Текст книги "Чужая земля (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Чужая земля
Время и место неизвестны
День первый

Никто из них даже не понял, что произошло. Кошмар, который им пришлось пережить – оборвался, не успев начаться, и они вдруг оказались в каком-то ангаре. Платформа медленно катилась по рельсам, было светло от установленных в каком-то помещении ламп – и бородатый человек, одетый в белые штаны и черную безрукавку, с чалмой на голове – отшатнулся от двери появившейся из небытия машины.

Человек был бородат, и на голове его была чалма, а за спиной у него – ствол был виден из-за плеча, висел автомат.

– Контакт!

Несколько секунд растянулись в вечность: сержант толкнул дверцу машины и буквально вывалился из нее. Словно в очень замедленной съемке он видел – вот бородач в десяти шагах от него тащит что-то из кармана безрукавки, вон он пытается целиться в бородатого из длинной, неудобной винтовки, не понимая, что ко всем чертям происходит. Вот в ярко освещенном проеме – куда он ведет?! – появляется еще один, уже с автоматом в руках, и он тоже невысок и бородат, как и первый. Вот – рука, намертво захватившая переднюю рукоятку, наводит длинный, удлиненный глушителем ствол на моджахеда, вот автомат дергается и в районе паха на штанах появляется пятно, вот еще одно. Вот моджахед начинает падать, его рука уже вынырнула из кармана с взведенным ТТ, но выстрелить из него он уже не успевает. Вот второй, у самой распахнутой двери – медленно-медленно поднимает автомат Калашникова, зажав локтем приклад. Вот винтовка смотрит на него… и в этот момент сильный удар… он ударяется об землю, сбивая прицел, черный зрачок автомата смотрит прямо на него. Вот – он начинает отклоняться, а моджахед падать на землю. Вот – тело привычно группируется, уходя в перекат… ему часто приходилось покидать транспортное средство под обстрелом, и он помнит, как это делается. Вот, пользуясь инерцией, он медленно поднимается на ноги, и уже поднявшись, начинает стрелять. Первая пуля достается тому, с ранениями в пах и живот, чалма слетает и что-то бурое брызгами разлетается по земле из пробитой головы. Вот – короткая очередь бьет по тому, кто упал у самого света… свет ослепительно ярок, только появляются из него не ангелы, несущие благодать, а боевики с автоматами Калашникова. Вот – он бросается вперед, к этому свету, потому что времени мало, времени совсем нет. И если впереди – райские двери с апостолом Петром – ему есть что сказать святому. Он никогда не убивал тех, кто не заслуживал смерти и всегда делал это – для того, чтобы защитить своих сограждан, подданных Ее Величества Королевы от сатанинского лика террора. Он смотрел ему прямо в лицо – и не хотел бы, чтобы смотрели другие…

И тут – время разжимается как сжатая пружина. Вот он – у самой двери, под ногами убитый боевик – не запнуться бы… Жара… Ирак? Афганистан? Где ко всем чертям они оказались? Жара такая, что как из печки… Выжженная солнцем земля… обычная земля, как в тех местах, где он проводил последние годы своей службы. Вот – он проходя дверь, привычно делает кувырок… земля принимает его, автомат полностью под контролем. Двое бородатых бегут на него, до них ярдов двадцать, еще один пытается забраться в кузов старой, бескапотной машины, в котором находится какое-то оружие, еще один – стоит у дверцы второй машины. Две машины, обе бескапотные, привычного вида. Боевики пытаются затормозить и вскинуть автоматы – но они никак не ожидали, что им придется стрелять по человеку, который катился по земле. Он успевает – а они нет – длинная очередь перерезает боевиков, бьет по спине того, кто пытается забраться в кузов, и тот падает… Последний – у кабины, тоже вооруженный – пытается перехватить автомат, но из-за спины это сделать сложно, пули достают и его. И тишина… раскаленная тишина, такая бывает только в очень жарких местах, кажется – что воздух звенит от жары…

Он встал на колено, потом поднялся полностью. Хорошо, что у него был тот самый, на сто патронов магазин – ему дважды пришлось учинять стрельбу и в нем еще патронов тридцать осталось, хорошо. Он перебежал к машине… русской, кажется, прижался к ней – и чуть не вскрикнул от боли – металл был просто раскаленным. Боевик, который пытался забраться в кузов был совсем молодым… он лежал, широко раскинув руки, и короткая бороденка торчала торчком, а в широко открытых глазах навеки застыло изумление. Он сделал – то, что должен был сделать, он пал на пути джихада и стал шахидом… счастливой дороги. Автомат – русский, со складным прикладом – отлетел и лежал чуть в стороне…

Пистолета у него не было, он открыл дверцу кабины, удерживая наизготовку автомат… чисто. Еще один автомат, тоже русский – лежит на водительском сидении, прикладом к нему, видимо, водитель в кабину положил, взять не успел. В кабине чисто. Он досмотрел вторую кабину, потом кузова обеих машин. Чисто, в одном из кузовов установлена турель, явно не самодельная, а заводская, аккуратная. На турели – какой-то крупнокалиберный пулемет, на вид ухоженный, лента заправлена в пулемет, большой, зеленый короб на специальной подставке, все как полагается. Гибсон даже поежился, представив, что было бы, если бы одному из ублюдков удалось добраться до пулемета…

Во втором кузове – не было ничего, кроме пары бочек. Стукнул – по звуку полные, явно топливо…

Резко развернулся, почувствовав человека и услышав осторожные шаги. Это был Чамберс с пистолетом в руке…

– Это я, я! – запоздало сказал он.

– Никогда не подходи так… – сказал сержант – это ты того, у двери?

– Я… успел.

– Я твой должник. Видишь, автомат?

– Да.

– Возьми его. И иди за мной…

Чамберс наклонился и подобрал АКМС – к его магазину черной изолентой был примотан еще один.

– А… где мы?

Сержант огляделся. Невысокое, сложенное из бетонных плит здание, окружено забором – не забором даже, а глиняным дувалом, высоким, выше человеческого роста. В углу – ворота, выкрашенные в зеленый цвет, закрытые и похоже – закрытые на массивную стальную балку-щеколду. Острый шпиль минарета справа, за забором врезается в бледно-голубое, раскаленное небо.

– Похоже, что в Ираке. Тикрит, Дияла или еще где похуже. Держи двери под прицелом. Стреляй, если кто полезет. Любой, кто с оружием – враг, за исключением тех, кто в нашей форме. Бородатых – вали без окрика.

– Понял.

Сменил магазин – поставил на сорок патронов, которыми в последнее время многие пользовались, стопатронный у него был только один. Пошел – аккуратно, приставным шагом обрезая углы… если кто и есть, то этот кто-то опытный боец, он не полез на рожон, а затаился, оценивая обстановку – и козырнет в последний момент. У него тоже козырей немало… но он играет на чужом поле, а ублюдок, если он есть – на своем…

За углом не было никого…

Протяжный зов азанчи, раздавшийся совсем неподалеку, был неожиданным и громким, отчего он чуть не подпрыгнул на месте. Мать их… да что же это такое…

 
Аллаху акбару, Аллаху акбару,
Аллаху акбару, Аллаху акбару
Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху,
Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху
 

Чертовы бородатые. Это арабский язык, арабское, довольно четкое произношение… точно, Ирак…

Пошел дальше. Оказалось, что здание стоит, в одном месте едва не наваливаясь на дувал, что-то вроде склада с большой площадкой впереди, как бы для торговли. И тоже – никого…

Осторожно продвинулся дальше – и обмер. В бетонной плите небольшая дверца – видимо, запасная – настежь! Сунулся внутрь, его ослепило темнотой – так бывает, когда с очень яркого света входишь в темное помещение.

В машине – никого. В ангаре – никого. Он метнулся назад, на дувале увидел следы – кто-то подпрыгнул – потом царапал ботинками, пытаясь подняться изо всех сил…

Но поднялся.

– Ушел гад… – вслух сказал сержант двадцать второго полка САС Тимоти Гибсон.

В раскаленном воздухе – переливами плыли азаны… как тогда…

Времени совсем нет.

Он выбежал наружу, Чамберс добросовестно держал дверь под прицелом.

– Когда ты последний раз видел профессора?

– Он в машине…

– Он ушел, мать твою!

– Что?!

– То! Надо делать ноги отсюда, пока не нагрянула толпа муджиков. Времени совсем нет. Давай, тащи этого!

Убитых боевиков было шестеро. Один пожилой – остальные совсем молодые, не старше двадцати пяти. У троих – на голове черные ленты, повязки на волосы, на них белым – шахада, Ла Иллахи илла Ллаху Мухаммед расуль Аллах. Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк Его. К гадалке не ходи – смертники. Один рыжий, настоящий рыжий, не выкрашенный хной как шиит – а рыжий от природы, молодой, с короткой бородой. Скорее всего – чеченец.

Пять автоматов, у двоих с подствольными гранатометами. Два румынских, два болгарских, совсем новых, и старый, советский, аж семьдесят девятого года выпуска, но под советский 5,45 и с длинным, длиннее обычного раза в полтора магазином. Еще и цевье с рукояткой – из дерева, а не из пластика, очень удобно. Снайперская винтовка – похожая на иракскую «Аль-Кадиссию», но другая – на вид новенькая и довольно ухоженная – может, просто угробить не успели. Разгрузки, набитые «во все дыры» – рожки, гранаты – разгрузки китайские, но новые совсем. Три пистолета, два пакистанских и американская табельная Беретта, возможно, что снятая с трупа убитого американского военнослужащего. Немного еды – лепешки, сушеное мясо. Вода – у каждого по большой фляжке. В карманах – монеты, какие-то карты похожие на пластиковые, патроны россыпью, пистолетные – все это собрали в мешок и с собой – потом разбираться…

Сержант наскоро сорвал с трупов разгрузки, заодно и ботинки, в таких местах это большая ценность, а ботинки хорошие, покидал все это в машину. Живем… если в машине у них было только оружие без боеприпасов и в консервационной смазке – то сейчас у них вдобавок к его автомату и пистолету Чамберса – шесть АК с боезапасом, три пистолета, гранаты…

Сержант вернулся в здание, увидел какой-то пульт желтого цвета, поднял голову вверх – и увидел большой, массивный таль прямо у самой крыши ангара. И ему пришла в голову гениальная мысль.

– Чамберс! Держи дверь! Целься в дверь!

У него был выбор между двумя машинами. Один – русский КамАЗ, он видел такой в Афганистане, в нем топливо. Другой – Мерседес, довольно старый, возможно германский, возможно – монгольский. Оба с длинными кузовами и трехосные, но в Мерседесе прямо в кузове, впереди установлена турель с пулеметом. Это и решило выбор…

Он сунулся в кабину – ключи на месте, пыльно, грязно и коробка – стик [50]50
  То есть ручная, не автомат.


[Закрыть], но это ничего, он такие машины умеет водить – учили в Польше на курсах по выживанию НАТО. Повернул ключ, двигатель почихал и схватился… живем… Развернув машину, он подогнал ее задом прямо к ангару… Явно – вот эта вот телега и предназначена для того, чтобы ее поднимать талем и прямо весь груз, который на ней – грузить в длинный кузов машины. Непонятно, что это за хрень такая – но что бы ни было впереди, крупнокалиберный пулемет будет явно не лишним.

Выскочил из кабины, прикинул – не справится.

– Чамберс! Давай, ко мне! Поможешь!

Постоянно выходя из ангара и оглядываясь на ворота, они зацепили тележку с их Дискавери тросами, дальше сержант взялся за пульт управления талем. Ничего сложного, хотя надписи около кнопок на арабском. Таль был пятитонный, не меньше, Диско, который сейчас с грузом весил тонны три – поднял легко и непринужденно. Потом сержант аккуратно подал грузовик назад, Чамберс руководил этим процессом, размахивая руками. Наконец последнее и самое опасное. Они опустили платформу в кузов грузовика, сержант слазил в кузов и сумел подать Диско вперед, так что он передними колесами съехал с платформы в сам кузов. Потом – они подложили нашедшиеся тут кирпичи под передние колеса, чтобы машина не двигалась, отцепили передние стропы и подали Мерседес вперед, очень медленно. Диско сначала потащило назад – но потом он все-таки съехал с платформы и оказался стоящим в кузове всеми четырьмя колесами. Вот так то и лучше, только колеса осталось заблокировать…

Никто не появился и сержант уже понял, почему. Профессор здесь – такой же чужой, он знает урду, но вряд ли знает арабский, тем более что иракские диалекты. Ему самому – придется прятаться, пока он не доберется до явки Аль-Каиды или кого там, или пока его не задержит патруль – иракской полиции, шиитской милиции Ас-Садра, исламской милиции аль-Малики, американский или какой там… в этой чертовой стране полно патрулей. А если он начнет привлекать внимание на улице, то его, достаточно цивильно выглядящего, просто украдут. Так что время у них есть… по крайней мере до тех пор, пока дружки этих бородатых не спохватятся…

Потом – они подъехали к стоящему во дворе русскому КамАЗу и стали перегружать бочки. Перед этим – Гибсон сбил пробку с одной из них, понюхал – соляра! Для Диско, наверное, не пойдет, грязная, а вот эти машины – сожрут за милую душу. И то дело.

Перекатить бочки удалось лишь тогда, когда они опустили борта обеих машин и сделали что-то вроде помоста из досок, которые нашли там же, в ангаре. Доски были выкрашены в зеленый цвет, на них виднелись черные, нанесенные по трафарету буквы – кириллица. От оружия, которое прошло через этот портал раньше – ящики вскрыли, оружие забрали. Сержант прикинул, сколько оружия и людей могло переместиться так из Пакистана на территорию Ирака – подготовленные, вооруженные боевики не даром ситуация начала обостряться. Надо сообщить об этом месте первому патрулю многонациональных сил, не исключено что они имеют дело с первым в мире телепортом, который изобрели какие то ублюдки…

– У тебя есть телефон?

– Что? – обернулся Чамберс.

– Телефон…

– Ах, да…

Это была Sonim XP3, телефон для работы в тяжелых условиях. Но камера там была, хоть и не самая мощная. Связи, конечно же, не было – не то, что роуминга, а уровень сигнала был на нуле. Какое-то захолустье.

Сержант побежал к зданию, сделал несколько снимков – здание, внутренности, сам портал. Заодно сообразил, что именно так их и нашли в Пакистане – по сотовому телефону. Сотовый телефон, даже если ты его выключил – периодически подает сигналы на ближайшую вышку сотовой связи, определяя свое местонахождение. А в Пакистане с его непрекращающейся террористической активностью, прослушивание и отслеживание сотовых телефонов велось постоянно.

Сержант вернулся к машине, по ходу сняв с подохшего моджахеда его чалму – и обнаружил Чамберса, со счастливым видом держащего в руках пулемет Калашникова с заправленной лентой.

– Черт… Где нашел?

– В кабине этой машины. Там, за сидениями.

Сержант выругал себя – машину, которую они оставляют, надо было досмотреть и досмотреть тщательно. Пулемет, вдобавок к шести автоматам – просто отлично.

– Бросай в кузов. Чалму умеешь накручивать?

– Немного…

– Давай! – сержант протянул своему невольному напарнику чалму с убитого боевика.

– Ты уверен, что там нет вшей?

– Я уверен, что эта штука поможет тебе остаться в живых до того, как мы обнаружим патрульную базу или патруль коалиционных сил. Давай, надевай…

Аргумент был безотказным.

– Машину со стиком водить умеешь?

– Такая была у моего отца. Старый Лендровер.

– Отлично, слушай меня. Я буду в кузове, за пулеметом. У тебя будет два автомата, но это на всякий случай. И пистолет. Связь у нас есть, если не получится передавать голосом, будет так: я буду стучать прикладом по крыше кабины. Один удар – стой, два удара – вперед, или ускоряйся, три удара – у нас проблемы. Повтори.

– Один удар – стой, два удара – вперед, или ускоряйся, три удара – у нас проблемы. Ты уверен, что это необходимо.

– Необходимо, и еще как. Мы не знаем, куда мы попали, если это суннитский треугольник, то нам понадобится вся наша удача, чтобы выскочить отсюда живыми, здесь на десятки километров вокруг – одни муджики, а большая часть постов снята. У тебя есть компас?

– Нет.

– Держи! – сержант протянул ему свой – двигайся на юг.

– Почему на юг?

– Потому что там, скорее всего – Багдад, понял? Там мы найдем помощь…

– Понял…

– Теперь. Подъезжаем к воротам, двигатель не глуши. Выходишь, и открываешь их. Я в кузове. Если увидишь бородатых – падай, основную работу предоставь мне. Но автомат возьми на всякий случай. И вообще – без автомата больше никуда не ногой…

– Все понял.

– Тогда по коням.

Гибсон забрался в кузов, проверил, как стоит машина – если колеса заблокированы хреново, то при резком торможении она его просто размажет. На всякий случай – он поставил бочку, чтобы она служила чем-то вроде ограничителя движения и заодно предохраняла от пуль с фланга. Защита так себе – но если бронебойно-зажигательными садить не будут – вполне себе и сойдет. И все равно – оттого что машина сзади стоит – это действует на нервы…

Машина двинулась с места с резким рывком – и тут же остановилась – сержант спиной ощутил, как качнулся Диско. Черт бы все побрал, кажется, журналист наврал, что умеет водить такие машины. Но из крупнокалиберного пулемета – он тем более стрелять не умеет…

– Проверка связи – второй.

– У меня все окей.

– А у меня нет! – рявкнул сержант – следующий раз давай поаккуратнее.

– Извини…

– Нахрен мне твои извинения! Заводи и вытаскивай нас отсюда!

Машина завелась – и следующий раз тронулась хоть и с рывком – но тронулась, чтобы через двадцать метров затормозить у ворот в заборе.

– Я выхожу! – раздался голос второй.

– Первый, прикрываю.

Сержант держали наготове свой автомат с глушителем – это если проблемы будут… средней степени тяжести. Если что – у него два автомата, пулемет и еще крупнокалиберный, хотя он с ним до конца не разобрался. Русский, кажется. Но если припрет – не до разбирательства будет: навел и огонь. Пулеметы, да и вообще любое другое оружие делают интуитивно понятным, чтобы любой, что солдат – призывник, что мобилизованный гражданин – могли быстро разобраться, что к чему и попытаться продать свою жизнь задорого…

Воротины начали раздвигаться – без скрипа, заметил сержант, кто-то за этим местом ухаживает…

И он увидел дорогу…

Точнее не дорогу – просто прикатанную колею, ведущую по сухой, выжженной солнцем, почти каменной земле. Дальше – были какие-то дома, автомобили, дорога вела к ним…

– Второй, доклад.

– Что, сэр?

– Не говори так громко. Видишь вооруженных людей? Любого противника?

– Нет. Никого.

– Отлично. Как проедем – закрой дверь.

Мерседес снова с рывком подался вперед – и сержант увидел, куда они попали…

Место это было странным – и почему-то сержант сразу понял, что это, скорее всего, не Ирак. Дело в том, что в Ираке во времена Саддама было развернуто серьезное жилищное строительство, строили из бетона, уродливо, но надежно, на долгий срок. И дороги… до девяносто первого года в Ираке были просто превосходные дороги, затрачивались огромные силы на то, чтобы покрыть страну сетью превосходных бетонных дорог. А тут – не было ни дорог, ничего, дома строились из глины и с высокими дувалами, выше самого дома, который тоже делался из глины. Совсем рядом была мечеть, на горизонте, затянутые голубоватой дымкой виднелись горы. Не слишком высокие – но горы, буро-желтого цвета. Это мог быть, конечно, и Иран, как раз центральный или провинции, ближе к северу – но в иранских населенных пунктах есть хоть разбитые в хлам, но дороги. А тут – дороги не было, просто укатанная колея между домами…

Ливия? Там пустыня и нет гор.

Йемен… черт, Йемен…

Сержант понял, куда они попали. Йемен, скорее всего какая-то из мятежных провинций. Двадцать три миллиона человек, шестьдесят миллионов стволов. До чертовой матери экстремистов, с которыми никто не боролся с тех пор, как отсюда ушли русские, активно действует Аль-Каида Арабского полуострова, в горах у них – тренировочные центры и до черта боевиков. Власти в стране как таковой нет, президент ранен при обстреле мечети ракетами Град и находится в Саудовской Аравии в госпитале, военное присутствие США ограничивается Аденом да несколькими группами спецназа в горах, которые наводят на цель дроны [51]51
  Беспилотники


[Закрыть]и самолеты палубной авиации. Пока они доберутся до этого хренова Адена – их десять раз продырявят, тут автоматы даже у детей. И все, абсолютно все до последнего человека – их ненавидят.

Вот это влипли…

Но двигаться надо – точно на юг. Порт Аден – самая южная точка в этом регионе. На юг и только на юг.

Мерседес снова тронулся…

Обуреваемый самыми мрачными предчувствиями – сержант встал за крупнокалиберный пулемет. Это было что-то вроде советского НСВ – но немного другое, и разбираться с этим было некогда. На коробке он прочитал дату выпуска – 2009 год и номер, в номере были написанные латиницей буквы. Либо Сербия, либо, кажется, Болгария. Может быть, что и Польша, хотя они, возможно, уже не выпускают. Пулемет казался не настоящим НСВ – а НСВТ, танковым вариантом, но переделанным под пехотный, причем в заводских условиях [52]52
  Сербский, Застава М02


[Закрыть]. Но это был настоящий крупнокалиберный пулемет, с виду исправный, даже с оптическим прицелом – и пуля из него могла прошибить дувал, машину и все что угодно. Это все, что его интересовало на данный момент, и это все, что ему было нужно.

Дома приближались…

Людей было немного, не так как в Пакистане – но было много детей, как и везде, где им в последнее время пришлось воевать. Вырастут – и возьмут в руки автомат, тоже пойдут убивать. Дети игрались около домов с какими-то палками, у многих на головах были черные и зеленые повязки, как у взрослых – но без шахады. Каждый из них – готовый моджахед, мать твою…

Дети не обратили на них особого внимания – хотя у сержанта все сжалось внутри: один выстрел и на них кинется весь кишлак. Дорога шла между домов, он видел машины – старые внедорожники и пикапы, но попадались и новые, китайские. Грузовые машины – но он видел всего один самосвал и одну бортовую – тоже обе китайские. Женщины – идут по улице, все в глухих чадрах. На машину не обращают внимания.

Очень плохо, что у них в кузове новенький внедорожник – и прикрыть было нечем. Лакомый кусок… хотя крупнокалиберный пулемет явно отнимает охоту произвести перераспределение собственности. Не из гранатомета же бить.

Все решилось на самой окраине кишлака – где уже была видна уходящая на юг дорога. Белый пикап Мицубиси вывернул от крайнего дувала, перекрывая проход – в кузове были люди. Пять человек и две ракетные установки РПГ.

Сержант не раздумывал долго. Автомат был у него под рукой – он открыл огонь частыми, короткими очередями, сбивая боевиков, одного за другим. Глушитель давил звуки выстрелов, боевики падали, не успев ничего сделать, пули барабанили по кабине пикапа. Мерседес встал – расстрелянная машина и лежащие люди загораживали проход.

– Пошел, твою мать! – отстреляв магазин, сержант дважды шарахнул кулаком по крыше кабины…

Чамберс опомнился – взревел мотор, и бампер Мерседеса с хрустом врезался в расстрелянный пикап, отталкивая его с дороги. Они протащили его какое-то время, потом Чамберс догадался чуть вильнуть в сторону – и пикап отбросило в сторону, влево. Путь был свободен…

– Быстрее! Уходим!

Мерседес пошел вперед, разгоняясь… только бы не мины, мать их… хотя какие мины, колея, люди ездят. Подхватив пулемет, сержант полез на капот Лендровера – чтобы устроиться на нем и отстреливаться от тех, кто пойдет за ними в погоню…

Плюхнулся, опер сошки о крышу машины… но погони не было…

– Спереди!!! – плеснулся в наушниках панический крик Чамберса.

Сержант ломанулся назад – как раз вовремя. Белый внедорожник был в трех сотнях метров, заходя справа, расстояние быстро сокращалось. В люке – ракетчик с РПГ.

– Стой!!!

Мерседес тормознул так, что Гибсон навалился на пулемет, а сзади угрожающе скрипнуло – но поддаваться страху было некогда. Тяжелый, увесистый пулемет солидно провернулся на вертлюге, стрелять было непривычно – полноценный приклад и пистолетная рукоятка вместо вертикально поставленных ручек на М2. Сержант навалился на приклад, нажал на спуск, пулемет увесисто бабахнул и дернулся. Трассер пошел к внедорожнику, прошел левее, гранатометный выстрел уже шел на них, оставляя за собой полосу серого дыма, но сержант уже понял – перелет, гранатометчик рассчитывал на то, что машина будет двигаться и брал с упреждением – вот и прозевал свой единственный шанс. Скорректировав по трассеру точку прицеливания, Гибсон снова нажал на спуск, целясь через оптический прицел. Ба-бах! – ветровое стекло провалилось внутрь, полностью. Бабах! – пули ударили в моторный отсек, вздыбив капот. Пулемет был непривычным – но если так разобраться, намного лучше и удобнее Браунинга, это была все равно, что огромная снайперская винтовка пятидесятого калибра, стреляющая очередями. Из Браунинга в основном стреляли на подавление, нормально целиться там было невозможно.

Чамберс без команды тронул машину с места. Их никто не преследовал…