Текст книги "+тот кто считает"

Автор книги: Алекс Форэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Непременно… – Чучо коварно заулыбался, а его глаза заблестели. – И, знаете, мадмуазель, я, кажется, уже начинаю припоминать кое-что.

– Мадам, – вполголоса, скрывая раздражение, поправил его Леонард.

– О, прошу прощения… мадам! – казалось, индеец издевался. – Однако это же не влияет на демонстрацию письма?

– Хорошо, – Леонард поднялся, взял портфель. – Помогите мне, пожалуйста.

Он принялся раздвигать кружки, чтобы освободить место для портфеля. Чучо с удивительным проворством соскользнул с кресла, и мигом расчистил журнальный столик.

– Вуаля! – фотограф рассмеялся в своей нервной манере.

«И он утверждает, что не интересуется историей семьи! Да руки вон как трясутся», – наблюдала Сэнди за происходящим.

Однако индеец не сделал ни единого движения, чтобы рассмотреть появившийся на столе лист бумаги.

– Это не серьезно, – резко заметил он. – Дешевая ксерокопия, которую может изготовить любой школьник, написав псевдоисторические каракули. Покажите оригинал.

Это было произнесено настолько категорично, что стало понятно – без оригинала разговор будет мгновенно закончен. После секундного колебания Леонард вновь открыл папку, и перед глазами фотографа предстал старинный документ. На этот раз Чучо буквально задрожал.

– Вот как! – бормотал он себе под нос, стоя на коленях перед столиком. – Письмо Хасинте… Вот она, уака… Ля серпьенте… А можно мне его отсканировать? Наверху, в лаборатории?

– Нет! – мгновенно отрезала Сэнди.

– Не стоит, – подтвердил Леонард. – Дело в том, что документ, как вы могли заметить, в плохом состоянии...

– Я буду очень осторожен.

– Письмо официально принадлежит другой организации, мы же позаимствовали его лишь на время, под строжайшим запретом копировать или переписывать, – на ходу сочиняла Николь, – поэтому мы не можем подвергать его опасности. Копия, которую вы видели, делалась на специальном оборудовании. Извините, Чучо.

– Ну, что ж, нельзя так нельзя. Мне просто было любопытно, – как ни в чем не бывало, проговорил, поднимаясь с колен, Гузман. – Кстати, я показывал вам свои работы?

– Еще не успели, – Сэнди по-прежнему внимательно следила за каждым его жестом. – Но вы, кажется, говорили, что вспомнили нечто!

– Ах, точно! Чуть снова не забыл, – гостей снова оглушил истерический хохот фотографа. – Я вспомнил про одного своего родственника. Вы о нем тоже вспоминали.

– Кажется, он морочит нам голову, – наклонившись к сидевшей рядом Николь, тихо проговорила Сэнди.

Николь чуть заметно пожала плечами в ответ.

– Чучо, прошу вас! Скажите, наконец, что вы вспомнили, иначе вы просто сведете нас с ума! – простонала Сэнди голосом светской барышни, умоляющей рассказать последнюю сплетню.

Это неожиданно сработало.

– Да-да, конечно, – будто спохватился хозяин, выпрямился в своем кресле и принял очень серьезный вид. – Я вспомнил, что некоторое время назад мне позвонил некий мужчина и представился моим дальним родственником. В нашем с ним разговоре и речи не было о талисмане, он просто хотел собрать всех живущих в данное время прямых потомков Писарро. Но знаете, я, хоть и в курсе истории моего предка, не фанат всех этих исторических родственных посиделок, – еще одна порция неожиданного смеха заставила Сэнди вздрогнуть. Как и прежде, смех резко оборвался. – В общем, я обещал поддерживать с ним связь. И ваш визит – отличный повод, чтобы братец, или кем там он мне приходится, не решил, что я не держу обещаний. Кстати, его зовут Антуан.

– Антуан Писарро сам звонил вам?! – быстро спросила Сэнди.

– А что в этом такого? Он же не папа Римский – почему он не может позвонить мне?! – обиделся индеец. – Между прочим, мне звонят настоящие звезды!

– То есть, вы хотите сказать, что у вас имеется номер его телефона? – не обращая внимания на обиженный тон индейца, спросил Леонард.

– Ну, конечно… То есть, был где-то. Нужно поискать…

– Тогда мы будем очень признательны, если вы поищете и дадите нам его.

– Э-э-э… Это невежливо, – Чучо хитро заулыбался, – лучше я сам его наберу. Расскажу про вас. А то, я смотрю, он не очень-то расположен общаться с вами.

– Хорошо, но, на всякий случай, мы бы предпочли иметь его телефон, – настаивал Лео.

– Давайте так: вы продиктуйте мне свой номер, и я попрошу Антуана перезвонить вам. А то, знаете ли, я не могу раздавать чужие номера без ведома хозяев, – индеец назидательно покачал головой.

– ОК, записывайте, – Лео продиктовал номер своего мобильного телефона. – Но не могли бы вы позвонить ему прямо сейчас? Для нас это очень важно.

– Конечно! – Чучо, забывший, казалось, о том, что номер еще нужно было где-то разыскивать, вытащил из кармана брюк телефон. – Уже звоню!

Улыбаясь, он встал и раскачивающейся походкой направился к подиуму.

Оттуда было совершенно не слышно, что он говорит. Гости же, пока хозяин важно прохаживался с трубкой в руке, устроили маленький совет:

– Ну, как вам вождь? – вполголоса поинтересовался Леонард.

– А что, все потомки Писарро такие ненормальные? – Сэнди переполняло то ли возмущение, то ли восхищение… она сама не могла определить противоречивой природы этих чувств.

– Что поделать, трудная наследственность! – констатировал Лео.

– Еще полчаса в его компании, и он начнет меня откровенно бесить, – признался Артур. – Он стремительно расходует скромные запасы моего терпения.

– Там, где кончается терпение, начинается выносливость, – философски заметила Николь.

– Думаю, нам не придется испытывать выносливость Артура, потому что все, что могли, мы уже узнали, – поглядывая за перемещениями хозяина студии, сказал Леонард.

– Точно. Мы узнали, что от Чучо ничего не узнаем, – подвел итог Артур.

– Если не считать возможности пообщаться с затворником Антуаном, – казалось, одна Николь симпатизировала фотографу.

– Послушайте, – зашептала Сэнди, – а вы уверены, что он звонит именно Антуану? Зачем вся эта секретность? – но получить ответ она не успела, потому что к ним снова подошел сияющий хозяин.

– Я все рассказал своему драгоценному родственнику, – Чучо потирал ладони. – Он не был заинтересован во встрече с вами, но я упросил его позвонить вам. В нашей семье, знаете ли, так заведено: если один брат просит другого о чем бы то ни было, считайте, что это уже сделано. Но он сам позвонит и назначит встречу. Только… – индеец прищурился, – братец, как бы это выразиться, немножко недоверчивый. Уединенная жизнь в провинции накладывает свой отпечаток… Он попросил меня сфотографировать вас и направить ему файл с фотографией. Чтобы какие-нибудь мошенники не могли выдать себя за вас.

– Впервые о таком слышу, – отозвалась Николь. – Говорят, так робкие девушки знакомятся с юношами по Интернету. Но если это приблизит встречу, то почему бы и нет… Нужно пройти туда? – она указала в сторону подиума, где стояла камера, закрепленная на штативе.

– Нет-нет, – Чучо суетливо замахал руками, – оставайтесь здесь, на диване. Это же не официальное фото! Я сейчас принесу камеру, – он стремглав бросился вверх по ступеньками и через минуту уже вновь стоял перед гостями с большим фотоаппаратом в руках.

– Маленькая семейная фотография! – с этими словами индеец принялся щелкать затвором камеры, зачем-то со всех сторон обходя гостей. После нескольких минут непрестанных «смотрим сюда», «вот так отлично», «да вы просто звезды», странная фотосессия, наконец, закончилась.

– Ну что ж, – засобирался Лео, закрывая портфель с письмом, – спасибо за интересно проведенное время.

– Как?! Вы уже уходите?! Во что бы то ни стало, заходите еще – я покажу вам свои работы! – не понятно было, то ли Чучо смеялся над ними, то ли всерьез желал продемонстрировать фотографии. – А в каком отеле вы остановились? – в своей неуловимой манере, он вновь задал совершенно неуместный в данном контексте вопрос.

– «Кост»! «Крийон»! – одновременно ответили Сэнди и Николь. И обе засмеялись.

– В общем, заходите, когда хотите, – будто и не расслышав ответов на свой же вопрос, заключил Чучо, прощаясь.

– Угу, непременно! – буркнул Артур.

* * *

На улице было прохладно и почти темно. Глубокие сумерки делали этот район еще менее похожим на тот Париж площадей и бульваров, который знала Сэнди. Выйдя из арки на улицу, все, не сговариваясь, остановились, чтобы собраться с мыслями после странного визита.

– Забавный персонаж, – сказал Лео. – Неординарный, и совсем не так прост, как хочет иногда казаться.

– Но эта история с Антуаном… – вслух подумала Николь. – Не уверена, что он звонил именно ему. Возможно, вообще никому не звонил, просто сделал вид, что говорит с кем-то, чтобы заручиться нашим расположением.

– Точно, – поддержала Сэнди. – Ему очень хотелось заполучить письмо, аж глаза горели. И эта странная фотосессия…

– Да он и фотографировал-то для того, чтобы снять письмо. Оно же все это время оставалось на столе. А с его камерой ничего не стоит получить вполне читаемый отпечаток, – предположил Артур.

– Возможно, – согласился Леонард.

На минуту повисло молчание. В нескольких метрах от них шла жизнь эмигрантского квартала. Казавшиеся в сумерках невообразимыми фигуры в экзотических одеяниях спешили по своим, наверняка, вполне обыденным делам, говорили на своих языках, переругивались, замедляли шаг, чтобы искоса бросить взгляд на редких в этот час чужаков. Все это вместе порождало чувство неоправданной, наверное, но вполне ощутимой тревоги.

– Давайте выбираться отсюда, – как будто прочтя мысли Сэнди, сказала Николь. – Предлагаю заехать к нам в «Кост» на Сент-Оноре, положить в сейф письмо и спокойно выпить хорошего кофе.

– Согласились, – сказала Сэнди, направляясь за Лео к машине.

Под дворниками на лобовом стекле белел лист бумаги.

– Черт! Очередной штраф за неправильную парковку, – с досадой произнес Лео, разворачивая листок. – Стойте… Это не штраф. Знаете, похоже, наш кофе откладывается…

На обычном листе бумаги была написана печатными буквами одна-единственная фраза: «Сегодня, в 20.00, улица Кинкампуа, в темноте назовите имя Франсиско».

– Становится не скучно, – сообщил Артур. – У нас всего час, вздремнуть не удастся. Мы едем?

– Конечно! – опередив всех, ответила Сэнди. – Мне кажется, тот, кто это писал, понимает, что именем Франсиско вытащит нас куда угодно.

– Даже в темноту, – согласилась Николь. – Но, друзья, вы совсем не должны, очертя голову, кидаться с нами на подобные непредсказуемые… вечеринки, – добавила она, обращаясь к Сэнди и Артуру.

– Дразнишь? – демонстративно-коротко спросила Сэнди.

– Хочешь лишить нас сладкого? – в тон ей добавил Артур..

* * *

Улица Кинкампуа оказалась узенькой и плохо освещенной, хотя располагалась в двух шагах от Бобура. Чтобы найти возможность припарковаться, Лео, как обычно, пришлось покружить по кварталу. Когда, наконец, они были на месте, до назначенного времени оставалось всего минут десять.

– Здесь, конечно, темновато, но все же не более чем на половине парижских улиц, – проворчал Лео. – Не можем же мы заходить во все подворотни и набрасываться оттуда на каждого прохожего с криком «Франсиско»…

– Предлагаю вариант, позволяющий сохранить приличия. Нужно сделать вид, что мы обознались, – сказал Артур. – Давайте набрасываться, слегка изменив пароль. Будем кричать: «Франсиско, брат! Ты вернулся!».

Сэнди взглянула на него укоризненно и предложила:

– Давайте пройдем по улице и поищем самое темное место.

– На собственную… голову, – добавил Артур.

Однако, поскольку других предложений не последовало, странная процессия начала двигаться вдоль домов, внимательно заглядывая в немногочисленные переулки. Буквально через сто метров шедшая за Лео Николь резко остановилась. Ее глаза, не мигая, смотрели поверх двери одного из ничем не примечательных домов. Невольно проследив ее взгляд, Сэнди обнаружила строгую черную вывеску, на которой белыми рублеными буквами были написаны два слова, заканчивающиеся знаком вопроса: «Dans le Noir?» – «В темноте?».

– Похоже, мы пришли, – заключил Артур, также изучавший вывеску. – Уютное местечко. Зайдем?

Ничего не ответив, Лео, чуть помедлив, подошел к двери и нажал кнопку звонка. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась, и на пороге появился коротко стриженый мускулистый мужчина в черной майке и черных брюках. Оглядев стоявшую перед ним компанию, он равнодушно спросил:

– Вы заказывали?

– Знать бы, что именно, – шепотом сказал Артур.

– Конечно, – уверенно ответила Николь. – Имя Франсиско вам что-нибудь говорит?

– Секунду, – пробурчал здоровяк и уткнулся в блокнот, который держал в руке. Вероятно, найдя там нечто, удовлетворившее его, он немного потеплел и, раскрыв дверь шире, произнес: – Заходите.

Помещение, где оказалась компания, было освещено разве что чуть менее тускло, чем ночная улица. Прямо в торце виднелась небогатая барная стойка с напитками, за которой расположился, казалось, брат-близнец того, кто впустил их. Справа от стойки располагались металлические шкафчики, похожие на те, что предназначены для личных вещей в общественных бассейнах. С противоположной стороны виднелся проход вглубь помещения, прикрытый тяжелым черным занавесом.

Закрыв за ними входную дверь, привратник бесцветным голосом, не терпящим возражений, попросил их, в соответствии с принятыми порядками, оставить в сейфах все, что так или иначе может излучать свет: мобильные телефоны, фотоаппараты, зажигалки, часы.

– Какой славный прием, – прошептал Артур, доставая из кармана мобильный.

После того, как сейфы были заперты, здоровяк подвел их к бархатной портьере, закрывающей вход внутрь. Мгновенно из-за нее вынырнула темноволосая женщина небольшого роста, также одетая во все черное.

– Оливия вас проводит, – сказал портье и, посчитав свою миссию выполненной, удалился.

Женщина в черном, глядя куда-то в сторону, кивнула головой и попросила гостей встать в «индейскую линию».

– Что это значит? – шепотом поинтересовалась Сэнди, одновременно спрашивая себя, что именно в облике их провожатой кажется ей вопиюще странным.

К ее изумлению, Оливия услышала вопрос и, по-прежнему не глядя на Сэнди, но явно обращаясь к ней, произнесла:

– Выстроиться в индейскую линию, мадам, означает встать друг за другом, положив правую руку на плечо впередистоящего человека.

Услышав объяснение, и по-прежнему недоумевая, все, тем не менее, встали в «индейскую линию».

– А теперь, будьте любезны, стоящий впереди, дайте мне свою руку, – с этими словами женщина протянула руку навстречу стоящему первым в цепочке Леонарду, но сделала это как-то странно, будто нащупывая его ладонь. И тут Сэнди поняла, что в ее внешности казалось таким странным: девушка была слепа.

– Пожалуйста, следуйте за мной, – произнесла Оливия, и, отодвинув портьеру, прошла внутрь ниши, увлекая за собой гостей.

Когда плотный бархат за ними задернулся, выяснилось, что внутри темно. Все же, эта темнота не была непроницаемой, глаза быстро привыкли, и Сэнди смогла различить фигуры идущих впереди Николь, Леонарда и Оливии. Но тут Оливия распахнула еще одну портьеру, и теперь уже все погрузились в полный, непроницаемый мрак. Сэнди не видела ничего, разве только остатками зрения ощущала близость Николь, одетой в светлую блузку. Они сделали несколько осторожных шагов, и Сэнди почувствовала, как бархатистая ткань снова скользнула по ней: видимо, это была третья портьера.

В помещении, где они оказались, господствовала осязаемая, плотная, густая темнота. Невозможно было сказать, находишься ты в огромном зале или крохотной комнате, есть ли тут еще что-то или кто-то, или вокруг – полная пустота. Сэнди, лишенной возможности зрительно воспринимать мир, показалось, что ее поместили в вакуум, ей стало тяжело дышать. Только руки Артура, уверенно и спокойно обнимавшие ее за плечи, помогли сохранить самообладание. И почти сразу послышался негромкий голос Оливии:

– Господа, сейчас я провожу вас к вашим местам. Пожалуйста, не пытайтесь самостоятельно передвигаться по залу. Если вам что-либо понадобится, не стесняйтесь обращаться ко мне.

Их процессия двинулась дальше, сделав с десяток шагов, пока Оливия не произнесла:

– Мы пришли. Я помогу вам сесть.

– Сэнди, я надеюсь, ты простишь меня, если сейчас я не придвину твой стул, – привычный ироничный тон Артура вернул ей бодрость духа.

– Главное, свой нащупай!

– Привет! Вы что-нибудь видите? – подал голос Леонард.

– Теперь я начинаю жалеть, что в детстве ел мало моркови, – направляемый Оливией, садясь, кряхтел Артур.

– При чем тут морковь, Артур? Надо было налегать на рыбу – сейчас бы светился фосфором… Черт! – Леонард, похоже, налетел на стул и чуть не упал.

– Морковь, говорят, чрезвычайно полезна для зрения. Вы когда-нибудь видели зайца в очках? – Артур уже сидел за столом.

– А ты когда-нибудь видел кошку, которая ест морковь? – отозвалась где-то справа от Сэнди Николь. – Правда, даже если сейчас вокруг полно зайцев в очках, это зрелище не для нас.

– Я вернусь буквально через минуту, – сообщила из темноты Оливия и, судя по всему, исчезла.

Воспользовавшись ее исчезновением, компания принялась изучать обстановку и гадать, где они оказались. Судя по всему, они сидели за круглым столом. Тьма была абсолютной, стопроцентной – каждый попытался поднести руку к лицу, но так и не смог ее разглядеть. Поняв, что на зрение рассчитывать не приходится, они стали впитывать в себя темноту.

Первое, что поражало, были звуки. Вокруг, где-то неподалеку, негромко переговаривались люди. Безусловно, в помещении было довольно много людей, сидевших, вероятно, за такими же столами. Сейчас, когда Сэнди закрыла глаза, полностью отказавшись от визуального восприятия мира, ей показалось, что эти приглушенные разговоры вдруг стали невероятно громкими.

– Ну, и какие предположения? Мы хоть где? – спросил негромко Артур.

– Я бы сказал, что все напоминает заседание тайного общества, если, конечно, забыть, что это Париж, а на дворе двадцать первый век, – ответил Лео.

– А мне кажется, что это какое-то шоу, и через несколько минут оно начнется, – предположила Николь.

– Точно. Вспыхнет свет, окажется, что мы в аквариуме, все закричат «сюрприз» и нам начнут аплодировать, – заключил Артур.

Слушая их, Сэнди, экспериментировала с осязанием. Она принялась ощупывать место, где оказалась: круглый стол, покрытый гладкой плотной скатертью; большие бокалы… холодные, из тонкого стекла; приборы: острые ножи, вилки с длинными тонкими зубцами; рука… теплая рука с нежной кожей. Вдруг поняв, что трогает чью-то руку, Сэнди вздрогнула. Но тут же услышала:

– Сэнди, это ты? – оказывается, Николь так же постигала новое пространство.

– А это ты? Я уже подумала, что вот он, Ас, собственной персоной. Точнее, собственной рукой.

– Такая, значит, у меня рука? Тяжелый мужской кулак человека, которого называют Тузом…

– А вы знаете, что за нашим столом одно место свободно? – Артур, сидевший слева от Сэнди, похоже, тоже завершал тактильное знакомство со средой.

– Кажется, ты прав. Справа от меня пустой стул. Так… – Лео на секунду умолк, видимо, ощупывая стул, о котором только что говорил. – Надеюсь, что эта рука принадлежит тебе, Артур, и мне не придется объясняться с женой, что я, пользуясь темнотой, трогаю незнакомых женщин.

– Если ты остановишься на моем запястье, и не станешь хватать меня за коленки, то она не сможет упрекнуть тебя даже в том, что ты трогаешь знакомых мужчин.

При этих словах Лео, судя по звуку, чуть не сшиб стоявшие на столе бокалы, и все рассмеялись.

– Однако одно место он оставил для себя, – послышался вновь голос Артура.

– Кто это «он»? – переспросила Сэнди. – Ас?

– Лео, – раздался голос Николь, – посмотри… вернее, потрогай: портфель с письмом у тебя с собой?

– Где же ему быть? – отозвался Леонард.

– Может, ты лучше сядешь на него – мало ли что...

– Чудесная идея – посидеть на документе пятисотлетней давности. Ты не боишься меня разбаловать?

Не успел он договорить, как рядом раздался голос Оливии:

– Господа, красное и белое вино для вас. Я ставлю его в центр стола. Чтобы вы могли различить бутылки, белое – охлажденное, а красное – комнатной температуры. Вы хотели бы, чтобы я разлила его?

– Нет, спасибо, мадмуазель – мы попытаемся справиться сами, – ответил Леонард.

– Хорошо, месье, – и она удалилась так же бесшумно, как и появилась.

– И как мы будем его наливать в такой темноте? – резонно спросил Артур.

– Про «наливать» нас ничего не спрашивали. Было предложено «разливать», а с этим мы точно справимся, – уточнил Лео.

– Я слышала про технику слепых, – Николь, сидящая справа от Сэнди, потянулась к бутылке. – Нужно опустить кончик пальца в бокал, – она говорила медленно, видимо, озвучивая свои собственные действия, – и тогда почувствуешь, когда он наполнится до края. Вуаля! – она сделала глоток из своего бокала. – Кто еще будет белое?

– Я! – отозвалась Сэнди.

– Я! – в один голос откликнулись Артур и Лео.

– А мне, пожалуй, немного красного, – произнес низкий, спокойный мужской голос.

Сэнди вздрогнула от неожиданности и замерла, одновременно почувствовав, как напрягся Артур, чьего локтя она касалась.

– Добрый вечер, дамы и господа! Надеюсь, я не нарушил ваших планов, пригласив в этот оригинальный ресторанчик, – продолжал незнакомец. И Сэнди почему-то показалось, что он внимательно рассматривает их сквозь тьму. – Кухня здесь не самая изысканная, но зато ничто не отвлекает от беседы и не мешает мыслить… Все официанты, как вы, должно быть, догадались, слепы. Это уравнивает их в правах с посетителями – до занавеса не видят они, после занавеса – остальные… Кроме того, при всем желании, они никого не смогут описать, что в некоторых случаях очень удобно... Должен признаться, что мы следим за вашей деятельностью. И ваша работа, и настойчивость, с которой вы ей отдаетесь, вызывают у нас уважение. Вы, конечно, спросите меня, кто эти «мы». И я отвечу вам, что вопрос это праздный, и ответ на него никак не поможет вам в поисках. Во всяком случае, пока…

– Тем не менее, согласитесь, мы в несколько неравном положении, – произнес Лео. – Вы, судя по всему, нас знаете, а мы вас – нет.

– Я пригласил вас для того, – продолжал незнакомец, полностью проигнорировав замечание Лео, – чтобы сообщить, что предмет, который вы стараетесь найти, принадлежит другой семье. Прошу вас запомнить это: другой семье... Мы весьма заинтересованы в вашем успехе и хотели бы оказать вам посильное содействие. В качестве доказательства этого намерения мне поручено передать вам предмет, который, как мы надеемся, окажется вам полезным. Перед тем, как покинуть вас, я положу его в центре стола.

– О какой другой семье вы говорите? И значит ли это, что вы претендуете на вещь, которую мы ищем? – спросила Николь.

– Пожалуйста, не пытайтесь нас искать, – вновь, будто не услышав заданного ему вопроса, ответил невидимка. – Это бесполезно. Мы сами, если потребуется, найдем вас в нужный момент.

– Звучит угрожающе, – сказала Сэнди. – Вы не находите, что это противоречит вашим же словам о желании нам помочь?

На этот раз ответа не последовало. Пауза явно затягивалась, когда в тишине раздался голос Артура:

– Улетела птичка. Стул пуст.

– Как это? Мы даже не выпьем вместе за успех предприятия?! – послышался голос Лео. – Или нужно сказать «три, четыре, пять, я иду искать»?

– Тихо! – прошептала Николь. – Он еще может быть рядом.

– Что же теперь, нам и не говорить? – возмутился Артур. – Слепо-немые искатели сокровищ – таких должны всюду пропускать на места для инвалидов, это сэкономит нам множество сил!

– Никто не хочет посмотреть, что он оставил в центре стола? – спросила Сэнди.

– Браво! – искренне сказал Лео после секундной паузы. – Так бы и ушли… Не перевернуть бы бутылки… Так… Вилку оставил… Хотя, пожалуй, это не он. Ага! На ощупь это бархатный тонкий футляр… В нем, судя по всему… плоский предмет. Квадратный. Довольно тяжелый. Металлическая пластина. С отверстиями… Больше, похоже, ничего нет. Рассматривать предлагаю уже на улице.

– Господа, – проговорила вновь возникшая из ниоткуда Оливия. – Позвольте предложить вам заморить червячка, – с этими словами она уверенно принялась расставлять на столе тарелки.

– Что сделать?! – спросил Леонард и сам же опомнился: – Ах да, это же ресторан!..

– Простите, Оливия, – обратилась Сэнди к официантке, – а что за человек только что подходил к нашему столу?

– Человек? – в голосе официантки слышалось искреннее удивление. – Может быть, вы имеете в виду Сержа, официанта?

– Нет, этот мужчина не работает здесь. Видимо, один из клиентов. Впрочем, не знаю… Он подошел к нашему столу и через несколько минут исчез.

– Прошу простить меня, мадмуазель, но это совершенно исключено. Наши гости не перемещаются по залу самостоятельно. Это опасно: они могут наткнуться на что-нибудь, споткнуться. Все гости ходят только в нашем сопровождении. В нашем ресторане мы – ваши глаза.

– Я бы все-таки предпочел собственные, – проворчал Артур.

– Спасибо, Оливия, – выговорила Сэнди, и девушка бесшумно удалилась.

– Лео, портфель у тебя? – послышался озабоченный голос Николь.

– Мне кажется, он слипся со мной! Так и буду теперь жить с портфелем на заднице, – сообщил Леонард, по-прежнему сидевший на портфеле.

– Это удобно, Лео, – заметил Артур. – Руки свободны. Глядишь, благодаря тебе это войдет в моду.

Диалог несколько разрядил ситуацию, и все принялись исследовать содержимое тарелок, поставленных перед ними Оливией. Оказалось, что орудовать приборами – далеко не самое сложное дело в темноте. Труднее всего оказалось распознать, что именно лежит на тарелке. Все насторожено прислушивались к звону приборов.

Первым подал голос Лео, сосредоточенно проговоривший:

– Возможно, копаться в тарелке руками – не признак хороших манер, но для исследователя…

– Тем более, если никто не видит, – отозвалась Николь. По интонации можно было понять, что она морщится. – На ощупь напоминает горячую махровую салфетку, которую подают в японских ресторанах перед едой. Не уверена, что ее стоит пробовать на вкус…

Сэнди тоже решила полюбопытствовать и, нащупав приборы, аккуратно зацепила нечто, лежавшее на тарелке. Мгновение спустя все услышали ее обескураженный голос:

– По-моему, это чей-то мохнатый хвост...

– Послушаешь вас – весь аппетит пропадет, – с чувством произнес Артур и через секунду, уже с полным ртом, добавил: – А зря. Вкусно!

– Друзья, думаю, когда Артур расправится со своей порцией хвоста, приличия будут соблюдены, и мы сможем покинуть это место, не дожидаясь основного блюда. Оливия! – Леонард позвал официантку. – Мы, пожалуй, пойдем. Не могли бы вы нас проводить?

– Разумеется, месье.

«Et fiat lux» – с этими словами через минуту они вынырнули на свет из последней, третьей портьеры. Еще две минуты ушло на то, чтобы забрать из сейфов телефоны, часы и другие «светящиеся мелочи». Расплачиваться не пришлось – столик был оплачен заранее.

Выходя на улицу, Сэнди спросила:

– Как вы думаете, это был Ас?

– Мне кажется, это какая-то третья сила, никак не связанная с ним, – серьезно ответил Леонард, нажимая кнопки своего мобильного.– Кто-то звонил, – пояснил он. – Дважды. И сообщение… Черт! Смотрите!

На экране телефона светилось сообщение:

«Уважаемый месье Гратовски, прошу позвонить мне сегодня по определившемуся у вас номеру, даже если это будет поздно. Антуан Писарро».

– Ты смотри! – изумился Артур. – Не соврал индеец! Позвонил-таки братцу.

– Звони, – коротко сказала, глядя на Лео, Николь.

Через минуту Лео уже говорил в трубку:

– Добрый вечер, это Леонард Гратовски. Извините за поздний звонок… – видимо, Антуан прервал эти извинения, так как Лео замолк, а через минуту продолжил: – Завтра? Э… Конечно! Да, я понял. Но, видите ли… Хорошо. До встречи!

Лео закончил разговор, но еще секунду-другую, казалось, мысленно оставался со своим собеседником.

– Друзья… – сказал он, явно что-то обдумывая, – похоже, нам с Ник придется завтра же отбыть в Камарг. Точнее, в Арль – это в нескольких километрах… Антуан сказал, что Чучо поведал ему, по какому поводу мы хотим встретиться, и его это впечатлило. Представляете? – Лео усмехнулся. – Все время нашей с ним недолгой переписки он был уверен, что мы желаем с ним встретиться по поводу наследства другого не менее известного его родственника – Камиля Писсаро, художника-импрессиониста. А его уже и так замучили бесчисленные толпы любопытствующих. Приняв нас за таких же, как они, он, как обычно, решительно отказал во встрече.

– А почему такая спешка? Мы собирались еще день-два провести в Париже, – спросила Николь.

– Оказывается, через два дня он на несколько месяцев улетает в Тибет. Не знаю, видимо, перенимать опыт своих буддистских «братьев». Поэтому у нас есть всего два дня. Но он и вправду очень недоверчив. Он сказал, что встретится с нами только при условии, что мы привезем оригинал письма и документ, подтверждающий его подлинность.

– Нужно позвонить Саймону… На ночь глядя! – Николь с ужасом посмотрела на часы. – Он собирался отоспаться после Амстердама. Он нас съест!

– Он гурман, так что вряд ли. Но, если не позвонить, точно съест. А мы не получим документа о подлинности письма, потому что он в Брюсселе, – Леонард снова достал телефон, набрал номер профессора и протянул трубку Николь. – Давай ты поговоришь? Так жертв будет меньше.

Николь попыталась воспротивиться, но было поздно. Вначале бельгиец был беспощаден. Казалось, из телефонной трубки вот-вот посыпятся молнии, призванные испепелить «этот несчастный талисман», телефоны и вообще все, что мешает «честному человеку насладиться тем малым, что он требует от ночи». Но вскоре буря, похоже, стала стихать, и Николь смогла вставить несколько слов. Еще немного, и Саймон потребовал подробного отчета. Потом, видимо, следовал монолог профессора Дикселля, который не был слышен никому, кроме Николь. Остальные же получили только резюме в ее изложении:

– Саймон обещал первым же утренним поездом отправиться в Марсель, где мы должны будем встретиться, и дальше, уже вместе, ехать в Камарг.

* * *

Оказавшись, наконец, в машине, все решили, что пора, наконец, рассмотреть то, что оставил на столе «в темноте» загадочный невидимка. Странное впечатление, вероятно, производила компания из четырех человек, разглядывающая что-то при включенном свете, сидя в спортивной машине на ночной парижской улице. Но сейчас им было не до этого.

В мягком футляре из черного бархата лежала металлическая пластина с множеством квадратных отверстий. Вещица была явно древней, потемневшей от времени, с царапинами, немного погнутая. Было не очень понятно, что это, но, по крайней мере, это была вторая после письма Писарро реальная, осязаемая вещь, так или иначе связанная с талисманом.

– Она серебряная? – спросила Сэнди, проводя по пластине пальцами.