Текст книги "Комэск (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Глава 10

Прямо над головой неожиданно прогрохотала резкая и частая дробь. Лешка от неожиданности вздрогнул и обругал мысленно дятла и всех его сородичей скопом. А заодно злобно помянул Савинкова*, гребанного Булак-Балаховича*, пшекскую «двуйку», Разведупр, эсэров, коммунистов, Штаб РККА, Шапошникова и Арвида Яновича Зейбота в придачу.

Борис Викторович Савинков – русский революционер, один из лидеров партии эсеров, руководитель Боевой организации партии эсеров, глава Союза защиты Родины и Свободы. Во время Советско-польской войны 1920 года Савинков, находился в Варшаве и занимался активной антисоветской деятельностью.

Булак-Балахович Станислав Никодимович – военный и политический деятель эпохи Первой мировой войны и Гражданской войны в России. Занимал активную антисоветскую позицию. После советско-польской войны сформировал и возглавил Русскую народно-добровольческую армию.

По прибытию на место очень быстро выяснилось, что все обстоит гораздо хуже чем представлялось. В свое время, НВО, нелегальная вооруженная организация, создавалась в том числе для противодействия диверсионной деятельности в Белоруссии со стороны Польши. И изначально этому противодействию уделялось очень большое внимание со стороны Разведупра и Особого отдела Западного фронта. Но потом, после окончания активных боевых действий с Польшей, организаторов и ведущих функционеров НВО, настоящих профессионалов своего дела раздергали на другие участки работы и уровень управления организацией снизился до минимума. В общем, картинку отлично иллюстрировала жизненная присказка: «кошка бросила котят, пусть сношаются как хотят». И другая: «нести тяжело и бросить жалко».

И как справедливо заметил Борис Михайлович Шапошников, все крайне осложнялось тем, что действующие отряды принадлежали к разным политическим организациям. Отряды белорусских социалистов-революционеров, отряды Белорусской революционной организации, отряды Компартии Польши, отряды Компартии Литвы, отряды Компартии Белоруссии, отряды правительства БНР в изгнании и отряды вообще не поймешь кого…

И все они регулярно и настойчиво тянули одеяло на себя. И конечно же, воодушевленно срались между собой и меняли хозяев, как перчатки.

В общем, Лекса чуть голову не сломал, пока разбирался. А когда попробовал навести порядок – от собственного бессилия едва не сбежал назад в Москву. К счастью, почти сразу удалось наладить контакт с руководителями просоветских отрядов, а потом потихоньку дело дошло и до остального. Появился единый штаб, тренировочные лагеря, началось планомерное боевое планирование. Но перейти, пускай даже и частично, к действенной боевой работе удалось только к весне, осень и зима ушли на наведение хотя бы подобия порядка. Отряды время от времени даже зимой устраивали мелкие акции: жгли имения богатеев, уничтожали управляющих, полицейских и мелких чиновников, но такую мелочь Лекса за боевую работу не считал. Но и не перечил.

Дятел опять принялся за долбежку, по лесу снова разнеслась оглушительная дробь.

Лешка недовольно поморщился.

Весна вовсю вступала в свои права. Остро и пряно пахло лесом, среди веток резвилась и весело трещала мелкая птичья живность, но все прелести весны для Лексы сейчас выражались только в насквозь промокшем маскхалате.

Маскхалаты и накидки типа «Леший» Алексей ввел почти сразу же, изготовив вместе с Семкой Ненашевым первые образцы из подручных средств. Новшество сразу не нашло особого отклика, над товарищем Турком почти откровенно посмеивались, но потом, когда новинка доказала свою эффективность, все очень быстро прониклись.

«Уговаривать бесполезно!.. – зло думал Лекса. – Человек, в подавляющем большинстве, создание по умолчанию тупое, упрямое, злобное и закостенелое в своем невежестве. Так что сразу надо брать за ухо и насильно приводить к подчинению…»

На полянку внезапно выбежало два зайца. Худые и облезлые, еще окончательно не сменившие зимний окрас, они сразу принялись изо всех сил дубасить друг друга. Над поляной поднялся сумасшедший топот и визг,с виду безобидные и милые лесные зверьки бились как берсеркеры.

«Никак территорию не поделили?» – Лекса удивился пылу, с которым зайцы дрались, но потом заметил рядом с бойцовской площадкой еще одного ушастика. А верней ушастую. Зайчиха сидела на задних лапах и внимательно следила, как кавалеры мутузят друг друга.

Один из зайцев, вдруг обхватил второго передними лапами и, как заправский борец, опрокинул противника навзничь, после чего принялся лупасить его всеми четырьмя конечностями, вдобавок помогая зубами. Шерсть полетела клочками, уже через несколько мгновений поверженный оппонент заорал дурниной, вырвался и мигом улепетнул в кусты.

Победитель грозно и победно заверещал, встрепенулся и, сильно прихрамывая гордо поплелся к даме.

Зайчиха дождалась когда он доковыляет, а потом, уж совсем неожиданно для Лексы, отвесила кавалеру пару увесистых оплеух и тоже свалила в заросли.

Отвергнутый любовник жалобно запищал и метнулся за объектом сердечной приязни.

Лешка чуть не расхохотался, но…

Но ясно различил сквозь лесной шум едва слышный, но приближающийся лошадиный топот.

Почти беззвучно клацнул предохранитель на немецком пистолете-пулемете Maschinenpistole 18, а еще через несколько минут между деревьев замелькал разъезд из трех всадников, донесся негромкий говор.

Алексей лежал в пятнадцати метрах левее от них и все прекрасно слышал. Говорили всадники на какой-то жуткой смеси польского, русского и белорусского языков, но Лекса уже успел навостриться понимать местных.

– Вось скажы, дзядзька Казімеж, за каго мы? – срывающимся тенором спрашивал тощий парень в линялом кунтуше и непонятной форме шапке.

– Неправильно спрашиваешь, Яцек, – густым басом отвечал ему грузный дядька, заросший до глаз бородищей. – Не за кого, а против кого! Отвечаю, против жыдов!

– А чырвоныя? – удивился паренек.

– Красные и есть жыды! – отрезал бородач. – С жыдов все и началась. Вот жыдов вырежем и заживем. Бацька мне казав: если началась смута – шукай побач жыда! Усе войны от жыдов. Не дай боженька они свои краину заимеют, сразу бяда суседзям!

– А ну заткнулись… – негромко прикрикнул третий, худой и стройный, в царской казачьей офицерской фуражке, сидевший в седле как влитой. – По сторонам смотрите, мать вашу. Смотрите, чтобы эти самые жиды вам гузно наизнанку не выворотили.

Молодой и бородач мгновенно заткнулись. В голосе третьего четко слышались интонации привыкшего приказывать человека.

В лесу внезапно загрохотали частые пулеметные очереди. Бандиты в разъезде заполошно закрутили головами.

– Уходим! – гаркнул старший.

Алексей рывком приподнялся и одной очередью положил молодого и бородача, но третий, каким-то чудом успел пришпорить коня, рванул с места и на ходу свесился с седла, прикрываясь корпусом своего жеребца.

Снова протрещал пистолет-пулемет, конь с жалобным ржанием полетел кубарем, но всадник и сейчас успел за мгновение до этого соскочить из седла. Пригнулся, побежал, подволакивая ногу в чашу, но…

Но к нему сразу скользнули два смутных силуэта в лохматых маскировочных накидках, сбили с ног и завалили на землю. А уже через несколько секунд опять рассредоточились в зарослях и снова стали невидимыми.

Лешка удовлетворенно кивнул, опять залег и прислушался. Пулеметы уверенно садили частыми короткими очередями, их треск негусто разбавлялся винтовочными выстрелами.

Очень скоро снова послышался быстро приближающийся топот копыт, а потом на полянку один за одним вылетели на бешено всхрапывающих лошадях еще три человека, судя по всему, каким-то образом выскользнувшие из засады.

Прогрохотала недлинная очередь, двое вместе с конями полетели кубарем, а третий зацепился ногой за стремя и безвольно мотыляя руками потащился по земле за своей лошадью. Впрочем, жеребец почти сразу болезненно взвизгнул и тоже рухнул.

Алексей выждал несколько секунд, привстал и подал знак рукой, после чего, держа у плеча пистолет-пулемет, пошел короткими быстрыми шагами по направлению стрельбы, заходя правее от тропы.

Позади резко стукнуло три пистолетных выстрела. Лекса понял что проконтролировали возможных раненых, быстро мотнул головой и убедился, что Клещ стал с ним в ордер, а Беня занял позицию позади со скрученным пленным. Затем еще раз осмотрелся и двинулся дальше, но уже через десяток шагов, опять услышав приближающийся треск, снова застыл за стволом дуба.

Навстречу заполошно выметнулся человек в распахнутой польской шинели и револьвером в руке, почти сразу же резко остановился, взрыв сапогами землю и закрутил головой, загнанно хрипя.

– Матка боска, матка боска…

Стеганул пистолетный выстрел, он упал на колено, схватился за бедро, застонал, попробовал встать, но его тут же завалил Клещ, крутя руки за спину.

Заслышав еше топот, Лекса вскинул пистолет-пулемет, но сразу опустил его. Следом за бандитом из кустов выскочили еще двое в маскировочных накидках и вовремя заметив Лексу отчаянно замахали руками.

– Свои, свои, товарищ Турок!

Алексей прижал палец к губам. Бойцы виновато закивали и мгновенно рассредоточились. Клещ со своим пленным присоединился к Бене.

Через полчаса Алексею уже спокойно и обстоятельно докладывал Семен Ненашев, он же товарищ Няня.

– Не ушел никто, товарищ Турок. Противника уничтожено тридцать шесть единиц, взято в плен шестеро, вместе с вашими двумя. С нашей стороны потери – трое легкораненых, один из них, Дуля, просто щеку распорол об сучок. Воздействую на дурачка, больше не повторится. Беце прострелили плечо, а Чорному – пулей разорвало ухо. Жить будут.

Лекса выслушал и сухо приказал.

– Собирайте лошадей, оружие, боеприпасы и выдвигаемся на базу. О группах прикрытия не забудьте. Пленных опросите и осмотрите, оставьте только представляющих значимость и сохранивших подвижность, остальных ликвидировать. Расчетное время выхода, через двадцать минут.

– Ну, товарищ Турок! – Стас Ваупшасов, один из командиров просоветских партизанских отрядов, участвующий в засаде в качестве наблюдателя, уважительно склонил голову. – Сработали, как по писаному! Прямо гребенкой причесали. И практически без потерь! Ваша тактика работает просто замечательно. Век буду науку помнить.

Алексей в ответ скромно кивнул.

– Просто все совпало. Но так бывает редко.

– Как всегда прибедняешься, – Стас расплылся в улыбке. – Ну, скромняга…

Лекса просто пожал плечами.

На самом деле, ничего выдающегося в проведенной операции он не видел. Обычная засада, вся особенность которой в том, что она не статична и разбита на мобильные огневые подотряды, которые оперативно купируют возможные прорывы. Составляющие успеха очень простые. Грамотная разведка, наличие времени для тщательной рекогносцировки местности, учет слабых и сильных мест противника и своих возможностей, правильная подготовка членов подразделения, ну а дальше, только дело техники. Правда, все вышеперечисленное далеко не всегда совпадает, но сейчас совпало. Разведка сработала просто идеально, заранее предупредив о времени и маршруте выдвигающегося на советскую территорию отряда пропольских бандитов.

Впрочем, в любом случае, уважительное отношение со стороны командиров партизан стоило дорогого. Изначально его не было. Совсем. Прибывшего из Москвы для оказания практической помощи пацана долго не воспринимали всерьез. Чтобы сломать недоверие пришлось сильно постараться.

Ровно через двадцать минут отряд выстроился в походный ордер и отправился на полевую базу, а к вечеру на нее благополучно прибыл.

Основные базы располагались на советской территории, но, после того, как погода начала позволять проводить активные операции, Алексей переместился на одну из полевых баз на польской стороне.

Польская погранохрана не бездействовала, «двуйка»* тоже работала очень качественно, но сюда, в глухие пущи, поляки благоразумно не совались. Они прекрасно понимали, что врасплох партизан застать не смогут, поэтому ограничивались блокированием возможных направлений выдвижения советских отрядов на боевые операции.

Двуйка(пол. Dwójka) – это неофициальное название Второго отдела Генерального штаба Войска Польского, существовавшего в период между двумя мировыми войнами (1918–1939 гг.). Он отвечал за военную разведку и контрразведку. Отдел разведки при этом называли «офензива», а контрразведки – «дефензива»

Здесь сейчас базировалась основная часть отряда Кирилла Орловского, самого большого подразделения из всех существующих, а так же личная группа Алексея, которую он организовал сначала как учебную, для подготовки инструкторов, а потом переформированную в полноценную боевую единицу. А точнее, группой командовал Сенька Ненашев, а Алексей просто находился при ней в качестве наблюдателя и бойца. Оставаться полностью штабным функционером он не хотел и не собирался. К тому же, прямой контакт с командирами полевых отрядов только способствовал качественному планированию и боевой работе.

Лекса по привычке внимательно оглядел распоряжение и довольно кивнул сам себе. Все по уму, демаскирующие признаки отсутствуют, личного состава почти не видно, все при деле, вокруг чистота и порядок.

Внезапно пахнуло одуряющим запахом жареной картошки. Алексей судорожно сглотнул, было собрался в свою землянку, но его остановил Семка.

– Алексеевич, личный состав построен. Забыли?

– Тьфу ты, забыл. Кобылье гузно… – Лекса виновато мотнул головой и резко развернулся.

По заведенной им традиции, завершение каждого боевого выхода сопровождалось построением группы.

Под вековыми соснами уже выстроились бойцы. Ровно двадцать человек, все исправно обмундированы и вооружены. Морды вымазаны бурой краской, маскхалаты, накидки и разгрузки. У каждого гранаты, пистолет или револьвер, из длинноствола – короткие карабины системы Манлихера и пять ручных пулеметов: один Мадсен, два Льюиса и два Шоша. А у Семки и самого Лексы немецкие трещотки МР-19 и МР-18, соответственно.

Перед отправкой в командировку Алексей побаивался, что с вооружением у партизан все очень скверно, но сильно ошибался. Как оказалось, со стволами у них все было более чем прилично. Помимо станковых и ручных пулеметов в немалом количестве и прочего стрелкового оружия, у партизанского отряда Орловского наличествовали даже два миномета системы Стокса и два чешских горных орудия. Секрет раскрывался очень просто. Во время польско-советской войны поляков вовсю накачивали всяческим оружием со всего мира, а после окончания конфликта, некоторая часть этого оружия разнообразными путями и методами перекочевала к партизанам. Пистолеты-пулеметы, к примеру, банально заказали и купили у контрабандистов.

На правом фланге выделялся огромный детина со зверской мордой, чем-то смахивающий обличьем на одного известного российского боксера, а в реальности, совсем еще молодой парень, чистокровный иудей Беньямин Зильбер, носивший вполне логичное прозвище Беня. А на левом замыкал строй его лучший кореш, широкий как шкаф коротышка белорус Адам Клещевский, прозванный Клещом. Все трое раненых тоже отсвечивали в строю своими повязками.

Лекса помедлил, справился с желанием разнести в пух и прах личный состав за косяки, а потом сухо отчеканил:

– Поздравляю с успешным завершением операции. Благодарю за службу!

По напряженным, угрюмым мордам бойцов пробежала волна счастливых улыбок. Похвалы им доставались очень редко. Лекса слыл командиром строгим, на грани жестокости, но справедливым.

– Вольно! – скомандовал Семка. – По местам марш!

Строй мгновенно рассыпался, весело гомоня, бойцы разбежались.

Лекса постоял еще немного и поплелся к себе.

– Ляксеич, что-то ты смурной какой-то… – Семка забежал вперед и огорченно покачал башкой. – Никак приболели? Но ничего, сегодня в баньке отпарю, как новенький станете…

Лекса хотел его послать, но вместо этого только кивнул. Он на самом деле чувствовал себя неважно: накопилась усталость да, да и настроение, без всяких видимых причин, почему-то упало ниже плинтуса.

– Только сразу в сухое переоденьтесь, а я там прикажу вам горяченького да жирненького подать, – Семка наконец отстал и убежал, а Лекса вошел к себе в землянку и по привычке осмотрелся.

Ничего особого, стены зашиты досками, пол тоже дощатый, покрыт свежим сеном, в углу маленький столик из патронных ящиков с керосиновой лампой, сложена маленькая печка-каменка, а труба выведена хитрым способом, чтобы не демаскировать дымом расположение, а так же, присутствует топчан, застеленный шинелью. Сухо и тепло.

– Сухо и тепло, а больше ни хрена не надо…– мрачно повторил вслух Алексей, повесил на гвоздь пистолет-пулемет и принялся стаскивать разгрузку, одежду и белье.

Снаружи послышались шаги, а потом от входа прошелестел слегка хрипловатый, но густой и мелодичный девичий голосок.

– Товарыш Турок…

Алексей обернулся. У порога стояла молоденькая миловидная девушка, чем-то неуловимо похожая фигурой, статью и лицом на знаменитую статую «девушка с веслом». Из-под вязаной беретки выбивались соломенного цвета кудри, а свитер под заячьей кацавейкой распирала внушительная грудь. На поясе девушки висела большая кобура с австрийским пистолетом Штайр. Левой рукой она прижимала к себе стопку белья, а в правой руке, исходило парком ведро с теплой водой.

Это была Агнешка Прищепа, племянница дядьки Ангела, местного лесника и по совместительству партизанского проводника. Лекса был категорически против женского пола в местах базирования и не успокоился, пока не выжил из расположения почти всех дам. Мыслил при этом совершенно просто и рационально. Бабам не место на войне, даже при всех их достоинствах. Опять же, там где в сугубо мужском коллективе появляется женщина – там сразу образовывается потенциальная смута. Недавняя сценка с зайцами тому пример. Но ушастые просто лупили друг друга да даму, а здесь все вооруженные до зубов. В общем, неча мужские умы смущать. Они и так смущенные, по умолчанию.

Но Агнешка осталась, так как являлась полноправным бойцом отряда, причем одним из лучших. Да и родственные связи с дядькой Ангелом тоже сыграли свою роль.

Второй девушкой, а верней женщиной, в отряде была Барбара Завадская, польская дворянка и профессиональная революционерка-коммунистка, по совместительству врач, начальник санчасти. Неимоверно гонористая, язвительная и даже злобная особа. Хотя и красивая. Ее побаивались все. Так что об ее удалении даже никто не заикался. В том числе и Алексей.

– Товарыш Турок… – с забавным пришептыванием повторила Агнешка. – Я тут вам чыстае исподнее прынесла и форму вашу постирала. Ну и… – она пристально уставилась на Алексея и, запинаясь, забормотала, – вадицы… памыцца. Солью вам…

Лешка сообразил, что стоит голяком перед Агнешкой и немного смутился. Хотя, в принципе, стыдиться было нечего. За последнее время Лекса сильно возмужал и довел постоянными тренировками фигуру если не до идеала, то примерно около того.

– Брысь…

– Ой! – пискнула Агнешка, брякнула ведром об пол и стремглав вылетела из землянки.

Алексей улыбнулся, неспешно обтерся мокрым рушником, после чего оделся и натянул сухие сапоги. Уловил снова топтание за порогом, подпустил в голос строгости и рыкнул:

– Ну, чего тебе еще?

– Драники… – жалобно промямлила девушка из-за двери. – Сама пекла! Яшчэ цёплыя. Да со смятанкой…

Лешка прислушался к голодному урчанию в животе и смилостивился:

– Заходи.

Агнешка мигом поставила плошки на столик, постелила на колени Лешке полотенце и уселась на краешке топчана, не отрывая глаз от Лексы. Точно так же, Гуля всегда тоже с удовольствием наблюдала, как ест муж.

Алексей вздохнул, но прогонять девушку не стал и принялся за еду. Сам Лекса в упор не понимал, почему женщины так любят смотреть, как едят мужчины. Впрочем, и не собирался понимать. Какая разница, смотрят или нет?

Быстро прикончил драники, сыто вздохнул, шугнул Агнешку, когда она сунулась вытирать ему губы, после чего спокойно сказал.

– Спасибо, очень вкусно. Но я хотел с тобой поговорить.

– Говорите, товарыш Турок… – девушка зарделась. – Я всегда… всегда вас буду слухаць…

Лекса еще раз вздохнул и продолжил.

– Ты умница, Агнешка. Очень красивая, сильная и умная, готовишь просто замечательно, правда.

Девчонка стрельнула на него глазками и тихо прошептала, почему-то перейдя полностью на белорусский язык:

– Мне вельмі прыемна, але вы мне лісцеце, таварыш Турок…

– Ты мне очень нравишься, Агнешка, но, так уж получилось, что я женат и люблю свою жену… – с трудом договорил Лекса. – Поэтому… сама понимаешь, у нас ничего не получится…

Он давно понял,что Агнешка положила на него глаз и решил, во избежание проблем, сразу положить этому конец. Изменять жене Лекса не собирался в любом случае. Это означало бы обыкновенное предательство, а предателей Алексей искренне ненавидел.

– І што з гэтым нічога зрабіць нельга? – Агнешка опять стрельнула на него глазами.

– Ничего, – Алексей пожал плечами. – Ты же не хотела бы, чтобы тебя предал твой муж? Я люблю ее, она тоже любит меня.

– Яе каханне – гэта яе каханне! – неожиданно бурно выпалила Агнешка и вскочила. – А маё каханне – гэта маё каханне! Мне няма да тваёй жонкі справы. А да цябе ёсць!

Она злобно фыркнула и убежала.

– Да идите вы все кобыле в гузно… – обреченно прошептал Лекса, накинул поверх свитера безрукавку, повесил кобуру с Браунингом на пояс, прихватил пистолет-пулемет на плечо и пошел в штаб, поприсутствовать на допросе пропольских боевиков.

Часовые на входе в штаб сразу вытянулись, Лекса им кивнул, но вынужден был отойти в сторону, потому что из землянки как раз выволокли одного из пленных. Ноги боевика безвольно тащились по земле, светлые волосы слиплись в кровавые сосульки, а сам он надрывно, на одной ноте мычал.

– Упорный, сука, попался, – глумливо хмыкнул один из часовых, смахивающий на цыгана молодой парень. – Но ничего, у нас все запоют. Это еще я за него не взялся.

Алексей проводил взглядом пленного и пристально посмотрел на парня. Он видел бьющуюся на кадыке часового венку и едва сдерживался, чтобы не влепить ему по горлу локтем.

Тот сразу стушевался и потупился.

Лекса отлично понимал, что ничего проще и эффективней быстрого полевого допроса еще не придумали, но, после того, что сделали с ним в прошлой жизни, относился к излишней жестокости с категорическим неприятием. И особенно не переносил тупого глумления над страданием людей. Пусть даже врагов.

– Товарыш Турок… – испуганно промямлил часовой. – Дык… это не я…

Алексей усилием воли смолчал и вошел внутрь землянки. Внутри, как всегда, было сильно накуренно, а в смрад табачного дыма оттенком вплетался легкий аромат бимбера – местного самогона. За столом сидел командир отряда Кирилл Орловский, крепкий мужик с волевым, упрямым лицом и его «ротные», Василь Корж и Стас Ваупшасов. В углу валялась перевернутая табуретка, а один из партизан затирал с пола тряпкой кровь.

Лекса хотел высказаться по этому поводу, но смолчал, так как сам лично учил партизан тактике и теории полевого допроса. Другой дело, что они теперь применяли эти знания не к месту и не к делу, но к решению этого вопроса следовало подойти осторожно и поэтапно.

– Товариш Турок! – Орловский крепко пожал Лексе руку. – Расказывали тут, как ты пшеков разделал. Мастер, что тут скажешь! Это ты вовремя зашел. Интересные дела нарисовываются. Очень интересные! Глянь, для начала, шифровку из Центра… – он подал Алексею листочек папиросной бумаги.

Алексей прочитал шифровку. Из Центра приказывали принять все необходимые меры для пресечения попыток проникновения на советскую территорию польских бандформирований, а так же, указывали провести мероприятия по уничтожению их мест базирования в самой Польше.

Ответ сложился сам по себе. Алексей не первый день служил, как в прошлой жизни, так и в нынешней.

– Значит, предпримем все меры. Что-то еще?

– Сказано: принять «все необходимые меры», так? Понял? – Орловский посмотрел на Алексея. – На наше усмотрение, все необходимые! Не значит ли это, что нам, наконец, развязывают руки? Не пора ли взяться за панов, как следует? А тут, очень кстати, птичка принесла в клювике, что рядом со Столбцами, появилась база крупной банды булаховцев и савинковцев. А в сам город, зачем-то зачастили офицеры из «двуйки». И в том же воеводстве, недалеко от Столбцов, организовали большой склад вооружений. И это еще не все. В городской тюрьме сейчас томятся шестеро наших товарищей, ждут приговора. Что скажешь?

Алексей ненадолго задумался и спокойно ответил.

– Если есть приказ – надо исполнять.