Текст книги "Помощник ездового (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– А зачем им они? – удивился Федотка, но сразу смутился и тоже заткнулся.

Пленного связали, но допросить не получилось, русского языка он не знал. До утра никто не спал, а с рассветом явилась целая делегация. Человек тридцать местных, одни мужчины, во главе с седобородым стариком на ишаке. С собой они зачем-то пригнали целую отару овец.

Делегация стала рядом и молчала, видимо ждала, кто к ним выйдет.

– Лекса… – окрикнул Лешку командир отделения Воеводин.

Выглядел он скверно, сильно бледный, с опухшим лицом и целой чалмой бинтов на голове.

– По вашему приказанию…

– Отвянь, – раздраженно отмахнулся Воеводин. – Ты среди нас самый толковый получается. Вот иди и говори. А мне худо совсем, в глазах блазниться. Того и гляди отъеду. Иди, узнай, чего им надо. Небось, отпустить пленного будут просить. Но сам ничего не решай, посоветуешься со мной. Понял? Иди. Остальные наготове с оружьем. Тьфу ты, задрипанцы, чуть баб не проворонили мудаки…

Алешка кивнул, поправил фуражку и ремни и спокойно пошагал к делегации. Никаких сомнений он не испытывал. Сказалось военная выучка. Приказали – приказ надо выполнять. Неважно какой.

Лешку встретили недоверчивыми взглядами, видимо удивил сильно молодой возраст делегата, почти на грани неуважения.

– Красноармеец Турчин, – Алексей четко бросил руку к фуражке и замолчал, спокойно разглядывая визитеров.

– Рахим-ака хотел поговорить с вашим начальником, – начал бородатый крепыш в косматой папахе. – Но…

– Командир ранен, – сухо перебил Лекса. – Я за него. Говорите со мной или уходите.

Бородач хотел что-то возразить, но его, не слезая с ишака, остановил властным жестом старик.

Дальше ему почтительно помогли слезть, а затем, в мгновение ока накрыли достархан. На скатерти появился чайник с пиалами, горячие лепешки на подносе и много всяческих закусок, названия которым Лекса просто не знал.

Старик жестом предложил Лешке присаживаться, а после того, ловко скрестив ноги, уселся сам. И заговорил первым на хорошем русском языке, почти без акцента.

– Как мне обращаться к тебе достопочтимый аскер?

– Алексей, достопочтимый Рахим-ака, – Лешка вежливо склонил голову. Сначала ему хотелось быстро показать кто здесь главный, но потом он благоразумно решил пойти путем дипломатии. На войне в прошлой жизни, на освобожденных территориях, ему уже приходилось общаться с местными и лучшие результаты показывала именно вежливость.

Судя по довольному выражению на морщинистом лице аксакала, ответ ему понравился. Старик тоже коротко поклонился, сам начал разливать чай по пиалам и начал по восточному обычаю издалека.

– Как поживают твои достопочтимые родители уважаемый Алексей?

– Я сирота, – спокойно ответил Алешка.

– Да благословит Аллах их души, – аксакал провел руками по своей бороде.

– Как дела у ваших родных, достопочтимый Рахим-ака? – в свою очередь поинтересовался Алексей из вежливости.

– Слава великому Аллаху все хорошо, – ответил старик и быстро стрельнул глазами в сторону красноармейцев.

Лешка понял, что один из пленных имеет непосредственное отношение к семье старика и сразу перешел к делу.

– Насколько я понял, вы хотите, чтобы мы отпустили людей, напавших на нас ночью?

Старик поморщился и пристально посмотрел на Алексея.

– Ты прозорлив, уважаемый Алексей.

Лешка не отвел взгляда и сухо отчеканил.

– Они напали первые на нас ночью, пытались украсть женщин. Пострадал наш командир. Вы понимаете, достопочтимый Рахим-ака, что им за это грозит? Не только им, но и всем жителям вашего кишлака?

– Я все понимаю, – скорбно ответил старик. – Увы, это произошло без ведома старших. Молодые они… – аксакал раздраженно всплеснул руками. – Они… не думают головой. Но мы готовы загладить их вину. Просто назови цену достопочтимый Алексей.

«Ага… – хмыкнул про себя Алешка. – Взять бакшиш нетрудно. Но сразу после прибытия в Канд об этом станет известно отцам-командирам и начнутся качели. Еще какие качели, комиссар душу вытряхнет, а может еще чего похуже. А оно мне надо? А если не отпустить, по дороге многое может случиться. Однозначно попытаются своих отбить. Нам до Канибадама еще пилить и пилить. Вот и думай, Лекса Турчин…»

Словно поняв, о чем думает Лешка, делегация сгрудилась вокруг. На лицах прямо читалось: своих мы заберем в любом случае.

– Все что могло плохого случиться, с нами уже случилось… – продолжил старик. – Не стоит плодить беды. Уверяю, ничего подобного больше не произойдет, уважаемый Алексей. Я даю свое слово. Мои люди сопроводят вас туда куда скажете и снабдят всем необходимым для дороги. Отпустите молодых безумцев, мы накажем их сами. Мы приготовили очень хорошие подарки…

Глава 8

Глава 8

«…При транспорте находились граждане, в числе коих были женщины и дети; были как русские, так и мусульмане. Вез транспорт пшеницу – 1700 пудов, мануфактуру – 6000 аршин и другие товары. Муэтдин со своей шайкой, напав на транспорт, почти всю охрану и бывших при нем граждан уничтожил, все имущество разграбил. Нападением руководил сам и проявлял особую жестокость. Так, красноармейцы сжигались на костре и подвергались пытке; дети разрубались шашкой и разбивались о колеса арб, а некоторых разрывали на части, устраивая с ними игру „в скачку“, то есть один джигит брал за одну ногу ребенка, другой – за другую и начинали на лошадях скакать в стороны, отчего ребенок разрывался; женщины разрубались шашкой, у них отрезали груди, а у беременных распарывали живот, плод выбрасывали и разрубали. Всех замученных и убитых в транспорте было до 70 человек, не считая туземных жителей, трупы которых были унесены мусульманами близлежащих кишлаков, точное число каковых установить не удалось».

Выдержка из обвинительного дела Эмира Ляшкар Банта Муэтдин-Бека Газы

В захламленном мусором и старыми вещами подвале на полу лежало окровавленное тело, вокруг него стояли четверо вооруженных мужчин, в добротном, хотя и разномастном снаряжении. Отдаленно доносился грохот канонады, сам подвал тускло освещал электрический фонарь.

– Cagada*… – бурно выругался на испанском языке низкорослый крепыш и сплюнул себе под ноги. – Нас разнесли, как сосунков и всего двое русских. Говорил мне Бруно: куда ты лезешь, так я, идиот, как всегда, не послушался.

Cagada(исп.) – дерьмо

Говорил он на неплохом английском языке, но с сильным латиноамериканским акцентом.

– Зато один из них попался нам живым, – второй, худощавый, высокий блондин, присел рядом с лежащим на полу человеком.– И я отсюда не уйду, пока хорошенько не развлекусь. Надо отомстить за наших.

Латиноамериканец неприязненно посмотрел на него и выругался:

– Eres muy feo*, Билли. Какие наши? Кто для тебя наши? Ты не думаешь, что сам можешь попасться в руки к русским? Хочешь убить – убей, но мучить зачем? Сраная сука судьба может и к тебе повернуться своей вертлявой задницей.

Eres muy feo(исп.) – ну ты и урод!

Третий, с неприятным, вытянутым, прыщавым лицом, мерзко ухмыльнулся и сипло ответил:

– Брось, Хорхе. Это же не люди. Это словно снять шкуру со свиньи. Мой прадед так говорил. А он точно знал.

– Смотрите что я нашел, – четвертый хохотнул и взял с полки большие клещи с ножницами по металлу. – Надо только эту свинку хорошенько связать. Хорхе, ты с нами?

– Делайте что хотите, сраные гринго, – латиноамериканец сплюнул и вышел из подвала.

Алексей сильно вздрогнул и поспешно открыл глаза. Воспоминания были настолько живые, что по спине пробежала крупная ледяная дрожь, а все тело свело дикой болью.

Лекса бросил повод, посмотрел на свои ладони и, только убедившись, что видит не кровавые обрубки, а целые пальцы, немного пришел в себя. Что случилось дальше в подвале он прекрасно помнил. И эти воспоминания никуда не уходили. А еще он прекрасно осознавал, что теперь он никогда не сможет это забыть.

– Суки… – с ненавистью процедил Лешка и оглянулся.

Припекало солнце, в бирюзовом небе мелькали жаворонки, телеги с ранеными и женщинами в окружении конных красноармейцев неспешно пылили по дороге. Чуть поодаль трусили четверо местных на ладных лошадках, эскорт отправленный Рахимом-ака в сопровождение. Они гнали небольшую отару овец.

Лешка про себя чертыхнулся. Предложение старика пришлось принять и отпустить его людей. Сразу стало ясно, что местные не успокоятся и попробуют по дороге освободить пленных. Хотя бы из чувства упрямства стоило не соглашаться, но раненые и женщины сильно сковывали возможности.

Алексей фактически сам принял решение, командир отделения чувствовал себя совсем плохо, а остальные самоустранились. Зато остаток пути до города прошел без проблем. В провизии и фураже нужда отпала, всем необходимым снабдили в избытке, мало того, сопровождающие проводили практически до самого Канда.

– Вот только Баронову на все это плевать, – вслух подумал Алексей. – Не факт, что накажет, но на крючок попытается подцепить обязательно. И неизвестно, как все это аукнется потом.

Никаких иллюзий по отношению к комиссару Лешка не питал, так как по опыту прошлой жизни уже успел научиться разбираться в людях.

– Ты себя плохо чувствуешь, азизим? – к Алексею подъехала Гуля. Воеводин из-за недомогания большей частью ехал на подводе, а его кобылу выпросила девушка. Она прекрасно чувствовала себя в седле и никогда не отказывалась от прогулок.

– Все нормально…

– Ты очень бледный, – Гуля прикоснулась к его руке. – Я чувствую, что тебя что-то беспокоит.

– Все хорошо, – терпеливо повторил Алексей. Злится на Гулю у него просто не получалось, хотя ее привязанность к нему несколько тяготила.

– Хорошо, азизим, – девушка, как всегда почувствовав, что не стоит настаивать отъехала. Она удивительным образом всегда чувствовала настроение Лексы, словно заглядывала ему в сердце.

Впереди показались постройки города. Старший эскорта махнул Алешке, приложил руку к груди, поклонился и подал знак своим. Очень скоро провожающие скрылись из глаз.

– Модя, присмотри за овцами, – коротко бросил Алексей.

Емельянов беспрекословно послушался. Воеводину с каждым часом становилось все хуже и своим решением, он назначил Турчина исполняющим обязанности командира отделения. Несмотря на молодость «командира», личный состав воспринял назначение спокойно. Только дядька Степан беззлобно шутил, что приходится служить под началом молокососа.

А сам Лекса чувствовал себя вполне уверенно. Командовать Лешка привык еще до переноса, а то, что сейчас он пятнадцатилетний пацан, его совсем не смущало. Ну, почти не смущало.

На въезде в город стоял блокпост – неказистый навес, под которым коротали время четверо красноармейцев. Во все глаза пялясь на женщин, постовые вполне дружелюбно показали дорогу к комендатуре.

Город ничем не удивил: типичный средневековый среднеазиатский городишко, к которому цивилизация только-только начала подбираться. В основном глинобитные строения, узенькие пыльные улочки, шум, гам, да толпы народу. Неприятно удивило обилие вооруженных «национальных» кадров.

Комендатура располагалась в центре города, едва ли не в единственном двухэтажном здании в городе. На площади перед ней собирался большой обоз из множества телег. Лешка приказал своим пристроиться там же, а сам засобирался к коменданту.

– Алексей… – к Алексею подошла Татьяна Владимировна. – Обязательно узнай, где здесь госпиталь. Сереже совсем плохо. Подозреваю, что у него начинается отек мозга. Без срочной операции не обойтись. А у Семенова тоже все скверно – скорее всего, гангрена, я могу сделать ампутацию, но в полевых условиях, сам понимаешь, это очень опасно.

– Обязательно, Татьяна Владимировна, – пообещал Лешка и, придерживая рукой шашку, побежал в комендатуру.

Тощий голенастый красноармеец на входе не обратил на него никакого внимания и даже показательно отвернулся.

Лешка хмыкнул, покрутил головой, услышал доносящуюся со второго этажа ругань и взбежал по лестнице, выбивая сапогами из ступенек вездесущую пыль.

– Мне плевать, где ты возьмешь пулемет! – раздраженно орал пожилой, бритый наголо крепыш. – Хоть роди и достань!

– Да где же я его возьму?.. – плаксиво отбивался совсем молодой парень в очках и студенческой тужурке. – В гарнизоне их всего два и один неисправный!

– У этих забери моим приказом, – гаркнул крепыш, тыкая рукой себе за спину. – Ишь ты, взяли моду. Непонятно кто, вчерашние басмачи, а вооружены до зубов. Скажи, что арестую нахрен, если не отдадут. Они все подчиняются мне, как коменданту. Все, свободен, Сидоров. Время тебе до завтрашнего утра.

Крепыш вошел в кабинет, звонко хлопнув дверью, а студент ругнулся и побрел по лестнице вниз.

Алексей помедлил, оправил гимнастерку и ремни, после чего стукнул костяшками пальцев по двери. Очень ожидаемо никто не ответил. Леха постучался еще раз, после чего сам открыл дверь.

В большом, скудно обставленном облезлой мебелью кабинете, в уголке за столом сидела молоденькая девушка в национальной одежде и, старательно высунув язык, что-то печатала одним пальцем на огромной и архаичной пишущей машинке. Комендант устроился за своим столом, под вылинявшим портретом Ленина и, страдальчески кривясь, зачем-то перекладывал бумаги из одной стопки в другую.

Увидев Лешку, он раздраженно бросил:

– Чего надо?

– Исполняющий обязанности командира отделения красноармеец Турчин, следуем с ранеными на воссоединение с отдельным эскадроном одиннадцатой кавалерийской дивизии…

– Исполняющий обязанности? – комендант недоверчиво посмотрел на Лексу. – Да тебе всего… – он запнулся и махнул рукой. – Собственно, какая разница. Были у нас такие, но два дня назад выдвинулись в Коканд. Завтра с утра туда же отбывает обоз, можете присоединиться к ним. Отдельно следовать не советую. Басмачи совсем обнаглели, а всю местность мы не можем контролировать. Сколько вас?

– Семеро конных красноармейцев, пятеро раненых, четверо гражданских, три телеги.

– Отлично, лишние шашки не помешают. Я отдам приказание вас принять. Завтра в пять утра ко мне на инструктаж. Еще вопросы?

– С нами двое тяжелораненых, необходимы срочные операции…

– Госпиталь и хороший врач есть, – опять перебил комендант и быстро что-то написал на клочке бумаги. – Предай бойцу на входе, чтобы проводил. Свободен.

Алексей откозырял, четко развернулся и вышел из кабинета. Присоединение к обозу ему почему-то не очень понравилось, но путешествие в одиночку не нравилось еще больше.

По дороге в госпиталь Воеводин крепко взял Лешку за руку.

– Лекса… – он болезненно поморщился. – Видать надолго я в больничку угодил. Оставляю тебя за себя. Ты смотри, не подведи меня. Верю в то, что ты за ребятами присмотришь. И это… когда докладывать будешь, скажешь, что… – комотд запнулся. – В общем, скажешь, что я приказал отпустить тех сволочей. Не ты, а я. Понял? С меня уже взятки гладки, а тебе жизнь не стоит портить.

– Не беспокойся, Сергей Игнатьевич, все будет хорошо, – уверенно пообещал Алексей.

Воеводин закрыл глаза и кивнул.

Госпиталь оказался совсем невзрачным: небольшое глинобитное здание, да несколько палаток под открытым небом. И очень много носилок с ранеными: как с красноармейцами, так и гражданскими.

Усатый пожилой санитар в замызганном халате гневно забубнил:

– Что? Откуда? Да куда я их положу? Сами что ли не видите? Аркадий Львович уже три ночи не спал, того и гляди сам сляжет. Вот же напасть? Везите в Коканд!

– Да как вы смеете? – вспыхнула Татьяна Владимировна. – Вы обязаны оказать немедленную помощь! Они тяжелые! Вот приказание коменданта.

– Ничего не знаю! – заорал санитар. – Пусть комендант сам оперирует. Бог с вами, освободится Аркадий Львович, с ним говорите. Ждите, у него сейчас операция.

Лешка хотел вмешаться, но потом передумал. При таком его малолетнем внешнем виде санитар в лучшем случае послал бы подальше.

К счастью, почти сразу из одной из палаток вышел совсем молодой парень в очках, медицинской шапочке и окровавленном халате. Услало присев на колченогую табуретку рядом, он дрожащими руками попытался подкурить.

Алексей понял, что это хирург и быстро подошел к нему.

– С нами двое тяжелых раненых, необходимы срочные операции. Я все понимаю, но…

Врач скользнул по нему невидящим взглядом, встал и хриплым голосом бросил.

– Ведите.

Быстро осмотрел раненых, выслушал Тамару Владимировну и приказал:

– В операционную. Ассистировать сможете? Отлично.

Санитар попытался возразить, но врач на него так глянул, что тот сразу заткнулся.

– И я могу помогать! – застенчиво попросилась Гуля. – Мешать точно не буду.

Хирург улыбнулся и, к удивлению всех присутствующих, очень серьезно ответил:

– Конечно. Халат я вам выдам.

Гуля показала зачем-то язык Лешке и умчалась в палатку. Алексей вздохнул и поехал к своим.

Татьяна Владимировна и Гуля появились только поздно вечером. Очень уставшие, но довольные.

– Я помогала! – гордо сообщила девушка Алексею. – И на операции и на перевязках! Аркадий Львович очень хвалил меня.

– Угу… – Алексей сунул ей в руки миску с вареной бараниной и кусочек лепешки. – Что с нашими?

– Все хорошо! – Гуля чмокнула его в щеку и сразу впилась зубами в лепешку. – Только они здесь пока останутся. Сереге трепанацию сделали. А я смотрела и инструменты подавала.

– Ешь, – Алексей встал, подошел к остальным бойцам и спокойно сказал. – Тут такое дело. Командир отделения окончательно выбыл, он остается здесь в госпитале. Так что дальше пойдем без него. Меня он оставил за себя. Если кто против, скажите прямо сейчас.

– Я не против, – быстро ответил Костик и подмигнул Лешке.

– Не против, – согласно кивнул Модя. – А кого еще ставить? Не меня же.

– Ну если комотд так решил, – не особо охотно буркнул Федот. – Пусть так и будет.

– Мне без разницы, – пожал плечами Николка Иванов. – С головой у тебя все в порядке, хоть и малец, почитай, но учти, с командира весь спрос.

– Так и енералом мигом станешь, – ехидно хохотнул дядька Степан. – Но ты смотри, нос не задирай. И молоко с губ утри, ха-ха-ха! Да ладно, не видишь, никто не против тебя. Командуй, ерой, токмо не обосрись!

В общем, никто против назначения не высказался.

Ночевали при телегах, Гуля, как всегда, пристроилась рядом с Лешкой под кошмой и сразу горячо зашептала.

– Знаешь, чего я больше всего хочу?

– Стать врачом? – Лекса про себя улыбнулся.

– И это тоже, но не только… – хихикнула Гуля, прижимаясь всем телом к Лешке. – Угадай! Угадай же… – она коснулась губами щеки Алексея. – Какой ты недогадливый! Ладно, не говори, я потом сама скажу…

Лешка смолчал. Несмотря на горячее как огонь девичье тело рядом, голова была забита совсем другим.

Ему очень хотелось быть полезным стране и сейчас Алексей пытался придумать, как это сделать.

«То, что меня никто не будет слушать сейчас – это понятно. Но когда стану из себя что-то представлять, что предложить? Войны с басмачами я практически не изучал, но с ними и так справятся со временем. А вот ход Великой отечественной знаю неплохо, даже отлично. До нее еще два десятка лет, как раз есть время что-то изменить. Но с чего начать?..»

– Бесчувственное бревно! – фыркнула Гуля, двинула Лешку локтем и сразу же заснула у него на плече. Алексей еще немного поразмышлял, кое-что придумал и тоже провалился в сон.

А с рассветом потопал к коменданту, но как только увидел перед комендатурой уже собравшийся обоз, сразу понял, что опасался совсем не зря.

Обоз оказался огромным, около тридцати-сорока телег, причем при нем находилось очень много гражданских, в том числе женщин и детей. А вот охраны Лекса насчитал всего около трех десятков бойцов, преимущественно нестроевых, да еще почти поголовно пеших. Конных Алексей заметил всего человек пять-шесть.

Присоединяться к обозу сразу расхотелось. Лешка прекрасно понимал, что случится, если по дороге нападут басмачи.

– Кобылья срака… – он даже остановился, но все-таки пересилил себя и пошел на инструктаж.

Перед самым кабинетом невольно получилось подслушать еще один разговор.

– Нет у меня больше людей, Иван Степаныч, хоть тресни нет, говорю тебе русским языком… – раздраженно бубнил комендант. – Всех кого мог, уже отдал. Гарнизон пустой, все наличные силы за басмачами гоняются. Сам знаешь, что люди Муэтдина-бека творят. Я бы не отправлял обоз вообще, но из Коканда давят. К счастью, вчера пришли семеро строевиков-кавалеристов, с тобой пойдут. Правда командир у них молокосос, но с виду боевой и толковый.

– Так-то оно так, но… – пробасил скрипучий голос. – Но и меня пойми, Николаевич. Бабы да детки сплошные, будь они неладны. Да полторы тысячи пудов зерна, да мануфактура, такое как мед пчел ишаков этих немытых приманит.

– Все, не гунди, Степаныч. Деваться нам некуда. Вон, смотри, пулемет, я вам дам. А еще телеграфировал в Коканд, вас на половине пути встретит отряд. Да где этот молокосос шастает, сказал же к пяти приходить.

– Еще без пяти…

Алексей решил, что пора и постучался в дверь.

В кабинете уже собралось несколько человек. Вчерашний очкарик, которому комендант приказывал найти пулемет, молодой раскосый парень в военной форме, но совершенно гражданского вида и пожилой, тощий и длинный как слега, носатый мужик, в железнодорожной фуражке.

Как очень скоро выяснилось, пожилой – Иван Степаныч Сидоров, оказался председателем местной партийной организации, раскосый – китаец Василий Вань – командир городского ополчения, а очкарик – Венцеслав Семенович – председатель городской комсомольской организации и по совместительству заместитель коменданта по каким-то там вопросам.

Ни один из них даже близко не смахивал на кадрового военного, но эти люди все оправлялись вместе с обозом. А еще, на столе секретарши лежал пулемет системы Мадсена со стертым до белизны воронением и брезентовая сумка с магазинами.

Мадсен (Madsen) – датский пулемёт времён Первой мировой войны. Система Мадсен была разработана в 1890 году и выпускалась с 1900 года в Копенгагене фирмой «Dansk Rekylriffel Syndikat». Ручной пулемёт Мадсена является первым в мире ручным пулемётом, запущенным в серийное производство, которое продолжалось до начала 1950-х годов.

Инструктаж долго не продлился, комендант повторил все, что уже Алексей слышал, а еще несколько раз добавил, что своей властью приказывает Лешке с его людьми следовать с обозом: мол, отказываться даже не моги, объявлю дезертиром.

Таким образом, возможности для маневра не оказалось совсем.

Алексей плюнул, пообещал коменданту сделать все возможное и заграбастал себе пулемет. Тем более, умеющих обращаться с ним в охране обоза не оказалось…