Текст книги "Слепящая тьма [СИ]"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Пакистан, окрестности Кветты
Свалка
Вечер 11 июня 2008 года

Вместе со мной на экзекуцию вывезли еще человек десять. Кто они такие, и в чем виновны – я не знал. По виду – простые крестьяне, избитые. Сейчас они, по видимому прощались друг с другом, ни одного слова я не понимал.

Приговоры здесь исполняли на свалке. Полицейский фургон, человек с автоматом. Чуть в стороне пофыркивал бульдозер – тела исполненных заваливали мусором…

Нас выстроили на краю небольшого рва, видимо выкопанного в мусоре до этого. Странно – но мне и в самом деле стало в тот момент страшно, один из немногих моментов в жизни, когда я реально испытывал страх. Внезапно показалось, что я допустил где-то ошибку в моих расчетах и меня сейчас и впрямь казнят. Но если и так – значит так тому и быть. Никого ни о чем умолять я не стану…

Расстреливать взялся тот самый офицер, который вел меня к Салакзаю. Он выбрался из новенького черного, затонированного, возможно даже бронированного автомобиля Тойота ЛэндКрузер, на котором ехал за полицейским фургоном, забрал у одного из солдат автомат. Автомат был с двумя рожками, связанными попарно синей изолентой – почему-то это запомнилось.

Очередь прогремела внезапно – и показалась бесконечно долгой. Чудовищным усилием воли, я заставил стоять себя прямо…

– Браво, мистер Рамайн, браво…

Я открыл глаза. У Лэндкрузера стоял сам шейх Хасан Салакзай – значит, это была его машина и, офицер был в машине не один. Офицер тем временем равнодушно посмотрел на корчащихся в мусоре людей – многие были еще живы, отсоединил пустой магазин, перевернул и вставил свежий. Зловеще лязгнул затвор…

– Черт побери, что… – начал я – но шейх перебил меня.

– Давай, Шахри! – громко сказал он.

Офицер неожиданно развернулся и короткими автоматными очередями скосил троих солдат – в том числе того, что отдал ему автомат. Остаток магазина он высадил по кабине полицейского фургона, где сидел водитель – он тоже не успел ничего предпринять. Стекло полицейского фургона, изрешеченное пулями, изнутри забрызгало красным…

Я с ужасом смотрел на происходящее. Шейх спокойно шел ко мне, офицер, который только что расстрелял своих подчиненных пошел к бульдозеру…

– Итак, мистер Рамайн – так что же вы нам привезли?

– Вы…

– Вот именно. Только верительные грамоты я предъявить не могу…

– А эти? – я кивнул на расстрелянных, не в силах избавиться от непроизвольной дрожи – вы что, своих же расстреливаете?

– Эти… Это обычные феллахи, они и не знали ничего… Должен же я отчитываться перед Исламабадом, ведь так? Так что же вы нам привезли, Майкл Томас Рамайн?

Пакистан
Окрестности Лоралай
Вечер 12 июня 2008 года

Куда меня привезли – я не знал. Но ехали долго. Примерно прикинув расстояние, я пришел к выводу, что это где-то в районе Кветты, может быть на самой афгано-пакистанской границе. Как потом выяснилось – я ошибся. Это были небольшое селение в окрестностях Лоралай, маленького городишки в предгорье. Именно там было одно из убежищ – из числа самых засекреченных – у шейха Салакзая. Впрочем – весь огромный Белуджистан был его убежищем – если высокопоставленный разведчик подчиняется ему, начальнику полиции, то думать, кто еще может входить в братство, даже не хотелось…

Ехали мы на том самом черном ЛандКрузере, принадлежащем то ли подполковнику, то ли шейху, то ли бог знает еще кому. За рулем был Шахри, шейх сидел рядом. Меня же посадили на заднее сидение, с руками, стянутыми одноразовыми пластиковыми наручниками и черным мешком на голове. Салакзай, судя по звукам, по едва слышному на фоне работы мотора дыханию, уселся на переднее пассажирское сидение. Всего два человека, не считая меня, в машине – рискованная поездка для человека, приговоренного аль-Каидой к смерти. Но шейх ничего не боялся – он был на своей земле…

На ночь меня оставили в доме местного старосты. Власти тут не было вообще никакой – ни полиции, ни армии, ни администрации. Только местный староста, выбираемый сходом, а вот такие вот люди, приезжающие из города. Удивительно, но шейха пришло встречать много жителей селения. Когда машина остановилась – с меня сняли мешок, и наручники и я мог наблюдать, как жители встречают приехавшего к ним человека. Не знаю почему – но мне вдруг стало жутко…

Они не такие как мы. Они даже не укладываются в наше понятие "цивилизованный человек". Они живут в таких же домах, как и их предки тысячелетие назад, у них нет микроволновой печи, высокоскоростного Интернета и закладной на дом. У них нет такого оружия как у нас – только ножи и автоматы Калашникова, часто с самодельными деталями.

И мы ничего не можем с ними сделать…

В этом то весь ужас – ничего. На место убитого отца встанет сын – и все продолжится. Мы воюем с противником которого невозможно победить. Их можно только уничтожить…

На меня они смотрели совершенно без злобы – как смотрят на экспонат в музее, на зверя в зоопарке. Для них я был пришельцем из другого мира, к которому они не знали, как относиться. На шейха же они смотрели с обожанием. Для них он – представитель власти – был почти что богом, посланцем Аллаха на земле. Никакая демократия, равноправие, свободные выборы и все прочее что мы предлагаем – искренне кстати предлагаем – для них были не нужны. Прикоснуться к краю халата своего властелина – вот было счастье для этих людей…

Шейх коротко переговорил о чем-то со старейшиной, потом сел в машину и уехал. По-английски здесь, естественно, никто не говорил. Держа меня за руку, местный старейшина – пожилой, сухой, хромоногий, с проседью в длинной бороде, отвел в свой дом. Обед я уже пропустил, на ужин были лепешки, испеченные в земляной печи и мясо – ко мне не только не относились как к пленнику, но и пригласили за свой стол. Потом меня отвели в комнату – небольшую, где из обстановки была только переносная жаровня, да ковры. Было довольно холодно, и чувствовал я себя скверно до сих пор – правильно предупреждали, что каждое «включение» сжигает организм подобно току слишком высокого напряжения, оно может закончиться даже сердечным приступом. Я лег на ковер у самой стены, ближе к пышущей животворным теплом жаровне и почти сразу же заснул…

Пакистан
Окрестности Лоралай
Вечер 12 июня 2008 года

Куда меня привезли – я не знал. Но ехали долго. Примерно прикинув расстояние, я пришел к выводу, что это где-то в районе Кветты, может быть на самой афгано-пакистанской границе. Как потом выяснилось – я ошибся. Это были небольшое селение в окрестностях Лоралай, маленького городишки в предгорье. Именно там было одно из убежищ – из числа самых засекреченных – у шейха Салакзая. Впрочем – весь огромный Белуджистан был его убежищем – если высокопоставленный разведчик подчиняется ему, начальнику полиции, то думать, кто еще может входить в братство, даже не хотелось…

Ехали мы на том самом черном ЛандКрузере, принадлежащем то ли подполковнику, то ли шейху, то ли бог знает еще кому. За рулем был Шахри, шейх сидел рядом. Меня же посадили на заднее сидение, с руками, стянутыми одноразовыми пластиковыми наручниками и черным мешком на голове. Салакзай, судя по звукам, по едва слышному на фоне работы мотора дыханию, уселся на переднее пассажирское сидение. Всего два человека, не считая меня, в машине – рискованная поездка для человека, приговоренного аль-Каидой к смерти. Но шейх ничего не боялся – он был на своей земле…

На ночь меня оставили в доме местного старосты. Власти тут не было вообще никакой – ни полиции, ни армии, ни администрации. Только местный староста, выбираемый сходом, а вот такие вот люди, приезжающие из города. Удивительно, но шейха пришло встречать много жителей селения. Когда машина остановилась – с меня сняли мешок, и наручники и я мог наблюдать, как жители встречают приехавшего к ним человека. Не знаю почему – но мне вдруг стало жутко…

Они не такие как мы. Они даже не укладываются в наше понятие "цивилизованный человек". Они живут в таких же домах, как и их предки тысячелетие назад, у них нет микроволновой печи, высокоскоростного Интернета и закладной на дом. У них нет такого оружия как у нас – только ножи и автоматы Калашникова, часто с самодельными деталями.

И мы ничего не можем с ними сделать…

В этом то весь ужас – ничего. На место убитого отца встанет сын – и все продолжится. Мы воюем с противником, которого невозможно победить. Их можно только уничтожить…

На меня они смотрели совершенно без злобы – как смотрят на экспонат в музее, на зверя в зоопарке. Для них я был пришельцем из другого мира, к которому они не знали, как относиться. На шейха же они смотрели с обожанием. Для них он – представитель власти – был почти что богом, посланцем Аллаха на земле. Никакая демократия, равноправие, свободные выборы и все прочее что мы предлагаем – искренне, кстати, предлагаем – для них были не нужны. Прикоснуться к краю халата своего властелина – вот было счастье для этих людей…

Шейх коротко переговорил о чем-то со старейшиной, потом сел в машину и уехал. По-английски здесь, естественно, никто не говорил. Держа меня за руку, местный старейшина – пожилой, сухой, хромоногий, с проседью в длинной бороде, отвел в свой дом. Обед я уже пропустил, на ужин были лепешки, испеченные в земляной печи и мясо – ко мне не только не относились как к пленнику, но и пригласили за свой стол. Потом меня отвели в комнату – небольшую, где из обстановки была только переносная жаровня, да ковры. Было довольно холодно, и чувствовал я себя скверно до сих пор – правильно предупреждали, что каждое «включение» сжигает организм подобно току слишком высокого напряжения, оно может закончиться даже сердечным приступом. Я лег на ковер у самой стены, ближе к пышущей животворным теплом жаровне и почти сразу же заснул…

Пакистан
Район Лоралай
13 июня 2008 года

Алла-а-ху Акбар! Алла-а-ху Акбар! Алла-а-ху Акбар! Алла-а-ху Акбар! Ашхаду алля иляха илля Аллах! Ашхаду алля иляха илля Аллах! Ашхаду анна Мухаммадар-расул-уллах!..

Протяжный, заунывный напев муэдзина разбудил меня рано утром – скорее всего, было пять или шесть часов утра. Сколько именно – я не знал, часов не было не только у меня, но даже и у хозяина дома. Здесь жили не по часам – по времени намазов…

Комната, в которой меня поместили, была маленькой, теплой от жаровни. Выпрямиться в полный рост там было невозможно – слепленный из глины потолок был слишком низок. Я осторожно подобрался к двери, толкнул ее – не заперто! Можно уходить – только куда? И зачем?

Никто меня не держал. Весь день я провел в поселке – маленьком, всего то три десятка домов – обошел его весь, прогулялся по окрестностям. За мной следил мальчишка, видимо сын моего хозяина – живой, смышленый, лет семи – но делал он это явно только потому, что не хотел, чтобы гость свернул себе шею в опасном месте. Или по незнанию зашел, например, на женскую половину чьего то дома, что по местным меркам служило основанием для убийства. Оставалось ждать шейха. И я его ждал…

Шейх приехал только на третий день, под самый вечер. Машин здесь не было, поэтому услышав шум мотора я понял сразу – за мной. Мне предстояла одна из самых опасных шахматных партий в моей жизни – причем с достойным, чего греха таить, соперником. И ставкой в этой игре были не деньги – человеческие жизни…

Когда мы остались вдвоем – для нас освободили самую большую комнату в мужской части дома – шейх привычно уселся напротив меня на расстеленный ковер – метрах в пяти от меня, внимательно посмотрел мне в глаза. Дуэль началась…

– Я думаю… вам нет смысла скрывать ваше настоящее имя – Майкл Томас Рамайн. Итак – это ваше настоящее имя?

– Допустим… – осторожно сказал я.

– Господин Рамайн, вам нет смысла выдавать себя за кого-то другого. Вы уже прекрасно поняли, кто перед вами, такой подход не сможет сыграть ни одна разведка в мире. Вы – продавец, я – возможный покупатель. Что я должен сделать, чтобы вы поняли, кто перед вами…

В этот момент можно было идти напролом – заявить, что у меня есть некий товар – но переговоры я буду вести лично с Осамой Бен Ладеном. Но это сразу вызвало бы подозрения в моих истинных намерениях – на Востоке принято подозревать всех и вся…

– Поскольку передо мной только вы… переговоры можно вести и с вами. Другой вопрос… есть ли у вас достаточно денег, чтобы расплатиться за товар?

– Цена зависит от товара… – глубокомысленно изрек шейх – но прежде всего я хотел бы немного рассказать о вас. Признаюсь, я был очень удивлен, когда узнал, за что вас разыскивают. Ваш отец, будучи высокопоставленным американским разведчиком, заодно работал и на русских. Похоже, что и вы тоже…

– Это домыслы! – отрезал я.

– Домыслы – так домыслы. И, тем не менее – мне бы хотелось послушать про товар, который вы предлагаете.

– Это… некоторые материалы… запрещенные к гражданскому обороту…

– Конкретнее…

– Графит из реакторов. Отработанное ядерное топливо. Могу достать бериллий, но это сложнее. И дороже…

Шейх, чтобы потянуть время, крикнул хозяина дома, велел принести чая. Это было не совсем то, на что он рассчитывал – он почему то думал, что у кяфира есть обогащенный уран или того хуже – готовое «специзделие». Однако и радиоактивные материалы стоят дорого…

– Что такое бериллий?

– Редкий, тяжелый и очень дорогой металл, его цена устанавливается на граммы – так он дорог. Сам по себе чрезвычайно опасен. Бериллиевая оболочка на ядерном взрывном устройстве кратно увеличивает мощность взрыва. Если бериллий распылить в виде порошка – любой, кто вдохнет хотя бы малую толику – умрет от бериллиоза. Смерть мучительная – врагу такой не пожелаю. Про реакторный графит и говорить нет смысла – положить в обычную бомбу, взорвать – и большая территория окажется непригодной к жизни на столетия. То же самое с отработанными стержнями – помимо всего там еще не весь активный уран выгорает, остается процентов восемьдесят – восемьдесят пять. Можно обогатить. А можно – и в дело пустить…

– Признаться это не то, что я ожидал… – задумчиво проговорил шейх.

Принесли чай, как только посторонний человек вошел в комнату – мы оба замолчали…

– Чем богаты… – спокойно сказал я, отхлебывая из чашки черный, крепкий – до ломоты в зубах – чай – другого пока нет…

– Пока?

– Я работаю не один. Теперь я сам по себе. Пока ничего другого нет, в будущем если появится – те, кто покупал раньше, могут рассчитывать на то, что им новый товар будет предложен в первую очередь…

– Это хорошо…

Шейх напряженно думал. В конце концов, это – тоже неплохой товар, пусть и не такой как обогащенный уран. Ну и цена – на уран и на это будет разная. На каждый товар есть своя цена…

– Где находится товар?

– В одной из близлежащих стран…

– Конкретнее.

– Конкретнее – после получения денег.

Шейх улыбнулся…

– Не опасаетесь?

– Чего?

– Того, что вам придется сказать о местонахождении груза? Здесь есть мастера спрашивать человека о том, что он скрывает.

– Нет.

– Почему?

– Потому что местонахождение груза я не знаю. У меня есть компаньоны – это русские. Единственное что я знаю – расположение их лагеря. А они уже знают, где груз. В принципе – это их груз просто они не смогут продать его без меня.

Шейх непроизвольно вздрогнул. Он уже давно перестал бояться – слишком много всего видел, слишком много держал власти в этих уже старых руках. Слишком далеко были раскинуты сети братства, и слишком много людей в нем состояло. Братство всегда жестоко мстило за убитых а за убитого пира[47]47
  Главу ордена.


[Закрыть] – расплатятся жизнью не только смельчак, дерзнувший поднять на него руку, но и вся его семья, все родственники. Но русских, воинов севера – шейх боялся. Слишком часто в беспокойных снах к нему приходила та ночь восемьдесят седьмого года – исполосованная трассерами, оглушенная взрывами, наполненная болью и ужасом. Слишком часто он вспоминал того шурави из разведывательно-диверсионной группы специального назначения – который не стал добивать его, уже искалеченного близким разрывом гранаты, решил, что Аллах заберет эту жизнь и без его помощи.

Русские были разными. Часть из них, что пришла на землю правоверных, были обычными пацанами, неопытными и неопасными, они даже стрелять как следует не умели. Таких было много. Но были и другие – они воевали жестоко и упорно, часто предпочитали смерть плену, они способны были на все что угодно – вызвать огонь на себя, остаться прикрывать отход остальных, обрекая себя на верную смерть, подорвать последней гранатой себя и воинов Аллаха, вести огонь из уже горящей БМП и сгореть там заживо, но вести огонь до последнего. Из всех людей на земле, шейх меньше всего хотел бы связываться с русскими…

Но выхода не было…

– В таком случае, где эти компаньоны?

– В Кыргызстане. Там есть озеро Иссык-Куль. Их лагерь рядом. Только если вы собираетесь его штурмовать, скажу сразу – дело безнадежное. Там вместе с моим компаньоном еще несколько его сослуживцев – из войск специального назначения. А вы лучше других знаете – что русские спецназовцы живыми в плен не сдаются…

– Аллах с вами… – улыбнулся шейх – никто и не собирается штурмовать. У вас товар – у нас деньги – вот и все….

– В таком случае, я бы хотел обсудить условия оплаты… – начал закруглять разговор я.

– С оплатой придется немного подождать. Прежде всего – мы бы хотели проверить качество товара. Потом – оговорить условия передачи и только потом – оплаты. Кстати – о каком количестве товара идет речь?

– Графит, отработанные ТВЭЛ[48]48
  Топливные сборки от реакторов.


[Закрыть] – в любом разумном количестве, сколько надо столько и достанем. В России с этим нет проблем – нужно только знать, к кому обратиться. С бериллием сложнее, это очень редкий материал. Пока есть двадцать килограммов, можно попытаться добыть еще…

– Всего двадцать килограммов… – разочарованно протянул Салакзай, он явно не представлял всю опасность предлагаемого товара.

– Для того, чтобы умереть мучительной смертью достаточно вдохнуть меньше грамма. Я повторяю – это очень опасный материал…

– Вот как… В любом случае – вы мой гость. Пока оставайтесь здесь, вам тут ничто не угрожает… Мне же нужно будет некоторое время, чтобы дать ответ…

Кыргызстан, между Григорьевкой и Ананьево
Северный берег озера Иссык-Куль
18 июня 2008 года

– Тебе кто-нибудь говорил, капитан – что ты псих? Конченый отморозок.

– Это я знаю и так. В конце концов – я же жив, здоров – и снова здесь, не так ли…

Хотя все могло быть и по-другому. Сейчас вспоминая Пакистан, я думаю – а в своем ли я уме был тогда, отправляясь прямо в руки аль-Каиды и рассчитывая на то, что меня отпустят живым. Может и не отпустили бы – если бы я играл по заранее намеченному плану. А может, и нет. Черт его знает…

Шейх появился – через день. Судя по всему, этот день ему потребовался для того, чтобы провести "рабочие консультации с другими членами террористической сети. Вернулся он уже с Шахри – в его обязанности входило помочь мне перейти границу. Договорились о сроках и порядке передачи груза.

Шейх желал получить груз на своей земле – непосредственно в Афганистане или Пакистане. Договорились на компромиссный вариант – окрестности Джалалабада. Удобно и мне – рядом Кабул, и Салакзаю – почти рядом афгано-пакистанская граница, за которую американские войска не заходят.

Шейх хотел получить весь товар сразу – но тут уже воспротивился я – ведь на афганской земле можно просто отбить товар, не заплатив за него деньги. Поэтому договорились о том, что товар мы разбиваем на десять частей. Недалеко от афгано-пакистанской границы мы разбиваем лагерь – «легализация» лагеря возлагалась на меня – и начинаем поставки. Товар – деньги – после получения денег снова товар. Таким образом, если на лагерь кто-то нападет – он получит только десятую часть товара, что бессмысленно и не выгодно ни одной из сторон.

Границу перейти было даже проще, чем я думал – по моему настоянию меня переправили в Дубай. Дубай – один из семи эмиратов ОАЭ – негласно был объявлен некоей "ней тральной зоной". Это был своего рода «фасад» современного Востока – с небоскребами, с лесом кранов над городом, с исламскими банками, с единственным в мире семизвездочным отелем, с роскошными машинами на бетонных автострадах. Здесь вкладывались деньги, отмывались деньги, делались деньги – и прежде всего исламские деньги – поэтому ни один террорист-отморозок никогда бы не рискнул совершить здесь террористический акт. Его в этом случае убили бы свои же. Не проявляла здесь активности и американская разведка – хватало у нее проблем и без этого.

Остальное было делом техники. Из Дубая я вылетел сразу в Москву – благодаря отлично сделанному фальшивому русскому паспорту, русскому языку и паре сумок, набитых разными вещами никому и в голову не пришло – ни в Дубае, ни в Москве, что я являюсь кем-то иным, чем одним из русских туристов, выехавшему в Дубай на шопинг и отдохнуть. Таких ежедневно прибывало и убывало несколько чартеров, русские в Дубае вообще примелькались…

В Москве я взял билет до Астаны – новой столицы Казахстана, а там договориться с таксистом (их в России называют "частник") на поездку на Иссык-куль особой проблемы не составило. И вот я сидел здесь – в компании с Седым и его людьми, которых я не видел уже несколько недель…

– Как подготовка?

– Подготовка в основном завершена… Пойдем покажу кое-что…

– Деньги пришли, счета проверили? – спросил я, выходя из палатки.

– Нормально все… – буркнул Седой.

Знаете. Я сам в какой-то части русский, хотя и считаю себя американцем. И я хорошо знаю и понимаю русских – иначе не смог бы служить в "отряде изоляции". Но есть в русских такое, чего я не могу понять.

Например, отношение к деньгам – особенно ярко оно проявляется у военных – и это надо учитывать, когда собираешь команду из русских. Русские очень любят воевать "за идею" – причем это у них получается намного лучше, чем у тех, кто воюет за деньги.

Казалось бы – что плохого в том, чтобы получать деньги за свой труд, в данном случае труд «контрактора», "специалиста по острым акциям" – так это сейчас называется. Речь ведь идет не об украденных, выманенных обманом деньгах – речь идет о заработанных, причем заработанных честно и до последнего цента деньгах. Так нет же – или идею подавай или месть или еще что-нибудь…

Пока меня не было – лагерь уже заметно обжили. Появилось и стрельбище – причем можно было отрабатывать стрельбу по мишеням на разных уровнях, в том числе самую сложную – стрельбу снизу вверх, по мишеням находящимся выше стрелка. В качестве мишеней использовали пустые пластиковые бутылки – не самая плохая мишень, если учесть ее размеры и то, как она может раскачиваться на веревке от малейшего ветерка. Были и обычные мишени типа "террорист с заложником".

Организовали мини-полигон для обучения навыкам хождения в горах – как полагается со всем альпинистским снаряжением. А еще в жилой зоне появилась палатка «ПАБ-60», у русских это означает "палатка армейская брезентовая на шестьдесят человек". Судя по шевелению брезентовых стенок, в палатке кто-то был…

– А там кто еще…

– Открой, увидишь…

Я поднял брезентовый полг – и чуть не сел на задницу от недовольного рева и от морды, что перед собой увидел…

– Это вообще… кто?

– Это? Это ослы. Шесть ослов купили…

– Зачем?!

– В горы же пойдем. В горах слишком много надо тащить на себе – и все равно, все что нужно не утащишь. А осел – каждый на себя сто килограммов берет. Нас девять человек пойдет – считай, по семьдесят килограммов дополнительного груза на человека. И прокормить осла в горах – проблемы особой не составит. А пройдет он – везде, где пройдет и человек…

Немного отвлекусь. У нас агентство передовых оборонных исследований DARPA выдало грант на создания специального транспортного средства MULE, которое бы могло перевозить поклажу шести бойцов. Сколько денег на это потратили, не знаю. Кажется, грант выиграл консорциум из американской Lockheed-Martin и ирландской Timoney. Что они совместно наваяют – не знаю, но уверен, что это будет дорого, круто и… бесполезно. А русские – тупо купили на базаре нескольких ослов. Поэтому мы с ними и не справимся никогда, вот попомните мое слово…

– Значит, можно пересмотреть набор вооружения, боеприпасов и прочего снаряжения?

– Наверное, стоит…

Ночью организовали контрольные стрельбы – благо власти в этом районе, похоже, не было вообще никакой – или ей просто было наплевать на все. Хоть из пушек стреляй. Сначала опробовали ночные прицелы, а потом и тепловизоры – в качестве мишеней для тепловизоров использовались те же самые пластиковые бутылки, только заполненные горячей водой. Вся техника работала идеально. При засаде я был уверен – что мы сможем уничтожить и десятикратно превосходящего противника. А большего – не смог бы никто…