Текст книги "Помощник ездового (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Помощник ездового

Глава 1

Александр Башибузук

Офицер

Помощник ездового

Пролог

Утро на вокзале начиналось, как обычно. На путях бойко пыхтел паровоз, в вагонах и на перроне весело шумели красноармейцы, а на расположенном рядом базарчике, пробовали свои голоса торговцы.

– Ко-ости!!! Свежие кости, с мяском… – бойкий дед в линялом армяке верещал фальцетом около корыта с грудой бурых лошадиных костей.

– Масло топленое, коровье! Яйца, мытые, не засраные… – надсаживалась, отмахивалась от мух сутулая баба, закутанная в платок по глаза.

– Меняем одежу на муку…

– А кому самовар! Тарелки, плошки, чашки…

– Одежа…

– Яйца…

– Мясо…

– Простокваша…

Ор и галдеж нарастал, в него начала вплетаться ругань торгующихся покупателей. Словом, все как обычно, но, вдруг, неожиданно, над базарчиком пронесся истошный бабский вопль.

– Грабю-ю-ют!!! Держи во-о-ора…

Дородная бабища попыталась схватить патлатого мальчишку в драном пиджаке не по размеру, но только навалилась объемной пазухой на прилавок и снова заверещала.

– Держи убивцу!!! Держи-и-иии…

Пацан сунул шмат сала за пазуху, ловко увернулся от детины в алой рубахе, шмыгнул между прилавками и припустил вдоль возов с товаром.

– Ах ты рвань!!! – взревел звероподобный возница и звонко стеганул кнутом.

Беспризорник споткнулся, но ловко перекатился, вскочил, побежал дальше и…

И угодил прямо в руки милиционера в белой гимнастерке.

Дернулся, попытался вырваться, но тот наотмашь ударил мальчика по лицу тыльной стороной ладони.

– Куда щенок…

Беспризорник сразу обмяк, словно шарик из которого выпустили воздух.

– Разорвать татя!!!

– К стенке!

– Глаза выцарапаю…

– На сук!

Жаждущие расправы торговцы ринулись к милиционеру, но тот неожиданно решительно рыкнул, выставив ладонь вперед:

– Разберемся, граждане! Осади назад…

Публика отпрянула и начала расходиться злобно ворча, а милиционер потащил за шиворот задержанного к зданию вокзала.

Метров за двадцать до перрона, парнишка встрепенулся и тайком мотнул головой по сторонам. Заметил отходящий от перрона поезд, сунул руку в карман и коротко ткнул милиционера чем-то в ногу.

Тот взвыл, бросил беспризорника и схватился обеими руками за бедро, а пацан стремительно рванул к набиравшему ход эшелону. Дальше выскочил на перрон и побежал за вагонами, врезался в путейца с железнодорожным молотком, вскочил, поднажал, сильно прихрамывая и, все-таки, успел схватиться за скобу на последнем вагоне. Потянулся и повис, поджимая ноги.

– Это кто такой? – изумились солдаты в вагоне. – Куда, пацан, а ну прыгай пока не поздно!

– А ну брысь, шелупонь! – веснушчатый парень с прилипшей к нижней губе цигаркой замахнулся.

– Погодь… – осадил его пожилой солдат, заросший до глаз седой курчавой бородой.

Беспризорник намертво вцепился в скобу, полы пиджачишки и немытые вихры трепыхались по ветру, а в глазах пацана читалось мрачная решимость держаться до конца, даже если начнут сбивать прикладами.

Бородач посмотрел на него тяжелым взглядом, немного помедлил, а потом ухватил за воротник и одним движением втащил мальчика в вагон…

Глава 1

– Ты должен учиться, Алексей, – сердито выговаривал мужчина в сюртуке и галстуке. – Для таких людей как мы, единственный путь наверх – это знания!

– Но почему? – недоуменно посмотрел на него коротко стриженый мальчик в гимназической форме. – Чем мы хуже?

Мужчина нахмурился.

– Ничем не хуже. Но ты должен это доказать. И твои оценки будет этому свидетельством.

– Хорошо, папа, – мальчик опустил голову. – Я докажу…

Лешка вынырнул из сна, но так и остался лежать с закрытыми глазами. Он почему-то был уверен, что это не его воспоминания, хотя как не старался, не нашел никакого подтверждения этому.

Он помнил все из своего прошлого. Помнил что родился в семье чиновника средней руки, выбившегося наверх из самых низов, помнил, как изо всех сил старался доказать сверстникам в гимназии кулаками и отличной учебой, что он ничем не хуже и помнил, как оказался на улице, после того, как отца и мать после революции прямо возле дома убили непонятные вооруженные люди.

Дальше смерть родных быстро скрылась в тумане, а сам Алешка был занят выживанием среди таких же голодных волчат, как он.

Свобода закалила характер с телом и пришлась по душе гораздо больше, чем сытая и обеспеченная жизнь. Настолько больше, что Лешка трижды бежал из детдомов, в последний раз вспоров пузо завхозу, вздумавшему распустить руки.

Первый раз чужеродность прошлой и настоящей жизни проявилась тогда, когда его затащили в вагон солдаты. Алексей сразу потерял сознание, а когда очнулся, даже заорал от дикого несоответствия окружающей действительности.

Какой паровоз? Какие теплушки? Лошади в вагонных стойлах? Откуда? Кто эти люди в выцветших гимнастерках? Куда меня везут?

Впрочем, все почти сразу стало на свои места: Алешка списал случившееся на испуг и смирился. Правда, время от времени, все равно пытался покопаться в своем прошлом. Но, как всегда – без результата…

Звонко заскрипел фазан в зарослях дикой ежевики неподалеку. Алексей приоткрыл один глаз и увидел рядом кряжистого бородатого старика в свободной рубахе до колен и широких шароварах.

Старик сидел, сложив ноги по-турецки, и споро работал шилом и дратвой, тачая сапоги. Густой седой чуб колыхался в такт движениям.

Лешкины сапоги.

Алексей сразу закрыл глаз, но в воздухе что-то прошуршало и больно ударило его в бок.

– Лекса, сучий потрох! – прогудел негромкий, но густой бас.

– Встал, Михей Егорыч, встал… – зачастил Лешка, вскочил и метнулся к стойлам но, все равно, успел схлопотать по спине вторым своим сапогом.

Быстро запряг в двуколку с деревянной водяной бочкой плешивого, старого ишака, после чего торопливо повел его к воротам

– Тьфу ты, шелупонь… – сплюнул мордатый рыжий парень на стене.

Лекса оставил без внимания его реплику. С парнями из эскадрона он ладил, кроме пары человек, в том числе Пашки Будина по кличке Бодя. Пашка было попробовал помыкать Алешкой, но когда встретил отпор, переключился на мелкие пакости. Однако, никогда не осмеливался переступить черту. В основном из-за дядьки Михея, которого боялся больше черта. Старик занимал в отдельном эскадроне неказистую должность ездового, но пользовался непререкаемым авторитетом среди личного состава. С ним частенько советовался даже командир отдельного кавалерийского эскадрона одиннадцатой кавалерийской дивизии – Казанцев Николай Владимирович, которого боялись и уважали все без исключения и который, заслуженно носил прозвище Чума, за свою суровость и беспощадность.

Привыкший к свободе Алексей сначала встретил армейскую жизнь в штыки и уже подумывал в очередной раз сбежать, но не сбежал из-за того же дядьки Михея. Ездовой взял над Лешкой плотную опеку, правда от этой опеки тот взвыл еще больше ибо старый донской казак отличался крутым нравом и никогда не жалел затрещин.

Ездовой учил Лешку верховой езде, обиходу лошадок, стрельбе, рубке шашкой и еще множеству полезных вещей – словом, всему, что положено знать казаку. Поначалу Алексей сопротивлялся, но быстро втянулся и сильно привязался к дядьке. Бывшему беспризорнику, несмотря на любовь к свободе, очень не хватало родительской опеки. А дядька Михей, несмотря на свою суровость, казался Лехе самым близким человеком на свете.

За спиной, в расположении эскадрона, звонко прозвучал горн – сигнал к побудке. Леха не оборачиваясь зачем-то улыбнулся и потопал к протекавшей неподалеку речушке, с наслаждением шлепая босыми ступнями по еще прохладному песку. Ишак по кличке Абдулла, прядая ушами и коротко всхрапывая тащил водовозку рядом.

Через десять минут они уже спускали по узкой тропе к реке. На берегу Лекса остановился, снял кожаные ведра с двуколки, подошел к небольшой заводи и заглянул в воду. На него смотрел худющий и вихрастый, почерневший от загара пацан.

– Тьфу ты, кобылиная срака… – Лешка вслух ругнулся и недовольно скривился.

За два года он сильно вытянулся, окреп и возмужал, но, все равно, выглядел с натяжкой едва ли лет на четырнадцать. А это означало, что на очередную просьбу принять в строевой состав, комеска снова ответит отказом. Леха пробовал соврать, что ему уже семнадцать, но провести Казанцева было очень трудно. На самом же деле, Алексею было четырнадцать с половиной – это он помнил твердо.

– Все равно попрошусь! – после недолгого раздумья решил он. – Так и скажу, принимай Владимирович, иначе сбегу! Мало кто лучше в седле управляется, стрелять и шашке обучен, так какого лешего кобыле сиськи теребить?

Так, раз за разом прокручивая будущий разговор с комеском, Лекса принялся набирать воду и заливать ее в бочку.

Справившись, стянул с себя выгоревшую добела гимнастерку с шароварами и принялся их застирывать. Вывесил одежку на ветку, а дальше присел в ледяной воде и, неожиданно, услышал позади смешок.

– Мара блазнит? – озадаченно пробормотал Алексей, потопал на звук и нос к носу столкнулся…

С девчонкой. Тощей и голенастой. И тоже голяком.

– Ой!!! – взвизгнула она и живо присела в воду. Лешка машинально проделал то же самое, даже не успев разглядеть ничего у незнакомки. Кроме маленьких, коричневых сосков на острых грудках.

И эти соски…

Словом, Лешку словно кобыла копытом лягнула. Даже в голове зашумело.

– Ты кто? – нахмурилась девчонка. – Что тут делаешь? Подглядываешь?

Говорила она на очень правильном русском языке, без малейшего акцента, выглядела не как местные, хотя что-то восточное на симпатичной мордашке проглядывало. Да и волосы были заплетены во множество мелких косичек по туркестанской моде.

– Больно надо… – обиженно буркнул Лешка. – За водой пришел. А ты кто?

– А-аа, ты оттуда, – девочка показала рукой на лагерь кавалеристов. – Русский. Но почему такой маленький?

– Ничего я не маленький! – еще больше обиделся Алексей.

– Отвернись… – незнакомка повелительно махнула рукой.

Лешка послушно отвернулся, дождался когда девчонка выйдет на берег и сам поспешно ретировался к своей одежде.

К девочкам и женщинам Алексей относился с превосходством, хотя немного побаивался, но сейчас почему-то ему не хотелось, чтобы незнакомка уходила.

– Как зовут тебя? – послышалось из-за кустов.

– Лекса, – Леха назвал себя на казачий манер, так как называл его дядька Михей.

– Лекса? – удивилась девочка. – Странное имя. Нерусский, что ли?

– Сокращенно от имени Алексей, – признался Леха, натягивая мокрые шаровары.

– А я Гульнара. Оделся? – из-за дерева показалась новая знакомая, уже в вылинявшем пестром платьице. – Веселовская Гульнара Львовна, – Гуля карикатурно присела в небрежном книксене и прыснула. – Чего смотришь на меня как на шайтана?

Лешка смутился и неприветливо буркнул:

– Ага, чем-то смахиваешь.

При этом сильно покривил душой. Стройная как тростиночка, с симпатичной улыбчивой и лукавой мордашкой; Гульнара ему понравилась с первого взгляда, так, что даже сердце колотилось как барабан. Ничего подобного он раньше не чувствовал, поэтому отчаянно смущался.

К его удивлению, новая знакомая не обиделась и весело прыснула, прикрыв рот ладошкой.

Лекса снова смутился и, сильно стесняясь, пробормотал.

– А как ты здесь случилась? Фамилие же твое, вроде русское.

– Как-как? – Гуля с превосходством задрала нос. – Отец земским врачом здесь был и маму мою здесь встретил и поженились они. А мама кипчачка… – Гульнара вдруг опустила глаза и тихо добавила. – Была. Умерли они. И папа и мама. А я у родственников… приняли они меня. Но простить за то, что наполовину русская все еще не могут. Мама против их воли замуж за папу вышла.

В ее последних словах скользнула досада и злость, поэтому Лекса сразу понял, что Гуле живется у родичей совсем несладко.

– Ты это… – он хотел сказать какие-то слова поддержки и смешался, а потом признался. – И мои… убили их. А меня красноармейцы к себе взяли. Но не подумай. Живу как у Христа за пазухой.

– А я врачом хочу стать, как папа! – вдруг невпопад сказала Гуля и тоже засмущалась.

– Значит станешь, – солидно пообещал Алешка. – При совесткой власти все равны! И бабы и мужики.

– Сам ты… баба… – улыбнулась Гуля, вдруг спохватилась, нырнула за кусты и вернулась с корзиной мокрого белья, неся ее на голове по местному обычаю. – Пора мне, Лекса.

Леха вспомнил, что ему самому может нагореть за опоздание и живо схватился за повод Абдуллы.

– И мне… служба… знаешь… у нас все строго…

К дороге они поднялись молча, повернули каждый в свою сторону, а потом…

Синхронно обернулись.

– Приходи еще сюда по утрам…

– Приходи еще…

Леха понял, что они одновременно пригласили друга и улыбнулся.

Гуля помахала ему рукой и пошла по дороге придерживая рукой корзину на голове.

– Как на подиуме идет! – восхитился Лешка и тут же озадаченно ругнулся. – Ети ее под хвост. Что за подиум? Вот же сморозил…

Покопался в голове, значения слова не вспомнил, сразу забыл его и поспешил на заставу. Слил воду в лошадиные поилки, думал уже, что его задержку не заметили, но услышал бас дядьки Михей.

– Лекса, а ну подь сюды, потрох…

Впрочем, обошлось без внушений, дядька только поглядел на него из-под густых бровей и отпустил.

За день Лешка успел еще три раза сгонять за водой, в промежутках помогал месить глину и латать стены – застава располагалась в старинной глинобитной крепости. Потом драил котлы, ассистировал в походной кузнице, вычищал стойла, ремонтировал сбрую и исполнял прочие служебные обязанности помощника ездового, которые заключались в одном емком определении: «ответственный персонаж за все». Работы Алексей никогда не чурался, но сегодня у него все на диво спорилось. Просто из головы не уходила новая знакомая, а предвкушение завтрашней утренней встречи грело душу и слегка туманило голову.

Уже ближе к вечеру, он все-таки набрался смелости и подошел к комеска.

Казанцев стоял у крыльца казармы, похлопывая рукояткой нагайки по голенищу сапога и, бдительно наблюдал за личным составом. Всегда аккуратно выбритый, подстриженный, в идеально подогнанной форме – комеска, несмотря на знаки различия Рабоче-крестьянской Красной Армии, сильно смахивал на царского офицера, какими их еще помнил Лешка.

Впрочем, Казанцев в прошлом им и являлся. Об этом знали все красноармейцы, что не мешало им уважать своего командира, потому что комеска не только тиранил личный состав, но и заботился о нем. А еще больше уважали его за то, что умел воевать, берег людей и не прятался за спины подчиненных.

Увидев Лексу, Казанцев недовольно заломил бровь.

– Ну…

– Товарищ комеска! – бодро вытянулся Алексей. – Разрешите обратиться!

– Чего тебе?

– Прошу принять в строевой состав! – выпалил Лешка, уже собрался изложить доводы, но оные, по злому несчастью, начисто вылетели из головы.

– Строевой состав? – комеска смерил Алексея строгим взглядом, потом вдруг улыбнулся, потрепал его по вихрам и уже мягче бросил. – Рано. Нагуляй прежде мясца, помощник ездового. Через год обратишься. Свободен.

От обиды Алешка чуть не заплакал, но сдержался и ушел зло бурча себе под нос:

– Нагуляешь тут. Лопаю как не в себя, а хрен вам на воротник. Не иду в ширину, хучь тресни…

– Ну что, щеня, послали тебя? – рядом раздался насмешливый, гнусавый голос.

Лешка обернулся и увидел Пашку Бодина. Парень стоял упершись плечом в угол казармы и глумливо щерился.

– И правильно послал, – гыкнул Бодя. – Куда тебе, валенку. Небось матушка под забором тобой выблядком опросталась…

Лешка вскипел и презрительно бросил:

– Сгинь, черт пархатый.

– Что ты сказал? – Пашка шагнул вперед и схватил Лексу за гимнастерку. – Осмелел, смотрю!

Все лучилось само по себе.

Лешка слегка повернулся вправо, заблокировав сгибом левой руки руку Пашке, а потом резко крутнулся всем телом в обратную сторону и влепил локтем правой в висок Боде.

Раздался громкий стук, Лекса сделал шаг назад и недоуменно уставился на сидящего на заднице Пашку.

Алешка вырос на улице, оттого умел и даже любил драться, но такого приемчика от себя не ожидал. Он в лучшем случае влепил бы Боде кулаком под дых или ударил бы лбом в нос. Наконец ткнул бы пальцами в глаза.

Пашка затряс головой, обхватил ее руками и гнусаво завыл:

– Убили-иии…

– Отставить! – раздался позади сухой голос Казанцева.

– Т-товарищ к-комеска… – сбивчиво забормотал Бодя. – Он… н-напал… ударил, ни за что…

– Я все видел, красноармеец Бодин, – ледяным тоном отчеканил Казанцев. – Немедленно доложите комвзвода Беклемишеву о сделанном мной вам строгом замечании. Марш!

– Так точно, товарищ комэскадрона… – промямлил Бодя и поплелся в казарму.

– А ты… – Казанцев строго посмотрел на Лексу. – Ты, парень… – он вдруг улыбнулся, огладил пальцами усы и сказал. – Иди, служи, помощник ездового Турчин. Через год поговорим.

Лешка мигом убрался восвояси от греха подальше. Драки в эскадроне пресекались жестко. Пашке, а тем более Алексею сильно повезло, потому что могли бы на месяц угодить в ассенизаторский наряд.

Остаток дня пролетел незаметно, солнце уже коснулось своим краем Кураминского горного хребта.

Алешка очень любил вечера: во-первых, становилось немного прохладней, оживала разная птичья живность в зарослях, но самое главное, по вечерам дядька Михей учил Лешу «плести кружева», по его выражению. А именно, работать с шашкой.

Но сегодня с тренировкой не сложилось: потому что эскадрон в полном составе начал готовиться к немедленному ночному выходу.

Лешку никто не ставил в известность: но он быстро узнал куда выступают красноармейцы. Разведка принесла сведения, что банда Эргаш-бека стала на стоянку в ущелье неподалеку и командир эскадрона Казанцев решил покончить с ними одним ударом.

Вскоре эскадрон выступил, в расположении осталось только пять человек выздоравливающих, над которыми назначили старшим Михей Егорыча.

Лешка полночи ворочался, не мог заснуть, а когда открывал глаза, видел что дядька Михей так и сидит возле тлеющего костерка.

А утром проснулся оттого, что расслышал разговор.

– Чего тебе?

– Обман это… – сбивчиво частил знакомый голос. – Выманили ваших специально…

Лешка вскочил словно его ужалила змея и увидел свою новую знакомую.

– Специально выманили вас, чтобы… – Гуля запнулась. – Чтобы захватить ваших женщин в заложники и сжечь лагерь.

– Откуда знаешь? – резко спросил Михей Егорыч.

– Слышала, слышала! – девушка глубоко вздохнула и выпалила. – Разговор слышала. Скоро они здесь будут. Только… – она всхлипнула. – Только мне домой нельзя, поймут и убьют…

– Вижу! – со стены раздался тревожный голос. – Вижу конных, идут наметом к нам, много! Егорыч, что делать то?

Дядька обернулся к Алексею.

– Бери баб и уходи по тропе в горы!.. – старый казак подмигнул парнишке и ласково поторопил: – Ну чего валандаешься, тетюха? Бери манлихеровку, да мою старую шашку не забудь. Сохрани ее…

Лешка оторопел. Эту шашку Егорыч сам не носил, а только хранил, бережно завернутую в овечью шкуру. Прикасаться к ней Алексею строго запрещалось. А приказ означал, что дядька просто не хочет, чтобы она попала в чужие руки.

– Ну… – казак нахмурил седую бровь.

Лешка вздрогнул, схватил висевший на крючке карабин Манлихера, взял под мышку сверток с шашкой, ухватил за руку Гульнару и потащил ее к домику, где жили гражданские.

«Баб» в расположении наличествовало целых пять единиц. Жена комеска и по совместительству отрядный фельдшер – Татьяна Владимировна, ее две маленькие дочери близняшки Машка и Сашка, а еще две совсем юные девушки, Люба и Варя, прибывшие в Ферганскую долину учительствовать сразу после окончания рабфака. С учительством не сложилось, местные наотрез отказались отдавать своих детей в учебу, тем более учителям женского пола и теперь они просто ждали, что прикажут из центра…

Глава 2

Глава 2

– Шибче бабоньки, шибче… – подгонял личный состав Алексей.

Маленький отряд карабкался вверх по крутой каменной осыпи: впереди шла Татьяна Владимировна с дочерью на руках, за ней несла вторую девочку Гуля, за ними поспевали Люба и Варя, а Алешка замыкал процессию. Впереди беспорядочно громоздились скалы и останцы, казалось что дальше дороги нет, но Алексей знал, что проход есть, главное взобраться по осыпи.

– Я тебе покажу бабоньку! – зло прошипела Тамара Владимировна. – Да как ты смеешь, мальчишка…

Жена комеска была глубоко интеллигентной женщиной, но при этом отличалась очень крутым нравом. Ее муж боялся точно так же, как личный состав боялся его.

Лешка не обратил на ее ворчание никакого внимания, потому что со стороны расположения эскадрона донеслись частые выстрелы, а потом бабахнул сильный взрыв.

Ему немедленно очень захотелось вернуться, помочь своим, но вместо этого он только стиснул зубы и даже не стал оборачиваться.

От бессилия из глаз сами по себе покатились слезы: даже при всей своей молодости и неопытности он прекрасно понимал, что у шестерых красноармейцев нет никаких шансов против банды. Стены старинной крепости в которой находилось расположение давно осыпались, а подновить их просто не успели. А еще, Лекса осознавал, что если даже вернется, ничем помочь не сможет, а женщин легко переловят душманы.

– Ой, мамочки… – Любка оскользнулась, распласталась как лягушка и повизгивая поползла вниз. Юбка задралась, показав на рыхлой заднице некогда ярко-красные, а сейчас линялые трусы.

– Живо, – Лешка помог ей подняться и подтолкнул вперед. – Немного осталось. Шевелись, кобылиная срака…

– Да что ты себе позволяешь щенок… – возмущенно взвилась девушка.

Но Лешка молча шлепнул ее по заднице, показывая что разговор закончен.

И сам оторопел от своего поступка, так как не ожидал от себя такого. Ну не приходилось ему еще шлепать девок по крупу, несмотря на бойкий характер. А тут…

К счастью, девушка не полезла драться, всхлипнула, пообещала нажаловаться и быстро полезла по камням вверх.

Через полсотни метров отряд выбрался на небольшое плато.

– Не могу больше… – страдальчески простонала Люба и брякнулась задом на камни. – Бросьте меня…

Варвара селя рядом с ней, утирая рукавом слезы на глазах. Следом, тоненько завыли девочки. Сильно бледная Татьяна Владимировна едва держалась на ногах.

Лешка провел взглядом по отряду и от злости едва не выругался. Отсюда осталось совсем немного до леска на склоне, где можно было надежно спрятаться, но к этому моменту женский состав полностью выбился из сил. Гуля выглядела получше, но остальные идти дальше просто не могли.

Немного поколебавшись, Алексей показал рукой под скалу.

– Полчаса отдыхайте.

Дальше прислушался, понял, что стрельба уже полностью закончилась и метнулся назад, к месту откуда просматривалось расположение.

Лешка прикрыл глаза от солнца и обмер, когда увидел, как по той же осыпи к ним поднимаются цепочкой басмачи.

– Два… – машинально зашептал Алексей, – три, четыре… пять…

Басмачей оказалось семь, все в косматых папахах, халатах, при винтовках и саблях. Шли они след в след, словно им кто-то указал путь. Намерения тоже не составляли секрета – они шли за женщинами.

– Кобылья срака… – ругнулся Лешка, подтянул к себе карабин, лязгнул затвором, загоняя патрон в патронник и, вдруг, понял, что патронташ он забыл с собой взять. Весь наличный боезапас составлял всего пять патронов в магазине.

– Чтоб тебя… – Лекса прикусил губу.

Разум подсказывал, что спрятаться в лесу будет гораздо безопасней, но долбившая по мозгам лютая злость требовала крови. Как можно больше крови.

– Что тут… – горячо задышала ему в ухо Гульнара и сразу же ойкнула, разглядев погоню. – Ой-е-е…

Лешка перевернулся на спину и строго приказал.

– Слушай меня! Бери баб и в лесок, а я останусь и прикрою. Не боись, слажу, задержу. Ежели по-другому, вместе, не успеем, догонят. Поняла? Прямо сейчас уходите.

Он ожидал в ответ отказа, уже приготовился уговаривать, но Гуля неожиданно кивнула.

– Как скажешь, Лекса. Верю тебе, обязательно сладишь.

Чмокнула его в щеку и убежала.

– Етить… – восхищенно прошептал Лешка, глядя ей вслед и прижимая ладонь к месту поцелуя. – Огонь деваха…

Но тут же спохватился и перевернулся обратно на живот. Решимость уничтожить погоню стала еще сильней. Задача на первый взгляд казалась несложной – Алешка стрелять умел и любил, а бандиты просматривались, как на ладони. Однако, количество патронов прямо намекало, что задача гораздо сложней чем казалась.

Повинуясь странному наитию Лекса лег на бок и развернул сверток. На бараньей шкуре лежала шашка в потрескавшихся от времени кожаных ножнах с серебряным прибором: устьем, двумя обоймицами и наконечником.

С легким щелчком клинок вышел из ножен.

Лекса видел эту шашку только издалека, в руках дядьки Михея и сейчас невольно залюбовался. Длиной почти в метр, слабоизогнутая, метал мелкого дамасского узора, под обухом два дола, с рукояткой покрытой удивительно красивой резьбой из растительного орнамента – оружие выглядело хищно и злобно, словно застывшая змея.

– Кровопивица… – ласково прошептал Лешка и испуганно оглянулся, по инерции испугавшись дядьки Михея.

А потом, внезапно поняв, что Михея Егорыча, скорее всего, живым уже не увидит, сквозь зубы завыл как волк и твердо пообещал себе взять за него кровь, чего бы это ему не стоило.

Тем временем, до стоянки уже осталось всего около сотни метров – басмачи поднимались быстро и уверенно. Вдобавок Лешка разглядел среди них Азиза, местного охотника, кривоногого приземистого мужичка из соседнего кишлака, привозившего в расположение дрова и мясо. Скорей всего, он и вел погоню.

– Тебя первого… – тихо шепнул парень и приник к прицелу.

Мушка качнулась и легла Азизу на грудь. Алексей выдохнул и плавно потянул пальцем спусковой крючок. Никакого волнения он не испытывал, все чувства забивала холодная и расчетливая злость.

Звонко хлестнул выстрел, душман ничком сунулся в камни и начал сползать вниз.

Бандиты быстро сориентировались и начали разбегаться в стороны, в ответ застучали винтовки.

Лязг затвора – выстрел. Второй опрокинулся навзничь, выронив длинную винтовку.

«Манлихеровка» ткнулась в плечо прикладом еще раз – с третьего слетела папаха, а сам он ткнулся головой в щебень и застыл.

– Три! – злорадно прошептал Алешка, выцелил четвертого, пытавшегося спрятаться за валуном и радостно выдохнул: – Четыре!!!

Пятого пришлось искать, душманы уже успели расползтись и спрятаться.

– Да где же вы, черти… – Лешка перебежал на другую позицию, торжествующе ухмыльнулся, разглядев затаившегося в камнях врага, выстрелил…

И промазал. От перевозбуждения дрогнула рука – душман бросил винтовку, юркнул в сторону и, согнувшись в три погибели, понесся словно гонный козел вниз.

– Бесья напасть! – ругнулся Лекса, аккуратно отложил карабин, взял шашку и юркнул под скалу, гадая с какой стороны подберутся враги.

Долго ждать не пришлось, уже через пару минут послушался приближающийся шорох камешков.

Алексей никогда в жизни никого не рубил, только тренировался на лозе и набитом соломой чучеле, но каким-то странным образом сейчас чувствовал себя словно родился с клинком в руке.

Из-за валуна показался ствол винтовки, в нос шибануло смрадом протухшего бараньего жира и застарелого пота.

Клинок неожиданно звонко вспорол воздух, сочно чавкнуло, винтовка с рукой на цевье брякнулась на камни, а сам бандит рухнул и бешено завертелся, зажимая культю и гнусаво воя.

Лешка сам оторопел от результата, уже было примерился добивать, но снова различил шаги, пригнулся и метнулся вправо.

Бабахнул выстрел, пуля взвизгнула рядом с виском, Лекса быстро сориентировался, развернулся, рванул с места и, вытянув руку, вбил острие шашки в живот стрелку. Тот по инерции отмахнулся прикладом, саданув парню по голове, но потом выронил винтовку, повалился и, тихо поскуливая, скрутился в позе эмбриона.

Лешка от удара сам шлепнулся на камни. Голова гудела, как пустая бочка на ветру, а глаза застил розовый туман. Тело отказывалось слушаться, хотелось просто лечь и закрыть глаза.

В чувства привел его шорох камней. Быстро оглянувшись, он увидел, что безрукий пытается подобрать свое оружие.

– Врешь, конская дыра! – Лекса вскочил и, из последних сил, секанул наотмашь.

Голова душмана закинулась назад, болтаясь на лоскуте кожи, а из обрубка шеи хлынул фонтан крови. Безголовое тело неловко шагнуло вправо и завалилось боком.

Не веры своим глазам, Алешка постоял несколько секунд, а потом поковылял к последнему раненому, занес клинок, но передумал и взялся за камень.

Череп с хрустом лопнул, серо-розовые клочья разметались по щебенке.

Лекса сел рядом с трупом и задумался, смотря на кровавую кашу. А точнее, впал в странный ступор. Ему опять почему-то начало казаться, что он находится не в том месте и не в том времени.

Палящее солнце, покрытые снегом вершины гор, парящие в небе стервятники, кровь и трупы. Все кажется не так, не тем, хотя ничего вроде не намекает на странность. Стрелял Лешка всегда хорошо, можно сказать – отлично, да и шашкой навострился – даже дядька Михей скупо хвалил. Разве что…

«Не забоялся – это ладно. Дело в том, что убивал словно за плечами сотни трупов, словно море кровушки пролил… – оторопело подумал Алексей. – Ничуть не сумлевался, хотя говорят, первого всегда страшно. И сейчас смотрю на мертвяков, а мне никак, будто бараны лежат. И дядька Михей. Не слезинки за ним, а ведь заместо отца был. Как так-то? Можыть я просто бесчувственный?..»

Сквозь гул в ушах пробился знакомые голоса.

– Лекса…

– Лешенька, ты жив…

– Эй, малой…

Алешка повернул голову на голоса и увидел свою женскую команду в полном составе. Они стояли неподалеку и испуганно смотрели на трупы.

Леха кашлянул и грозным голосом спросил:

– Какого рожна не ушли? Приказано ведь было!

– Я передавала! – наябедничала Гуля. – Не захотели они. Так и сказали, не пойдем пока не отдохнем.

Людка и Варька неприязненно на нее посмотрели, а Татьяна Владимировна густым и смущенным голосом заявила:

– Хватит возмущаться, мальчик. Вас надо перевязать немедленно, у вас кровь на лице.

– Закончились они? – осторожно поинтересовалась Варя. – Ну… бандиты эти?

Людка закивала, смешно вытягивая шею и вертя головой по сторонам.

Алешка хотел обругать всех дам скопом, но вместо этого только кивнул. Дальше Лексу перевязали – душманский приклад сильно рассек лоб, а потом, предварительно выставив посты, сам Алексей тщательно обыскал трупы. Первую добычу составили три английских Ли-Энфилда, два карабина Мосина, старенькая винтовка системы Бердана и вовсе древний однозарядный винтарь Мартина-Генри. Патроны Лешка считать не стал, просто свалил патронташи в кучу.

Красноармейцы трофейным оружием и особенно боеприпасами никогда не брезговали, так как из-за отвратительного снабжения сами были вооружены диким разнобоем моделей и калибров.

Сабли и шашки разной степени паршивости Алексей оглядел только мельком, так как ничего приличного среди них не нашлось. А вот непонятно откуда взявшийся у Азиза почти новый британский револьвер Webley Mk VI с патронами прибрал себе, хотя, прекрасно понимал, что его у него отберут, если заметят.