Текст книги "Генетический дефект"

Автор книги: Алекс Рудер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Справившись с задачей, он вспомнил, что ему не хватает утренней сигареты и закурил, после чего, прикрыв глаза, пустился в довольно путанные размышления.

Программа действий была ему ясна и хорошо знакома по предыдущим случаям. Он незаметно для хозяина использует терминал Клингстона для передачи запросов и ответов, никак не мешая основной деятельности компьютера. Этому было только одно препятствие – защита данных, но она отключается, нужны лишь сведения от Матью.

Пока Клингстона не было в офисе, это Сэм хорошо видел, Матью мог спокойно спать.

Сэм почувствовал движение за спиной и обернулся. В дверях стояла Кэрол. Она была причесана и слегка подрумянена, чтобы скрыть болезненную бледность.

– Можно? – спросила она.

– Да, конечно, – Сэм поднялся принести стул.

– Не надо, – сказала Кэрол, – я прекрасно устроюсь и здесь, – она кивнула на кровать, – если не возражаете.

– Какие возражения, если вам удобно…

Кэрол забралась на кровать и уселась, поджав под себя ноги.

– Сэм, – спросила она, – почему вы занялись этим делом?

– Это старая история и очень длинная, так просто на этот вопрос не ответить. Я вам лучше потом расскажу от начала и до конца, если все обойдется.

– А что может не обойтись?

– Еще как.

Они помолчали.

– Матью говорит, что вы – гений, – переменила тактику Кэрол.

Сэм фыркнул.

– Он слегка преувеличил, – Сэм криво усмехнулся. – Моя бабушка звала меня “башибузук”.

– Как?

– Башибузук, но не спрашивайте меня, что это такое, я не знаю, – продолжал улыбаться Сэм.

– Вы так часто вспоминаете свою бабушку, извините, если я спрошу: вы росли без матери?

– И с матерью, и с отцом, но они другие, сейчас уже мало кто знает, что такое настоящая еврейская бабушка.

– Мне вообще трудно это представить, все мои предки, насколько я знаю, жили в Америке.

– Мы живем в жестоком мире, – Сэм зажег еще одну сигарету, – жестоком и холодном, который не умеет прощать. А еврейская бабушка – воплощение теплоты и прощения.

Она может на вас кричать, как никто в мире, она даже может дать затрещину, но она вас простила еще до этого, и будьте уверены – через минуту вы получите самый вкусный, самый лакомый кусочек.

Сэм замолчал, погрузившись в свои мысли. Кэрол тоже не решалась нарушить тишину.

– Вы ведь простили Матью его ошибку? – прервал паузу Сэм.

– Почему вы так решили? – Кэрол не ожидала вопроса.

– Я не решил, я видел, – Сэм смотрел прямо на Кэрол. – Простили, а я не знаю, простил бы я на вашем месте.

Кэрол уже набрала в грудь воздух, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумала. Какое-то время они так и просидели молча, потом раздался звук хлопнувшей двери.

– Вот и наш соня, – сказала Кэрол, она обрадовалась выходу из затянувшейся паузы, томившей ее, – я приготовлю завтрак. Вы, я вижу, кроме кофе ничего не ели.

Сэм посмотрел на экран – их подопечного все еще не было. Позавтракать не мешает, подумал он.

За завтраком Сэм спросил Матью:

– Ты хорошо представляешь структуру отдела, где этот Клингстон?

– С точностью до,… а что?

– Кто сидит с ним в комнате, можешь вспомнить?

– Был бы список фамилий, – Матью наморщил лоб.

Сэм сорвался с места, и в руках Матью моментально оказался список подключенных вместе с Клингстоном к одному серверу. Матью долго смотрел на листок, потом неуверенно сказал:

– Вот этот – точно, а еще кто-то из троих, не могу припомнить.

– Мне надо знать только одно, что я зацепил все компьютеры в комнате, наш клиент, попробовав три, с большой вероятностью отчается и побежит жаловаться на сбои в системе, я только того и жду.

– Что ты собираешься делать, моделировать его нажатия на клавиши?

– Ну, на это слишком много времени уйдет, которого у нас нет. Я ему просто не дам работать, система перестанет его узнавать. Как там у вас, пьяных не любят? – хитро спросил Сэм.

– Не любят, – улыбнулся Матью, – но как ты это сделаешь?

– Заменю ему драйвер клавиатуры на драйвер Штрауса, пусть потанцует.

– Какой драйвер? – не поняла Кэрол.

– Вальсирующий, он ставит задержку на удары по клавишам от одного до трех периодов: раз-два-три, раз-два-три, три-раз-два, два-раз-три, причем совершенно случайно. Никакая защита, построенная по принципу персонализации, никогда не даст ему доступа, а клиент должен работать, он поднимет шум и добьется отключения защиты. Мне большего и не надо.

Кэрол смотрела на Сэма во все глаза.

– Это так просто, – сказала она.

– Все гениальное – просто, – засмеялся Сэм и набил рот. – Для верности, – сказал он прожевав, – я попутаю еще несколько терминалов, чтобы исключить все подозрения, пусть попрыгают.

Компьютер запищал, и Сэм, схватив листок, бросил завтрак и убежал. Через несколько минут он вернулся довольный.

– Сделано, – сказал он, – полчаса – час, и защиты не будет.

– Почему ты так уверен? – Матью спросил недоверчиво.

– По опыту. Никто не любит системщиков, они работать мешают. То им сделай, потом это, пароли меняй, месяцами тянут все, проверяют… Если есть что-то срочное и важное – на них плюют, и еще, их начальство тоже директору подчиняется, как ты считаешь? – Сэм снова хитро поглядывал на Матью.

Матью лишь покачал головой. Сэм был прав до безобразия, казалось, он знал BGTI, как свои пять пальцев. Не спеша все трое завершили трапезу и переместились к компьютеру. Кэрол уселась в своей любимой позе, Матью дали табурет, а Сэм оседлал стул. Он решил для начала понаблюдать за действиями Клингстона, такая тактика часто давала наилучшие результаты.

На этот раз Сэм не угадал. Клингстон не собирался заниматься делом Говарда, а печатал что-то совершенно постороннее. Прождав еще с полчаса, Сэм не выдержал и сказал:

– Хватит, придется проявить инициативу. Двигайся ближе, и начнем.

Он вытащил из ящика стола несколько пластиковых пластин не толще обычного картона и пришпилил три из них по сторонам экрана. Подключив торчащие по бокам разъемы, Сэм получил три дополнительных экрана, которые сразу же ожили. Матью раскрыл рот от удивления.

– Зачем тебе четыре экрана, можно же в окнах работать? – недоуменно спросил он.

– Удобнее, и не люблю я окон – мышкой в них путаться, а так сразу видно: один – мой, один – системный, третий – Клингстона, на всякий случай, а четвертый – про запас. Так где у вас отчеты хранятся?

Не без труда и изрядно попотев, они нашли старый архив, куда директор предусмотрительно спрятал информацию по делу ГФ. Отчетов о тестировании, оказалось, существует целый десяток. Сэм довольно потирал руки. Когда копирование последнего из них подходила к концу, он с облегчением спросил:

– Все, заканчиваем? Этого тебе достаточно, или еще попутешествуем?

Матью не ответил. Он не отводил взгляда от экрана, затем медленно перевел его на Сэма и пробормотал:

– До чего же он хитер!?

– Что? – переспросил Сэм.

– Хитер директор, – повторил Матью, – архив то этот в открытом доступе, кому придет в голову искать там суперважные вещи. Там всегда только исследования, и то старые, их все затрюхали давно.

– Что?!!! – Сэм подпрыгнул так, что стул отлетел в угол, – что ты сказал?!!

– Архив – открытый, в него можно подключиться и через Интернет, не имея никакого доступа, его уже лет пять никто не трогал.

– Ты уверен?! Адрес в Интернете знаешь? – Сэм пришел в крайнее возбуждение.

– Конечно, это в два счета, – Матью потянулся к клавиатуре.

– Подожди, – остановил его Сэм, – сначала закончим аккуратно этот сеанс, надо все вернуть на свои места, а потом, что мне там делать, я сделаю эмуляцию подключения с твоего домашнего терминала – то-то директор будет локти кусать.

Сэм не спеша проделал все манипуляции, потом он запросил Дщпищщл BGTI, чтобы копирование было удостоверено в архиве, и переписал все данные еще раз. В конце сервер BGTI прислал в адрес Матью Фрэнки Мейл, удостоверяющий легальность полученной информации.

Сэм торжествовал. Он сразу отпечатал этот бесценный документ в трех экземплярах и раздал их Кэрол и Матью. Со своим листком Сэм танцевал по комнате, он прижимал его к груди, он целовал его, он качал его как ребенка. Сэм сиял, он называл листок лапочкой и голубчиком, он ругал его отборной руганью. Наконец, несколько успокоившись, он бережно передал свой листок Кэрол и вытащил бутылку бренди с тремя бокалами.

– За это нельзя не выпить, такая удача, – проговорил он наливая бренди.

– Какая удача? Не понимаю, – озадаченно спросила Кэрол.

– Да листок этот… Да с ним… Да Поль… Он такое из него сделает… не позавидуешь, – путался в словах Сэм.

– Из листка? – опять спросила Кэрол, – и кто такой Поль?

– Из директора, – очнулся Сэм, – а Поль – это кудесник, он из меньшего способен золото лить, а с таким козырем ему просто делать нечего, без работы останется, на биржу пойдет.

Сэм залпом выпил свой бренди и закурил, сев прямо на пол. Кэрол поставила свой бокал, не притронувшись.

– Есть надежда? – с опаской спросила она.

– Еще какая! – Сэм не скрывал своей радости. – Кстати, – спросил он Матью, – сколько времени остается новорожденный в отделении до…

– Пятнадцать дней, – ответил Матью и побледнел.

* * *

Поля поднял с постели Питер ТВ. Он позвонил сообщить, что просьба выполнена.

– Можешь забирать свой фильм, только он на диске, это ничего?

– Еще лучше, – Поль вспомнил, что у Сэма нет обычного старого видео, он пользовался исключительно мультимедией. – Я подъеду к тебе через часик, спасибо.

Поль, не вполне пришедший в себя после вчерашних событий, повалялся еще несколько минут, размышляя о программе предстоящей субботы. Все текущие дела придется оставить, надо сказать секретарше, чтобы от его имени извинилась перед клиентами. С Дейвом начать сегодня вряд ли удастся, ему тоже надо позвонить и предупредить. Сэма нужно оторвать на несколько часов от возни с Фрэнки на более неотложные нужды – без поддержки Джимми шансы резко падают. Если все пройдет, как он задумал, то Уайт вызовет его к вечеру, надо быть готовым. Поль встал и начал приводить программу в исполнение. По дороге к Сэму он забрал у Питера диск и купил Таймс, серия публикаций на интересующую их тему продолжалась, но ничего принципиально нового не появилось. И правда, тухлятина, отметил Поль.

– Это Поль, – сказал Сэм в ответ на раздавшийся звонок в дверь. – Вся надежда на него. Сейчас познакомитесь.

Когда взаимные представления закончились, и все четверо уселись в гостиной, Сэм коротко поведал Полю о последних событиях и достижениях. Под конец он с гордостью протянул ему добытый листок. Поль посмотрел на листок и нахмурился. Он обвел присутствующих взглядом, остановился на ожидающем похвалы Сэме и сказал:

– Нечему радоваться, не нравится мне все это.

– Что может здесь не нравиться? – настала очередь удивиться Сэму. – Официальное разрешение, ты же сам всегда такие вещи ищешь?

– Ищу, – подтвердил Поль, – но данное разрешение не вписывается в общую картину.

Что оно в себя включает, десять отчетов, а что-нибудь еще там было?

– Нет, – ответил Матью, – в этом архиве только отчеты хранятся. Ничего другого там и быть не может.

– Что именно тебе не нравится, – не уступал Сэм, – так, ощущения, или есть что-то конкретное?

– Ощущения, но мне, Паулю Крюгеру, они представляются конкретными, – выразительно глядя на Сэма, ответил Поль.

Сэм с трудом сдержал смех. Ситуация была слишком не подходящая.

– Объясните, пожалуйста, если можно, – подала голос Кэрол.

– Попробую, – Поль поерзал в кресле, – вся информация по этому делу закрывалась мгновенно, нет ни капли, чем можно пользоваться открыто. Сам факт существования дела, – Поль не хотел упоминать имени Говарда, – держится в секрете. И что мы имеем? – Наиболее важные и ценные данные лежат себе открыто, подходи и бери, но без самого дела они как бы и не причем. Они имеют значение только для Матью, для директора BGTI, может еще для кого, не знаю, а так – это просто абстрактные исследовательские отчеты. Правильно? – спросил он Матью.

– Ну вот, – продолжил Поль после молчаливого подтверждения. – Кроме того, это как-то не вяжется с политикой ни BGTI, ни INSC. Что-то тут дурно пахнет, я не берусь сказать, что именно, но мне совсем не нравится ваша история с разрешением. Это единственная такая странная штука, или вы еще что-нибудь заметили? – спросил Поль, обращаясь ко всем присутствующим.

– Есть еще странный факт, но он совсем из другой оперы, – подумав сказал Сэм.– PTPIC Матью. В INSC нет подтверждения, что он был изъят, в сети его статус по-прежнему активный, как будто ничего не произошло. Но какая между этим может быть связь?

– Кто знает, – откликнулся Поль, – может, и нет никакой связи, но странно все же.

Не люблю я таких приятных сюрпризов, за ними всегда кроется какая-нибудь гадость.

Поль начал проявлять признаки нетерпения. Времени на основные дела было в обрез, а Сэм, казалось, и не думал расставаться с Матью и его женой.

– Давайте сделаем так, – предложил Поль после недолгого раздумья, – мы с Сэмом выясним еще некоторые подробности, а с вами, Матью, короткой беседой нам не отделаться. Возьмите все домой и проанализируйте. Постарайтесь хотя бы просмотреть все, если не успеете влезть в подробности – завтра я в вашем распоряжении.

Сэму стало неудобно, и он сделал Полю страшные глаза – тот слишком явно выставлял Фрэнки, но Полю было не до сантиментов. Кэрол и Матью начали собираться. Поль подошел к Матью и вручил ему визитную карточку.

– Если случится нечто экстраординарное – звоните, не задумывайтесь, и помните, от вашей оценки зависит все. Я прекрасно понимаю, что вы не можете оставаться хладнокровным, но постарайтесь не терять голову, отбросьте личное и будьте экспертом, ошибаться вы не имеете права.

– С каких это пор ты стал выгонять взашей моих гостей?! – набросился на Поля Сэм, когда за Фрэнки закрылась дверь. – Мы тут не чаи гоняли, а более серьезными вещами занимались. Слишком много ты себе позволяешь!

– Много или не много – мне решать, а ты, гуманист, заруби себе на носу: в четверг – выступление INSC, а в пятницу ребенка не будет, максимум в субботу. Я тоже не у девочек прохлаждался. Единственный шанс Фрэнки, что мы поднимем такой шум, которого и на Говарда хватит, а чтобы хватило, предельная мощность нужна, шепотом не орут – не услышит никто. – Выпустив заряд, Поль слегка остыл. – Ты думаешь, мне приятно сукиным сыном быть, особенно в такой ситуации?

Сэм промолчал, он видел, что Поль был прав – даже Матью забыл про пятнадцать дней, а Поль с этого начал. В повисшей тишине Сэм зашуршал пачкой и вытащил сигарету.

– Что новенького? – спросил он примирительно.

– Машина закрутилась, но медленно, – Поль постепенно приходил в обычное состояние. – С Дейвом я перекинулся парой слов, но без подробностей. С точки зрения его прикрытия – все в порядке, директор SVS – мой старый знакомый, доверяет полностью.

Поль вытащил из дипломата контракт и бросил на столик между ними. Сэм взял его в руки и присвистнул:

– Он что, под дулом пистолета это подписывал?

– Добровольно, я оружия не ношу, – окончательно смягчился Поль, – приятно, знаешь ли, иметь друга – миллионера.

– С ума сошел, – покачал головой Сэм, – что ты ему сделал?

– Испанского сапога точно не надевал, мне достаточно и бюджетных статей, которые ты так презираешь.

– Еще сюрпризы? – Сэм хотя и опустил контракт обратно на столик, но Поль видел, что его взгляд постоянно останавливался на лежавших бумагах.

– Хватит с тебя на сегодня, – Поль сделал усилие, чтобы не рассмеяться. – Пресса – с нами, обеспечит полную поддержку, уже начала действовать, а вот на самом верху – проблемы.

Поль подробно изложил свои намерения в отношении Джимми Уайта и содержание ночной встречи.

– Есть у тебя идея? – спросил Сэм.

– Не слишком красивая, конечно, и не джентльменская, но подействовать должна.

Времени нет на уговоры, придется сенатора в легкий нокдаун послать. Ты сможешь вытащить из сети все его файлы, всю приватную информацию о нем. ФБР и прочие ласковые учреждения.

– Шантаж?

– Придется, хоть я и ненавижу такие затеи.

– Ты уверен, что нет другого средства? – Сэм не пришел в восторг от довольно неприглядного предложения, он никогда не злоупотреблял возможностью неограниченного доступа к базам.

– В том, что нет времени ни на что другое, я уверен, – ответил Поль со вздохом.

– Источник, я надеюсь, назван не будет?

– За кого ты меня принимаешь? – возмущенно спросил Поль.

– За шантажиста, – Сэм засмеялся, – пошли, посмотрим, что за тип этот твой приятель.

Предприятие заняло несколько часов. Сэм прочесал все государственные учреждения, банки, страховые компании и прочее, где Джимми мог оставить следы. Картина получилась внушительная. Сэм почти до конца забил CD. Поль в это время безучастно валялся на кровати и размышлял.

– Хочешь покопаться в этом или так отправишь? – спросил Сэм.

– Смотреть точно не буду, – сказал Поль нерешительно, – я все думаю о том, как это преподнести. Сначала я хотел просто послать диск без комментариев, но будет выглядеть очень грубо. Надо написать записку или что-то вроде того, но ума не приложу, как это сделать.

– А если я ему напишу? – предложил Сэм.

– Ты? – удивился Поль.

– А что, я всего одну фразу и напишу.

– И какую именно?

– Сенатор, то, что информация, которую вы найдете на диске, существует, вы наверняка знаете, но представьте, что если не остановить INSC, то доступ к ней получит каждый, кому не лень. Ну как? – Сэм победно посмотрел на Поля.

– Неплохо для второго класса, – сумрачно процедил Поль, – сочинения – не твоя область. Я чувствую, придется снова его посетить, иначе испортим все на свете. – Поль помолчал. – Мне вообще такие затеи не нравятся, представь себя на месте сенатора…

– Я в сенаторы не собираюсь, – вставил Сэм.

– Оно и видно, – не оставил Поль без ответа последнее заявление.

Он достал телефон и набрал номер. На этот раз ему повезло, и Джимми ответил сам.

– Вам не надоело слушать мои рассказы? – спросил Поль.

– Приезжайте, жду вас завтра в это же время, – предложил Уайт, – я вижу, у вас есть продолжение?

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил Поль.

* * *

Матью вышел из квартиры Сэма оглушенный. Как он мог забыть, что время ограничено. В который раз Сэм поймал его на том, что он упустил крайне важную деталь. Надо собраться, отбросить личное отношение и быть экспертом – Поль был совершенно прав, когда напомнил ему об этом. Нельзя расслабляться ни на секунду – куда ни ткни, загадка появляется за загадкой. Откуда, например, взялось такое количество тестов, почему они находятся в открытом архиве? Поль, опять-таки, сразу учуял здесь неладное. Сэм, как и обещал, занялся делом серьезно, а профессионал он классный, да и Поль, видимо, в курсе дела, мгновенно оценил результаты утреннего поиска. Им здорово повезло, что именно эти люди вызвались помогать, одно плохо – очень мало времени, половину которого он сам и растранжирил. Сразу надо было действовать, какого черта он неделю сидел дома, рефлексировал и ждал результата Кэрол.

– Как тебе показался этот Поль? – спросила Кэрол, когда они сели в машину. – Не очень-то он приветливый.

– Что ты, это же Крюгер, – удивился Матью, – неужели ты никогда не слышала его фамилию?

– Нет, а откуда ты его знаешь?

– Живьем вижу в первый раз, а раньше встречал его имя в газетах. Он ведущий адвокат по делам против INSC.

– Причем тут INSC? – Это Сэма INSC интересует, а нам нужен BGTI, Говарда не INSC держит.

– Верно, но связь существует, и история с PTPIC какая-то странная, Сэм сказал, что его как бы и не отбирали у меня – нет никакого ограничения в сети на его использование.

Матью опять стал мысленно ругать себя за тупость, он даже не оставил себе копию постановления об изъятии, не записал фамилию чиновника INSC, забравшего компьютер.

– Все-таки у меня создалось впечатление, – не отступала Кэрол, – что их интересуют, прежде всего, собственные дела, а остальное – мелкий эпизод, который только время отнимает, получится – хорошо, нет – ну и не надо, ты не заметил?

– Не знаю, мне так не показалось, – Матью чувствовал раздражение.

Кэрол замолчала. Она решила не продолжать спор – Матью на замечал элементарных вещей. Его вообще было трудно узнать. Всегда такой собранный, сейчас он слишком многое забывал и пропускал очевидные связи. Остаток дороги они провели молча.

Поль неприятно удивил Кэрол своей неприветливостью. Казалось, он был полностью погружен в свои мысли, но Матью прав, события и факты он схватывал на лету. Все равно ничего другого придумать невозможно, а так оставалась хоть какая-то надежда. Только бы первые впечатления оказались обманчивы, думала Кэрол.

Продолжительный визит, спокойствие и хладнокровие Сэма подействовали на Матью благотворно. Войдя в дом, он сразу же направился к терминалу и принялся за работу. Перед ним стояла невыполнимая задача – менее чем за сутки проанализировать девять результатов тестирования, десятый или самый первый, это как считать, он успел посмотреть почти до конца. Если останется время, думал Матью, надо будет заглянуть и в первый диск с остальной информацией – результаты обследований и прочее, но главное – отчеты тестирования.

На этот раз Матью не бросился с разгона в воду. Он сидел перед экраном и пытался наметить план действий. Скорее всего не удастся детально проверить все данные, как того требует методика, надо выбрать то, что дает основную картину, и как следует проработать, остальное – если останется время. Попробуем для начала восстановить хронологию событий, рассуждал Матью. Самый ранний анализ он видел – 98.8 процентов “С”, это было после первого месяца беременности. Неопределенность тоже не велика, 0.8 процента, что дает 0.4 процента ТС. Прекрасный результат, лучшего и желать нельзя. Результат последнего теста он тоже знал: NC – 12.6, С – 82 и очень большая неопределенность, около 5.5 процентов. Последний анализ сделали при рождении, и с него-то и началась вся история. Интересно, откуда взялось еще восемь, подумал Матью. Надо пройтись по всем и выписать даты. Два уже известных ему результата были самыми поздними и датировались одним и тем же днем, остальные будут более ранними, заключил он.

Он придвинулся к экрану и, не теряя времени на дополнительные данные, начал выписывать дни проб и анализов. Два самых ранних анализа тоже были сделаны в один день, пробы шли с интервалом в две недели. Матью определил, что это были вторая и третья пробы, вторая совпадала по времени со вторым тестом “шесть недель”, который Кэрол делала дома, вернувшись из Флориды, а третья – уже после инцидента. Наверное, директор начал действовать, отметил Матью. Он оторвался от экрана и вышел в гостиную. Кэрол читала в своей излюбленной позе, забравшись с ногами в кресло. Матью сел рядом, и она подняла голову от журнала.

– Кэр, ты можешь вспомнить свой визит в госпиталь сразу после отравления, когда это было, что тебе сказали и прочие подробности, – попросил Матью, – извини, что отрываю тебя.

– Пустяки, я все равно каждую страницу по три раза читаю, – Кэрол отложила журнал. – Они сами вызвали меня через неделю, сказали, что раз такое случилось, то необходимо провериться, сделать анализы и другую обычную ерунду.

– Это все? – удивился Матью.

– Все, они проделали, что им было надо, и обещали вызывать примерно раз в месяц.

Самое интересное, что они сдержали, на этот раз, свои обещания – каждый месяц таскалась к ним, как дура, просила хотя бы через два вызывать – ничего слушать не хотели, говорили, процедура такая.

– А чем они это объяснили?

– Я и говорю, процедурой своей, внутренними инструкциями госпиталя, я, мол, в группе риска, а сами ничего до последнего момента определить не могли, – Кэрол вытянула ноги и положила голову на спинку кресла.

– Значит, каждый месяц, начиная со второго, ты у них была? – уточнил Матью.

– Была, была, говорю, ходила как миленькая.

Матью начал загибать пальцы и бормотать:

– Флорида – раз, положенные “шесть недель” – два, после отравления – три, это будет начало третьего месяца. Десятый тест при родах – остается шесть…

– Что ты там считаешь? – спросила Кэрол.

– Тесты… – Матью дошел до последнего пальца, – все совпадает, они вызывали тебя и каждый раз делали генетический тест. Теперь понятно, почему их именно десять, каждый визит в госпиталь – тест, из госпиталя передавали пробы в BGTI, даже не зная, кому они принадлежат, пробу можно заказать по ее коду.

– А они имели право на передачу?

– Обязаны были, это право BGTI – затребовать любую пробу из любой клиники, как государственной, так и частной. Только в отношении лиц, имеющих неприкосновенность, закон делает исключение.

– Опять эти ваши законы, – с раздражением бросила Кэрол.

– Ладно, я пойду, продолжу, – Матью не горел желанием ввязываться в новый спор.

Ситуация с анализами прояснилась. Директор действовал предельно осторожно.

Конечно, он был заинтересован делать их и более часто, скажем, раз в две недели, но и ежемесячные визиты вызвали недовольство, а еще реже – картина была бы не полной. Месяц – это как раз тот срок, который не вызвал подозрений.

– Теперь результаты, – сказал себе Матью.

Он вызвал второй отчет и подождал, пока компьютер пролистает его до конца.

Оценка практически совпадала с первой: те же 0.4 процента ТС и чуть больше неопределенность – 0.85 вместо 0.8 двумя неделями раньше. Небольшая разница в результатах не насторожила Матью, плод развивался активно, могла пройти мутация, не связанная с известными наследственными заболеваниями, в противном случае, она дала бы добавку прямо в процент ТС.

Седьмая неделя беременности была не случайно выбрана для анализа. Закон запрещал какие бы то ни было вмешательства после 12 недель, а так было время на еще один – два теста до критического срока аборта. Поправка к этому закону, принятая чуть позже, запрещала также и лабораторные исследования искусственно оплодотворенных зародышей после 12 недель. Матью сообразил, наконец, почему директор сделал такой странный выбор для хранения информации – пополнение архива закончилось до принятия поправки. Случайный проверяющий мог не обратить внимания на даты, кто станет копаться в таком старье.

Матью двинулся дальше, в третьем отчете должны были появиться признаки действия АД-2000. Он не без трепета кликнул мышкой по строке с именем файла. Еще минута ожидания, и результат был перед ним на экране. Так и есть, реакция на препарат налицо, но прошло совсем немного времени, всего шесть дней. Результат сдвинулся в отрицательную сторону, но пока очень слабо: оценка ТС по-прежнему оставалась совсем небольшой – всего полпроцента, а вот неопределенность подскочила вдвое.

Компьютер определил ее процент как 1.6.

Матью хорошо представлял, что он должен обнаружить дальше. Старые лабораторные исследования, которые успели провести до поправки, показывали, что после действия мутагена на организм зародыша начинает снижаться положительная оценка, а неопределенность и отрицательная оценка – растут. При однократном воздействии мутагена сначала наступает сравнительно короткий период неопределенности, от 15 до 30 дней. Последующие результаты продолжают ухудшаться, и оценки ложатся на практически прямые линии, ведущие вниз. В какой-то момент снижение останавливается, и далее результат остается постоянным, как будто запущенного заводного механизма хватает на определенное время, после чего он останавливается. Каждый следующий случай воздействия мутагенного вещества вызывал аналогичную реакцию. Одно из классических исследований доказывало, что корреляции между однократными воздействиями почти не существует, она появлялась только, когда второе воздействие попадало на начальный период первого.

В случае с Кэрол воздействие было одноразовым, и Матью было достаточно посмотреть еще два теста – следующий, четвертый, дающий начало прямых, и шестой или седьмой, дающий дополнительную точку, чтобы определить их наклон. Нижнюю границу он уже знал. Несмотря на, или благодаря дальнейшему запрещению экспериментов, классическую теорию никто сомнению не подвергал, она считалась полностью доказанной на опыте. Матью предоставил компьютеру пролистать четвертый отчет до конца, а сам отправился попить.

Вернувшись к экрану, Матью посмотрел на него и застыл. Цифры были невероятные и ни на что не похожие. Не отрывая от монитора глаз, он опустился на стул и просидел так некоторое время. Очнувшись от ступора, он решил, что это какая-то ошибка, ему попался другой отчет, а не результаты теста Говарда. Он лихорадочно проверил все, уделяя особое внимание пробе. Все данные показывали, что ошибки нет, Матью раскопал даже старый дневник Кэрол и убедился в принадлежности отчета именно Говарду, но цифры…

Оценка С, вместо того чтобы понизиться до 96, максимум, до 95, в крайнем случае, до 94 процентов, упала ниже семидесяти – такое Матью видел только при колоссальных дозах облучения, но никак не при воздействии мутагенов. Компьютер не давал однозначной оценки в случае большинства генов, оставляя неопределенность 26 процентов. Такой огромной неопределенности Матью вообще никогда не встречал.

Он автоматически переписал цифры в подготовленную табличку и так же, автоматически, перешел к пятому отчету и заполнил еще одну колонку.

В горле у Матью пересохло, он, забыв, что выпил стакан воды двадцать минут назад, открыл банку с какой-то жидкостью и залпом опрокинул ее. Он заметил, что она газированная, только в конце, когда поперхнулся газом и закашлялся.

– С каких пор ты пьешь кока-колу? – спросила вошедшая на звук кашля Кэрол.

– Я даже… не об… ратил внимание, что я п… ью, – продолжая кашлять и смахивать слезы, пробухал Матью.

– Что случилось? – Кэрол с трудом сдержала улыбку.

– Не понимаю, – сказал Матью, отойдя от кока-колы.

Он ненавидел газированные напитки и, особенно, эту карамельную дрянь, без которой Кэрол не могла прожить и дня.

– Ничего не понимаю, – повторил он, окончательно успокоившись и прекратив кашлять. – Еще одна загадка потруднее всех остальных. Никогда такого не видел, не слышал, не представлял, что такое возможно.

– Ты что-то нашел?

– Не знаю, надо досмотреть все до конца, может, что-нибудь и прояснится, – Матью двинулся обратно к терминалу.

Он заполнил свою таблицу до конца, ввел ее в компьютер и через минуту рассматривал графики и результаты статистической обработки. Три первые точки никаких вопросов не вызывали, все было привычно. Четвертая давала пик неопределенности и существенный рост NC оценки. При переходе к пятой – две трети неопределенности перешли в NC, достигшей 18 процентов, но самое поразительное, чуть-чуть поползла вверх и положительная, С оценка, она пересекла 70 процентов и почти достигла 71. Все остальные точки с хорошей корреляцией ложились на прямые линии. Однако, эти линии шли вверх, вместо того чтобы идти вниз, как это было всегда. Картина получалась прямо противоположной всем известным опытам и теориям – вместо постоянного нарастания мутаций процесс шел в обратном порядке: сначала очень быстрые и множественные мутации, которые потом почему-то исчезали.