Текст книги "Чужая земля (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Белый бронированный внедорожник – прошел по дороге примерно через час после того, как штаб приказал всем отходить, снимая, в том числе и эту позицию на дороге…

– Неслабо возбудились, ублюдки…

– Да…

Они залегли на гребне холма, недалеко от точки вывода. Примерно в двух километрах южнее – было село, точнее – кишлак или муравейник, как всего его называли. В прибор наблюдения было видно, как возле мечети, на незамощенной, только утоптанной тысячами ног сельской площади толпится народ с автоматами, с зелеными и черными флагами. Человек двадцать – образовав круг, рысили друг за дружкой, толпа подбадривала их воинственными криками.

– Дай, гляну… – один из русских бесцеремонно отобрал у МакНиллана прибор, приложился – черти, масть их…

– Надо работать. Вон там – Декслер указал на площадку на террасе холма. Там – вся трава была утоптана, полно помета каких-то животных (вероятно, овец) и стоял небольшой, сложенный из грубо обтесанного камня домик, даже не домик – а покрытая лапником местных деревьев хижина…

МакНилан посмотрел на предлагаемую посадочную площадку через прибор наблюдения.

– В обрез, но пойдет – дал заключение он.

– Стоять… – Декслер залег, выставил винтовку на сошки, включил прицел, и тут же резко сказал – контакт! Два объекта в хижине.

Солнце еще не взошло, не жарило в полную силу, стены хижины остыли за ночь – и два силуэта были хорошо видны в термооптическом прицеле.

– Волк, Тень – за мной – скомандовал один из русских – делаем тихо.

Закинув тяжелое оружие за спину, и достав пистолеты с глушителями, русские короткими перебежками, прячась за деревьями, двинулись по направлению к хижине…

– Прикрывай тыл – сказал Декслер МакНиллану, оставаясь у винтовки.

– Есть – МакНиллан залег – эти засранцы русские, на ходу портянки рвут. Что-то они мне не нравятся.

– Можно подумать, что все эти хаджи лучше. Русские те еще засранцы, но лучше они, чем хаджи или этот ублюдочный Орден. Ладно, заткнулись…

Русские – стараясь не шуметь и не светиться, под прикрытием снайпера перебегали от дерева к дереву, умело прячась за ними. Двое держали наготове пистолеты с глушителями, похожие на НК USP со спуском от Глока, третий прикрывал их с винтовкой и шел последним…

Это была не Хеклер-Кох 416, как можно было подумать. Винтовка, похожая на нее практически один в один называлась Tara TR-4, стоила на треть дешевле и производилась государственным предприятием TARA в Монтенегро. Большая часть оружия, производимая этим активно работающим предприятием – направлялась в неизвестном направлении, что послужило основанием для того, чтобы Госдепартамент США в одну из программ санкций и запретил любым компаниям, находящимся в американской юрисдикции иметь какие-либо отношения с этим предприятием. Но расположенное в Монтенегро современное оборонное предприятие, производящее пистолеты, винтовки, глушители – это не слишком то впечатлило. Винтовки TARA позволяли использовать весь набор SOPMOD, и были рассчитаны на русские патроны. Это было немаловажно в местных условиях, где других почти и не было. Точно так же – TARA производила пистолеты TP-9, которые в основном шли сюда.

– Контроль – сказал Филин, когда штурмовая пара достигла края деревьев. До хижины – около ста метров по голому полю, заваленному овечьим дерьмом.

– Чисто – ответил Декслер – держу хижину.

Только Декслер с его термооптикой мог точно сказать – чехи все еще лежат, или поджидают с автоматами русистов у окон хижины, сильно смахивающих на бойницы.

– Позицию занял, держу подходы. По сигналу вперед.

Снайпер добрался до края леса, залег с винтовкой, держа на прицеле подходы к хижине со стороны населенного пункта. Штурмовая пара – ползла вперед, подбираясь к хижине.

Странное дело, кстати. Хижина явно пастушья, овец нет – а люди в ней есть. Наблюдательный пост? Неужели – ракетчики?

Волк подобрался к хижине слева, Тень – справа. Возня и стоны, которые были слышны и отсюда – подсказали, что там происходит…

Твою мать… Бордель на овечьем дерьме.

Подбираясь к цели, они вымазались в овечьем дерьме с головы до ног и не были этому рады.

Волк достал самодельный шокер – на стандартном аккумуляторе, он не причинял боль – а вырубал капитально, минуты на три как минимум. У них был и яд сонного паука – но он вырубал капитально, на несколько часов как минимум, а после шокера последствия минут на пять. Тень, держа пистолет наготове – начал считать…

На счет «три» – Волк вломился внутрь, саданул ногой и тут же ткнул электрошокером. Сухо треснул разряд, кто-то вскрикнул. Вломившийся следом Тень особо не раздумывая пробил ногой как футболист, так что даму аж отбросило.

Твою мать…

И Волк и Тень были привычны ко всякому – а Тень даже служил в спецназе УИН до того как попасть сюда – но сейчас их чуть не стошнило от омерзения. Чех трахал не женщину – мальчика лет двенадцати, который сейчас пытался встать. От вони и от этого зрелища – тошнота подступала к горлу…

– Твою мать… – сдавленно проговорил Волк.

– Аллах Акбар!

Русский язык, видимо, был пацану знаком – он метнулся за автоматом, прислоненным к каменной стене хижины. Тень врезал ему ногой, хорошо врезал, пацан снова отлетел, бросился уже на русского, лязгая зубами как бешеный. Тень был вынужден ударить его еще раз, на сей раз прикладом и совсем не по-детски. Попал – пацан потерял сознание. Волк – достал пластиковую полоску наручников, с треском затянул на запястьях чеха.

Выйдя, Тень показал жестом – общий сбор.

Филин все же не сдержался – увидев такое, отбежал за хижину, держась за стену, вывалил себе под ноги съеденный утром сухпай. Подурнело бы любому…

– Что здесь – подойдя, спросил МакНиллан.

– Сам глянь – огрызнулся один из русских.

МакНиллан зашел в хижину – и тут же вышел, сбледнувший с лица.

– Они что…

– Вот именно.

– Ну и мерзость… Пресвятой Боже, что за мерзость…

Вот как раз в таких ситуациях и понимаешь – против чего воюешь. Это долбанные правозащитники считают, что война идет против арабов, которые всего лишь хотят жить в своих государствах и молиться своему богу. На самом деле – уже давно идет война цивилизации против дикости. Отмороженной, хорошо вооруженной дикости. Они воюют за то – чтобы не было ублюдков, ставящих фугасы на дорогах, содержащих рабов, похищающих людей, трахающих мальчиков и халяльных животных. Если они не будут воевать с этим – эти ублюдки завоюют весь мир, превратив ее в кровавую клоаку под завывание мулл с минаретов.

Подошел глянуть и Декслер, обычно держащийся на небольшом удалении, рядом с позицией, которую он определил как наилучшую для снайпера. Закинув за спину тяжеленную винтовку, он зашел в хижину, пробыл там с пару минут, вышел и сплюнул.

– Я знаю этого урода… – сказал он.

– Откуда? – заинтересовался Волк.

– Помню. На той стороне ублюдок был в розыске. Кто он?

Волк пожал плечами.

– Откуда я знаю? Чех какой-то.

– Он был в розыске, точно говорю. Это оперативник Аль-Каиды…

– Да какая сейчас разница – спросил Волк, бросая в рот мятную конфетку, чтобы немного прийти в себя.

– Большая – не согласился Филин – надо взять его с собой.

Вертолеты прибыли вовремя. Это были маленькие МН-6 «Лоуч», их списывали в последнее время в больших количествах и продавали сюда, на новую землю. Один из них был переделан в АН-6, атакующий вертолет уже здесь, в Новой земле. Вот только вместо обычного для этого вертолета вооружения, здесь вооружение было смешанное – пулемет Браунинг М3 на самодельном кронштейне с одной стороны и переделанный под вертолетный вариант АГС-17 с другой. К обычным для той стороны Миниганам здесь было много претензий – щелкают патроны как семечки, довольно капризны и сложны в обслуживании, требуют запитки электричеством. К тому же – АГС-17 у русских существовал в вертолетном варианте и как нельзя лучше подходил для рассеивания конных, моторизованных банд в степи и работы по площадям в горах и лесных массивах, когда цель точно не видна.

Первый вертолет завис над склоном, прикрывая их – но без стрельбы. В муравейнике [95]95
  Слэнговое название кишлака, поселения.


[Закрыть]– активизировались чехи, открыли огонь, в том числе и пулеметный – но расстояние было слишком велико. Второй вертолет – он был переделан в обычный, транспортный вариант со скамейками по бортам – приземлился на склоне, там, куда был брошен файер. Маленький, верткий, первоначально сделанный как «летающий джип» – он мог приземлиться где угодно, даже на городской улице.

Прикрывая друг друга, спецы побежали к вертолету, один из них тащил вырубленного ядом «сонного паука» чеченца – любителя мальчиков. Пилот, увидев, что придется везти шестерых, а не пятерых – протестующе замахал руками.

– Вы что, охренели? Топлива и так в обрез!

– Важный груз! – крикнул в ответ один из русских, пристраивая на сидении чеченца.

– Какого хрена?! Топливо по литрам рассчитано!

– Ништяк! Если что – сядем в поле, запросим помощь!

– Ссаживайте этого ублюдка нахрен!

Опытный, не раз «катавшийся» таким образом Декслер – молча ткнул пилота кулаком, показал рукой, куда надо смотреть. От муравейника – скакали всадники, стреляя на ходу и ехали две машины с пулеметами в кузовах.

– А… мать их! Все на борту?

Бывший морпех показал большой палец. По другому борту – пилот и сам мог видеть.

– Взлетаем!

Маленький, казавшийся игрушечным, вертолет неожиданно легко оторвался от земли, пошел с набором высоты, чтобы перевалить за гребень и выти из-под обстрела. Следом, дав напоследок пулеметную очередь в сторону приближающихся всадников, и даже в кого-то попав – направился и канонерский вертолет. Когда вертолеты перевалили за гребень – на склоне ухнуло и из дверей и окон пастушьей кошары сверкнуло пламя, сменившееся тяжелым, черным дымом. Оставлять следы и свидетелей – в этих местах не стоило.

Примерно то же самое время
Иттихад-е-Ислам
Мекка
День второй

Новая Мекка.

Конец всех начал. Ловушка, из которой не выбраться…

Жестокий, очень жестокий город…

Население Мекки [96]96
  Неверные называли этот город Новая Мекка, но если так сказать в самом городе – тебя могли растерзать на месте. Ислам не допускал никаких новшеств.


[Закрыть]за последние годы выросло очень быстро и сейчас только по самым примитивным подсчетам, составляло не менее трехсот тысяч постоянных жителей – это не считая тех, кто жил в пригородах, приходил в город на заработки, или по своим делам. В религиозные праздники, в Рамадан – численность населения этого, теперь самого крупного города на Новой земле – увеличивалось чуть ли не вдвое…

Раскинувшийся на берегах Нового Евфрата, этот город представлял собой один огромный кишлак, разросшийся до невероятных пределов. Только центральные улицы представляли из себя что-то цивилизованное, так, куда не посмотри – грязь, высокие дувалы, закрывающие вид на дома, двух и трехэтажные «общественные» здания. И люди, люди, люди… Наверное ни один город на северных территориях Новой земли, кроме разве что Нью-Рино не подходил под определение «человеческий муравейник». А здесь – это было нормой…

В Мекке жили самые разные люди, но большинство из них объединяло одно – крайняя агрессивность, исповедование ислама и готовность убивать. Только разногласия внутри своего маленького мирка, внутри самой уммы – удерживали эту орду от того, чтобы двинуться на север, подобно ордам Тамерлана. Мало что устояло бы тогда…

Город располагался по обоим берегам реки Евфрат, она же служила водоразделом между двумя плохо примиримыми группировками, которых разделял опять таки ислам. На правом берегу – обосновались сторонники суннитского толкования Корана. Организация, объединявшая их – точнее не их, а их лидеров, это было как Копполо у мафии – называлась «Глобальный джихад Салафи». Под крылом «Глобального джихада» находились больше двадцати военизированных группировок, самая крупная из них – джума Хаккани, община Хаккани, состоящая из боевиков, прошедших через Афганистан и бои и силами стабилизации в Афганистане. Эта группировка тоже играла объединяющую роль, она объединяла моджахедов, которые воевали в Афганистане, а потом перебрались сюда. Их было немало – сами хакканиты, афганский Талибан, пакистанский Талибан, бандформирования Исламской партии Афганистана (Хезб-Ислам-е-Афганистан), бандформирования Аль-Каиды. К ним же примкнули две террористические организации, имеющие свои корни в бывшем СССР – Хизб-ут-Тахрир и Движение исламского освобождения Таджикистана.

Отдельно, но на этом же берегу группировались террористы, связанные с иракским сопротивлением, к ним же примыкали и организации, действующие в Северной Африке и Сомали. Основу ее составляли группировки Таухид ва Джихад, Муджахеддин Шура Ирак, Туюр аль-Джаана (Райские птицы) – организация, на той стороне прямо подчиненная Аль-Каиде. К ним же примыкали аль-Ансар аль-Ислами – радикальные курды-исламисты, Союз Исламских судов и Аль-Шабаб из Сомали, Йеменская аль-Каида. К ним же присоединились албанские и боснийские бандформирования, состоящие из моджахедов, которые в девяностые воевали на территории Европы.

Третьим по численности, но чрезвычайно опасным объединением было объединение выходцев из перенаселенного сектора Газа и лагерей беженцев по всему Востоку. ХАМАС.

На левом берегу – образовался анклав агрессивных шиитов. Основу его составляло иракское сопротивление – бандформирования Армии Махди и палестинско-ливанские группировки, объединенные под общим названием Хезбалла (Партия Аллаха).

В том мире шииты и сунниты соотносятся примерно как один к десяти. Здесь соотношение было другое, более благоприятное для шиитов – один к трем. И у той и у другой стороны хватало сил для того, чтобы устроить из Мекки новый Бейрут – но по многим причинам этого не делалось. Одной из них – было наличие серьезных врагов, таких как Британия и Россия, особенно Русская армия. Второй – была политика ордена, поддерживающего равновесие в части бизнес-интересов, пресекающего серьезные конфликтные ситуации. Третье – наличие неплохих источников финансирования, таких как добыча нефти, работорговля и наркоторговля. Нефть в этом мире была только у русских и у Халифата, еще немного у чеченцев, но добывал ее тоже Халифат, точнее – одна из суннитских группировок, имеющая тесные отношения с чеченцами. Наличие достаточных источников дохода пока сдерживало развитие конфликта между суннитами и шиитами и направляло их ярость вовне, на русских, британцев, американцев, кубинцев и всех остальных, кто не был правоверным.

Но интересы тут сталкивались разные. Часто диаметрально противоположные. И не всем – такая подвешенная ситуация – была выгодна.

Время как раз подходило к четвертому намазу Магриб – когда около одного из районов Восточного берега, известном как «Сектор Газа» у одного из домов, окруженного высоким, из бетонных плит забором, остановилась небольшая, русская пятидверная Нива. Водитель мигнул фарами: раз, потом еще раз. Открылись ворота и Ниву пропустили во двор.

Машина остановилась у небольшого, двухэтажного дома – другой стороной он выходил на улицу, и там был духан, лавка – а здесь принимали товар, на первом этаже продавали и хранили, на втором – жили. Сейчас – на втором этаже горело только одно окно.

Открыли двери, из машины вылезли двое, оба – в черных масках с зелеными повязками, в военной форме и с автоматами Калашникова. Типичные хезбаллаховцы. Водитель машины остался за рулем…

Навстречу им вышел бородатый, лет сорока человек, без видимого оружия. Он поочередно обнялся с каждым из приехавших.

– Ну? – спросил он по-русски.

– Хвала Аллаху, он там. Аллах отдает его в наши руки.

– Ты сам видел его?

– Брат видел.

Бородатый повернулся ко второму.

– Аллах свидетель, я видел его точно так же, как вижу сейчас тебя.

Бородатый – в раздумье почесал бороду.

– Сколько он там будет?

– Неизвестно. Он очень осторожен. Думаю, два, три часа…

– Хорошо. Подожди меня здесь, брат…

Говорили по-русски. Для здешних мест это было несколько непривычно – но многие из палестинцев русским языком владели. Да и не палестинцы…

Бородатый зашел в дом. Там, у замаскированной бойницы, через которую простреливался весь дворик – на коленях стоял человек с новеньким BHI PKM [97]97
  Укороченная модель ПКМ со складным прикладом и штурмовой рукояткой впереди.


[Закрыть]– как укороченный румынский ПКМ, только полегче и качеством не сравнить. Еще двое, с автоматами Калашникова были по углам комнаты. Лиц ни у кого не было видно – замотаны шемахами, на головах чалмы.

– Джафар здесь – коротко сказал бородатый – вылез из норы, с….а.

– Бабушка надвое сказала… – неверяще сказал один из автоматчиков – ты веришь этому душку?

– Я никому не верю. Джафар замочил отца Хасана. Здесь такое не прощают. А от чьей руки ляжет враг – это уже не важно…

Бородатый достал нож, поддел лезвием полотно половой доски, та отскочила, открыв тайник. Из тайника – он достал длинный, в метр сверток из грубой, защитного цвета парусины. Сверток скрывал что-то типа большого ящика, у него были лямки, чтобы носить его либо в руках, либо за спиной, надев как рюкзак за спину…

Один из автоматчиков достал рацию.

– Гюрза-три, я Гюрза-один, как принимаешь?

– Гюрза-один, я Гюрза-три, слышимость хорошая. Подарки доставил. Нахожусь на позиции два, в готовности.

– Гюрза-три, тебя понял. Начинаем концерт. Будь наготове.

– Гюрза-один, тебя понял. Мы ждем.

– Гюрза-три, отбой…

Бородатый вопросительно взглянул на автоматчика. Тот – поднял большой палец.

Вчетвером – бородач с большим свертком, пулеметчик и два автоматчика – вышли во двор. Луна уныло висела над самым большим городом Новой Земли, освещая мертвенно-белым, рентгеновским светом дворы улицы и шпили минаретов. Луна была ущербной – символ Джихада…

– Аллах с нами! Двинулись! – сказал один из автоматчиков Хезбаллы.

Один из русских – вывел из-под навеса и завел небольшой УАЗ-буханку с глухим «санитарным кузовом». Машина в Новой Земле была самая то – проходимая, тонну везет. Ее можно было встретить даже у американцев…

– Как мы пройдем пост на мосту? – спросил один из русских.

– Хвала Аллаху, сегодня на посту за старшего Курейш, он из нашего клана. Он не будет досматривать меня. И тех, кто едет со мной – тоже не будет.

– А с той стороны?

– Дадим денег. Там меня знают.

– Ты сказал…

Под пристальным взглядом русского – араб почувствовал себя неуютно…

– Я поеду с вами, эфенди… Вам нет нужды подозревать меня, я рискую не меньше вас. Иншалла [98]98
  Дословно – если так будет угодно Аллаху. Типичное выражение арабского фатализма, покорности судьбе. Машина вот – вот сломается, но иншалла доедем… примерно так.


[Закрыть], все будет нормально.

– На Аллаха надейся, но осла привязывай – усмехнувшись, сказал русский – если ты не возражаешь, ты поедешь в нашей машине, Хасан. А вот Али – сядет в вашу….

Это и была проверка. Об этом не говорили и не договаривались. Если Хасан сдал их – он никогда не сядет в машину русских. В этом случае – он попытается открыть огонь прямо сейчас, и русские были готовы к такому повороту событий. Они стояли так, чтобы можно было открыть огонь и самим, не задев своих.

Но Хасан только утвердительно кивнул головой.

– Абу знает дорогу. Мы поедем за ним…

Хасан сел на переднее сидение УАЗа, рядом с одним из русских, две были сзади. В том числе и главный игрок в сегодняшней игре – снайпер. Машины тронулись одна за другой. На выезде – они притормозили, и один из русских закрыл ворота. Сюда они больше не намеревались возвращаться…

Тронулись. Покатились в неверном свете фар улицы и переулки, мощенные щебнем, широкие и узкие, но неизменно грязные. Что с той, что с другой стороне – дувалы, скрывающие дома, кое-где – глухие ставни духанов, большие пустыри, где ничего не было построено и все заросло бурьяном. Машин на улицах было мало, людей – еще меньше. Из тех машин, что попадались – большинство были либо внедорожниками, либо пикапами многие – с пулеметными турелями или пулеметчиками в открытых люках машин. С некоторыми из них, Нива перемигивалась фарами – свои. УАЗ на всякий случай шел без фар – у водителя были очки ночного видения.

Выкатились на «променад». Широченный, грязный, застроенный складами, тут же причаливали суда, и был грузовой порт. Привычные для арабов торговые корабли – доу, которые делали из местной древесины – соседствовали с новыми рыболовными траулерами и небольшими, длиной от двадцати до сорока метров сухогрузами и танкерами класса река-море. Судоходство, перевозка грузов по морю было одной из статей дохода халифата, хотя все, до последнего бачи знали – что благосостояние местных судовладельцев зижделось на доставке крупных партий наркотиков на орденские острова в море. А иногда – и чего похуже…

Здесь – жизни было уже поболее, как и в любом порту. Стояли машины, горело тряпье, пропитанное солярой в бочках и даже нормальное освещение у местных кабаков, открываемых с заходом солнца – Аллах ночью харама не видит. У кабаков – шумели, стреляли в воздух – кто побогаче. В арабских странах стрельба в воздух – популярный способ выражения обуревающих человека чувств: дом новый купил – стреляешь, Рамадан наступил – стреляешь, девушку трахнул – стреляешь. Но здесь такое могли позволить себе только действительно богатые люди – патроны стоили недешево. Это тебе не новый, восемьдесят шестой год в Кабуле, в Демократической республике Афганистан…

Колонна пробиралась самым берегом, замощенным бетонными плитами, Нива, за ней УАЗ. Никто не обращал на них особого внимания – едут себе люди и едут, значит – так надо им. Но те, кто ехал сейчас в УАЗе знал: стоит только привлечь внимания, хоть – как – набросятся и растерзают. Не уйти… это как в муравейник голой ж… сесть.

– Внимание. Подъезжаем – донеслось по рации с головной машины.

– Повнимательней там…

Машины одна за другой свернули на бетонный выезд, как на лепесток скоростной автострады – он вел на один из трех мостов, спроектированных и построенных специально приглашенными инженерами Европейского союза. Этот мост – назывался мостом шахидов…

Едва выехав на мост – машины встали. Прямо тут – была выложена бетонными блоками короткая змейка, заканчивающаяся откатываемым в сторону самодельным шлагбаумом. Тут же – горел костер в двухсотлитровой бочке из-под топлива, стояли две машины – пикап и старый турецкий Форд-самосвал. На пикапе – был крупнокалиберный пулемет, у него – стоял бородатый…

– Все нормально? – спросил водитель УАЗа.

– Да – ответил Хасан – можно тормозить…

– Первый, я второй – стоп.

– На два часа – пулеметчик, ДШК. Три автоматчика на одиннадцать – донес эфир.

Боевики подошли к головной машине – то ли они не видели идущего без фар УАЗа, то ли решили, что главный – в Ниве, а с шестерками ни один уважающий себя человек говорить не будет.

– Видишь его? – спросил сидящего в УАЗе Хасана русский снайпер.

– Да.

– Который?

– Борода.

– Здесь все – бородатые.

– Который стоит ближе к самосвалу. Говорит – его нукер.

Глупо было ожидать иного…

– Я должен пойти, поздороваться с ним – сказал Хасан – он ожидает увидеть в машине меня…

Опасный момент. Если все оговорено – ДШК с такого расстояния их на куски порвет. Но есть два обстоятельства. Первое – никто не будет устраивать стрельбу на мосту. Цель может вывернуться и хотя бы сигануть в воду, второе – с той стороны или с порта могут, не разобравшись, открыть огонь. Второе – если Джафар знает, то он будет устраивать ловушку на суннитской стороне. На шиитской ему делать нечего.

– Иди. Помни, мы наблюдаем за тобой…

Хасан вышел из машины, громко хлопнув дверью и подняв руки на всякий случай. Водитель – настороженно ждал, держа руку на рукоятке АКС-74У, прикрытого одеялом на моторном тоннеле машины…

– Салам алейкум! – громко крикнул он так, что один из бородачей вскинул автомат.

Тот, что стоял – повелительно вскинул руку, крикнул «на, на!» – и стволы опустились…

– Ва алейкум ас-салам, пасар [99]99
  Здравствуй, сынок (фарси)


[Закрыть]…

Хасан обнялся с бородачом…

– Хале шома? [100]100
  Как дела? Ответ – Хорошо, Курейш-эфенди, спасибо…(фарси)


[Закрыть]

– Хубе, Курейш-эфенди, ташаккор.

– Хома коджа мирид? [101]101
  Куда едешь? (фарси)


[Закрыть]

Хасан пустился в малопонятные, но эмоциональные объяснения, в конце концов, его соплеменник лишь махнул рукой, и сделал знак, чтобы открыли шлагбаум. Снайпер не очень то хорошо разбирался в фарси, но разобрал «хейли хатарнак» – слова, которые сказал бородач Курейш. Еще он разобрал «афгани», афганцы…

Хасан хлопнул дверью, заворочался, устраиваясь на покрытом бараньей шкурой сидении.

– Что он сказал.

– Да так…

Бородач, ни слова не говоря, сунул лжецу в затылок.

– Что он сказал? – настойчиво повторил он вопрос.

– Говорит, сегодня с той стороны неспокойно, опасно… Говорит, прибыли какие-то афганцы и другие важные люди. Он видел много машин, прошли по набережной, с той стороны. И они видели вертолет.

– Афганцев…

– И не только, эфенди… – потер ноющий затылок обманщик Хасан – он говорит, там были кяффиры.

Орден…

Бородач родился не вчера, более того – на той стороне его предали дважды, и оба раза – государство, которому он верил и которому служил. Он понимал, что здесь не все так просто: даже на русских территориях доверять нельзя было никому. Уголовники, проворовавшиеся и сдриснувшие сюда бюрократы, мафия… И в то же самое время – здесь он нашел людей, в которых был уверен на девяносто девять процентов, что они не предадут. Он нашел настоящее дело и настоящих сослуживцев.

И настоящего врага…

А Орден… Русским было проще – они уже жили при Ордене на той стороне, и Орден этот назывался – Коммунистическая партия Советского Союза. Отец, который всегда знает, как надо, который поймет и поддержит, если тебе трудно, и если накажет – то за дело и так накажет, что век помнить будешь. Это в теории, на практике то – конечно, все по-другому. Они, дети предательства восьмидесятых и безумия девяностых знали, что власть может быть жестокой, своекорыстной и неблагодарной – но воспринимали это как неизбежное зло, как сезон дождей, в который здесь замирала жизнь. И все же – продолжали жить, стараясь держаться от власти подальше, когда это возможно, и противостоя ей – когда было уже не скрыться.

Ничего удивительного, что на сходке местных амеров – присутствуют люди Ордена и наверняка не из последних. Ведь просто так – сюда не напускали бы душарни всех мастей и видов, да столько, что они уже превзошли по численности населения север. И просто так не поставляли бы им оружие столько, что тут даже пацаны двенадцатилетние – с зелеными повязками на башках и калашами. Спросишь у такого: что он будет делать, когда вырастет, ответ один: кяффиров убивать. Нормально?

– Нормально…

– Второй, второй, я первый. Тебя не пронял, повтори!

Бородатый пришел в себя – запрашивали из головной машины, санкцию на продолжение движения по мосту. Бандиты – уже смотрели с любопытством на стоящие машины…

– Первый, я второй. Продолжаем движение…

Бурча и пырхая моторами, машины двинулись с места…

Второй блокпост, на другом берегу реки, вынесенный за пределы самого моста – медленно приближался во всем своем омерзительном великолепии. Его центром был танк… то ли исправный, то ли нет – но пулемет на нем был исправен, во время разборок им часто лупили по тому берегу. Заграждение было сделано не из дорогих бетонных блоков – а из отъездивших свое машин и земляного вала, насыпанного здесь бульдозером.

– На одиннадцать – процедил сквозь зубы водитель, плавно тормозя – три цели, один РПГ. У ДШК чисто. Ожидать нормального несения службы от аллахакбаров ночью – все равно, что от быка молока. Наверняка – дежурный за пулеметом – дрыхнет в танковой башке, распахнув люк для вентиляции. Но недооценивать опасность этих нельзя.

– Один… идет сюда.

Двое афганцев были у головной машины, один шел к ним, к УАЗу, подсвечивая мощным, аккумуляторным фонариком.

В душной кабине УАЗа раздался отчетливый металлический щелчок.

– Нет… не надо – сказал Хасан.

Бородатый – посветил фонариком в кабину, потом стукнул в стекло. На УАЗе стекла нормально не опускаются, пришлось приоткрыть дверь.

– Салам алейкум…

Афганец!

– Салам… – хрипло, с той же интонацией ответил русский водитель.

– Ту кисти? Ном шома чист? [102]102
  Ты кто? Как тебя звать (дари)


[Закрыть]

– Эсм э Хадид. Ман фалястини [103]103
  Меня зовут Хадид. Я палестинец (дари).


[Закрыть].

– Коджа мири? [104]104
  Куда едешь?(дари)


[Закрыть]

– Маркази шахр. Ман хейли кам дари баляд, брадар [105]105
  В центр города. Я плохо говорю на дари, брат (дари)


[Закрыть].

Назваться палестинцем было опасно – но еще опаснее было назвать какую-то другую национальную группу. Палестинцы держались на особенку, они никогда не входили ни в какие группировки, а только вставали на ту или другую сторону. Палестинцы, несмотря на их относительную малочисленность – были хорошо вооружены, имели четкую командную вертикаль, отработанную еще в лагерях беженцев по всему Ближнему Востоку, имели огромный боевой опыт и были абсолютно безжалостны. Вдобавок – среди них были как сунниты, группы которых сотрудничали с Аль-Каидой, так и шииты, объединенные в партию Хезбалла. В условиях, когда неосторожное слово или поминание Али при совершении намаза [106]106
  шииты в отличие от суннитов при совершении намаза поминают Али, родственника пророка Мохаммеда, четвертого халифа, зверски убитого в Кербеле самими правоверными. Неосторожное поминание Али не в той компании – может и впрямь закончиться перестрелкой.


[Закрыть]могло закончиться настоящим побоищем – представиться палестинцем было лучшим из возможного.

Афганец покровительственно улыбнулся, достал из кармана на разгрузке пачку сигарет.

– Фалястини – афгани дост. Сигарет? [107]107
  Афганцы и палестинцы друзья. Сигарету? (дари)


[Закрыть]

– На, бебахшид… – водитель приложил руку к груди – Хода зияд кунад, брадар [108]108
  Нет, спасибо. Дай бог изобилия, брат (дари)


[Закрыть]…

Афганец зачем-то хлопнул рукой по крыше машины и пошел обратно, к своим, где завершался торг относительно платы за проезд по мосту. Афганцы – были бы не афганцами, если бы упустили возможность поторговаться.

– Твою мать… – сдавленно прошипел водитель – принесли же черти…

Снайпер – хлопнул по плечу водителя.

– Вернемся в ППД – благодарность выпишу. В жидком виде. Не зря вас по языкам гонял.

– Век бы не слышать…

Пронзительно мигнув в ночи задними стопами – Нива пошла…

– За ними…

Свернули с дороги, покатились по пирсу. Грязь, какие-то деревянные ящики… срач такой, что и не выскажешь. Машина переваливается с колдобины на колдобину, недовольно подвывая мотором. Нефть здесь была и едва ли не больше, чем на русской территории – но нормально не качали. Чеченцы обогатили местный диалект понятием «самовар» – компактная, самодельная нефтеперегонная установка, которая состоит из пары больших цистерн, кое-какого оборудования, бочек для готовой продукции и пары джигитов с автоматами – для охраны. Получившийся «бензин» октановым числом был где-то от 60 до 65 в зависимости от качества исходного сырья и продуманности конструкции. Получившимся адским зельем кто торговал с банками у дороги, а кто добавлял присадки, которые поставляли люди, связанные с орденом и продавал это относительно цивильно. Орден хоть и незримо, ненавязчиво – но присутствовал в очень многих аспектах здешней жизни.

– Направо.

Свернули направо. Покатили по широкой местной улице, размытой после сезона дождей, да так и не приведенной в порядок. В сезон дождей – по этой улице буквально реки текут, впадающие в Новый Евфрат. Мало кто в такую погоду рискует вылезти из дома.

– Еще направо…

Машины протискиваются в какой-то узкий проулок, едут по нему. Город кажется вымершим, но в Мекке и других городах юга – это очень обманчивое впечатление.

– Налево.

Машины выезжают на еще более широкую улицу. По обе стороны – стоят машины, здания – здесь даже пятиэтажки имеются. Относительная цивилизация… вперед свет.