Текст книги "Комэск (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

И добавил специально для Тухачевского.

– Сейчас ведутся работы над созданием методического пособия для обучения стрелков бронемашин. Однако, дело осложняется отсутствием необходимой материальной базы. На наш запрос предоставить школе бронемашины для использования в обучении ответа пока не поступило. При обучении используем телегу, таскаем ее вручную. Но, сами понимаете, во благо учебному процессу такой способ не идет.

Троцкий сердито зыркнул взглядом по свите и сухо скомандовал.

– Немедля изыскать. Через неделю ко мне на стол план введения в обучение методы товарища Турчина повсеместно. Товарищ Павлов!

Начальник школы вытянулся.

– Найдите возможность для обучения пулеметных инструкторов по методе Турчина при вашей школе. Первый набор осуществим… скажем, через два месяца.

Алексей чуть не прослезился от радости. Следом за первыми нововведениями, сразу в дело пошло следующее. На такой результат он даже мысленно не надеялся. Конечно, до массового и полноценного использования в обучении и применения дойдет не скоро, но начало положено.

– Мы готовы! – четко отрапортовал Павлов.

С ним все было заранее обговорено. Начальник школы согласился охотно, умножение штата и материальной базы только увеличивало значимость учебного заведения.

– Но необходимо расширить и усовершенствовать материальную базу, – продолжил Павлов. – Легких пулеметов у нас наличествует всего шесть единиц, два системы Льюиса, два системы Мадсена и два системы Федорова. Есть еще Гочкис и Шош, но они вышли из строя. Все оружие крайне изношено, а при систематическом использовании в обучении, очень скоро мы останемся без пулеметов.

– Пулеметы, пулеметы… – зло забормотал Троцкий. – Знаю, знаю, с легкими пулеметами все скверно. Хилькевич, займитесь, изыщите все легкие пулеметы, что имеются в наличии, а дальше мы сами займемся распределением по учебным заведениям.

– А что думает сам товарищ Турчин в отношении решения этой проблемы, – вдруг поинтересовался Сталин.

Троцкий опять состроил кислую физиономию, а Лекса даже вздрогнул от неожиданности, но быстро собрался и ответит.

– В условиях стремительно совершенствования способов ведения боевых действий легкие пулеметы являются действительным и эффективным способом значительно увеличить огневую мощь подразделений. По моему мнению, единственным правильным решением является, как можно скорее наладить производство легкого пулемета собственной, отечественной конструкции. Я уверен, что советские оружейные конструкторы успешно справятся с задачей. Как временное решение – восстановление хотя бы мелкосерийного производства легких пулеметов Мадсена и системы Федорова на Ковровском оружейном заводе. А так же активная закупка зарубежных образцов. К примеру, легкого пулемета Браунинга американского производства. Но только после испытания на пригодность в наших условиях. Мне о таком рассказывал один из китайских добровольцев в Туркестане, отзывался хвалебно, но проверка в любом случае необходима.

Дальше произошла оживленная дискуссия, про Лексу подзабыли, а потом политическое руководство страны вместе с Троцким уехало в Москву, но остальные военные остались, так как были запланированы открытые лекции по тактике. А вечером руководство школы собралось порадовать гостей посиделками на природе, у озера. Семка с ног сбился, организовывая мероприятие.

А перед отъездом к Лешке неожиданно подошел Сталин.

– Мы высоко ценим ваш вклад в обороноспособность нашего государства, товарищ Турчин, – Сталин пожал руку Лешке. – И выражаем вам благодарность. Нет ли у вас каких-либо личных пожеланий?

Лекса слегка замешался и поспешно ответил.

– Спасибо, товарищ Сталин. Пожеланий нет. Я обеспечен всем необходимым.

Сталин вел себя очень просто и доброжелательно, но, все равно, вызывал у него слегка жутковатое впечатление. Возможно, на фоне того, что Лешка наслушался и начитался о нем всякого разного в прошлой жизни.

– Насколько нам известно, вы уже женаты? – Иосиф Виссарионович улыбнулся. – И даже успели завести детей? Семья налагает большую ответственность. Вы должны заниматься своим делом, не беспокоясь о родных и быте. Не спешите, обдумайте свой ответ.

– Детей мы усыновили, – признался Алексей. – Сами с женой беспризорничали, вот и взяли сирот мальчика и девочку. Но справляемся. Спасибо, товарищ Сталин, мы всем обеспечены.

– Хорошо! – Сталин с улыбкой еще раз пожал Лексе руку. – Скромность очень похвальное качество. Тогда мы сами подумаем, как вам помочь. Думаю, мы с тобой еще встретимся, Лекса Турчин…

Сразу после него рядом с Лешкой оказалась Ида Вебер.

– Я же говорила, Лекса Турчин, что мы увидимся, – Ида шаловлива ткнула пальчиком в грудь Алексею. – Ты от меня никуда не сбежишь, мальчик… – она засмеялась, круто развернулась и ушла.

– Тьфу ты… – Лекса подавил в себе желание сплюнуть, быстро оглянулся, решил самоустраниться и убрался к себе в методический кабинет. Выступление перед гребаной комиссией забрало у него почти все силы.

Поплескал в лицо водичкой из рукомойника, сел на стул отдохнуть и попутно начал разбираться в своих первых впечатлениях о руководстве страны.

Сталин… с ним все сложно. Пока можно только сказать, что его побаиваются абсолютно все, в том числе Троцкий.

Троцкий вызвал у Лешки только отрицательные впечатления. Весь какой-то нервный, с истеричностью в голосе и облике, обидчивый словно институтка, глаза бегают. А больше всего бесили дурацкая бородка клинышком и пышная шевелюра. И это у военного руководителя? Все остальные военные, как положено, коротко и аккуратно стриженные, а этот словно гребаный неформал.

Буденный – отыгрывает своего в доску парня или на самом деле такой. Простой и шумный, с прекрасной спортивной подготовкой, в отличие от других, сразу видно, что боевой командир, рубака. Но в глазах хитринка, такая основательная, кондовая.

Ворошилов – никакой. Это первое, что пришло в голову Лексе. Вообще незаметный персонаж, никак не выделяющийся из остальных других.

Тухачевский – даже на первый взгляд, очень сложный и неординарный человек, умный, но эмоциональный, увлекающийся, самолюбивый и гордый. И очень амбициозный. Что, скорее всего, и свело его в могилу. И самое главное, у Лешки так и не появилось желание попробовать его спасти.

Дзержинский – Феликс Эдмундович Алексею понравился, прежде всего своей какой-то своей простой и интеллигентной обаятельностью. Его можно было принять за учителя или бухгалтера, да за кого угодно, но никак не за руководителя всесильной и зловещей службы.

На глаза Лексе вдруг попался аккордеон на стуле в углу. Фирмы «HARMONA», большой, слегка потертый и поцарапанный, но еще красивый, с блестящими накладками и перламутровыми клавишами. Он всегда лежал в методкабинете, но откуда и для чего он взялся в школе никто не знал.

Непонятно с какой стати руки сами потянулись к инструменту. Играть на аккордеоне, добровольно принудительно, Лешку научили еще в детском доме, но вспомнил об этом Алексей только сейчас.

Но только Лекса взял аккордеон, как совсем неподалеку хлестнуло три подряд револьверных выстрела…

Глава 4

Глава 4

Стреляли в учебной аудитории, расположенной напротив методического кабинета…

В той аудитории, где Слащев читал лекцию по тактике советским командирам высшего ранга…

С комиссией прибыла охрана, несколько человек в штатском, бестолково крутившихся вокруг своих подопечных, но они уже уехали, а военные остались совсем без прикрытия…

Безоружный дневальный в учебном корпусе мог задержать вероятных злоумышленников разве что теоретически…

Все это пронеслось в голове Лексы за доли секунды. В следующее мгновение Лешка уже выхватил Кольт из кобуры, загнал патрон в патронник и ринулся к аудитории.

Пинок, дверь с треском вылетает внутрь. Лекса нырнул, ушел вправо, понизил силуэт и зашарил стволом по аудитории, ища потенциального киллера.

Картинка выходила весьма занимательная, но совсем непонятная. Бледный как труп, но абсолютно спокойный Слащев стоял за кафедрой, на одном из учебных плакатов, прямо за его спиной, четко угадывались три пулевые пробоины, сильно пахло порохом, а все остальные ошалело переводили взгляды с преподавателя на Лешку и обратно.

Все кроме Буденного.

В этот самый момент, Семен Михайлович, со смущенной и растерянной мордой, неловко заталкивал свой наган в кобуру.

Лекса слегка охренел. По совокупности признаков выходило, что в Слащева стрелял именно Буденный.

В аудитории повисла мертвая тишина и первый ее нарушил Слащев.

– Гм… – громко кашлянул он. – Алексей Алексеевич, право слово, нет нужды ломать двери и отрабатывать на нас ваши кунштюки. Мы тут, э-ээ… – он запнулся. – Упражняемся в стрельбе…

Буденный энергично кивнул и показал Лешке рукой на дверь: мол, да, упражняемся, вали отсюда и поскорее.

Лекса охренел еще больше, быстро спрятал в кобуру пистолет, виновато развел руками и свалил к себе.

Что случилось, он так и не понял. И только в кабинете, до него потихоньку начал доходить смысл произошедшего.

Слащев читал лекцию красным командирам. В сие действо изначально был заложен элемент крайне язвительной насмешки, потому что бывший белогвардеец Слащев был как раз проигравшей стороной, а командармы и прочие присутствующие – выигравшей. Именно он, в свое время, попортил красным очень много крови. А дальше, скорее всего, по своему обычаю, Слащев проехался насчет профпригодности элиты Красной армии, что очень любил делать к месту и без места. И в ответ тут же получил, что тоже неудивительно. Потому что сам факт благополучного пребыванияв этой жизни Слащева являлся очень большой милостью со стороны властей. Если бы не Дзержинский, его бы давно уже шлепнули и очень быстро забыли.

Пристрелили бы и сейчас, за излишнее злословие, но опять помиловали. Судя по кучным пробоинам в плакате, практически пуля в пулю, Буденный стрелять умел, а значит, изначально целился так, чтобы только напугать.

– Чтоб вас кобыла облизала, гребаные мудаки… – беззлобно ругнулся Алексей и взял аккордеон. Пробежался по клавишам пальцами, взял несколько аккордов, а потом, совершенно неожиданно для себя запел:

– Ой да на речке оно было,

Е-е-е, братцы, на речке Камышинке,

Ой да на Камышинке.

Вот и там жили толечко они,

Они люди вольные,

Вот и собирались во единый круг.

Во кругу они думу думали:

Кому толечко из нас атаманом быть.

Ай да казаку, только Ермаку,

Братцы, сыну Тимофееву…

Пропел и сразу замолчал, потому что испугался, только сейчас осознав, какой шикарный голос достался ему вместе с телом настоящего Лексы Турчина. Получилось глубоко и пронзительно, да так, что тронуло за душу самого Алексея.

Лешка немного поколебался и снова развел меха.

– Чёрный ворон, чёрный ворон

Что ты вьёшься надо мной?

Ты добычи не добьёшься

Чёрный ворон, я не твой…

Лекса увлекся, песня следовала за песней, а пришел он в себя только тогда, когда в кабинет толпой ввалились красные командиры.

– Ох, етить!!! – Буденный рукавом смахнул слезинку. – Ох, Лекса, ну мастак, язви тя, прямо за душу взял, сучий потрох! Слушали тебя в коридоре, спугнуть боялись! А веселей, что можешь?

Лешка улыбнулся и выдал:

– Из-за леса выезжает

Конная милиция.

Становись-ка девки в позу —

Будет репетиция!..

Все оглушительно заржали. Отсмеявшись, Буденный решительно махнул рукой.

– А давай, Лекса, с нами! И ты собирайся… – он повернулся к Слащеву. – И не дуйся, винюсь, переборщил. Если хотел бы, попал, сам знаешь. А язык попридержи, искренне советую.

Больше всего Лешке хотелось домой, но отрицательного ответа на приглашение просто не подразумевалось. Пришлось тащиться на берег озера со всеми. Судя по кислой физиономии Слащева ему тоже особенно не улыбалось бражничать с недавними противниками, но его положение было еще хуже, чем у Алексея. Лешку, как самое страшное, за строптивость могли разве что притормозить в карьере, а немилость для Слащева означала неминуемую смерть.

К приезду комиссии школа в лице Семки Ненашева, назначенного за свою пронырливость ответственной за все персоной, начала готовиться еще заблаговременно.

И Ненашев оправдал доверие.

На живописном берегу озера Себеж уже установили длинный стол и лавки, для желающих приготовили бредень и другие рыболовные снасти, а для услады взора и души гостей пригнали целую стайку загорелых физкультурниц из института Лесгафта. Тех самых, которые очень любили красных командиров. Честно говоря, уговаривать девчонок не пришлось, как только они узнали о мероприятии выстроилась целая очередь желающих. О желудках тоже не забыли. Семка правдами и неправдами добыл целого барана, свежий хлеб, картошку и прочие овощи, а остальное комиссия привезла с собой, в том числе какое-то просто невероятное количество горячительных напитков. Очень многие из командования армии начинали воевать вместе, а потом их военная доля разбросала по стране. И теперь, старые знакомцы, судя по всему, решили вместе оторваться на славу: вспомнить былое и вообще, просто оторваться.

– Ой, какие мальчики! – радостно заверещала крепкая как спелая дынька и загорелая дочерна физкультурница. – Чур, мой тот, усатенький!

– Урааа!!! – восторженные вопли девушек и командиров сплелись вместе. – Купаться, купаться!!!

– Отставить! – гаркнул басом Буденный, оглаживая свои усищи. – Сначала налить, матьвашутакрастак! И еще раз налить! А потом только в воду лезть…

Ну а дальше все пошло своим чередом. Выпили, конечно, потом еще и еще, а дальше все голяком полезли в озеро. Как уже успел убедиться Алексей, к вопросам раскованности в молодом советском государстве относились вполне поощрительно. Берега Москвы реки и прочих водоемов вокруг столицы в летнее время всегда отсвечивали нагими телами. Сам Лешка тоже никогда не был ханжой, так что в экстаз пуританства впадать не собирался. Но в общем безобразии участвовать не стал, просто стянул сапоги и гимнастерку с нательной рубахой и пристроился в теньке. А пару налитых ему рюмочек благополучно обманным путем вылил на песочек.

– Где бы мы увиделись, Лекса! – рядом сел Баронов. – Смотрю, ты и здесь не теряешься. Матереешь не по дням, а по часам! По секрету, там уже очень серьезно задумались над твоей карьерой, так что не удивляйся, если скоро обрадуют.

Лекса пожал плечами и крепко пожал руку комиссару.

– Приветствую Борис Борисович. Нет весточек из Туркестана, как там наши?

– Увы, ничего не знаю, – комиссар качнул головой. – Басмачи опять голову пытаются поднять, словом, все по-старому. Не о том думаешь, Лекса. Без нас справятся. Ты на правильном пути стоишь, братка! – заявил Баронов склонившись к уху Лексы и горячо зашептал. – А теперь, самое главное, выбрать правильную сторону. Вот тебе мой совет, старайся держаться поближе к Михаилу Николаевичу Тухачевскому, за ним будущее. Нас, единомышленников, уже очень много. Поверь, не прогадаешь…

Лешке очень захотелось предупредить Баронова, раскрыть ему глаза, уберечь от смерти, но он все-таки не стал этого делать. Несмотря на некоторую антипатию к своему бывшему комиссару, зла на него он не держал. Но не было никаких аргументов, чтобы обосновать свою позицию. Тухачевский стремительно входил в силу, популярность его среди народа и командного состава армии росла, а беду ничего не предвещало. Не пророчествовать же, как та бабка-ведунья.

Пришлось пообещать, что прислушается. Только комиссар ушел, как рядом бухнулся Семка и сразу возбужденно зачастил.

– Хотите, Ляксеич, на колени перед вами стану? Ей-ей, стану!

– Сдурел? – Лешка легонько дал ему кулаком по ребрам. – Только попробуй, ирод!

– Не буду, не буду… – Ненашев шарахнулся в сторону. – Ох и больно бьетесь! Ну, а как благодарить-то? В люди меня вывели, вона, сегодня комотда навесили, все благодаря вам! Только не бросайте меня, а? Христом богом молю! Таперича наши путя вместе, как ни крути! Хороший вы человек!

– Не брошу, – пообещал Алексей. – А теперь сгинь. Да смотри, чтобы командармы не потопли с дурости и спьяну. И сам часом не нажрись, дурында. И это… маячь от меня неподалеку, в бутылку воды набери и подливай мне в рюмку. Смекаешь?

– Смекаю, Ляксеич! – Семка стукнул кулаком по груди. – Это мы запроста! А может все ж пропустите по маленькой? Нет, так нет…

Ординарец убежал, а Лешка принялся разглядывать аппетитные формы физкультурниц, но, при этом, немного злился на себя, так как не испытывал никакого сексуального влечения. Верней испытывал, но не к этим девчонкам. В общем, к жене хотелось просто не переносимо.

– Лекса, ты чего затихарился? Давай к нам!

Алексей встрепенулся и пошел к начальнику школы Павлову, которые командовал у котла с бурлящей шурпой и попутно о чем-то беседовал с главкомом РККА Сергей Сергеевичем Каменевым и первым помощником начальника Штаба РККА* Борисом Михайловичем Шапошниковым. Дружно ударявшим больше по мясу и водочке, чем по физкультурницам.

Штаб РККА – приказом Революционного военного совета Республики (РВС) от 10 февраля 1921 года Всероглавштаб был объединён с Полевым штабом и получил название Штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Штаб РККА стал единым органом управления вооружёнными силами РСФСР и являлся исполнительным органом РВС Республики

По пути из кустов вывернулся Семка и сунул Лексе в руку стаканчик со студеной водицей.

– О! – обрадовался Павлов. – Ты уже с налитой? Ну, и нам негоже отставать!

Стаканчики приятно зазвенели, Лекса хватил воды и талантливо изобразил паралич гортани.

– Закусывай, закусывай… – захохотали командиры, подсунул ему на вилке шмат присыпанной крупной солью вареной баранины. – Вот молодежь пошла. Ну, отошел?

И почти сразу же, Павлов сообщил Алешке.

– Тут такое дело, сватают тебя. А я как та сваха, выбираю для тебя лучший вариант! – он засмеялся. – Ну а как? Мы с тобой еще с Туркестана вместе, бросать боевого товарища негоже. А если серьезно, Борис Михайлович, сами скажите.

Шапошников доброжелательно улыбнулся.

– Алексей Алексеевич, мы тут посовещались и решили, что вам с вашими идеями самое место в Штабе РККА. Нам очень нужны думающие и способные молодые командиры.

– Да какой из меня штабной? – искренне смутился Алексей. – Опять же, школу еще не закончил.

С одной стороны, предложение его обрадовало, должность в Штабе РККА давала уникальную возможность продвигать свои идеи, а с другой, штабных работников он не любил еще с прошлой жизни, вдобавок, карьерное продвижение на штабных должностях всегда шло гораздо медленней чем в строевых частях.

– Считай, что ты уже закончил школу, – заметил Павлов. – Приказано тебя выпустить досрочно. С отличием, естественно. Ты заслужил, Лекса. Еще неделю, вторую здесь, пока документы оформим, а дальше – служба.

Каменев хлопнул слегка растерявшегося Лешку по плечу.

– Не тушуйтесь, Алексей Алексеевич, служба в штабе даст вам необходимые знания и навыки, а дальше перейдете в строевую часть, если пожелаете. Хорошая, типичная карьера.

– Для начала, мы вас просто прикомандируем к Штабу РККА, – добавил Шапошников. – Полноценной должности для вас пока нет, поэтому будете исполнять обязанности моего личного помощника по специальным вопросам. В дальнейшем, после сформирования Инспектората, станете инспектором. Хорошая должность, уровня комполка, так что за знаками различия тоже дело не станет. Мы сейчас отдаем приоритет координации между подразделениями штаба, вот вы этим и займетесь. Не стоит думать, что вы будете проводить время за сугубо штабной деятельностью, совсем наоборот, мы найдем достойное применения всем вашим умениям и знаниям, в первую очередь, новаторским наработкам. Так что, протирать стул в кабинете точно не придется.

Лешка уже было собрался возражать, но потом сообразил, что вопрос решен и протестовать просто глупо. Настроение слегка испортилось, без каких либо серьезных на то оснований. Лешка прекрасно понимал, что надо двигаться вперед, предложенная должность является просто выдающимся рывком в карьере, но покидать школу не хотелось.

– Приступить к приему пищи!!! – Павлов загремел черпаком по крышке от котла. Галопом, галопом, пошел, пошел!

Краскомы и девчонки одобрительно загалдели и начали устраиваться за столом.

Алексей заметил, что накал гулянки нарастает и дернул к себе Семку.

– Пулей в расположение, приведи сюда три десятка бойцов из команды обеспечения, скажешь, что исполняешь приказ начальника школы. Оцепите все это место и чтобы муха не пролетела. Местных заворачивайте сразу. Если кто из присутствующих вздумает отлучиться за оцепление, не пускать, но со всем уважением. Если будут буянить и стращать зови меня. Понял?

– Как прикажете! – Ненашев откозырял и убежал.

Все опять пошло своим чередом, Лекса проявлял просто чудеса изворотливости, отлынивая от спиртного, а остальные себя ничуть воздержанием не стесняли. Впрочем, отдых в целом проходил без эксцессов, чинно и благообразно.

Немногим позже поведение командиров все-таки несколько оживилось.

Слащев очень быстро и эффективно упился до положения риз и был перебазирован в тенек под куст, под которым уже мирно дремали несколько краскомов. Тухачевский пытался руководить рыболовной командой с бреднем, но получалось плохо, он со всеми переругался и самоустранился. Буденный напропалую очаровывал своими усами физкультурниц, а дальше, с бурного одобрения всех присутствующих, попытался провести парад девушек в неформальной форме одежды, сиречь, голышом, но затея почти сразу провалилась, физкультурницы тоже перепились и разбрелись с кавалерами по округе.

В процессе гулянки удалось переговорить почти со всеми, но без какой-то конкретики, Алексей сначала подумывал заинтересовать кого-нибудь своими идеями, но потом передумал, резонно решив, что не время и не место. Самым потенциальным кандидатом для убеждения являлся Тухачевский, его идеи вполне корелировали с идеями Алексея, но все осложнялось его трагической судьбой. Лекса вполне резонно предполагал, что после того, как Тухачевский пойдет под суд, его наследие тоже будет стерто и забыто. Обычная практика: что такого хорошего может воплощать в жизнь враг народа? Правильно, ничего!

Алексей вполне серьезно задумывался над тем, как смягчить или хотя бы скорректировать волну будущих репрессий. Да, очень многие попавшие под каток правосудия краскомы, скорее всего, были сами виноваты, но, при этом, пострадало очень много невинных людей. Но сколько Лекса не ломал голову, даже приблизительно не мог сообразить, как все это провернуть.

После того как стемнело, все оставшиеся на ногах собрались вокруг костра, а Лешка опять взялся за аккордеон.

Очень скоро он охрип, но, к счастью, Буденный, Ворошилов и Тимошенко, тоже оказались певцами на славу и перехватили эстафету. А дальше присутствующие начали быстро «уставать», по приказу Лешки пригнали три подводы и начали бережно грузить краскомов. Еще полчаса ушло на то, чтобы собрать всех разбредшихся по округе и отобрать их у девушек. А физкультурницам в качестве трофеев и утешения достались очень не малые запасы съестного и выпивки. В общем, все остались довольными, а дома Алексей оказался как раз к полночи.

– Азизим! – Гуля бросилась ему на грудь, потом шмыгнула носом и удивленно поинтересовалась. – Не пил?

– Не-а… – Лекса улыбнулся.

– А может, все-таки стоило? Прям за тебя неудобно, все пьют, а ты нет. Я не буду ругаться, честно.

– Не стоило, – Алексей поцеловал жену. – Все прошло хорошо, меня скоро переведут в Штаб РККА, а школу, получается, я тоже успел уже закончить. Завтра расскажу. Нет, я не голоден, наелся от пуза, жаль ничего с собой прихватить не получилось.

– Семка уже успел принести всякого вкусного целый мешок, – хихикнула Гуля и потащила Лешку в дом. – Идем, идем же, я соскучилась.

– А где уголовники? – по привычке поинтересовался Лекса. – Спят уже?

– Они у бабули, отпросились у меня, сначала помогали на огороде, а сейчас она им сказки читает…

– Чего? – Лешка остановился и с подозрением уставился на жену. – Бабка Матрена? Сказки? Этим головорезам?

– Ага, – закивала Гуля. – Самой не верится. Даже слышно, окошко у нее открыто.

– Я хочу это слышать! Идем, только тихо…

Лешка с Гулей осторожно прокрались вдоль стены избы и замерли возле палисадника. Из открытого окна хорошо был слышен тихий, но густой и очень мелодичный женский голос.

– Кузнец без устали бежал куда глаза глядят. И бежал бы еще дольше, не попадись ему на глаза золотой топор, торчащий из пня у дороги. Не мог кузнец пройти мимо столь чудесной вещицы: схватил топор, а отпустить уже не смог – топор-то был зачарован…

Лешка не поверил своим ушам, даже провел ладонями по лицу, чтобы прогнать наваждение, но ничего не изменилось, голос все так же продолжал доноситься из окна, рассказывая странную сказку.

Алексей удивился не самой сказке и не тому, что дети пошли на контакт с хозяйкой, а тому, что этот голос ну никак не вязался с личностью бабки Матрены, постоянно закутанной в платки, сгорбленной, матюкливой и весьма вздорной старушенции, со скрипучим, крайне противным голоском.

А эта рассказчица, мало того, что ни разу не выматерилась, она вполне могла успешно выступать со своим голосом на оперной сцене. Да и по возрасту точно была не старухой.

Но никого, кроме бабки Матрены в доме быть не могло…