрались до центра города, Алексей дернул на себя прячущегося за углом партизана.

– Где командир?

– Там… – парень не глядя, ткнул рукой за спину.

Оказалось, партизаны организовали штаб совсем рядом, в переулке за зданием напротив тюрьмы.

Но там, вместе с Орловским, почему-то находились совсем незнакомые Алексею люди.

Лекса взял Кирилла за локоть и отвел в сторону.

– Это кто?

– Представители подполья, компартий Литвы и Белоруссии… – Орловский устало потер подбородок. – И эсеры, мать их. Все собрались…

– И какой кобылы вы здесь устроили? – Лекса с трудом удержался от ругани.

Кирилл поморщился.

– Не суетись, брат Турок. Так получилось. Потом объясню. Отступать уже поздно. Сука! Часть выродков из казарм прорвалась…

– Забудь о них, эти на нас наткнулись и закончились, – сухо ответил Алексей. – А в тюрьме кто тогда?

– Наткнулись? Вот так просто? Ну и хрен с ними. А в тюрьме… – Орловский хищно оскалился. – А в тюрьме, брат Турок, в тюрьме сам батька Булак-Балахович. А с ним несколько офицеров из «двуйки». Они еще три дня назад в Столбцы прибыли разбираться с пропажей твоих химиков или как там их. Жаль, не смогли мы их взять сразу, отступили за стены, сволочи. Теперь ты понимаешь, что я здесь делаю?

У Лексы сразу поднялось настроение: офицеры из польской контрразведки и особенно батька Булак, могли стать полной индульгенцией для всех участвующих в этом переполохе. И для Алексея, в первую очередь. А в том, что помилование понадобится, Алексей даже не сомневался.

– Сколько их там?

– Человек двадцать, двадцать пять, но при пулеметах и гранатах, – Орловский слегка подрагивающими руками подкурил самокрутку. – Вкруговую с верхних этажей все как метлой подметают, суки. Не подступишься, мы уже десятерых потеряли. И как назло, одна наша пушка и оба бомбомета в Заемном застряли. А еще одну… – он махнул рукой.

– Есть пушка, трехдюймовка, – Лекса улыбнулся. – Только к ней одни шрапнельные и нет человека, который может с ней управляться. Я-то может и разберусь, что, да как, но лучше умельца сыскать. Найдешь?

– Брат Турок! – Кирилл радостно облапил Алексея. – Ну, ты даешь! Найду, конечно, найду. Вон, Кузьмич, старый артиллерист, еще с турком воевал.

Кузьмич оказался бодрым стариканом с радикально фиолетовым носом и шикарной, «дедморозовской» седой бородищей.

– Смотри, отец… – Лекса осторожно высунулся из-за угла. – Нужен пролом в заборе, а потом вали беглым по верхним этажам. Соображаешь?

– Соображаю, сынок! – степенно кивнул старик и зашамкал беззубым ртом. – Шрапнелину на удар поставим и айда! Помнится, славно мы по турку садили, да садили…

– Давай… – Лекса недослушал, хлопнул Кузьмича по плечу и побежал к своим.

Старый канонир не подвел, в углу тюремного забора вспух взрыв, а когда пыль опала, стало видно огромный пролом.

Алексей дождался, когда Кузьмич перенесет огонь на само здание и скомандовал.

– Вперед!

Рывок, обе штурмовые группы замерли вдоль стены забора.

Взрыв, рывок и снова стена, но уже тюремная.

Взрыв! Совсем рядом засвистели осколки кирпича, все вокруг заволокла пыль.

– Сучья кобыла… – Лекса удержался на ногах и засипел напрочь севшим голосом. – Работаем!

В пролом закинули гранату, потом вторую, но тут же, кто-то заорал с верхнего этажа: