Текст книги "Оранжевая страна. Книги 1-3 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 59 страниц)

Глава 23

Южно-Африканский Союз. Река Оранжевая. Граница с Капской колонией.

6 октября 1903 года. 00:00

Домой вернулся выжатый словно лимон. Правда устал больше морально, чем физически.

Увидев в гостиной Клеопатру, сначала удивился, но потом вспомнил, что Арцыбашев говорил мне о том, что она приехала в Блумфонтейн. Компанию Клео составляла Пенни и Лизхен, сильно сдружившаяся с ней. Дамы вовсю о чем-то судачили, но при виде меня разом замолчали.

– Дамы… – я быстро раскланялся и попытался улизнуть к себе, но не тут-то было.

– Милый, останься с нами… – Пенни взяла меня за руку и буквально насильно потащила к дивану. – Ты знаешь, у нас есть замечательная новость…

– Какая? – я повертел башкой, нашел взглядом горничную и жестом приказал ей тащить бутылку виски с бокалом.

– Герр Арцыбашев, сделал предложение Клеопатре! – торжественно выпалила Пенелопа.

Лизхен с елейной улыбочкой на губах закивала, а Клео тут же застенчиво потупилась,

– Поздравляю… – преувеличенно радостно гаркнул я и ухватил с подноса бокал. – За это надо выпить… – но потом заметил, как дамы требовательно уставились, как будто ожидая каких-то известий и поинтересовался. – Что?

– Михаэль… – Пенни нахмурилась. – А разве ты не имел сегодня разговор с герром Арцыбашевым?

– Имел… – я опять припомнил, что полковник просил у меня руки Клео, по ее дурацкой прихоти. – А, вот вы, о чем…

– Так что?.. – Пенни поощрительно улыбнулась. – Расскажи нам все, Михаэль.

– Расскажи, расскажи, мы хотим знать! – Лизхен умильно сложила руки ладошками внутрь перед грудью.

– Да какой-то он странный был… – я пожал плечами. – Зачем-то просил у меня руки Клеопатры. Я отказал на всякий случай.

– Что-о-о? – в один голос завопили Пенни и Лизхен. – Отказал?

Клео просто закрыла руками лицо.

– Ну да, зачем нам еще один умалишенный в семье?

– Еще один? – озадаченно переспросила Пенелопа.

– Да, еще один. Как можно назвать того, кто придумал подослать своего жениха ко мне?

У Клео брызнули слезы из глаз, а по лицу своей жены я понял, что в идее она тоже прямо поучаствовала. Лизхен просто уставилась на меня, словно на изверга и садиста.

Я спокойно допил виски, встал и направился к выходу из гостиной. А уже у двери обернулся и бросил.

– Ладно, не нойте. Дал я согласие, дал. Поздравляю, Клео…

И убрался к себе.

Уже не знаю, как дамы перемывали мне косточки, но уши весь вечер горели со страшной силой.

А уже в постели получил свирепую выволочку от жены.

– Нет у тебя сердца! Девочка считает тебя за второго отца, а ты… бессердечный мужлан!

– За отца? – я припомнил некоторые моменты нашего совместного с Клео путешествия в Европу. – Вот уж не думал…

– Да, так и есть! Она очень любит и уважает тебя! – горячо подтвердила Пенни. – Поэтому для нее было важно твое согласие на брак.

– Ну ладно, ладно, это была просто шутка… – я прижал жену к себе. – Я же согласился.

– Ты изверг, Михаэль Игл!

– Извини, милая. Просто много всего навалилось. Сам не свой сегодня.

– Нет тебе оправдания! – уже не так свирепо заявила Пенни, в потом, немного помолчав, тихонечко поинтересовалась. – Скоро начнется?

– Очень скоро. Думаю, у нас есть всего пару месяцев, не больше. И я хотел с тобой поговорить. Мы должны выиграть эту войну, но… В общем, может тебе с детьми стоит переждать в Америке?

– Еще слово, Михаэль, и я подам на развод! – совершенно спокойно и очень уверенно ответила Пенелопа.

– Пенни…

– Ты все услышал, Михаэль, – Пенелопа резко оборвала меня. – Я никуда не собираюсь уезжать. А если потребуется, стану с винтовкой рядом с тобой. И остерегись опять начинать этот разговор.

«А чего ты ожидал дурень? – я мысленно себя отругал. – Теперь ты просто обязан нахлобучить бриттов…»

Заснуть сразу не получилось, пришлось употребить еще стакан «снотворного».

А рассвет встретил уже в поезде. Вечером он остановился на одном из дальних полустанков, а дальнейший путь проделали уже верхом.

Ночь встретил на наблюдательной вышке у самой границы, рядом с одной из наших пограничных застав, разбросанных на всем протяжении Оранжевой реки

Ничего особенного: сложенные из дикого камня казарма с конюшней, еще несколько вспомогательных помещений, пара наблюдательных вышек и несколько огневых точек в виде дзотов, на случай внезапного нападения. Оборонительного значения застава почти не имеет, для этого в глубине нашей территории расположена система укрепрайонов, но необходима, как пункт базирования подразделений пограничной стражи.

Визит состоялся в рамках проверки общей боеготовности и совпал с проведением одной из спецопераций. Изначально планировалось вырезать пару британских блокпостов для того, чтобы простимулировать агрессию англов, но, с недавних пор, надобность в этом отпала. Ограничились взятием языков, для участия в пропагандистском шоу. Для всего мира, но, в первую очередь, для делегатов фольксраада. Увы, разведывательные данные, особенно без материальных наглядных доказательств, выглядят не очень выразительно, так что, дабы полностью убедить старцев, приходится организовывать залепуху.

– Прошу, минхеер генерал… – Симон подал мне курящуюся парком жестяную кружку.

Я сделал глоток одуряюще крепкого кофе, на добрую треть разбавленного ромом и глянул на наручные часы. Отливающие мрачным зеленоватым цветом стрелки показывали ровно полночь.

Отпил еще глоток, поставил кружку на перила вышки и опять взялся за бинокль.

На небе сияла удивительно яркая луна, все вокруг просматривалось почти как днем.

В полутора сотнях метров от заставы поблескивала широкая ленточка Оранжевой, обрамленной по обеим сторонам густой стеной камыша.

Дул легкий ветерок, приятно холодя кожу после дневной дикой жары, в темноте орало на разные лады невидимое зверье, в воде плескалась рыба и важно расхаживали длинноногие цапли. По берегам и на отмелях угадывались темные длинные туши крокодилов.

«Африка, мать ее ети… – мелькнула мысль. – Если бы раньше мне кто сказал, что я полюблю эту забытую богом землю, ни за что не поверил бы. А тут на тебе, даже тосковал в Европе. Но ладно, хватит лирики. Где там шляются бездельники Мишустова? Не дай бог, в холостую за реку сходили – порву нахрен вместе с руководством. Жаль, самому уже не по масти в рейды ходить…»

Неожиданно рядом прозвучал тихий басок Наумыча.

– Идут…

Мгновением позже, я уже сам увидел на противоположной стороне реки несколько смутных силуэтов, в темноте напоминавших сказочных кентавров. Перед водой всадники спрыгнули с седел и повели невысоких лошадок на поводу. Пара крокодилов на отмели неподалеку встрепенулась, но почти сразу угомонилась, видимо посчитав добычу слишком дорогим удовольствием.

В этом месте Оранжевая сильно сужалась, так что уже через полчаса диверсанты благополучно переправились к берегу на нашей стороне.

К тому времени, как мы слезли с вышки, группа уже добралась к заставе и спешилась. Сброшенных с лошадей двух связанных британских солдат в черных мешках на головах, потащили к заставе, а сами разведчики выстроились в неровную шеренгу.

Один из них, в своем мешковатом лохматом маскхалате, похожий на лешего, было направился к Наумычу, но быстро сориентировался, сменил направление и вытянулся предо мной.

– Господин генерал, задание выполнено!

На физиономии в жутковатой ночной раскраске лучилось явное довольство, а в совсем молодом голосе проскальзывали самодовольные нотки.

«Ишь, шкет, радуется, что самому генералу Иглу докладывает. Понимает, что сейчас плюшек обломится, – хмыкнул я про себя. – Ну-ну, здоровый карьеризм я только приветствую…»

– Взято двое пленных, с нашей стороны потерь нет! Командир разведгруппы младший капрал Ян Дорн! – лихо закончил парень.

– Чисто отработали? – нарочито ворчливо поинтересовался я.

– Так точно, господин генерал! – отрапортовал разведчик. – Взяли около британского блокпоста, он где-то в полутора милях от реки, шума не поднимали, обошлось без погони. Один уорент-офицер, второй рядовой. С ними был еще солдат, но его пришлось тихо убрать.

Слегка помедлив, я сухо бросил:

– Поздравляю с капралом, Ян Дорн.

– Господин генерал… – попытался возразить новоиспеченный капрал. – Я не один, мы работали в группе…

– Еще раз перебьешь меня, – ласково пообещал я ему. – Станешь младшим солдатом, Ян Дорн. Специально для тебя чин введу. Коммандант… – и обернулся к Степану. – Остальным поощрение и денежные премии лично от меня. А этому оболтусу помимо внеочередного звания, выговор в личное дело и ни шиллинга. И дополнительно вздрючьте своей властью.

Степа хищно ощерился. Капрал, совсем наоборот, явно приуныл.

Я довольно хмыкнул, развернулся и пошел в казарму. Ну а как по-другому? Драть и еще раз драть. Куда солдата не целуй, везде жопа.

Через пару минут привели первого пленного, уорент-офицера. Обычный мужик, возрастом слегка за сорок, плотный и коренастый, форменка грязная и мокрая, нос расквашен, на лбу ссадина. Видимо брали не особо церемонясь или уже на заставе успели приложить для пущей сговорчивости. На типично британской роже застыла злая гримаса, но особого испуга не наблюдается.

Его лицо показалось мне странно знакомым, а уже через пару мгновений все стало на свои места. На память я никогда не жаловался.

В самом начале моей попаданческой эпопеи, на нас с Лизхен наткнулась группа отступающих иностранных волонтеров, за которыми шли по следу британские уланы. Уланов мы благополучно перебили, а нескольких взяли в плен, в том числе вот этого уорента. Престона, вроде бы. Точно, Джозефа Престона! Который потом благополучно сбежал, во время нападения на нас бродячих старателей. Твою же кобылу, вот это встреча. Приказать повесить, что ли? Впрочем, нет, позже, а пока пригодится живым.

– Как это понимать! – зло зашипел британец. – Вы напали на нас в мирное время! Это нарушение правил войны!

Меня он не узнал, генерала во мне тоже не распознал: я, как и все присутствующие, был одет в полевую форму пограничной стражи. Брезентовая камуфляжная куртка длиной до середины бедер, на шее шемах, бриджи цвета хаки, и мягкие высокие сапоги. Явных знаков различия нет, кроме серебряной пряжки, прихватывающей поле шляпы с правой стороны к тулье.

Один их конвоиров уже было собрался воздействовать на уорента, но я жестом запретил.

– Что-то вы совсем не выросли в звании, Джозеф…

Бритт недоуменно на меня уставился.

– Простите…

– Генерал Игл, – любезно подсказал я. – Ну же, вспоминайте. Первый раз вы попали ко мне в плен еще несколько лет назад. Вот, вижу, что вспомнили. Вы тогда еще клятвенно обещали мне не бежать, но, увы, сбежали. Ну и как мне с вами быть?

Британец опустил голову и не проронил ни слова.

– Впрочем, вам опять неимоверно повезло. Будете жить, но война для вас уже закончилась. На этот раз окончательно… – я сделал паузу и бросил начальнику разведки корпуса пограничной стражи, сербу Горану Вуетичу. – Он в вашем распоряжении…

Уже в коридоре ко мне подбежал один из пограничников.

– Радиограмма, герр генерал.

Я пробежал глазами по листочку бумаги и про себя улыбнулся. На других участках границы вылазки тоже закончились успешно.

– Герр Майнц…

– Герр генерал, – сопровождающий меня в поездке начальник отдела информации и пропаганды принял строевую стойку. Как всегда, несколько карикатурную.

Я поморщился, но выговаривать ему не стал. Что с гражданского возьмешь.

– Приступайте к работе, герр Майнц.

– Слушаюсь, герр генерал… – Олаф умелся, следом за ним поспешили его люди.

Я вышел на улицу и достал из портсигара сигариллу. Парни из отдела пропаганды свое дело знают. Сейчас на заставе быстро изобразят следы жестокого боя, трупы, как британские, так и наши, следы пуль на стенах, кровь и тому подобное, затем тщательно все задокументируют. А Престона и второго бритта сфотографируют под видом взятых в плен при нападении на пост британских солдат. С соответствующими показаниями.

То же самое сегодня же будет устроено и на двух других заставах, а уже через пару дней, вся эта деза выплеснется в мировое медиопространство, как свидетельство подлой агрессии Соединенного королевства против Южно-Африканского Союза.

– Когда убываешь? – ко мне подошел Степан.

Я задумался. По-хорошему, надо бы прямо сейчас отправляться – дел невпроворот, через несколько дней решающее заседание фольксраада, а мне еще в Дурбан надо успеть. Но, переться в ночь не очень разумно, ладно со зверьем, но бритты тоже не пальцем деланные. Пожалуй, придется остаться.

– Утром, ты меня еще своим кулешиком обещал накормить.

– Это мы мигом, – обрадовался Наумыч. – Тока сами, своих не тащи, погуторить надоть.

Через несколько минут, над костром уже покачивался закопченный котелок, а я, примостившись на лошадиной попоне, неспешно пропускал по глотку из фляги и наблюдал за священнодействием.

Четно говоря, не раз пробовал повторить кулеш Наумыча, рецепт воистину простейший, но ничего даже приблизительного не получалось.

С аппетитным шкворчанием в котел ссыпалось рубленное сало. Степан помешал варево палочкой и принялся ловко мельчить лук на дощечке.

Я передал казаку флягу и с усмешкой поинтересовался.

– Мабуть приколдовываешь казаче, у меня так вкусно не получается.

– И не получится, – усмехался казак. – Заговор нужный надо знать, а он в нашем роду от старших к младшим передается… – он вдруг нахмурился и умолк.

– Тоскуешь по Дону?

– Нет, – резко отрубил Степан. – Не тоскую… – казак опять замолчал, а потом, через долгую паузу, с натугой в голосе поинтересовался у меня. – Почему, Ляксандрыч, ты никогда не спрашивал, за каким лешим меня сюда занесло? Можыть я тать, убивец какой. Я все ждал, когда пытать начнешь, он нет, так и не дождался.

– Нужда придет, сам расскажешь… – спокойно ответил я.

– Пришла, значит, нужда, Ляксандрыч… – казак закрыл котелок крышкой, разгреб уголья, убавив жар и присел рядом со мной. – Пришла. Так и есть, убивец я. Брата единоутробного Ваську, близнеца свого порешил, когда застал с Настеной, жинкой своей. Но он кинулся первый, Господом клянусь, только защищался я. А следом… следом и ее, стерьвь, тоже порешил сгоряча. Не удержался, кровь и обида глаза застила. А потом… – он опустил голову, – подался в бега. Так и тутой объявился. Прибился к одному ферту богатому, с ним и махнул в Африки. Дальше известно тебе. В общем, – решительно закончил казак, – теперича ты все знаешь. Хочу принять от тебя суд, как от самого Господа, ибо гложет меня вина, невмоготу молчать. Как скажешь, так тому и быть. Приму кару безропотно.

Я невольно задумался. Что-то подобное я давно подозревал, но никогда не лез в душу казаку. В жизни всякое случается. Сам не знаю, как среагировал бы, случись подобное со мной. Может и убил бы. А может и нет. Сразу и не скажешь. Тут от обстоятельств многое зависит. Опять же, грит, защищался. Твою же мать, удумал тоже, судьей меня нарядить. Но смолчать нельзя, обижу человека.

– Значит так… – наконец выдавил я из себя. – Грех немалый, ничего не скажешь, но ежели вина гложет, значит человеком остался. А что до кары… тебя сам боженька уже наставил на путь истинный. Вот и держись его. Удержишься – искупишь. А что до моего слова… Ну что же, скажу. Живи дальше, Степан Наумович Мишустов. Живи как живешь. А вот если не накормишь немедля, тогда и будет тебе кара. Все припомню. Чуешь?

– Чую… – сдавленно буркнул Степа. – Тока сразу не получится. Это тебе не бланманже, какое, мать его ети, а кулеш!

И вдруг улыбнулся

А потом мы разом расхохотались.

И больше к этой теме не возвращались.

Едва начало светать, я выехал к полустанку, на котором ждал поезд. А через двое суток сошел с него уже в Дурбане.

И сразу с головой окунулся в работу.

В городском отделении военного департамента сразу поднялся страшный переполох, еще бы, сам директор пожаловал. Свирепый цербер и вообще, самодур каких поискать надо. Но я не стал, вопреки своему обыкновению, никого драть и стращать, проследовал в свой кабинет и приказал для начала подать сводку.

Симон немедля притащил толстенную папку.

– Ну-с, что там у нас в мире творится… – я затушил в пепельнице пахитосу и взялся за первый документ. – Ага…

Как очень скоро выяснилось, вопреки ожиданиям, русские власти серьезно отнеслись к моим предупреждениям и ускоренными темпами принялись накачивать Манчжурию войсками, добавок, отправляли уже вторую эскадру в Порт-Артур, собирая на предполагаемый театр военно-морских действий, практически все что есть в наличии из боевых кораблей. То есть, начали делать все это гораздо раньше, чем в реальной истории. Японцы сыпали протестами, но война так пока и не началась.

Что касается английской экспедиционной эскадры, то она только собиралась выходить из Британии, но ее предполагаемый количественный и качественный состав меня слегка… как бы это сказать… ошарашил, что ли…

– Что, вашу мать? – я уставился в сводку, потом подтянул к себе военно-морской справочник. – Так… «Иррезистибл», броненосец-дредноут… Полное водоизмещение почти пятнадцать тысяч английских тонн, длина почти сто сорок метров… четыре двеннадцатидюймовки, двенадцать шестидюймовок, крупповская броня… Твою же кобылу в дышло!!! Один этот монстр угробит и не поморщится разом оба моих итальянских крейсера. Которые, кстати, еще не пришли из Перу, через которую оформили покупку. И не факт, что успеют прийти. А с этим гребанным дредноутом припрутся еще броненосные крейсера «Хог» с «Абукиром», бронепалубники «Пегасус» и «Персеус», еще какие-то посудины…

Несколько раз подряд выматерившись, я успокоился и снова закурил.

Да, все плохо. Но!

Во-первых, они сюда будут тащиться больше месяца, а то и двух.

Во-вторых, с налета не нападут, а сначала станут в Порт-Элизабет для ремонта и пополнения запасов угля после похода, там же будет грузится на корабли десантный корпус, а на это тоже надо немало времени.

А в-третьих, я тоже не сидел без дела…

Клацнул ключ в замке.

Я достал из сейфа и положил перед собой на стол обычный кусок угля, размером с кулак взрослого человека. Аккуратно разделил его на две половинки, а потом из одной половинки вытащил небольшую круглую стальную капсулу с коротким стерженьком сбоку.

Все просто. Обычная обманка. Такие обманки при погрузке в Порт-Элизабет попадут в угольные ямы всех британских посудин. Агентура давно уже внедрена.

В капсуле заряд пластита, стерженек – взрыватель. Заряд небольшой, но при взрыве гарантированно разнесет любой котел. Да, конечно, тот же гребанный дредноут из строя полностью не выведет, у него тех котлов больше тридцати, не включая вспомогательные, но проблем наделает немало.

И это не все. Далеко не все. Есть еще…

Но обо все по порядку.

– Симон, коляску! Отправляемся в порт. Что? Ждут в приемной? Подождут пока вернусь…

Глава 24

Южно-Африканский Союз. Наталь. Дурбан.

10 октября 1903 года. 11:00

Порт встретил какофонией множества звуков, сплетающихся в единый оглушительный гул.

Отчаянный галдеж чаек, матерки грузчиков, шипение паровых машин портовых кранов, свистки маневровых паровозиков и рев судовых сирен – порт жил своей жизнью, резко отличающейся от неторопливой, размеренной манеры самого города Дурбана.

Экипаж без остановки проскочил вдоль ряда торговых судов и остановилась возле одного из отдаленных причалов. Здесь я пересел на свой разъездной катер и отправился военную часть порта, на военно-морскую базу, которая досталась нам в наследство от бриттов. Которую, кстати, еще совсем недавно, лично чуть не стер с лица земли, подорвав там транспорт с боеприпасами. Некоторую часть инфраструктуры до сих пор не отстроили. Н-да… еще так история, как выжил, сам не понимаю. Но не суть, хочется надеяться, что и дальше буду жить.

Система оповещения на базе организовали выше всех похвал, катер только лег на курс к причалу, как на нем появился комендант Корнелиус ван Вервльет, которого я шутливо прозвал Вельветом.

Этот седой как лунь, мощный старик, еще мальцом сбежал из отчего дома в Дурбане и всю свою жизнь провел во флоте, в том числе в военно-морских силах разных государств и ушел на заслуженный отдых капитаном, после чего вернулся домой. Пожалуй, более опытного моряка среди буров сыскать было нельзя, вдобавок Вельвет обладал недюжинным организаторским талантом, свирепым нравом и, несмотря на свой возраст, бешеной энергией. Так что, назначение его на пост коменданта, было просто предопределено.

К тому времени, как катер причалил, позади Корнелиуса собралась целая толпа прочих должностных лиц. Еще бы, все прекрасно понимают, что попадать мне под горячую руку крайне неразумно.

Да уж… настоящим сатрапом стал. Даже не ожидал от себя. Хотя… на самом деле, в душе-то я добрый, а зверства это… это… всего лишь моя внешняя реакция на злобный и несправедливый окружающий мир.

Твою же мать, вот это завернул. Философ, ядрена вошь…

– Герр генерал!!! – громыхнул гулким басом ван Вервльет, молодцевато вскинув руку к фуражке. – Разрешите доложить…

Выслушав доклад, я поздоровался с ним за руку. Остальных пока прореагировал. Они получат свое во время личных докладов.

– Сопроводите меня, герр комендант… – я оглянулся и прямым ходом потопал к выстроившимся бок о бок возле причальной стенки длинным и тощим миноноскам.

К счастью, американцы выполнили заказ ударными темпами и доставили минные катера типа Никсон вовремя. Катера я сразу же переименовал своим волевым решение в торпедные, присвоил им номерные наименования, обозвал подразделение дивизией, так сказать на вырост и назначил командующего, итальянца Джузеппе Альдзони, опытного моряка, служившего на миноносках в итальянском флоте, но списанного на берег из-за правдорубства и строптивости, после чего сманенного моими вербовщиками в Африку. Но большего я не успел, так как посудины доставили всего неделю назад.

Я прошел по палубе одного из катеров и скептически покачал головой. Ну что тут скажешь…

Водоизмещение тридцать пять тонн, корпус стальной, длиной тридцать семь с половиной метра. На носу сорокасемимиллиметровая скорострельная пушчонка, на корме пулемет Кольта. Рубка маленькая, полуоткрытая, единственный торпедный аппарат под самодвижущую мину Уайтхеда* посередине, на поворотном станке. К счастью, трехсотсильные движки уже газолиновые, то есть на бензине, значит кораблик почти не дымит и экономичный, по сравнению с угольными лоханками, что для миноносок немаловажно. Впрочем, эти мои лодчонки, на данный момент времени, самые передовые в мире. Но мы постараемся сделать эти посудины еще лучше.

Самодвижущаяся мина Уайтхеда – общее название семейства торпед, сконструированных австрийским инженером английского происхождения и подданства Робертом Уайтхедом. Торпеды Уайтхеда серийно производились фирмой Уайтхеда с 1868 года и поставлялись как на вооружение Императорского и Королевского Военного Флота Австро-Венгрии, так и на экспорт (включая Королевский Флот Великобритании).

– Что с испытаниями?

– Двадцать один узел, синьор генерал! – сухо отрапортовал Джузеппе.

Капитан неожиданно оказался полностью лишен присущей своей нации экспрессивности и по характеру больше напоминал британцев, которых, непонятно за что презирал, но говорил на английском почти идеально.

– Все единицы исправно держат указанный ход, но не более… – продолжил доклад итальянец. – Маневренность хорошая, остойчивость удовлетворительная. Поломок за время испытаний пока не случилось, впрочем, мы еще толком к ним не приступали. Стрельбы самодвижущими минами тоже не проводили. На данный момент происходит только первоначальное знакомство с техникой, с помощью представителей изготовителя. Однако, синьор генерал, хочу уведомить вас о том, что у меня очень серьезный некомплект экипажей. Я подавал заявку синьору коменданту, но она еще не была удовлетворена. Дайте мне хоть кого-нибудь способного, я сам займусь обучением.

Итальянец мстительно стрельнул взглядом на ван Вервльета.

– Ищем… – буркнул комендант. – Я и так всех, кого мог подобрал. А специалистов для крейсеров велено не трогать.

Я про себя вздохнул. Нехватка обученного личного состава становится настоящим бичом. Когда еще те кадеты из военно-морских училищ вернутся.

– Через месяц станет полегче… – машинально отговорился и неожиданно заметил большую группу азиатов, сидевших на корточках неподалеку от причала.

Первый же американский пароход привез почти две тысячи китайцев, в рамках оговоренной помощи. Большую часть мы отправили на строительство укрепрайонов и на предприятия концерна «Трансвааль», а эти, видимо, ждали отправки на работы в форты, защищающие Дурбан с моря. К сожалению, укрепления достались нам в весьма плачевном состоянии и требовали серьезного ремонта. К тому же, усиленными темпами строились еще два.

Корнелиус подтвердил мою догадку.

В голову пришла неожиданная мысль. Китайцы… а почему бы и нет.

– За мной… – я направился к азиатам.

К счастью, среди них быстро нашелся переводчик с английского языка.

– Кто умеет плавать, поднимите руки.

Щуплый парнишка перевел остальным. Пловцами оказались подавляющее большинство. Со следующими вопросами выяснилось, что большая часть китайцев моряки. То есть, почти моряки; жили на побережье, рыбачили и ходили на джонках, причем не только парусных, но и моторных. Четверо вообще служили на морских кораблях – а двое из них, в том числе переводчик, даже в военном флоте ея величества императрицы Цыськи.

Черт, прямо Клондайк кадров. Надо будет остальной трудовой контингент тщательно профильтровать.

Ткнул пальцем в миноноски.

– Кто хочет служить на этих кораблях?

Ни один из китайцев даже не пошевельнулся, так и остались сидеть с каменными мордами.

– Хорошо. Жалование полфунта в неделю, форма, отличная кормежка, пороть будут только за настоящую провинность, в случае смерти – единовременная выплата родным в сто пятьдесят фунтов. Задача – убивать тех, на кого покажет командир. В основном англичан. Контракт на два года с возможностью продления…

Переводчик снова растолковал предложение, но реакции опять не последовало.

Я уже приготовился выругаться, но тут…

Уж не знаю, что на них подействовало, возможность убивать бриттов или добротное жалование, но встали разом почти все.

– Выбирайте самых толковых, капитан, – приказал я итальянцу. – Теперь все зависит от вас, при должных усилиях из них получатся великолепные матросы. – И предупреждая возможные возражения строго добавил: – Иных кадров у меня для вас пока нет.

Но, к моему дикому удивлению, Джузеппе возражать не стал.

Следом пришла череда самих катеров.

Я облазил их от носа до кормы, а потом подозвал к себе парней из конструкторского бюро, которых притащил с собой.

– Гребаный Кольт с кормы долой. Вместо него спарку пом-помов*. Еще пару спарок Виккерсов-Максимов по каждому борту. Курсовую пушку пока оставить, но оснастить ее щитом. Вот сюда дымовые генераторы, а здесь установить пакет реактивных снарядов на станке. Поворотный торпедный аппарат тоже демонтировать и заменить разнесенными по бортам стационарными одинарными пусковыми под наши торпеды. Сроку вам месяц…

Называя торпеды «нашими», я сильно покривил душой.

Оный Уайтхед успел продать лицензии на производство своих шайтан-машин, чуть ли не всей Европе. Вот и мы не остались в стороне, так сказать, приобщились к прогрессу. Это все те же торпеды Уайтхеда последней модели, которые мы закупили у германцев. Калибр четыреста пятьдесят семь миллиметров, в изначальной модификации дальность на скорости около тридцать узлов всего полторы тысячи ярдов.

Весьма посредственные торпеды, даже скверные, но мои молодые и талантливые кадры уже успели над ними поработать. В первую очередь несоизмеримо возросла мощность заряда – так как пироксилин мы заменили взрывчаткой на основе гексогена. С точностью тоже подшаманили, да и дальность со скоростью возросли. Впрочем, совсем ненамного, но, как бы там ни было, боевые возможности значительно увеличились.

Разобравшись с миноносками, отправился в док, где ударными темпами переоборудовали два каботажных парохода под десантные транспорты. Переоборудование в основном заключалось в устройстве примитивных аппарелей и установке скорострельных орудий на палубе. Еще две посудины превращали в плавучие батареи – на каждый кораблик устанавливали по два десятка восьмиствольных реактивных установок. Помнится, во второй мировой американцы довольно успешно пользовали нечто подобное во время десантных операций. В морском бою – совершенно бесполезная штука, но для моей задумки очень даже сгодится.

Тут свирепствовать почти не пришлось, со сроками справлялись, так что порка произошла чисто формально, для «порядку», как выражается Степан Наумович.

В доке остался Никола Тесла, прибывший со мной на базу, он сразу полез в машинное отделение кораблей, изучать двигатели, ну а я отправился прямо на минную станцию, которой заведовал мой старый соратник еще с первой компании, лейтенант-инженер Российского императорского флота Павел Евграфович Зеленцов. То есть бывший лейтенант, на данный момент он капитан-инженер первого ранга флота Южно-Африканской республики и подданный ЮАС.

Как я уже говорил, ни один из действующих кадровых офицеров русской армии, оказывающих нам помощь на тех или иных основаниях, не согласился остаться служить в Африке и, после последней кампании все убыли домой. Остался всего один – Зеленцов. И причиной такого поступка послужила… любовь. Пашка по уши влюбился в простую бурскую девушку, она ответила взаимностью – в результате я приобрел великолепного, талантливого морского инженера. Впрочем, помимо возвышенного чувства любви тут сыграли еше убеждения Павла Евграфовича – как выяснилось, он дико ненавидел самодержавие, правда, при этом не принадлежал ни к одной политической партии.

Но, как я всегда говорю, не суть. Паша здесь и это главное.

Едва я подошел к станции, как мне навстречу, лихорадочно застегивая китель на ходу вылетел сам Зеленцов. Рожа в машинном масле, фуражка под мышкой, из кармана висит пучок проводов и торчит отвертка… – так сказать, картина маслом.

Я аж прямо восхитился.

– Господин генерал… – забормотал капитан-инженер, криво нахлобучив на башку фуражку.

– Что вы себе позволяете… – злобно зашипел де Вервльет на Зеленцова. – Немедля приведите себя в порядок…

Я вздохнул. Ну да, без взбучки здесь не обойдется. Все знают, что любимчиков у меня нет. Верней есть, но деру по службе я их наравне со всеми. Ну что же, Паша, не обессудь. Сам подставился…

– Не понял, ржавый якорь вам в клюз, форма одежды для кого утверждена, для сифилисной русалки? Смирно…

Следующие пару минут прошли в лучших морских традициях. Правда, всего лишь ополовинив свой запас крепких выражений, я угомонился.

– Показывайте свое хозяйство, капитан-инженер…