Текст книги "Ничья (СИ)"
Автор книги: Алекс Мелроуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Мне все равно некуда идти, – она слабо и словно неловко улыбается, пожав плечами, – к тому же у меня еще сто планов, как довести твою жену до нервного срыва и как пощекотать тебе нервы.
– А кто-то против? – он со смехом поднимается, протягивает ей руку, помогая встать, и они возвращаются в дом, не переставая улыбаться.
В этот момент на первом этаже раздается громкий хлопок, словно резко распахнулась дверь, и по дому проносится истошный крик, даже скорее вопль на грани истерики.
– Деймон!!!!!!!!!!!!!!! – он вздрагивает и кубарем слетает на первый этаж, перепрыгивая за раз через несколько ступенек. Елена с трудом поспевает за ним и едва ли не налетает на него, когда Деймон останавливается, глядя на незнакомую женщину, высокую, очень стройную для ее возраста, бледную, с красными от слез глазами и длинными темными волосами. – Деймон… – уже шепчет она дрожащими губами, покачиваясь из стороны в сторону, и он крепко прижимает ее к себе, обхватив руками ее плечи. – Он… он… Энзо, мой Энзо…
– Мам, мам, хватит, – сипит он, вцепившись в ее плечи с такой силой, словно хочет сломать их, – его нет, его уже нет.
Комментарий к 15. Необычная. Вследствие того, что у меня начинается учеба, главы снова будут выходить по мере свободного времени.
====== 16. Защитившая. ======
– Почему… почему ты не сказал мне раньше? – Деймон помогает дрожащей женщине дойти до дивана и садится рядом с ней, сжимает ее холодные руки. Она поднимает глаза и бешено смотрит на него, кусая губы. – Почему не рассказал мне? Ты должен был позвонить мне, Деймон! – ее голос срывается, и она встряхивает его за плечи, снова зайдясь в плаче. – Ты обязан был рассказать мне!
– Я хотел рассказать тебе перед похоронами, мама, – осторожно и очень тихо произносит он, – я как раз занимаюсь ими, не хотел раньше времени тебя…
– Ты врешь. Врешь и прекрасно знаешь, что я пойму это. Ты не хотел рассказывать мне. Хотел умолчать.
– Мам…
– Когда ты хотел рассказать мне о том, что мой сын погиб?! После похорон? Или вообще бы наврал, что он уехал и сменил имя?! Ты, сволочь, неблагодарная скотина! – она ударяет его по лицу в порыве эмоций, но Сальваторе не шевелится, лишь прикрывает глаза и плотнее сжимает губы. Женщина снова начинает плакать, обхватив плечи руками, и мотает головой из сторону в сторону, словно не понимая, что происходит. – Мой Энзо… Мой мальчик… Мой маленький мальчик… Он погиб, его больше нет, я никогда больше его не увижу…
– Мам, пожалуйста, – Деймон сжимает ее плечи, пытаясь привести в сознание, – ты должна успокоиться. Мы ничем ему уже не поможем, а он бы не хотел, чтобы ты сорвалась из-за его смерти. Он очень любил тебя.
– В том-то и дело, что он любил меня! Он всегда любил меня и слушался! А ты… ты выбирал отца и его бизнес, всегда что-то было важнее, чем я! А сейчас я потеряла ребенка, который любил меня!
– Извини, что это был не я, – голос Деймона неожиданно холодный, и у Елены, стоящей в углу, по коже начинают бегать мурашки. Она видит, как он напряжен, как горят его глаза, как поджаты губы, как он с трудом сдерживается от того, чтобы сжать кулаки. Он натянут, как струна, и она не знает, на сколько его хватит.
Она неожиданно остро понимает, что сейчас, в таком заведенном состоянии, он бы легко согласился занять место брата, если бы мог. Она видит в его глазах сожаление, понимая, что он винит себя в его смерти, винит в том, что он жив, а его брат погиб.
Внутри что-то рвется, и Елена решительно выскакивает из своего угла и гневно глядит на плачущую женщину, которая пытается отодвинуться как можно дальше от сына, не желая принимать его объятие.
– Как Вы смеете так говорить?! – голос Елены дрожит, и в первое мгновение она сама не узнает его, однако молчать не собирается. Она сжимает кулаки, гневно глядя в заплаканные изумленные карие глаза, которые до боли в груди напоминают ей глаза Энзо. – Как Вы смеете упрекать Деймона в том, что он жив, а его брат умер?! Он скорбит, он скорбит так же сильно, как и Вы, и если Вы этого не видите, то Вы просто идиотка! Да, Вы потеряли сына, это больно, но и он потерял близкого человека, он потерял брата. А Вы думаете только о себе. Это мерзко!
– А ты… это кто? – женщина непонимающе переводит взгляд на Деймона, который проводит рукой по лицу, изо всех сил игнорируя Елену и всячески избегая зрительный контакт с ней. – Кто эта девушка? И как она смеет…
– Уж смеет, поверь мне. Ладно, мам, это… – он поднимается, явно не испытывая ни малейшего желания представлять их друг другу, – это Елена. По факту, она приемная дочь Энзо, так что вы почти родственники.
– Что?..
– А это – моя мать, Лили Сальваторе, – продолжает Деймон, опустив глаза в пол, – если говорить напрямую, твоя почти бабушка. Не могу сказать, что рад вас познакомить, но…
– То есть приемная дочь Энзо?! – Лили вскакивает, ошарашенно глядя на Елену. – У него не было детей!
– Он меня тщательно скрывал. О моем существовании не знал практически никто, потому что мы не хотели привлекать ко мне всеобщее внимание, – поясняет та, пожав плечами.
– Но он никогда ничего не скрывал от меня! Никогда!
– Мы решили, что так будет лучше.
– Он бы никогда…
– Мы будем спорить? – она складывает руки на груди. – Прошлое уже никак не изменить, Вам придется просто смириться с тем фактом, что я существую. Но не переживайте, я не взяла фамилию Энзо, так что я не Сальваторе.
– Мне плевать, какая у тебя фамилия! – голос Лили подскакивает, и она снова смотрит на сына. – А что она делает здесь, если она… дочь Энзо? Какое она отношение имеет к тебе? Я ничего уже не понимаю!
– Она уверена, что Энзо убили, впрочем это не обговаривается, – Деймон пожимает плечами, – естественно, взрыв был запланирован. Я хотел начать разбираться со всем сразу, как узнал, но похороны занимают слишком много времени. Я найду убийцу Энзо, мама, я обещаю тебе.
– Я все еще не понимаю, что здесь делает эта малолетка, – презрительно фыркает женщина, пренебрежительно глядя на Елену. – Если ей некуда идти, сними ей квартиру или отправь в приют. Да хоть дай просто деньги и выстави. Она не должна здесь находиться.
– Почему? Мы с ней за несколько дней стали почти друзьями, – он встречается с Еленой взглядом и усмехается, когда она вскидывает брови. – Ладно, друзья – это я поторопился, но по крайней мере мы не пытаемся друг друга убить. Уже прогресс. Да и мне нравится, что она мельтешит дома, мне она не мешает, а это главное.
– Но…
– Мам, правда, я сам решу, кому со мной жить, ладно?
– Деймон, – она сжимает его локоть и немного отводит в сторону, шипя сквозь зубы, – ты же понимаешь, что это незаконно? Она несовершеннолетняя, тебя посадят. Ты не должен так рисковать из-за какой-то малолетки. Если тебе нужна женщина, я могу найти…
– Господи, мам, нет! – он презрительно морщится и дергает головой. – Мерзость какая! Я не сплю с ней и не планирую! Я в курсе, что она несовершеннолетняя, но это даже не важно, потому что она здесь не для этого! Черт возьми, какого ты вообще мнения обо мне? Я как бы всегда был хорошим братом, забыла? Это Энзо трахал все, что движется или хотя бы пытается.
– Но сейчас ты другой. Вы оба изменились за годы своей глупой вражды.
– Это наше дело, и оно тебя никак не касалось и не касается. Позволь мне самому принимать решения, хорошо? Я уже вырос из того возраста, когда тебе приходилось отслеживать каждый мой шаг.
– Так ты говоришь с матерью?!
– А как я должен с тобой разговаривать, если ты меня никогда не любила? – его голос звенит, и Елена нервно сглатывает, отойдя в сторону от полыхающего гневом мужчины. – Я для тебя никогда не существовал, только Энзо, даже несмотря на то, что он никогда не был хорошим. А я старался держать честь семьи, но тебе было плевать.
– Как ты можешь…
– Могу. И буду говорить. Потому что мне осточертело прогибаться перед тобой и соглашаться. Я вырос, мама, я больше не собираюсь молчать. Если я тебе не нравлюсь, то извини, но таким вот я вырос.
Лили очень долго молчит, пристально глядя ему в глаза, потом опускает голову и проводит языком по губам, стараясь успокоиться. Поправляет юбку-карандаш, касается рукой волос и снова смотрит на него тяжелым, напряженным взглядом.
– Ты и правда вырос, сын. Я пропустила тот момент, когда ты перестал быть мальчиком, который навещал меня каждые выходные. Я была несправедлива по отношению к тебе. Просто я всегда слишком сильно любила Энзо, не думая о том, что и тебе нужна была моя любовь.
– Мне не нужна ничья любовь, – жестко обрывает ее Деймон, сверкнув глазами, – ни от тебя, ни от кого-либо еще. Я считаю, что это самое бессмысленное и ненужное чувство из всех, что есть. Так что я спокойно проживу без него. А сейчас – я бы очень хотел, чтобы ты оставила меня в покое. Сможешь это устроить?
Она испуганно смотрит на него, потом слабо кивает и, легко проведя рукой по его щеке, выходит из дома. Деймон закрывает за ней дверь и сползает по стене, закрыв лицо руками. Елена подходит к нему, видя, как тяжело вздымается и опускается его грудь, и медлит, не решаясь коснуться его плеча.
– Деймон? Я… я не очень люблю это, но… может, тебе нужно поговорить?
– Знаешь, – он слабо усмехается, покачав головой, – я сейчас в том состоянии, когда люди или убивают, или трахаются до потери пульса. Ты мне ни в том, ни в другом случае не помощник. Так что иди лучше к себе в комнату, пока я не испортил наш хрупкий мир, идет?
– Как скажешь, – она послушно кивает и поднимается по ступенькам на второй этаж. Ноги дрожат, и она тоже опускается на пол, прижавшись спиной к стене, и закрывает глаза.
Для нее дико видеть Деймона таким. Она уже привыкла к тому, что он не хороший, не мягкий, но сломленный – это не про него. Его слова, поза, взгляд – все кажется каким-то странным и диким, и она не понимает, как ей реагировать. В глубине души она понимает, что ей бы стоило быть сейчас рядом с ним, несмотря на его слова, и поддерживать его, как бы наверняка поступил Энзо, но в то же время она просто не может переступить через себя.
Она не ласковая, не любит показывать эмоции, не умеет жалеть и успокаивать, ей трудно найти подходящие слова, когда дело касается боли. Она привыкла быть жесткой, грубой, прикрываться сарказмом и остротами, возводя вокруг себя стены. И сейчас она решительно не понимает, почему в груди так дико неприятно, словно она сделала что-то неправильное.
Деймон однозначно не из тех, кто просит о помощи, о поддержке, он вообще не похож на человека, который умеет просить. Он берет то, что ему нужно, и никогда не просит, всего добивается сам и никогда не сдается. По крайней мере именно таким она нарисовала его образ за несколько дней.
Энзо был другим. Энзо был способен на любовь, на нежность, он не боялся показать свои чувства, хоть и старался скрывать их, считая, что так будет правильно. У него она этому и научилась, однако сейчас неожиданно для себя она поняла, что это не всегда хорошо.
Ей однозначно не понравилась Лили, она слишком мерзкая, слишком высокомерная и эгоистичная. Но Елена все равно не понимает, почему встала на защиту Деймона, выглядя по-настоящему глупо. Она привыкла всегда говорить то, что думает, не заглядывая в будущее и не размышляя о последствиях, но сейчас ей почему-то неловко за ее слова. Она правда видит, что Деймон тоже переживает из-за смерти брата, но разве ей нужно было говорить об этом?
Она качает головой и, рывком встав на ноги, решительно спускается на первый этаж. Она не понимает, зачем идет к Деймону, но идея сама появляется в голове, когда она подходит к нему и понимает, что эти несколько минут он не шевелился.
– Давай сыграем в Монополию.
– Что? – он поднимает голову и изумленно смотрит на нее, вскинув брови.
– Я видела на чердаке Монополию. Хочу сыграть. Ты со мной?
– Я… – Деймон поджимает губы, непонимающе глядя ей в глаза, и она встречает его взгляд, не боясь зрительного контакта. Он молчит, кажется, целую вечность, после чего поднимается и, отряхнув штаны, наигранно равнодушно пожимает плечами. – Почему нет? Только имей в виду – я тебя сделаю.
– Это мы еще посмотрим, – высокомерно фыркает Елена и направляется к лестнице, когда ее останавливает его голос.
– Елена?
– Да?
– Спасибо тебе.
Сердце пропускает несколько ударов, и она не шевелится несколько мучительных секунд, стараясь собраться с мыслями, но потом просто неопределенно дергает плечами и убирает руки в карманы.
– Было бы за что. Пошли, я хочу увидеть выражение твоего лица, когда ты останешься банкротом.
– Жду не дождусь, – Деймон идет следом за ней, неожиданно поняв – едва ли не впервые за долгое время он улыбается искренне.
====== 17. Проигравшая. ======
– А я говорила, что выиграю, – Елена победно вскидывает руки вверх и отправляет в рот чипсы, довольно поморщившись.
– Вообще-то счет 3:2. Не такой уж и большой отрыв, – закатывает глаза Деймон, откинувшись на подушки, и девушка насмешливо фыркает.
– Нужно иметь признавать поражение. И ты проиграл.
– Детка, – он поднимается и, ухмыльнувшись, встречается с ней взглядом, – если мы сыграем еще раз, я выиграю. И тогда у нас будет ничья.
– Неправда. Я выиграла последние два раза.
– Как раз моя очередь побеждать.
– Именно поэтому нужно сыграть еще раз, – Деймон начинает по-новой раскладывать карточки, но Елена сжимает его руку. – Что? Испугалась, что я буду прав? Ничья, на самом деле, тоже штука хорошая. Или тебе так нужно победить?
– Мы играли уже пять раз, я устала.
– А еще чего? Нет уж, давай играть еще раз, чтобы уж точно определить победителя, если уж на то пошло. Можем даже сделать так – тот, кто выиграет в следующий раз, получит сразу десять баллов, то есть станет безоговорочным победителем. Идет? – она молчит, недовольно скривившись, а он насмешливо улыбается, неожиданно поняв, что она очень похожа на котенка. – Боишься проиграть. Как мило.
– Я не боюсь!
– Да я прям вижу.
– Вот почему ты такой мерзкий иногда? – Елена рывком встает на ноги и скрещивает руки на груди. – Почему ты просто не можешь позволить мне выиграть? Что тогда случится, если я буду победителем? Мир взорвется?
– А у Энзо, я так понял, ты всегда выигрывала?
– Я просто хорошо играю.
– Неправда. Точнее не так. В эту игру нельзя хорошо или плохо играть. Можно уметь следить за деньгами и стараться предугадать то, что будет дальше, но весь кайф в том, что многое от тебя не зависит. Ведь ты не знаешь, на какую ячейку попадешь в следующий раз, что сделает твой соперник и какая карта тебе выпадет. Это как в жизни – ты можешь догадываться и надеяться на что-то в будущем, но тогда ты узнаешь, был ли прав, только тогда, когда будущее станет настоящим.
– Иногда я решительно не понимаю, почему ты ударяешься в философию, – девушка садится напротив него, поджав под себя ноги, и недовольно хмурится, глядя на него горящими глазами. – При чем тут это вообще? Мы говорили об обычной игре, а ты…
– А я поставил себе цель – научить тебя жизни, дать тебе по-максимуму знаний, короче поделиться с тобой тем, что умею я. Именно поэтому я буду нести эту умную ахинею каждый раз, как посчитаю нужным, потому что, во-первых, я старше, во-вторых, я умнее, в-третьих, это мой дом, и, в-четвертых, ты фактически моя подопечная.
– Я уже говорила – я не завишу от тебя.
– А я уже отвечал, что зависишь. Елена, я не ограничиваю твои действия. Ты можешь существовать, как захочешь, есть всякую дрянь, совершать покупки, заводить знакомства, читать, смотреть – мне плевать. Но я отвечаю за твою безопасность, и… черт, – Деймон осекается, нахмурившись, после чего внимательно смотрит на нее. – Я тут понял, что противоречу сам себе. Как я могу отвечать за твою безопасность, если даю полную свободу действий.
– Именно, – она высокомерно фыркает и складывает руки на груди. – Система дала сбой, умник?
– Не ерничай. Просто я реально думаю, что ты уже в том возрасте, когда нельзя ограничивать человека в его стремлениях и желаниях. Если он хочет гробить себя, то это его решение. Но в то же время я отвечаю за тебя, так что постарайся не водить общение с озабоченными неграми и волосатыми карликами.
– Озабоченными неграми и волосатыми карликами? – не сдержавшись, Елена начинает смеяться, закрыв лицо рукой, и весело смотрит на него. – Закусывать надо, может, не будешь такой бред нести.
– Я вошел в роль отца, умолкни, – наигранно обижается он и практически сразу начинает улыбаться, взъерошив волосы. – Просто я пытался придумать что-то нереально эпичное, чтобы до тебя дошел смысл моих слов. А он, я надеюсь, дошел?
– А если нет? – она лукаво щурится, и он пристально смотрит на нее, выгнув бровь.
– Тогда буду и дальше кормить тебя своими шикарными ассоциациями и сравнениями, пока ты не возненавидишь и не бросишь повторно кортик, только на этот раз в цель и, возможно, даже немного ниже.
– Ты мне теперь всю жизнь будешь об этом напоминать? – девушка закатывает глаза и снова скрещивает руки на груди. – Ты меня выбесил, я хотела тебя испугать, бросила первым, что попало под руку.
– А если бы это был топор? И ты бы была немного более меткой? Я бы мог лишиться чего-то очень важного.
– Я бросала слишком высоко для чего-то «очень важного», – она вскидывает обе брови, нагло глядя на него. Деймон пару секунд не шевелится, кажется, выпав из реальности, а потом начинает оглушительно хохотать, с трудом держась на ногах.
– Твою мать, мелкая! А ты сечешь фишку, – он лохматит ее волосы, зажав ее голову подмышкой, и Елена оглушительно хохочет, пытаясь отодвинуться. Но он не отпускает ее, продолжая ерошить ее волосы, и она задыхается от смеха, размахивая руками и молотя ими по его спине.
– Деймон! Отпусти меня!
– Неа, ни за что, малолетняя извращенка.
– Я просто опередила тебя! Ты бы сам сказал что-нибудь такое!
– Неправда, я вообще мальчик-одуванчик.
– Да отпусти же меня!
Сальваторе разворачивает ее и, обхватив ее плечи руками, пристально смотрит в ее почему-то огромные и сверкающие глаза. Она мгновенно замирает, настороженно глядя на него, но не шевелится и, кажется, даже не дышит.
– Проси лучше.
Елена шире распахивает глаза, сглотнув, и невольно облизывает губы, судорожно пытаясь понять, что ей делать. Однако она ловит себя на том, что практически безоружна под пристальным взглядом этих неестественно синих глаз. Она прекрасно помнит глаза Энзо – винные, очень глубокие и мягкие, а вот глаза его брата другие, в них таится опасность, какая-то загадка, даже угроза, отчего по ее коже начинают бежать мурашки. И ей хочется отодвинуться, а еще лучше влепить ему между ног коленом, но она почему-то не может.
Деймон другой, однозначно, может, они и похожи с братом внешне, манерой говорить и вести себя, они оба бандиты и ведут не очень хороший образ жизни, но все равно они очень разные. Даже несмотря на то, что Энзо – плохой брат, он все же был мягче и спокойнее, чем Деймон, больше проявлял свои чувства и не боялся показывать их, в то время как старший хороший брат – более жесткий и даже грубый. У него напрочь отсутствует цензор, он не следит за языком, говоря то, что на уме, иногда даже не думая о последствиях.
Но даже в этом что-то есть. Первые пару дней Елена искренне презирала его любовь к ругани, алкоголю и пошлым шуткам, но потом она привыкла. И сейчас уже не может представить, как она раньше жила без такого человека поблизости. С ним не бывает скучно, она успела в этом убедиться, хотя прошло всего несколько дней с их первой встречи.
Осознание этого факта неожиданно встряхивает ее, и Елена отступает, недовольно глядя в смеющиеся глаза Деймона.
– А ты не боялся, что рефлекс сработает?
– Ты не первая, ты не последняя. К тому же сомневаюсь, что ты бы это сделала настолько быстро, что я бы не успел среагировать.
– Опять берешь на слабо?
– Нет, просто пекусь о самом важном.
– Точно, как я могла забыть, – она отходит к окну и обхватывает себя руками, глядя на улицу. А через пару мгновений задает волнующий ее вопрос, не успев сдержаться: – Почему ты не рассказал мне о похоронах Энзо? Думал, я не узнаю?
– Я бы рассказал тебе вечером.
– Врешь.
– Млять, с хера вы все такие умные? – Деймон оскорбленно щурится, скрестив руки на груди. – Одна упрекает меня во лжи, другая… Вам делать что ли нехрена, кроме как обличать меня? Женщины…
– Я получу ответ на свой вопрос? – она резко оборачивается и смотрит ему в глаза, плотно сжав челюсти. – Ты не хотел, чтобы я была на похоронах? Почему ты скрывал от меня, что занимаешься ими? Я тоже хочу попрощаться с ним. Он был и остается моим миром.
– Потому что я сам не хотел идти, – выпаливает он, скривившись.
– Что?..
– Даже если я скажу, как есть, ты не поймешь. Просто мне… мне стремно. Я привык, что мой брат живет, коптит небо и страшно бесит меня, и пока я не увидел его в земле, я буду верить в то, что он все еще жив и думает о том, как бы досадить мне. А так… Не знаю, что будет, если я окончательно пойму, что он умер. Да, братья мы херовые, но… но.
– Ты должен быть там, Деймон. Это будет правильно. И… – Елена делает паузу, ненавидя себя за следующую фразу, – кажется, ты мне нужен там. Я не знаю, смогу ли справиться в одиночку. Да, у нас с тобой не самые хорошие отношения, и, по правде говоря, ты меня дико раздражаешь, но я не могу не признавать тот факт, что ты последний близкий мне человек. А я, как бы не храбрилась, все равно трушу. Да, не смотри так на меня, я всего лишь человек.
– Если… если я тебе там нужен, то я пойду с тобой. Но на самом деле мне очень хочется уже заняться расследованием убийства Энзо. Все и так слишком застопорилось, а я ненавижу, когда дела стоят. Особенно дела глобальные. Мне очень хочется уже найти ублюдка, который убил его, и свернуть его так, чтобы он с задницей ресницами познакомился.
– У тебя хотя бы есть план, как ты будешь его искать? Полиция же ничего не нашла…
– А она никогда и ничего не находит. А если и находит, то по чистой случайности и странным стечениям обстоятельств. Так что надеяться на них вообще не стоит. Я нажму на нужные рычаги, посмотрю камеры, какие-то другие съемки, да мало ли что. Я знаю только одно – я найду тварь, которая сделала это, и плевать, сколько на это уйдет времени. Я просто так не сдамся. Я должен Энзо.
– Должен, должен… Вот ты постоянно повторяешь это слово, но мне порой кажется, что оно почвы не имеет. Ты отталкиваешься от обязанности, но не от желания. Поиски убийцы, похороны, забота обо мне… Ты говоришь, что делаешь это ради Энзо, но разве он хотел бы, чтобы ты делал что-то против своего желания?
– Я же не это имею в виду.
– А я как раз это. Потому что ты ни разу не говорил «я хочу», «мне нужно». Постоянно это гребанное «должен»! – ее голос подскакивает, и Елена пугается неожиданного наплыва эмоций, однако уже сама не может остановиться. – Ты никому ничего не должен, Деймон, только себе, потому что ты уже вырос! В современном мире нет такого понятия, как «я должен кому-то». Ты должен себе, и если ты чего-то не хочешь, то нельзя прогибаться перед кем-то. Я привыкла жить по принципу: «Куда же мне до вас. Мне еще падать и падать». Даже если ты дерьмо, нельзя этого показывать, нужно быть выше. А ты… я не понимаю тебя. Ты вроде бы сильный, уверенный, весь из себя крутой, но по сути ты постоянно прогибаешься под обстоятельствами, при этом пытаясь не ударить в грязь лицом. Зачем? Будь собой, будь таким, каким тебе хочется, черт возьми! – она давится воздухом и замолкает, тяжело и с трудом дыша.
Деймон смотрит на нее во все глаза, пытаясь осознать, что все это сказала девушка, которая знает его без месяца неделю. Он видит ее огромные, почему-то словно стеклянные глаза, вздымающуюся грудь, раскрасневшиеся щеки и ловит себя на мысли, что никогда не видел никого красивее, чем Елена в эту самую секунду. Губы буквально покалывает от дикого желания поцеловать ее, и он крепче сжимает кулаки, напоминая себе, кто она и кто он.
– Я… Мне нужно готовить ужин, – кое-как выдавливает он, взяв себя в руки, и девушка ошарашенно смотрит на него, непонимающе хлопая ресницами.
– То есть это все, что я услышу в ответ на свои слова? – Деймон не отвечает, поджав губы, и она, скрипнув зубами, проносится мимо него в коридор, задев его плечом. – А ты реально подонок, Сальватор.
Услышав, как за дверью хлопает дверь, он проводит рукой по лицу и качает головой. Потом запускает пальцы в волосы, взъерошив их, и поворачивается к окну, глядя куда-то вдаль.
– Однозначно.
====== 18. Креативная. ======
– Где он?! – в кабинет Деймона врывается незнакомая разъяренная блондинка, которая едва ли не выбивает дверь, замерев возле самого стола. Сальваторе подскакивает, выронив мобильный, и озлобленно смотрит на секретаршу, которая испуганно мнется за спиной гостьи.
– П-простите, мистер Сальваторе, я пыталась сказать…
– Я не принимаю!
– Я говорила, но она…
– Кто, млять, она?! – он переводит горящие глаза на блондинку, и та, наклонившись вперед, упирается руками в стол.
– Ты Сальватор?
– Простите, дамочка, – он брезгливо одергивает пиджак, – но лично я Вас не знаю. Никогда в глаза не видел. Так что если у Вас есть какие-либо претензии, можете свалить нахер. Даже если мы трахались. Я явно был слишком пьян, если согласился на такой суицид. Дверь позади.
– Да срать я хотела на тебя и секс. Отвали уже, а?! – рычит она на секретаршу, и та, пискнув что-то нечленораздельное, пулей вылетает из кабинета. Деймон откидывается на спинку кресла и с негодованием смотрит на гостью, сложив руки на груди.
– Что Вам надо, уважаемая? Если Вы сейчас же не покинете мой кабинет, я позову охрану. Или сам спущу Вас с лестницы. Я не привык церемониться, пусть даже с женщинами. Так что я бы…
– Да заткнись уже, блин, – блондинка садится на край стола и одергивает юбку, достает из сумки упаковку сигарет и закуривает с таким блаженством, словно это была мечта всей ее жизни. Деймон с абсолютно офигевшим выражением лица смотрит на нее несколько секунд, потом откашливается и медленно поднимается.
– Я тихо сказал? – его голос такой тихий, что он сам едва слышит себя. Женщина переводит на него равнодушные глаза, и его прорывает. – Я могу, млять, повторить погромче, чтобы ты свалила отсюда нахер!!! – его крик проносится по всему этажу, и в соседней комнате что-то падает.
Блондинку как ветром сдувает со стола, и она отскакивает в сторону, выронив свою сумку. Между тем Сальваторе, как ни в чем не бывало, поправляет ворот пиджака и садится на место, пристально глядя на посетительницу.
– Сейчас достаточно громко?
– А ты реально псих, – она присвистывает и откашливается, – но вообще я пришла даже не к тебе. Меня, кстати, зовут Ребекка.
– Искренне срать.
– Взаимно.
– Так с какого хера ты находишься здесь, если ты пришла не ко мне?
– Мне нужен Энзо, – она пожимает плечами, и Деймон напрягается. – Этот сукин ублюдыш трахнул меня, причем знатно так, как я люблю, а после этого не позвонил. И теперь он не отвечает на мои звонки и сообщения.
– А при чем здесь я?
– Я узнала, что у него есть брат. И поняла, что через тебя смогу связаться с ним. Если он реально решил, что я так просто отпущу его задницу, то пусть сожрет все мои секс-игрушки. Мне он понравился, он подходит, так что я не позволю ему так тупо слинять.
– И чем могу помочь я?
– Ты скажешь, где я могу его найти. И я найду. И убью. А потом изнасилую. Точнее не так. Изнасилую так, что лучше бы он умер. Да, так пойдет, – Ребекка сдувает с лица прядь волос и переводит на него мутный взор, – ну так че? Где твой брат ошивается?
– Погоди, я хочу понять ситуацию, – Деймон поднимается и, обойдя стол, прислоняется к нему и скрещивает руки на груди. – Вы случайно познакомились, переспали, тебе понравилось…
– Нам обоим.
– Ага. И потом он не позвонил?
– Типа того. Мы договорились встречаться раз в неделю, но он не пришел. На звонки и сообщения не отвечает, я его нигде не вижу. Он от меня теперь никуда не денется, я упертая. Так где этот ублюдок?
– Он мертв, – Деймон удивляется тому, как легко ему даются эти два слова. Он мог бы как-то помягче объяснить девушке, что его брат погиб, но почему-то он решает сказать напрямую, не приукрашивая ничего и не сглаживая новость.
Ребекка замирает, выпучив глаза, и пару секунд озадаченно смотрит ему в глаза, потом высокомерно фыркает, подходит к нему и, ткнув ему ярко-красным ногтем в грудь, шипит прямо в лицо, сверкая глазами:
– Если он решил, что я такая дурочка и поведусь на такую тупую легенду, то нихера. Так только в анекдотах делают, мол «скажи, что я умер». Не прокатит. Где он? Я же все равно найду его, я так просто не сдамся.
– Ну, через неделю, думаю, ты сможешь его увидеть, – равнодушно пожимает он плечами.
– То есть?
– Ну памятник на могиле поставят, на фото будет. Вот и увидишь.
– Подожди, – Ребекка напрягается и нервно кусает губы, – то есть он реально.?
– Он погиб. Его дом взорвали. Послезавтра похороны. Если хочешь, можешь прийти, я напишу тебе адрес и займу место, чтобы ты не стояла хер знает сколько времени. Но я не настаиваю, потому что…
– Стой, – она поднимает руку, резко побледнев, – его убили? Энзо… Он правда мертв? Господи… – Ребекка начинает оседать, и Деймон кое-как успевает довести ее до кресла, чтобы она не упала прямо на пол.
После этого он выскакивает из кабинета и возвращается уже со стаканом воды, протягивает его женщине, и та, взяв его дрожащими руками, кое-как делает несколько глотков, неосознанно кивает ему и утыкается немигающим взглядом в одну точку.
– Может… – Сальваторе нервно поджимает губы, – мне принести успокоительного? Я не знаю просто, что делать в таких ситуациях. Не сталкивался никогда, если честно, так что ты говори, если что-то надо.
– У меня просто в голове не укладывается, что он ме-ме-мертв, – заикаясь, отзывается она и шумно сглатывает. – Вроде бы только неделю назад мы с ними были вместе, а тут… Просто… Мне раньше казалось, что так не бывает, а с ним у меня что-то щелкнуло…
– Кальция, наверное, не хватает, если кости хрустят.
– Заткнись! – Ребекка резко дергается и отталкивает его от себя. Встречается с ним взглядом и вдруг начинает плакать, дрожа всем телом. Ему становится неловко, и он нервно ерошит волосы, глядя на нее сверху вниз.
– Ладно, прости… Просто меня всегда бесили такие слова, я не привык к ним.
– Мне казалось, что я влюбилась, – сипло продолжает она, – что, может, у меня все наладится в жизни, если у нас все получится с ним. А теперь его нет. Я зря надеялась, что у меня есть шанс на лучшую жизнь… – она поднимается на шатающихся ногах и медленно идет к двери, с трудом держа в руках сумку. Но потом оборачивается к нему и добавляет: – Напиши мне, пожалуйста, адрес, где будут похороны. Я хочу присутствовать на них. Мне это нужно.
