Текст книги "Чужая земля (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Чужая земля
Дорога
День второй

Сержант пришел в себя от того, что что-то больно толкало его в щеку. Очень больно. Потом пришла мысль – где это он сумел так нажраться, что аж себя не помнит? В Афганистане был сухой закон, пиво конечно можно было – но тоже в очень умеренных дозах и пропорциях. А он – нажрался буквально в дрова…

Ощущение было такое, как будто ты встал после долгого, но тяжелого, не дающего отдохновения сна. Распухший язык едва помещался во рту, перед глазами – какой-то ящик, голова – как чугунная. Мыслей – никаких. Кроме той, что ему влетит и влетит капитально. Впрочем – его наверное взяли на какую-то миссию, чтобы протрезвел – подальше от глаз начальства…

Он попытался лечь поудобнее, чтобы ящик не тыкался в морду – и обнаружил, что связан по рукам и ногам.

Хаджи, мать твою!

Осознание этого было как холодный душ, как ведро ледяной воды за шиворот. Если он попал в плен к моджахедам… то дело дрянь. Даже если они не знают, кто он, в каком подразделении служит – все равно – приехали. Последнее, что доводила до них разведка – моджахеды собирались захватить кого-то живьем, доставить в Пакистан, установить веб-камеру – и в прямой трансляции в Интернете показать всем правоверным, как с неверного снимают заживо кожу. Что придумают местные хаджи – неизвестно, но вряд ли что-то менее мучительное. Попасть в плен – было самое страшное в Долгой войне, что для одной стороны, что для другой.

Возможно, кто-то другой и запаниковал бы. Но не Сосед – Сосед искал возможность высвободиться, или хотя бы подороже продать свою жизнь…

Плохо то, что с ним Чамберс. В одиночку – с его бородой и знанием намазов – возможно, удалось бы проканать за пакистанца, за пакистанского офицера, многие из которых в Сандхерсте или за британского мусульманина. Если даже штаны снимут… это его не выдаст… понятно, в общем. А пакистанского офицера не тронут, многие из этих ублюдков получают деньги и оружие от пакистанской разведки, у многих семьи на той стороне – и рисковать не будет никто. Узнав, что убили пакистанского офицера – остальные церемониться не будут, устроят зачистку и вырежут всю семью под предлогом того, что в доме была явка террористов, и им там оказали сопротивление. Только так… это мы с ними возимся, а надо вырезать под корень…

Но это – если он в Афганистане. А если нет – то где?

Чамберс… Хватит ли у него ума молчать… За ошибку одного кончат обоих, тут это ни разу не заржавеет. Ублюдок… если выпутаемся, своими руками убью. Взяли тепленького…

Хотя… и он тоже хорош, должен был соображать. Выносной пост… или не дрыхнуть всю ночь, хрен знает, что будет потом. Понадеялся на гражданского… вот и получай теперь.

Мотор мерно, без надрыва гудел. Машина шла по дороге либо по степи. Передачи не переключались, шли ровно…

Даже если он у мусликов – не факт, что его убьют. Бывает всякое. Даже в Афганистане – в некоторых местах американца на куски порвут – а британца нет. Помнят Империю. Некоторые племенные вожди – даже думают, что королева Виктория до сих пор у власти.

И стыдно становится при этом – во что превратилась страна по сравнению с ТОЙ Британией…

Передача переключилась вниз, машина дернулась, двигатель взревел. Его гул стал надрывнее, с хрипом – они свернули с дороги и куда-то ехали, туда, где почва тяжелее. Передача переключилась еще раз…

Так, проверить, все ли в порядке. Интересно – как его взяли, он же спит очень чутко, его учили. Просто так не возьмешь, даже спящего. И тем не менее взяли. Какой-то химией что ли оглушили – во рту как насрали? Или – просто прикладом по башке…

Он стал прислушиваться к себе. Голова болит… равномерно, нет ощущения раны, нигде не стягивает – значит, и крови нет. Руки – ноги… целы, хоть и онемели сильно.

Он попробовал высвободиться, осторожно, чтобы не привлекать внимания, если кто-то в кузове – и не смог сделать ничего. Совсем – ничего…

Его связали по рукам и ногам, а потом для верности – еще и прихватили поверх в нескольких местах широкими лентами серого канцелярского скотча, такого, какой используют на почтовых отделениях. Отличная работа – он и сам лучше бы не связал.

Итак, они знают, кто он такой? Или нет?

Ему вдруг пришла в голову мысль. Все то, что с ним происходило за последнее время, и что он помнил смутно – не зная даже, бред это или нет – он вдруг понял! Конечно же, это бред!

Он вспомнил… Как наяву – Баграм, Исламабад, база Чахлала… Чамберс… взрывы…горящая река и трескающаяся от жара кожа. Все это дерьмо… их просто взяли. Взяли пакистанцы, по сути на месте преступления. Ублюдки американцы… да и собственные спецслужбисты постарались – подставили их как лохов, отправили на верную смерть. Да, конечно! Такое ощущение – раскалывающаяся голова, дерьмовый вкус во рту, галлюцинации – это реакция организма на большую дозу скополамина! Они никому не нужны, их взяли и обдолбали скополамином, чтобы узнать, кто они такие и кто их послал, чтобы навести на цель беспилотники. Узнали – по какой-то причине они стали больше не нужны. Теперь их везут куда подальше, в горы – чтобы грохнуть и закопать. А все, что происходило… все, что он так судорожно старается вспомнить – это не более чем бред от передоза «сыворотки правды»…

Сержант почувствовал, как волна ненависти, душная, темная – накатывает на него. Проклятые ублюдки… для них для всех они – не более чем расходный материал. Сукины дети сидят в кабинетах с кондиционером или перед экраном, на которые дают картинку с беспилотника, с умным видом пялятся туда – и думают, что это они так борются с терроризмом, твою мать. Им насрать на тех парней, которые выполняют их приказы там – в грязи, в дерьме, на дорогах, полных фугасов. Они совсем оторвались от реальности, думают, что можно победить Талибан сидя перед экраном и нажимая на кнопки. Ан нет, мать вашу! Он видел десятилетних, мать твою детей с автоматами Калашникова. Он видел двадцатилетних пацанов с такими же автоматами – Талибан за десять долларов [54]54


[Закрыть]. Он много всякого дерьма видел… он даже охранял парня с позывными Вдова шесть – семь [55]55


[Закрыть]в Кандагаре. Видел результаты рейдов Апачей, которые стреляли ракетами 2,75 дюйма, снаряженными иглами, которые пробивали тело человека насквозь. Пробираясь по развалинам деревень, по исхлестанной ракетами зеленке – его не покидало ощущение того, какое же они все таки дерьмо. Нет, не те, кто честно тащит здесь нелегкую лямку – а те, кто послал их сюда. И вот теперь – они же сдали его с потрохами, не пожелали вытащить, обменять – просто отреклись. Скинули в «бито» как после неудачной игры в карты. Решили сделать вид, что ничего не было… двумя больше, двумя меньше – какая разница? Интересно – они оба попались или Чамберс сумел уйти? Может, он остался прикрывать его отход? Он попытался вспомнить и не смог… только идиотское воспоминание о зеркале из жидкой ртути, наезжающем на него. Как бы то ни было, если он смог уйти – удачи, парень. А он… Аль-хамду ли Ллахи аля кулли халин… [56]56


[Закрыть]

И Сосед, сержант двадцать второго полка САС Тимоти Гибсон – кое в чем поклялся себе. Здесь, сейчас, без слов и каких-то торжественных клятв – просто поклялся. Он поклялся в том, что если он выпутается из этого дерьма живым – никогда больше он не будет работать на государственные службы с трехбуквенным обозначением [57]57


[Закрыть]. И никогда, ни единой минуты – не будет мириться с тем, что вокруг дерьмо и его заставляют делать дерьмо. Нет, сэр, не будет…

Он еще раз попытался высвободиться. Но это было бесполезно…

САСовцев было двенадцать человек.

Их вооружение – было необычным, скорее из восьмидесятых годов, да и по тем временам – тоже необычное. Короткие автоматы – Калашников и Car-15, все с подствольниками. Удивительно то, что из двенадцати снайперов аж пятеро. У двоих – британские снайперские винтовки, L96 и L1A1 с оптическим прицелом SUSAT. Еще у одного карабин М4 с оптикой и глушителем, у последнего – Барретт М82А1, довольно старый. Два пулемета – оба Калашниковы, не британские L7. У каждого – помимо основного оружия есть и бесшумное, в основном это пистолеты-пулеметы СТЭН с интегрированными глушителями, но у двоих – МР40, такие же, как они нашли на разгромленном блок-посту, но с глушителями, навернутыми на ствол. Все скауты были одеты в странную, однотонную и совершенно не похожую на современную «цифровую» форму – но при этом сержант понимал, что эта форма прекрасно замаскирует на фоне здешних ландшафтов. Какую-то подобную куртку он видел в Пакистане, ему сказали, что эта куртка – трофей, снята с убитого солдата советского спецназа, еще давно, в ту войну…

Но все это – они поняли и увидели потом…

Непонятно, сколько они так еще ехали – но всякой поездке наступает конец – наступил конец и этой. Это было весьма кстати – еще немного, и мочевой пузырь сержанта разорвался бы – или он мог нассать в штаны. Ничего не мешало ему это сделать и сейчас – но он решил, что не доставит врагам такого удовольствия – видеть, как британец и солдат САС обоссался от страха. Нет, сэр, не доставит он им такого удовольствия…

Они остановились на какое-то время и стояли минут десять или чуть больше. Потом – снова тронулись – но почти сразу же остановились. Обостренный слух сержанта – он не мог видеть из-за мешка на голове – уловил тарахтение дизель-генератора, потом стук дверцы кабины – значит, приехали…

Немного отлегло от сердца. Впрочем – он и до этого уже понял, что убивать его не собираются, по крайней мере, прямо сейчас. Для того, чтобы убить человека и спрятать труп в каком-нибудь укромном месте – совершенно необязательно ехать столько времени, тратя дефицитную горючку и рискуя, укромное местечко можно найти и куда ближе. А если тут работает дизель-генератор – значит, это полевой лагерь. Значит, его либо хотят держать тут, либо…

Либо этот дизель-генератор питает видеокамеру и осветительные приборы, которые нужны для того – чтобы показать правоверным всего мира, что ждет в конечном итоге всех неверных на Земле…

Всякие варианты могут быть, в общем…

Скрипнул борт, за который ухватились руки того, кто лез в кузов – за ним…

Совсем рядом – на рифленый пол кузова ступила нога.

– Босс, может развязать его? – раздался голос – а то его не подымешь, разлегся, кабан здоровый. Пусть ножками…

– Делай, что тебе сказано…

Голос был гнусавый, типично британский прононс – в нос и половина слов как прожеваны. В Афганистане так никто не говорил, даже англичане – слишком много солдат самых разных национальностей, и такое произношение просто никто не поймет. Для сержанта – слово «босс» прозвучало в ушах аккордами органа, который он слышал на воскресных службах, когда был еще маленьким, и мать – водила его в церковь, хотя им иногда нечего было есть.

Босс… Только в САС и нигде больше – так называют старшего по званию. Это значит, что он – среди своих.

Все-таки его обменяли. Не забыли. Спасли. А то, что нахлобучили колпак – мало ли. Из плена – он готов был хоть голым…

Кто-то подхватил его за плечи и куда-то потащил. Он понял, что его переваливают через борт, и не сопротивлялся. Кто-то принял его и помог удержаться, чтоб он не упал мешком на землю. Этот кто-то – был очень сильным…

– Куда его, босс?

– Пусть мистер Си разбирается, давайте к нему в палатку. Что-то мне не нравится этот урод.

– Мне тоже, сэр. Чистенький какой-то.

– Амир наверное… Или торгаш, мать его. Сейчас и узнаем, что почем.

Его куда-то потащили, тот же человек – просто закинул его на плечо как раненого и пошел с ним. Судя по всему – не сильно напрягаясь.

– А неслабо он затарился, босс…

– То-то и оно. Видал, какую тачку ему в ворота протолкнули? Крупная рыба, нюхом чую.

– Босс, может это Джафар?

– Больше слушай… Тебе и не такого наплетут… Джафар… Джафар бы так не дался, в крови бы захлебнулись. С ним только его личный отряд – полсотни штыков.

– А может, он ему это все вез?

– Что-то ты много болтаешь, Барни…

– Прости, босс.

Сосед машинально считал шаги. Уже вторая сотня… нехилый лагерь, однако.

– Сэр!

– Что тут у вас…

Голос показался Гибсону знакомым… хотя мешок искажал звуки.

– Взяли подозрительных, сэр. Двое, с ними грузовик большой. На грузовике большая мамочка, [58]58


[Закрыть]в кузове тачка новая совсем и стволы. Два пулемета, три снайперские, семь штурмовых винтовок, три пистолета-пулемета, четыре пистолета. В тачке тоже стволы, под самый верх, прямо навалом лежат. В смазке еще, с принадлежностью. Пулеметы, гранатометы, штурмовые винтовки. Только что прошел, похоже и не с пустыми руками. На грузовике следы столкновения. Один явно наш, этот – подозрительный какой-то. Возможно, чеченец.

– Где его взяли?

– Сорок второй квадрат, босс. Почти на дороге.

– С боем?

– Нет, ночью. Тихо.

– В себя пришел?

– Похоже, что да, сэр. Должен был прийти.

– Давай, глянем…

Его поставили на ноги, и кто-то обхватил его сзади – так, чтобы невозможно было ничего сделать руками. Их тоже так учили – если так держать человека он не сможет активировать пояс шахида. Кто-то сорвал с головы мешок.

Яркий свет захлестнул его подобно волне, брызнул в глаза – хотя солнце уже садилось, было не так светло. Сначала – он ничего не видел перед собой, кроме яркого света и разноцветных пятен. Потом – долго закрытые глаза проморгались и размытые, разноцветные силуэты начали обретать свою четкость.

Перед ним – в нескольких метрах – стоял человек лет пятидесяти на вид, с буйной, седой шевелюрой, которую частично скрывал песочного цвета, берет с серебристым кинжалом, короткими, аккуратными офицерскими усами, продубленной солнцем и ветром пустынь кожей и жесткими, черными, похожими на обкатанные морской волной голыши глазами. На человеке была странная, однотонная униформа, пустынный, разгрузочный жилет и короткоствольный автомат Калашникова с длинным магазином наискосок на груди.

Человек внимательно, с прищуром, смотрел на него.

– Сорок второй квадрат, значит… Гарри, убери кляп.

Кляп убрали, Сосед шумно вздохнул воздух, плюнул и закашлялся…

– Сэр… Вы? – выдавил из себя он, когда унял кашель.

– Нет. Призрак отца Гамлета – пошутил, без улыбки, впрочем, майор Двадцать Второго полка САС, бывший командир сабельного эскадрона А, бывший командир «отряда контрреволюционной войны», кавалер Военного креста Ричард МакТауб.

– Но вы же…

– От рака умер, сынок? А ты что думал – в рай, что ли попал?

И рядом кто-то оглушительно и жизнерадостно заржал, так что если бы вокруг были стены – они непременно затряслись бы.

Ичкерийский Имамат
Район населенного пункта Гумсе [59]59
  Чеченское название Гудермеса. Чеченцы, расселившиеся по Ичкерийскому имамату, называли свои поселения как на своей родине – только не русифицированными, а настоящими, чеченскими названиями.


[Закрыть]
День второй

В отличие от даже менее обжитых, но более цивилизованных с точки зрения народа, их населяющего мест – в Ичкерийском имамате даже то, что в другом месте считалось бы городами – больше всего было похоже на деревню. По привычке, чеченцы строили как и у себя на родине кирпичные и каменные особняки, высотой в два, в три, а то и в четыре этажа – но у них не было ни одного общественного или делового здания, построенного, как к примеру в Нойехафене, столице Европейского союза, откуда они брали кирпич. Не только дороги между населенными пунктами – но и дороги в самих населенных пунктах чаще всего не были замощены и в сезон дождей превращались в настоящий танковый полигон: те, кто рисковал выйти по делам в такое время рисковал провалиться в грязь про колено, а то и по пояс, машинам и вовсе в это время прохода не было. Гостиниц в населенных пунктах не было: те, кто был победнее, но при этом не был рабом – пускали постояльцев. Правосудие вершили всем миром и шариатским судом: дознание чаще всего проводили родственники потерпевшего, а наказаний было только три: палки, рабство и расстрел или отрубание головы. В каждом селении был шариатский судья, и он вершил суд в соответствии со своим пониманием шариата – обычно ограничивающегося прочитанной когда то красивой, подозрительно ярко раскрашенной книжкой, которые одно время в изобилии ходили по Ичкерии, а теперь – встречались и здесь.

Населенный пункт Гумсе находился на самой границе Ичкерийского Имамата и исламского халифата. Он был расположен южнее Абу аль-Валид Юрта, где торговали рабами – потому что здесь было тише, и торговали здесь – несколько другим товаром. Тем, который не любит шума, приносит куда более солидный доход, и которым нельзя торговать, если есть риск появления британского или русского спецназа, вышедшего в рейд для освобождения захваченных в рабство. Однако – денег через Гумсе текло едва ли не больше, чем через главный центр работорговли на юге.

Если проехать по главной улице Гумсе – улице Салмана Радуева [60]60
  Салман Радуев родился в Гудермесе


[Закрыть], при этом не утопить машину в грязевой яме, в некоторых из которых и слон поместится, а потом проехать еще около пятнадцати километров на юго-восток по накатанной колее – то вы попадете на Круг. А Круг – это особенное место…

Ни с того, ни с сего дорога обрывается и переходит в большой, до километра радиусом вытоптанный круг. Тут же – выстроены заграждения, бетонные блоки высотой человек примерно по пояс, чуть выше. Они стоят двумя ровными линиями – как древний войсковой строй, готовый ринуться друг на друга. По центру этого странного сооружения – камнями, вбитыми в землю выложена шахада «Ла Илляхи илля Ллаху Мухаммед расуль Аллах». [61]61
  Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его.


[Закрыть]Эта надпись, помимо того, что настраивает участников проводимых здесь переговоров на нужный лад и напоминает им о том, о чем забывать нельзя – играет и сугубо утилитарную функцию, даже две. Первая – она показывает участникам переговоров, куда нужно подойти. Вторая – ни один из участников переговоров не осмелится наступить на святые для любого мусульманина слова – таким образом, между командами переговорщиков соблюдается комфортное личное расстояние и если даже что-то пойдет не так – никто не бросится в драку, потому что для этого придется наступить на слова шахады. Если бы не эта надпись – переговоры на Круге проходил бы намного более кроваво.

Прообразом этого круга был круг у Кизляра, печально знаменитый в середине и конце девяностых. Там, в нескольких километрах от Кизляра, на дагестанской земле, но на самой границе с Ичкерией – тоже был круг. Там был русский блокпост с бронетранспортером и солдатам принято было платить, чтобы они обеспечивали мирный характер обмена – все-таки бронетранспортер был серьезным подспорьем в таких ситуациях. Обмен как здесь, так и тут происходил по негласно утвержденному обычаю. Несколько машин с боевиками – точное число не оговаривалось – подъезжали с обеих сторон к кругу и останавливались так, чтобы создать полукруг с обеих сторон. За машинами укрывались бойцы, а снайперы отходили еще дальше и залегали, вместе с русистами обеспечивая честность обмена. Дальше – из машин выходи высокие договаривающиеся стороны, они сходились на центре круга. Шахады на кизлярском круге не было, потому что тогда договаривались с русистами, а русистам наплевать на шахаду. Если речь шла о совсем уж острых вопросах, или между высокими договаривающимися сторонами была кровная месть – то с собой обычно брали старейшин из близлежащих сел, потому что при старейшинах устраивать перестрелку как-то не комильфо. Впрочем, некоторых не останавливало и это.

Переговоры длились иногда несколько минут, иногда несколько часов. После того, как высокие договаривающиеся стороны приходили к соглашению, начинался обмен. Если пеняли заложника на заложника или нас арестованного в Русне боевика – то обмениваемых выпускали из машин, и они шли навстречу друг другу, стараясь не побежать – сцена напоминала те, которые разыгрывались на «мосту, по которому не возвращаются» [62]62
  Это мост на тридцать седьмой параллели, маленький и узкий. Единственный оставшийся неразрушенным между Северной и Южной Кореей. Там происходят обмены.


[Закрыть]– если бы чеченцы знали, что это такое, то непременно нашли бы сходство. И гордились бы этим.

Если заложника обменивали на деньги – то наступал этап пересчета денег. На русском блок-посту всегда хранили машинку для счета денег и детектор подлинности, высокие договаривающие6ся стороны брали их в аренду и считали. Часто проверяли каждую пачку – в Ичкерии в ходу были иранские подделки доллара, очень качественные, выявить их было очень сложно. Иногда – деньги считали русские солдаты, потому что чеченцы не доверяли никому и ничему.

Потом – разъезжались. Это был самый опасный момент, особенно если была кровная месть – сохранялся соблазн ударить из всех стволов в последний момент, потому что намус [63]63
  Честь, репутация. Это слово пришло в чеченский язык из арабского.


[Закрыть]– стоит намного дороже денег. Снайперы покидали свои лежки в самый последний момент.

И здесь, в Новой земле, где хватало места с лихвой и всем – ничего не изменилось. Совершенно – ничего…

Несколько машин, поднимая за собой столбы пыли, катились по направлению к Гумсе. Первым шел американский Hummer H2 – гражданская машина – но здесь она была переделана в военную и за самодельной турелью с пулеметом ПКМБ – сидел пулеметчик в черной маске с зеленой повязкой на лбу, которая подтверждала его принадлежность к тем, кто даже здесь идет по пути Аллаха. Следом шел роскошный, черный G500, уляпанный грязью по самую крышу, но не вооруженный. Третьим в колонне шел пикап Лэнд Ровер Дефендер 130, и в кузове его – торчал пулеметчик за ДШК – Дегтярева-Шпагина крупнокалиберный, один из самых популярных здесь видов вооружения. ЛэндРовер чеченцы купили у ненавистных им британцев – американские пикапы, популярные севернее, здесь застревали в грязи всерьез и надолго, а Дефендер – обладал проходимостью не хуже привычного УАЗа. Замыкал колонну еще один Дефендер, только сто десятый и не пикап, а универсал. Окна были выбиты – и из салона торчали стволы автоматов и пулеметов.

Машины шли грамотно – долгие годы войны научили чеченцев осторожности даже в том случае, когда опасности не предвидится. Дистанция между машинами – метров тридцать чтобы не влететь в засаду всем разом и не подорваться на одном фугасе. Между машинами была установлена радиосвязь и наблюдатель в Хаммере, вырвавшемся вперед метров на двести – докладывал обстановку на остальные машины конвоя. Радиосвязь между машинами была, и если впереди было бы что-то подозрительное или опасное – джихадисты готовы были дать бой или развернуться – и гнать до ближайшего поселения, где они, несомненно, нашли б помощь.

Но у джихадистов – не было ни тепловизоров, ни предварительной разведки маршрута – и выявить действительно серьезное наблюдение – они не смогли бы. Да если бы даже и было, это несильно бы им помогло, потому что наблюдением за дорогой занимались действительно квалифицированные люди.

Группа, которая занималась наблюдением за дорогой, а при необходимости вполне способна была ее перекрыть, подстраховав основную группу – состояла из пяти человек. Она была смешанной – трое русских из РА, русской армии, набравшей здесь большую силу и двое из особой группы снайперов Королевской морской пехоты. Сама операция, которая носила кодовое название «Подкова» – так же была смешанной, ее проводила совместно Русская Армия и Британская Империя, при удачном ее окончании можно было ослабить напряжение как на севере, так и на юге региона, заставив джихадистов сцепиться между собой. Операция носила статус «альфа» – то есть особой важности по британской классификации и эта группа была одной из многих, заброшенных на враждебную территорию.

Из пяти человек в группе двое были британцами и трое – русскими. Точнее так – один британец, один американец и трое русских. Американец – снайпер, стафф-сержант двадцать второго экспедиционного отряда Корпуса морской пехоты США Александр Декслер залег со своим здоровенным Барретт М107 с редким здесь термооптическим прицелом, примерно в тысяче двухстах метрах от дороги, на покрытом лесом холме. Его задачей было – снайперским огнем остановить машины или машину, если что-то пойдет не так. Его корректировщик, бывший горец [64]64
  Ее Величества, шотландские фузилеры.


[Закрыть]Тимоти МакНилан прикрывал американца и сам был готов вступить в игру со своей L96. Они же отвечали за станцию связи – близко к дороге станцию развернуть было нельзя, и поэтому русские передавали информацию по маломощной рации на базовую станцию – а та уже отправляла сигнал дальше, на развернутый на вражеской территории пункт сбора, иначе – гнездо. Рация была хорошей, британской, работала в автоматическом режиме, только требовала подзарядки. Чем и занимался в свободное время МакНилан, сжимая что-то похожее на эспандер – ручная станция подзарядки, хоть и маломощная, а все-таки.

Русские – расположились намного ближе, примерно в двухстах метрах от дороги, замаскировавшись на открытом пространстве. Их было трое и они не раскрывали своих имен даже британцам. Их звали Волк, Филин и Тень и эти клички были не хуже, чем любые другие – а потому британцы не проявляли любопытства и не интересовались их именами.

Русские подобрались так близко – потому что они интересовались тем, что было в машинах и при возможности – не преминули бы удовлетворить любопытство. Все они были примерно одного возраста, одного роста и даже выглядели примерно одинаково – если и не как близнецы, то как дальние родственники. Филин был вооружен автоматом HK416 с коллиматорным прицелом EOTech с увеличителем 3Х и глушителем, Волк исполнял роль «хэвиганнера» и был вооружен пулеметом М240L, Тень был вооружен еще одним пулеметом – Minimi Para. Это не было их штатное оружие, его им одолжили британцы при подготовке операции. По некоторым причинам – русским в этой операции светиться никак не стоило, а если бы тот же Филин взял свой штатный АС Вал – участие русских стало бы очевидным. Такое оружие русские не продавали, берегли для себя – и с недавних пор открыто участвовать в некоторых острых акциях – для русских было чревато.

Первым – натужное гудение двигателей услышали не русские – а МакНилан, у которого, как и у любого горца был превосходный слух. Он хлопнул своего первого номера по плечу и показал два пальца – контакт, примерно две мили. Потом – взял лежащую рядом рацию и один раз нажал на тон – сигнал русским затаиться. Местность здесь была лесистая, переходящая в лесостепную, примерно как в Чечне – и дорога далеко не просматривалась. Только через пару минут – звук работающих двигателей услышали и остальные…

– Четыре… – одними губами произнес МакНилан, хотя с такого расстояния его никак не могли услышать – ветер два влево. Дистанция точка восемьсот одиннадцать [65]65
  Восемьсот одиннадцать тысячных мили


[Закрыть].

Декслер, не отвлекаясь, сопровождал стволом своей винтовки головную машину. Если русских обнаружат – первым выстрелом он разнесет ко всем чертям двигатель головного Хаммера, вторым – сшибет пулеметчика. По договоренности – русские брали на себя замыкающую машину, их подстрахует Мак – хотя с его винтовкой сделать это будет не так то просто. Дальше – свободная охота, по возможности, они поддержат русских, хотя у них два пулемета, могут и сами справиться. В том, что он справится – Декслер не сомневался, два тура в провинцию Урузган с миссиями по всему Афганистану – отучили его сомневаться навсегда. Отучили они его и от мыслей о том, что эти – тоже люди. После Афгана – он их за людей не считал.

Где-то там, посреди высохшей травы – русские проводили взглядами проехавшие мимо них машины. Потом – выждав немного, один из них переключил рацию, поднес ее к губам. Чехов нельзя недооценивать – в последнее время среди них все больше и больше профи, появляется невесть откуда и хорошая аппаратура. И если саму передачу они вряд ли засекут – для этого надо знать частоту – то радиовсплеск – запросто могут. И сделают выводы…

– Первый, я пятый, контакт, повторяю – контакт.

– Пятый, я первый, продолжайте.

– Первый, наблюдаю групповую цель, вероятно особо важный объект. Четыре коробочки, один крупняк, не меньше двух красавчиков, до двадцати духов. Идут по направлению к муравейнику. [66]66
  Четыре автомашины, один крупнокалиберный пулемет, как минимум два ротных, до двадцати боевиков. Идут по направлению к населенному пункту.


[Закрыть]Вторая коробочка по описанию соответствует, номеров нет, как понял?

– Пятый, вас понял. Держать позицию, до команды никаких действий не предпринимать.

– Первый, принято, отбой.

Русский переключил рацию обратно на прием. Второй – просто лежал рядом со своим новеньким укороченным пулеметом. Третий – прихватил губами трубочку Кэмелбэка, сделал пару глотков. Это была и вода и пища, двухлитровый резиновый мешок на спине, там какая-то дрянь с солью, белками и витаминами – но которая заменяет нормальную еду на пару-тройку дней – если выпивать в день литра полтора этой бурды. Никто не знал – когда пойдет колонна, в каком составе, данные были очень ненадежные. Два дня они пролежали без движения – но если машины все-таки прошли, то миссия их скоро закончится…

Пройдя еще с пару миль от места засады – машины въехали в селение Гумсе. Оно располагалось на ровном месте, в своеобразной долине, окруженной полями, на которых трудились рабы и невысокими, покрытыми лесом холмами. Несмотря на то, что по местным меркам это был город – Гумсе выглядело как село, просто разросшееся. Красный кирпич заборов роскошных вилл, дувалы из глины у тех, кто победнее, минареты мечетей, пронзающие острыми шпилями небо и дети. Здесь было очень много детей – так много, как нигде на севере.

Рано или поздно – это должно было помочь им победить.

Сопровождаемые любопытными пацанами и озлобленными, исподлобья взглядами рабов, трудившихся у некоторых домов по хозяйству – маленький караван машин проехал почти до самого центра села. Свернул в заранее открытые, железные, крашенные зеленой краской ворота одного из особняков в самом центре селения. Судя по виду – почти гектар земли, огороженный кирпичным забором в три кирпича, множество надворных построен, похожая на замок вилла того же красного кирпича, крытая европейской черепицей – хозяин этого поместья был совсем не бедным.

Въехав во двор – машины остановились. Одетый в грязную, но не порванную одежду и обутый в ботинки раб поспешно закрывал ворота. У здания, под легким, крытым кровельным железом навесом стояли несколько автомобилей, в том числе и Hummer H1 в гражданском варианте, дорогая, но популярная машина. На некоторых машинах – видны были турели с пулеметами. Выделялся белый Тойота Ланд Круизер-200 – машина, стоящая чуть в сторонке и явно не принадлежащая хозяину этого дома.

Из въехавших по двор машин – вышли гости. Один из них – выделялся черной, кожаной курткой – бомбером, короткой, с проседью бородой и тяжелой, прихрамывающей походкой, из которой наблюдательный человек мог заключить, что одной ноги нет. Не было не ноги – не было ступни, которую заменил хороший, немецкий протез.

Навстречу ему – шагнул полноватый, с круглыми, жесткими, совиными глазами и длинной бородой человек примерно того – же возраста – лет пятьдесят. За ним тоже была охрана – человек двадцать, вооруженных до зубов.

– Салам, Аслан… – первым поздоровался гость – да пребудет достаток в этом доме, а с тобой и с твоими детьми – благословение Аллаха!