Текст книги "Слепящая тьма [СИ]"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Ударом приклада по голове меня сбили на пол – я решил не сопротивляться. Быстро обыскали – но наручники почему-то не надели. Забрали все деньги, которые были у меня в одежде – к счастью их там было немного. Один из полицейских ударил кулаком в лицо Айшу, а когда она повалилась на кровать – обыскал и ее. Видимо, искал пояс шахида или что-то в этом роде. После чего нас пинками вывели в коридор и выстроили у стены…

– Ничего не делай… – шепнула мне Айша, за что получила новый удар кулаком в лицо. Сержант, командовавший обыском, что-то проорал…

А в соседнем номере шла свалка – Джулиано, уже прилично принявший на грудь, решил выразить свое возмущение по поводу опустошенных карманов. Один из полицейских спецотряда уже вылетел из номера спиной вперед, за ним в узкий коридор вывалился настоящий человеческий комок – итальянца били дубинками, кто только мог, большая часть ударов попадала по своим же коллегам. Несколько человек толкались в коридоре, где и дубинкой-то не размахнуться, пинали ногами, мешали друг другу. Один из полицейских, что охранял нас, направился туда, чтобы помочь своим коллегам, двое остались около нас. Охранять…

Выстрел грянул так неожиданно, что я даже дернулся. Человеческий комок на полу сразу развалился, полицейские вскакивали с ног. Холодея от ужаса, я посмотрел в конец коридора, там где была лестница.

Оттуда неспешно шел, даже не шел, а шествовал офицер, стрелял именно он. В отличие от всех остальных одет он был в парадную полицейскую форму, без бронежилета и без автомата. Тонкие, аккуратные усики, загорелое лицо, американские темные очки… В руке у него был дымящийся пистолет.

Отсчет!

Состояние боевого транса начинается с отсчета, если есть возможность – ты должен включить "внутренний метроном", отстраниться от всех мыслей. Боевой транс – это инстинкты и навыки, ничего более. Сознание, очищенное от всех посторонних мыслей, направленное на единственную цель превращает человеческое тело в клинок, выкованный из дамасской стали. В коридоре было несколько вооруженных до зубов полицейских из антитеррористического спецотряда – а у меня не было ничего кроме рук, инстинктов и навыков. Этим состоянием нельзя было злоупотреблять, каждый боевой транс сжигал организм, как форсажный режим сжигает реактивный двигатель – но иного выхода у меня не было. С их точки зрения я выглядел обычным подгулявшим моряком, выглядевшим вполне безопасно. Точно также безопасно и безобидно выглядит лежащий на земле провод, хотя в нем может быть несколько тысяч вольт…

Высокое напряжение!

Полицейский офицер уже прошел мимо меня, направляясь к лежащему на полу Джулиано, которого он только что убил. Убил походя, даже не зная, кто он и в чем виноват, убил, как и многих других в своей жизни – просто прихлопнул как надоедливую муху. Таких сейчас становилось все больше – борьба с терроризмом все списывала и право убивать никем не оспаривалось. Были люди, которые убивали просто для того, чтобы убедиться лишний раз в исправности своего пистолета. Но сегодня он убил в последний раз…

Свидетелей в таких делах быть не должно, тем более что он убил не пакистанца, он убил иностранного моряка, итальянца. На борьбу с терроризмом такое не спишешь – значит и свидетелей того, что здесь произошло, быть не должно. Значит, и мне жить оставалось недолго. Но это было уже неважно. Совершенно неважно…

Тихо, неслышно и незаметно для охранявших меня полицейских, я начал отстукивать знакомый ритм метронома пальцем по стене, очищая сознание от посторонних мыслей, и погружаясь в своего рода транс. Оставалось мысленно произнести только кодовое слово – пароль, запускающий программу разрушения…

Прорыв!

Время разом замедлило свой бег, потянулось, словно в замедленной киносъемке. Офицер, стрелявший в Джулиано, приблизился к нему – и тут я шагнул вперед. Полицейский, что стоял в двух шагах от меня, начал поднимать автомат – но времени у него не было. Скорость реакции человека, находящегося в состоянии боевого транса, и скорость обычного, пусть и подготовленного человека, различается на порядок…

Ногой я со всей силы ударил его в пах, почувствовал, как носок буквально проваливается во что-то мягкое – но мне нужен был не он. Сделав шаг вперед, я захватил левой рукой в локтевой захват шею второго полицейского – того, который вместо того, чтобы следить за нами, преданно пожирал глазами своего начальника, и стоял к нам спиной – и резко рванув вверх и на себя…

Полицейский умер мгновенно – но он был мне еще нужен, как защита от пуль. Продолжая держать его локтевым захватом за сломанную шею, правой я выхватил из его поясной кобуры пистолет – Глок 17. Полицейские поднимали автоматы – но по времени они проигрывали, безнадежно проигрывали… Я выстрелил навскидку, не целясь и даже не поднимая руку на уровень плеча – как только пистолет оказался у меня в руке – я довернул кисть и выстрелил. В нормальной ситуации точно стрелять таким способом нельзя – но до целей было три – четыре метра. Да и ситуация была совсем необычная…

Первым погиб офицер, он успел только обернуться. Не привык к тому, что могут выстрелить в ответ – привык к тому, что стреляет только он. И умер – пуля попала ему в голову, кровь, мозг и осколки кости, словно из разбитого арбуза брызнули по сторонам, в лица полицейских из спецотряда.

Второй и третий умерли также мгновенно и страшно – на второго я потратил одну пулю, третий дернулся и пришлось потратить две. Стрелять в корпус было нельзя, на обоих были бронежилеты – оставалось стрелять либо по ногам, либо – в голову. Сбитыми точным ударом шара кеглями они повалились на пол, вдобавок сбив с ног еще одного, помешав двоим стрелять – и подарив мне еще пару секунд…

Четвертый уже поднял автомат, но выстрелить не успел – пятую пулю я всадил ему в предплечье. Дернувшись от боли, он выпустил автомат, и шестая пуля попала точно в переносицу…

Пятый успел – он выстрелил по мне – но попал в мертвого полицейского, которого я держал, прикрываясь им от пуль – бронежилет задержал девятимиллиметровые пистолетные пули, пусть даже и усиленные, их удары я не увидел, а почувствовал. Точнее выстрелить он не успел – седьмой пулей я свалил и его.

Шестой струсил – отбросив автомат, он побежал по коридору к пожарному выходу, что-то крича – восьмая пуля догнала его, ударила в затылок, кровь брызнула на стену…

Развернулся – тот полицейский, которому попало ногой в пах, скрючившись на полу, визжал словно кролик которого режут – выстрелом в голову я добил и его.

Коридор чист!

Не выпуская из рук пистолет, я повернулся и забросил копа со сломанной шеей в тот номер, оттуда меня несколько минут назад вытолкали на пинках. Забросил словно большой мешок с мукой. Следом я втолкнул в номер и Айшу, что-то пронзительно кричавшую на незнакомом мне языке…

Несколько секунд – все, что у меня было…

Схватил за шиворот того полицейского, который лежал ближе всего от двери, я потащил его в номер. Попутно вызверился на постояльцев, стоящих у стены – те пребывали в состоянии шока…

– Валите, б… отсюда! – голос был похож на рык тигра, так всегда в боевом трансе. Голос – тоже оружие.

Забросил полицейского в номер – и еле успел уйти сам – в коридоре, на лестнице показалось подкрепление. Выстрелил еще один раз – и бежавший первым полицейский рухнул на своих коллег, на узкой лестнице сбивая их с ног. Не дожидаясь ответного огня, я ушел в номер, рывком захлопнул дверь…

Сброс…

Выход из состояния транса подобен тому, как если вы мчитесь на скорости триста километров в час – и вдруг водитель тормозит резко, "в пол". Врагу не пожелаешь – но и долго находиться в трансе нельзя – может быть инсульт или инфаркт, тем более что мне – не двадцать лет, и не тридцать…

Несколько секунд я тупо опознавал ситуацию, глядя на трясущиеся руки. Из состояния транса меня вывел истошный визг Айши и страшный грохот на улице – будто какой-то великан лупил кувалдой по дому…

Эти ублюдки открыли огонь по дому из крупнокалиберного пулемета! Вот так – ни больше, ни меньше! Прямо в многомиллионном городе по дому из крупнокалиберного пулемета! На облаву они прибыли на Шортлэндах – так назывались английские полицейские броневики, сделанные на базе ЛэндРовер 110 и обшитые противопульной броней. После относительного замирения в Северной Ирландии таких машин у Великобритании осталось великое количество, и она их поставляла буквально за бесценок странам – соратникам по антитеррористической коалиции. Для Афганистана их бронирование никуда не годилось – машина не держала бронебойную пулеметную пулю – а вот для полиции Пакистана они были в самый раз. На каждом Шортлэнде была небольшая, защищенная броней башенка. В Британии там устанавливали водомет, газовый гранатомет и в редких случаях – станковый пулемет. Пакистанцы же на все машины первым делом поставили крупнокалиберные "Браунинг М-2" – оружие, которое не состояло на вооружении в полиции ни в одной развитой стране мира. Там просто опасались, что пуля пятидесятого калибра пробьет стену дома и убьет кого-то невиновного. Полиция Пакистана об этом заботилась в последнюю очередь…

Пулемет с жутким грохотом пробивал стены насквозь, оставляя огромные дыры, на пол летели куски штукатурки. Здание буквально тряслось, мигнуло и погасло освещение – комната погрузилась в полумрак. В коридоре кто-то завыл – пронзительно и жутко. На счастье пулеметчик взял прицел выше, обстреливая коридор – обстрелом он мешал, прежде всего, своим подойти к дверям моего номера…

Лежа на полу, я стащил с одного из убитых полицейских тактический жилет, представлявший собой гибрид бронежилета и разгрузочного жилета, надел его на себя. Благо жилет был американским, последней модели – удобный, надевай как хочешь, хоть лежа, хоть сидя, хоть стоя. Проверил автомат – оказался германским, не пакистанская копия – видимо поставили в качестве помощи, для борьбы с «Талибаном». Совсем хорошо. Подполз ко второму полицейскому, забрал у него второй автомат и столько магазинов, сколько мог растолкать по разгрузке. Снял пояс с наручниками и кобурой, опоясался. Глянул на Айшу – та забилась в угол номера и молча смотрела на меня глазами затравленного зверька…

Пулеметчик продолжал стрелять, пули ложились уже ниже…

– Ты знаешь, где спрятаться?

Она молча кивнула…

– Иди за мной, делай, что я говорю! Ты меня понимаешь?!

Она снова кивнула. Непонятно, кто внушал ей больший ужас – я или полицейские…

С жилета второго полицейского я снял две гранаты – и одну за другой бросил в окно номера, выходящего во двор. Если двор простреливается снайпером – скорее всего меня тут и положат. Но выхода не было – или во двор, или по пулемет. Оставалось надеяться, что пакистанцы не учились проведению спецопераций у наших или у англичан…

За окном тяжко ухнуло – дважды, раз за разом – зазвенели стекла, ударная волна вбила осколки в номер. Пахнуло раскаленным, воняющим взрывчаткой воздухом. И я и Айша лежали на полу, поэтому взрыв никакого вреда нам не причинил…

Пан – или пропал…

Я выпрыгнул в разбитое окно – выпрыгнул чисто, не порезавшись и ни за что не зацепившись, как на полигоне. Через долю секунды я уже приземлился посредине грязного, заплеванного, иссеченного осколками двора, ушел в перекат, чтобы погасить энергию удара и сбить прицел снайпера…

Но снайпера не было. Двор выходил на какой-то проулок, у самого проулка, у стены корчился полицейский. Осколками ему иссекло все лицо и выбило глаза – сейчас он пытался подняться, бессмысленно хватаясь руками за стену. Больше всего он был похож на персонаж фильма ужасов…

Второй полицейский неподвижно делал на животе рядом с первым…

Переведя пистолет-пулемет на короткие очереди – в немецком оружии была такая возможность – я дважды выстрелил на добивание – и обе пули попали в голову, буквально выбив её содержимое на грязную стену. Второй короткой очередью я добил лежащего на животе полицейского – хоть он не двигался и вообще выглядел мертвым, сюрпризы мне были не нужны. В любом нормальном армейском спецотряде учат – противник считается обезвреженным лишь после того, как ты лично выстрелил ему в голову. Получить пулю в спину от «ожившего» врага – удовольствия мало…

– Прыгай! – я повернулся к окну, посмотрел на Айшу, теряя драгоценные секунды на отрыв от погони. Но бросить ее здесь я не мог, и не потому что мне был нужен проводник. Если она попадет в руки полицейских – то, разъяренные гибелью своих, они будут ее пытать, а потом убьют – в этом я был твердо уверен.

Айша решилась, прыгнула – неловко, зацепившись своим одеянием за осколки и даже кажется, порезавшись – но прыгнула – и я поймал ее в воздухе, поставил на землю…

– Беги за мной!

Двор выходил на переулок, а тот, в свою очередь, должен был вывести на какую то улицу. Чертов переулок – все равно, что тир, пока мы будем продвигаться по нему, нас можно будет срезать одной автоматной очередью. Но и другого пути отсюда не было.

Выскочил в переулок, метнулся влево – если идти вправо, то было немного ближе – но там полицейские на бронемашинах. Интересно, они уже прочухали, что происходит или нет? На ходу отстегнул газовую гранату, зубами выдернул чеку, бросил себе за спину. Айша не отставала…

Выскочил из переулка – передо мной была широкая, запруженная транспортом улица – и в десяти метрах от меня резко затормозил пикап «Мицубиси» в бело-синей полицейской расцветке. Видимо, прибывало подкрепление – для полицейских я стал такой же неожиданностью, как и они для меня – водитель просто нажал на тормоз, и машина встала как вкопанная. Стрелять прямо из салона, через стекла по мне они не решились, кто же будет портить казенное имущество – а только это и могло их спасти…

Бах-бах! Бах-бах! Бах-бах!

Три быстрых флэша[40]40
  На слэнге стрелков так называется стрельба по два выстрела в максимально быстром темпе по одной и той же цели.


[Закрыть] по силуэтам в кабине – словно в тире, по мишеням. Пистолет-пулемет в руках почти не дергается, работает почти без отдачи, посылая пули туда, куда я и хочу. На лобовом стеле почти мгновенно появляются шесть окаймленных трещинами отверстий – и один за другим полицейские погибают, не успев сделать ни одного выстрела в ответ. У того, кто сидел на заднем сидении, даже не хватает ума пригнуться и прикрыться сидениями…

Со всех сторон слышатся крики, торговцы падают на землю, прохожие истерически кричат – но мне не дол того. В пару прыжков я достигаю машины, открываю водительскую дверь, вытаскиваю с водительского сидения водителя. Одна из пуль попала ему в шею, кровь хлещет как из недорезанного кабана, мне прямо на руки. Кровью залит и руль и пол. Тихо бухтит двигатель.

– Садись! Давай, садись…

Айша в мгновение ока оказывается у машины. Американка ее возраста уже билась бы в истерике – но здесь не Америка. Открыв дверь, она с недетской силой выбрасывает с заднего сидения оплывающего кровью полицейского и забирается туда сама. Третьего полицейского, сидевшего на переднем пассажирском сидении, выбрасывать некогда – он что-то еще хрипит, но уже не опасен. Сзади хлопает дверь, в переулке начинают стрелять. Несколькими секундами раньше эти пули попали бы нам аккурат в спину…

– Держись!

Жму на газ изо всех сил, залитый кровью руль скользит в руках, в кабине воняет бойней, на языке какой-то металлический привкус – привкус пролитой крови. Ударив какую-то малолитражку, наш пикап вырывается на свободу. Со всех сторон – крики, разноголосый вой клаксонов, в задний борт пикапа ударяются пули – словно молотком по железу. Одна из пуль вдребезги разбивает заднее стекло…

– Куда теперь?

– Вперед, дальше вправо!

Слегка освоившись с ведением пикапа, обращаю внимание на коробку с кнопками, торчащую между передними сидениями, начинаю нажимать все подряд. С третьей попытки мне удается включить сирену и мигалку – поток машин расступается перед синими сполохами и заунывным воем…

– Посмотри – нас преследуют?

– Что?

– За нами кто-нибудь едет?

– Нет! – через секунду…

И то хорошо…

– Куда дальше?

– Сейчас направо!

По встречной полосе несется такой же пикап, заметив нас резко тормозит, едва не встает поперек дороги. В кузове за дугу безопасности держится полицейский – стрелок, сволочь – может даже с пулеметом. Серьезно за нас взялись. Изо всех сил держа руль левой рукой, правую высовываю в окно и начинаю стрелять в стремительно надвигающуюся машину – переключать на автоматический огонь времени нет, поэтому стреляю по два выстрела в максимально быстром темпе. Раза с третьего полицейский в кузове, взмахнув руками, вылетает через борт на дорогу. Прежде чем пронестись мимо, успеваю выстрелить пару раз по моторному отсеку…

Только бы не вертолет. Успеют поднять вертолет, привяжется вертушка – кранты, не уйдем…

– Вправо! Вправо давай!

Где она так выучила английский?

Машину заносит, кузовом она бьется обо что-то – но выправляется. Снова газ…

– Тормози! Вон туда заезжай!

Закладываю еще один вираж, машина бьется сначала левым бортом, потом правым – но все-таки заезжает в указанный переулок. Скрип тормозов…

– Пошли! – Айша выскакивает из машины. С удивлением замечаю у нее в руках автомат – пакистанский вариант АКС-74, которым здесь вооружена часть армии и полиции. Видимо, правду говорят про афганцев, что они рождаются с оружием в руках. Но ничего не говорю, может и в самом деле пригодится…

– Ты знаешь куда идти? – мы бежим по узкому, грязному, залитому нечистотами переулку, мимо каких-то заборов с надписями, стальных дверей. Конца переулку не видно…

– Знаю… – тяжело дыша отвечает Айша, даже в своем неудобном для бега хиджабе она умудряется бежать словно испуганная выстрелом лань – не отставай…

Под ногами противно хлюпает, вонь – хоть нос затыкай. Бедный квартал, всем нечистоты просто выливаются на улицу…

Поворот, затем еще один – и тупик…

– Черт!

Ничего не отвечая, Айша забарабанила в ничем не примечательную дверь, что-то закричала на местном языке. Через минуту дверь открылась, какой-то усатый толстяк выглянул на улицу. Увидев меня в полицейском бронежилете и с двумя автоматами, он что-то резко спросил Айшу на своем гортанном, каркающем языке, та ответила. К гадалке не ходи – принял меня за полицейского и спросил, какого черта она меня сюда привела. Подозрительно осмотрев еще раз меня, толстяк отступил в сторону. Где-то в стороне уже раздавался рокот вертолетных винтов – времени не оставалось совсем…

Толстяк провел нас первым этажом дома, через неприметную, замаскированную дверь выпустил на улицу…

– Дальше куда?

– Там дальше по улице живет Мехмет. Он нас вывезет отсюда…

Карачи, район Синд
08 июня 2008 года, поздний вечер

Невысокий, худой, очень молодой пакистанец, почти мальчишка остановил свою Тойоту, которая была выпущена в восемьдесят втором году и ездила до сих пор только молитвами Аллаху, в неприметном переулке, в районе Синд. Район этот был далеко от порта и считался местом компактного проживания индусов. Именно поэтому здесь обосновалась одна из основных явок Талибана в этом районе, здесь же часто жил и эмир талибов, отвечавший за террор в Карачи. Сегодня он был здесь – а завтра он переедет на другую явку. Несмотря на то, что и в полицию и в ИСИ просочилось огромное количество тайных сторонников Талибана – все же он опасался. Ведь существовали еще и американцы…

Обменявшись взглядом с хозяином лавки, связник – из числа афганских беженцев – прошел мимо прилавков, открыл ведущую в подсобные помещения дверь – и почувствовал, как ему в ребра уперся ствол автомата…

– Аллах да благословит тебя, брат… – просто сказал он.

– И тебе да поможет Аллах во всех делах твоих… – ответил охранник после обыска – связника не только обшарили, но и провели вдоль тела специальным детектором, фиксирующим наличие любой передающей аппаратуры…

Не дожидаясь требования, связник сдал оба сотовых телефона – в лагерях беженцев редкостью был даже один сотовый, а у него было несколько – прошел еще несколько шагов вперед, безошибочно ориентируясь в лабиринте ящиков с товарами. У каморки управляющего, расположенной в самой глубине склада, за ящиками с товаром оборудовал свою позицию пулеметчик с ПК – он пропустил связника молча, ничего не говоря. В темноте склада он вообще казался этакой безмолвной статуей. Пройдя мимо него, связник постучал условленным стуком: два-три-три, в обитую сталью дверь, выждал несколько секунд и только потом открыл ее…

– Йахд кум Ллаху ва юслиху ба ля кум![41]41
  Форма приветствия, переводится: Да укажет вам Аллах правильный путь и да приведет он в порядок дела ваши!


[Закрыть] – произнес он, почтительно склонив голову и приложив руку к сердцу…

– Ва фи ки баракя Ллаху![42]42
  Ответ на приветствие, переводится: И вас да благословит Аллах!


[Закрыть] – ответил эмир Вакуф Васлихи, особо опасный террорист и руководитель ячейки Аль-Каиды в Карачи – как здоровье твое и твоей семьи, мой молодой друг?

– Заступничеством Аллаха, все хорошо… Но у меня есть важная новость для вас, эмир – проговорил связной.

– Так скажи же мне ее…

– Одна из сестер, Айша сегодня привела кяфира, неверного. Говорит, что тот убил много полицейских и угнал их машину. Говорит, что он настоящий шайтан, двигается словно ветер и убивает словно карающая десница Аллаха. Он был в отеле у порта с Айшой, убил там нескольких полицейских и ушел от погони…

– Не следует говорить о кяфире, упоминая имя Аллаха, мой друг… – пристрожил связника эмир – и не забывай, что, как сказано в священном Коране, свидетельству женщины можно верить лишь в том случае, если нет свидетелей-мужчин. Да и тогда, два свидетельства женщин приравниваются к одному свидетельству мужчины…

– Я все проверил эмир, что успел – проверил… Брат Ахмедулло побывал на этаже отеля, где была перестрелка, там все залито кровью, от пола и до потолка. Он убил восьмерых полицейских в коридоре – по настоящему убил, брат Ахмедулло в этом уверен. Потом он убил двоих во дворе, еще троих на улице, когда захватил полицейскую машину и еще одного он убил, отрываясь от погони. И его самого вполне могли убить. Получается, он убил четырнадцать полицейских – никто не сможет пожертвовать четырнадцатью полицейскими, чтобы внедрить его к нам! Одним, двумя – может, я еще и поверю – но четырнадцатью никогда. И самое главное – он казнил проклятого Мясника, капитана Доштагери, гнев Аллаха настиг его. Братья не могли два года исполнить приговор шариатского суда – а он его казнил.

Сказанное связным изумило эмира до крайности, но он ничем не выдал обуревавших его чувств…

– Тяжело карает Аллах отступивших от пути его – весомо проговорил эмир, оглаживая длинную бороду – и никому не ведомо, откуда придет его кара… Даже кяфир может стать орудием его воли, ибо Аллах над всякой вещью мощен!

– Аллаху Акбар!

– Но Айша своими глазами видела, как он убивал?

– Да, эмир, видела…

– А брат Ахмедулло сам видел убитого Мясника?

– Он не видел, но всем полицейским сообщили, что у порта была перестрелка с террористами и очень много убитых. Очень много, эмир – полицейские рыскают по городу подобно псам, они очень злы…

– Тогда нам не стоит торопиться… – рассудительно произнес эмир – где сейчас этот кяфир?

– У Абдаллы.

– Он ранен?

– Ни одной царапины! Он настоящий демон…

– Тогда вот что. Пусть кяфир пока побудет у Абдаллы – а ты передай брату Ахмедулло – пусть лично под любым предлогом появится в морге и проверит – привезли ли туда тела убитых полицейских. А мы тем временем, устроим кяфиру небольшую проверку. В ближайшее время ничему не удивляйся, мой юный друг, ничему. Аллах, да благословит наш джихад!

– Иншалла!