Текст книги "Гарольд Вард и Таинства Магии (СИ)"

Автор книги: Алекс Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Понятно. Иными словами, ты не умеешь ни-че-го. Какие же бездари последние десятилетия поступают.

Старик сокрушённо покачал головой и побрёл в другую комнату. Не прошло и пяти секунд, как он вернулся с чем-то наподобие печати.

– Оголи торс и присядь. Живей, бестолочь!

Вард почуял подвох, но взгляд Седого действовал лучше любых уговоров. Он никогда раньше не встречал убийц, однако нечто внутри шептало – этот оборвал множество судеб. По коже забегали табуны мурашек, и Гарольд мог с уверенностью сказать, что виной тому совсем не прохлада. Сухая ладонь с неожиданной силой и проворством схватила его за плечо, прижала к стулу.

– Смотри, обгадишься – заставлю убирать.

От весёлой улыбки старика Юноша уже мог бы наделать в портки, но не успел ответить, как печать едва заметно вспыхнула и одним махом опустилась на левую грудь. Время будто замедлилось, отчётливо прозвучал удар сердца в ушах, словно колокол предвещал атаку врага. Второй громкий звон вместе с кровью разнёс по телу нестерпимую боль – калёным железом отдавала прижатая печать.

Гарольд в агонии закричал, попытался вырваться из хватки изверга, но всё оказалось тщетно. Мышцы против воли расслабились после резкой судороги, крик захлебнулся, перешёл в тихий хрип. Яркая вспышка затмила взор, резко уступив место ночному небу с миллионами мерцающих звёзд.

Предрассветная тьма отступила внезапно, и Вард смутно различил плывущий силуэт мантии. Слёзы катились по лицу, а воздух едва получалось вдыхать сквозь спазмирующее горло. Сердце продолжало пульсировать в такт с болью, разгоняя остатки агонии. Он осознал, что едва сидел на стуле и в любой момент мог грохнуться на пол.

– Хм-м, не сдох. Тебе же хуже, кхэ-кхэ-кхэ.

Каркающий смех напомнил легенды о вороне, предрекающем несчастье. К своему удивлению, Гарольд понял, что боли больше нет, а пальцы уже вяло отзываются на команды.

– Ладно. Вот тебе ключ от комнаты, пока живёшь один, а там посмотрим. Когда придёшь в себя, зайди ко мне – выдам всё остальное. Свободен.

Вард рефлекторно сжал обычный ключ с двумя шестёрками и на деревянных ногах поплёлся к выходу. Уже взявшись за ручку его догнал мерзкий голос Седого.

– Тряпьё забери, бездарь.

Мысленно хлопнув себя по лбу, пришлось пристыженно возвращаться за шмотками и рюкзаком. Старик потерял к нему всякий интерес и задумчиво всматривался в невесть откуда взявшуюся книгу. Спешно одевшись, Юноша медленно, по стеночке направился на поиски прибежища.

Жуткая мигрень с новыми силами взялась за старое, а след клейма словно нагревался. Холодный пот намочил футболку и та неприятно пристала к телу. Наконец, глаза отыскали дверь с нужным номером. Ключ только с пятой попытки отыскал замочную скважину из-за дрожащей руки.

Гарольд ввалился внутрь и его оставили последние силы. Закрыв дверь, он сделал пару шагов и бессильно упал на кровать, спустя секунду провалившись в глубокий сон.

Глава 4

Гарольд открыл глаза и уставился на незнакомую стену. Мысли протекали фоновым шумом, не поддаваясь расшифровке сознанием. Некоторое время спустя физиология однозначно сформулировала первую – упрёк, чем прервала затянувшийся штиль в голове. Диким штормом посыпались разнообразные запросы от организма, который почти сутки жестоко игнорировался. Захотелось сразу и есть, и пить, и посетить отхожее место, и посмотреть на жгущую грудь.

К его удивлению, сесть получилось без проблем. Но Вард рано ободрился, поднялся рывком, и перед глазами всё поплыло. Пол поменялся местами с потолком, кровать напротив вдруг завертелась каруселью, а взор обняла непроглядная тьма. Задница глухо плюхнулась на матрас, и Юноша несколько секунд глубоко дышал, пока не смог вновь посмотреть на бренный мир.

Странный приступ насторожил, заставил аккуратнее отнестись к своему состоянию, с одной стороны. А вот с другой, Гарольд успел вспомнить прошедший день, и настроение пробило невидимую отметку, шатко замерев между «пиздец» и «лучше сразу в петлю». Впрочем, третьей стороной вновь выступило тело и напомнило, что оно не просто костюм, и валяться без последствий сколь угодно не намерено.

Вторая попытка оказалась успешной и Юноша спешно направился к боковой двери, в надежде найти там именно то, что ему так необходимо. Варду повезло не сконфузится, и теперь он рассматривал в зеркало немного опухшее лицо со странным, непривычным выражением. Тем не менее морда только носила тень чего-то страшного, а вот задрав свитер и футболку, ярко сияло доказательство печальной реальности.

Там, где под плотью учащённо билось сердце, виднелось клеймо, словно свежее тавро. Пальцы сами потянулись ощупать увечье и наткнулись на бугорки, точно от сильного, застарелого ожога, хотя совсем не болели, только слабое жжение под кожей не спешило утихать. Два перевёрнутых треугольника вписанных в круг, с жирной точкой по центру, ни о чём не говорили, а смутные ассоциации скорее всего были ложными – эти маги не особо напоминали классических.

Умывшись холодной водой, Вард посмотрел вниз и понял, что за столь короткий срок он успел несколько раз вспотеть и высохнуть. Его одолело нестерпимое желание смыть под горячими струями воды и физическую, и душевную грязь. Плюнув на всё, Гарольд разделся и залез в душ.

Тепло приятно согревало, расслабляло тело, пока разум прокручивал произошедшие события, выхватывал отдельные куски и обращал внимание на незначительные детали. Сбылась давняя мечта каждого мальчишки, сколько бы лет ему не приписывал паспорт. Он маг, и попал в академию для таких же одарённых. Вот только, со слов явно уважаемых старших коллег, он сплошная бездарность с околонулевым потенциалом, практически инвалид. Варду хотелось верить, что это ошибка, или у него есть другой невероятный дар. Однако твёрдо знал – чудеса на этом подошли к концу.

Гарольд впервые за пару лет заплакал от душившей обиды, пусть зарекался. Никогда ещё жизнь не издевалась над ним так жестоко. Подарить надежду на нечто невероятное, и в тот же миг разорвать на части, втоптать в землю под дружный хохот тройки ублюдков. А затем тоном опытного врача поставить смертельный диагноз – засыпать сырой землёй новорождённую.

Гарольд вышел в одном полотенце и пошёл к рюкзаку за сменкой, полный решимости узнать остальную часть неприятных новостей. В конце концов, если у него настолько всё плохо в магии, то не лучше ли вернуться домой и забыть о произошедшем? Впрочем, он чуял задницей, что ступил на тёмную полосу, без единого проблеска света вдали.

Не успел Вард постучать, как дверь сама отворилась и он увидел Седого, откинувшегося на стуле. Старик внимательно смотрел на вошедшего, и под столь пронзительным взглядом у Гарольда задрожали от страха мурашки на спине.

– Я уж думал, ты там сдох, и я зря напрягался. Болван, хватит подпирать дверь.

Невидимая сила грубо толкнула сзади, заставив сделать несколько неуклюжих шагов. Вард едва не распластался по полу, споткнувшись о порог, и мог поклясться всеми несуществующими Богами, что старый пень рассчитывал именно на такой результат.

– Молодец, что молчишь. Привыкай, иначе долго не протянешь, кхэ-кхэ-кхэ.

Гарольд с удивлением понял, что не услышал в голосе даже тени презрения, только злое веселье. Старику явно нравилась новая забава, добавившая разнообразия в серые будни. Гарольда злило всё происходящее, но рациональная часть подсказывала – с этим сухофруктом нужно поддерживать максимально хорошие отношения.

– Что же, бери вон тот мешок и проваливай. Завтра в шесть утра чтобы был у меня, бездарь – отведу тебя на отработку.

Седой склонился над толстым томом, всем видом продемонстрировав окончание разговора. Гарольд подошёл к объемному вещмешку на верёвке, словно из прошлого века, и с опаской попытался поднять. К счастью, тот оказался вполне подъемным и Юноша закинул его на плечо.

– Благодарю.

Преодолев лёгкую опаску, он слегка поклонился и направился к выходу. Уже в дверях сзади догнал сухой голос.

– Прочти книгу по этикету до завтра, первые три главы выучи наизусть.

Вард не знал, повезло ли ему не встретить никого по пути, ведь жалобные рулады, издаваемые пустым желудком, точно вынудили бы спросить о столовке. А это, как он уже отлично понял, может оказаться чревато.

Заперев дверь, Гарольд сбросил сумку на пол и принялся даже с некой долей любопытства рассматривать содержимое. Два комплекта местной формы он решил примерить сразу, с удивлением отметив идеальную подгонку, словно делали под заказ. Вард приосанился перед зеркалом, которое нашлось на внутренней стенке шкафа, и в очередной раз самодовольно отметил – строгие костюмы придавали некий аристократический шарм образу.

Переодевшись обратно, он аккуратно развесил оба костюма в шкафу. Следующими свет увидела пара комплектов постельного белья, но не заинтересовала Юношу и была небрежно брошена на кровать. Чёрная мантия с глубоким капюшоном, как у тройки шутников, не впечатлила и отправилась в шкаф. Кожаные туфли охватывали стопу так нежно, что практически не ощущались. О настолько качественной обуви Гарольд мог раньше только мечтать. Простоватый кожаный ремень тоже не впечатлил, у того аристократишки был намного лучше. Десяток книг разной толщины дружно приютились на небольшом письменном столе. Последним свет увидел контейнер, что явил на свет пяток отличных сэндвичей. Восторг от последней находки затмил разочарование от отсутствия палочки. Очень уж хотелось сотворить настоящую магию, но жрать – ещё больше.

Присев за стол, Гарольд жадно прикончил половину провианта, остальное отложил в сторону и принялся просматривать корешки книг в поисках «этикета». С содроганием открыв толстый томик, он тут же положил обратно – в подступающей темени читать оказалось совершенно невозможно.

С горем пополам Вард отыскал неприметную гладкую поверхность напротив дверной ручки. Зачем создавать столь скрытный выключатель, он не понимал, однако пространство залил яркий свет, и теперь предстояла нетривиальная задача по изучению местных правил поведения. Гарольд потёр горло и поёжился. Больше попадать в столь опасные ситуации по незнанию не хотелось. А теперь, судя по всему, скидок больше не сделают. С удивлением он почувствовал, что полосы от ногтей исчезли, но не мог точно сказать, когда и от чего.

Текст оказался весьма неприятным для чтения, явно старым в своей основе и составлен так, будто автор едва-едва успевал за полётом мысли. А полёт в свою очередь напоминал кардиограмму, столь сильно прыгала линия повествования. И ладно бы только это, Вард в школе учился, его таким не напугать, но мерзейший автор ко всем своим грехам упорно совал к месту и нет разнообразные метафоры! Подобное издевательство здорово трепало нервы, заставляло порой по десятку раз перечитывать одно и то же предложение, а то и пару соседних.

Дочитав третью главу, Гарольд с огромным усилием сдержался, чтобы не впасть в буйство, отложил проклятый фолиант и устало потёр виски. Со скрипом, но суть своего положения он осознал, и смог выдавить только кривую усмешку.

Сословное общество, феодализм как он есть, но с магической спецификой, чем напомнил кастовое общество с той лишь разницей, что здесь всё решала не родословная, а личная сила и потенциал. Собственно, устройство общества магов больше всего походило на военную организацию с феодальной спецификой, и осознание этого момента нервировало. Ведь если есть армия, значит должен быть и враг, а драться насмерть Гарольду не хотелось. Это только в книжках подобное может казаться интересным, захватывающим, весёлым. Но Вард слишком хорошо знал, что никто по своей воле не вступает в честную, равную драку. Отнюдь, каждый хочет иметь решающее преимущество.

Встряхнув головой, Юноша прогнал тревожные думы о грядущем. Порывшись в ящиках стола по чистому наитию, он обнаружил парочку чистых тетрадей и писчие принадлежности, что оказалось весьма кстати. Запоминать этот кошмар, однозначно написанный под действием наркотического угара, не представлялось возможным. Текст нуждался в многоуровневой фильтрации, вычленении сути из горы мусора, а после в систематизации, для более простого запоминания.

Минуты пролетали совершенно незаметно, складывались в часы, под мерный шорох ручки и листов. Извилины скрипели от натуги, но и эти Авгиевы Конюшни пали под бараньим упорством человека, желающего протянуть подольше.

В итоге семьдесят четыре страницы неметафорического бреда уместились в тридцать шесть тезисов разного размера, что прописью влезли бы в пяток листов. Собственно, Гарольд уже приблизительно помнил практически всё, что вычленил из этих глав. Но всё равно решил прерваться. Поднявшись, он с хрустом потянулся, повращал корпусом, наклонился, присел. Нехитрая разминка разогнала застоявшуюся кровь, и теперь можно было заняться собой.

Во время перекуса Вард размышлял на отвлечённые темы, мысли не задерживались надолго, но неизменно вращались вокруг сложившихся обстоятельств. Одного этикета хватило, чтобы частично понять своё положение в Академии. Если раньше тут существовало дно, то сегодня он постучал снизу. Зачем Гарольд тут нужен с такими данными – огромный по важности вопрос. Книги в жанре тёмного фэнтези давали некие догадки, для чего он может сгодится, однако Вард отбросил их, как несостоятельные. С объектом жертвоприношения не заморачивались бы, просто из-за рациональности. Возможно, им не даёт поступать таким образом некая внешняя сила или свод собственных правил, понятий о чести. В конце концов жертвоприношение себе подобных не лучшим образом скажется на дисциплине и боевом духе, что в долгосрочной перспективе губительно.

Вспомнил и мать. Отношения с ней после смерти отца не ладились, так как Гарольд считал именно её повинной в маленькой трагедии. Десятилетний, он не мог понять причину частых скандалов и внезапное увлечение папы выпивкой. А затем, после очередной шумной ссоры, эта женщина сказала нечто, что не отложилось в памяти, но поразило мужа в самое сердце и заставило уйти в ночь. Вард так никогда и не узнал, было ли это самоубийство или роковая ошибка затуманенного алкоголем разума. Впрочем, такая постановка вопроса убитого горем мальчишки быстро изменилась, когда спустя всего две недели вместе с ними поселился чужой мужчина. Вард ещё не понимал всех тонкостей отношений между полами, но прекрасно слышал о разводах из-за предательства. Стало понятно равнодушие матери к произошедшему и наигранная скорбь. Расколотый надвое мир породил незаживающую рану, и вдруг новый, сокрушительный удар снёс самое важное в жизни ребёнка – веру в любовь матери. Очернил священный образ несмываемым грехом предательства и убийства. И всё же, больше у Гарольда не было никого. Сколь бы сильно не замёрзла перегоревшая сыновья любовь, она не умерла полностью, пусть напоминала бледную, уродливую тень себя прежней.

Гарольд усилием воли прервал свернувшие не туда мысли, чтобы окончательно не впасть в депрессию. И без того жизнь из хреновой грозила перетечь в невыносимую, и весьма короткую. Для отвлечения решил тщательнее осмотреть комнату.

Заглянул под кровать, но обнаружил только тонкий слой пыли. В прикроватной тумбочке нашлись часы, явно механические, заводные. Вспомнилось требование Седого прийти в шесть, так что находка пришлась к месту. Вот только достав из рюкзака телефон, чтобы посмотреть время, Вард никак не смог включить ставший бесполезным кусок пластика. А розеток вокруг что-то не наблюдалось.

Постановка вопроса заставила мозг подкинуть воспоминание о здоровых круглых часах напротив двери старика. Пусть выходить не хотелось, но по крайней мере он теперь знал отличительные черты аристократов и как к ним обращаться, чтобы не оскорбить. Уже у выхода обратил внимание на одежду и спешно переоделся.

По пути встретилось несколько парочек, которые не удостоили его даже взглядом, что только радовало. Часы отсчитали половину десятого, и Гарольд поспешил обратно, вновь оставшись проигнорированным. Только закрыв дверь Юноша понял, как напрягла эта прогулка. Затаённая угроза словно повисла над ним, а каждый встречный не сулил ничего кроме неприятностей. Быстренько выставив время, он завёл часы и установил будильник на полшестого.

Несколько раз повторив выжимку из этикета, Вард смог вспомнить суть без сильного напряжения, благо, на плохую память не жаловался. Хотелось посмотреть и другую литературу, но он даже не смотрел на названия, во избежание искушения. Нужно для начала прочесть проклятый томик, на что явно понадобится весь вечер.

Когда стрелки почти сошлись в верхней точке, Гарольд хлопнул книгой и облегчённо выдохнул. Голова пухла от обилия бесполезной информации и цветастых фраз. Давно он не питал такой ненависти к чему-либо! А остановился Вард только на середине, что значило продление страданий минимум вдвое. Этот факт деморализовал как бы не больше, чем пророчество его бесполезности.

С грустными думами Гарольд застелил постель и грохнулся спать. Завтра ждал новый день, не сулящий ничего хорошего.

Глава 5

Гарольд испуганно подскочил, сорвав с себя одеяло. Глаза ошалело метались, не способные различить что-либо в предрассветной тьме. Оглушительный звон рядом с кроватью стал причиной побудки, но не испуга.

Вард хлопнул по будильнику и мерзкий звук пропал, зато остался грохот сердца. Несколько глубоких вдохов слегка уняли готовый к активным действиям организм, и Вард поёжился от холода. Мокрое от ледяного пота тело и кровать вызвали не лучшие ощущения.

Он долго не мог уснуть ночью, и проспал, скорее всего, лишь пару часов, а потому не знал, благодарить ли ему чёртовы часы за избавление. Кошмар явно оказался чудовищно страшным, а сон удивительно крепким.

Гарольд спешно поднялся и пошёл в душ, костеря себя за то, что неведомо где оставил тапки, а в темноте не смог найти. Паркет, конечно, не ледяной бетон, как в прошлой квартире, но приятного тоже мало. Плитка в ванной колола босые ступни тысячами игл, как и поток горячей воды.

Утреннее омовение не заняло больше десятка минут, и теперь Вард смотрел на огромное мокрое пятно в постели. Выглядело это неоднозначно, и если бы подобное увидели – постыдная кличка пристала навечно. Время поджимало, поэтому он раздел одеяло и подушку, сдёрнул простынь и перевернул матрас.

Посчитав, что этого достаточно, Гарольд бросил улики в корзину, на ходу доел последний бутерброд, и поспешил одеться в форму. Оставалось всего десять минут до назначенного времени, и он, окинув напоследок комнату, отправился навстречу новому дню.

Вард тихо постучал три раза в дверь, которая на третьем ударе отворилась. Седой сидел за столом и попивал что-то горячее.

– О, даже на пять минут раньше срока. Ну присядь тогда, пока я не закончил.

Гарольд отметил, что старику явно понравилась пунктуальность, раз он даже не добавил оскорбление в конце. Коротко поклонившись, Вард присел напротив и уставился на стол. Смотреть в глаза этому магу всё ещё было чрезвычайно неприятно, словно на гроб с хорошим знакомым внутри.

Несколько минут сидели молча. Седой перелистывал пожелтевшие страницы, да так скоро, что Юноша успевал прочесть только первые пару слов. Конечно, читать перевёрнутый текст неудобно, и за то же время он успел бы осилить строчку, однако никак не обе страницы. Последний лист оказался перевёрнут, и высушенный неумолимым временем палец поддел обложку. Кружка также переместилась на стол.

– Судя по тому, что ты так молчалив, а у меня на тебя приказ о пяти отработках, Долгорукий научил манерам лучше всяких книг, кхэ-кхэ-кхэ.

Гарольду многое хотелось высказать старику, но инстинкт самосохранения всегда побеждал глупые порывы задетой гордости. Без неё прожить можно, даже неплохо, а вот калекой – сложно и бесперспективно. Если вообще сумеет пережить подобный суицидальный акт.

– Можно сказать и так, ваше…

Гарольд сделал паузу, чтобы Седой мог представиться, но тот лишь махнул рукой.

– Я слишком стар и отошёл от дел, чтобы носить титул. И слишком ценю оставшееся время, чтобы тратить его на церемониал или, хуже того, подхалимство. Величай меня Николаем Григорьевичем, и на Вы. Не потому, что я такой гордый, а потому что дожить до моих лет в нашем обществе – невероятная заслуга, уж поверь. Так что видишь у мага седину – будь вежлив. Если хочешь протянуть подольше, само собой. Ну-с, Гарик, подымай задницу и пошли, покажу, куда тебя занесла нелёгкая.

Николай с кряхтеньем вскочил на ноги и бодрым шагом направился к выходу, что создало некий диссонанс, но Вард решил не обращать внимание на закидоны сухофрукта. Хорошее настроение у человека, что только в плюс.

– Николай Григорьевич?

Гарольд поравнялся с Седым, пересилил опасение и решил воспользоваться благодушием коменданта.

– Ну спрашивай, минутка у нас есть.

– Кто наши враги?

Старик бросил чуть удивлённый взгляд на Юношу, губы его дрогнули, намекнув на улыбку, но и только.

– Хороший вопрос, несвоевременный, но хороший. Это ты и так узнал бы из книг или от напарников, но раз так интересно… Если очень коротко, то против демонов, однако сами они сюда пока попасть не могут, поэтому засылают своих пешек. Их мы и убиваем при любой возможности. Хотя всех не переловить, некоторые ускользают, прячутся, растут в силе, группируются и наносят удар уже по нам.

– И часто они нападают?

– На каждое отделение около двадцати раз в год. Порядка сотни-другой трупов в год, только в нашем отделении, если тебя это интересует, конечно.

В голосе старика чувствовалась определённая издёвка, насмешка, вот только у Варда от услышанного душа ухнула в пятки. Сотни трупов – это практически приговор для него. Ведь жалеть бездарность никто не будет. Тем временем они дошли к, как понял Гарольд, учебному корпусу, и остановились у двери с характерной надписью: «туалет».

– Ну входи, Гарик, узри своих настоящих врагов на ближайшую неделю, кхе-кхе-кхе.

Вплоть до этого момента у Гарольда не находилось объяснений хорошему настроению Седого, зато теперь всё встало на свои места. Трухлявый садист испытывал истинное удовольствие от страданий других людей, хотя в сущности своей, как показалось Юноше, вовсе не был злым. Странное сочетание черт характера не сильно волновало Варда, в отличие от предстоящей работёнки.

– А почему нельзя использовать магию?

Николай обернулся и хитро взглянул своими пронзительными глазами, всё ещё сверкая широкой улыбкой.

– Потому, что это наказание для провинившихся. В обычное время я сам этим занимаюсь, но в остальное слежу, чтобы такие оболтусы как ты познали радость общественно полезного труда, хэ. У нас очень небольшой коллектив, Гарик, все обо всех всё знают, тут сложно что-то скрыть. Не смотри, что такие как Долгорукий выставляют своё положение напоказ. У нас всех общая цель – протянуть подольше. Иерархия важна в управлении, на поле боя, без этого никак, а вот в повседневности большинство предпочитает не заострять внимание на различиях. Впрочем, в основном все кучкуются по способностям и своим четвёркам, так что лучше придерживайся этикета... Ну что же, вот инвентарь, натягивай перчатки, намордник если хочешь, и вперёд. На каждом этаже по два отхожих места в противоположных концах, так что работай в темпе, но качественно, иначе заставлю переделывать и тогда до ночи тут застрянешь. Бывай, бестолочь.

Старик, насвистывая весёлую мелодию, отправился восвояси, а Гарольд некоторое время смотрел ему вслед. Ответы на вопросы, как это и бывает, только множили эти самые вопросы, а Варду оставалось смириться с обстоятельствами и ждать, ждать потерявшуюся светлую полосу.

Он посмотрел в небольшую кладовку, где стояла тележка со специфическим инвентарём. Вздохнув, Гарольд внимательно изучил содержимое, достал новые резиновые перчатки, надел маску, и пошёл оценивать глубину, проблемы.

К его удивлению, в кабинках всё оказалось опрятно, даже относительно чисто, писсуары так же не нуждались в длительном отдраивании, как и умывальники с полом. Конечно, радости по этому поводу Юноша не испытывал, скорее разочарование оказалось не настолько большим.

Гарольд иногда убирался в квартире, в том числе и в ванной с туалетом, так что основы знал вполне приемлемо, даже не считал подобного рода занятие унизительным. Однако, то в собственном доме, а здесь, при посторонних, которые неизменно будут заходить в столь популярное место... Он вновь вздохнул, окончательно примирился с горькой судьбой, и взялся за грязное дельце.

Работа шла бодро, однако внутренние часы настойчиво твердили об утекающем времени. Гарольд признавал, что несмотря на практически идеальную чистоту помещения, все процедуры затянулись на дольше, чем хотелось бы.

Окинув взглядом результаты труда, он не заметил решительной разницы. С другой стороны, признавал – за неделю без уборки тут образовался бы настоящий срач. Вард не знал, всё ли сделал, и правильно ли, но однозначно всё от него зависящее. Оставалось надеяться, что Седой не будет придираться, иначе действительно придётся здесь ночевать.

Тележка мерно катилась по коридору. Здание постепенно оживало. Тут и там встречались одиночки и стайки учеников. Особого внимания ему не уделяли, максимум – бросали мимолётный взгляд, чаще – полностью игнорировали. Часы в холле показали начало восьмого, чем немного огорчили Юношу. Выходило, что пахать с таким темпом минимум до часа, а хотелось побольше узнать о, да о всём!

Гарольд так задумался, что едва не пропустил нужную дверь. Только табличка выполнена не в синем, а красном цвете, что, наверное, обозначало сторону здания. Впрочем, местные устои в данном случае мало заботили Юношу, в отличие от скорости выполнения поставленной задачи.

В этот раз он решил поставить у входа знак «мокрый пол», во избежание эксцессов. В этой части планировка оказалась иная, без писсуаров, зато с восемью кабинками вместо пяти. Взяв в одну руку ёршик, а в другую чистящее средство, Вард пошёл к первой кабинке и открыл дверь.

– Бля…

Всё встало на свои места, а вот Вард спустя секунду кардинально изменил положение в пространстве. Тонкая девичья ручка с немыслимой скоростью практически уткнулась ему в грудь и невидимая сила, подобно автомобилю на полном ходу, вышибла весь воздух, отчего в глазах резко потемнело, а затем звонкий удар разбитого стекла поставил точку в сопротивлении беспамятству.

***

– Проснись и пой, Гарик!

Бодрый, благодушный голос Седого калёной иглой вонзился в уши, за краткий миг поразил весь мозг, и принялся за тело. Всего после одной судороги боль схлынула, только в черепной коробке поселилась назойливая мигрень.

Яркий свет ударил по глазам, и мигрень десятикратно усилилась на краткий миг. Пока Вард протирал глаза, Николай продолжал:

– Ты, оболтус, зачем к девкам полез? Так засвербело, кхэ-хэ-хэ?

Гарольд наконец привык к освещению и смог оценить окружение. Находился он всё там же, лёжа на холодном кафеле, только над головой висело целое зеркало, что ничуть не удивило, в отличие от совершенно здоровой головы. Вард опёрся на локти, чтобы оценить состояние, и мир ожидаемо закачался, пришла лёгкая тошнота.

Седой наконец прекратил потешаться и выжидающе сверкнул глазами. Гневить его не хотелось.

– Откуда мне было знать, что здесь будет женский туалет?

Старик прищурился. Варда пробил озноб.

– А тебя не смутила табличка другого цвета? А то, что ты должен был проходить мимо такой же ещё со мной?

Он напрягал память как мог, но так и не вспомнил этот момент.

– Я задумался. А табличка могла значить просто другую часть корпуса.

Николай хмыкнул и Вард почувствовал, словно стало легче дышать. Магия или обычный страх, вот что на миг заинтересовало Юношу.

– Балбес, нечего сказать, но странно, половинчато везучий... Встрял ты конкретно, не сомневайся. Эта пигалица тебе так просто не простит, хоть я и замял инцидент, на первый раз.

Он точно уловил предупреждение за благодушной улыбкой, и ни капли не сомневался, что произошедшее превзошло все ожидания старого садиста, развеяло скуку. Однако больше таких поблажек не будет.

– Благодарю.

Гарольд с кряхтеньем поднялся, в теле чувствовалась слабость, и поэтому требовалось уточнить нюансы.

– Долго я пролежал? Мне продолжать уборку?

Седой заложил руки за спину и посмотрел с хитринкой. Казалось, будто его настроение поднялось ещё немножко.

– Минут пятнадцать, пока я тебя латал и убирал за тобой беспорядок. По поводу второго вопроса, сам как думаешь?

Думал Юноша много, да толку с того оказалось чуть, а вот вреда…

– Думаю, что отнимаю у Вас драгоценное время и мне нужно поскорее вернуться к отрабатыванию наказания.

Гарольд с апломбом козырнул, надеясь на понимание и благодушие старика. Тот не подвёл, широко улыбнулся.

– Ц, как завернул. Не такой уж ты пропащий, авось и не преставишься в первом же патруле. Хотя, если будешь таким внимательным… Посмотрим, посмотрим.

Николай махнул рукой и направился к выходу. Вард же сглотнул тугой комок страха, и покатил тележку на выход, справедливо опасаясь оставаться наедине на враждебной территории.

Как оказалось, мужскую уборную он благополучно пропустил. Привычка витать в облаках явно перешла из потенциально опасных в разряд смертельных. Гарольд, не будь дураком, прекрасно осознавал, что в обычных условиях подобные травмы вполне могли стать фатальными.

Вард благополучно убрал ещё три помещения, когда его впервые окликнули.

– Хей, новенький! Загоняй инвентарь, мой лапы и топай за мной.

Низкий парень с относительно непримечательным лицом стоял опёршись на дверную раму. Единственное, что выделяло его – яркие глаза с красной радужкой и такого же цвета волосы, стянутые в пучок на затылке.

– Сразу предупреждаю, я не из «этих», так что смотреть смотри, а руками не трожь.

Заминку и слишком пристальное внимание Гарольда красноглазый оценил по своему.

– Ладно, мы и не таких уламывали.

Вард сам не понял, когда успел настолько потерять страх, раз ляпнул такое незнакомцу. Видимо, стресс вконец расшатал нервную систему, иного объяснения он не видел. Напряжённо замерев, оба парня играли в гляделки несколько секунд.

– Пф, ха-ха-ха!

Красный громко захохотал и схватился за живот. Гарольд облегчённо выдохнул, но до конца не расслабился. Впрочем, спокойно развернулся, снял перчатки с маской и затолкал тележку в кладовку.

– А у тебя есть яйца, новенький! Только не зарывайся так больше, иначе поруганная честь, все дела – придётся тебя сжечь.

Широкая улыбка обнажила ряды настоящего кошмара стоматолога – такой клиент не принесёт и копейки. Тон был извиняющимся, но Юноша печёнкой ощутил угрозу – не шутил.

– Понял, Ваше Сиятельство.

Только сейчас он рассмотрел на груди Красного герб в форме пламени и нашивку князя. Холодок пробежал по спине, запоздалый страх промелькнул и исчез. Гарольд вымыл руки под внимательным взглядом и подошёл, не рискнув пока открывать рот.