Текст книги "Поцелуй во времени"
Автор книги: Алекс Флинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Ты думаешь, что...
Нет, я не могла просить его об этом.
– Ты что-то хотела сказать, ваше высочество?
Его глаза были еще и добрыми.
– Зови меня просто Талией, потому что... потому что я хочу тебя попросить... Возьми меня с собой.
– Что?
Он отскочил на несколько шагов, будто я его толкнула. Потом, совладав с собой, подошел ко мне и прошептал, оглядываясь на дверь:
– Я не могу.
– Почему? Только потому, что я – принцесса, а ты – простолюдин? Меня это не волнует. Здесь я теперь отверженная. Отец меня возненавидел. Они... – Я махнула в сторону окна, за которым расстилались поля. – Подданные меня тоже вскоре возненавидят. Их посевы засохли, а пища давно сгнила. Они и сами давным-давно гнили бы в земле. Но из-за меня они живы, а мир вокруг изменился. Для многих из них это будет хуже смерти.
– Послушай, Талия. Мне всего семнадцать. Я не могу нести ответственность за принцессу. Я и домашние задания не всегда выполняю.
– Семнадцать – это возраст взрослого мужчины. Наверное, ты пойдешь по торговой части, как твой отец? – спросила я.
– В смысле, заняться бизнесом? Нет уж, увольте.
– Ну тогда ты можешь научиться какому-нибудь ремеслу. Стать кузнецом или башмачником.
– Я и учусь, только не этим ремеслам. Я хожу в колледж... это вроде школы. У нас почти все где-то учатся.
Мир совсем изменился. Настолько, что слово моего отца уже вряд ли что-то значит. Но мне нужно думать о своей судьбе. Мне было предначертано уколоть палец о веретено. Так оно и случилось. Но у проклятия Мальволии была и другая часть: мне предстояло проснуться от поцелуя того, кто меня по-настоящему полюбит. Меня поцеловал Джек. Значит, он и есть моя настоящая любовь. Пусть он в чем-то ленив и не обладает хорошими манерами. Но ведь он продирался сквозь густые леса, чтобы попасть в наше королевство. Правда, пока он не понимает, какая блестящая ему представилась возможность: жениться на принцессе, которую феи одарили красотой, грациозностью, музыкальными талантами и умом. Я должна заставить его это понять. Должна сделать его своей настоящей любовью, чтобы исполнилось предназначение судьбы.
– Хорошо, – сказала я, – в любом случае, ты обязательно должен с нами поужинать.
– О'кей, – ответил он, что в его стране, по-видимому, являлось словом одобрения. – Поужинать – пожалуйста. А вот жениться – это уже слишком.
Я сделала вид, что согласилась. Но я-то знала: я заставлю его себя полюбить, хочет он того или нет.
Глава 2
ДЖЕК
Вместо удобных джинсов мне пришлось нацепить нечто среднее между панталонами и женскими колготками. Рваную футболку сменили кружевная рубашка и красный камзол, а кроссовки – сапоги. Все это, включая сапоги, было мне не по размеру. Хорошо еще, в их стране не носят клетчатые юбки.
Я приоткрыл дверь (высотой в десять футов) и выглянул в коридор. Ко мне тут же подбежал стражник:
– Чем могу служить, господин?
– Не найдется ли у вас какой-нибудь еды?
– Я посмотрю, господин, – ответил он, но с места не сдвинулся.
Я закрыл дверь. В желудке урчало, как в моторе внедорожника, ползущего по вязкой глине. С того момента, как я поцеловал принцессу, прошло четыре часа. Я это знал по дисплею мобильника, который здесь годился только в качестве часов. Я выключил телефон, чтобы поберечь аккумулятор. Вряд ли в королевстве найдется хоть одна розетка.
Трэвис исчез, прихватив с собой и сэндвичи. Сказал, что отправляется искать нашу гостиницу. Бьюсь об заклад, назад он не вернется. Пиво осталось у меня, но пить пиво на пустой желудок не слишком разумно. Меня очень интересовало, не под арестом ли я в самом деле.
Я опять стал ходить по комнате и, наверное, уже в десятый раз подряд подошел к окну. Через дверь отсюда не выбраться. В коридоре полно слуг, готовых выполнить мое повеление. Но никто из них не поможет мне сбежать (да и куда я пойду в таком наряде?). Из окна тоже не выбраться: до земли – четыре высоких этажа. Окно не открывается, а стекло в нем толстое, как в церковных витражах. Придется дождаться ужина (есть-то все равно хочется), а потом под шумок сбежать.
Интересно, улягутся ли они спать после трехсотлетнего отдыха?
В который уже раз я подумал, что зря подбил Трэвиса отправиться на пляж. Музеи, конечно, осточертели, но там мы хоть не выпадали из своего времени.
В дверь постучали.
– Войдите!
Опять постучали. Дверь такая толстая, что через нее ничего не слышно. Пришлось открыть самому.
На пороге стоял слуга, одетый не столь вычурно, как я.
– Прошу прощения, господин. Его величество приносит вам свои извинения за задержку ужина. Возникли некоторые... осложнения.
Услышав о «некоторых осложнениях», я почувствовал, как мой желудок заурчал еще громче.
Чем-то меня угостят за ужином! Моя мамочка до смерти боится разных бактерий и сальмонелл. Сомневаюсь, что на кухне замка соблюдаются какие-то меры гигиены. Вряд ли у них есть нормальные плиты и они тщательно проваривают и прожаривают свою пищу. Сколько люди жили в восемнадцатом веке? Кажется, не больше тридцати пяти лет, и не последнюю роль в этом играла поголовная антисанитария. Добавим сюда эпидемии чумы, которую разносили крысы, и прочие «прелести» той эпохи.
Уж если мне суждено умереть, только не в этих штанах.
Нам подали мясо. Много мяса, а еще грибы и землянику.
За столом я впервые увидел родителей Талии. Отец – он же король – худощавый, рыжеволосый. Чем-то он напомнил мне короля с рекламы гамбургеров, только у того вид был куда более добродушным. Наверное, потому, что он ел свои гамбургеры, а не угощение вроде здешнего.
– Прошу прощения за скудность блюд, – изрек король.
Рядом с Талией восседала эта занудная тетка – госпожа Брук, потом королева (Талия на нее здорово похожа) и еще несколько мужчин и женщин из здешней знати. Помимо них на ужин пригласили двух... фей. Во всяком случае, так сказала мне Талия, но, наверное, я чего-то не расслышал.
– К сожалению, урожай на полях погиб, а припасы в кладовых пришли в полную негодность,– продолжал король. – Всему этому мы обязаны моей дочери, погрузившей наше королевство в трехсотлетний сон.
Талия отвела взгляд. Я заметил, что у нее дрожат руки.
Но выглядела она потрясающе. Длинное зеленое платье с кружевами. Реветь она перестала. За столом она не спускала с меня глаз.
– Прости, отец, – смиренно произнесла Талия.
Король на нее даже не взглянул, зато принцесса выразительно поглядела на дверь.
Я решил поменять тему разговора:
– А скажите, ваше высочество, откуда вы получаете грибы?
– Ваше величество, – шепотом поправила меня Талия.
Одна из фей повернулась к другой, и я заметил у нее за спиной крылышки. Может, и впрямь фея?
– Это он-то – ее судьба? – шепотом спросила она.
– Тсс! – шикнула на нее другая.
– Ничего страшного, Талия, – холодно улыбнулся король. – Уверен, этот молодой человек не привык сидеть за одним столом с особами королевской крови. Ты, кажется, из Флориды?
Я кивнул.
– Насколько помню, это испанская колония. Пустынные, ни на что не годные земли. Может, за триста лет они изменились?
– Немного.
– Тебе угодно знать, откуда мы получаем грибы? Из леса. Их собрали мои охотники.
– А это съедобные грибы?
Я, конечно, задал грубый вопрос. Но опять-таки из материнских лекций я крепко усвоил: отравление грибами – самое серьезное. А еще существуют галлюциногенные грибы. Этими не только отравишься, от них еще и крышу снести может.
Король пожал плечами.
– А так ли это важно? – спросил он.
Талия вздрогнула. Король поддел на вилку несколько грибов, отправил себе в рот, разжевал и проглотил. Мы все внимательно смотрели на него. Нет, он не свалился на пол, и его не стало выворачивать.
– Вполне съедобные грибы, – возвестил король.
Я уже не решился спрашивать о происхождении мяса, но Талия сказала:
– Правда, эти павлины восхитительны?
– Жестковаты после трехсот лет сна, – ответил король, бросив на нее очередной сердитый взгляд. – Но придется довольствоваться ими.
«Ну ты даешь, ваше величество», – подумал я.
Ведь я-то считал, что только мои родители умеют так доставать. Король их переплюнул. Ведет себя как избалованный мальчишка. Понятное дело, от кого дочка набралась.
– Значит, это настоящий павлин? – спросил я, чтобы опять сменить тему.
– Несомненно, – с гордостью ответила королева.
Я отважился попробовать павлинье мясо. Оно оказалось жестким и с душком, как в скверном китайском ресторане. Я возил остатком по тарелке, не испытывая желания съесть второй кусок.
– А в твоих краях водятся павлины? – спросила Талия.
Ей еще больше, чем мне, хотелось сменить тему разговора.
– Водятся. Только мы их не едим.
– А что же вы тогда едите?
– Много чего. У нас в Америке собрались люди со всего света. Мы очень любим итальянскую пиццу.
– Я никогда не бывала в Италии, – громко вздохнула Талия. – А название так похоже на мое имя.
Ну вот, опять глаза на мокром месте! Чего доброго, еще и реветь начнет.
– И гамбургеры тоже едим, – поспешил добавить я.
– В Германии я тоже не была.
– Многие любят жареный картофель по-французски.
– Я столько раз просила свозить меня во Францию!
– А у нас во Флориде на каждом шагу продают мексиканские лепешки с начинкой.
– Я даже не слышала про такую страну. Правда, Джек, здорово путешествовать по всему миру? Видеть новые страны? – спросила она и хитро улыбнулась, как маленькая девчонка, которой очень надо, чтобы взрослые сводили ее в зоопарк.
– Талия! – рявкнул король.
Рот его был набит грибами и павлиньим мясом, но все-таки король сумел довольно внятно спросить:
– Может, довольно?
– Довольно чего? Всю жизнь меня держали взаперти, не позволяя ничего делать. Единственное занятие – бояться веретён!
– Очевидно, что мы не научили тебя бояться их в должной степени. Наверное, нам стоило бы держать тебя в клетке!
– Луис, – прошептала королева.
– Это правда! – отрезал король.
– Нет, неправда! – взорвалась Талия. – Ни я, ни вы не могли этого избежать. Проклятие гласило: «...уколет свой палец». Значит, это было предопределено, предначертано судьбой. Лучше бы вы сами укололи мне палец и заранее позвали бы принца, чтобы потом меня поцеловал и разбудил. Это вы оба виноваты! Вы!
Ну и ну! Она цитировала мои слова, будто я – знаменитый адвокат или другая важная шишка. Но я никогда не мечтал об адвокатской карьере.
– Если уж на то пошло, – разъярился король, – тебя должен был разбудить тот, кто тебя по-настоящему любит. И где она, твоя настоящая любовь?
– Вот! – крикнула Талия, указывая на меня. – Джек. Он меня любит... Должен любить.
За столом стало тихо. Знатные персоны перестали жевать. Король явно не привык, чтобы на него кричали. С того конца, где сидели феи, послышался тихий голосок:
– Он никак не может быть ее настоящей любовью. Но какие силы так исказили мое заклинание?
Фея превратилась в птичку, вспорхнула под потолок и исчезла. Вторая полетела следом.
Король был просто шокирован. И опять мне пришлось спасать положение.
– А не хотите ли послушать мой айпод, ваше величество? – спросил я.
– Что такое или кто такой этот айпод? – с подозрением спросил король Луис.
– Это такой... такая... музыкальная шкатулка. Только совсем маленькая. В ней много музыки. Вы любите музыку?
– Я обожаю музыку, – сказала Талия.
– Когда-то любил... лет триста назад, – вздохнул король и опять сердито посмотрел на Талию.
Я полез в карман за плеером. Хорошо, что в этом дурацком камзоле есть карманы. И конечно, хорошо, что я не забыл взять с собой айпод. Конечно, их величеству подошло бы что-нибудь из классики. Может, григорианские хоралы. Но у меня на плеере – только классический рок и несколько песен «Битлз», которые особенно нравятся моей сестре. Я перелистал меню и выбрал «Yes-terday».
– А теперь вставьте вот эти пуговки в уши, – сказал я королю.
– Себе в уши?
«Ну не королеве же, если ты собрался слушать музыку!»
– Да. И тогда вы можете слушать, никому не мешая.
Последние слова король не понял, но послушно надел наушники.
– И что дальше?
– Теперь нужно нажать вот эту кнопочку. Разрешите, я вам помогу.
Я наклонился и нажал кнопку пуска. Король опасливо поглядывал на меня.
– Он нас слышит? – шепотом спросила Талия.
Я ответил, что он сейчас слышит только музыку и пение. Тогда она повернулась к матери:
– Мам, скажи отцу, чтобы перестал злиться на меня. Я же не виновата.
– Ох, Талия, – вздохнула королева и покачала головой.
– Значит, и ты тоже против меня? Ненавижу такую жизнь! Убежать бы куда-нибудь.
Она повернулась ко мне:
– Слушай, а как ты сюда добрался? Как ты попал в Эфразию?
– Я же тебе рассказывал. Мы с Трэвисом продирались через ежевичный лес.
– Это я помню. А как ты добирался в Европу из... Флориды?
Ответить я не успел. Король вытащил наушники.
– Как я тоскую по вчерашнему дню, – со вздохом произнес он, повторяя строчку из «Yester-day». – Это что же, молодой человек, – обратился он ко мне, – в твоем столетии нашли способ сохранять музыку и человеческий голос в крошечной коробочке? И это можно слушать, никому не мешая? Не надо одеваться подобающим образом, куда-то идти? Значит, в твоем времени... которое волею ужасных событий стало и моим... каждый человек может жить в своем собственном мире?
Я кивнул:
– Правда, это круто?
Король молча вернул мне айпод. Важный дядька, сидевший напротив меня, тоже был бы не прочь послушать, но не осмеливался попросить.
– Никакие диковинные вещицы не заменят человеку времени, в котором он родился и прожил много лет, – с очередным громким вздохом продолжал король. – Я должен был бы умереть еще триста лет назад. Да, должен был бы, – повторил он, сверкнув глазами на Талию. – Я бы прожил в своем времени, если бы ты слушалась родителей и не самовольничала.
– Тысяча чертей! – не выдержала Талия.
– Талия, не смей ругаться! – одернула ее мать.
– Хочу и буду, мамочка! Мне надоело быть послушной. Что толку от моего послушания? Пусть отец сердится на меня, но мне противно видеть, как он относится к нашему гостю. Мы все перед Джеком в долгу. Если бы он меня не поцеловал...
– Что-что? – загремел король.
Получается, он об этом не знал?
– П-поцеловал меня. Потому я и проснулась. Вы все должны...
– Ты! – дрожащим пальцем указал на меня король. – Ты, простолюдин, посмел воспользоваться тем, что моя дочь спала...
– Я же не знал, что она принцесса. Послушайте, ваше высочество... величество... господин король!
Я встал, отодвинув стул:
– Простите. Мне лучше уйти.
Я попятился задом и налетел на слугу, держащего поднос с грибами. Надо убираться отсюда, пока в рыжую голову короля не взбрело приказать забить меня камнями. Или что у них тут делают в подобных случаях?
– Нет! Ты никуда не пойдешь. Ты обесчестил мою дочь.
– Я ничего с ней не делал. Поцеловал, и все.
– Ты прав, отец, – встряла Талия. – Он меня обесчестил.
– Что-о? – завопил я. – Да я... я почти до тебя не дотрагивался.
Мне очень хотелось высказать этой взбалмошной принцессе все, что я о ней думаю, но я старался не выпускать эмоции наружу. Каждое слово может обернуться против меня.
– Скажи отцу правду... избалованная девчонка!
Упс! Вырвалось все-таки!
Она сверкнула на меня глазами (у них это фамильная черта).
– Да. Я обесчещена. И мне не остается иного, как выйти замуж за этого парня и немедленно уехать с ним во Флориду.
– Жениться на тебе? Же...
– Это невозможно! – заявил король.
– Почему? – удивилась Талия. – Все принцы, за которых я могла бы выйти замуж, давным-давно мертвы. Ты не желаешь меня видеть.
Король подал знак стражникам. Они схватили меня за руки.
– Этот юный чужестранец – преступник, особо опасный для короны и государства. Этот негодяй посмел воспользоваться тем, что принцесса находилась во сне, и... обесчестил ее. Смерть для такого мерзавца – еще слишком мягкое наказание.
Значит, из-за стола – и на плаху?
– Но послушайте! Я... я ничего не делал с вашей дочерью. Я не трогал ее!
– Отведите его в королевскую темницу, и пусть дожидается, пока я не изберу для него надлежащее наказание.
Я был зол на Талию. Мне даже не хотелось на нее смотреть, но спасти меня сейчас могла только она.
– Объясни отцу. Скажи ему. Ну пожалуйста.
– Я не знаю, что и сказать, – растерянно пожала плечами она.
– Но можешь же ты ему сказать, что я до тебя пальцем не дотрагивался. Зачем ты наврала про «обесчестил»?
– Отец не захочет меня слушать. Он и так считает меня дурой, – надула она губы.
– А ты и есть дура! – загремел король. – Мы-то оберегали тебя, молились, чтобы только с тобой ничего не случилось. А ты глупейшим образом разрушила королевство! Лучше бы нам остаться бездетными!
Он снова махнул стражникам:
– Уберите его с глаз долой!
Через мгновение трое дюжих ребят (им бы в борцовских шоу выступать!) схватили меня и поволокли по длинному коридору и такой же длинной лестнице.
В королевскую темницу.
Глава 3
ДЖЕК
Моя мамочка будет в восторге: я увидел редкостную европейскую достопримечательность. Настоящую тюрьму в королевском замке. И даже не пришлось платить за то, что мне разрешили побыть узником.
Вообще-то я представлял себе тюрьму не такой. Может, здесь слишком темно, и мне не разглядеть даже своих идиотских штанов, не говоря уже про разные орудия пыток и нары, утыканные гвоздями. Кроме темноты, здесь еще сыро и холодно, как в бабушкином нью-йоркском подвале.
И жутко тихо. У нас дома такой тишины нет. Гам даже ночью слышно, как включается и выключается кондиционер. Когда я сижу за компьютером, мне слышно гудение вентиляторов в системном блоке. А тут – мертвая тишина, и остается только сидеть и слушать ее. Толстенные стены не пропускают никаких звуков. И потолок такой же. Я здесь один.
И крысы.
Чем больше мои уши привыкали к тишине, тем отчетливее я слышал крысиную возню. Топот крысиных лапок, шуршание их хвостов, попискивание.
Представляю, как эти твари проголодались за триста лет сна!
Нужно думать о чем-нибудь другом. Не о крысах.
Королевские стражники не забрали у меня айпод. Я нажал кнопку. Король не дослушал «Yester-day», и мне досталась последняя фраза знаменитой песни: «Я сказал что-то не то и теперь очень хочу вернуться во вчерашний день».
Вся разница, что я не сказал, а сделал что-то не то. Поцеловал одну глупую, избалованную принцессу, у которой не хватило смелости сознаться отцу в своем вранье. Сказала бы, что сболтнула насчет «обесчестил». Теперь из-за ее поганого языка мне тут торчать неизвестно сколько. Может, всю жизнь.
Я переключился на другую запись. Рэп. Я врубил его на всю громкость. Песня про то, что один парень собирается сделать с подружкой другого парня. Хорошая тема.
Может, завтра у короля мозги будут работать получше и он меня отпустит. А может, велит отрубить голову.
Но ведь есть правила обращения с пленными. Нам рассказывали о них в школе. И называются эти правила Женевской конвенцией.
Только здесь еще не слыхали ни о какой Женевской конвенции. Здесь все решает королевский каприз, а не международные правила.
Вспомнил. Там говорилось о военнопленных. А я... я – «узник любви». Звучит красиво, только от этого не легче.
Я закрыл глаза и попытался уснуть. Какое там! Тогда я старался просто не слышать крысиной возни. Это тоже не получилось. Похоже, ко мне, распугав крысиную мелочь, подбиралась большая крысища. Я читал, они бывают крупнее кошек.
Что-то жидкое и обжигающе горячее обожгло мне руку.
– Ой!
Может, это начало пыток? Или на мне пробуют кипящее масло, чтобы завтра в нем сварить?
– Тише ты, – услышал я шепот Талии.
– Мне больно.
– Подумаешь, воск со свечки капнул. Кричишь, как младенец.
– А как, по-твоему, должен вести себя узник? – огрызнулся я.
Передо мной, прикрывая рукой дрожащее пламя свечи, стояла Талия.
– Бедненький ты мой. Бедняжечка. Ты меня прости... за те слова, за столом. У отца совсем испортилось настроение.
– Это я и без тебя понял. Лучше скажи, как сумела сюда пробраться?
– Все спят, кроме караульного. Он меня пропустил.
– Тебя пускают в тюрьму?
– Я же принцесса. Хожу везде, где захочу.
– Ты лучше иди к себе. А то эта твоя тетка... фрейлина хватится, что тебя нет, поднимет шум. Ты опять что-нибудь соврешь, и в результате мне, не дожидаясь рассвета, отрубят голову.
– Слушай, хватит об одном и том же! Хочешь выбраться отсюда?
– А кто не захочет в моем положении?
– Тогда перестань дуться на меня и говори со мной нормально. Не то я...
– Не то ты что?
– Не то я закричу на весь замок. Сюда сбегутся придворные и слуги. Я им скажу, что пришла тебя проведать, а ты накинулся на меня и сделал со мной такое, после чего поцелуй покажется им невинной забавой. Меня начнут жалеть. Быть может, это немножечко повысит мои шансы на замужество. А тебя на рассвете забьют камнями... Как видишь, тебе лучше не ссориться со мной и не говорить мне гадостей.
От слов «забьют камнями на рассвете» меня прошиб холодный пот. И король действительно позволит, чтобы меня казнили? А доченька у него – настоящая шантажистка.
– Между прочим, ты вовсе не такая нежная и прекрасная, как мне показалось, – сказал я.
– Я нежная и прекрасная.
– Ты меня просто дурачила.
– Ничуть. Я – нежная, прекрасная и покладистая. Точнее, была такой свои первые шестнадцать лет. Кроткое, послушное создание, о котором можно только мечтать. Я могла бы стать кому-то прекрасной женой. Но потом все изменилось. Или ничего не изменилось, Я выросла, а со мной по-прежнему обращаются как с ребенком. Или со зверюшкой. Знаешь, каково это – чувствовать себя...
Она произнесла незнакомое мне слово. Возможно, оно означало что-то вроде «рабыни» или «невольницы», но я не стал спрашивать.
– Прости. Я и не предполагал, что у принцесс такая тяжелая жизнь. Но ты не думай: у меня тоже нет полной свободы.
– Ты поехал на другой край света. Разве это не свобода?
– Свобода – это когда ты можешь выбирать то, что тебе по-настоящему интересно. А мой отец хочет, чтобы я работал в его бизнесе. Мой отец совсем не из торгового сословия. Он у меня архитектор.
– Так это же здорово. Он у тебя строит дворцы и соборы?
– Если бы! Он сам ничего не строит. Он проектирует... ну, рисует на бумаге... поселения, где все дома одинаковы. А мне это противно. Но он и слушать не хочет.
Я вдруг вспомнил, где нахожусь.
– Теперь, думаю, это уже не имеет значения. Меня же завтра казнят.
– Я тебя спрашивала: ты хочешь выбраться отсюда?
Я молчал.
– Хочешь или нет?
– Я что, похож на идиота, которому не терпится быть забитым камнями? Разумеется, я хочу выбраться отсюда, и как можно скорее.
– Я тебе помогу, но с одним условием.
Кажется, я уже знаю, что это за условие.
В моем положении лучше было бы помалкивать и соглашаться на все, но я сказал:
– Я знаю, о чем ты. Ты решила, что я – твоя настоящая любовь и потому должен на тебе жениться и все такое. Но мне только семнадцать лет. Может, в ваше время... в ваше прежнее время это был подходящий возраст для женитьбы. Но сейчас так рано не женятся.
– С чего ты взял? – засмеялась Талия. – Я совсем не хочу выходить за тебя замуж.
Она начала хохотать и не могла остановиться. Не хватало только, чтобы на ее смех сбежались слуги!
– Постой. Ты действительно не хочешь выходить за меня замуж?
– Зачем? Не забывай, что это ты меня поцеловал. Я не просила.
– Понимаю. Ты отказываешься, потому что я – не принц?
– Какая тебе разница? Главное, ты не хочешь па мне жениться, а я не хочу выходить за тебя замуж. Но я очень хочу, чтобы ты взял меня в свою страну.
– Послушай, принцесса... ваше высочество.
– Просто Талия.
– Вот здесь-то как раз все не просто, Талия. Пойми меня правильно. Да, ты красивая. Найдется немало парней, которые буду рады взять тебя с собой.
– Нет.
– Почему нет?
– Все остальные давно умерли. Любой возможный мой жених умер почти триста лет назад.
– Но твой отец ни за что не отпустит тебя со мной. Особенно если мы не поженимся.
– Конечно, не отпустит.
– О'кей, значит, мы понимаем друг друга.
Я попытался вытащить свою руку из цепких пальцев принцессы.
– Был рад с тобой познакомиться. Надеюсь, ты все-таки найдешь себе подходящего жениха. А теперь попроси отца, чтобы он выпустил меня отсюда.
– Нет! – ответила Талия, и ее пальцы еще больнее впились мне в запястье. – Я не собираюсь просить взять меня замуж. Я не собираюсь просить отца отпустить тебя со мной или без меня. Я хочу под покровом ночи покинуть замок и покинуть пределы Эфразии. Я хочу, чтобы мы отправились вместе, но не как жена с мужем, а просто как друзья, попутчики, которые бродят по свету в поисках удачи. Так поется в старинных балладах.
Не думал, что у хрупкой принцессы могут быть такие пальчики!
– Ты передо мной в долгу, – вдруг заявила Талия.
– Я? В долгу? Как это понимать?
– Ты меня разбудил и этим все испортил. Если бы тебя не угораздило меня поцеловать, если бы твои дерзкие губы не коснулись моих, меня разбудил бы кто-то другой. Возможно, принц, который бы спас и меня, и Эфразию. Или мы бы спали вечно.
– И ты предпочла бы спать еще триста лет?
– Наверное, это лучше, чем проснуться и узнать, что ты являешься причиной гибели королевства. И собственный отец тебя ненавидит. Словом, Джек, ты хочешь бежать из тюрьмы. Я хочу бежать из замка. Почему бы нам не помочь друг другу? А если ты мне не поможешь...
Ее голос дрогнул.
– И что тогда?
– Я убегу одна. Прямо в холодный жестокий мир автобусов, телефонов и других вещей, о которых даже не подозреваю. У меня нет ни карты, ни денег. Зато много совершенно ненужных мне драгоценностей.
Никак она сказала про драгоценности?
– В одиночку меня могут ограбить или... сделать нечто худшее.
– А я?
Она передернула плечами.
– Наверное, ты так и сгниешь в темнице. Впрочем... как только отец узнает о моем исчезновении, он заставит тебя проехаться на трехногой кобыле.
– Это что?
– Виселица. Скорее всего, он велит тебя повесить.
Она сказала об этом спокойно, будто о приглашении на завтрак.
После таких перспектив мне не оставалось иного, как бежать из замка вместе с принцессой Талией.
