Текст книги "Слепящая тьма [СИ]"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Кыргызстан
Международный аэропорт Манас
19 июня 2008 года

Адмирал не был таким как все адмиралы на флоте США – старыми, убеленными сединами волками, чьим самым страшным оружием теперь стала шариковая ручка. Вице-адмирал Ричард «Дик» Рейли все еще носил в кобуре сделанный на заказ, зачерненный «Кольт-1911», не гнушался надеть форму обычного летного техника и лететь на другой континент. Он и сам мог перегрызть глотку кому угодно – но сейчас за него это делали другие. Такие как я.

– Сказать честно, Майкл?

– Скажите, сэр…

– Я не верил, что ты вернешься…

– Обрадовали, сэр…

– Ты сунул свою голову в самую пасть льва. И что – сработало?

– Контакт установлен.

– Кратко?

– Искомый человек принадлежит к организации, более того – является одним из самых высокопоставленных ее членов. В Белуджистане, судя по всему, завербованы очень многие – от низа и до верха. Возможно, там скрывается и тот, кого мы безуспешно ищем…

– Знаешь… – адмирал посмотрел на погрузчик, тащащий здоровенную паллету с грузом из безразмерного чрева С5А «Гэлэкси» – а ведь та последняя попытка частников, когда они больше двадцати человек потеряли – она как раз имела место на самой афгано-пакистанской границе, южнее Кандагара.

– Возможно, они слишком близко подошли к огню, сэр…

– Возможно. Вполне возможно… Кстати, я привез тебе то, что ты просил…

– Спасибо, сэр… Надеюсь – все чистое?

– Чистое, ничего из привезенного и близко к армейским складам не лежало.

Проколоться можно и так – все ведь компьютеризировано. Любой вещи, любой единице оружия, принадлежащей правительству США, присваивается номер, и она заносится в программу интерактивного учета. Достаточно взять хотя бы одного из нас с трофеем, выписанным с армейского склада, прогнать его номер через единую базу данных – с любого компьютера, хотя бы в том же Афганистане – и все наше прикрытие полетело ко всем чертям…

– Так о чем вы договорились?

– Как я и предполагал – они хотят образцы – причем образцы надо будет отдать. После чего – делим груз на десять частей. Нужно быть также готовым пожертвовать одной из частей груза, самой первой…

– Ты понимаешь, что произойдет в случае провала? Американская разведка поставляет аль-Каиде опасные радиоактивные материалы и получает за это деньги! Ни тебе, ни мне не жить – и не только нам двоим.

– Понимаю. Но иного выхода просто нет…

Адмирал сплюнул на пол, хотя в самолете желать это – по меркам десанта настоящее святотатство…

– Надеюсь, что понимаешь… Если я не могу отговорить тебя от этой идиотской затеи – по крайней мере смогу тебе помочь…

Поскольку вес груза, который мы могли взять с собой, резко увеличивался, кое-что пришлось заказать из Штатов. Лишним, при засаде и налете на колонну это никогда не будет.

Прежде всего – мины и гранаты. Самые эффективные в таких условиях – мины направленного взрыва «Клеймор» – легкие и в то же время предельно опасные, при правильной установке и некоторой удаче такая мина может выкосить целое отделение. Десятком таких мин можно, располагаясь на ночь вне пункта постоянной дислокации, полностью перекрыть периметр. В общем, таких мин я взял много, с запасом.

Три противотранспортные мины – тяжелые, но нести не на своем горбу. Сделаны из пластика, содержат большой заряд взрывчатки, взрыватели разного типа – нажимные, с таймером, «сюрпризы». Для того, чтобы остановить колонну или подорвать что-то серьезное – прекрасно подойдут. Русские почему-то называли эти мины «итальянками» – хотя они вообще в Германии были собраны.

Два гранатомета – РПГ-7 «коммандо» – облегченные, иранские – но проверенные на качество и с установленными кронштейнами на прицелы стандарта НАТО. К ним – кумулятивные и осколочные заряды. С этими гранатометами дело я уже имел – в Ираке. В Ираке вообще иранского оружия – полно. Лучше по соотношению цена/убойность из гранатометов и нет ничего.

Два гранатомета MGL – не американских, а оригинальных, южноафриканских, с набором гранат. Для отряда, находящегося в отрыве от основных сил – хорошее средство огневой поддержки. Взял специальные варианты – они имеют немного более длинный ствол, миниатюрный баллистический вычислитель и позволяют стрелять по навесной траектории, на дальность свыше трехсот метров. Только недавно начали производить такие, пока их и в войсках то нет…

И, самое главное – то чем по праву может гордиться американская армия. Три тяжелые снайперские винтовки Барретт М-107. Если нет техники, нет крупнокалиберного пулемета, нет возможности вызвать огневую поддержку – то эти винтовки, да еще в горах, усиливают огневую мощь группы раза в два, не меньше…

Такая винтовка, при наличии хороших патронов (в комплекте были снайперские, из сплава меди, чертовски дорогие и качественные) может решать практически любые задачи, недоступные даже крупнокалиберному пулемету. Поразить одиночную ростовую мишень с расстояния в милю – не вопрос. Уничтожить транспортное средство, пробить броню легкого бронетранспортера, пробить дувал и поразить прячущегося за ним стрелка – не вопрос. Уникальное, высокоточное оружие – и вполне транспортабельное, если сравнивать с весом крупнокалиберного пулемета и боеприпасов к нему. Пулемет ведь очередями работает, а Барретт – снайперская винтовка. Один выстрел – один труп…

Прислали из США и еще кое-что из того, что я заказывал. К сожалению, в США так и не принято на вооружение ничего наподобие русского бесшумного автомата «Вал» – мне приходилось пользоваться им буквально один раз и впечатления были самые благоприятные. Тем не менее – бесшумное оружие с тяжелой дозвуковой пулей было нужно – пришлось заказывать "custom made" и платить втридорога. Получилось – полуавтоматическая винтовка на базе карабина М4 – но с постоянным прикладом со щекой, оптическим прицелом и интегрированным карбоновым глушителем под патрон.50 Beowulf. Патроны тоже – отобранные, взвешенные на весах и промеренные микрометром. Во сколько обошлось… не спрашивайте. Жизнь все равно дороже. Ненамного дешевле Баррета-107.

Остальное – сухие пайки (гражданские, а не армейские, которые есть невозможно), дополнительный запас патронов и гранат, которых, как известно, много не бывает. Запас питьевой воды – хотя источники в горах и были, но не везде. Так, по мелочам – и шестьсот дополнительных килограммов набирается.

Провели еще несколько стрельб – Барретты пристреляли на километр, попробовали поработать на два – непривычно, но с баллистическим вычислителем – осваиваешь быстро. Снаряжение русских снайперов по сравнению с американскими – каменный век, они почему-то снайперов не уважают. Это в американской армии снайперов готовят в особом учебном центре, а у русских – снайпером может даже солдат – срочник быть.

Попробовали стрелять и облегченными гранатами на дистанцию – с вычислителем получалось достаточно точно, а вот эффект слабоват. На такой дистанции возможен только беспокоящий огонь, завесу не поставить. Ну, да у нас другого хватает – с тремя тяжелыми снайперскими винтовками, с пулеметами – попробуй, подберись к нам близко…

Оставалось решить проблему с переправкой. Американский вертолет брать нельзя – лишние подозрения. У нас – люди, ослы, снаряжение, на всякий случай все упакованное в контейнеры – так мало того, еще десять тонн медицинского груза. Нам ведь надо оправдать поездку а Афганистан, а то получается – приехали подозрительные, какой-то груз привезли, по документам врачи – а ничего врачебного и близко нет. Да и переправить все это надо было одним рейсом.

Выручил снова Седой. В армии у него связи остались, поэтому он договорился о рейсе «коровы».[49]49
  Вертолет Ми-26, самый большой в мире.


[Закрыть] Русские вообще часто перевозили грузы для контингента НАТО в качестве независимых подрядчиков – обходилось намного дешевле. Мне же осталось только выправить документы и согласовать пролет машины через систему ПВО Афганистана (хотя какая там ПВО, нахрен).

Проблему согласования пролета решил вице-адмирал Рейли – он прилетел в Манас надолго. На транспортном самолете С5, на котором он прилетел, вместе с моим грузом прилетело и оборудование для целого центра связи и разведки. Два «предатора»[50]50
  Беспилотный разведчик.


[Закрыть] – причем оба – в варианте «С», способном нести противотанковую ракету «Хеллфайр». Несколько стандартных армейских контейнеров – жилых и с аппаратурой – причем кондиционированных и экранированных, чтобы излучение от них никому не мешало, и чтобы радиоразведка тоже осталась ни с чем. Прослушивающая аппаратура и несколько антенн спутниковой связи. Аппаратура и антенны были замаскированы под обычные транспортные контейнеры – вот только стены их были радиопрозрачными. Короче говоря – это был полноценная разведывательная станция – и при этом она внешне ничем не отличалась от обычного армейского жилого городка…

Привезли два герметичных цилиндра – тяжелых, из материала похожего на отполированную сталь. Каждый цилиндр помещался в герметичный контейнер, с виду напоминавший термос. Это были образцы, которые я должен был передать Салакзаю…

Все. Времени больше не было. Наступил тот самый момент, когда нужно просто сделать шаг вперед…

Вылет намечался на шесть часов утра. А сейчас было четыре. Кое-кто это время называл "время КГБ" – якобы именно в это время палачи из советской госбезопасности стучали в дверь к своим жертвам – когда человек не выспался нормально, он наиболее уязвим. Что же касается меня – час КГБ меня не касался, в четыре часа утра сна не было ни в одном глазу…

Выполз из палатки, встряхнул головой – на востоке не было еще и малейшего намека на рассвет, прохладный горный воздух приятно освежал лицо. Все еще спали – кроме часовых, но они наблюдали за внешним периметром. Я посмотрел на часы – внезапно мне пришла в голову идея и я скользнул к палатке, где стояла спутниковая связь…

Если у нас было четыре часа утра, то в Вашингтоне было шесть часов вечера, он отставал от нас на десять часов, если я правильно определил часовой пояс. Значит, Николь либо только что пришла с работы – либо стоит где то в траффике – в Вашингтоне они были жесткими, особенно на кольцевой. С этой мыслью я посмотрел на спутниковый аппарат, потом достал сотовый телефон. Странно – но сигнал был даже здесь, в этом захолустье. Туристическая зона, прогресс добрался и сюда…

– Алло… – современная техника перенесла недовольный голос Николь за многие тысячи километров. Точно в пробке стоит…

– Николь?

– Ты где?

– Это неважно… – я задумался, что сказать и вдруг на одном дыхании, словно мальчишка-первокурсник выпалил – вот вернусь, поедем в Лас-Вегас и закатаем свадьбу…

В трубке повисло молчание…

– Когда же ты наконец станешь серьезным, Майкл Рамайн… – со вздохом наконец промолвила Николь – когда тебе в голову придет что-нибудь более умное, позвони…

Я не знаю что – но что-то тогда спасло меня… Может быть, этот звонок. А может нить моей судьбы еще не подошла к концу. Как бы то ни было – того, что предстояло впереди, нам знать было не суждено…

Афганистан, провинция Нанхаргар
Аэродром, окрестности Джалалабада
20 июня 2008 года

Караван… истекает кровью Афганистан… Караван… караван… караван…

Нет, кажется не так. "Розовеет от крови Афганистан", так правильно. Одна из песен про войну 79–88 годов, в которой участвовали русские, у них вообще много и фильмов и книг и песен на эту тему. Мы смотрели и читали их во время специальной подготовки – в "отряде изоляции" все должны были не просто походить на русских, а быть русскими. Поэтому мы читали русские газеты, пели русские песни, смотрели русские новости на русском языке – это все входило в программу подготовки. А теперь я сидел в тесной кабине вертолета Ми-26, только что пересекшего границу Афганистана в окружении восьми русских спецназовцев, каждый из которых хлебнул немало лиха на той войне – и пел эту самую песню. Экипаж вертолета уже просек, не мог не просечь, что на сотрудников международной организации "Врачи без границ" мы походим самым отдаленным образом – но ничего не предпринимал. А пилот пел эту песню с нами, перекрывая своим басом даже надсадный свист турбин…

Самое сложное было – погрузиться, до посадочной площадки на берегу озера, пригодной для посадки «коровы» было полтора километра, а вещей у нас было немало. Все уже было упаковано, но вот таскать… Полтора километра, по горной местности, с тяжелыми контейнерами…. По четыре человека на контейнер, я таскал в одиночку то, что было упаковано отдельно. Потом еще ослов гнать к вертолету. Километр они прошли и встали – испугались вертолета. Повалили на землю, связали, оттащили в вертолет. Измотались как… даже слова подходящего нет. Но к девяти ноль-ноль все погрузили…

Каждый, кто первый раз видел Ми-26, или «корову» на солдатском слэнге, прежде всего, поражали ее размеры. Это был самый большой и грузоподъемный вертолет в мире, его грузовой отсек по размерам если и уступал С-130, то ненамного. Как-то в одной передаче показывали, что с этого вертолета десантировалось одновременно то ли двести пятьдесят, то ли триста парашютистов. Я сначала не верил, но когда увидел грузовой отсек, прикинул что его можно и на два этажа разделить, легкий пол поставить – поверил…

Удивительно, но такой огромный вертолет не нес никакого вооружения – вообще. У нас что Чинуки, что СиСтэллионы – на всех стоят по два – три пулемета – для самозащиты и поддержки при высадке десанта. Здесь же вооружения не было никакого.

Русская техника как всегда особым удобством не отличалась. За пилотской кабиной шла еще одна – для тех, кто сопровождает перевозимый груз. Тесная, неудобная – но вдевятером мы втиснулись. Когда взлетали, на какой то момент показалось, что грузная туша «коровы» просто не сможет оторваться от земли, но нет – полетели…

Когда пролетали над бывшей советской границей – как только внизу показалась пограничная река Пяндж (у русских даже выражение было "за речкой", примерно то же самое что у нас "дурная земля"), по старой русской армейской традиции открыли бутылку водки, распили на девятерых, ничем не закусывая и не чокаясь. В русских меня вообще поражало, что они могут выпить какое-то количество алкоголя, причем крепкого – и оставаться при этом трезвыми. А потом мы запели песни – и я пел вместе со всеми…

Провинция Нанхаргар, вместе с провинциальным центром Джалалабад, относилась к оперативной зоне «Восток» и была под контролем американского контингента НАТО, кроме нас в этой зоне были турки, в провинции Вардак, чехи в провинции Логар и британцы – в Бамиане. Остальные провинции, пограничные с Пакистаном и самые неспокойные были взвалены на нас – и поэтому потерь в американском контингенте хватало…

За время, пока контингент НАТО здесь находился – все уже успели более – менее обжиться, насколько возможно было обжиться на войне. Под Джалалабадом, на месте бывшего советского военного городка, впоследствии разграбленного и растащенного афганцами, был создан полевой аэродром, способный принимать вертолеты любых типов и самолеты типа С-130, С-160 и Ил-76. Именно на этот аэродром и шла «корова» – а дальше, до нашего "пункта временной дислокации" нам предстояло добираться по земле…

Первое, что видит каждый, когда первый раз попадает в Афганистан – это пыль. Мелкая, красноватая пыль – и она везде. От нее не спасают респираторы и фильтры двигателей, она попадает в воду и еду, пачкает одежду. Пыль – проклятье Афганистана и от нее не деться никуда…

Когда турбины, поработав на холостом ходу заглохли, а винт еще лениво вращался, мы начали выходить из вертолета, а пилот – откидывать аппарель для разгрузки – почти все было запалечено по стандартам НАТО для быстрой перегрузки погрузчиком на грузовик. Место в колонне нам уже было оговорено…

Я спрыгнул на земли первым, потянулся, разминая затекшие за время полета мышцы. Оружия ни у кого из нас не было, все было тщательно упаковано – я чувствовал себя от этого чуть ли не голым…

– Смотрите…

Я оглянулся – и увидел. Метрах в ста от нас на летном поле стоял «Чинук», его лопасти медленно вращались – а церемониальная рота грузила в него два прямоугольных ящика, накрытых звездно-полосатыми флагами…

– Дурной знак… – задумчиво проговорил Седой – только прилетели, и на тебе…

Дурной знак… Вся эта война была дурной, ненормальной. Сначала мы тайно воевали здесь против русских, имея в союзниках самых озверевших исламских фанатиков. Они особо и не скрывали, что следующие за русскими – мы. Но мы все равно обучали их, валили валом деньги и оружие, вскармливали фанатиков, готовых убивать любого, кто не верит в Аллаха. Глядя на все это, вспоминаются строки из Библии «Какое может быть общение у праведности с беззаконием? Что может быть общего у света с тьмой?». Но тем, кто тогда принимали решение на это было наплевать…

А потом наступило одиннадцатое сентября. Вместо того, чтобы просто разбомбить это осиное гнездо мы зачем то начали наземную операцию. Их просто нужно было бомбить, бомбить пока не останется здесь ни одного талиба. Бомбить и Пакистан – эта зараза идет оттуда. Или вступить в союз с Индией – пусть индийцы с Пакистаном и разбираются, ведь раньше это была их земля. Но вместо этого мы пришли на эту землю, где уже погибла одна великая держава – и уже семь лет истекаем здесь кровью…

Как только лопасти остановились – к вертолету подъехали три машины – открытый Хаммер, погрузчик и тяжелый четырехосный грузовой Ошкош. Погрузка-разгрузка бортов здесь проводилась быстро – места на аэродроме не хватало. Сейчас разгрузят, заправят – и обратно…

Из Хаммера выскочил офицер – в песчаной пустынной форме, с двумя пестрыми платками, закрывающими волосы, а также рот и нос, в сдвинутых на каску огромных очках от пыли, он был похож скорее на бандита, чем на офицера американской армии. На боку у него висел М4 commando, с другой стороны располагалась кобура с пистолетом. В Афганистане оружие брали с собой даже тогда, когда шли в сортир. Открыв папку, где были мои документы на груз и карточки с аккредитацией на нас самих, я направился навстречу…

– Гордон Козицки… – первым представился я – международная гуманитарная миссия "Врачи без границ". Руководитель группы.

– Лейтенант Мерсье. Тимоти Мерсье. Ваши документы на группу и на груз…

Я отдал аккредитационные карточки, несколько листов с документами на груз. Сейчас было устроено удобно – и на карточках аккредитации и на провозных документах на груз были штрих-коды для инфракрасного сканера, которые были у всех тыловиков и во всех штабах. Таким образом, можно было быть уверенным, что груз по дороге не пропадет (если, конечно не случится сбой в системе), а подделать карточку аккредитации со штрих-кодом – намного сложнее…

Лейтенант просканировал документы, сначала все карточки, а потом на груз портативным сканером, который он таскал на поясе вместе с другим нужным барахлом, отошел к машине, где стоял его ноутбук. К слову, я заметил, что кобура его расстегнута, а пулеметчик за пулеметом только притворяется, что ему на все на это до… дверцы. Молодцы… Впрочем, Афганистан и Ирак быстро отучали от раздолбайства…

У джипа лейтенант пробыл недолго – подключил сканер к ноутбуку, просмотрел информацию, снял с пояса рацию, сказал несколько слов. Грузовик и погрузчик сразу пришли в движение…

А сам лейтенант вернулся ко мне, протянул карточки, испытующе глянул мне в глаза…

– Все нормально? – спокойно спросил я.

– Документы то нормально… Вот только, сдается мне – никакие вы не врачи…

Черт…

Вот это проблема – на ровном месте. Понимаете в чем дело… Если немец в этом случае ничего не предпримет: документы в порядке – значит все в порядке, то американец предпримет. У американцев это в характере – если я поставлен на какое-то место, то и должен исполнять свои обязанности наилучшим образом, а не "от и до по инструкции". Поэтому, если американцу что-то кажется подозрительным – он обязательно это проверит, даже если с бумагами все в порядке.

– Лейтенант, посмотрите на то, кто подписал бумаги – не повышая голоса, сказал я.

Тот посмотрел – было весьма убедительно…

– Мы врачи из организации "Врачи без границ". Вопросы есть?

Лейтенант немного подумал – он понимал, что не все в порядке, но понимал также, что сейчас на кону его карьера, а возможно и не только карьера…

– Вы и ваши люди должны постоянно иметь при себе идентификационные карточки. Если вы отстали от конвоя – лежите, пока вас не найдет и не идентифицирует патруль коалиции. Конвой через два часа… – лейтенант протянул мне обратно карточки.

– Спасибо. Где формируется колонна?

– Вон там – лейтенант указал направление рукой – а я бы на вашем месте зашел к коменданту базы, отметился…

Вещи наши закидали на грузовик быстро, за десять минут и место грузовика занял заправщик. Я же вернулся к Седому и компании, которые осматривались, стоя около вертолета…

– Не высовывайтесь – я раздал карточки – прицепите себе на форму и без них никуда ни шагу. Здесь все на взводе, шуток не понимают. Конвой формируется у складов, пока идите туда, я отмечусь у коменданта и присоединюсь к вам. Ни во что не вмешивайтесь, и вообще разговаривайте поменьше, особенно по-русски. Задача ясна?

– А ведь мы почти рядом тогда стояли, и почти ничего с тех пор не изменилось… – как то невпопад сказал Снег – времени-то сколько уже прошло, ё…

– Не болтать! – тихим, но твердым голосом пристрожил Седой – вспоминать будешь в поле и без лишних свидетелей. Пошли.

Если снаружи здание выглядело пристойно – все отделано какими-то пластиковыми панелями, то стоило только зайти внутрь, и становилось ясно – строили его в свое время русские, а то и афганцы, а мы просто подновили его. Подновление ограничилось протяжкой новой проводки и кабелей для скоростного Интернета, установкой пластиковых окон, а также этими самыми наружными пластиковыми панелями – на которых было немало следов от осколков и пуль. Спокойно здесь не жилось…

Кабинет начальника базы находился на втором этаже – на двери был просто приклеен скотчем листок бумаги, на котором было отпечатано на принтере "Майор М. Валецки, Армия США" и еще что-то на афганском – видимо то же самое. В приемной никого не было – ни охраны, ни секретаря. Только несколько пластиковых стульев, точь в точь таких же, как и в дешевых уличных кафе и дверь с листком на ней. М. Валецки. Интересно, кто же это такой…

Для вежливости постучался, открыл дверь… господи боже мой… феминизм добрался и сюда, в Афганистан.

Описать майора М. Валецки сложно, а еще сложнее – придумать оправдание тем уродам, которые ее сюда направили. Афганистан – мусульманская страна, а тут присылают майора-женщину и она должна в каких-то случаях командовать афганскими офицерами – мужчинами. Вот так и плодим недовольных на ровном месте – а ведь достаточно было просто немного подумать головой или литературу почитать…

Майор Валецки был… или была, как там правильно и политкорректно… вроде «был», ну да ладно, оставим «была», так мне проще. В общем, ее испугался даже я.

Представьте себе даму, ростом за метр восемьдесят и выглядящую так, как будто она культуризмом или чем-то подобным занималась. И не сказать, что она выглядела, как мужик… просто перекачалась дама, перекачалась. На какой-то момент мне даже ее жаль стало – пошла в армию, пыталась доказать сослуживцам-мужчинам, что круче их всех, вместе взятых. Вот и получилось… Не стоит женщинам служить в армии, не стоит…

Майор сидела за обшарпанным столом и смотрела на меня таким взглядом, что мне стало неуютно…

– Гордон Козицки, "Врачи без границ", руководитель миссии… – отрекомендовался я, пытаясь выглядеть стопроцентным гражданским, да еще гиком[51]51
  geek, ботаник.


[Закрыть] – мне бы отметиться тут, мэм…

Майор взяла протянутые мне документы, наскоро пролистала и впилась в меня взглядом инквизитора. Или удава боа-констриктора, кому как больше нравится…

– Куда вас только несет, гражданских… – недовольно сказала она.

– Мэм, наш долг – помогать больным и раненым. Мы не можем оставить Афганистан в беде. Я доброволец и все мои люди тоже…

Если хочешь остаться в живых – не доверяй никому и все проверяй сам. Неся всякую политкорректную чепуху про страдающий народ Афганистана, я успел украдкой оглядеть майора М. Валецки. И то, что я увидел, наводило на размышления.

Опытный человек, послуживший в армии всегда отличит штабного офицера от боевого. У штабного и форма новенькая и обувь чистая и сам он чистенький и ухоженный. Где ему пачкаться, за столом сидя, что ли? А вот майор Валецки работала явно не в штабе – хотя и числилась комендантом базы. Об этом говорили мелкие, но понимающему человеку много говорящие признаки. Камуфляж майора Валецки был поношенным, многократно постиранным – и с отметинами. На плечах – потертости от лямок рюкзака, а на правом плече – еще более серьезно – чуть заметная потертость от приклада штурмовой винтовки. Погоны «полевые», а не штабные…[52]52
  На полевых погонах знаки отличия не из блестящего металла, а вышитые темными нитками.


[Закрыть]

– Хорошо… – взмахом руки майор прервала мое словоизвержение – все равно ума вам не вставить…

Майор взяла ручку, я впился взглядом в ее указательный палец на правой руке. Мозоль! Не такая, как у тех, кто пользуется АК – но все же мозоль от того, что этот палец долго и часто нажимал на спусковой крючок автомата. Да и ногти – неокрашенные и коротко стриженные – говорили о том, что этой даме часто приходится стрелять и бывать на полевых выходах…

– Конвой пойдет… – майор взглянула на часы – через час и сорок минут. Если заблудитесь – ваши проблемы. Где дислоцироваться собираетесь?

– В Хеле, там уже место под лагерь присмотрено…

– Рация есть. Частоты наши знаете?

– Наверное, скажут, мы же в колонне идем…

– В конвое… – поправила майор, оттолкнув от себя бумаги – связывайтесь с нами каждые двенадцать часов, чтобы мы знали, что у вас все в порядке и вас не похитили. Соблюдайте осторожность при общении с местным населением…

– Мы же врачи… Мы им помогать приехали, нам ничего не сделают… – деланно оскорбился я.

– Идите… – майору М. Валецки надоело меня слушать, и она указала на дверь. Схватив бумаги, и поблагодарив, я не преминул удалиться, и только когда захлопнулась дверь, задумчиво посмотрел на отпечатанный на принтере листок. Чем же ты все-таки занимаешься, майор Валецки?

Конвой был большим…

Основными дорогами, по которой доставлялись грузы через порт Карачи в страну были: через Кветту на Спинбулак и дальше на Кандагар – так снабжалась вся оперативная зона «Юг» и британский контингент, через Банну на Хост и Шамаль – но там дорога была плохая и полностью под контролем талибов и в нашей оперативной зоне «Восток» – дорога через Пешавар на Хазар Нау, Джалалабад и Кабул. Южная дорога была плоха тем, что значительная ее часть проходила по территории Афганистана – то есть в зоне свободного огня. Дорога на Хост и Шамаль была полуразрушена и не могла пропустить через себя такой транспортный поток, какой был нужен для поддержания боеспособности многотысячной группировки НАТО. Оставалась только дорога на Пешавар, дальше на Джалалабад и Кабул – отличалась она тем, что это был кратчайший путь из Пакистана до Кабула. Львиная доля этой дороги проходила по территории относительно спокойного Пакистана, и это было еще одним ее преимуществом – по крайней мере, до недавнего времени…

Дорога эта была известна еще с древнейших времен и называлась Гранд-Транк Роад, воспета она была еще Киплингом в романе «Ким». Шла она от Кабула через стратегический Хайберский проход (или Хайберскую долину, как ее называли) между пограничными горными хребтами Спингар и Хиндурад, до Пешавара, дальше до индийского Лахора через Дели, Агру – и до Калькутты. "Здесь идут люди всех родов и каст. Гляди! Банкиры и медники, цирюльники и банья, паломники и горшечники – весь мир приходит и уходит" – слова Киплинга, который сам прошел по этому древнему маршруту в полторы тысячи миль. И никакая война не могла остановить это вечное движение…

Как и в советские времена, когда Хайберский проход так и не удавалось надежно запечатать, на этом маршруте и с пакистанской и с афганской стороны действовали боевики. Тогда моджахеды, теперь талибы – но суть оставалась прежней. Причем пакистанцы, из числа водителей, часто действовали заодно с ними, особенно поначалу. Потом НАТО додумалось таки нанять для доставки грузов местных караванщиков, предки которых водили караваны верблюдов по этому пути еще во времена Великих Моголов – но неприятности не прекращались. Нападения стали другими – талибы просто давали несколько очередей в воздух, а караванщики разбегались. Талибы после этого грабили НАТОвские грузы без какого-либо сопротивления – награбленным на этом пути были завалены все базары Пакистана, Афганистана и даже Индии. Иногда и поджигали машины – особенно если на них была оформлена страховка. В выигрыше были все – кроме американских налогоплательщиков, оплачивающих это безобразие…

Но конвои все-таки гонять было надо – их и гоняли. Крупные конвои проходили по нескольку раз в сутки – в них причудливым образом стояли рядом современные американские International и допотопные пакистанские грузовики, каждый из которых походил скорее на передвижную пагоду, чем на транспортное средство. Эти пакистанские грузовики, каждый из которых бы выпушен 30–50 лет назад, а то и раньше, ехали медленно, нещадно чадили своими изношенными моторами, часто ломались – но делать было нечего. Другой техники не было…

Этот конвой гнали чехи, их в зоне «Восток» было пятьсот восемьдесят человек и дел они делали много, будучи одним из немногих, реально полезных союзников США. Здесь чешские офицеры служили по ротации, сменялись каждые три месяца – чехи перестраивали свою армию по стандартам НАТО и возможность «обкатать» своих солдат ими ценилась. Поэтому воевали они реально и от боевых действий никогда не уклонялись, как некоторые…

В Афганистане, за время войны уже сложилась своеобразная «каста» военных – погонщиков караванов. У чехов было несколько специальных групп – и именно они сейчас готовились принять конвой под свою ответственность.

К своему делу чехи подошли основательно. В охране конвоя было несколько типов машин – и каждая из них была переоборудована для наилучшего выполнения стоящих перед погонщиками боевых задач и для отражения бандитского налета…

Первой в боевой колонне стояла Татра – верней, грузовик, который когда-то был Татрой. Обычная двухосная машина, выкрашенная в песчаный цвет – однако крыша кабины на ней была срезана и получился своего рода "грузовик – родстер". Как в этой машине живется водителю на пыльных афганских дорогах, когда даже ветрового стекла нет – можно только представлять…

На этой машине было установлено аж четыре пулемета. Два в кузове, слева и справа – русские ПКМБ, предназначенные для вооружения бронетранспортеров. Два пулемета по углам кабины – для водителя и головного стрелка, сидящего на пассажирском сидении – FN Mk48, которые можно снять и использовать отдельно от машины. Борта кузова были немного наращены и забронированы – но в целом защита стрелков была слабой, даже щитков для пулеметчиков не было предусмотрено. Еще одним слабым местом машины была кабина над двигателем – если наехать на противотранспортную мину – то от водителя и пассажира мокрое место останется. Кроме того, на этой машине на турели в задней части кузова был установлен российский автоматический гранатомет АГС-17. Получалась машина, которая была способна мощно огрызнуться огнем – но защита, в том числе противоминная у нее была откровенно слабой…