Текст книги "Слепящая тьма [СИ]"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Но и в этом бизнесе места хватало не всем. Львиная доля средств за похищенных доставалась нескольких крупным организованным группировкам. Остальные были вынуждены перебиваться по мелочам (например передерживать похищенных на несколько дней за поденную небольшую плату). Не имея инфраструктуры для выслеживания и похищения людей в крупных городах России, они были вынуждены шариться по приграничью…

Так и получилось. Перейдя границу, группа чеченских боевиков решила похитить несколько русских подростков, чтобы продать на базаре. Тихо сделать не удалось – завязался бой. Но казаки этот бой проиграли – с ружьями против автоматов и пулеметов. Захватив девять заложников, банда с боем отошла вглубь Ичкерии.

И тогда майор Никонов совершил должностное преступление. Узнав, что казаки на сходе решили идти в Чечню и отбивать похищенных детей, он выкрал из оружейной комнаты своей части оружие и боеприпасы, собрал боевую группу – из казаков, прошедших Афганистан и другие горячие точки и сам пошел в Чечню. Сначала все шло нормально – пройдя по территории Чечни больше шестидесяти километров, они вышли к селу, откуда приходила банда, и в ходе короткого, но жестокого боя отбили заложников. Восьмерых – один из похищенных пацанов бросился на эмира, когда тот отбирал из похищенных девушек наложницу для себя – и ему отрубили голову. Впрочем, и сам эмир после этого не прожил и двух суток…

А вот дальше – начался ад. Бандформирования из соседних сел вышли на перехват, стремясь отрезать казаков от границы. Тихо уйти было нереально, заложники тормозили продвижение группы. Кто-то должен был остаться, прикрыть отход казаков. И майор Никонов остался…

Бой продолжался долго – одного против двух сотен. Грамотно выбирая позиции, прикрываясь валунами, которые не брал даже РПГ, майор Никонов из снайперской винтовки положил больше тридцати боевиков. Живым он сдаваться не собирался – если бы не близкий разрыв Шмеля, тяжело контузивший его, живым бы его не взяли…

На месте его не убили. Слишком много он убил чеченцев в своем последнем бою, чтобы просто отрубить ему голову. Среди боевиков оказался один, который опознал его. Во время чеченской войны шура моджахедов приговорила его к смерти – а это значило, что на месте его убить было нельзя. Нужно было организовать шариатский суд, чтобы все чеченцы видели, какой смертью подохнет русист. Немного подумав, Муса Бабаев, эмир который и захватил Никонова решил подарить его бригадному генералу Ходжиеву, которому он был по другим делам должен…

Когда его бросили в зиндан, первым делом он огляделся. Нет, не выбраться. Гладкие бетонные стены, высота больше двух метров, сверху лежит крышка из толстой стали, наверное, еще сверху положили что-нибудь тяжелое. Седой молча сел, поджал под себя ноги по-турецки и стал ждать утра…

Крышка поехала в сторону, когда было два часа ночи, Седой уже засыпал. Сначала ему показалось, что это всего лишь сон, который исчезнет, как мимолетный утренний туман. Но, подняв глаза и увидев в круглом лазе зиндана одиноко мерцающую в небе звезду, он вдруг понял – не сон!

– Русский! Ты слышишь меня, русский? – шепот сверху показался Седому громким, словно грохот орудий…

– Слышу! – прошептал Седой, терять ему было уже нечего.

– Дай руку!

Седой протянул вверх руку и тут же почувствовал, как кто-то невидимый в темноте схватил ее и с силой рванул наверх. Все происходило в полной тишине, лишь едва слышно было дыхание двух людей…

Уже через несколько секунд Седой оказался на земле, кто-то навалился на него сверху прижимая к земле, ладонь зажала рот…

– Слушай меня, русский! Уйти отсюда хочешь? – незнакомец говорил по-русски свободно, без малейшего акцента – если хочешь, кивни.

Седой кивнул, он не понимал, что происходило. Неужели спецназ?

– Тогда запоминай! На окраине села, примерно четыреста метров отсюда на север – блокпост. Четыре духа, два автомата, ПКМ и СВД. Скорее всего – под кайфом. Мы – в Алхан-Кале, понял?

Седой снова кивнул.

– На, держи! – что-то ткнулось в ладонь, рука, зажавшая рот вдруг исчезла. Седой машинально обхватил предмет, понял – нож. Зачерненное лезвие длиной сантиметров шестнадцать, обмотанная шнуром рукоять. Острый – можно бриться…

– Слева у ворот двухсотый, у него – Калаш. Заберешь. Выйдешь через калитку, она закрывается на засов. Не нашуми, делай тихо…

– Ты кто? – Седой напрягал зрение, как мог, но видел только серый на черном зеркале ночи силуэт в паре метров от него. Силуэт – и голос, больше не было ничего…

– Шайтан… Ах шайтан…

Муса Бабаев, «полковник» армии республики Ичкерия метался по двору, словно загнанный зверь. Рядом с черным зевом зиндана молча стоял бригадный генерал Ходжиев. Произошедшее ночью не укладывалось у него в голове. В кармане куртки истошно заверещал, завибрировал сотовый телефон, требуя внимания. Ходжиев достал его, поднес к уху, мрачнея с каждым словом…

– Передай по связи – пусть отсекают от границы. Он пойдет на границу, понял? Всех поднимай!

– Что?

– Четверых кончили на блоке – мрачно пояснил Ходжиев – ножом. Забрали СВД, с одного сняли ботинки и всю форму. Теперь у него два ствола…

– Это американцы…

– Заткнись! – тяжело проговорил Ходжиев.

Это легко сказать – американцы. И что дальше? Деньги то ему – привезли. А с американцами ссориться себе дороже – потом в Джохар-Галлы за это спросят. Но и оставлять это просто так – нельзя, тогда потеряешь намус.[37]37
  Уважение, авторитет.


[Закрыть] Что-то надо предпринять…

– Ваха! Приведи сюда американцев!

Боевик с короткоствольным автоматом – тот самый, похожий на наркомана – бросился исполнять поручение…

Американцы появились через минуту, верней – американец. Один – тот самый, что был у них старшим. Следом спешил Ваха, тыча американцу в спину стволом автомата…

– What's happened?… Что происходит? Мы привезли… money.

– У меня сбежал раб! Убил моих людей! Без помощи выбраться из зиндана он не мог! – Ходжиев словно выплевывал слова – я хочу знать, что вы знаете об этом…

– Мы ничего не знаем! – твердо ответил американец.

– Пока мы не разберемся, ни вы, ни ваш конгрессмен отсюда не выйдете…

– Мы уезжаем сейчас…

Американец вынул руки из карманов, в одной из них был странный, кургузый, с широкой рукояткой пистолет, в другой – осколочная граната…

– Шайтан! – первым увидел, что происходит Бабаев, он начал поднимать автомат – и вдруг упал как подкошенный, пятная кровью землю. Звон разбитого стекла заглушил звуки выстрелов – кто-то дал короткую очередь из Вала через окно, Ходжиев, уже протянувший руку к Узи, застыл на месте. Американец повернулся, словно балетный танцор, вскидывая пистолет…

Пх! Пх! Пх!

Стоявшие у ворот двое боевиков из отряда Бабаева отправились к Аллаху бесшумно и быстро, так и не успев понять, что происходит…

– Ваха… – пробормотал Ходжиев, не понимая, почему его телохранитель держит гостя под прицелом, но не стреляет…

– У него неисправен автомат. Нет затвора… – Ходжиев с ужасом понял, что акцент у американца куда-то пропал, он разговаривал на чистейшем русском. Неужели это русские? Неужели его обманули…

– Шакалы, вам отсюда не уйти. Никто не уйдет! В селе мои люди…

– Ошибаетесь. Мы уйдем. Все ваши люди в доме уже у Аллаха. А в сумке с деньгами взрывчатка, нажму кнопку – и к Аллаху отправимся мы все. Иди к машине! – американец указал направление стволом пистолета…

Дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне. Двое американцев с оружием наизготовку вышли из дома, еще один выгнал из гаража джип Brabus G – личную машину эмира Ходжиева, которую никто и никогда не посмел бы остановить. Эту машину для эмира угнали полгода назад в Москве, и таких в Ичкерии было штуки три, не больше.

Конгрессмен и двое американцев уселись в первую машину, в Brabus, туда же пинками загнали эмира Ходжиева – как пропуск и заложника на время поездки. Ему связали руки, положили на пол, и один из американцев, сев на заднее сидение, поставил на него ноги. Аслана Ходжиева трясло от немыслимого унижения, если бы он мог, он бы снял с кяфиров живьем кожу, он бы рвал их на куски руками – но сделать он ничего не мог. Остальные американцы разместились по двум джипам, на которых и приехали…

Остановить их никто и не подумал – слишком хорошо в районе знали черный джип эмира, чтобы пытаться его остановить. Тонированные до черноты стекла не давали рассмотреть, что происходит в салоне, а то, что сзади ехали еще два джипа с русскими номерами, никого не озадачили. Может, эмир на разборку с кем-то отправился. Да и торчащие из окон стволы начисто отбивали любопытство…

Через несколько часов мы пересекли границу Икчерии – дырявую и плохо охраняемую. Прошли "партизанской тропой" – грунтовая дорога была проложена прямо через поле, по ней то и дело шли бензовозы с самопальным бензином. Никто нас не остановил и не проверил…

Проехав несколько километров по этой дороге, мы вышли к окраинам крупного села – оно находилось на российской территории, и заложник нам был уже не нужен. Убивать его было нельзя – но припугнуть, как следует, было просто необходимо…

– Слушай сюда ублюдок! – я обернулся с водительского сидения и посмотрел Ходжиеву прямо в глаза – и всасывай, потому что второй раз повторять не буду. Сегодня у тебя счастливый день – правительство Соединенных Штатов Америки (слова "Соединенных Штатов Америки" я произнес неторопливо и размеренно) решило оставить тебя в живых. Но передай всем своим друзьям, а твои друзья пусть передадут своим друзьям вот что. Если кто-нибудь из вас встретит на своем пути жизненном пути гражданина США и тронет его хоть пальцем – тогда мы придем снова. Придем за всеми вами. Мы просто сбросим на вас атомную бомбу. Ты понял?

В глазах Ходжиева плескался ужас.

– Ты все понял, сын свиньи?!

– Понял… Нэ убивай… – Аслан Ходжиев даже не среагировал на новое страшное оскорбление, нанесенное ему и всему его роду. Воистину, чеченцы как и всякие примитивные народы признают только силу…

– Пошел вон из машины, грязная свинья!

Аслана Ходжиева уговаривать не пришлось. Как только Сантино убрал с него свои ноги, "бригадный генерал" Аслан Ходжиев, извиваясь червем, вылез из машины, споткнулся и растянулся в грязи, с трудом поднялся и бросился прочь, не оглядываясь…

– What's happened? – сидевший рядом конгрессмен недоуменно посмотрел на меня.

– Nothing special… – ответил я, сдерживая улыбку – we go home. Do you want a cup of coffee, sir?

Пересравшийся «генерал» Ходжиев с трудом, но добрался до родного села. О том, что на самом деле произошло, никто не узнал. Это было в интересах самого Ходжиева, чтобы никто не узнал о его унижении – но все контакты с Госдепартаментом США чеченцы прервали. У нас поднялся скандал, разведчики обвинили нас, что наши ковбойские действия сорвали все их планы – но тут вмешался конгрессмен Сандерсон. Побывав в Ичкерии "в качестве гостя" он резко изменил свои взгляды на окружающий мир. Таким образом, дело по изгнанию нас "с позором" из рядов ВМФ за несанкционированные действия, поставившие под угрозу жизнь других людей, было закрыто и забыто, словно его и не было…

Часть 2 Пакистанский гамбит

И мы знаем, что так было всегда

Что судьбою больше любим

Кто живет по законам – другим

И кому умирать – молодым!

Он не знает слова «да» и слова "нет"

Он не помнит ни чинов ни имен

И способен дотянуться до звезд

Не считая, что это – сон

И упасть, опаленным звездой

По имени – Солнце…

В. Цой Звезда по имени Солнце

Лимасол, Кипр
Портовый бар «Тунец»
02 июня 2008 года

Этот бар был уже знаком – и мне и Душану. В последний раз мы встречались здесь совсем недавно, в самом начале той поездки в Ирак. Той самой, когда я чуть не погиб. Да и всем нам досталось…

Лимасол был городом портовым, поэтому незаметно прибыть сюда никакой проблемы не составляло. На Кипре нет контрразведки и почти нет полиции, единственно кого они боятся – так это Турции, которая захватила северную часть Кипра, но имела виды на весь остров. Кипр жил туризмом, поэтому сюда из многих стран мира можно было прилететь вообще без визы. А те, кто приплывает в порт на частной яхте, да еще и арендованной для "круиза по Средиземноморью" на вымышленное имя, следов не оставляют совсем…

На место я прибыл первым, машину поставил метрах в ста от бара. Прогулочным шагом обошел все окрестности, изображая туриста и снимая подозрительные места на видеокамеру. Если в стране нет разведки – это не значит, что в ней не может действовать чужая разведка. Израильский МОССАД, например уже отметился здесь своими акциями. Но ничего подозрительного здесь не было.

Зашел в бар, занял столик. Время было подходящее – между завтраком и обедом, и если обычно мест в баре «Тунец» не бывает – то сейчас мне удалось занять прекрасный столик – так, чтобы сидеть спиной к стене и в паре метров от двери на кухню. Заказал рыбный суп – здесь рыбу утром вылавливают, а вечером уже подают на стол. Не то, что у нас в США – мороженая с прилавка «Уолл-Март» – поэтому и вкус у рыбных блюд совсем другой…

Душан появился через несколько минут, раньше, чем я ожидал. Он прилетел из Германии и тоже изображал туриста-рыбака. Шорты, яркая гавайская рубаха и даже удочка в чехле для полноты картины. Для того, чтобы опознать в нем серба, разыскиваемого за "преступления против человечности" нужно было иметь уж очень богатое воображение…

– Пива! – заявил Душан официанту, усаживаясь за столик – и обязательно светлого. Хоффмейстер, если есть, и самую большую кружку… рножопый! – я аказа.

Последнее время Душан жил в Берлине и стал настоящим немцем, даже вместо ракии предпочитал айсвайн…

– Как?

– Не спрашивай… Как дела?

Душан немного помедлил с ответом, дождался, пока ему принесут наполненную живительной влагой кружку, холодную и с пенной шапкой. Я в жарком климате предпочитал пить горячий чай…

– Знаешь… У меня такое ощущение, что кто-то интересуется нашими делами. Сует свой длинный нос в то, что его совсем не касается. И мне кажется, что это твои соотечественники…

– Они и есть – подтвердил я – берлинская резидентура ищет, где бы заработать галочку в отчет. Им не нравится, что ты набираешь группы для отправки по контрактам из сербов…

– А из кого же мне набирать? – удивился Душан, вроде бы искренне, но меня было этим не провести – у нас десять лет воевали, все с боевым опытом, какого и у НАТО нет. Из кого же я должен набирать?

Например, из хорватов… Они тоже воевали. С сербами. Впрочем, это было уже неважно…

– Это уже неважно – сказал я, дождавшись наконец и свой рыбный суп, только что приготовленный – наступают серьезные времена. И ты должен знать кое-какую информацию – потому что больше мне доверять некому.

– Что за информация?

– Ты помнишь Седого?

– Помню – Душан вопросительно взглянул на меня.

– Он работает на меня. Он и еще несколько человек сейчас готовятся к спецоперации. Но начало всему должен положить я. Сегодня я переправляюсь в Пакистан. А тебе – нужно готовить всю нашу европейскую систему к консервации. Считай, что на несколько месяцев вы все – и ты и твои люди – должны залечь на дно.

Душан лишних вопросов не задавал – он проработал со мной достаточно долго и отлично понимал, что если я что-то говорю – то это не шутки…

– Может, мне в Ирак тогда уехать?

– Нет. В Ираке то тебя как раз и достанут. Ты должен появиться в Техасе и сказать Дитеру – пусть готовит все к консервации и сам уезжает после этого из страны, на полгода. Наведайся к моему адвокату, его зовут Аарон Мандел. Николь его знает. Скажи ему – пусть вскроет конверт, который я ему оставил – и действует по обстоятельствам. После чего – уходи на дно сам…

– А наши иракские контрактники?

– Их никто не тронет, об этом позаботится Мандел. В Ираке и так катастрофически не хватает людей, им просто дадут доработать и не продлят контракт, если все пойдет хреново. Мандел позаботится обо всем, деньги чтобы с ними окончательно расплатиться у него есть. А сам – уходи на дно, не мешкай. Хотя бы в ту же Сербию или в Россию. У тебя есть там люди, которые тебя укроют?

– Есть. И тебя – Душан интонацией выделил слово «тебя» – и тебя, босс, они тоже укроют, если дело пойдет хреново.

– Дела уже идут хреново… – обнадежил я его – но все равно, спасибо. С этим со всем я должен справиться сам.

– И тем не менее, я дам тебе адресок в Москве. Этому человеку я доверяю на сто процентов, и он стал большим человеком в России. Его я знаю еще с тех времен. Скажешь, что от «Грома»,[38]38
  Гром – позывной Душана Митрича еще времен гражданской войны в Югославии.


[Закрыть] он поймет…

Пакистан, Карачи
Район Гхизри, гостиница…
08 июня 2008 года

Попасть в Пакистан было относительно просто, это как ловушка для крыс. Попасть в нее очень легко, а вот выбраться…

В порту я нанялся на сухогруз, идущий в Карачи, громадный порт и самый крупный город Пакистана, с населением боле одиннадцати миллионов человек. Паспорт моряка я купил тут же, в порту, за три тысячи долларов США. Конечно же, он был насквозь фальшивым – но именно это и было мне нужно…

Удивительно, но Карачи, будучи крупнейшим и самым развитым городом Пакистана, не только не был столицей страны – он не был и столицей провинции. Провинция Белуджистан, в которой относился Карачи, столицей имела город Кветта, в котором было всего семьсот тысяч жителей. Понять это было невозможно – видимо власти Пакистана боялись "разлагающего влияния Запада", которого никак нельзя избежать в крупном порту. Да и флот Индии, с которой Пакистан конфликтовал с момента своего создания, тоже играл свою роль – уж слишком заманчивым был Карачи для внезапного удара с моря в случае военного конфликта…

Роль, которую мне предстояло сыграть, была сложной, она была сложной даже для кадрового разведчика с огромным опытом – но ее нужно было сыграть. И единственным возможным исполнителем этой роли был я.

Из базы данных ЦРУ я почерпнул информацию о Юсуфе Альвари, мелком функционере Аль-Каиды, уже провалившемся и находившемся под колпаком ЦРУ и местной разведслужбе ИСИ. Это и было отправной точкой, а конечной должен был стать мой прямой выход на Хасана Салакзая, начальника полиции провинции Белуджистан. Человека, который, как подозревал бывший офицер ХАД Али Рахим, был опаснейшим «двойником», агентом Аль-Каиды, проникшим на самый верх пакистанских силовых структур. Учитывая данные о личности Салакзая, можно было предположить, что у него был прямой, возможно даже личный выход на скрывающегося эмира, руководителя всей террористической системы – Осаму Бен Ладена…

Игра была крайне опасной. Я должен был подставиться – но подставиться так, чтобы пакистанцы из спецслужб не заметили фальши в этой игре, не просекли ее суть. При этом – меня могли элементарно пристрелить при аресте или расстрелять потом – про права человека и Habeas Corpus Act[39]39
  Краеугольный камень английской системы юриспруденции. Так называется приказ, который издает судья, чтобы задержанного доставили в суд, к нему. Принят еще в средние века как гарантия против королевского произвола и незаконных арестов «именем короля».


[Закрыть] в Пакистане было самое смутное представление. Меня мог пристрелить и сам Юсуф Альвари, заподозрив неладное – вся разведсеть Аль Каиды понимала, что за провал живьем снимут кожу – поэтому и работала где-то даже эффективнее, чем наше ненасытное, поглощающее огромные средства ЦРУ. Наконец – меня, скорее всего, должна была задерживать не полиция, а пакистанская межведомственная разведка ИСИ, которая, как и во всех странах мира была на ножах с полицией. Меня могли просто не отдать людям Салакзая, а то и пристрелить – чтобы некого было отдавать. Бюрократические амбиции иногда стоят людям жизни – это я знал очень и очень хорошо…

Но играть было нужно. Просто так, сидя в кресле пятьдесят миллионов долларов не зарабатываются – по крайней мере, в том бизнесе, в котором был я…

Порт Карачи вырастал на горизонте, уродливый как и все грузовые порты, со стальными, горбатыми, ржавым кранами, с хитросплетением стальных рельсов у причалов. Как и все порты мира, он был уродлив, грязен, страшен – и вместе с тем чем-то неуловимо манил…

– Слушай… А тут бабы есть? – спросил я Джулиано, своего нового друга. По судовой роли он был помощником механика, как и я.

– Бабы… А в каком порту баб нет… – жизнерадостно, как и все итальянцы, расхохотался Джулиано, от избытка чувств даже хлопнул меня по спине своей огромной ручищей, в кожу которой намертво въелся мазут – бабы есть в любом порту…

– Так здесь же вроде мусульманская страна… Я первый раз в этом направлении хожу, даже не знаю, куда пойти…

– Ну, это решаемая проблема… – подмигнул мне Джулиано – сегодня со мной пойдешь… А насчет мусульманской страны… Тут все намного проще… Любая вдова, чей муж погиб – а тут таких полно – остается в семье мужа на положении рабыни. Когда американцы вошли в Афганистан – вдов тут стало до черта. Женщина здесь – не человек – поэтому семья мужа может отправить ее в бордель, подработать. Если в семье некому ее трахать. Какие-никакие, а все же деньги и немалые, живут здесь бедно. Особенно в лагерях афганских беженцев. Поэтому, борделей здесь до черта, и женщины здесь – совсем не такие, что на моей родине. И на твоей тоже. Они рабыни и всегда помнят, что мужчина не может быть никем иным, кроме как господином. Так что – пойдешь?

– Еще спрашиваешь… – хлопнул я ему по плечу в ответ…

Ошвартовались мы хреново, капитан портового буксира был то ли пьяным, то ли обдолбанным – в общем, едва не впилились в пирс. Капитан наш даже разбираться ходил, морду бить. Не знаю, набил или нет – но сухогруз наш, в конечном итоге поставили под разгрузку, а нам разрешили сойти на берег…

На берегу я увязался за Джулиано – он здесь бы не раз и не два и в городе ориентировался неплохо. Проводник, знающий город – великое дело…

У причала уже сгрудились такси, их было великое множество – все прекрасно знали повадки моряков и не прочь были заработать твердой валюты. Все таксисты заодно были великими знатоками злачных мест города и что бы ни было нужно моряку – девочку, мальчика, вмазаться, купить ствол или еще чего – нужно было просто задать вопрос таксисту…

Отбиваясь от тянущихся к нам рук, мы пробились через стадо черно-желтых машин и сели в крайнее такси, стоящее у самой дороги – потрепанный временем и дорогами Фиат-Типо. Водитель – молодой, жизнерадостный малый с черными усами повернулся к нам. Джулиано сказал ему несколько слов на итальянском – я ничего не понял – и такси сорвалось с места…

– Он что – итальянский знает? – осведомился я.

– Здесь таксисты все языки мира знают – захохотал Джулиано – на каком не скажи, поймут. Полиглоты, блин…

– А куда мы едем…

– В одно местечко… – снова подмигнул мне Джулиано – очень хорошее местечко. Там б…и свежие, не то, что в порту – клейма ставить негде. Рядом – лагеря беженцев, вот оттуда и девочки. Наши придурки хватают то, что под руками, им лень подальше от порта съездить – но я не такой, мне самое лучшее подавай! Иногда можно даже девственницу подцепить. Но резинками все равно пользуйся, доверяй – но проверяй…

– Что бы я без тебя делал… – протянул я.

Пришлось ехать через весь город – искомое место находилось на самом краю города, в Назимабаде. В такси чем-то воняло, гремела музыка – не восточная, а говённый "тяжелый металл", выбивающий из головы остатки мозгов. Водитель ехал так – как будто решил покончить жизнь самоубийством, а вместе с этим – угробить и нас. Я только старался отодвинуться подальше от двери, хотя и понимал, что если в нас кто-то врежется – то это поможет несильно…

Бывали когда-нибудь в Африке? Или в Бразилии в фавелах? Видели, как там люди живут, в каких условиях? Страшное зрелище – землянки, жилища из картонных коробок, покрытые полиэтиленом, старый морской контейнер считается за роскошную виллу. Дома из листов железа, стянутых проволокой. Чуть получше обосновались в своих лагерях палестинцы – они живут в лагерях беженцев уже несколько десятков лет и успели обстроиться. Но во всех этих странах есть одна особенность – там почти не бывает зимы. А вот в Пакистане зима – бывает, в горных районах даже со снегом. И как зимовали афганские беженцы – а ведь жили они не лучше, чем в фавелах – было непонятно. И жили они так – два десятка лет…

Ветер гулял по разбитым улицам лагеря афганских беженцев, нес по земле какие-то пакеты, бумагу, всякую рвань. Пыль была везде – она садилась на машину, хрустела на зубах…

– Пошли! – Джулиано бросил несколько купюр на переднее сидение, сказал несколько слов. Водитель закивал…

К моему удивлению, направились мы не в сам лагерь, а в одно из зданий – кирпичное и относительно пристойно выглядевшее. Судя по виду, магазин, причем дешевый, рассчитанный на беженцев. Он стоял на самой границе города, рядом с лагерем беженцев и знаменовал собой границу относительной цивилизации и средневекового варварства…

Джулиано знали и здесь – заслышав жизнерадостного итальянца, в плохо освещенном торговом зале появилась сама хозяйка – приземистая, полноватая, пожилая, одетая в что-то типа хиджаба, о с открытым лицом. Почему, то она была похожа на средневековую монашку, и только ярко накрашенные губы портили образ. Залопотав о чем-то на своем языке, она по свойски обнялась с Джулиано…

– Это мой друг… – представил меня Джулиано – он первый раз в вашей прекрасной стране и очень скучает. И он такой же моряк как и я.

Моряк в порту – одна из лучших рекомендаций для местных. Если моряк – значит, есть деньги…

– И у него такие же вкусы, как и у тебя – хозяйка перешла на английский, на котором разговаривала почти без акцента.

– Точно такие же… – как и я, он любит помоложе и посвежее – заверил ее Джулиано.

– Нет проблем… Подождите пока…

– И виски нам, такое как в прошлый раз. Две бутылки мне, а тебе… – мой друг повернулся ко мне.

– Одной хватит… – сказал я.

– И моему другу одну. Итого – три бутылки виски…

– Поняла, джентльмены…

Блин, тут даже такие слова знают…

Хозяйка вышла, Джулиано повернулся ко мне…

– Я ведь не ошибся, ты не из этих… – он непристойно показал жест, каким итальянцы обозначают педерастов.

– По морде? – нахмурился я.

– Да, брось… Я же просто спросил. Сейчас, десять минут – и пойдем. И виски нам вынесут, тут настоящее, хоть и дорого. У тебя какие деньги?

– Доллары. Местных нет.

– Так здесь в порту это и есть местные… – снова расхохотался итальянец – с тех пор, как через этот порт идут все грузы для военных в Афганистане, тут только доллары, почитай и ходят. Здесь везде их принимают, за милую душу…

Дама появилась через десять минут, прижимая к груди три бутылки с коричневой, отдающей дымком жидкостью – надеюсь, настоящей, а не разлитым в соседнем подвале дерьмом…

– Давай сто пятьдесят долларов… – Джулиано повернулся ко мне – пятьдесят за бутылку и сто за девочку для тебя…

Я отсчитал деньги, протянул их итальянцу, тот передал их хозяйке. Деньги исчезли из поля зрения так быстро, что я даже не заметил, куда они пропали. Профессионализм, однако…

– Пошли… – на итальянце была куртка с большими карманами – туда влезли все три бутылки, и еще место осталось. Джулиано пошел на выход подобно ледоколу – я направился следом за ним…

Девочки уже сидели в машине. На заднем сидении…

– А! Каково! Не то что в порту ты подцепишь б…ь, а от нее – еще что-нибудь! Высший класс!

– Это точно… – пробормотал я – а им вообще шестнадцать то есть? По виду – нет…

– Да какая разница… Самое главное – свежие, чистенькие… Поехали, давай – я одну гостиницу у порта знаю. И меня там знают…

В машине мы устроились с трудом – потому что старый ФИАТ не был рассчитан на то, чтобы возить на заднем сидении четверых, тем более такого бугая как Джулиано. Поэтому, мы забрались на заднее сидение, а девочки забрались к нам на колени. С грехом пополам тронулись – Джулиано парой слов объяснил водителю дорогу и принялся лапать свою нимфу так, как будто не мог дотерпеть до гостиницам. Обеим "ночным бабочкам", которых мы сняли, точно не было шестнадцати лет…

– Тебя как зовут? – спросил я у устроившейся у меня на коленях, сжавшейся в комок девочки. Спросил по-английски, потому что немецкий она никак не могла знать, испанский (который в США знают очень многие на бытовом уровне – в стране полно мексиканцев) тоже, а по-русски и вовсе спрашивать было очень и очень опасно.

– Алиса… – и эта говорила по-английски довольно чисто, хотя и с явным акцентом.

– А на самом деле?

– Айша…

Возня рядом начинала мне надоедать…

– Эй – я пихнул Джулиано локтем в ответ – а нельзя меня не пихать? До отеля подожди…

– Да ладно… – отмахнулся тот, не прекращая своих "развратных действий" – столько времени в море. Соскучился по женской ласке, понимаешь…

– Но меня хоть не толкай…

Дохали мы, опять-таки живыми – к дикому движению на улицах города я уже начал привыкать. Расплатились с водителем, с шумом ввалились в отель. Джулиано знали и здесь. Формальностей здесь никаких не было – просто обменяли денежные знаки на ключи от комнат. Ни паспорта предъявлять не надо, ни постояльцев здесь не записывают. Красота!!!

Ну и что мне делать теперь? Джулиано то понятно, найдет чем заняться – а что делать мне? Я не педофил. А если я эту Алису-Айшу не трахну – тот же Джулиано заподозрит неладное, потому что я буду себя вести не как обычный моряк, а как кто-то другой. Черт…

У русских есть такое понятие – «судьба». Его очень сложно перевести на английский язык и очень сложно объяснить, что это такое западному человеку. В Индии есть понятие «карма» – но «судьба» включает в себя намного больше, чем карма. Если карма – это нечто эфемерное, совершил плохой поступок – и испачкал свою карму, то судьба – это намного большее. Русские фаталисты, они верят в то, что все их поступки уже предопределены кем-то свыше. Вот это и есть судьба – совокупность всего того, что тебе предписано совершить в этой жизни – и плохого и хорошего.

Не знаю, есть ли судьба только у русских, или у всех жителей Земли, даже тех, кто не знает, что это такое? Может есть, может – нет. Но моя судьба сегодня столкнула меня с пятнадцатилетней беженкой из лагеря, по имени Айша – и это стало тем первым шагом, в дороге из многих тысяч шагов, которых мне предстояло пройти по этой сложной, жестокой к чужакам земле. Такое внедрение спланировать было просто нельзя…

Внизу, где-то на улице, истошно завизжали тормоза, раздался грохот сапогов по асфальту, отрывистые команды на гортанном, незнакомом мне языке…

– Что это? – инстинкты сработали, я прижался к стене, посмотрел на сжавшуюся в комок Айшу, сидевшую на кровати. В глазах ее плескался вязкий и мутный, будто нефть, страх…

– Разведка! – дрожащим голосом сказала она – ничего не делай! Иначе убьют!

Черт… Только этого мне и не хватало… Оружия у меня не было, ничего компрометирующего – тоже я все оставил на корабле – но здесь для того, чтобы спустить курок, особых оснований не требовалось. Плохое настроение у полицейского было основанием, вполне достаточным…

К нам в номер (если это можно было назвать номером) они ворвались через несколько минут. Трое – у всех автоматы МР-5, скорее всего местного производства, со спаренными магазинами и лазерными прицелами, бронежилеты, полицейские пояса. Экипированы они были на славу – американцы выделяли на борьбу с Аль-Каидой сотни миллионов долларов, поставляли огромное количество оружия и снаряжения. А это, наверняка, и был местный полицейский спецотряд быстрого реагирования…