Текст книги "Ничья (СИ)"

Автор книги: Алекс Мелроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Доехав до дома, он, заранее предвкушая изощренную месть, открывает багажник и сразу же бросается вперед, схватив запястья девушки, не давая ей возможности поцарапать ему лицо. Елена начинает дергаться всем телом, пытаясь пнуть его как можно сильнее, шипит и вырывается, стараясь вывернуться и освободиться.

– Держись от меня подальше, подонок! – рычит она, когда он вталкивает ее в дом и захлопывает дверь. Елена отлетает к стене и сползает по ней, вытирая лицо и убирая с лица волосы. – Не смей больше ко мне приближаться!

– Еще чего сделать? – равнодушно интересуется Деймон, стоя над ней. – Ты живешь со мной, Елена, очнись уже. Твои слова слишком бессмысленны, хотя эмоциональны и горячи. Но мне по барабану, ей-богу. Ты можешь меня даже ненавидеть…

– О, я как раз ненавижу! – с готовностью отзывается Елена.

– Ты можешь меня даже ненавидеть, – спокойно продолжает он, – но у тебя просто нет выбора – ты все равно будешь жить здесь, со мной, по крайней мере до тех пор, пока мы не разберемся с убийцей Энзо. И ты будешь меня терпеть, и продолжать учиться, и будешь точно так же тренироваться. Так что да, можешь меня презирать и беситься каждый раз, как я буду находиться рядом и делать тебе указания, но это ничего не поменяет, понятно?

– Мне плевать, – она рывком поднимается на ноги и снова едва не падет, пошатнувшись, и цепляется дрожащими руками за стены, изо всех сил пытаясь сконцентрировать на нем свой взгляд, – вообще плевать, что ты говоришь, потому что ты мне никто. Мне был нужен только Энзо, а он умер, и теперь я дохну из-за того, что не умею жить без него, – она вздрагивает и облизывает губы, глядя на него мутными глазами, – и не научусь, потому что я не представляю свою жизнь без него.

– Ты справишься, я обещал, что помогу тебе, Елена, – очень тихо отзывается Деймон, – я научу тебя жизни, если ты этого захочешь. Потому что в принципе невозможно научить человека чему-то, если он этого не хочет, а заставлять я тебя не хочу, да и не вижу смысла.

– Ты не веришь в меня, – мямлит она, едва ворочая языком, – просто не веришь в то, что из меня может получиться что-то хорошее. Когда-то давно ты хотел меня в свою коллекцию, но все сорвалось. Потом я снова попала в твои руки, но была уже не той, которая тебе была нужна. И теперь ты пытаешься перестроить меня под себя, чтобы я тебя устраивала.

– Это не так.

– Да ну? – Елена щурится, наклонив голову набок. – Хватит относится ко мне так, словно я ни на что не способна. Я много чего могу, меня скорее сложно остановить или испугать, потому что я люблю рисковать. Черт, я сегодня убила человека, и мне сейчас нормально! Да, может, с утра будет хуже, и я стану себя винить, и на меня нахлынет это чувство, о котором все говорят, но пока что мне просто плевать. Это… это моя жизнь, как ты не понимаешь? – уже тише продолжает она, скользнув языком по губам. – Таким я видела Энзо, такой я хотела стать, к этому я стремлюсь. Так в чем проблема?

– Черт возьми, – протягивает Деймон, пристально глядя на нее, – даже в таком состоянии, пьяная, на эмоциях, ты не можешь заплакать и позволить себе хотя бы немного выпустить боль. Ты точно не робот, что за черт?

– Ты ублюдок, Деймон Сальваторе, – цедит она и намеревается идти на второй этаж, но он рывком разворачивает ее к себе и сжимает ее плечи.

– Да, ублюдок, а еще мразь, убийца и эгоист. И мне нравится таким быть, потому что это выгодно. Иначе сейчас и не проживешь. Мир стал слишком мелочным, чтобы добрые и чистые люди были способны в нем беспрепятственно существовать. Чудес не бывает, да и хороших людей сейчас практически нет. Да, я плохой и никогда не изменюсь. Но я именно тот человек, который тебе сейчас нужен, потому что ты должна понять, что жизнь – не просто пистолет и маньяк перед тобой в качестве мишени. Жизнь – это борьба, где или ты, или тебя, третьего не дано. Но это не значит, что постоянно нужно наступать – сорвешься гораздо быстрее. Нужно быть умнее, хитрее и предусмотрительнее, нужно смотреть в будущее и просчитывать варианты, а не тупо бросаться напролом.

– И у тебя так получается?

– Не всегда, но я до сих пор жив, а это уже показатель. Знаешь, Елена, ты мне тоже определенно не нравишься, и, ты бы знала, сколько раз за день я мечтаю вышвырнуть тебя со всеми вещами на улицу и забыть, как о страшном сне. Но, увы, я уже в ответе за тебя, так что нам обоим придется терпеть, хотим мы этого или нет.

– И что, я сейчас должна вдохновиться твоей громкой речью и под эпичную музыку, как в кино, удалиться в свою комнату, чтобы проспаться и продолжить заниматься? – фыркает Елена, посмотрев ему в глаза, и Деймон пожимает плечами.

– Увы, придется тебе обойтись без музыки. Но проспаться тебе надо, как и успокоиться. Хочу сказать заранее, что завтра тебе будет очень и очень плохо. Вот просто очень дерьмово, так что можешь даже не бежать ко мне за таблеткой, сама справляйся.

– Больно надо, – закатывает она глаза и идет к лестнице.

– Елена?

– Чего? – развернувшись, она видит, что он многозначительно протягивает руку, и, скрипнув зубами, возвращает ему оружие. – Скотина.

– Воровать нехорошо.

– Я дома, а из дома не воруют.

– Меня, конечно, радует, что ты называешь мой дом своим, но все же оружие без моего разрешения что бы не брала, а то придется принимать жестокие меры. Я предупредил и не шучу, надеюсь, ты это понимаешь. И да, Елена, – он пристально смотрит на нее, – твое обучение только началось.

====== 26. Изменившаяся. ======

Комментарий к 26. Изменившаяся. Хочу немного обозначить одну проблему – я вижу, что работа перестала быть такой интересной, какой она была в начале. Я замечаю, что прихожу домой из универа и пишу главу поздно вечером, а в итоге мало кто ее читает, по крайней мере с каждым разом читателей все меньше :( Это немного обидно, потому что работа на самом деле очень сложная, и я много сил в нее вкладываю.

В связи с этим я решила ее немного сократить, чтобы закончить пораньше, ну а потом... У меня, естественно, есть еще идеи, которые я хотела бы воплотить в жизнь, но у меня упадок сил с этим фандомом. Не знаю, что будет после окончания этого фанфика.

– «Официально заверено, что Лорензо Сальваторе завещал все свое состояние Деймону Сальваторе и отдано на полное его рассмотрение», – с каждым словом голос Деймона становится все тише и тише, и он хмурится, глядя на папку бумаг, которую он сжимает в руках, и поднимает удивленные глаза на Лили, нервно глядящую на нее. – Черт, лучше бы я был пьян, а это – мои глюки. Но я не бухал слишком давно, так что увы. И как это понять?

– Ты и сам все прекрасно понял, – полуистерично отзывается та и, скрестив руки на груди, отходит в сторону. – Он оставил все деньги, что у него были, тебе. Завещание нашли только сейчас, потому что оно было черт знает у кого.

– Но оно точно от Энзо? – Деймон с трудом узнает свой голос и пытается взять себя в руки, чтобы перестать хрипеть и хотя бы немного включить голову. – Не может быть подстава? Я сильно сомневаюсь, что брат оставил мне хотя бы доллар, а тут вопрос о гребанном миллионе. Правда, еще долгов тысяч на пятьсот минимум, насколько я успел проглядеть, но дела это не меняет. Завещание точно принадлежит Энзо?

– Однозначно.

– Сука! – он резко вскакивает и, бросив бумаги на стол, начинает нервно расхаживать по комнате, мельтеша от стены к стене. – Он умудряется портить мне жизнь даже с того света! Изумительная способность!

– Деймон! – Лили бледнеет, посмотрев на него, и он сплевывает, скрипнув зубами.

– Что «Деймон»? Что «Деймон», мам? Скажешь, это не так? Когда мы хоть нормально с ним жили-то? И да, я в курсе, что он мой брат и он мертв. Я скорбел. Я скорбел столько, сколько он не заслуживал. Хватит, заколебался. И только я немного отвык от того, что мир крутится вокруг него, как херак! – и я получил от него немерено бабок. Вопрос – на хера?

– Деймон…

– Прикинь, я выучил за тридцать лет свое имя, спасибо, – рявкает он и сверкает глазами, глядя на нее. – Мне не нужны эти бабки, вот вообще не нужны. Мне ничего не него не нужно. Я, вон, уже получил сувенир, который спит на втором этаже без задних ног и который, проснувшись, будет умирать от похмелья.

– Елена напилась? – кажется, еще немного – и брови Лили срастутся с волосами. – Как ты это допустил? Она же ребенок!

– Серьезно? – усмехается Деймон и разводит руками. – С ума сойти, а я-то не знал. Спасибо, мам, что разъяснила, что она, оказывается, ребенок у меня. К твоему сведению, – он шагает к ней и пристально смотрит ей в глаза, – этот ребенок вчера пальнул в двух человечков, одного насмерть, второй, кажется, без ноги останется. Нравится? Мне тоже нет, – он отходит в сторону, а Лили прижимает руку к груди, ошарашенно глядя на него.

– Что ты сказал?

– Ты слышала, а я не хочу это повторять, и так тошно. Но, сука, как меня бесит это! – он указывает подбородком на папку бумаг и морщится. – И что мне с ними делать? Точнее не так, я как раз знаю, что с ними делать – закрою все долги Энзо, разберусь со всеми его делами, чтобы он спал спокойно, а остатки… – Деймон делает паузу и внимательно смотрит на мать. – Тебе ведь нужны деньги?

– Они никогда не бывают лишними, – коротко бросает она, пожав плечами, и он фыркает.

– Ну вот и разобрались: все, что останется, перешлю тебе, и делай с ним, что хочется. Мне они все равно не нужны, своих по горло и выше, так что нахер они мне сдались. Ну, а сейчас, – он морщится и проводит языком по губам, – мне, кажется, придется разбираться с этим чудовищем.

– Я все слышу.

Со второго этажа, укутанная в одеяло и с трудом перебирающая ноги, спускается Елена. Бледная, едва ли не зеленая, лохматая, заспанная, со странными красными пятнами на лице, еле открытыми глазами и сонным выражением на лице. Лили мгновенно подбирается, недовольно глядя на нее, а Деймон с любопытством смотрит на девушку, наклонив голову набок.

– Как самочувствие?

– Заткнись, – шипит та и сразу же морщится, прислонившись плечом к дверному косяку. – Что вчера было? Почему я впервые в жизни очень сильно хочу умереть и желательно как можно скорее, потому что мне очень херово?

– Пожалуй, я оставлю вас, – цедит презрительно Лили и, кивнув сыну, выходит из дома, забрав свои вещи.

Елена провожает ее бессмысленным взором и, хмурясь и зевая, прямо в одеяле, проходит на кухню, кое-как берет в руки бутылку воды и жадно пьет, за минуту опустошив ее полностью. Деймон останавливается позади нее и скрещивает руки на груди.

– Предупреждаю заранее: заблюешь хоть что-нибудь – будешь вытирать до блеска. И я не шучу. Мне плевать, что у тебя болит голова, сводит желудок, конечности не слушаются, и во рту кто-то нассал. Это не аргумент.

– Откуда ты знаешь? – она вскидывает на него мутные глаза и практически сразу качает головой. – Глупый вопрос.

– Очень.

– Ну так, может, просветишь? – осторожно интересуется Елена и с трудом садится на стул, плотнее укутавшись в одеяло. – Что вчера было? Только без приколов и шуток, потому что у меня реально разваливается голова, и я дико хочу спать. Но сначала мне нужно понять, что случилось прошлым вечером и, кажется, даже ночью, потому что я не помню ничего. И когда я говорю «ничего», я имею в виду именно это.

– А что ты помнишь последнее? – полюбопытствовал он.

– Кажется, что я выследила двух ублюдков, которые продавали детям наркоту в таблетках, приехала в бар, немного выпила, чтобы сойти за свою… И, кажется, в какой-то момент «немного» перешло границу… – съеживается она и осторожно смотрит на него. – Так что я успела натворить?

– Давай я тебе просто вывалю, как все было, а ты будешь разгребать, идет? – Елена кивает немного испуганно, и Деймон, откинувшись назад, с легкой улыбкой говорит: – Ну, ты надралась, причем неплохо так, потому что соображала ты туго. Я приехал в тот момент, когда ты была в подворотне с теми двумя парнями. Они тебя зажимали, а ты возьми и пальни в них. Один на месте, второму, судя по словам Рика, ногу ампутировать будут. Потом я затащил тебя домой, мы немного поссорились, и ты вырубилась. Бинго.

– Скажи… – голос подводит ее, и Елена сглатывает, после чего пробует еще раз, – скажи, что ты пошутил. Что это очень тупая, бессердечная и гнусная шутка.

– Я бы сказал, но пообещал маме с утра не врать, – очень серьезно отзывается он, и она мгновенно бледнеет. Чашка падает из ее ослабевших пальцев, и девушка соскальзывает на пол, словно потеряв все силы. Деймон, мгновенно растеряв всю свою пафосность, бросается к ней и садится на колени, сжав ее руки. – Только не вырубайся, пожалуйста. Я не хочу тащить тебя на второй этаж.

– Я… я убила человека? – слабым голосом интересуется она, и он слабо кивает.

– Хотела обоих, но обошлось.

– Господи… – она закрывает лицо руками и шумно сглатывает, – и весь ужас в том, что я этого не помню. Не помню, как стреляла в живого человека, как убила его… Вообще ничего не помню, словно это было не со мной.

– Может, это и к лучшему… – пожимает он плечами и нервно облизывает губы. – Серьезно, может, даже хорошо, что ты не помнишь то, какой была вчера, потому что я очень надеюсь, что такой ты больше никогда не будешь. Какой-то абсолютной безбашенной, бешеной, слишком взрослой и самостоятельной, и это не комплимент. Я вчера был слишком близок к тому, чтобы тебя ударить, а для этого нужно было постараться, потому что детей я не бью.

– Это так мерзко… – Елена проводит руками по волосам, кусая губы, и поднимает на него огромные от испуга глаза. – Это правда? Это правда происходит со мной? Я убила человека, я напилась, я отвратительно себя вела…

– Знаешь, – Деймон делает паузу, словно обдумывая то, что хочет сказать, – то, что было прошлой ночью, конечно, было ужасно. Но я понял одну очень важную вещь, которая многое изменило – ты уже не ребенок, Елена, как бы не мне хотелось этого признавать, ты действительно больше не ребенок. И теперь, кажется, мне нужно изменить отношение к тебе.

– Деймон…

– Нет, не переживай, я никуда не денусь, я еще долго буду мозолить тебе глаза и мешать рисковать собственной жизнью. Это, считай, моя цель теперь в жизни, так что тебе просто так не отвертеться. Но вести себя с тобой теперь буду иначе, – он сжимает ее руку и внимательно смотрит ей в глаза. – Мы теперь на равных.

– О, ради Бога! – Деймон закатывает глаза и недовольно смотрит на Елену, когда та, на ходу убирая пистолет во внутренний карман, пытается расправить взлохматившиеся волосы. – Я же просил тебя без крови!

– Прости, он сопротивлялся, – она рывком стаскивает с него кожаную куртку и запахивается в нее, скрывая кровавое пятно на груди, – и вообще у него был электрошокер. Что я могла поделать?

– Вырубить его.

– Я вырубила. По крайней мере я пыталась.

– Елена!

– Поехали уже, – она надевает шлем и залезает на мотоцикл позади него, обхватив его туловище руками, – я дико хочу напиться после того, как нам отвалят деньги за этого отморозка. А отвалить должны много.

– До сих пор не могу переварить тот факт, что ты стала моим другом-собутыльником после свадьбы Рика, но я тоже хочу надраться, так что поехали.

Время пронеслось слишком быстро. Вроде, только вчера Елена впервые переступила порог дома Сальваторе, а уже она успела отметить свое двадцатиоднолетие в компании этого безбашенного человека, который в прямом смысле этого слова вколачивал в нее, как правильно жить. Он никогда не был с ней мягок, никогда не скрывал от нее правду и никогда не старался показать мир или себя лучше, чем он есть в реальности. И она была благодарна ему за это, за правду и за широко открытые глаза на происходящее.

За эти годы она изменилась, она действительно повзрослела и стала человеком, которым всегда хотела быть. Человеком, которым ее хотел бы видеть Энзо. Между тем его имя всплывало в их разговорах все реже и реже, иногда днями они вообще не вспоминали о нем, живя настоящим и не оглядываясь назад, оставив все в прошлом.

– «Кровавую Мэри» и бурбон, – сразу же бросает Елена, бухнувшись за барную стойку, и кидает скомканную купюру, подмигнув бармену, – и побыстрее, сладкий. Я не люблю ждать. Так что шевели булками, а то никаких чаевых.

– А Вам…

– Трахаться не будем, но пить можно. Быстрее!

Его сдувает с места, и она высокомерно фыркает, скрестив руки на груди. Музыка гремит по ушным перепонкам, но она ловит от этого кайфа, привыкнув слушать рок на максимум. Она может часами гонять с Деймоном на мотоцикле или машине под орущие произведения Skillet или Nirvana, получая нереальное удовольствие.

Она сама того не заметила, как окончательно и бесповоротно стала копией Деймона, предпочитая кожаные куртки, темную одежду, джинсы и ботфорты. Ей нравился броский макияж, пугающий маникюр и каблуки, и у парней в первое время отпадала челюсть при виде нее, что очень льстило ее эго.

– Как мило, – слышится со стороны, и Елена, обернувшись, видит троих девушек, на которых столько розовой одежды, словно они сбежали из магазина кукол. -Что, черный до сих пор в моде?

– А побег Барби уже сняли в кино? – легко осведомляется она, выгнув бровь, и делает глоток. – Думаю, вы бы прошли на главные роли без кастинга, сразу же контракт на несколько лет, потому что это прям ваше.

– У, у какого-то острый язычок, – надменно фыркает девушка в короне и выгибает накаченные губы. – Зато в таких, как нас, влюбляются парни, а у такой, как ты, есть надежда только на себя и какого-то отчаявшегося идиота, который готов уже на все.

– У тебя хоть парень-то есть? – вскидывает бровь другая, выдувая пузырь жвачки. – Сомневаюсь, что такую стерву кто-то может выносить дольше, чем одну ночь. И весь этот черный… Тебе сдохнуть еще не пора? Кажется, у готов это смысл жизни.

– Малыш, ты уже заказала нам выпивку? – неожиданно из-за спины появляется Деймон и, прижав Елену к себе, крепко целует ее в висок, по-хозяйски положив руки на ее бедра. Потом поднимает глаза и с нереальным равнодушием смотрит на застывших от удивления девушек. – А что, силикон еще популярен? Какая жалость, а я-то уже решил, что все экспонаты выставили в музее Мадам Тюссо, чтобы не повадно было. Однако нет, три модели сбежали. Помочь найтись? – в его голосе скользит намек на угрозу, и их как ветром сдувает.

– Мой герой, – усмехается Елена и сбрасывает его руки, развернувшись на стуле. Деймон насмешливо отвешивает ей поклон и, сев рядом, делает глоток бурбона, разве что не заурчав от наслаждения.

– Что за курицы?

– А тебе не плевать?

– Просто решил помочь тебе, детка.

– Не стоило, – пожимает она плечами и опрокидывает алкоголь в себя, – но все равно спасибо.

– Обращайся.

Несколько секунд они сидят молча, однако не испытывают при этом какой-либо неловкости. Они уже настолько привыкли друг к другу, их повадкам и привычкам, что им даже не нужно говорить, чтобы понять, что хочет сказать другой. Приподнятая бровь, хмурый взгляд, легкое пожатие плеч, глубокий выдох, движение губ – и они уже успели обсудить всех людей в баре, решив, что нет кандидатов на роль друзей, так и личностей, от которых можно было бы избавить мир.

– Планы на завтра? – лениво интересуется Елена, положив голову ему на плечо, и Деймон фыркает.

– Как и в прошлый раз, Пинки, попробуем захватить мир, – усмехается он и кладет руку на ее плечи. Она улыбается и прикрывает глаза, расслабляясь.

====== 27. Выросшая. ======

Вроде бы три года – не такой уж и большой срок. Но все зависит от места и характеров людей, которые жили рядом все это время. И сейчас, возвращаясь мыслями в прошлое, в первые месяцы их общения, Елена не могла перестать усмехаться – сколько же времени они потеряли просто так прежде, чем нашли общий язык.

Как и было оговорено, примерно раз-два с месяц она навещала своего «брата», успев привязаться к нему за несколько лет. Мальчик рос очень смышленым, старательно учась, он любил слушать, как Елена читает сказки, и смотреть на нее, буквально загипнотизированный ее хриплым голосом. Ее привязанность к ребенку была взаимной, и он каждый раз с радостью встречал ее дома, бросаясь к ней на руки. Первое время Деймон отказывался ходить с ней, говоря, что это не его дело, но потом, как-то не выдержав, он стал постоянно составлять ей компанию, принося мальчику игрушки и первые книжки, чему родители Тайлера были очень рады.

Спустя много лет ссор и скандалов Деймон с шумом и очередной порцией воплей выбросил из дома все вещи Роуз, пожелав ей счастливого пути и кинув ей деньги на билет в один конец. Роуз, конечно же, начала истерику, угрожая бывшему супругу, но Елена демонстративно порвала бумаги свидетельства брака, смыла обручальное кольцо Сальваторе в туалете и преспокойно сообщила, что больше их ничего не связывает и она может покинуть их дом. Деймон, стоя позади нее, мог только ухмыляться, гордясь своей способной ученицей.

Как Деймон и обещал, он не забросил ее обучение, а наоборот стал тренировать ее еще интенсивнее и жестче. Первое время Елена злилась, пытаясь задеть его побольнее словами, а порой и любым предметом, до которого могла дотянуться в процессе драки. И только после сломанного запястья Елены и вывихнутой челюсти Деймона все неожиданно встало на свои места – они поняли, что могут друг друга калечить, при этом становясь ближе, и это было настолько абсурдно, что все отступило на задний план и неожиданно стало очень простым и понятным.

Они не ладили больше суток, находя повод поссориться и разбить очередную антикварную вещь, так что из их дома практически пропала вся посуда и они начали пользоваться одноразовой, чтобы просто так не тратить деньги на покупку новой. Каждая готовка превращалась в настоящее сражение, после которого мыть приходилось буквально все – начиная с мебели и заканчивая стенами. И им это нравилось: дурачиться, бросаясь предметами и не стараясь казаться взрослее или уравновешеннее, чем они были на самом деле. Они были слишком похожи, но теперь в этом не было чего-то дикого, только ощущение правильности.

Как и планировал, Деймон занимался долгами и деньгами Энзо, усердно разгребая все задолженности брата и полностью разбираясь с его делами, чтобы потом не возникли какие-либо проблемы. Он вбил себе в голову, что Энзо хотел бы, и упрямо корпел над бумаги, мотаясь на стране в поисках бывших партнеров его брата, лично встречался с ними, улаживал все, что мог и что было в его силах, медленно и уверенно вычеркивая имена из списка задолженностей.

Одновременно с этим Сальваторе немного менялся, по крайней мере Елена все больше и больше ловила себя на том, что никогда бы не подумала, что именно этот мужчина когда-то угрожал ударить ее, если она не заткнется. Он купил ей искусственную ёлку, которую категорически не убирал после праздников, и каждый месяц они украшали ее по-новой, каждый свою сторону, после чего устраивали голосование, в ходе которого выбирался победитель, загадывавший проигравшему желание.

Как-то раз по приколу он даже купил ей кольцо, точнее он хотел купить ей подарок на день рождения, но, поняв, что не знает ее размер, купил ей все размеры, которые были в магазине. А в ответ на вопрос «что ей делать с теми кольцами, что не подойдут» он лишь равнодушно пожал плечами и сказал, что это уже не его дело. Иногда, стараясь поддеть его, Елена надевала все кольца на руки и начинала делать ему массаж, карябая кожу. Все, естественно, заканчивалось очередной дракой и продолжалось до тех пор, пока Деймон не умудрялся снять с нее все украшения. Это однозначно было глупо, но им почему-то нравилось иногда так развлекаться в компании друг друга, при этом не нуждаясь больше ни в ком.

И вот сейчас, вытянув ноги на журнальный столик и лениво перебирая рукой в полупустом ведерке с попкорном, Елена смотрит на экран, в сотый раз включив «Унесенные ветром». В это время голова Деймона покоится на ее коленях, и мужчина то и дело лезет рукой за кукурузой, чаще всего роняя ее на пол и чертыхаясь.

– Убирать сам будешь.

– С хрена ли?

– Ты же намусорил.

– Но твоя очередь убираться.

– Значит, это твой коварный план? – фыркает она и спихивает его на пол, залившись смехом. Деймон недовольно потирает плечи и, поднявшись, разминает затекшую шею, после чего косит на нее недовольным взглядом.

– Мелкая, ты оборзела в край. Вот так ты платишь мне за доброту, да? Бессовестное создание, вот просто абсолютно. Ни стыда, ни совести, ни морали. Одна самоуверенность и наглость. У тебя там яйца расти еще не начали, а то я начинаю бояться, что такими темпами ты заберешь мой гардероб.

– Сомневаюсь, что два такие мужика ужились бы рядом, – улыбается Елена и сползает ниже на подушки, поставив ведерко на пол. – И, кстати, если ты не забыл, я уже поблагодарила тебя за то, что ты прикрыл меня перед теми дурами в баре. Но это было не обязательно, я вполне нормально справилась бы и сама.

– Зато ты увидела, как вытянулись их лица, я бы даже сфотографировал, потому что это было слишком эпично, но не рискнул, и так они офигели с того, что у такой, как ты, такой шикарный парень, как я.

– Ты не мой парень, Деймон, – закатывает она глаза, сощурившись, – я слишком себя уважаю, чтобы встречаться с тобой. И мне пока что нужны мои нервы, так что прости, но мой ответ «нет».

– Свои нервы я просрал за эти четыре года, – отзывается он и снова ложится на диван, устроившись у нее под боком, – твоя очередь пришла терпеть меня. Но вообще я иногда вспоминаю, каким ты была ребенком, и, черт возьми, как из тебя выросло вот это?

– Уж что выросло, то выросло, – усмехается Елена и кладет голову ему на плечо, лениво скользя кончиками пальцев по его руке. – К тому же я сильно сомневаюсь, что я тебя не устраиваю такой, какая я есть. С другой бы ты не ужился.

– Кстати, – вдруг спохватывается он и приподнимает голову, пытаясь понять ее взгляд, – а почему ты тогда не ушла? У нас так ничего и не получилось, мы не нашли мразь, которая грохнула Энзо, смирились с тем, что месть не удалась, но ты все равно осталась, хотя могла взять деньги и поехать куда угодно, заниматься тем, что тебе нравилось.

– Почему осталась? – она пожимает плечами и зевает. – Не знаю, наверное, дело в том, что я просто привыкла к тебе, привыкла к нашим разборкам, этот дом стал частью меня, и я как-то не могла уйти, это было бы слишком сложно. Да, было время, когда мне здесь не нравилось, но потом все изменилось.

– И что именно изменилось? – Деймон наконец ловит ее взгляд, и Елена немного дергает подбородком, чтобы не коснуться его губ. – Я-то точно не оказался белым и пушистым романтиком.

– Если бы ты был таким, я бы давно тебя сломала и свалила куда подальше. Сам знаешь, что романтика не про меня, а в тебе меня сейчас даже все устраивает, кроме, разве, напыщенности и завышенного самомнения.

– А ты, скажешь, не такая?

– Ты сам меня такой вырастил.

– Неправда. Я не пытался сделать тебя какой-то определенной, это была прерогатива Энзо, вот он как раз пытался слепить из тебя машину для убийства. Я же дал тебе полную свободу действий, практически ни в чем не ограничивая. Ты сама создала себя такой, какая ты есть, я лишь послужил не весьма удачным прототипом и примером для неподражания.

– А я взяла и стала подражать, – усмехается она и, перехватив его руку, утыкается лицом в его ладонь, прикрыв глаза. – Вредная я, да?

– Самая вредная.

– Зато красивая.

– Про скромность нужно что-то говорить? – вскидывает Деймон бровь, и она толкает его в плечо, одновременно с этим начиная смеяться.

Несмотря ни на что, он, как никто другой, умел рассмешить ее буквально за несколько секунд, выучив ее от и до. Как, впрочем, и она. Она прекрасно знала, что он любит, а что ненавидит, что он ест на завтрак, а что на ужин, какую слушает музыку, в каких магазинах предпочитает одеваться и даже марку его часов. Она могла ответить практически на любой вопрос о нем, не задумываясь и мгновения, и иногда любила шутить над ним, начиная громко озвучить его самые глупые привычки. Не желая оставаться в долгу, Деймон то и дело подкалывал ее, воруя ее белье из шкафа и таская ее мягкие игрушки. Как-то раз они даже уснули рядом, зажав между собой плюшевого медведя, не желая делиться им, а на утро не могли перестать смеяться, называя себя идиотами.

Они не стали новыми, они практически не поменялись, просто в какой-то момент поняли, какие ключи подходят к каждому их них, и научились умело или пользоваться, добиваясь поставленных целей. Между ними не было секретов и каких-то запретных тем, они могли говорить о чем угодно, нисколько не смущаясь и не испытывая какую-либо неловкость. За разговорами они проводили вечера, каждый раз находя какую-то новую тему для обсуждения, и в этом была их жизнь. Ненормальная, бешеная и абсолютно точно неправильная.

– Наконец-то! – шипит Елена, когда в магазин наконец-то заходит Деймон, и складывает руки на груди. – Я уже решила, что ты кинул меня. Хотя, если честно, мне было бы пофиг, если бы ты вообще не пришел. Сама бы справилась.

– Ага, конечно, – он закатывает глаза и зевает, поправив воротник неизменной кожаной куртки, – пофиг ей.

– Пофиг, конечно.

– Ты мне звонила.

– Это было случайно.

– Шесть раз? – Деймон вскидывает бровь, и она отворачивается, не желая признавать его правоту. – Вот именно, разговор улажен. Ну так какие у нас планы? – он берет корзинку и медленно катит ее по магазину, оглядывая полки. – Закупаем кто-то конкретно или устраиваем праздник? Впереди три выходных, можно затусить. Только имей в виду, в этот раз я не буду так безбожно пить, как в прошлый, потому что после того праздника я встать не мог два дня. А тебе я больше не позволю курить, у тебя голос деформируется.

– А, может, я буду как в книге? – насмешливо щурится она. – Зажму между зубами сигарету, но не позволю ей убить себя? Метафора, – она разводит руками, и мужчина качает головой, с трудом сдерживая рвущуюся наружу улыбку. – Я все видела, ты улыбнулся.

– Просто у тебя очень смешной прыщ на носу.

– Заткнись.

Так беззлобно переругиваясь и подкалывая друг друга, они идут вдоль стеллажей и полок, сбрасывая в корзинку все, что им можно требуется, и одновременно с этим какие-то вещи, которые точно не пригодятся. Это стало уже едва ли не привычкой – покупка какого-то барахла, а потом смех дома из-за того, что они опять не смотрели на то, что покупали.

Елена отходит к стенке с шоколадками, и Деймон закатывает глаза, прекрасно понимая, что она сейчас скупит минимум половину предложенного товара. Его взгляд медленно скользит по ее телу, и он поджимает губы, видя натренированное, в меру мускулистое женское тело с упругой грудью и аппетитными бедрами. Белая удлиненная футболка, распахнутая кожаная куртка, облегающие джинсы и сапоги на высоком толстом каблуке. Улыбка появляется на его губах, когда он видит на ее запястье очередную кипу ее любимых фенечек, половину из которых она стащила у него. Елена выросла точной его копией, и до сих пор он не может к этому привыкнуть.