Текст книги "Комэск (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Вы даже обо мне почему-то ничего не знали, – спокойно парировал Лешка. – А что до пленных: пометка государственная важность, забыли, Август Иванович? Этого должно было хватить, чтобы получить любое содействие. Чем все это пахнет, представляете?

Корк остановился и резко обернулся к Алексею.

– Представляю, Алексей Алексеевич, я все представляю. Но… – он рубанул рукой. – Шпиона мы быстро выявим. Однако, я хотел тебя попросить не спешить с выводами в докладе руководству. Мы все быстро исправим. Ты меня знаешь.

– Август Иванович… – Алексей сделал еще глоток. – Конечно, я не буду спешить. К тому же, проблемы застарелые и достались вам по наследству. Вы-то причем? В данном случае рыба начала тухнуть с середины, а не с головы. В свою очередь, я хотел вас попросить обеспечить строгой охраной пленных и ограничить к ним любой доступ. Это дело государственной важности.

– Сделаем! – горячо пообещал командарм. – Поступим так! В штабе тебе пока не стоит показываться, поэтому мы устроим вас в пригороде Минска. Там же будут находиться пленные. В качестве охраны, я отдам в твое полное распоряжение комендантскую роту. Отдохнешь пару дней, дальше мы вас отправим в Москву. И насчет пленных, тоже не беспокойся. Есть еще какие-то просьбы?

– Немедленно отправьте шифрограмму в Штаб РККА. Текст я сейчас предоставлю. Лично проследите, Август Иванович, чтобы она ушла. И да, постарайтесь, чтобы никто к нам не совался. Никто – это никто. Разговаривать буду только с тобой.

Корк кивнул.

– Сделаю. Еще что-нибудь?

– Есть… – Лекса мстительно улыбнулся.

– Говори! – командарм внимательно посмотрел на Алексея.

– Этот ваш командир взвода. Как там его? Боровик? Мягко говоря, бить детей…

– Пойдет под трибунал, мерзавец!!!

– Отлично. Решение трибунала предоставите мне завтра. Но пока я бы хотел просто пообщаться с ним наедине. Этот кабинет подойдет. Договорились? Август Иванович, я уверен, вы наведете здесь образцовый порядок. А я, в свою очередь, правильно отражу ваши стремления в докладе. И да, пусть мне немедленно вернут все документы, оружие и мои личные вещи…

Изначально, Алексей, не собрался предпринимать никаких репрессий в отношении слишком ретивого взводного. В боевой горячке много чего может случиться, как плохого, так и хорошего. Но после того, как тот ударил Броню, свое мнение Алексей резко поменял.

Командарм вышел, через несколько минут в кабинет вошел Боровик.

– Товарищ…

Алексей жестом оборвал его, взял из стаканчика на столе остро заточенный карандаш и подошел вплотную к взводному.

– Теперь знаешь, кто я?

– Да, конечно… – торопливо забормотал Боровик, пятясь назад. – Вы… вы… но, я же не знал…

Комвзвода уперся спиной об стену и замолчал. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но получалось плохо. Глаза бегали, уголок рта дергался, а по лбу потекли крупные капли пота.

– Ты, наверное, хороший командир, комвзвода Боровик… – с ухмылкой цедил Лекса. – Но как человек – полное дерьмо. Слова бы не сказал, если бы ты не тронул девочку. Война, не до жалости и соплей, сам такой. А ведь она тебя пожалела, отпустила, а ты…

– Товарищ…

Лекса толкнул Боровика плечом, левой рукой перехватил воротник на его гимнастерке и локтем пережал горло, а правой приставил карандаш к веку.

Остро отточенный грифель продавил кожу под глаз.

Алексей понимал, что поступает не правильно, разумней было просто отправить взводного под трибунал, но уже остановиться не мог.

– П-простите… – прохрипел парень.

– Наверное, очень хочется стать ротным, комвзвода Боровик? – Лекса криво усмехнулся. – А дальше, комбатом, комполка и комбригом? Получать ордена, попасть в газеты, как народные герои? Чтобы комсомолки пищали от восторга, чтобы на митингах стоять на трибуне? Да? Ну что же, такое могло случиться, но не случится – увы. Сейчас ты уже государственный преступник, враг народа и польский шпион. Обидно, да? А всего-то надо было оставаться человеком…

– Я… – прохрипел Боровик. – Я искуплю…

– Может, и искупишь, но так и останешься дерьмом… – Алексей резко отступил. – Потому что люди не меняются.

Комвзвода сполз по стенке на пол.

Лекса мгновение помедлил и коротко бросил.

– Вон!

Боровик вскочил и выскользнул из кабинета. Сразу же вернулся Корк, а с ним неизвестный командир роты и два бойца, притащившие личные вещи Лексы, документы и оружие.

Алексей методично все проверил, а потом впился взглядом в командира роты.

– Где мои часы? Где мой кинжал? Где вещественные доказательства – золотые серьги и цепочка польской шпионки? В бумажнике лежали деньги. Подотчетные деньги! В планшете находился компас. Где? Где, все это?

– Мать вашу! – выдохнул командарм, сжав кулаки. – Да вы охренели, совсем!

Комроты мертвенно побледнел.

Алексей саданул ладонью по столу.

– Все немедленно вернуть! Приговоры трибунала по факту мародерства и государственной измены подать мне не позднее завтрашнего вечера. Исполнять!

Комроты, как пуля вылетел из кабинета.

– Это черт знает что… – Корк покачал головой. – Алексей Алексеевич, все вернут, не беспокойся. Твари, пересажаю всех! Ты меня знаешь!

– Знаю, Август Иванович, – спокойно ответил Алексей. – Пожалуй, мы здесь задержались. Куда вы нас собирались определить на постой?

– Сейчас здесь разберемся и сразу отвезем. Надо еще немного времени…

Все вещи вернули немедленно, а когда Лекса вышел во двор заставы, там под прицелом ужн стояли разоруженные красноармейцы, а Корк, лично рвал с гимнастерок знаки различия у троих краскомов, в том числе и у Боровика.

На все это спокойно смотрела Бронислава. Лицо девочки, как всегда, было лишено всех эмоций.

– Их расстреляют? – спокойно поинтересовалась она у Лексы.

– Скорее всего – да, товарищ Пчелка, – серьезно ответил Лешка. – Все должны понимать, что за ошибки придется платить. И я и ты, все должны понимать.

– Хорошо, товарищ Турок, – Броня едва заметно улыбнулась и взяла за руку Алексея.

Глава 22

Глава 22

– Думал все уже… – Семка устало качнул головой. – Алексеич, ты нас своим счастьем вытянул…

Бронислава ловко стянула с плиты огромную сковороду и брякнула ее на подставку на столе.

На сковороде красиво пузырилась и исходила одуряющим ароматом яичница из десятка яиц на сале. Лекса даже вздрогнул от внезапно возникшего свирепого чувства голода.

– Откуда в тебе силы, мелочь пузатая? – хохотнул Семка и принялся пластать финкой ковригу серого хлеба.

Броня окинула его безразличным взглядом, забралась с ногами на стул с высокой спинкой и взяла наизготовку вилку, всем своим видом показывая: ну, кто накладывать будет?

Алексей быстро разделил яичницу на три ровные части. Броня, несмотря на возраст и свое тщедушное телосложение, лопала, как взрослый мужчина.

Семен подкрутил фитиль в керосиновой лампе, висевшей на цепочке в кухне, покосился на свой стакан, а потом красноречиво посмотрел на Алексея.

Лекса качнул головой.

– Ничего еще не закончилось, братец.

– Я готов, я всегда готов… – Семен погладил прислоненный к буфету Льюис. – Знать бы еше к чему, Ляксеич. Растолкуешь?

Алексей зацепил с тарелки большую шкварку, немного помедлил, смотря на нее, и ответил:

– Мы, сами того не желая, испортили жизнь очень многим влиятельным людям. До сих пор не выявленный шпион ставит под очень большое сомнение должностное соответствие руководства Разведывательного и Особого отделов Западного округа. И это руководство сделает все, чтобы избежать удара, пока не стало поздно.

– Да ну… – ахнул Семен с ложкой у рта. – Свои же!

– Люди хуже зверей, – спокойно обронила Бронислава. – Свое счастье им дороже любой чужой жизни.

– Нет, подожди! – возмутился Семка. – Эко ты загнула. А я? А Ляксеич? Да за тебя, мелочь пузатая, я голову отдам!

Броня улыбнулась уголком рта и очень спокойно поинтересовалась:

– А что скажешь, когда придется выбирать между мной и своим ребенком?

– Обоих выберу! – Семен решительно прихлопнул ладонью по столу. – Что такое стая, знаешь, мелочь пузатая? Ты теперь из моей стаи, понятно?

– В стае всегда загрызают самых слабых, – парировала Бронислава и сделала вид, что не видит Семена.

Семка обиженно глянул на нее, буркнул что-то неразборчивое и сосредоточился на еде.

Алексей тихо сказал.

– Пока все хорошо. Командующий округом сделает все, чтобы с нами ничего не случилось, потому что его соответствие должности сильно зависит от нас. Но расслабляться не стоит. Сема, как поешь – сразу иди спать. Часа в два ночи я тебя разбужу, сменишь меня.

Ненашев кивнул.

Алексей доел все и подошел к окну в кухне, машинально став так, чтобы его не смог зацепить стрелок из-за периметра.

Огненно-рыжее солнце уже коснулось своим краем вершин деревьев. Все вокруг было залито мягким и ярким светом. Возле входа в подвал застыли два бойца, с примкнутыми к винтовкам штыками. Еще двое расположились возле высоких, окованных железом ворот. За каменным, замшелым забором неспешно прогуливался патруль из троих красноармейцев, еще трое патрулировали сам двор.

На постой гостей определили в небольшую двухэтажную усадьбу в лесу в пригороде Минска. Домик был очень комфортабельно и по-современному обставлен, в наличие присутствали даже туалет и ванная комната с дровяным титаном для горячей воды, а так же приличный запас продуктов. Судя по обилию спиртного в кладовке и тому, что когда гостей привезли, усадьба уже охранялась, домовладение использовало в своих целях военное или политическое руководство Белоруссии. Или еще кто-то, Алексей не стал забивать голову этим вопросом.

Лекса постоял еще немного, накинул на плечо ремень пистолета-пулемета и вышел во двор.

Рядом сразу появился Арвид Бриедис, высокий и худой комроты с каменным, невыразительным лицом и сразу отрапортовал с типичным прибалтийским акцентом.

– На вверенном мне объекте происшествий не случилось, товарищ Турок. За арестованными персонами производится постоянное наблюдение.

Алексей кивнул.

– Сопроводить вас, товарищ Турок?

Лекса еще раз кивнул и пошел к входу в погреб.

Лязгнула дужка замка, боец отворил дверь и отступил в сторону.

Керосиновая лампа осветила большое помещение с кирпичными стенами и сводчатым потолком. В нос ударил плотный запах сырости и мочи.

Пани Янина и пан Альфонс Островский лежали на соломе в правом углу подвала. Генерал Булак-Балахович и капитан Харский в другом. Все пленные были связаны по рукам и ногам, а их рты закрывали повязки.

Бриедис тут же начал проверять путы на пленных, а когда закончил коротко доложил:

– Все в порядке, попыток освободиться не предпринимали.

Полячка тут же задергалась и глухо замычала. Алексей безразлично прошел мимо нее, присел возле генерала и стянул с него повязку.

Губы Балаховича скривились:

– Ты…

Алексей несколько секунд смотрел на него, а потом тихо поинтересовался.

– Насколько я помню, генерал, вы мне давали слово офицера, не предпринимать никаких попыток бежать или вредить нам каким-либо образом? Для вас так легко запятнать свою честь? Вы помните, что я обещал вам, если вы нарушите это обещание?

– Что ты знаешь о чести? – с ненавистью прохрипел Булак-Балахович. – Честь – понятие для равных, а ты безродный холоп, выродок!..

Он попытался сплюнуть, но не смог.

Лексе очень захотелось раздробить генералу лодыжки, он даже наяву услышал приятный хруст, с каким будут ломаться кости под ударами приклада.

Бриедис, видимо это почувствовал и поощрительно кивнул, но Лекса просто встал и пошел на выход. Он прекрасно понимал, что любое сомнительное и не очень решение, со временем могут поставить ему в вину. Потому что список врагов, сам по себе, будет расти с каждым годом.

Как только Алексей поднялся наверх, в лесу замелькал свет автомобильных фар, а через пару минут к воротам подъехали две легковых машины.

Часовые тут же взяли винтовки наизготовку.

Из первой машины пулей вылетел шофер и открыл правую пассажирскую дверь высокому командиру в кожаном плаще без знаков различия. Из второй машины высадилось четверо крепких парней с маузерами в кобурах.

Командир в плаще властно махнул рукой.

– Я начальник Особого отдела ОГПУ Западного военного округа Ульман! Комэск Турчин ко мне!

Алексей сделал шаг вперед, но представляться не стал.

Ульман смерил его взглядом и резко приказал:

– Требую передать в наше распоряжение всех арестованных иностранных граждан и все документы с вещественными доказательствами по их делу. Немедленно!

Лекса помедлил и вежливо поинтересовался:

– Кто отдал распоряжение?

– Моего распоряжения вам мало, комэск Турчин? – с показным удивлением поинтересовался особист. – Выполнять, немедленно, иначе мы принудим вас!

Сопровождавшие его люди положили руки на крышки кобур.

Алексей прекрасно понимал мотивы начальника особого отдела. Над ним нависла реальная угроза за то, что его отдел бездарно прошляпил польского шпиона. Поправить положение можно было единственным образом – изъять пленных, первому их допросить и первому передать данные руководству ОГПУ в Москве, присвоив все заслуги и попутно настучав на комэска Турчина за все мыслимые и немыслимые грехи. Ничего личного, просто вопрос выживания.

Лекса все это понимал, но подчиняться не собирался.

– Вашего распоряжения мало, – коротко ответил Алексей, а потом обернулся и так же лаконично приказал Бриедису. – В ружье!

– Караул в ружье! – немедленно рыкнул латыш. – Приготовится к круговой обороне!

Во двор начали выбегать бойцы и занимать укрытия. Отчетливо защелкали затворы. Окно кухни отворилось, а из него высунулся ствол Льюиса, видимо Семен внимательно следил за происходящим.

– Что вы себе позволяете?!! – гневно заревел Ульман. – Немедленно прекратить!!! Бриедис, ты с ума сошел? Турчин! Я немедленно доложу руководству о вашем самоуправстве!

– По всем интересующим вас вопросам рекомендую обратиться к командующему округом, – вежливо и спокойно сообщил Лекса. – Или в Москву, к начальнику Штаба РККА.

Ульман затряс кулаками и начал грозить страшными карами, но в лесу опять замелькали фары, а дальше к поместью подъехало еще два машины: легковой Фиат и грузовичок Форд.

Из легкового автомобиля вышел командарм Корк, а из кузова грузовика посыпались вооруженные красноармейцы.

– Что вы здесь делаете? – резко поинтересовался командарм у Ульмана.

Особист ответил с хорошо заметным вызовом:

– Исполняю свои служебные обязанности, товарищ командующий! Мне необходимо допросить арестованных иностранных граждан и самого Турчина по сути происходящего! Вы что-то имеете против?

Корк помедлил немного, смотря в упор на особиста, а потом сухо отчеканил:

– Поступил приказ от председателя Реввоенсовета Республики товарища Троцкого немедленно препроводить товарища Турчина с арестованными иностранными гражданами в Москву. Приказ продублирован начальником Штаба РККА товарищем Фрунзе и председателем ОГПУ товарищем Дзержинским. Вопросы?

– Нет вопросов, товарищ командующий… – Ульман сразу сдулся, словно пробитый воздушный шарик и отступил в сторону.

– Ждите меня в штабе округа товарищ Ульман, – бросил ему Корк, прошел во двор и взял Алексея под руку. – Ну, ты понимаешь, какого черта он сюда заявился? Вижу, что понимаешь. Идем, есть что рассказать. Бриедис, чего на меня пялишься, не узнаешь? Вот же чертяка латышский…

Вслед за ними молоденький красноармеец потащил две большие дорожные сумки.

Уже на кухне, Лекса налил в стакан водки и подвинул командующему вместе с тарелкой хлеба и сала.

– А ты? – Корк посмотрел на Лексу, но сразу махнул рукой – Ах да, ты же не пьешь. Ну, за нас…

Выпив, Корк с наслаждением занюхал коркой и начал рассказывать.

– Да уж, заварили вы кашу. В Москве все на ушах из-за дипломатической ноты поляков, чуть ли не к войне готовятся – округ в ружье поставили. Оказывается, в руководстве никто не знал, что в приграничье творится. Но не суть. Короче, предателя выявили, им оказался целый замначальника отдела шифрования и спецсвязи. Сейчас, это сделать было несложно, просто сопоставили кое-что и все. Представляешь? Эта сука уже полгода сливала своим самые секретные сведения. В общем, шпиона выявили, но взять чисто не смогли – застрелился. Теперь понимаешь, чего особый отдел суетится? Скоро по ним прилетят оргвыводы. Тут и мне нагорит…

Алексей поспешил успокоить командарма.

– Август Иванович, я сделаю все, чтобы справедливо и правильно отразить ситуацию. Этот гнойник начал нарывать еще до вас, а при вас, как раз его вскрыли. Вы всего-то, как месяц командующий фронтом.

Лекса слегка кривил душой, но Корка он топить не собирался ни в коем случае, потому что знал командарма только с хорошей стороны.

Корк кивнул.

– Благодарю, Лекса Турчин. Я еще в Туркестане тебя приметил. В общем так! Я тут привез целую кучу одежки, для девицы тоже. У моей хорошей знакомой… – Корк подмигнул Лешке. – Дочь такого же возраста и размеров, должно подойти. Ты же девицу с собой забираешь? Вот! Свою рванину скидываете и переодевайтесь. В два ночи на Москву литер* пойдет, для вас и арестованных отдельный вагон выделят. Как раз успеем, я тебя провожу. Как охрана с тобой поедет Бриедис и еще четверо его людей. Не беспокойся, Арвид кремень, человечище. И самое главное – умный, умеет распознать, куда ветер дует. В Москве тебя встретят, ну а дальше, как судьба свернет. Остерегайся Тухачевского. У кого я здесь округ принял? И весь этот бордель от кого достался? То-то же. Он станет землю грызть, доказывая, что при нем все хорошо было, а ты наговариваешь зря. Словом, сам сообразишь. Но, что-то мне кажется, все у тебя хорошо будет. Как сам командармом станешь, вспомнишь меня, старика.

литерный поезд – это специальный железнодорожный состав, который имеет высокий приоритет и используется для перевозки важных персон, таких как главы государств, или ценных грузов.

«Вспомню, обязательно вспомню, – мысленно пообещал Алексей. – Только ты, Август Иванович, тридцать седьмой год переживи, не подведи…»

– А это от меня… – Корк развернул сверток из шинельного сукна, в котором оказался новенький Маузер С96 образца 1916 года, с прикладом-кобурой. Та самая знаменитая «Красная девятка» под люгеровский патрон.

– Спасибо. Август Иванович! – Алексей искренне обнял командарма. За последние годы он набрал в свою коллекцию очень много короткоствольного оружия, но такого пистолета еще не было.

– Владей! Вот тебе бумага о награждении от штаба Западного военного округа. Только пластину с гравировкой присобачить не успели, но и так сойдет. Ну, я пойду, подымлю во дворе, а ты пни своих, чтобы готовились к отъезду.

Лекса быстро отобрал себе кожаную куртку с суконной подкладкой, тонкий свитер под горло, легкий шарфик, кепку восьмиклинку, штаны из чертовой кожи и почти новенькие английские ботинки. Быстро переоделся и разложил все необходимое по карманам, а потом повесил кобуру с браунингом на пояс. Вещи оказались мятыми, но чистыми и, к счастью, пришлись почти впору

После чего позвал сонную Брониславу.

– Выбирай себе обновки.

– Угу… – Броня зевнула и утащила сумку к себе в комнату.

Семка собрался мгновенно, похватав первые попавшиеся вещи, правда, потом все-таки хозяйственно прибрал остальное к себе в сидор.

Лекса собрал, упаковал все остальное и позвал Корка. Через полтора часа машины подъехали прямо к поезду на железнодорожном вокзале.

Лекса вылез из «Фиата» и оглянулся.

По пустому перрону прохладный весенний ветерок гонял мусор, с ехидным шипением разводил пары локомотив, а оцепившие вокзал красноармейцы с отчетливым звоном набоек на ботинках переминались с ноги на ногу.

Алексей любил вокзалы и считал их своеобразными вехами в своей жизни, отому, что каждый жизненный этап у Лешки почти всегда начинался с вокзала. Вот и сейчас, возвращение в Москву должно было принести в жизнь, что-то новое.

Или… что-то забрать…

Бриедис и его люди начали переносить в вагон арестованных поляков, Степка потащил в купе вещи и оружие, а Бронислава не отходила от Лексы не на шаг.

Лешка нащупал руку девочки и шепнул:

– Все будет хорошо, товарищ Пчелка.

– Я знаю, – Броня подняла глаза. – Я знаю, потому что ты со мной.

Из вагона вынырнул Сенька и забрал Брониславу, Алексей тепло попрощался с Корком и тоже вошел в вагон.

От своих щедрот командование выделило роскошный спальный вагон высшего класса. Лекса даже не подозревал, что в этом времени можно путешествовать с таким комфортом, но расстраиваться не стал, проверил размещение пленных, а потом уселся в шикарном кресле, достал походную чернильницу с перьевой ручкой и положил на стол чистый лист бумаги.

Пронзительно загудел паровозный гудок, вагон дернулся и покатился, постукивая колесами на стуках рельсов.

Алексей улыбнулся и принялся писать очередной доклад. Так и провел с пером в руке всю дорогу, с редкими паузами.

К счастью, никаких происшествий по дороге не случилось, в Москву добрались к полночи, а на перроне поезд уже встречали, но не люди из ОГПУ, как думал Алексей, а почему-то комендантская рота Штаба РККА.

Молодцеватый, затянутый ремнями комроты передал Алексею письменный приказ за подписью Фрунзе, после чего, тоже под роспись, принял все документы с докладными записками, откозырял и пророкотал хорошо поставленным оперным баритоном.

– Товарищ Турчин, мне предписано доставить вас и ваших сопровождающих к местам жительства. А вам предписано явиться завтра в двенадцать ноль-ноль на прием к начальнику Штаба РККА товарищу Фрунзе.

Алексей облегченно вздохнул. Честно говоря, он побаивался, что его прямо на вокзале арестуют.

– Не-не, меня не надо, я сам доберусь! – Семен шутливо отдал честь. – Ну что, Ляксеич, я пошел? Где ключи от флигелька в Марьиной роще, я знаю. А завтра, как штык на службе… – он поправил ремни Льюиса и немецкого противотанкового ружья на плече и недоуменно уставился на комроты и Алексея. – Чего не так? – И тут же ахнул. – Аа-а…

Алексей едва не расхохотался и пояснил коменданту:

– Образцы иностранного оружия, доставлены для изучения.

– Никаких вопросов, товарищ Турчин, – комроты развел руками. – Но лучше, я все-таки вас развезу по домам. Объясняйся потом с патрулями, мороки не оберешься.

Все вопросы снялись, Алексей попрощался с Бриедисом и сел в автомобиль, а Семку с его арсеналом погрузили в грузовичок.

Войдя в парадное «калабуховского» дома, Алексей чуть не припустил бегом по лестнице, но все-таки сдержался. Бронислава с виду выглядела совершенно спокойной и даже отрешенной. Алексей много ей рассказывал о Гуле и Сашке с Машкой, Броня воспринимала свое будущее вполне нормально, но, все же, Лекса не ожидал от нее такой невозмутимости.

Щелкнул замок, с легким скрипом отворилась дверь. Коридор в квартире освещал свет керосиновой лампы, пробивавшийся приоткрытой двери кабинета.

Как только Лекса шагнул в квартиру, из спальни выскользнул Сашка в майке и трусах до колен, после чего сходу взял Алексея с Брониславой на прицел маленького «Фроммера– Беби».

Но сразу же опустил пистолетик и застыл, словно окаменел, не сводя взгляда с Брониславы.

Лешка едва не расхохотался. Броня в своем новом наряде выглядела просто очаровательно. С огромными глазищами, белокожая, тоненькая и стройная, в шляпке с лентами, в красивом расклешенном пальтишке и высоких шнурованных ботиночках она походила на героиню японского аниме.

Бронислава растянула уголки рта в едва заметной улыбке и присела в изящном книксене. Сашка открыл рот и пошатнулся, но с места не двинулся и не смог выдавить из себя даже слова.

Впрочем, неловкая пауза длилась всего несколько секунд. Из своей спальни выскочила Машка, уже с миниатюрным Кольтом модели 1908 года в левой руке, как всегда, мгновенно оценила обстановку и отвесила Сашке подзатыльник. После чего послала Алексею воздушный поцелуй, взяла Броню за руку и утащила в свою комнату.

Алексей улыбнулся и пообещал себе поутру снова разоружить непутевых чад, но тут, наконец, Сашка очнулся и уткнулся Лешке головой в грудь с ревом.

– Приеха-аал, зна-ааешь, как мы ждаа-али, уу-у…

Но почти сразу отпрянул и нарочито грубым голосом забурчал.

– Иди к ней, иди, ждет очень тебя, очень-очень. В твоем кабинете она…

Алексей кивнул, не глядя, повесил на вешалку за ремень пистолет-пулемет и, с трудом передвигая онемевшие от дикого волнения ноги, пошел к кабинету.

Шаг, второй, третий…

Лекса осторожно открыл дверь и замер на пороге.

Гуля спала на диване, свернувшись калачиком и подложив под голову обе руки. По подушке красиво рассыпались иссиня-черные волосы. Мягкий свет керосиновой лампы красиво подсвечивал кожу, делая ее лицо похожим на мраморное изваяние.

Алексей застыл на месте, точно так же, как Сашка минутой раньше. Ноги окончательно онемели, а язык напрочь отнялся.

Гуля внезапно открыла глаза и, едва слышно прошептала, не отрывая от Лешки взгляда.

– Азизим, ты приснился мне, я просила и ты приснился…

Но уже через мгновение со счастливым писком бросилась ему на шею.

На следующий день Алексей едва заставил себя выйти из дома, но ровно в двенадцать часов дня он уже стоял у кабинета начальника Штаба РККА.

– Товарищ Турчин, проходите, вас ждут… – адъютант сам открыл дверь.

Фрунзе стоял у приоткрытого окна и разговаривал с Шапошниковым.

Услышав шаги, они разом обернулись и замолчали.

Лекса напрягся, потому что лица начальника штаба и его первого заместителя вряд ли можно было назвать приветливыми.

– Товарищ начальник Штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии, комэск Турчин по вашему приказанию…

Фрунзе отмахнулся, а потом поздоровался с Алексеем за руку. Помедлил немного, пристально смотря ему в глаза и устало сказал.

– Признаюсь, товарищ Турчин, зная о вашей приверженности к системному, академическому подходу и вашей щепетильности в исполнении приказов, я заранее немного опасался того, что ваше назначение приведет к неким непредсказуемым последствиям. И не ошибся… – Фрунзе переглянулся с Шапошниковым. – Однако, теперь мы совершенно точно знаем, кого следует привлечь к выполнению задания, если Родина потребует восстановить историческую справедливость на отдельно взятой территории. Благодарю за службу, товарищ Турчин!

Лекса еще раз пожал руку начальнику штаба, совершенно не понимая, к чему он клонит. Но чутье опытного служаки подсказывало, что на этот раз обойдется без головомойки.

– Вам предоставляется неделя отпуска, товарищ Турчин… – Фрунзе улыбнулся. – Однако, завтра в одиннадцать дня вам придется докладывать на заседании Реввоенсовета. А сразу после отбытия отпуска, явитесь ко мне за новым назначением…

Алексей четким движением бросил руку к фуражке.

– Есть явиться за новым назначением, товарищ начальник штаба!

Эпилог

С лестницы главного входа в Штаб Рабоче-крестьянской Красной армии, придерживая шашку рукой, легко сбежал подтянутый и широкоплечий командир. По виду он выглядел совсем молодым, но на его груди поблескивали сразу три ордена Красного Знамени, а на нарукавном клапане алели три кубика командира батальона.

По улице, противно гудя клаксоном и страдальчески скрипя рессорами, протарахтел обшарпанный грузовичок, а сразу следом за ним пробежали небольшой стайкой мальчишки с пачками газет.

В воздухе пронеслись звонкие крики.

– В Польше успешно предотвращен военный заговор…

– Больше пятидесяти офицеров Генерального штаба Польши арестовано, аресты продолжаются…

– Вчера, пятнадцатого мая, при попытке оказать сопротивление, был застрелен маршал Юзеф Пилсудский! Польские газеты его называют главным заговорщиком…

– Польское правительство согласилось на проведение переговоров по обсуждению поправок к мирному договору о частичной демаркации государственной границы…

Командир улыбнулся, смотря вслед мальчишкам, и удивленно сказал сам себе:

– Эвона как выкрутили. Получается, не зря я в болотах гнил. Вот тебе и альтернативная история…

– Вот ты где! – к нему подбежала красивая стройная девушка в светлом платье и шляпке. – Я уже заждалась! – она по-хозяйски вставила его руку себе под локоть и потребовала. – Ну, не молчи, Лекса Турчин! – и сразу же удивленно ойкнула. – Ой, третий, тебе дали третий?!! Лексаа-а, не молчи, ты что, не рад…

Но Лекса, вместо ответа только озабоченно завертел головой и тревожно поинтересовался.

– Где «уголовники»? Что-то опять случилось?

Девушка шутливо стукнула его сложенным веером по плечу и фыркнула.

– Не называй их так, сколько тебе говорила! Ничего не случилось. Я просто прогнала их самих гулять. Что, я не могу просто побыть со своим мужем без всяких хвостиков?

– Можешь, – парень улыбнулся. – Конечно, можешь. Ну, пошли?

– Пошли!

– Как тебе товарищ Пчелка?

– Она замечательная! – восторженно пискнула девушка. – Просто замечательная! Ты знал, что она разговаривает на трех языках: польском, французском и немецком? Думала, что Сашка с Машкой на дыбы встанут, сам знаешь этих злюк, но… но нет! Они в восторге от нее! Мигом поладили! Но… я все-таки немного боюсь ее. Она бывает такая, такая…

– Это пройдет, Ежик, – спокойно ответил парень. – Она просто много пережила. Как ты говоришь?

– Любовь победит все. Да, азизим, так и есть. Сколько у нас времени?

– Четыре дня.

– Тогда не расстанемся ни на минуту! А потом я тебя дождусь опять!

– Я тебя люблю, Ежик.

– И я тебя, Лекса Турчин…

Конец второй книги

Темрюк.

2025 год